И жизнь, и слезы, и любовь Киры XI

      
                Глава двенадцатая

                1


Василий Степанович обнял Киру  за плечи:   

   -Повторяю, Кира, я уверен, что у тебя нет повода волноваться.

   - А я и не волнуюсь. - Кира повернулась лицом к Гузееву.

   - Но я же вижу - ты, даже в лице изменилась.

   - Напротив, Василий Степанович, у меня появилась надежда, что Кирилл сможет уволиться из  армии. Вы же знаете, что еще в 1945 году вскоре после победы над Японией я была против того, чтобы Кирилл оставался военным.

Гузеев кивнул головой:

    - Помню, конечно помню. Но с тех пор многое изменилось и сам Кирилл очень изменился. - Гузеев замолчал, подбирая слова, - если честно, я сам был несколько удивлен, когда узнал о  назначении его начальником штаба полка.  На фронте он был, храбрым, находчивым и во многом, даже отчаянным разведчиком...Мне трудно было представить его на командно-штабной работе… Время показало, что я был не прав.

    - Простите, Василий Степанович, что перебиваю вас, - Кира растерянно посмотрела на Гузеева, -  я понимаю - вы склонны думать, что Кириллу лучше оставаться в армии?

    - Да, Кира. Да. Кирилл перспективный молодой офицер. У него есть время для разбега и карьерного роста - в  36 лет он уже подполковник и командир воинской части.

Гузеев замолчал и вопросительно посмотрел на Киру:

    - Ну, допустим, его уволят из армии. Ты думала, Кира, чем он будет заниматься на гражданке? У него же нет гражданской специальности.

     - А чем вы будете заниматься, Василий Степанович? Вы же еще до войны стали офицером.-
Теперь Кира вопросительно  посмотрела на него. Он рассмеялся:

     - Тебе , Кира, не все известно обо мне. Еще до военного училища, в 1932 году я окончил строительный техникум и, даже успел поработать прорабом. Думаешь почему меня в сорок пятом  боевого кадрового офицера назначили командиром строительного батальона?..Так что последние десять лет, можно сказать,  я работал, хотя и в армии, по своей гражданской специальности строителем.

И тут в разговор вмешалась Соня:

     - Видела бы ты, Кира, каким растерянным он пришел, когда узнал о своем увольнении из армии. У него был такой вид, как будто земля ушла из-под ног. Теперь вижу он снова твердо стоит на ней. Соня подошла к Василию и прижалась головой к его широкой груди.

     - Не будем раньше времени тужить. Правда, Вася? Прорвемся! Как там у твоего любимого поэта Константина Симонова: “Ничто нас в жизни не может вышибить из седла”. Вот и я так думаю… Войну пережили.. .Детей нарожали… Настоящая жизнь только начинается…

Соня смахнула слезу. Кира не могла оторвать  глаза от нее. “Откуда в ней, - думала она, - совсем еще молодой женщине, не очень образованной, столько житейской мудрости и стойкости. Вот на таких надежных - земля держится.
Повезло Василию Степановичу после всего пережитого. “Им обоим повезло”- подытожила она в уме, обнимая Соню.

     - Как ты думаешь, Кира, Кирилл не обидится, если  мы не, дождавшись его, сядем за стол? - спросила Соня.

     - Что ты, Соня, нет, конечно. Он сам об этом просил.

     - Ну, вот и ладненько. Вася уже все расставил на столе. Он у  меня большой любитель сервировать стол. Молодец! И на детском столе уже все стоит. - Соня с благодарностью  посмотрела на Гузеева:

     - Пойду детей позову и гляну, как там наша кроха-именинница.

      - Я с тобой, -  Кира пошла вслед за Соней, - хочу посмотреть на Настену, виновницу торжества.

      - Ребята! - Соня  остановилась в дверях детской комнаты и не злобливо, осмотревшись, по- доброму громко рассмеялась, - проказники наши дорогие, - не все успели перевернуть в комнате?.. Проходите в зал и усаживайтесь за детский стол с угощениями.
Первый подхватился четырехлетний Петя и с возгласом: “Ула! - быстро засеменил в зал.

     - Степа и Аленка! Сейчас же наведите в комнате порядок. Соберите разбросанные игрушки,  сложите на столе все детские книги и  марш в зал.

