Последний перевал

Приветствую вас, жители равнин…


    Сказано, что вначале было слово. И слово это прозвучало сверху. По крайней мере, так кажется… Откуда же еще? С горних высей донеслось – туда мы и отправимся.
    Камешек выскочил из-под подошвы и с глухим утробным звуком ухнул вниз, отражаясь от других камней и заставляя их ворчать на нарушителя векового спокойствия. Так, подпрыгивая и ускоряясь, он полетел навстречу речушке, весело бегущей по дну ущелья. Но, не долетел… Смотреть вниз не хотелось.
    Я впервые был в горах: был молод, был студентом и, с моими институтскими друзьями, неожиданно для себя попал в новый, неизведанный мир. Словно угодил на другую планету.
    Инициатором посвящения явился Аркадий – мой хороший друг, одногруппник, высокий худой парень с многими талантами. Вместе мы учились, играли на гитарах, пели и стали подлинными туристами. Кеша был родом из семьи «ядреных» советских интеллигентов: его отец возглавлял отдел в одном НИИ и привил сыну романтику путешествий на природе. А от него «загорелись» и мы. В этот первый для меня раз мы отправились в горы втроем: я, Кеша и Лида – девушка Аркадия и тоже наша одногруппница. Надо сказать, что впоследствии у них было все хорошо, Лида вышла замуж за Кешу и мы все вместе еще не раз бывали в походах.
    В этот раз маршрут был выбран в Приэльбрусье, с выходом к Главному Кавказскому хребту и потом уже на транспорте вниз, к теплому морю в Сухуми. Со снежных вершин мы должны попасть в субтропики. И все это за десять дней!

    И вот я стоял «по пояс в небе», как поет великий Николай Носков. Под ногами лежал камень, камень, камень… а над головой летел куда-то во вселенную пронзительно голубой купол неба. Я был выше облаков!
    Это чувство невозможно передать словами! Никак!..
    Облака внизу соединяли каменные пики и уходили за горизонт: казалось, ты можешь ступить на их плоскую поверхность и идти вокруг всей планеты. Наша маленькая голубая Земля была моя! Я держал ее в руках аккуратно, нежно, чтобы, не дай Бог, не испортить.
    Заклинаю вас, мои дорогие читатели, хоть раз в жизни сходите в горы. Чтобы попробовать немного приблизиться к пониманию того, зачем мы живем, чтобы изменить угол зрения и взглянуть на себя со стороны. И многое окажется ненужным, навязанным нам посторонними.

    Поразительна в горах смена ландшафта: то ты идешь по раскаленным активным солнцем каменным осыпям, то, повернув за уступом скалы, натыкаешься на водопад, шумно бросающий свои воды откуда-то с небес тебе под ноги. И стоишь завороженный, не понимая, откуда он взялся. То любуешься зарослями низко стелящихся здесь рододендронов, то в расщелине подходишь к снежнику, где ручей бежит под белым плотным куполом, и, переступая через него, ощущаешь этот вечный холод. Снежники лежат здесь и летом. Чем выше, тем их больше. Под палящим солнцем снег оседает и спрессовывается до серого крупитчатого льда.
    Тропинки бесконечно перерезаются ручьями и небольшими речками. За целый день пути ты преодолеваешь их сотнями, уже не замечая. Но бывают и достаточно широкие потоки, и ты переправляешься, прыгая с камня на камень, или по переброшенным бревнам, а время от времени и по наведенным мосткам.      
    Кто сделал их – неизвестно, но спасибо друзьям. Будь то наш брат турист, инструктор или работник заповедника. Всех объединяет одна любовь, любовь к горам: осознанная или подспудная, выражаемая ярко эмоционально или тихо живущая в сердце.
