Воспоминанья Шиловцев о Войне

Воспоминанья о Войне. ф
Память!  Память это величайшее бремя и сокровище человеческого разума, память не только хранит все нужное для человека в жизни и накапливает его жизненный опыт, но и формирует человеческое общество, определяя его мораль, идеологию и его ценности.  По сути память и инструмент её сохранения в обществе,-история. Память это основное  средство для воспитания гражданственности и патриотизма, которое напоминает и объясняет нам за что мы любим ту землю что называем ,- отечество.  Сложно переоценить значение истории, семейных преданий и воспоминаний близких. Именно они как цементный раствор укрепляют такие социальные институты как семья, род, землячество, и наконец, государство.  Отними их у человека, и  человек потеряет такое важное понятие как родина, род, родня,  станет выродком незнающим кто он, и к какому роду принадлежит. 
Когда говорят о нравственном и экономическом  подъёме 50-70 годов надо понимать что люди, победившие в самой жестокой и кровавой  войне, были не просто людьми. Своей силой мужеством и самоотверженностью они стали некими исполинами духа, этакими великанами которым было доступно  всё. Так они жили и  работали, так же воспитывали детей. В нашей стране несколько поколений было воспитано удивительным народом, народом победителем. Я до сих пор помню рассказы своих бабушки и дедушки и парою мне казалось, что это не они, а я был на той войне. Это я увидел первые летящие немецкие самолеты, это я полз взрывать немецкий эшелон и я выиграл ту войну. Как сейчас помню сны которые снились мне об этом игры в которые я играл во дворе с ребятами, которые думали точно также как и я. Все мы хотели быть нашими советскими солдатами, назначая на роль врагов всех тех кого мы не любили…
Наверно это и есть родовая память,- память поколений. Когда она уходит любое историческое событие любая война становиться уже достоянием истории, каковыми стало побоище на чудском озере, война 1812 года и многие другие. Не берусь судить плохо это или хорошо, так уж устроин мир но наша задача донести до читателей нашей книги хоть немного того огня что горел в сердцах наших отцов и дедов победивших в той Великой Отечественной Войне.
Общаясь с людьми, которые помнили начало войны я осень много слышал о довоенном времени. Время было тяжёлое коллективизация и индустриализация страны трекбола от человека того времени серьезных внутренних преобразований. Когда ломался многовековой уклад деревенской жизни. Частные хозяйства становились коллективными, многие ушли в города работать и учиться. Однако одно обобщает воспоминания людей о том времени, это ощущение потерянного счастья… Жительница села Тырново Екатерина Липина вспоминает что жили весело, все делали с песней и работали и с работы шли. Жительница села Борок Полина Белоглазова также вспоминала что «до войны жизнь была веселая». Даже глядя на фотографии того времени общей их чертой является то что люди всегда улыбаются, увы как нестранно после войны фотографий улыбающихся людей стало намного меньше.  Мало кто задумывается о том что великий подвиг нашего народа в ВОВ навсегда изменил, проедя через всё горнило войны закалил его но воспитанные в нем мужество и героизм вытеснили у него из сердца что-то легкое и неуловимое…  То что еще сохранялось в людях рожденных до войны и воспитанных в то время, и то что очень ярко отразилась в конца двадцатого века, людях которые мало улыбаются, что мы замечаем лишь глядя на вечно улыбающихся иностранцев. Ведь война не кончается с подписанием капитуляций и договоров…война продолжает жить в сердцах людей. И являть свои последствия через десятилетия после своего окончания.
Но пока это все впереди.  И  пока мы перенесемся в то время когда война началась и сделаем это через воспоминания людей.
Война застала меня в Ленинграде на военной службе в войсках противовоздушной обороны пишет А.Хренков. И там, в Ленинграде, пришлось провести все 900 дней блокады – в частях ПВО и других подразделениях армии. По делам службы бывал в разных местах города в любое время суток – днем и ночью, в сумерках и на рассвете, видел, как вели себя и сопротивлялись жестоким испытаниям ленинградцы.
Есть два рода героизма: героизм как восхитительная храбрость, бесстрашие, отвага, проявляющиеся в подвигах, исполненных доблестного самоотвержения, - такой героизм тысячекратно совершали советские войны в советском бою с противником на каждом участке фронта; и героизм как нравственная стойкость, выдержка, тихое, молчаливое мужество, как ежедневная норма поведения в условиях бесчеловечного бытия. Были в Ленинграде яркие примеры героизма первого рода, но типичным для ленинградцев, сотен тысяч женщин и мужчин, детей и стариков, всего так называемого гражданского населения блокированного города – был героизм второго рода: каждый считал своим долгом во что бы то ни стало выстоять, помочь выстоять другим и при этом сохранить в  себе человека.
Кто-то узнал о войне из радиопередач, кто-то от знакомых Анна Адамовна Чайка еще до войны служила в летной части на западной границе и вот в один из дней когда они ожидали новые самолеты, они вдруг увидели новые летящие машины, которые неожиданно развернулись и начали выполнять боевой маневр. Каково же было изумление всех когда «пополнение» начало сбрасывать бомбы на аэродром. Вспоминая первые дни Анна Адамовна много рассказывала о постоянных отступлениях, о том что мало кто понимал как надо воевать. Говорила она и о откровенном вредительстве когда старая оборудованная линия обороны была разобранна, а новая еще не была построена. В результате чего мы оказались не готовы к нападению немцев. Рассказывала и о первом сбитом немецком самолете из которого они вытащили полуживого немца который плакал и показывал фотографии трех своих детей и повторял «три киндер. Три». Вспоминала она и о том что летчики выволокли его за территорию части и там пристрелили. Вообще первые дни войны отличались полной неразберихой, и когда вызывали добровольцев для подрыва вражеского эшелона среди них оказалась она санитарка мед части. До сих пор я вспоминаю о том как она рассказывала о том что переплыла ледяную реку ползла под немецкими вагонами, а в них по немецки переговаривались фашисты…
Соловьёва Прасковья Васильевна родившаяся в селе Увяз в 1904 году.  Вспоминает что: Когда началась война с Германией, Прасковье Васильевне было 37 лет. Она работала официанткой в Ерахтурской столовой. Обслуживала людей. Иногда женщины приходили к ней со слезами, и она всячески старалась помочь их горю, могла их так убедить, что они потом ее благодарили. Некоторые женщины ходили к старушкам – гадалкам узнать жив ли муж или сын. Прасковья Васильевна сама посещала этих женщин и каждый раз уверяла, что мужья и сыновья вернуться домой с победой, а они для этого должны еще больше трудиться, больше давать хлеба и других продуктов фронту.
Когото весть о войне застала на работе кого-то в поле, многие записывались добровольцами а те кого небрали возмущались что их не берут, так как опасались что война быстро закончиться и они не успеют отдать свой долг родине, для того чтобы допризывников взяли сражаться они как правило приписывали себе года чтобы быть старше. Однако были и те кто не хотел воевать, со стыдом мне иногда рассказывали что чей-то брат или сын прятался на чердаке, или руками и ногами цеплялся за печку когда за ним приходила милиция. Уже давно нет тех людей но даже по прошествии полувека их родственники говорят об этом со стыдом… Что заставляет нас свами задуматься что за наши поступки отвечаем не только мы но и наши близкие и даже потомки.
Давайте же окунемся в мир воспоминаний о войне без комментариев и прикрас так как он ней рассказывают сами ветераны.
А.Хренков.

