Платеро и я. Привязанный пёс

   Для меня, Платеро, приход осени -  привязанный пёс, лающий чисто и долго в одиночестве двора, патио или сада, что начинается вечером, обращаясь в равнодушие и грусть. Где бы я не находился, Платеро, в эти дни, что с каждым днём будут желтее, все время слышу того привязанного пса, что лает на заходящее солнце...

   Его лай навевает мне элегию как ничто более. Это моменты, когда вся жизнь проходит в убегающем золоте, словно сердце скупца в последней унции гибнущего сокровища. И золото уже едва существует, собирая [жизнь] в скаредной душе и поливая ею со всех сторон, словно дети, что ловят солнце осколками зеркал, чтобы перенести его на стены, стоящие в тени, совмещая образы бабочки и сухого листика.

   Воробьи и дрозды собираются подниматься по веткам апельсинового дерева или акации, от солнца каждый раз все более высоким. Солнце становится розовым, светло-фиолетовым... Красота становится вечной, её минуты все скоротечнее и теряют биение, как будто она навсегда мертвая, но всё ещё живая. И пёс лает, резко и жгуче, на эту красоту, возможно, чувствуя её мертвенность.