    «Правильный» турист, идя в горы, всегда захватит с собой лыжную палку, предварительно отцепив кольцо. Сейчас таких палок стало много, ими пользуются многочисленные любители скандинавской ходьбы, а раньше мы просто разбирали снизу устройство для упора в снег и все. Одной палки достаточно, чтобы держать баланс тела с много килограммовым станковым рюкзаком за плечами и переправиться через реку, прыгая по камням.
    И конечно, нужна защита от солнца. Утром, пока оно еще не взошло, царит холод. Порой, если вы поставили палатку на большой высоте, под перевалом, то снаружи может быть минусовая температура, и палатка покрывается инеем, тогда вы напяливаете на себя побольше одежды, с героическими усилиями умываетесь в ледяном ручье, и, позавтракав, отправляетесь в путь.  Начинается новый переход, и понемногу становится веселее, а вот и солнце милое восходит. Ура! Жизнь налаживается. Но через час пути становится невыносимо жарко – мы останавливаемся, раздеваемся до футболок и шорт и движемся дальше. И вот здесь подстерегает тихая опасность сгореть на активном, в разряженном воздухе, солнце. Не как Джордано Бруно, конечно, но тоже знаете… особенно верхняя часть тела. Кеше то хорошо, он детство провел в Волгограде, его и так смуглая кожа становится практически черной без малейших затруднений. Командир нашего маленького партизанского отряда становится негром, но чувствует себя при этом вполне комфортно.
    Лида - наша потрясающе предусмотрительная Лида - благоразумно захватила широкополую шляпу и тонкую рубашку с длинным рукавом, а я… Но «голь на выдумки хитра»: на голову я набрасываю полотенце и закрепляю сверху вязаной спортивной шапочкой, а на руки напяливаю носки с прорезанными для пальцев дырками. Вид у меня – что-то среднее между бедуином и дамой на балу… зато можно идти не задумываясь. Осталось закрыть нос, дело простое – прикрепляем бумажку и зажимаем ее очками. Вроде бы, все, дальше движемся без остановок.
    Таким хороводом идем практически весь день, обед переносится на ужин. Останавливаться, чтобы основательно поесть, просто нет времени. Дневной переход большой, и можно позволить себе только короткие остановки. Нужны высококалорийные продукты, желательно с небольшим весом, т.к. тащить приходится на собственном горбу.  Например, хорошо подходит шоколад. Но при таких перепадах температур он превратится в рюкзаке в комок ненависти. Есть более удобное решение – это сушеный чернослив и грецкие орехи. Незаменимая вещь, тем более, что наш завхоз Лида – девушка добрая и, когда наш небольшой отряд покоряет очередной перевал, все получают дополнительную пайку. Так что вверх прём без остановки.
    Бивуак разворачиваем только ближе к вечеру, желательно под перевалом, прохождение которого назначено на завтра. Это лучшее время! Ставим палатку, разводим костер (или разжигаем примус, ведь выше в горы дров найти проблематично, деревья там уже не растут) и начинаем пировать сублимированными продуктами. Надо сказать, что каша или самый обычный суп из пакетика кажутся здесь чем-то невероятным. Еду готовит дежурный, остальные ставят палатку, что-то из личных вещей сушат на ее растяжках или, наоборот, стирают в ручье.
    Бывало дело, разбивали лагерь недалеко от пастушьего коша. Пастухи – ребята хорошие, трудолюбивые, всегда угощали нас айраном или великодушно одаривали бараньей ногой. Тогда вечером мы приглашали их в гости и засиживались за разговорами у костра долго. Мы цветасто пытались украсить городскую жизнь, они же просто рассказывали о горах. Зимуют скотоводы вместе со своими подопечными ниже в своих поселках, где есть электричество и просто климат теплее, а летом гонят стада высоко в горы на плодородные луга, питаемые чистейшими родниками. Вместе с овцами в стаде всегда несколько коров, которых надо регулярно доить, поэтому в пастушьем коше полно большой посуды с молоком: ведра, канистры или огромные алюминиевые кастрюли, такие как в школьной столовой. Если молоко скисает, то получается айран. Все, что мы называет кефиром, простоквашей или ряженкой, все – айран. Выпить такое количество пастухи просто не в силах, поэтому нас всегда угощали по дороге… Хотя нет, однажды отказали…
    В основном все стада в горах частные - животные хорошо ухожены, чистые и сытые, но изредка попадались и колхозы, ведь на дворе был развитый социализм. Вот в таком хозяйстве нам и отказали попить молочка. Кажется, его у них просто не было.