Однажды осенью.

Уже несколько десятилетий отчетливо помню и теперь, очевидно, никогда уж не забуду один уличный эпизод. Я переходил с «точки» на «точку» своего полка аэростатов заграждения, улицами вдоль Обводного канала. Неожиданно начался артиллерийский обстрел, один из первых обстрелов Ленинграда, люди еще не знали, как следует вести себя при этом, позже появились надписи на фасадах зданий: «Граждане, эта сторона улицы наиболее опасна при обстреле», а пока не знали, как падают и рвутся на улицах города снаряды, не ведал, разумеется, и я, благоразумие, правда подсказывало, что следовало бы где-нибудь укрыться, но я был молод и беспечен, поэтому продолжал идти своим путем, пошел только быстрее. Из подъезда здания навстречу вышла женщина, заметил: смотрела на меня, хмурилась, подняла передо мной ладонь, лет ей было что-нибудь за сорок, материнский возраст, то есть для меня, двадцатилетнего, она как раз была бы матерью, остановилась, и я остановился, строго, без церемоний сказала:
-Вы что же, молодой человек под бомбами гуляет
Мне не понравилось ее вмешательство, я был в форме старшего сержанта, она назвала меня как штатского парня молодым человеком- это тоже не понравилось, хотела подчеркнуть мою молодость, незрелостью
-В чем дело - не очень вежливо спросил я ее.
-Дело в том, - сказала она, - что вы нужны где-нибудь здоровый, целый, не расколотый. Не так ли
-Конечно.
Женщина тут же вернулась в подъезд, и больше я ее не видел. Значит, вышла, чтобы предупредить меня, человека совершенно ей незнакомого, но, по-видимому, несерьезного, что ходить по улицам во время обстрела не только опасно, а и неприлично, так понял я ее ,и мне стало стыдно.
Под каменной аркой соседнего дома я укрылся. И хорошо, что укрылся. Очередной снаряд разорвался на перекрестке улиц, как раз там, куда меня несло, где роковой момент мог я отказаться. Спасибо, большое спасибо незнакомой строгой ленинградке как кстати она меня пристыдила, какой показала пример внимательного отношения к человеку!


          Инструктивный доклад


По приказанию комиссара полка я отправился к шести часам вечера в Дом партийного актива на инструктивный доклад о текущем моменте. Пешком прошел полгорода, у моста через Фонтанку чуть не погиб (вблизи упала бомба), так что прибыл к цели с опозданием, в начале седьмого, доклад уже начался.
В зале было холодно, все сидели одетыми, среди слушателей- штатские и военные, стояли почтительная тишина, и в этой тишине отчетливо раздавался негромкий , немного хрипловатый голос оратора. Невысокий широкоплечий человек в шинели моряка стоял на сцене у стола для президиума и горячо, энергично говорил. Я сел рядом с женщиной, одетой в старомодное пальто, на голове ее был толстый шерстяной платок, на руках – изношенные старые варежки. Шепотом спросил у женщины, кто выступает с докладом, она почему-то не отвечала, может, не расслышала мой вопрос. А невысокий широкоплечий моряк продолжался темпераментно рассказывать.
       Он говорил, что Россия на протяжении веков видела многих чужеземцев-завоевателей – и всех, в конце концов, обращала в бегство. Такая же участь ждёт теперешних захватчиков. Но пока нам трудно. Трудно Москве и Севастополю, трудно Украине, особенно трудно Ленинграду.
        При упоминании Ленинграда зал насторожился, тяжело вздохнул. Докладчик словно этого и ждал. Чтобы представить себе, что же такое блокада, говорил он дальше, вовсе не нужно каких-нибудь особенных сообщений. Каждый ленинградец, каждый из пришедших в этот простуженный зал ежечасно видит эту самую блокаду. Знает её, как говорят, и в глаза и за глаза. Побывайте на ленинградских рынках
       Я бывал. Только вчера был последний раз.
       Иные готовы снять с себя последнюю рубашку, чтобы купить хлеба, либо брусок туалетного мыла, а спекулянты,- гневно говорил докладчик,- у меня нет слов, чтобы определить их сущность, втихую продают мешок картошки за триста рублей. За триста рублей один мешок картошки!?? Наступать решительно, не мешкая…На блокаду наступать. А то уж появились заболевшие цингой. Появились первые дистрофики.
        - Выдержим ли, господи  - вырвалось у моей соседки. И, словно в ответ на вопрос этой женщины, оратор убежденно крикнул:
-Выстоим! Мы большевики1 Знамя революции, поднятое в этом славном городе, мы не опустим и врагу не отдадим! Не отдадим и не опустим!
  Слова высокие и ответственные, прекрасные и серьезные, я тоже за это  « не отдадим и не отпустим «, а хватит ли сил выполнить такую ответственную клятву  В то, что ни один защитник Ленинграда не пойдет на капитуляцию, я не сомневался, но хотелось знать, очень знать хотелось, как долго придется сопротивляться в нечеловеческих условиях. Думаю, и все другие в зале мысленно спрашивали у докладчика о том же. Нас не надо было агитировать. Нам необходима была правда.
  И докладчик не разочаровал нас. В том, пожалуй, сила его слова, что жаждавшим правду, он и говорил святую правду.
  -Надолгл ли мы окованы блокадой  Не знаю, товарищи. Честное слово, не знаю, не могу сказать. Зависит не только от нас, не только от Ленинграда. Но вот что скажу определенно. По ту сторону кольца лежат штабеля мешков с мукой, горы сахара и шпига.
Страна ежедневно шлет в Лкнинград продукты. Дело за немногим. Вот установится зима, покроется льдом Ладожское озеро, и все эти продукты будут в Ленинграде. – Сказано так, как будто он видел эти штабеля и горы. Даже жестом подтвердил, что видел: пощупал в воздухе, понюхал, потом аппетитно чмокнул.
   Мы ему поверили. По залу пробежал шумок, а моя печальная соседка сняла свои варежки, сложила их вместе и хлопнула с силой по коленям:
- Выстоим, Ей-богу, выстоим. – Глаза ее, темные, тоскливые, явно потеплели…
 










