Чеховская осень сентябрь-октябрь 2013

ЧЕХОВСКАЯ ОСЕНЬ (сентябрь-октябрь 2013)

Объявление о ялтинском фестивале «Чеховская осень» я увидел на сайте нашего Межрегионального СП «Свой вариант» в конце августа. Поначалу с долей скептицизма подумал, что я чужой на этом празднике жизни, но потом попробовал заказать себе на работе 2 выходных подряд, и первую смену накануне отъезда. И, вдруг, всё получилось (что на моём предприятии считается нонсенсом), и тогда я приобрёл билет на поезд Донецк-Севастополь, так как луганский поезд, идущий через Горловку, приходит в Крым поздновато. Дело в том, что в Крыму я побывал впервые в прошлом году, и тем, и  этим летом я ездил автобусом, и выходит, что это моя первая поездка железнодорожным транспортом в Таврию. После фестиваля «Рыцари слова» я убедился, что лучшим из баулов для таких поездок является рюкзак. Своего у меня пока нет, и я прошу у сестры её спортивный рюкзак, набиваю его книжками и вещами, и готовлюсь к поездке. Фестиваль запланирован на конец сентября, и я, забыв, какое было холодное лето, надеюсь на бархатный сезон, но куда там. Просматривая погоду на неделю вперёд, я вместо купальных принадлежностей беру с собой тёплую толстовку. 

