В дороге

Поездом «Минск – Анапа» еду в гости к дочери. Поезд идёт долго, время тянется медленно, особенно днём: то ли от вынужденного бездействия, то ли от однообразия обстановки. От монотонного стука колёс и покачивания поезда находит какое-то отупение. Октябрь – не сезон для отдыха, поэтому и людей в вагоне мало. Со мной в купе едет женщина, на вид лет сорока пяти – пятидесяти, миловидная, светловолосая, ухоженная, с какой-то усталостью во взгляде серых с грустинкой глаз. Предстоящий длинный путь не радует и её.
Знакомимся.  Мою попутчицу зовут Светлана. Постепенно разговорились. Оказалось, она, как и я, из Полоцка – едет к брату в Анапу в гости. У Светланы двое детей – оба мальчика взрослые, самостоятельные. С мужем не заладилось: они давно с ним в разводе. Наши с ней судьбы оказались похожими – это невольно сближает и вызывает доверие, что иногда случается с абсолютно незнакомыми людьми в дороге. Иногда постороннему человеку легче рассказать о своих проблемах, чем близкому другу. Может быть, от того, что ни он, ни ты не ждёте какого-либо участия в судьбе друг друга и в дальнейшем в жизни больше никогда не встретитесь? А внимательный собеседник, оказывается, как находка.
Поезд медленно ползёт на юг, мы ещё в пределах Беларуси. За окном чередуются друг за другом аккуратненькие чистенькие станции небольших городков. На этих станциях поезд ненадолго останавливается, и можно рассмотреть последние ярко-оранжевые бархатцы на цветниках возле здания станции, вымощенный плиткой перрон, вымытый осенним дождём; клёны или берёзки в отдалении, с торчащими голыми верхушками и остатками былого пышного золотистого осеннего наряда.
Радует то, что мы научились у себя в Беларуси поддерживать порядок и ценить красоту. Это бросается в глаза, и когда проезжаешь мимо небольших сёл, окружённых обработанными полями с ярко зеленеющей, непривычно для глаз осенью, озимью. За ними, чередуясь, проплывают небольшие сосновые лесочки, сменяясь кустарником и берёзовыми рощами, кое-где мелькнёт озеро или участок реки.
Даже поздней осенью природа Беларуси поражает взгляд своей особой красотой. Невольно возникает чувство гордости за нашу страну. Мы едем на юг. Там будут совсем другие пейзажи, которые, несмотря на их самобытность, кажутся чужими, не трогая сердце и душу так глубоко, как наши родные – белорусские. Вспоминаются бессмертные слова Франциска Скорины: «Понеже от прирожения… и люди, где рождены и вскормлены были суть по Бозе, к тому месту великую ласку имають».
Вечереет. Моё внимание от созерцания пейзажей за окном отвлекает голос моей соседки по купе Светланы, возвратившейся в купе.
– Вы чай будете, там проводница спрашивала?
– Да, конечно! – отвечаю я.
Проводница приносит чай, вежливо, с приветливой улыбкой, предлагая нам к чаю разные сладости. Мы также вежливо отказываемся от её предложения. В дорогу, не сговариваясь, напекли пирожков: я – с капустой и яблоками, Светлана – с клубникой и курагой. Сели пить чай. За чаем неспешно шли разговоры. Традиционно о рецептах приготовления разных вариантов выпечки и прочее. О чём ещё могут разговаривать две женщины за чаем с пирожками?! Которые, к тому же, любят поесть и приготовить что-либо вкусное, ведь обе в таком возрасте, когда боязнь потерять фигуру и все рецепты похудения остались в прошлом. Чаепитие закончилось. Спать укладываться рано. За окном сгущаются незаметно сумерки и наступает темнота.
Мы какое-то время молчим, каждая погружаясь в свои мысли. Пробуем читать. Я взяла с собой случайный томик Донцовой. Чтение не идёт. Во-первых, банальный сюжет, во-вторых, покачивается и дёргает поезд. Бросаю чтение, выхожу из купе размять затёкшие ноги. Светлана выходит следом.
Смотрим расписание: нам предстоят ещё сутки пути, при этом дважды поезд пересечёт украинскую границу. Нужно будет приготовить документы для заполнения декларации. Мы обе родом из СССР и поэтому сокрушаемся этим нововведениям. Трудно осознавать то, что на Украине и в России мы теперь иностранки!
