Кадровые перестановки в тридесятом

Сегодня на обед, совершенно не предупредив, ко мне заявился кот Баюн. Он съел две свиные котлеты на косточке, выпил поллитра простокваши и все это время хранил вызывающе таинственное молчание. Наконец, весь раздутый от простокваши и чувства собственной значимости, он выпалил:
- Черномора уволили!
- Как?
- А его совсем развезло на этой самоизоляции. Он как почал на Пасху отмечать, так до Красной Горки и отмечал. Потом, конечно, пошел трезветь. А ты ведь знаешь - наш брат, сказочный персонаж, когда трезвеет, входит в некоторый диссонанс с окружающей действительностью. - Кот взглянул на меня, прищурившись, видимо, проверяя, какой эффект на меня произвело заковыристое слово. - В общем, что-то Лукоморье ему не понравилось. Он и принялся буйствовать. Дуб, конечно, не своротил. Хотя и пытался. Море взбаламутил, так что черти из него полезли на сушу. А он их встречает, подбоченившись и лбешником своим здоровенным прямо в их хлипкие носы метит. То есть, они выпрыгивают, а он их так в полете и сшибает. Шум, визг, столпотворение. Кое-кто, конечно, не выдержал, и вышел к Лукоморью. И только он вежливо так начал:
- Прошу вас, дядюшка Черномор, быть поспокойнее и хотя бы складывать чертей в аккуратный штабель, а не метать в кучу, как попало...
Как дядька, выкатив красные от гнева глаза, заорал на него...
-На кое-кого, - едва дыша спросила я.
- ДА! - воскликнул Баюн восхищенно. - На самого на него. "Ты, - орет, - кто есть такой и откуда тутова взялся? Я, - орет, - таких, как ты, одной левой...." В общем, тут его и рассчитали подчистую. И теперь тридцатью тремя богатырями управляет золотая рыбка. Она-то, сердешная, не хотела, да разве ему отказывают?
- Кое-кому? - на всякий случай уточнила я.
Кот кивнул, после чего неопределенно повертел в воздухе роскошным хвостом и скрылся в портале, который для него (я в этом не сомневаюсь) самолично и весьма искусно навел кое-кто.