    Картина была безрадостной: в сарае на трех скамейках лежали осоловевшие от безделья пастухи, а в нечищеном загоне на нас зверским взглядом смотрели пара худых, как простыня на ветру, коров и несколько неумытых овец. Хотя кругом было полно склонов, поросших чудесной травой, но выглядели они, почему-то, голодными. Пораженные этой загадкой мироздания, мы двинулись дальше. Пожалуй, лучше надо изучать историю своей страны…

    Таков быт путешественника по горам Кавказа. Лучшее, что ты видишь здесь – это удивительное многообразие природы, неповторимая красота и постоянно меняющийся пейзаж. И люди… Прекрасные, отзывчивые люди. Причем, что интересно: чем выше в горы, тем люди лучше; чем труднее быт, тем люди лучше; чем проще люди, тем люди лучше.
    Путешествие наше, как мы уже говорили, было рассчитано на десять дней: берем несколько перевалов в Приэльбрусье и выходим к Главному Кавказскому хребту, чтобы, преодолев его, спуститься в Сухуми и побыть еще несколько дней на теплом море. Последний перевал – Нахар, а дальше уже Южный Кавказ, и по извилистой Военно-Сухумской дороге вниз к морю отмываться и отдыхать.
    Отправная точка – «Южный приют», турбаза, где всегда собираются туристические группы, которые только начинают или уже заканчивают маршрут, и куда постоянно привозят «матрасников». Такое пренебрежительное название дали матерые горные туристы группам, которые возят на автобусах до турбазы, там они ночуют и питаются, а днем с инструктором, налегке, без огромных рюкзаков, преодолевают простенький некатегорированный перевал Клухор. Некатегорированный значит не входит ни в одну из категорий, ни по высоте, ни по сложности восхождения. Но, надо признаться честно, перевал очень красивый. Удивительные виды Кавказского хребта со снежниками и ледниками, долины, по которым пробегают тени облаков, и даже опоры линии электропередач, стоящие прямо на перевале и несущие цивилизацию малым, но гордым народам – все это поражает фантазию жителей городов. Этим же перевалом «матрасники» возвращаются на турбазу, откуда уезжают на транспорте обратно. Костров не разжигают, палаток не ставят, в ледяных ручьях не умываются – одним словом…  позор! Называть их туристами просто язык не поворачивается.
    Мы, правда, сами, по неофициальной терминологии - «чайники»: ни наша группа, ни маршрут не зарегистрированы в спасательных службах, как это по-хорошему положено, чтобы знали, где искать, если не выходишь в положенное время на конечную точку маршрута. Оборудование у нас частично самодельное (например, палатку с тентом сами шили), и инструктаж никакой не проходили. Зато есть опыт Кеши, здравый смысл и километровая карта маршрута, которую нам передали друзья по туристическому клубу. Маршрут проверенный, не раз хоженый, отмеченный «турами», такими маленькими пирамидками из нескольких камней. При встрече с «туром» раз за разом в душу врывается поток тепла, уверенности в правоте и благодарности к тем людям, кто его поставил. Если ветер свалил его, то ты обязательно бережно восстанавливаешь и улыбаешься.
    Конечно, в маршрут мы внесли свои изменения, заходы на дополнительные перевалы, проход через плато, крутой спуск с него к реке, но основная идея сохранилась.