***

Итак, вечером пятницы 28 сентября я выдвигаюсь в Донецк. Я очень поражён новым обликом  ж/д вокзала, ведь когда-то это был небольшое стандартное провинциальное строение (куда там до дебальцевского). Теперь же вокзал поражает своим размахом, пригородным залом и залом над платформами дальнего следования. Ночью приходит поезд, в котором я благополучно отправляюсь в осенний Крым. Рано утром я уже в Симферополе, сажусь в маршрутку и еду в Ялту (на троллейбусе ехать туда не решаюсь, слишком дорого время). Мелькают уже знакомые названия, потом мы преодолеваем Перевал, и несёмся по серпантину навстречу ЮБК. Алушта с виноградниками, Партенит с Медведь-горою, Гурзуф с «Артеком», потом зелёный массив Никиты, и наконец-то Массандра и Ялта. Прилетели почти за час, и как результат – я прибываю с весьма приличным запасом.
Так как я уже третий раз в этом городе, то я приблизительно знаю, где находится Ялтинский центр культуры, но обладая лишним часом времени, я по дороге делаю неожиданный крюк, поднявшись на Поликуровский холм к Свято-Иоанновскому храму, который выделяется на фоне города своей колокольней с удивительной маковкой, что издалека непонятно, что это – православный храм. И только после этого спускаюсь к ЯЦК, который как раз расположен у подножия холма, но приходится поискать вход, обойдя весь Центр практически кругом.
Захожу в просторное и светлое фойе, а там уже царит суета, я подхожу к группе людей возле столов и спрашиваю, за каким из них ведётся регистрация. Ко мне сразу подходит одна из организаторов – Тамара Андреевна Егорова, с которой я списывался накануне, и направляет меня к нужному столу, я записываюсь на поселение, на участие в банкете, сдаю оргвзнос (весьма скромный), и заполняю заявки на две номинации, на «Философско-духовную» и на «Пейзажную». А потом Тамара Андреевна предлагает выпить чаю с дороги, и этим предложением я, конечно же, пользуюсь. К чаю предлагается несколько сортов печенья и пряников, так что надобность в плотном завтраке отпадает. Я выхожу на улицу подышать, хочется запечатлеть себя на фоне фасада Центра культуры, и я обращаюсь к молодому русоволосому парню, который поднимается по ступеням крыльца, и прошу меня сфотографировать. Парень интересуется, на фестиваль ли я приехал. Мы представляемся друг другу, но хоть убей, я не запоминаю его фамилию, так я его и фиксирую в памяти, как Сашу из Чернигова.
После «перекура» на крыльце я иду к столу, где участникам фестиваля предлагается представить на продажу авторские книги. Я стою в очереди, впереди представительный и крупный седобородый мужчина сдаёт на продажу детские книжицы, это Михаил Юрахно, член жюри в номинации «Стихи для детей». За ним идёт миловидная женщина средних лет в розовой курточке и в интеллигентном юбочном костюме, которая начинает говорить, и я вдруг понимаю, что этот голос мне знаком. Я в недоумении посматриваю на неё, и не могу понять, откуда черты её лица так плотно сидят в моём подсознании. Наконец-то она, записывая свои книги, называет себя по имени, и я понимаю кто это! Это певец и композитор Алла Мигай, руководительница телевизионной вокальной студии «Киевляночка», передачи для детей на украинском телевидении с её участием смотрела в советские годы моя сестра, а моя дочка Настя ещё несколько лет назад смотрела передачу «Спокойной ночи, малыши», где эта милая дама являлась ведущей под именем тётя Алла. Я даже не догадывался, что она пишет сама стихи (и как оказалось, действительно, стихи она начала писать не так давно). Но вот подходит моя очередь. Я подаю на реализацию несколько авторских книг и миниатюрный вариант книги «Каждым нервом».
И вот неожиданная встреча, я вижу первое знакомое лицо – это харьковчанин Андрей Костинский, руководитель поэтической студии «АВАЛ», редактор поэтического журнала «Лава». Мы здороваемся, и оказывается, Андрей член жюри фестиваля. Андрея отзывают, уводят, а я захожу в зал, занимаю место, через 20 минут начнётся открытие, и я начинаю разглядывать информационные проспекты, стараясь запомнить время проведения мероприятий на сегодня. Сижу рядом с центральным проходом, зал приличный, с глубоким амфитеатром, то есть ряды по отношению друг к другу на приличном расстоянии, так что никто из впереди сидящих не помешает обзору, ну, по крайней мере, если его рост не превышает 2 с половиной метров.
Тут я слышу рядом голоса: «А давай присядем возле молодого человека, возле вас свободно?» Я поднимаю глаза, передо мною стоят две женщины лет за пятьдесят, одна покрупнее, а одна невысокого росточка, и я им отвечаю: «Конечно же, свободно, присаживайтесь». Дамы проходят, усаживаются и та, которая поменьше ростом, спрашивает: «Вы тоже участник, откуда приехали?» Я отвечаю, и женщина покрупнее говорит: «А у меня в Горловке друг живёт», – и у нас завязывается разговор. Та дама, которая поменьше – харьковчанка Любовь Филенко, а вторая Ольга, её подруга и по совместительству группа поддержки. Они приехали из Харькова не одни, но все харьковчане разбрелись «сами по себе», для Любови Ивановны это первый фестиваль и она решила поучаствовать в номинациях, «Стихи для детей» и «Пейзажная». Время благодаря беседе пролетает незаметно.
И вот объявляют начало фестиваля. На сцену выходят устроители и организаторы и объявляют, что фестиваль «Чеховская осень» проходит в юбилейный год – 115 лет назад Чехов впервые посетил Ялту. Озвучиваются официальные поздравления от городского головы, от Отдела культуры города, от руководителей Чеховского общества. Михаил Рудольфович Боровский озвучивает основные тезисы фестиваля, структуру мероприятий и правила их проведения. Во время праздничного открытия выступают хозяева города с музыкальными приветствиями и члены жюри с поэтическими.
Открытие идёт не очень долго, все спичи и поздравления высказаны, музыкальные номера отыграны и все участники приглашаются на поэтические мастерские. Выходим из зала в фойе, и тут я слышу удивлённый возглас: «Ваня, привет!», я оглядываюсь и вижу луганчанку Татьяну Березовскую. Мы здороваемся, и она рассказывает, что у неё в Массандре живёт друг художник, который предоставляет ей бесплатно жильё, так что она уже вторую неделю наслаждается осенней Ялтой. Она спрашивает о фестивале, мол, она подошла встретиться со своей знакомой, но не думала, что тут такое знаковое мероприятие.

