Это Камбоджа, детка. Линии параллельные жизни

    Параллельные линии пересекаются не только у Лобачевского.
Я живу, и она живёт. Мы даже где-то знакомы. Иногда встречаемся, но ни разу не разговаривали.

Я.
    ...Сижу в горячей пыли посреди улицы. Колени содраны, губа разбита, пытаюсь восстановить дыхание, но сердце мешает, колотится где-то в горле. В руке намертво зажата чужая сережка, крупное помятое кольцо. Потом я её выброшу в грязную глубокую колею. Обнаружу, что вырван клок волос. А пока вокруг суетятся люди: «мадам... мадам..»

Она.
    ...Готова убить, и не раз убивала. И была убитой, я помню. Она голой рукой бьёт по морде оскаленного пса и тот уходит, поскуливая.

Я.
    Чуть покачивается лодка-бар с дурацким названием «Эсперанца». Золотистый свет круглых фонарей. Хорошо бы не так жарко... Но руку приятно холодит стеклянная кружка с пивом, на ней даже кое-где ледок. Лёгкий ветерок не освежает. Зато разбивает отражения зелёных огоньков Старого моста в маслянисто-чёрной воде на мелкие пёстрые блики.

Она.
    Умеет дышать под водой. Этой самой мокрой водой, чёрт возьми. Засасывает её в легкие, как воздух, а потом выдыхает. Всё просто. Стоит только попробовать...

Я.
    Лестница в небо. Балансирую метрах в четырёх от земли. Стремянка не очень устойчивая, страшновато. Одной рукой опираюсь на это небо, подсохло уже, ещё вчера начала его рисовать. В другой руке — кисточка в синей краске.

Она.
    Небоскрёб постепенно клонится, медленно, плавно, и она падает вместе с ним, но почему-то не боится. Дом валится на бок как в кино, бесшумно рассыпается. Пыль, камни... А ей хоть бы что.

Я.
    Стою над Бездной. Внизу облака. Облака и джунгли. Оказывается, облаками тоже можно дышать. Бокор. Почему я раньше сюда не приезжала, пока было живо Казино с привидениями?

Она.
    Опять летит. Давно забытое, волнующе-острое ощущение полёта. Свободы, ветреной и беззаботной. Без крыльев. Без ничего. Просто отталкивается от земли и летит. Думает — чёрт, почему я раньше этого не делала? Поднимается всё выше.

    ... Моя жизнь, изящно и хищно заворачиваясь спиралью, струится водяной змейкой. Как бы научиться этой отчаянной лёгкости и детской неразрывности захотел-решил-сделал.

    ...Её жизнь, подбитая ветром, фантасмагорична. Однажды — я сама это видела — у неё было чужое лицо. Она его разрезала и скатала к подбородку, как бумажное. У неё роскошные любовники, причём я знаю далеко не всех. Хотя есть и общие.

    Не знаю точно, что ей известно про меня, подозреваю, что всё. Даже то, о чём сама уже не помню. Или просто не знаю. А она — знает. Что обидно, хочу, просто жажду узнать о ней больше. Желательно, всё. Но пока не получается. Ускользает.

    Она тоже художник, и тоже что-то пишет. Вот бы почитать.

    Интересно, что она думает обо мне? И что делает, когда я не сплю?