    Помнится, этот спуск по осыпи с противоположного края плато Ирахик-сырт принес мне незапланированную дозу адреналина…
    Спуск начали ближе к вечеру, хотели поставить палатку под склоном у реки, чтобы и вода была, и от ветра защита, но место выбрали не совсем удачное. Склон крутой, с уклоном градусов девяносто, да еще осыпь мелких каменей - видно, порода такая. Шли без страховки, как обычно, хотя таких резких обрывов раньше не проходили, но почему-то решили, что нормально будет. Малость обмишурились. Я шел первым, ребята сзади, т.е. выше по склону, а за спиной рюкзак тянет вниз. Стоит добавить, что спускаться в горах оказалось тяжелее, чем подниматься, потому что центр тяжести при таком снаряжении находится выше, чем обычно, и держать равновесие гораздо труднее, особенно, если тропа поворачивает. Так и тянет кувыркнуться вниз головой. В таких случаях, если сорвался и понесло, есть правило – постарайся развернуться животом к склону и зарубайся ледорубом, если он есть, конечно. Вот и я наступил на осыпь, камешки «потекли» вниз, и моя опорная нога сказала «гуд-бай». На живот я, конечно, перевернулся, но до реки ехал по осыпи метров пятнадцать-двадцать. Мне показалось, что прошло немногим более секунды. Но, не волнуйтесь за меня, дорогие мои читатели, доехал с ветерком, только слегка поцарапался о камни. Больше всего остались недовольны мои замечательные походные штаны цвета хаки, до конца путешествия они добрались в принципиально измененном виде: две штанины теперь существовали абсолютно обособленно друг от друга. Ремня я не носил, так что ничто их не соединяло теперь. Слава Богу, остальные мои запчасти оказались в первозданном виде.
    И такой меня вдруг охватил голод, что, не став дожидаться остальных, а Кеша, видя мой скоростной спуск, притормозил Лиду, быстренько организовал связку, благо веревка и карабины у нас были, и дальше они уже двигались со страховкой, а я открыл рюкзак и заправился незапланированной порцией чернослива. Прямо не мог ничего с собой сделать. Правда, позже, увидев мои своевременно облаченные в шорты ободранные ноги, Лида не стала меня ругать.
    Вот, что значит самодеятельность при выборе маршрута. Впрочем, это, конечно, пустяки: когда мы еще ехали в поезде, вместе с нами добиралась группа молодых энтузиастов, впервые отправившихся в горы, у которых карта была вырвана из школьного учебника географии, и направлялись они в Архыз. Хорошо, что туда – там всегда много народа ходит, помогут. Шутки с горами не очень хорошо заканчиваются.
   
    Надо сказать, что перед тем, как попасть на плато, у нас был день стоянки в очень красивом месте, называемом «Долиной Замков». Там же располагается народный нарзанный курорт. В этой горной расселине породы смешанные, есть пласты с твердыми, видимо, базальтовыми слоями, а другие более мягкие, и под воздействием внешней среды и прошедшего здесь много лет назад ледника получились рвущиеся ввысь шпили «замков». Они разбросаны по обоим склонам хребтов, окаймляющих узенькую долину. Серые массивы с плоскими боковыми гранями, заканчивающиеся многочисленными острыми вершинами. Издалека – рукотворные рыцарские замки. Удивительно красиво! Хочешь – не хочешь, а встанешь здесь лагерем на ночевку.
    Утром яркое горное солнце освещает западный склон долины, и замки смотрят на тебя сверху вниз, словно собеседник, ждущий твоего совета. На самом деле, здешние замки не такие уж большие, как можно подумать, высотой, наверное, метров до пяти и устроены на середине склона. Так что, немного поднявшись вверх, можно их потрогать или даже обнять, прижавшись к уже нагретой солнцем шероховатой поверхности. Здешние замки совсем не страшные, и с ними можно дружить!