Затем мы расходимся, Татьяна идёт искать знакомую, а я поднимаюсь на второй этаж и первым нахожу кабинет, в котором «жюрят» пейзажную лирику.  Я захожу первым, появляются члены жюри: Сергей Овчаренко и Владимир Миронов. Овчаренко я не знаю, а вот про Миронова слыхивал. Знаю, например, что он художник, а также член нашего Союза писателей и публикуется под псевдонимом Миронов-Крымский, он подтянутый, гладко выбритый, в строгом пиджаке с галстуком, а на груди красуется орден Есенина. Появляются ещё четыре участника, и мы начинаем. Несмотря на то, что я пришёл первым, я уступаю свою очередь двум дамочкам и одной девчушке 17 лет. Во время их выступлений, отвлекая и мешая, появляются очередные участники, аудитория заполняется. Итак, выступаю я, читаю два стихотворения, Миронов благодушно кивает и просит тексты себе. Я, посидев, послушав ещё пару участников, извинившись, ухожу.
Аудитории друг от друга находятся недалеко, я по ошибке вначале заглядываю в зал, где читают любовную лирику, а потом открываю соседнюю дверь, и вхожу в переполненное помещение, где яблоку негде упасть, и, заняв очередь, скромно простаиваю под стенкой. В жюри сидят Андрей Костинский, Алексей Дёмич и Марина Матвеева. С Мариной мы уже сталкивались на «Лав-ин-фесте», правда, не уверен, помнит ли она меня.

Моя очередь уже подходит, но тут появляется молодой паренёк и просит выступить вне очереди. Одна из помощниц организаторов, симпатичная дама с пышной русой причёской Наталья Светаева, которая сидит тут же в зале со своей дочкой, поясняет, это мальчик, который читает свои стихи на Набережной, давайте, мол, послушаем его. Парень представляется: «Семён Исаев, Новополоцк, Белоруссия», и начинает читать. Стихи его, конечно же, неплохи, мысли интересны, форма правда подгулянная, но зато как он их выкладывает! Тянет руки к потолку, заламывает их, на придыхании выдавая последнюю строчку, падает на колени. Одним словом – артист. После такого выступления нам приходится несладко, публика, растроганная такой подачей, холодна и молчалива. Я прочитываю свои стихотворения, и откланиваюсь. Выхожу в фойе, где прогуливается Татьяна Березовская. Оказывается, она зашла с подругой на любовную лирику и тоже поучаствовала в мастерской, как участник. Но, к сожалению, она вынуждена уходить, сейчас, мол, по окончании мастерских, будет поэтический марафон, а она не зарегистрирована и ей слово не дадут, потом будет банкет, а все талоны уже распроданы. Но потом она решает остаться за компанию со мной.
Мы выходим подышать свежим воздухом на крыльцо, Татьяна видит Семёна из Новополоцка, который стоит с одной из своих поклонниц, и подходит к нему высказать своё мнение о стихах. Мол, исполнение отличное, но с неточностями в текстах нужно бороться. Из чего я делаю вывод, что он так вламывался не только в «нашу» номинацию. В это время звонит мой отец, интересуется, как я добрался, как успехи в конкурсной программе, и я ему «жалуюсь», что участники настолько сильны, что мне надеяться на какое-нибудь место бесполезно.

ЧЕХОВСКАЯ ОСЕНЬ

На Набережной осень не видна,
Здесь суета живёт инерционно,
И явь граничит с образами сна,
Прислушиваясь к ветру-камертону.

Я этот город заново открыл,
В предчувствии взмывающего слова.
Сомненья, как сентябрьские костры,
Меня смущают и терзают снова.

Но озареньем мне – знакомый лик,
Приветлив, снисходителен и светел,
Он символ этой ялтинской земли,
Куда меня занёс донецкий ветер.

И я, переступив через себя,
Не нахожу пути для отступленья.
И южный город искренне любя,
Я расставанья отгоняю тени,

Но знаю, завтра ляжет путь назад,
Туда, где ждут всегда и неустанно…
Там в Горловке ветра и листопад,
Там осени назло цветут каштаны.
 