   А. Хренков
В  ДНИ  БЛОКАДЫ
               


На Васильевском острове в декабре 1941 года была общая кухня. Здесь раза четыре за короткий зимний день топилась железная времянка – небольшая бочка с прочными ободьями, поставленная на попа на огнеупорном основании. До войны в квартире жили пять семей, шестнадцать человек, теперь обитали только четверо, две неполные семьи.
Был шестой час вечера, за окном шумела непогода, снег шуршал по стеклам. От уличного ветра колебалось робкое пламя свечи. Она стояла в стакане, а стакан – на опрокинутой кастрюле. За столом, придвинутом к буржуйке, не торопясь, обедали и одновременно ужинали. Перед каждым была миска с пригоревшей кашей из пшена, лежало по кусочку хлеба (половина суточной восьмушки) и стояло по стакану кипятка, к чаю каждый получил еще по маленькой лепешке из отрубей и по пузатой фруктовой карамельке.
Спиной к окну сидел Николай Климентьевич Климентьев, человек лет пятидесяти трех с длинными седыми волосами, прикрытой на темени черной бархатной феской. Был он в новых белых валенках и поношенном бушлате. Николай Климентьевич – доктор наук, профессор астрономии. В дни эвакуации университета, он лежал в больнице, выехать не мог, а когда поправился, то решил из Ленинграда никуда не уезжать. Теперь он занимался дома – писал научно-популярную работу с романтическим названием «Поэма о звездах».
Слева от Климентьева, между плитою и столом, была его жена – Елизавета Анатольевна Зелесская. Это она варила нынче кашу и пекла лепешки, вообще всю последнюю неделю забота о питании «коммуны» лежала на ее плечах. Это была энергичная маленькая женщина в шерстяном берете, ветхом осеннем пальто и фетровых ботах сверх полусапожек.
Напротив Климентьева сидел седоусый старик в шапке, клетчатом кашне и подбитой мехом куртке – Сергей Александрович Дружинин, в прошлом артист оркестра филармонии, скрипач, теперь пенсионер. Он тяжело дышал и то и дело прикладывал руку к груди: у него болело сердце. Перед ним стоял флакончик с ландышевыми каплями, почти опустошенный.
И четвертый член «коммуны» - сестра Дружинина – Мария, сидела рядом с Елизаветой Анатольевной. После того, как мужа, инженера Кировского завода, эвакуировали с частью завода на Восток, а сына взяли в армию, она переехала к брату. Работала в больнице, недалеко отсюда, на Васильевском же острове, но теперь болела дистрофией, на работу не ходила.
Кончив с кашей, Климентьев отодвинул в сторону миску и принялся за чай. Пока размешивал ложечкой в стакане (по привычке, что ли, сахара ведь не было), прочитал этикетку на флакончике с каплями и сказал:
--- Я на вашем месте, Сергей Александрович, все-таки уехал бы на Большую землю.
Сергей Александрович насторожился.
--- То есть, как же так – уехал бы?
--- Написал бы куда следует бумагу, ну, и… попросил бы, разумеется.
--- А позвольте, Николай Климентьевич, узнать, почему не попросите кого нужно вы, чтоб эвакуировали вас
Тут Климентьев спохватился, что затеял разговор некстати. Вежливо, чтоб не волновать Дружинина, сказал:
--- Я, Сергей Александрович, уезжать из Ленинграда не намерен. У меня, как вам известно, есть обязательное дело. Книга, правда, не ахти какая актуальная сегодня, но после войны, полагаю, она будет нужной. А, кроме того, я используюсь сейчас как пропагандист и агитатор. Завтра вот иду на батарею, просили провести беседу о Вселенной.
Дружинин вытянул шею, и к уху приставил ладонь.
--- Повторите, пожалуйста, я что-то не расслушал. Мне показалось, что завтра вы на батарее будете рассказывать о космическом пространстве.
--- Точно,- простодушно подтвердил Климентьев.
--- Зени – итчикам.  О космическом пространстве  - с насмешкой протянул Дружинин. – Чтоб стреляли лучше?
--- Не могу сказать, лучше  ли они будут после этого стрелять, но если просят, значит, нужно. Я предлагал рассказать об Александре Невском, Дмитрии Донском, о Суворове, Кутузове. Об этом, ответили, нам поведают другие. А вы уж изложите о Вселенной.
--- Да, - вздохнул старик Дружинин. – Я вам чертовски завидую, Николай Климентьевич. Завидую. Но тем не менее эвакуироваться не желаю. Если уж нужны лекции о космосе, то музуканты и подавно надобны, а?
--- Может быть. Я ничего не утверждаю.
Так говорили мужчины. А женщины, беспокоясь о сердце Сергея Александровича, потребовали кончить препирательства.
Утром было солнечно и тихо. Идти предстояло не так уж далеко – на Марсово поле, но Николай Климентьевич намеренно вышел пораньше, чтобы, во-первых, идти, не торопясь,и тем самым сэкономить силы для разговора с воинами, во-вторых, чтобы лучше обдумать содержание беседы. После вчерашнего разговора в кухне, после насмешливой реплики Дружинина, он стал склоняться к мысли  -  а не смешно ли, в самом деле, прийти к батарейцам, проведшим бессонную ночь у своих орудий, и всерьез начать беседу о звездах, галактиках и газовых туманностях?  Климентьеву не чуждо было критическое отношение к своим собственным поступкам. Но тогда – о чем же, о чем этот разговор с пользой для дела провести? 
В батарею Николай Климентьевич пришел в точно назначенное время. Его уже ждали. Комиссар зенитчиков – невероятно тощий и серьезный человек с лицом пепельного цвета – встретил Климентьева  у входа, крепко стиснув руку и провел в землянку, разделенную столбами – стояками  на несколько секций. В самой вместительной секции сидели  на нарах солдаты.
Политрук представил Климентьева красноармейцам и ушел.
--- И в войну бывает нужным поговорить о звездах,- начал Николай Климентьевич, догадываясь, с каким настороженным любопытством ждут батарейцы его первого слова. – Ленинградцы знают, чем занимаются зенитчики. Вашу необходимую работу мы наблюдаем ежедневно. А вчера меня спросили, не думаю ли я, что после моей лекции артиллеристы станут стрелять метче. Я уверенно ответил, что именно так и полагаю.
Аплодисментов не последовало. Не было даже улыбок. Но по тому, как стали блестеть у солдат глаза, Николай Климентьевич понял, что мост наведен, теперь можно говорить о космосе.
И он рассказал, что Вселенная бесконечна во времени и пространстве, - наша Земля – всего лишь песчинка в необъятном мире. Человек о Вселенной знает чрезвычайно мало, но настанет время, и оно не так уж, по-видимому, далеко, когда человек попытается подняться над Землею и с практическими целями обозреть ближайшее пространство.