Мимоходом, поправив, покрывала на  кровати Пети и двухъярусной  Степы и  Алены, Соня вместе с Кирой и Иринкой тихо вошли в спальню, где в детской кроватке лежала на боку, умело запелёнатая “папироской”, прикрытая легким байковым одеяльцем, спящая Настенька. Наклонившись над ней, Кира услышала ее легкое ровное дыхание и увидела, как во сне  у нее шевелятся  губки и носик. Кира залюбовалась ее пухленькой румяной щечкой и почувствовала, исходящий от нее  ни с чем не сравнимый первозданный аромат новорожденного ребенка. И снова, как тогда в прихожей, сердце Киры наполнилось теплотой к Соне. Она обняла ее:

     - Не перестаю, Сонечка восхищаться и гордиться тобой, Такую девочку родила!..Вижу молока хватает - одни щеки чего стоят, - Кира непринужденно рассмеялась, а Соня, зардевшись, с гордостью колыхнула двумя руками свои груди.

     - Не то слово - троим бы хватило, приходится сцеживать, - Соня с нежностью наклонилась над кроваткой.

     - Ирочка, подойди поближе. Посмотри. Может быть когда-нибудь твоя мама тоже подарит тебе такую сестренку.

      - Правда, мама? - Ира прижалась к Кире, - и, глядя  ей в глаза, - обещаешь? - Кира, молча, поцеловала ее в голову и укоризненно посмотрела на Соню. Она поняла взгляд Киры и виновато опустила веки...

                2

За праздничным застольем, тостами и веселым шумным детским гамом не заметили, как проходило время. Кира несколько раз бросала взгляды на настенные часы. Это не ускользнуло от внимания  Гузеева:

       - Что-то ваш командир, действительно задерживается, - пробасил он, заплетающимся языком, посмотрев на Киру, -  но я, думаю, что скоро...

Заливистый дверной звонок на полуслове прервал его.

      - А вот и наш долгожданный гость, - Гузеев приподнялся из-за стола  и неуверенными ногами направился в прихожую.

Открыв входную дверь, Гузеев опешил. В проеме двери он увидел улыбающихся Кирилла, пожилого генерала и молодого старшего лейтенанта.
От неожиданности он замер, рассматривая гостей, переводя вопросительные взгляды с Кирилла на генерала и старшего лейтенанта.

       - Что, Василий Степанович, мой боевой начальник штаба, не признал?  проговорил генерал знакомым голосом.

Гузеев широко открыл глаза и почувствовал как пол у него уходит из под-ног.

      - Ни-и -ко -лай Федо-рич!..Командир... Простите, товарищ генерал-майор...Вот уж не ожидал...Какими судьбами?..
Они обнялись крепким мужским объятием, по-дружески похлопывая друг друга по спине.
     - Возмужал, но не постарел, стал еще более кряжистым, - генерал засмеялся, - но все такой же сердитый.

     - Сколько лет мы не виделись?.. Глазам своим не верю, - Гузеев во все глаза рассматривал генерала...Тоже, командир, мало изменился.   Вот только генеральские погоны отпугнули, поэтому сразу не признал...Ну что же мы в дверях… Проходите в зал..

 Поздоровавшись за руку со старшим лейтенантом, Гузеев  незаметно пригрозил Долгалеву кулаком и укоризненно шепнул:

     - Ну, Кирилл, мог бы звякнуть по телефону, - Кирилл смущенно развел руками.

     - Это я так решил, - усмехнулся генерал, - явимся к фронтовым друзьям неожиданно, как гром среди ясного неба, так сказать десантом... и сразу за праздничный стол. Ха-ха. - он по-доброму засмеялся...

Войдя из прихожей в зал, быстро осмотревшись, генерал обратился к возбужденному и слегка захмелевшему Гузееву:

       - Ну, что подполковник, представь мне весь личный состав. Хотя постой, я постараюсь сам разобраться.

Увидев генерала, Кира и Соня, прервав беседу, как по команде “смирно”, вскочили и, не моргая, уставились на него. Дети тоже мгновенно затихли и во все глаза рассматривали не столько самого генерала, сколько  широкие красные лампасы на его брюках.
Увидев Соню и Киру, у генерала перехватило дыхание. Справившись с волнением, кашлянув в руку, он улыбнулся:

      - Ну, здравствуйте, здравствуйте! - Посмотрел на Соню, - узнаю...узнаю нашу незаменимую телефонистку рядовую...дай, бог памяти...Соня...Соня...Го...Городецкая. Теперь, если не ошибаюсь Софья Гузеева. Очень рад видеть, очень рад. Что сказать: в рубашке родилась, Соня Городецкая, - он глубоко вздохнул, - если  выжила  тогда в том злосчастном блиндаже...
 Услышав эти слова, встрепенулся старший лейтенант и, затаив дыхание,  повернул голову в сторону  Сони. Генерал перевел взгляд на Киру.