Заходим в зал. Занимаем места и марафон начинается. На каждого автора выделяется по пять минут. Люди и читают, и поют. Особенно мне нравится выступление Аллы Мигай, то, что она вокалистка от Бога, я знал, но что у неё такие стихи, я не ожидал. Я рассказываю Татьяне, кто это такая, и Березовская не выдержав, идёт к усаживающейся на своё место в зрительном зале Мигай, познакомиться. Через пять минут она возвращается довольная  с книгой Аллы с автографом. Потом выступаю я, выступает и Любовь Ивановна Филенко, и другие личности. Запоминается также юмористическими миниатюрами ещё один харьковчанин – Анатолий Барчан, мужчина лет под пятьдесят, который поставил зал «на уши» своими стихами. Марафон ещё в разгаре, но Татьяна предлагает выйти освежиться, и мы в фойе нос к носу сталкиваемся с Мариной Матвеевой и Андреем Костинским. Пока мы участвовали в открытых чтениях, проходило заседание жюри, они уже закончили прения и с чистой совестью идут прогуляться. Оказывается, Андрей собирается уезжать, у него вечером поезд, он приехал буквально на полдня. И мы выходим вчетвером – пройтись к площади Ленина и Набережной, а потом провожаем Андрея на остановку. Но так как Костинский покидает нас, он отдаёт свой талон на банкет Татьяне, и вот это оказывается весьма кстати. Когда мы втроём возвращаемся, люди уже собираются на крыльце, чтобы выдвигаться в сторону банкетного зала. На крыльце ко мне подходит Саша из Чернигова, попрощаться. Мол, рад знакомству, но на второй день он не остаётся, и ему нужно уезжать. Распрощавшись с Сашей, я бегу догонять нашу группу голодных литераторов.
Ресторан, где находится этот банкетный зал, расположен непосредственно напротив причала морского порта, где стоит огромный лайнер под британским флагом «Queen Elizabeth 2», огромный, высотой с 9-тиэтажку. Мы поднимаемся на второй этаж в ресторан, рассаживаемся, а в это время лайнер начинает своё движение, такое ощущение, что за окном поехал куда-то многоэтажный дом.
Банкет проходит в обычном формате, за огромным П-образным столом. Люди пьют, едят, высказывают поздравления устроителям, и есть за что.  Дело в том, что в этом году фестиваль был под вопросом, новый руководитель ялтинского литобъединения Михаил Рудольфович Боровский буквально выгрыз его у городских властей, и подготовил его с группой единомышленников всего за полтора месяца. Кое-кто, пользуясь случаем, прямо на банкете пытается читать стихи, но больше всё равно тостов. Люди пьют водку, я попиваю по граммульке баночное пиво. После банкета Татьяна уходит, а я возле ресторана знакомлюсь с ещё одними участниками – с Сергеем Большуновым и его девушкой (или женой) Ольгой. Они из Донецка. Рассказывают, что специально приехали на отдых в конце сентября, чтобы поучаствовать в этом фестивале. Сергей – автор-исполнитель, а Ольга – его муза и бэк-вокалистка, когда я им представляюсь, они, улыбаясь, демонстрируют купленную сегодня на выставке мою миниатюрную книгу «Каждым нервом». Мы беседуем минут 10, а потом появляется Тамара Егорова и собирает участников, которым нужно поселение, после чего передаёт нас в руки дамы чуть старше средних лет, хозяйке апартаментов. Нас везут на автобусе в район автовокзала, а потом ведут по кривым улочкам, я решаюсь позвонить жене и сообщаю, что я уже иду поселяться, и моя Лена говорит: «Ну, ты когда поселишься, я перезвоню».  Потом я звоню матери. У неё в Ялте живут сёстры, но у меня не получилось встретиться с её младшей сестрой Натальей, и я говорю, мол, постараюсь к ней забежать завтра на работу. И тоже сообщаю, что мы пришли к месту дислокации. Хозяйка приводит нас к особнячку в двух уровнях и показывает нам номера, которые находятся в цокольном этаже: два для женщин по три места, и один для мужчин. Мы заходим втроём, а там нас уже ждут двое соратников, которых не было на банкете и они уже обустроились, заняв места на двухэтажной кровати. Помимо этой двухъярусной койки, есть ещё разложенный просторный двухместный диван, но нас-то трое. Харьковчане Анатолий Барчан и Алексей Аулов решают, что им придётся спать валетом, а я обращаюсь к хозяйке: «А где же мне спать?», и она ведёт меня на открытую террасу перед женскими номерами и предлагает занять койку, которая там располагается, я в шоке. Крыша над головой – это хорошо, но хотелось бы, чтобы были и стены. И я интересуюсь:
- А ничего, что на улице сейчас 15 градусов, а под утро будет все 5?
И хозяйка задумывается. Скорее всего, она не ожидала, что среди литераторов бывают столь строптивые и привередливые личности. Тогда она предлагает подселить меня к женщинам: в одном из трёхместных номеров поселились две тётеньки, и вот она просит, чтобы они взяли меня к себе. Тётеньки против, и я тоже не согласен с таким положением дел, я уже шокирован второй раз подряд. Я забираю матрас с койки на террасе и несу его в мужской номер, стелюсь на полу между стеной и диваном. А мужчинки за это время уже подготовили продолжение банкета, нарезав колбасу и сало, закипятив чайку и приготовив водку и вино. Всё хорошо, но Юрий Карпенко из Ични считает, что к такому застолью не хватает женщин, убегает в сторону женских комнат и приводит двух крымчанок из Судака, поддержать компанию. Марина и Галина, так зовут наших соседок, принимают участие в застолье, а я, выдержав не более получаса, выпив пару чашек кофе, не хочу зря тратить время на пустые, далёкие от творчества разговоры, прощаюсь и заваливаюсь спать, поставив телефон на зарядку и заведя будильник.
Встаю в 8 часов, мужички храпят, а я, одевшись, собираю постель, уношу на место матрас. На улице с утра отчаянная холодрыга. Я одеваюсь потеплее, и покидаю место ночёвки. Выйдя со двора, я слышу мелодию приёма СМС. Я беру телефон, а там сообщение гласит: «У вас 58 пропущенных вызовов». И тут же раздаётся телефонный звонок от жены (это ей в это время тоже пришла смс-ка, что я появился на связи): «Ты куда пропал, я всю ночь переживала, не могла тебе дозвониться?!» И я понимаю, что в цокольном этаже здания постройки ХІХ века приёма Лайфа;) не было. Поясняю супруге, что я не мог даже подумать, что там телефон не ловит сигнал. Жена, поворчав, отключается, а мне уже звонят мои родители, которых полночи терроризировала моя Лена вопросами: «Вы ему не дозвонились? Он вам не перезванивал?» В общем, этой ночью из моих родных как убитый спал только я.
Утренняя Ялта, не бархатная свежесть. Я иду в район автовокзала, сажусь в троллейбус и еду до остановки «Спартак». Быть в Ялте и не побывать на улице Пушкинской – это недопустимо. И вот я неторопливо прогуливаюсь по самой живописной улице города, тянущейся вдоль речки Водопадной (Учан-су). Сразу за хмурым, похожим на серый склеп католическим храмом располагается киоск «Союзпечати», возле которого я задерживаюсь. Здесь я покупаю три миниатюрные книги – Марину Цветаеву, Сергея Есенина и книжку о Святом Николае Мирликиийском. И удовлетворённо шествую далее.
Улица не очень длинная, я прохожу её медленным шагом за полчаса, любуясь веерными пальмами, гималайскими кедрами и кряжистыми платанами и выхожу к устью реки, где она, преодолевая галечную пересыпь, вливается в море цвета голубого бутылочного стекла. Затем Набережная, непривычно пустынная, малолюдная, но солнечная, хотя из-за гор тянутся тучи.
И так, шаг за шагом, неспешно подхожу к Центру культуры, а на крыльце ряды коллекционеров, которые торгуют и обмениваются предметами филателии, фалеристики и нумизматики. Не в силах удержаться, я покупаю десяток монет, хотя половина из таких имеется в моей коллекции, но соблазнила цена – пусть будут на обмен, и альбомчик для монет, тоже на всякий случай.
Мероприятие «Перекличка городов» было изначально запланировано в формате опэн-эйр (под открытым небом) на площади Ленина. Но из-за переменчивой погоды решено было не рисковать аппаратурой и проводить «Перекличку» в зале ЯЦК. Народ уже собирается, кое-кто подкрепляется кофе и чаем, я тоже подхожу к столикам. Ко мне подходит Наталья Светаева, интересуется, как мы переночевали, и я без задней мысли пересказываю свои матрасные похождения со спячкой на полу. Наталья возмущается, как это так, у хозяйки было заранее забронировано определённое количество мест, почему же она не учла гендерную политику, забирая к себе постояльцев? Получается, что я «насявал» на хозяйку, хотя ничего зазорного в ночёвке на полу я не вижу. Я успокаиваю Наталью, мол, ничего страшного, но она остаётся при своём мнении, как говорится – из песни уже слов не выкинешь.
Начинается мероприятие «Перекличка городов», я замечаю, что участники собрались далеко не все, нет многих харьковчан, нет моих земляков из Донецка. Но люди, собравшись на первых рядах, получив зачин от организаторов, выходят в порядке очереди и представляют свои города. Появляется Татьяна Березовская, приходят члены жюри, потихоньку прибывают участники, но всё равно из-за ненаполненности аудитории мне удаётся выступить дважды. Первый раз я читаю пейзажную лирику, а во второй раз я читаю стихи из шахтёрского цикла.
Во время выступления очередного участника, я выхожу и забираю с выставки-продажи остатки своих книг, из шести моих сборников, мне возвращают два, и расплачиваются со мной, но я не забираю деньги, а покупаю за них массивную книгу «Эго-истина» Марины Матвеевой. Пользуясь случаем, я нахожу в зале Марину и прошу её подписать сборник.
Потом я вдруг решаю просмотреть миникнижки, купленные утром, и вдруг понимаю, что купил брак. Обложка – Марина Цветаева, а внутри –  книжный блок «Ленин» и его афоризмы.  Брак тоже своего рода библиофильская редкость, но я открываю книжку наугад и читаю: «Интеллигенция – это не мозг нации, а её говно», и всё, хранить эту книжку я не собираюсь, решив, что перед отъездом я её обменяю.