--- Если уж начали думать о межпланетных перелетах и стали осмысливать технику летания в космическом пространстве, то рано или поздно,- говорил Николай Климентьевич,- люди к этому придут.
Тишина стояла необычная, было слышно только, как кто-нибудь сдержанно кашлянет  или шмыгнет носом.
Потом задавали вопросы. Один из них поразил Климентьева. Молодой стриженый батареец встал у изножия нар, вытянул руки вдоль бедер и горячо сказал:
--- На Земле среди людей завелись фашисты. Ну, фашистов мы, допустим, разобьем и полетим к планетам. А вдруг коричневых этих бандитов мы найдем и там?   Что, опять придется воевать?   Как об этом думают ученые?
Климентьев в душе похвалил солдата: так неожиданно и непосредственно выявил он связь между его разговором о Вселенной и сиюминутными задачами людей. Подобную связь Николай Климентьевич искал, когда шел сюда, однако не нашел и теперь радовался, что содержание беседы оказалось не таким уж удаленным от нынешних забот.
       Солдату Николай Климентьевич ответил:
--- Ученые об этом пока не размышляли.
--- А пора, наверное, покумекать, - не отступал солдат. Его поддержали:
--- В самый раз необходимо.
Надо же знать, где доведется окончить наш последний, решительный бой.
Климентьев успокоил спрашивавших:
--- Будет, вероятно, правильно – и продолжать войну, - я говорю о нынешней войне, о блокаде Ленинграда,- и по мере сил подготавливать решение будущих проблем.
Когда разговор закончили, к Климентьеву подошел старшина батареи.
--- Спасибочки, товарищ профессор Николай Климентьевич. Объяснили дюже интересно. А теперь у нас положенный обед и, пожалуйста, откушайте вместе с нами вы.
Отговориться Климентьев не сумел. Старшина кивнул кому-то  - и на столе тотчас же появились гороховый суп в помятом, но до блеска начищенном котелке и в крышке котелка – перловая каша. Пайку хлеба положили.
--- Не стесняйтесь, Николай Климентьевич, едайте, - молвил старшина и отвернулся.
Ел Николай Климентьевич с отменным аппетитом, дома такого полноценного обеда давно уже не пробовал, хотя этот солдатский обед тоже был блокадным: в супе плавало не более десяти горошин, а каша была настолько жидкой, что принять ее за кашу требовалось известное воображение.
При прощании старшина положил на чистый лист бумаги кусочек рафинада.
--- Это вот передайте жене вашей.
Климентьев было возрозил, тогда старшина спокойно поднял руку, ладонью к глазам Николая Климентьевича, и спокойно повторил:
--- Передайте, пожалуйста. Махонький подарок от наших батарейцев.
Пришлось подарок взять, положить в карман пальто.
Калории солдатского обеда заметно подкрепили силы, несмотря на это, Николай Климентьевич домой возвращался медленно. Подкашивались ноги. По собственному опыту он знал: если оступишься и встанешь на колени, то без помощи не поднимешься.
Подойдя к Дворцовому мосту, он увидел Сергея Александровича Дружинина.Тот в обожженнух валенках, в пальто с поднятым воротником и распущенной ушанке стоял у фонарного столба, вероятно, отдыхал. Под мышкой он держал футляр со скрипкой.
--- Сергей Александрович, вы ли это?
Дружинин поднял веки:
--- Я, Николай Климентьевич,я. Собственной персоной.
--- Что же вы здесь делаете?
--- Отдыхаю, Николай Климентьевич. Вышел из дому полтора часа назад и прошел за это время сущие, как видите, пустяки. Не двигаются ноги.
--- А идете?
--- А иду в театр на Невский. Надумал предложить свои стариковские услуги.
--- Но вы ведь не дойдете.
--- Вижу сам …  Вижу сам, что не дойду. Надо поворачивать обратно.
--- А домой –то  дошагаете?
--- Кто же знает, Николай Климентьевич!
--- Надо что-нибудь придумать. Знаете, я вернусь на батарею и попрошу у старшины салазки. Видел там хорошие салазки. А вы меня ждите, Сергей Александрович.
--- Хорошо,- сказал Дружинин. – Если есть что ждать, начинаешь верить, что не все еще потеряно.
--- Тогда я отправляюсь. А вы, пожалуйста, отсюда никуда не уходите. Ладно?
--- До вашего возвращения никуда не двинусь, обещаю. И – не умру, нет. Когда видится спасение, умирать нет смысла.
--- Вам полезно хоть немного подкрепиться. Вот, пожалуйста, возьмите. – Климентьев вынул из кармана и протянул Дружинину завернутый в бумагу кусочек рафинада.
--- Это что такое?
--- Сахар. Подарили батарейцы.
--- Так подарили ж вам! Я еще не заработал!
--- Берите, берите. Вам сейчас нужнее.
--- Спасибо, Николай Климентьевич.
Вернулся Климентьев примерно через час с тяжелыми железными салазками. Сумерки сгущались.Дул холодный ветер.
--- Вы еще живы, Сергей Александрович?
--- Курилка еще жив, Николай Климентьевич, - слабо откликнулся Дружинин.
---Ну, тогда садитесь, поедем восвояси.
Санки были длинные, удобные. Дружинин уселся и вытянул затекшие ноги, они мягко упирались в перекладину с веревкой. Николай Климентьевич дернул за веревку.
Ехали медленно, часто останавливались. И все время, пока двигались, молчали: Климентьев экономил силы, Дружинин совестился затевать пустые разговоры, да говорить и не хотелось: навалилась неизъяснимая слабость.
Они благополучно прибыли в пятом часу вечера к подъезду своего большого дома, где на широком пне сидела Елизавета Анатольевна.
--- Господи, - поднялась Елизавета Анатольевна. – Наконец-то начинают собираться. С утра ведь разбежались, меня одну оставили.
--- А где же Мария Александровна?  - спросил Николай Климентьевич.
--- Только вышел Сергей Александрович, поднялась и Маша. Сказала, что пойдет в свою больницу.Пока не приходила.
--- Будьте добры, поднимите меня с санок, - попросил Дружинин.
Николай Климентьевич и Елизавета Анатольевна помогли ему встать, затем взяли под руки и медленно – ноги у Дружинина едва передвигались – поднялись по лестнице на второй этаж.Посадили в кухне, у буржуйки. Елизавета Анатольевна передала ему кружку с горячей кипяченой водой.
Когда возвратился Николай Климентьевич – он спускался вниз, чтобы санки затащить в подъезд, - Сергей Александрович, словно в размышлении , сказал:
--- Прогулка оказалась неудачной. Но мы повторим ее. Непременно повторим на днях.
--- Сидите уж у печки,- бросил Николай Климентьевич.
--- Не сидится, Николай Климентьевич. Вы вон даже в космос агитируете, а я ведь лишь до Невского. До театра – и обратно.
Около шести пришла Мария Александровна. На кухне собирались ужинать. Сергей Александрович сидел, по-прежнему, у печки, склонив голову на грудь.
--- Сережа, я принесла тебе лекарство. Опять же ландышевых капель. Слышишь меня или спишь?.. Сережа! – уже громче и с тревогой позвала Мария Александровна.
Дружинин поднял голову и открыл глаза.