    Вокруг расположено несколько кошей, ведь место замечательное: большая долина как бы разделена на несколько маленьких, где много склонов с наполненной соками травой, чистейшие горные ручьи и заросли рододендронов. Для копытных животных так должен выглядеть рай, оттого и гонят сюда пастухи свои стада. На нас, туристов, это накладывает особые обязательства, нужно быть ответственными перед братьями меньшими.
    Когда мы становились на ночевку в долине и ставили палатку, рядом паслись несколько коров и ослик. Они очень любопытны и абсолютно не боятся людей. Ночью подходят прямо к палатке, принюхиваются и едят траву рядом – так им нравится. И, лежа в спальнике, ты слышишь их громкое дыхание и ощущаешь свою связь с природой, понимаешь насколько все едино. Спать не мешают, ведь за целый день на ногах, надышавшись вкусным горным воздухом, организм устает в хорошем смысле слова. Тело на земле, а душа в облаках. Хотя – нет, если задуматься, то все в облаках.
    Но наши четвероногие друзья в своем плотском порыве едят все подряд, поэтому каждый уважающий их турист должен убрать пожитки внутрь палатки, все до мелочей. Иначе – съедят. Бывает, оставят какой-нибудь целлофановый пакет сушиться на ночь, если от продуктов, так еще и пахнущий вкусно, а наутро - нет его. И стоящий неподалеку ослик или корова только невинно поглядывают в твою сторону. Пакет - не жалко, но бедное животное будет потом мучиться животом и может умереть. Очень не хотелось бы, поэтому дорогие братья по любви к природе, будьте внимательны.
    Да… рядом с Долиной Замков находится нарзанный курорт. В том смысле, что можно поправить здоровье и набрать нарзану сколько хочешь, а не то, чтобы жилые корпуса пансионатов стояли. Все просто: в расселине течет речка, а рядом, прямо из склона, бьют ключи, и горные породы в этом месте окрашены в красноватый цвет. Если попить эту воду, то оказывается, что это минеральная вода нарзан, которую в магазинах продают в бутылках. Ну не удивительно ли?! И пей ее сколько хочешь - вот оттого и народный курорт. Люди из ближайших, и не только, городов и поселков специально снаряжают автобусы в выходной день и с канистрами приезжают сюда, чтобы отдохнуть и привезти домой нарзан для своих родных. Мы сами один раз возвращались в Сухуми в автобусе с абхазцами из города Ткварчели, которые везли целебную воду своим пожилым родителям. Но это отдельная история.
    Нарзанные ключи бьют не только посередине горного склона, но и прямо на берегу реки. Здесь из камней выложена ванна, в которой смешиваются воды реки и нарзан. Садишься в эту ванну, а снизу, прямо тебе в пятую точку, бьет нарзанный гейзер… Но можно и на деревянную перекладину, кем-то заботливо прижатую камнями с краю ванны, присесть. Прикольно получается и полезно, сидишь как в джакузи и еще вдыхаешь пары нарзана. Пожилые люди приезжают, чтобы полечиться, но надо прежде посоветоваться с врачом, ведь нагрузка на сердце из-за испарений большая. Местные люди говорят, что бывали случаи…
    Многие годы прошли уже, что теперь происходит в Долине Замков? Жив ли народный курорт? Думается, что жив. Время проходит, поколения меняются, а сущность человеческая остается прежней.

    Не успели мы толком оглянуться, а поход наш уже подходил к концу, и осталось преодолеть последний перевал и спуститься к морю. Со всеми приключениями время пролетело, словно тот самый камешек, который вырвался из-под ботинка в начале пути.
    Тропинка поднималась круто вверх и местами походила на отдельные ступеньки между кустиками рододендронов. Горная порода в этом месте была более вязкая и не крошилась, без осыпей. Большие вставки этого камня напоминали застывшую лаву вулкана, как ее показывают по телевизору в «Клубе кинопутешествий». Может быть, когда-то здесь и было извержение, давным-давно, во времена ледникового периода, а сейчас такие скалы называют «бараньи лбы». И действительно, похоже: порода гладкая и выступает буграми вперед, по краям таких выступов более мягкий камень стесан временем, и «лоб» торчит из склона вперед и вверх.