      - Помню...Помню нашу радио телеграфистку, “радистку-несмеяну,” - генерал непринужденно засмеялся, - недотрогу, как шутили молодые офицеры -  штабисты... Кира Грановская... Стараниями отважного разведчика Кирилла Долгалева, - генерал подмигнул Кириллу, - досрочно была отправлена из армии в тыл.


При этих словах лицо Киры зарделось до кончиков волос, смутившись, посмотрела в сторону Кирилла.
Глаза у генерала потеплели, он посмотрел вначале на Киру, затем, повернувшись, на Кирилла:

      - Надеюсь, Кира и Кирилл, вы помните вашу фронтовую свадьбу, организованную старшиной Черных Ириной Константиновной, - его глаза только на мгновенье, став грустными, посветлели, - не забыли?

Услышав произнесенное генералом имя Черных, старший лейтенант повернулся в сторону генерала и, вздохнув, опустил глаза.
Увидев, что Кира и Соня по-прежнему стоят, как при команде “смирно”, генерал шутливо скомандовал: “Девочки, вольно!  Ну, а вы, сознайтесь, своего бывшего комполка, надеюсь помните?”
Первой нашлась, как всегда, более расторопная Соня:

      - Конечно, помним, товарищ генерал, и не раз вспоминали со своими мужьями.
Генерал встрепенулся:

       -Давайте договоримся: “товарищ генерал” я для ваших мужей и то только на службе, а для вас, Соня и Кира, я  отныне навсегда Николай Федорович.


Поборовшая смущение Соня обратилась к Гузееву:

      - Вася,  приглашай дорогих гостей к столу.

      - Обязательно сядем и выпьем за вашу новорожденную дочь и нашу встречу.  Мы тоже пришли не с пустыми руками. Игорь, - обратился он к старшему лейтенанту, - открывай свой саквояж и выставляй все на стол.

      - Ну зачем, товарищ генерал, простите Николай Федорович, у нас всего вдосталь,  - смущенно проговорила Соня.

      - Милая хозяюшка, кто бы сомневался. Но мы по старой русской традиции.
Игорь,- обратился он снова к нему; “Дай ка мне коробку конфет, хочу познакомиться с подрастающим поколением Гузеевых и Долгалевых”.
Открыв коробку, положил ее на стол, за которым сидели дети.

      - Угощайтесь, ребята. Но только вначале  давайте познакомимся.
Я генерал Петров Николай Федорович, бывший командир ваших пап и мам, а для вас просто дядя Коля.

Старшие дети, затаив дыхание, смотрели на генерала широко открытыми глазами. Им было не понятно, как это настоящий генерал, может быть просто дядей Колей, Зато младшенький Петя вел себя непринужденно и уже вторую конфету вкладывал в рот.

      - Как зовут тебя пострел? -  Генерал наклонился к нему.

       - Я не по-о -стрел, нахмурившись, растягивая слова,-произнес он.

       - А кто ты?

      - Я Петя Гузеев,- сказал он, дожевывая конфету, и продолжил,-а мой папа
 тоже командил...подполковник...и я, когда выласту,тоже буду подполковник,-произнес Петя уверенно, как отрезал. Все дружно рассмеялись.

     - Будешь, Обязательно будешь,  продолжая смеяться, генерал промокнул слезу и потрепал Петин  вихор на затылке.

       - А как зовут эту славную девочку, так похожую на маму Соню, - с теплом в голосе спросил генерал и посмотрел на Соню.  Ее и без того румяные щеки еще больше зарумянились.

       - Алена Гузеева,- смущенно произнесла Аленка и щеки ее зарделись, как у мамы.

        - Ну, а этого серьезного молодого человека  можно не представлять. Сразу видно чей это сын.  Орел! - подчеркнул он и с одобрением посмотрел на Гузеева- старшего. - Как зовут?:

        - Степа. Степан Гузеев, товарищ генерал,- четко произнес Степа.

