Полонянка. Глава30. Выстрел

Время действия - 1878 год.

Дуня считала себя счастливой женщиной. Наконец вернулся из Оренбурга её старший сын, Нурали. Конечно, в прошлые годы он приезжал ненадолго летом, но ожидание скорого расставания всегда омрачало эти дни. Теперь ему не нужно никуда ехать. Он почти уже мужчина, красивый, умный, образованный. И ему так идёт военная форма! Казачья, такую носят в её родной станице.

Жалгас, хоть и не роженый сынок, а всё равно родной. Дуня вспомнила, каким он был в тот день, когда Айша принесла мальчика в её дом. Вялый, растекающийся в руках, словно кисель, покрытый какими-то болячками. Много недель они с Кадишой купали его в травах, смазывали мазями. И в один прекрасный, на самом деле прекрасный, день сошли с мальчика эти болячки одной большой коркой. И он стал поправляться, окреп. Теперь о сыне идёт по степи слава, что он талантливый музыкант.

Марья всего на полгода младше Жалгаса, ей уже двенадцать. Красивая девочка растёт. Почти невеста. Скоро можно будет ждать сватов. Только вот кого она сама выберет? По душе ли ей будет выбор родителей? Ну, там будет видно. А пока что Дуния обучала девочку хозяйственным премудростям.

Шестилетний Ерали похож на старшего брата, а двухлетний Ракым – на Марью.

Но самое главное счастье у Дуни – муж. Любящий, заботливый, нежный. В большой любви дети всегда рождаются красивыми и растут умными.

Правда, в последнее время Есима стала беспокоить старая рана на руке. Она мозжила, не давая покоя ни днём, ни ночью, отнимала радость жизни.

- Что, болит? – сочувственно спросила Дуняша, когда муж, тихонько застонав среди ночи, сел на постели.

- Болит. Видно, пора к могиле Святого Кожи съездить, помолиться, да и в солёном озере искупаться.

Миллионы лет назад в этих краях плескалось море. Однажды море исчезло, но осталась соль, засыпанная слоями песка, глины и гипса. Местами она выходит на поверхность земли в виде соляных гор и озёр, в которых человек становится легче пёрышка. В некоторых водоёмах водится маленький красный рачок, который, погибая, образует лечебную для человека грязь. С древних времён кочевники добывали соль и исцелялись в этих озёрах, считая их священными.

- Съезди, конечно. В этом деле от доктора пользы нет, а солёные озёра хорошо помогают. Наши казаки и то частенько так старые раны правят. Когда же поедешь?

- А что откладывать, утром и отправлюсь. Старших сыновей возьму с собой.

Утром мужчины стали собираться в паломничество. Верный Карим оседлал лошадей, привёл их к юрте.

- Мама, какой наш Нурали красивый! Ну почему я не такой? – Жалгас восторженно смотрел на старшего брата.

- Ты не такой, но ты тоже красивый, - улыбнулась в ответ Дуния.

- Мама, ты знаешь, я тоже хотел бы носить такую красивую одежду! – не унимался Жалгас.

- Тогда тебе нужно стать казаком. Служить, как они, - улыбнулась Дуня.

- Нет, мама, служить я не хочу. Мне больше нравится играть на домбре! Братец, а можно я только примерю твою одежду? – попросил Жалгас, с вожделением глядя на висевший в углу мундир.

Дуня рассмеялась:

- Нурали! Ну, дай же ему немного пофорсить! Он целое утро вокруг меня крутится, всё только о твоей форме говорит! Пусть порадуется!

Глаза Жалгаса загорелись, он не смел поверить своему счастью и в ожидании смотрел на брата – позволит ли?

Нурали улыбнулся:

- Ну, что же, пусть возьмёт! Я тоже посмотрю на тебя. А здорово было бы, если бы отец тебя тоже послал учиться в гимназию!

- Нет, братец! Я только померяю, - торопливо говорил Жалгас, натягивая на себя штаны и мундир, - Ну как я?

Дуня протянула мальчику зеркало:

- Ты очень красивый. И одежда сидит на тебе замечательно.

Нурали надел мальчику на голову фуражку:

- А вот так будет ещё лучше!

Жалгас гоголем прошёлся по юрте, довольный своим отражением. Но так досадно, что его не видят аульчане! Старший брат, поняв его желание, сказал с улыбкой:

- Надо такую красоту показать людям. Пусть все увидят!

Жалгас выскочил на улицу.

- Сынок, присмотрел бы ты за ним! – сказала Дуня, что-то неспокойно стало у неё на душе.

Нурали вышел следом за братом. Жалгас разочарованно крутился возле юрты – никто из аульчан его не видел.

- Поедем, проверим перед отъездом, всё ли в порядке на пастбище! – предложил старший.

Юноши поехали по аулу. Жалгас сидел в седле гордо, расправив плечи, копируя осанку брата. Вышла из своей юрты Айша, посмотрела вслед:

- У, проклятый, опять красуется в русской одежде!

Братья выехали в степь, проскакали в сторону отцовского табуна.

- Посмотри, братец, кто это? – спросил Жалгас, показывая на направлявшегося к ним джигита.

- Это чужой, я его не знаю. Может быть, кто-то в аул в гости едет.

- А может, ему нужна помощь? – Жалгас пришпорил коня навстречу чужаку.

Но незнакомец вдруг остановил своего жеребца и, сойдя с него, неторопливо достал винтовку. Укрывшись за крупом животного, прицелился в скачущего к нему юношу. Увидев это, Нурали сразу оценил грозившую им опасность, но младший брат, не знакомый с оружием и с боевыми приёмами, даже не осознавал надвигавшейся беды.

- Стой! Стой! – Нурали помчался вслед за братом, тщетно пытаясь предотвратить трагедию...

Айша, сидя в своей юрте, услышала звук выстрела, донёсшийся издалека, усмехнулась довольно: и правда, сын отцу не уступит! Дождалась, когда в ауле поднимется крик и суета, выбежала из юрты, лицемерно закричала:

- Что? Что случилось?

Мужчины несли тело парня в казачьей форме. Но что это? Почему его волосы не белые, а чёрные? Кого это несут?

Айша кинулась к идущим:

- Кто это?! Кто?!

Но она уже узнала эти безжизненно свисавшие руки, эти изящные руки музыканта. Подбежала, взглянула в мертвенно-бледное лицо.

- Жалгааааас!!! – страшно закричала, так, что бывалых мужчин мороз по коже продрал.

Но вот заиграла домбра сына возле юрты. Айша удивлённо оглянулась – разве он жив? Юрта расплывалась в мареве, не разглядеть ничего. Звонко лопнула струна на домбре, и тут же раскалённая спица пронзила голову матери от уха до уха.

Потемнело в глазах Айши, и тело, вдруг ставшее невесомым, понеслось ввысь.

Продолжение следует...