    При подходе к нашему последнему перевалу, почти у самой вершины, оказался участок, где между склонами громоздилась как раз такая огромная бугристая скала, заполняя собой все пространство, и тропинка проходила прямо по ней, превращаясь в этом месте фактически в каменные ступени, причем довольно гладкие и скользкие, особенно после дождя. Но человеку, даже с рюкзаком за плечами, подниматься было довольно просто.
    Первым шел Кеша, за ним – Лида, и замыкал процессию я. Нам оставалось забраться на «лоб» и преодолеть последний короткий участок до перевала, а с противоположной стороны был уже Южный Кавказ. За разделяющим горную систему главным хребтом простиралась Абхазия, тянущаяся до самого моря…
    - Сегодня нам надо спуститься после перевала до Южного приюта, - крикнул Аркадий сверху, остановившись и поправляя рюкзак. – Там и заночуем. Можно палатку поставить – места хватит.
    Лида промолчала, этот план и так был всем известен, а я спросил:
    - А как до Сухуми добираться будем?
    - На Южном приюте всегда туристические группы собираются, и транспорт есть. Может, в какой-нибудь автобус к «матрасникам» попадем или с местными аборигенами договоримся. До моря четыре часа по серпантину.

    Тогда я еще не знал, что поедем мы на бортовом грузовике для перевозки скота с поднятыми бортами так, что край находится ровно на уровне глаз стоящего человека. И набьется полна коробочка. Это вообще отдельное приключение, если, конечно, можно так выразится. Скажу лишь, что водитель – местный джигит, который с другими товарищами до полуночи пил чачу с шашлыками и горланил песни, а утром опохмелился и сел за руль.

    Кеша стал подниматься дальше, за ним потянулись и мы. Настроение было отличное: над головой бесконечное голубое небо, засасывающее взгляд, под ногами бледно-желтые цветы рододендронов по всему склону и темно-серая вулканическая порода. Впереди ждало теплое море, фрукты и сухумский пляж. Идиллия!
    В этот момент откуда-то сверху, выше Кеши, раздался крик…
    С площадки, которой заканчивался «бараний лоб», нам отчаянно махал руками какой-то человек, по виду местный. В голосе его слышалась тревога.
    - Оставайтесь здесь, - сказал Кеша, - а я поднимусь, узнаю, что там случилось.
    Мы дружно кивнули, невольно напрягшись. На душе было нехорошее предчувствие, слишком активно нам жестикулировал незнакомец. Лида скинула рюкзак и присела на уступ, а я остался стоять, готовый прийти на помощь Аркадию. Секунды тянулись медленно… говорить не хотелось.
    Однако, скоро Кеша вновь появился на вершине площадки и начал спускаться к нам. Оказалось, наверху находятся два абхазца - молодой и здорово пожилой аксакал, оба перешли Кавказский хребет и спускались вниз в поселок к родственникам. С ними три вьючных лошади со всяким скарбом. И вот пожилому стало плохо с сердцем, начал задыхаться, младший помог ему слезть с лошади, и сейчас там наверху на площадке он лежит и не может подняться. Что делать, они не знают и просят о помощи…
    Честно говоря, я не большой мастер оказывать первую помощь и вообще в медицине не разбираюсь, но хорошо, что с нами прекрасная Лида. Она взяла с собой набор таблеток и разных пластырей на случай крайней необходимости и оказалась совершенно права. Ну, не то чтобы права, а просто иначе и быть не должно, но тогда – по молодости лет – я над этим даже не задумывался.
    Мы одели рюкзаки и начали подниматься, впереди Кеша быстро преодолевал склон, делая большие шаги своими длинными загорелыми ногами.