               
                Перепечатано из газеты «Горьковский рабочий» от 26 января 1974 года. 


Боевой эпизод в Великую Отечественную войну командира взвода 18-ой гвардейской Краснознаменной Минской Ордена Суворова и Кутузова стрелковой дивизии старшего сержанта Зимина Василия Валерьевича.
Измотав в оборонительных боях силы противника, 1 мая 1942 года Советские войска по всему фронту от Мичуринска до Петрозаводска перешли в наступление. Под натиском нашего соединения фашисты были далеко отброшены от железной дороги, тем самым обеспечили мы перевозку грузов, идущих от наших союзников Америки и Англии . 17 мая 1942 года фашисты сосредоточили в одном направлении большое количество танков. Противник пытался отрезать нашу дивизию. Он стал направлять в нашу оборону по 9-12 танков. Наши войска приготовились к отражению танкового наступления. У каждого солдата было по 2-3 противотанковых гранат и по 4-6 бутылок с горючей смесью. Нам был дан приказ: не пропустить ни одного фашистского танка в глубь нашей обороны. Бойцы поклялись: умрём, но танки не пройдут! Взвод, которым командовал я и сержант Кузнецов Николай Семёнович, был рассосредоточен в засаду вдоль просёлочно – лесной дороги. У нас было 2 автомата и ручной пулемёт, по 3  противотанковых гранат и по 4 бутылки с горючей смесью. Мы расположились в кустах, в 2-3 –х метрах о  дороги. Расстояние между каждыми бойцами было 30-40 метров, но видели друг друга мы прекрасно. Еще раньше мы договорились: если за танками будут иди или ехать на них фашисты, то танки пропускаем, а фашистов расстреливае5м. в 3 или 4 часа дня мы увидели, что из-за поворота дороги, которая находилась в 300-400 метрах  от нашей засады, вынырнули  три фашистских танков. Первый танк выстрелил без цели. Затем все три танка пошли по дороге, навстречу нам. За ними шла пехота. Когда пропустили мы 1-ый танк вглубь засады, второй поравнялся с Кузнецовым, третий – со мной, тогда по моей команде (взмаху руки) бойцы открыли огонь по фашистской сволочи. В этот момент наше противотанковое орудие подбило 1-й танк. Танк остановился. Мы обстреляли и другие танки,  которые тоже стали. Все три танка горели. В это время из люков фашистских танков стали вылазить немцы. Экипажи танков. Они без сопротивления сдались в плен. После этого 2- х минутного боя на дороге остались лежать  27 фрицев и три горящих танка. За один день этого танковского отраженья на нашем направлении было уничтожено 136 танков противника. Наступление фашистов провалилось!
И мне и Кузнецову за этот бой была выдана правительственная награда – орден Славы.


Из воспомининий Каледина Владимира Евдокимовича.
В 1943 году меня, 19-ти летнего юношу призвали в армию. Нас привезли в город Ряжск для формирования на фронт. Пройдя двухмесячную военную подготовку, нас отправили на передовые позиции в Румынию. Заняли оборону под Ясами. В одну из бомбёжек был контужен и ранен, но через несколько дней опять заняли своё место в строю. В обороне мы были три месяца. Потом пришел приказ Сталина: « Двадцатый год убрать с передовых позиций» после этого я стал связным в шестой танковской армии, которой командовал генерал – лейтенант Кравченко, Дважды Герой Советского Союза. Со своей армией я прошел Румынию, Венгрию, Польшу и Германию. Мы беспощадно громили фрицев, потерявших уже веру в свою победу. Жители освобожденных нами городов и деревень приветствовали нас, старались каждый помочь нам чем кто мог. После дня победы над Германией, 13 июня 1945 года, я был переброшен на Восточный фронт, на войну с Японцами. Проши Монголию, форсировали горы Хинган, за что ьыл награжден орденом самураев, я оставался на военном пост у до 1952 года. С Востока был отправлен в Карпаты для установления Советской власти.
Наща задача: разгромить местные банды, помогать создавать колхозы. Мы брали в плен бульбашей и бендеров, объясняли им нашу советскую жизнь, а после многие из них входили в колхозы. Из Карпат был переброшен в Германию на борьбу с диверсией. Там я отслужил девять месяцев и демобилизовался.
За свою службу награждён: Орденом «Красной Звезды», медалями – «За победу над Германией», «За победу над Японией», «За освобождение Праги», «За взятие Будапешта», «За взятие Вены» и «30лет Советской и Военно – Морского флота».

Соловьёва Прасковья Васильевна родилась в селе Увяз в 1904 году. Когда началась война с Германией, Прасковье Васильевне было 37 лет. Она работала официанткой в Ерахтурской столовой. Обслуживала людей. Иногда женщины приходили к ней со слезами, и она всячески старалась помочь их горю, могла их так убедить, что они потом ее благодарили. Некоторые женщины ходили к старушкам – гадалкам узнать жив ли муж или сын. Прасковья Васильевна сама посещала этих женщин и каждый раз уверяла, что мужья и сыновья вернуться домой с победой, а они для этого должны еще больше трудиться, больше давать хлеба и других продуктов фронту. Благородный труд Прасковьи Васильевны был отмечен правительственной награддй – медалью «За доблестный  труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг». Прасковья Васильевна пообещала, что еще больше и лучше будет трудиться для блага народа и Родины. И она не опозорила своего обещания. В мае 1944 года Прасковья Васильевна  по семейным обстоятельствам переехала из Ерахтура  в село Увяз и стала работать в колхозе. Она понимала, что для фронта нужен хлеб и стала хлеборобом. Прасковья Васильевна трудилась много и честно. Ее группа вырабатывала трудодней больше, чем другие, за что получила благодарность. И опять Родина отметила славный труд Прасковьи Васильевны: 6 декабря 1944 года ей была вручена вторая медаль»За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945гг».
Сейчас Прасковья Васильевна находится на заслуженной пенсии, но все- таки иногда ходит трудиться в свой родной колхоз «Искра»