А мероприятие тем временем подходит к концу, и хозяева фестиваля приглашают собраться на крыльце и всей честной компанией возложить цветы возле скульптурной композиции «Дама с собачкой». Забрав в концертном зале монохромный портрет Антона Павловича Чехова, мы идём на выход. Собравшись перед центральным входом, мы запечатлеваемся нашим небольшим коллективом. А потом, не то что нестройными рядами, а мелкими разрозненными группками, идём вдоль набережной к скульптуре, по дороге зайдя на цветочный рынок, и я, как и большинство участников, покупаю гвозди;ки. Там, возложив цветы, опять устраиваем фотосессию. В это время ко мне подходит Тамара Егорова и интересуется: «Это правда, что вам пришлось спать на полу?», я отвечаю, мол, ничего страшного, но она говорит: «Что ж вы не позвонили, не пожаловались, у нас ведь на Костинского был забронирован и оплачен номер в «Бристоле», мы бы вам его отдали». Ну что сказать, «Бристоль», конечно же, один из самых пристойных отелей города, но откуда мне могли быть известны такие нюансы. Не судьба мне была пожить в том отеле, где летом останавливаются все звёзды эстрады.
И вот до конечной точки нашего пути остаётся ещё 150 метров, в Театре им. Чехова в 14:00 начнётся заключительное действо – подведение итогов. Но времечко ещё есть, и литераторы разбредаются по близлежащим кафешкам испить кофе с выпечкой. Я замечаю, что Татьяна Березовская уже тесно сдружилась с Аллой Мигай, и они, найдя общий язык, держатся вместе. У Аллы к этому времени появляется ласковое прозвище «Мигалочка».