– Скажите, как такое могло получиться, ведь мы на референдуме проголосовали против разделения, большинство было за сохранение Союза?!
Неужели мнение народа ничего не значит? Всё за целый народ решили Ельцин, Кравчук и Шушкевич.
 – Что тут поделаешь? Это реалии современной жизни. Не зря же говорят: «Народ имеет таких лидеров, которых заслуживает». Такое государство развалили в угоду своим личным интересам! Когда-нибудь этому будет дана надлежащая оценка, а сейчас имеем то, что есть.
 Я вдруг вспоминаю 1996 год, Друскеники, куда мне досталась путёвка в санаторий. Там в это время поднималось движение «Саюдис». Литва первой решила отделиться. Помню, как рыдала процедурная медсестра в связи с разделением республик. Она литовка, имеет двух взрослых дочерей, но у одной из них зять украинец, у другой – белорус. Она громко восклицала: «Что нам теперь делать?! Три семьи разъединили!» Ведь многие семьи оказались в таком положении. Кто о проблемах простых людей думает?
 – И я помню похожий случай в Риге, – сказала Светлана. Я возвращалась домой из Юрмалы. На вокзале обратила внимание на заплаканную пожилую женщину, подсела к ней, чтобы как-то утешить, и мы разговорились. Оказалось, что она была вынуждена за бесценок продать своё имущество, покинув квартиру в доме, который вернули прежним хозяевам. Они владели им до войны. И сейчас она едет в Россию на свою этническую родину, где её никто не ждёт. У неё нет там жилья.
Мы перешли в купе, приготовили свои постели. Легли, но спать не хотелось. Думалось о доме, детях. Ведь эта перестройка затронула и каждую из нас. Я в Беларуси, дочь в России. Незаметно разговор пошёл о детях.
Оба сына Светланы программисты. Старший работает в какой-то фирме, сейчас на стажировке в Китае; младший работает в Минске. С детьми всё в порядке, а вот в личной жизни не заладилось.
– Вы образованная, умная, с приятной внешностью, что могло послужить причиной разлада в семейных отношениях? – спросила я Светлану.
– Я и сама часто думаю об этом, – ответила мне Светлана. – Всё шло прекрасно. Любящий внимательный муж, дети успешно учатся в школе. Больших материальных проблем не испытываем, несмотря на то, что заработная плата, как у многих, была небольшой. Муж работал инженером на заводе «Измеритель». Проблемы начались, когда муж попал под сокращение и долго не мог найти работу. Я была беременна третьим ребёнком. Семья стала ощущать недостаток средств. Жили на одну мою зарплату. Старший сын заканчивал школу, нужно было определяться с выбором дальнейшего образования. Моя беременность оказалась некстати, и я решила сделать аборт. Сдала анализы и отправилась в гинекологическое отделение Полоцкой больницы. Все события того дня отпечатались в моём сознании так ярко, что иногда кажется, что это случилось вчера. Тогда гинекологическое отделение было на третьем этаже нового здания, расположенного рядом с Софийским собором. Помню каждую ступеньку лестницы, ведущей на третий этаж, пожилую медсестру приёмного покоя, врача – молодого мужчину, лет тридцати пяти, сорока, палату на восемь коек, четверых женщин, две из которых лежали на сохранении.
Но больше всего мне запомнилось странное совпадение. Я зашла в операционную, и первое, что привлекло моё внимание – это упавший, словно опрокинутый вниз, крест на Софийском соборе. Окна операционной выходили прямо на собор, и он весь был как на ладони. Под сердцем что-то защемило, и необъяснимая тревога проникла в душу, на мгновенье нашло какое-то оцепенение. Из ступора вывел голос молоденькой худощавой медсестры: «Женщина, не задерживайте, что вы стоите, ложитесь в кресло?!»
Внутренний голос кричал, сопротивлялся, но я подчинилась голосу медсестры и легла в кресло. Мне дали наркоз, и я провалилась в темноту. Через какое-то мгновение передо мной возник туннель с ярким светом впереди, по которому я устремилась на этот обволакивающий меня свет, но полёт мой не состоялся до конца. Вдруг какая-то сила остановила меня в боковой камере. Я не могу до конца объяснить это состояние, но на уровне подсознания возникло ощущение, что это моё дитя устремилось дальше, оставив меня здесь.