Губанов Пётр Фёдорович
Шёл 1942 год – 2ой год Великой Отечественной войны. 26 января меня призвали в действующую Красную Армию. Ерахтурский военкомат направил меня в город Горький для формирования на фронт. Пройдя в Горьком двухмесячную военную подготовку, нас отправили на третий Белорусский фронт под Ржев. Разгорелись тяжёлые бои за освобождение города. Наступали на Ржев дважды, город был освобожден от немецких оккупантов 5 мая 1943 года. Я был тяжело ранен и отправлен в госпиталь , где пролежал три месяца. После выздоровления меня направили во 2ой гвардейский мотострелковый полк. Наш полк наступал в направлении города Минска. Под деревней Тарелки наша часть окружила и захватила в плен много немцев. Они сообщили нашему командованию ценные сведения. За взятие деревни Тарелки я был награжден «Орденом Славы». После взятия Минска нашу часть перебросили в Польшу, а  затем в Восточную Пруссию. Трудный бой шел за освобождение города Лецек. Наша часть попала в окружение, но мы держались мужественно и дрались до полсденего дыхания. Командир Купин сумел вывести нас из окружения с небольшими потерями. Сам он погиб героически в последнем бою. 10 апреля 1945 года участвовали в освобождении г. Кенисберга, за что был награжден медалью «За взятие Кенисберга» именно и другие награды: медали «За боевые заслуги», «За победу над Германией».
Кузьмина Анна Ивановна
В Великую Отечественную войну я работала в Эвако – госпитале медицинской сестрой. Госпиталь был передвижной. Каждый день приходили эшелоны с ранеными солдатами. В каждом эшелоне было по 200 и даже по 500 раненых бойцов. В первые дни войны работали много, по неделям не выходя из госпиталя два с половиной года работала я перевязочной сестрой: перевязывала раненых, помогала делать операции. Операции были разные: и ампутация, и контузия, и вынимали осколки пуль из раненых. При приближении наш госпиталь передвигался в тыл. На передовой я не была, но в тылу тоже приходилось много работать. Когда наши войска по всему фронту начали наступление мы остались на одном месте – под Рязанью. Уже после войны, в мирные дни, я была награждена медалями «За трудовое отличие» и «За трудовую доблесть». Сейчас я работаю медсестрой в 3-Починковской больнице.
Петр Константинович Иванов
Однажды, вспоминая боевое задание, группа разведчиков под командованием Петра Константиновича Иванова осталась на занятой врагом территории. Почти месяц командование не имело никаких сведений о ней. Но вот неожиданно группа вернулась в свою часть. Вот один эпизод из рассказа Иванова, как они пробивались к своим. «После отдыха, когда стало темнеть, тронулись в путь. Шли с опаской, знали, что в любой момент можно нарваться на фрицев. Скоро подошли к околице незнакомого села. Я (Иванов) подошел к крайней избе и заглянул в окно. В горнице за столом сидели немецкие офицеры и пели песни. Я со злостью бросил в окно гранату. Взрыв... послышались крики и стоны. Мы бросились по полю к реке. Вскоре услышали за собой погоню. Я крикнул бежавшему рядом солдату: «Стреляй!» Раздалось несколько выстрелов, бежавший впереди немец рухнул на снег. Услышав выстрелы, из домов выскакивали солдаты. Отступив к реке, я крикнул своим бойцам: «Живыми в плен не сдаемся!» В темноте маячили фигуры вражеских солдат и офицеров. Укрывшись за камнями, мы открыли огонь по врагу из карабинов. Немцы залегли. Воспользовавшись замешательством врага, мы удачно скрылись в зарослях ивняка».

Фокин Константин Васильевич – участник боев под Сталинградом.
В годы Великой Отечественной войны  Сапанкова Дарья Васильевна  проживала в городе Орехово – Зуево. Она жила в общежитии, а работала на текстильной фабрике. Работала в две смены, перевыполняла план норма выработки. Для отопления фабрик и заводов требовалось много топлива. А так как не хватало и не было транспорта для его перевозки, работницы и рабочие сами впрягались в сани и ехали за 25 километров за торфом, дровами и углем. Дарья Васильевна принимала участие в копке окопов в городе Нарофоминск, расположенный недалеко от Москвы. Дарья Васильевна, как и все советские люди, много и честно трудилась в годы войны для победы над фашистами.
Коньков Алексей Ильич. Воевал на Карельском, 1-ом Белорусском фронте.
В 1943 году Карельский фронт перешел в наступление против немецко – финских войск. Для того, чтобы успешнее шло наступление, нужно форсировать реку Свирь. Саперному батальону было приказано построить через реку понтонный мост. Противник узнал о наведении моста, и в воздухе появились вражеские самолеты. Когда мост уже был почти готов, одна из бомб врага попала и разрушила его. Пришлось делать заново. Этот мост охраняла зенитная артиллерия наших войск. Новая попытка прорваться к мосту врагам не удалась. Тогда авиация врага разделилась на две группы: одна стала атаковать расчеты, другая – мост. И когда одна часть авиации противника прорвалась к позициям расчетов наших войск, то артиллеристы должны были отражать одновременно атаки от расчетов и охранять мост от остальной части авиации, попытавшейся взорвать его. В этом бою принимали участие саперы и зенитчики – артиллеристы. Мы вышли победителями. Переправа была наведена в срок, и по ней пошли наши войска вперед.
По всему Карельскому фронту наступление продолжалось.

Рассказывает Сасикова Дарья Павловна.
В годы Отечественной войны все мужчины ушли на фронт. В деревне оставались только женщины. Но женщины не упали духом: большую часть тыловой работы они брали на себя. У нас тогда уже не было деления на работу мужскую и женскую. Всю работу выполняли мы, женщины. Земли были очень хорошие, поэтому, чтобы получить хороший урожай, нужно работать хорошо, на совесть. На работу вставали мы рано утром, а с работы возвращались поздно вечером. Болели руки и ноги, но мы думали, что на фронте еще тяжелее. Мы слышали хвастливые фашистские пропаганды. Они гласили о «неминуемом падении России от голода». Но русские женщины, героини тыла, отвечали на это хорошими урожаями, несмотря на нехватку рабочих рук, удобрений, техники. И эти трудовые рекорды воодушевляли наших бойцов лучше самых громких слов, укрепляли в них веру в мощь нашего тыла, в близость победы. Мне невозможно перечислить всех тех, людей которые работали вместе и рядом со мной, чей самоотверженный труд сделал нашу Родину непобедимой.