И вот час «Ч» приближается. Нас запускают в зал театра. Зальчик с виду небольшой, миниатюрный, но потом, осмотревшись, я понимаю, что мест в нём предостаточно. Партер, ложа, бенуар, балконы, я думаю мест около 500 тут должно быть. Я сажусь поближе к сцене на первых местах правого бенуара. Через некоторое время возле меня присаживается Владимир Миронов, который сегодня в другом пиджаке, без ордена и лауреатских медалей, а в таком вполне авторитетном, кожаном. Зал затихает и начинается завершающий концерт. Я пропускаю описание музыкальных номеров, потому что главное – итоги. К участникам фестиваля обращается Михаил Боровский, он приглашает спонсоров и меценатов конкурсной программы, которые предоставили призы и подарки для победителей, и даёт им слово. А затем Михаил Рудольфович начинает объявлять победителей. Честно признаться, я особо не жду, что меня отметят каким-нибудь призом, и всё равно, где-то очень глубоко надежда тлеет. Вот объявляют уже третью номинацию, в число лауреатов попадают и Березовская, и Мигай, и Барчан, и Карпенко, и Большунов, но вот объявляют лауреатов номинации «Пейзажная лирика» и диплом третьей степени достаётся мне. Ну что ж, неплохо, учитывая количество и качество участников. Потом Михаил Рудольфович объявляет, что помимо основных номинаций был проведён анонимный конкурс одного стихотворения по теме «Одиночество». И он говорит, что победило стихотворение из трёх строк, и зачитывает его:

«Одиночество,
Ты от слова «один»,
Но отчего тебя так много?»