         - Молодец!  Настоящий солдат. - Генерал похлопал его по плечу и крепко пожал реку. Степа, замерев, во все глаза смотрел на него.

Затем генерал приблизился к Ирочке  и  глаза его посветлев, стали мягкими и добрыми. Широко улыбнувшись  Кириллу и Кире, он едва сдерживал волнение:

       - А эта девочка , не трудно догадаться, - он перевел дыхание, - можно сказать… фронтовая девочка, дочь нашего полка… Красотой пошла в маму, а в общем вылитый папа. Наклонившись, обнял ее за плечи:

       - Как зовут, красавица? - Смутившись, Ирочка опустила глаза и прошептала:

       - Ира Долгалева, - у генерала блеснули глаза и тут же погасли , став грустными. Он перевел взгляд на Киру:

        - Надеюсь, я правильно понял, в честь кого вы ее назвали, - он едва сдерживал волнение.

        - Так точно, товарищ генерал - в честь Ирины Константиновны,- взволнованно произнесла Кира., глаза ее затуманились и выступили слезы.

        - Молодец, Кира Грановская, Ирина Константиновна была бы рада, зная, что в ее честь вы с Кириллом назвали свою дочь ее именем, - он вздохнул, -  уверен, если бы она не погибла, то по праву, для Ирочки стала крестной мамой.

Наклонившись, он обнял, окончательно смутившуюся Ирочку, и поцеловал ее в лоб.
Молодцы, что вы помните Ирину Константиновну. Она была необыкновенной женщиной…Он прикрыл глаза и тяжело вздохнул.

      - Мы ее никогда не забудем, - прозвучал голос Кирилла, - от того, что мы с Кирой вместе и у нас растет дочь, во многом мы обязаны ей, - он обнял Киру,. - Не так ли?
Кира, кивнув, встретилась глазами с Кириллом, затем с переглянулась с Соней:

      - Тогда на фронте, под Ленинградом, она была для нас не только командиром команды связи полка, а старшей сестрой, - Кира снова посмотрела на Соню.

       - Да, Кира, ты права, - у Сони глаза наполнились слезами, - я бы дополнила: она была, как мама, которая помогала нам девушкам переносить  тяжелые условия фронтовой жизни.

       - Правильно, Сонечка, именно, как мама. С ней можно было разговаривать о самом сокровенном, делиться радостями и горестями, - у Киры  блеснули глаза. -  Мы любили ее,  любовались ею. В суровых условиях фронтовой жизни она сумела сохранить свое женское обаяние и доброту своего сердца...

       -Она была очень хорошей матерью, - вытирая слезы, заговорила Соня, - помнишь Кира, как она часто вспоминала своего сына, которого после смерти мужа  чудом сумела вывезти из Бреста и оставить его в тылу у бабушки с дедушкой… Соня подняла глаза  и посмотрела на генерала, - интересно, как сложилась после войны его жизнь...несчастного мальчика- сироты.

Слушая Киру и Соню, генерал мельком взглянул на сопровождавшего его старшего лейтенанта и увидел, как тот, сидя за столом, низко опустил голову.
Генерал был глубоко взволнован.

        - Спасибо, Вам, дорогие мои девочки Кира и Соня за то, что вы сохранили об Ирине Константиновне такую добрую память, - он помолчал, - :
для вас не было секретом: я любил ее и надеялся, что после войны мы будем с ней вместе. Но… сами понимаете … война…

В наступившей тишине слышно было как тикают настенные ходики, на улице, шурша по асфальту шинами, проносятся редкие автомашины, а в открытую форточку врываются, дышащие  ночной свежестью, легкие порывы ветерка. Генерал оглядел всех:

       - Ну, а теперь,- он улыбнулся,  - как старший по званию, считаю - самый раз садиться за такой гостеприимный праздничный стол и первый тост поднять за новорожденную дочь Гузеевых, - он посмотрел на Соню:
(“Настену, - шепнула  она), - Настену, - повторил он и повернулся к столу, за которым сидели дети, - и замечательное новое поколение Гузеевых и Долгалевых...
 
       - Ради них мы четыре года воевали, погибали и победили.
Уже, садясь за стол  дополнил:

       - А, когда выпьем, хорошо закусим, -  он снова оглядел всех, - я расскажу вам, как сложилась после войны судьба сына  Ирины Константиновны...


Рецензии