« Завидней  не  было  судьбы,  чем  до  конца  служить  Отчизне «

          В один из суровых февральских дней 1925 года в простой семье Артемовых, жителей поселка Новая жизнь Шиловского района, родился мальчик. Нарекли его Василием. Рос он смышленым, подвижным, трудолюбивым. И как все мальчишки, мечтал стать военным. Эта мечта для него и его сверстников сбылась, можно сказать, в одночасье. Когда началась Великая Отечественная война, они учились в школе. Василий, выпускник Шиловской средней школы   1 1943 года, уже в январе 1944 года был призван в ряды Советской Армии и зачислен в Московское военное училище по подготовке офицеров-пулеметчиков станковых пулеметов. Но закончить его Василий не успел. В июле 1943 года из-за недостатка солдатского резерва и больших потерь на Курской дуге военное училище, которое находилось тогда в Удмуртии, было поднято по тревоге и направлено в г.Орел.
          Отсюда и началась фронтовая дорога бывшего курсанта, а теперь командира пулеметного расчета Василия Артемова. Он освобождал города Орловщины, Брянщины и Белоруссии. В составе части форсировал реки: Оку, Десну, Судоть, Сож и многие другие. Был четырежды серьезно ранен и только дважды соглашался лечиться в полевых армейских госпиталях, не желая расставаться с фронтовыми товарищами из своей части. И все же расстаться с ними пришлось в сентябре 1944 года. На фронте была « передышка «, и Василия отправили учиться после ранения в неоконченное военное училище. Закончил он его уже после Победы, в 1946 году. Младший лейтенант Артемов по распределению был направлен для прохождения службы в Прикарпатский военный округ. В Западной Украине принимал участие в борьбе с бендеровцами. В одном из боев получил увечье правой ноги, пролежал в госпитале четыре месяца.
Из ярких страниц его биографии можно назвать еще очень много фактов. В 1952 году Василий Артемов был откомандирован в группу советских войск в Германии в состав военных комендатур. В 1957 году из ГДР был направлен на службу в Восточную Сибирь, в г. Красноярск, где уже в звании майора служил начальником разведки полка. В 1961 году после расформирования соединения попросил перевести его на работу в военкомат.
Военную службу Василий Алексеевич Артемов закончил в августе 1973 года уже в Сибири в должности рай военкома, в звании подполковника. Как пенсионер Министерства обороны, он имеет право пожизненного ношения военной формы. В 2000 году ему присвоено звание полковника.
За боевые заслуги В.А.Артемов награжден орденами Отечественной войны 1 степени и Красной Звезды, 19-ю медалями и 15-ю нагрудными знаками. В мае 2002 года награжден орденом Жукова. Военный стаж Василия Алексеевича более 30 лет и почти такой же стаж активной общественной работы. В 1994 году. Собрал всех выживших боевых друзей-однополчан и возглавил Совет ветеранов своей 348 стрелковой дивизии. Кроме этого с 1985 года он является председателем Совета ветеранов войны и труда Московского предприятия  «Интертрансэкспедиция», где работал в последнее время.


      « Но в памяти, где брезжит юность, все догорает домик тот …»

                Большинство детей войны задеты войной. Они были если не прямыми, то косвенными ее участниками, им досталась горькая, очень горькая доля испытать и вынести все то, что в нормальных условиях способен вынести не всякий взрослый человек, закаленный жизнью. И каждый раз, отмечая великий праздник Победы, молодое поколение не только скорбит и печалится с ними, но оно и благодарит их за мужество, веру, память. За то, что они выстояли.

          Живет в Шилово женщина с тяжелой военной судьбой - Антонина Алексеевна Карпухина ( девичья ее фамилия – Душкина ). Родилась в селе Заполье, но с 1939 года вся семья живет в Шилово. Окончила Шиловскую среднюю школу №1. Когда я спросила что помнит она о Великой Отечественной войне, ответ прозвучал тотчас же: «Все! Да разве можно это забыть, я не совсем маленькая была! « Родилась она в 1932 году. В семье Душкиных было 6 детей: 3 мальчика и 3 девочки. Дружно жили, весело, семья была трудолюбивая. Когда началась война, старшему брату Юре не было 18 лет и его на фронт не призывали. Но он сам пошел в военкомат. Три месяца Юра был на подготовке в г. Ряжске, а потом их отправили на фронт. Поезд шел через Шилово и остановился здесь на некоторое время. Юра успел прибежать домой, где мама дала ему теплые носки, немного сала и сахарок. Юрий убежал на поезд и, как говорит Антонина Алексеевна: « Он ушел из дома навсегда и остался в памяти молодым, красивым, полным жизни.»
         Через год младший лейтенант Душкин Юрий Алексеевич, выпускник Шиловской средней школы №1 , был убит на войне.
     В семье Душкиных родились еще дети: Зоя, Галя, Люся, Тамара. Отец – Алексей Лукьянович – работал на пристани: выполнял все работы, куда бы его ни поставили. Но основная его работа – диспетчер погрузочно-разгрузочных работ. Он пользовался большим авторитетом в коллективе.
      Во время войны Шилово было важным  транспортным центром: речным и железнодорожным. Когда немцы были под Москвой, наша железная дорога оставалась единственной, которая связывала столицу с Уралом и Дальним Востоком. Все вооружение шло через Шилово. Через речной порт « Шилово « из Горького на фронт шло оружие, машины, питание. Поэтому немцы дважды бомбили наш родной поселок. Антонина Алексеевна вспоминает, что они жили в маленьком домике на берегу реки. Но когда семья увеличивалась, им дали большую квартиру в бараке (сейчас – улица Набережная). И вот дети услышали страшный рев фашистского бомбадировшика, подбежали к окну и увидели, что одна бомба попала в Оку, а вторая начисто уничтожила их бывший домик, где теперь была амбулатория. Сильно испугавшись, дети, крича, побежали к маме, прильнув к ней со слезами: «Мама, а если бы мы там жили, нас бы никогда не было уже!». Шок был сильнейший.
    С едой было трудно. Помогало то, что жили у реки. Через Шилово шли баржи с солью, останавливались здесь и продавали жителям эту соль по невысокой цене. Мама Тони всегда покупала много соли. А потом вместе с ней, старшенькой, в любую погоду, и днем, и ночью, шли в Путятинский район продавать соль. На вырученные деньги покупали пшено, рожь, ячмень. От недоедания, недосыпания, тяжелой ноши, у Тониной мамы появилась болезнь, в народе ее называли «куриная слепота». Прасковья Ивановна ничего не видела.
    Запомнился Антонине Алексеевне 1942 год. Она уже училась в Шиловской средней школе №1. И вот однажды и еще немного и трагический случай произошел бы с девочкой. Дело в том, что из Горького на баржах довозили до Шилово снаряды закрытые соломой, складывали их осторожно на берегу, а с берега на машинах увозили на железную дорогу. Случайно один снаряд остался лежать в соломе. Но дети-то этого не знали! Было холодно, подбежали они к этой соломе, разожгли костер и тут как бахнет! Бомба взорвалась. К великому счастью, никого из детей не убило, многих легко ранило, поцарапало осколками, а вот Тоне осколок снаряда попал  в мягкие ткани ноги. Боли и крови было много. Слез тоже. Девочку на руках отнесли в больницу, где ей удалили осколок. Сейчас об этом страшном случае напоминает шрам на ноге.
Война украла у сестер и братьев Душкиных не только детство, синее небо, запах простого цветка. В 50 лет умер отец. Сейчас все его дети больные, хотя многие не достигли еще и пенсионного возраста. Но все они выросли порядочными людьми, много сделавшими для нашей Родины. Двое – Антонина Алексеевна и Галина Алексеевна – выбрали профессию воспитателя детского сада. Галина Алексеевна работает воспитателем в детском садике « Ладушки «, а Антонина Алексеевна сейчас на пенсии. С 1957 по 1992 год работала она на одном месте – в детском садике №1. Ее любили и дети, и родители. Она всегда внимательно выслушивала ребенка, вовремя приходила на помощь. Была настоящим воспитателем человеческих душ.
За свой труд Карпухина А.А. имеет награды: медали « За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 г.г.», « 50 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 г.г.». Антонина Алексеевна – ветеран труда, она имеет много почетных грамот.
У Антонины Алексеевны Карпухиной уютная квартира. Все они – Душкины – пусть теперь с другими фамилиями – часто собираются вместе, помогают друг другу, радуются своему счастью, что все пережили и остались людьми.
                Но в памяти,
                Где брезжит юность,
                Все догорает домик тот.
                Который там
                Тот самый « Юнкерс «
                Своими пулями зажег.
                Л. Шилина,
                Музей истории Шиловской средней школы №1.
                7 апреля 2000 года
  Воспоминания Юрия Петровича Дикобразова,
выпускника Шиловской средней школы №1
1945 года.               