И Боровский просит выйти автора на сцену. К моему удивлению, из партера поднимается Любовь Филенко и идёт получать заслуженную награду, я ликую, я в восторге, поднимаюсь и аплодирую стоя. Кто мог подумать, что человек не самый приметный, участвовавший в детской номинации, вдруг выходит в победители, заткнув за пояс большинство знаковых авторов. Ведь анонимный конкурс – это самая  незаангажированная, без судейского субъективизма, номинация. Когда Любовь Филенко, спускаясь со сцены, проходит мимо меня, я кричу: «Любовь Ивановна! Поздравляю!» и она приятельски кивает мне в ответ. А Михаил Боровский начинает объявлять благодарности и вручать их в виде грамот всем участникам и членам жюри, при этом никого не вызывая на сцену, а передавая грамоты в зал. Владимир Миронов весьма обижен, как это так, членов жюри не вызвали на сцену и бросили благодарственный лист, как кость в толпу собак. Ну, может он и прав, но я думаю, что время аренды зала просто подошло к концу, и дело не в неуважении, а в простой нехватке времени.
И вот, последний аккорд прозвучал, и нас приглашают к автобусам, сейчас всех участников повезут в Ливадию, сперва в органный зал на концерт, а потом на экскурсию в Ливадийский дворец и в винный подвал дворца на дегустацию. Я по времени понимаю, что на концерт мог бы попасть (органный концерт – это до сих пор моя несбывшаяся мечта), но как быть с Мариной Цветаевой? Я не хочу увозить в Горловку этот книжный беспредел и покидаю устроителей и участников, попрощавшись со своими соратниками, новыми знакомыми, убегаю в киоск на Пушкинской. Книжку мне безропотно меняют, я просматриваю её и удовлетворённо прячу в рюкзак. Я иду неторопливой походкой всё тем же излюбленным маршрутом вдоль берега моря. Затем дань родственным узам, я захожу к своей тётке Наталье на работу в магазин «Союзпечать», чтобы передать привет от матери, времени пообщаться практически нет – я тороплюсь на автобус, и слава Богу, так как нам с моей тёткой и помолчать особо не о чем.
И вот я иду на остановку «Рынок», где совершенно неожиданно  гружусь в микроавтобус, который прямиком отсюда везёт в Симферополь, так что мне не пришлось ехать на автостанцию. И приехав в Крымскую столицу заранее, пытаюсь найти место потеплее и поуютней. В Симферополе градусов на 5 холоднее, а ещё не ночь, и я пододеваю толстовку с мехом под свою дохленькую джинсовую курточку.

Поезд, соседи-дончане. Крепкий сон. Ранний приезд в дождливый Донецк, и промозглая дорога в Горловку.

* * *

Мы из окон стреляем глазами, как из амбразур,
И встречает Донецк триумфальное наше прибытие,
Этот новый вокзал стал сегодня бесспорным открытием,
Дождь от радости встречи пустил нескупую слезу.

По промокшей брусчатке к трамваю бежать не спешим.
Линза неба сера, и как будто неправильно вогнута.
Привокзальная площадь предстала, как Terra Incognita,
Запах кофе сочится – последние тратим гроши.

Нам осталось сказать нерешительно слово: «Прощай!»
И расстаться навеки, как братья по Ордену Осени,
Не смущая друг друга пустыми, слепыми расспросами,
И по жизни всё так же идти, не скуля, не ропща.

***

Неожиданное продолжение история получает спустя месяц. На сайте нашего Союза писателей «Свой вариант» появляется материал о «Чеховской осени» харьковчанина Андрея Линника, который, в своей неплохой по содержанию статье, в некоторых вопросах  обижен на организаторов, и высказывает им претензии. Я не выдерживаю, вставляя в комментарии свои «пять копеек», пытаясь заступиться за устроителей литературного праздника, оправдывая незначительные огрехи, напомнив ему при этом, что говорила Анна Андреевна Ахматова по поводу Сталинской премии.


Рецензии