Я очнулась от наркоза, врач заканчивал операцию. По моим щекам текли слёзы. И сейчас, через много лет, я ощущаю эту сжигающую меня боль за то, что не позволила ему родиться. Ведь это было знамение, предупреждение Свыше, которое я проигнорировала. Может, всё сложилось бы по–другому.
Что-то во мне самой надломилось: стала жёстче, вспыльчивей. Муж стал поздно возвращаться домой. Часто пропадал с приятелями в гараже. Не найдя работы, отправился на заработки в Россию, домой стал приезжать очень редко и однажды просто ушёл из семьи к другой женщине. Мы развелись.
– А вы давно в разводе? – спросила меня Светлана.
– Пятнадцать лет – как муж ушёл из семьи, – ответила я.
– Как это случилось? – спросила Светлана.
– Сколько нас ещё таких израненных женщин, разрушенных жизней, семей. Перестройка – сколько она, как молох, сломала, изуродовала людских судеб! Комбинат, на котором работал муж, закрыли. И ему, как многим в 90-ые, пришлось испытать все тяготы жизни на стройках в России, где платили гроши и господствовал рэкет. Я продолжила рассказ своей истории.
– Моя история до боли банальная. Нашлась другая женщина. Какое-то время скрывал, жил на две семьи. Когда родился от этой женщины ребёнок, ушёл от нас.
А начиналось всё хорошо. Познакомились мы в Западной Сибири, на комсомольской стройке железной дороги «Сургут – Уренгой», куда меня и будущего мужа направили работать после института. Через три месяца сыграли комсомольскую свадьбу. Я была счастлива, не замечая тревоги в глазах мужа.
Через десять месяцев после свадьбы у нас родилась дочь. В роддоме нас заразили стафилококком. Приехала свекровь и забрала нас к себе в Красноярский Край. Она и помогла мне выходить дочь.
Климат Западной Сибири нам не подошёл, и мы переехали в Белоруссию. Здесь у нас родился сын. Всё казалось благополучным, но иногда настроение у мужа портилось без видимых причин, стал выпивать, пошли проблемы на работе. Я не могла понять причину. А она раскрылась неожиданно, значительно позже, когда муж, работая на стройке в Санкт-Петербурге, познакомился с женщиной и ушёл из семьи.
Однажды он к нам приехал в гости вместе с молодой семьёй своего внебрачного сына – ровесника моей дочери. Оказывается, до женитьбы на мне, у него в Сибири была девушка, которую он оставил беременной! Страшно представить судьбу этой женщины! Она всю жизнь прожила одна, вырастила прекрасного сына, который как две капли похож на моего. Поэтому, наверное, и у нас не сложилось. Как будто боль души этой женщины возмездием ложилась на детей и наши отношения. Я стала чувствовать это с каждым годом всё острее. Ведь невольно именно я явилась причиной её разрушенного счастья. Наверное, этот грех не замолить мне до конца жизни. Радует только то, что дети наши подружились.
Глубокая ночь погружает нас еще больше в темноту мрачных воспоминаний. Мы молчим, каждая, наверное, переосмысливая своё прошлое, снова и снова анализирует свои ошибки, не имея возможности что-то исправить.
Поезд останавливается. Граница. В вагон входят пограничники, идёт проверка документов, что полностью переключает наши мысли на обыденные вещи. Проверка закончена. Поезд резко дёргается, трогаясь с места, набирая скорость. Мы едем дальше. Чувствуем – уснуть не придётся! Впереди ещё два пограничных поста. Наша беседа переключается на обсуждение текущих событий.
После прохождения границы нам удаётся немного поспать. Проснулись около десяти утра. Поезд подходил к Анапе.
На перроне мы прощаемся.
Меня встретила дочь с мужем. Сидя в машине, я долго вспоминала рассказ Светланы, соотнося её судьбу со своей, думая о том, как похожи наши судьбы! Как вплелось в канву наших судеб и поселилось там одиночество.
Карма!? Но жизнь продолжается, а испытания, посланные нам, делают нас сильнее не смотря ни на что.