    Пожилой абхазец выглядел лет на семьдесят. В брюках со стрелками и рубашке-ковбойке, он лежал на какой-то тряпке, под головой свернутый пиджак, глаза закрыты. Выглядел не очень, хотя кожа у местных жителей всегда загорелая, но на лице явно проступала бледность. Молодой сидел рядом на корточках, держа старика за руку, а немного в стороне жались лошади, испуганно посматривая на хозяев. В общем, картина смотрелась безрадостно.
    Лида порылась в своем рюкзаке и извлекла на свет божий косметичку, где обнаружился валидол. Дали аксакалу сразу несколько таблеток, и он снова откинулся на импровизированную подушку и закрыл глаза. Может быть, ему было больше лет, чем казалось на первый взгляд - горцы живут долго, и в какой-то момент время словно останавливается и определить возраст трудно. Может, ему все сто лет, кто знает – спрашивать неудобно. Все ждали: Аркадий, отойдя немного в сторону с молодым абхазцем, о чем-то с ним негромко разговаривал, мы с Лидкой не спускали глаз с больного.
    Прошло немного времени, щеки аксакала порозовели, он открыл глаза и сказал, с сильным акцентом:
    - Все прошло.
    Поморгал и, упершись в землю руками, кряхтя, сел.
    - Встать хочу, помогите.
    Как же - ведь народ гордый - все вокруг стоят, а он лежит, словно немощный какой. Мы помогли ему встать.
    Ну не чудо ли?! Только что лежал-помирал и вот, уже на ногах. Правда, держался он пока еще не очень уверенно, но явно динамика была положительной. Молодой абхазец принялся нас благодарить, улыбка сияла на его широком лице.
    Дальнейшая диспозиция была такая: абхазцы стали потихоньку спускаться вниз на площадку перед скалой, молодой бережно помогал старому, а наша с Кешей задача – спустить лошадей, навьюченных сумками. Они и так были напуганы происшествием с хозяевами, так еще какие-то незнакомцы к ним подходят. Один был совсем еще жеребенок, только-только вырос из детства, ростом немного ниже остальных и мордочка как у мальчишки. Он больше других таращил на нас выпученные глаза и смешно крутил во все стороны головой с торчащей ежиком челкой. Ни дать, ни взять - сорванец из пятого «Б». Однако надо было что-то делать.
    Мы с Аркадием решили спускать лошадей по очереди, используя ту же тропинку, по которой сами поднимались. Собственно, другого выхода не было, ступени хоть и были скользковатыми, такой уж камень тут, но, по крайней мере, относительно ровными, а остальное пространство – тот же камень, но рельефный, даже человеку не удержаться.
    Надо сказать, что парнокопытные животные, выросшие в горах, неплохо справляются с лазанием по каменным уступам, особенно удивительными способностями отличаются дикие горные козлы – туры. У них, по всей вероятности, переданная от родителей ловкость и умение держать равновесие. Не раз за поход мы видели их стремительно взлетающими на горный пик, ближайший к перевалу, который мы преодолевали. Наше восхождение занимало пару часов, тогда как туры на своих копытцах преодолевали подъем за несколько минут и снисходительно наблюдали потом за нами. Такое впечатление, что они тихо посмеивались в свои бороды над родом человеческим. Догнать бы да наподдать, но где там – они посмеялись и исчезли за перевалом.
    И лошади в горах - тоже ловкие ребята-жеребята, только это в спокойной обстановке, а тут такой стресс.
    Мы с Кешей решили, что я иду первым и тяну лошадь за уздечку, а он подталкивает сзади, если нужно. А было нужно, потому что идти они отказывались. На верхней площадке еще как-то шли, а, ступив на тропу, останавливались и все. И когда я тянул вперед, лошадь, наоборот, начинала упираться копытами за выступы. Тут наш бравый командир турпохода толкал ее в мягкое место, пытаясь сдвинуть с места.
    Как Кеша не схватил копытом в лоб в результате нашей операции – не пойму до сих пор! Лошади выпячивали глаза с ужасом глядя на нас, белки словно наливались молоком, становясь в два раза больше, на боках появлялась пена. Истеричное ржание перемежалось фырканьем, для них это был явный кошмар. Хотя, со стороны это выглядело, я думаю, довольно забавно.
    Наши абхазцы уже спустились на нижнюю площадку, где было безопасно и начиналась пологая тропинка вниз в долину, и наблюдали за спуском. Лица их были серьезны.
    Под натиском Аркадия и действием силы тяжести лошади вынуждены были двигаться вперед, резко переступая на новую ступеньку или совершая немыслимые прыжки. Тогда мне приходилось ослаблять поводья и вжиматься в скалу, чтобы не угодить под огромную тушу. После прыжка лошадь вновь упиралась всеми четырьмя ногами, а я снова вырывался вперед. Так повторялось бесконечно… и все же, медленно, но верно, мы продвигались к цели.
    Сейчас, по «трезвому разумению», я думаю, что, если бы лошади захотели спуститься сами, то проделали бы это без потерь, используя природную сноровку, но тогда они идти не хотели и боялись.
    В результате, бедные животные периодически падали на колени, чаще передними ногами и бились боками о выступы скал. Нижние «бабки» были избиты в кровь, и по бокам тоже, то здесь, то там, виднелись влажные кровавые потеки. Куски пены пузырились на нижней губе и по крупу лошадей. Одним словом - апокалиптическая картина. Но другого способа тогда мы придумать не смогли. Впрочем, самое сложное, как это часто бывает, было начать. Когда с горем пополам нам удалось спустить первую лошадь, и «товарищи» увидели ее на нижней площадке живую, хотя и не очень здоровую, то дело пошло быстрее.
   Все-таки лошадь - удивительное животное! Все понимает, только сказать не может, недаром люди так любят лошадей.
    Итогом наших длительных мучений было то, что все абхазцы (не в геополитическим смысле, конечно), их лошади и багаж находились на нижней площадке под злополучной скалой. Пожилой абхазец возился в одной из седельных сумок, ему явно было намного лучше. Мы с Кешей постарались какой-то тряпкой, позаимствованной у Лиды, обтереть лошадей, промыть их ссадины водой и, по возможности, привести в походный вид. Сроднились мы с ними, прям честное слово.
    Наконец аксакал достал из багажа грелку и подошел к нам. Оказалось, что грелка полна чачи, и он предлагает нам разделить ее и обед…
    Мы с Кешей переглянулись. Кавказское гостеприимство – отличная вещь, но нам еще преодолевать перевал и спускаться до стоянки, в пьяном виде это не вариант. Мы отказались, как можно вежливей. Тогда нас загрузили хичинами – это пироги такие открытые с мясом, очень популярные на Кавказе - и большой бутылкой с айраном.
    Непонятно, почему же чача была в грелке?.. Наверно, чтобы, не дай Бог, не разбилась.
    И под конец мероприятия у нас с Кешей глаза полезли на лоб, когда мы увидели, что абхазцы, как ни в чем не бывало, уселись на траву и уговорили на двоих всю грелку с минимальной закуской. Причем аксакал не уступал молодому в активности, словно куда-то спешил.
    Может быть, спешил жить - поймет лишь тот, кто сможет дожить до таких лет.
    Потом они по-дружески с нами попрощались, уселись на лошадей и начали не спеша спускаться в долину, откуда теплый ветер гнал запах чудесных трав.

    На одной из каменных ступеней остались капли лошадиной крови и след от копыта, стремительной чертой пересекающий ее. Но первый же дождь смыл кровь, а после третьего не осталось и черты.
    И невозмутимый темно-серый остаток вулканической породы продолжил свое тысячелетнее путешествие среди звезд, смотрящих по ночам вниз на нашу чудесную планету.