«Время было трудное. Но уже в детстве я полюбил природу, тем более учителя прививали любовь к ней- Числова Екатерина Михайловна, наш классный руководитель, Мышцына Прасковья Ивановна. Они проводили интересные уроки – экскурсии на поля, в дубовую рощу. Вера Никандровна Беляева ( учитель биологии ) учила находить лекарственные травы, составлять из них гербарий.
Во время войны была карточная система. В день давали норму хлеба: 400г. - на одного рабочего, 300 г. - на неработающего человека, 200 г. – на ребенка. В хлеб добавляли разные примеси. Колхозники заботились о своем хлебе сами, да на фронт отправляли все, что вырастили на своем огороде, в своем хозяйстве. Все люди на зиму делали различные заготовки, а как наступала весна, все – и люди, и животные переходили на « подножный
корм»: собирали щавель, крапиву, стручили лебеду и добавляли в хлеб, который пекли сами.
Никогда не забудется, как собирали « чиликушки » - Так называли оставленную в зиму, не выкопанную осенью картошку. Даже из Рязани добирались сюда люди за « чиликушками »: в городе есть, было, нечего. Многим людям эта замерзшая гнилая картошка принесла смерть, т. к. ели на голодный желудок холодную, грязную, вонючую смесь: все, что когда-то было картошкой. Были объездчики, которые отгоняли людей от такой « еды ».
Летом каникул не было. Детства не было. Конечно, купались, загорали, но постоянно помнили, что
« лето - заготовуха «, а зима – подбируха «. Собирали ягоды, грибы, сушили, готовились к зиме.
                Записано Л. Шилина, Музей истории Шиловской      средней школы №1. 7 апреля 2000 года


О жизни во время Великой Отечественной
Войны вспоминают  бабушки, родственники, знакомые учащихся Шиловской средней школы № 1.

              Вспоминает Трачкова Мария Григорьевна,
              Р.п. Шилово.
        « Военные годы были тяжелыми как на фронте, так и в тылу. Работа в колхозе была тяжелая. Землю пахали на быках, сеяли руками, волочили тоже на быках. Женщины косили крюками и за эту работу получали по 200 г. хлеба. Работали с восхода солнца и до захода. Скощенное, женщины вязали в снопы и складывали в хрясцы. Потом возили и складывали в скирды, а поздней осенью молотили молотилкой.
      11 ноября 1943года нас, 12 девочек, отправили в Сталинград. Посадили в « телячьи « вагоны с чугунными печками. Добирались 12 суток. Остановились около Мамаева кургана, который еще
      был не разминирован. Пока минеры вели работы по разминированию, для юных девушек поставили палатки на берегу и поселили их там. Грелись и готовили еду на кострах. Работы выполняли тяжелые: выносили с полей сражений трупы убитых солдат, рыли могилы и закапывали их. По реке Волге
      плыли трупы людей, их было так много, что вода была розовой от крови. Но воду надо было где-то брать и девушки черпали ее из реки.

        На заводе « Красный Октябрь «, где выпускали пушки, рабочие умирали с голода прямо у станков,
     И  девочки выносили их и хоронили. Имен и фамилий многих людей не знали и хоронили их в братских могилах.
     Началось восстановление Сталинграда. Улицы расчищали от руин, восстанавливали фабрики, заводы. Выходных дней не было, работали без отдыха. М.Г.Трачкова работала на мостовом кране и училась на сварщика. Лишь один раз дали девушке небольшой отпуск, и отправилась Маша в дальнюю дорогу домой, в Шилово. Добираться до дома было очень тяжело: билетов на поезд не было, пришлось добираться на попутных машинах, часто стоя на подножках. По дороге у нее украли все, что, было: еду, сумочку, туфли. Отпуск пролетел быстро и ей надо было возвращаться назад. Обратная дорого также была нелегка. Часто приходилось ехать на крышах поездов, если еще успеешь туда забраться. Молодая девушка вернулась из отпуска, запоздав на один день, и ее за это посадили в тюрьму на 6 месяцев. Вот какое страшное это время – война. Отсидев свой срок, Марию Григорьевну отправили в город Запорожье на восстановление разрушенного. Работали очень много, работы было много, а есть, было, нечего – питайся тем, где что найдешь. Поэтому приходилось, есть листочки и плоды акации и забирали еду у убитых. А уехать домой было нельзя, т.к. не было никаких документов. И только когда мама прислала специальный документ, девушку отпустили домой. В Шилово она вернулась только в 1950 году.                Л. Шилина,
                Музей истории Шиловской                средней школы №1.
                7 апреля 2000 года





Рассказ бабушки Митрофановой Ольги.

   « Митрофанова Ольга Ивановна родилась в с. Истлеево, Сасовского района. Начало войны встретила в родном селе, мне было тогда 15 лет. Война началась так внезапно, что наши войска сразу же начали отступать. Для этого нужны были дороги. Так я попала на строительство шоссейной дороги от ст. Пичкиряево, Сасовского района. Работа известно какая: носилки с камнем и песком, да большой чурбан с ручками. Работали рядом с заключенными. Для 15 – летней девочки это был изнурительный труд. С 1943-го года работала на ст. Известь, Сасовского района на разработке торфоболота. Тут был не только непосильный труд, но и голод, жуткий голод. И уже в мае месяце работали в воде без сапог, а как следствие этому появлялись болезни.»



Вспоминает Быкова Мария Александровна.
( Бабушка Новиковой Марии, выпускницы 2004    года)

« Когда наш отец ушел на войну в июле 1941 года, наша семья состояла из 7 человек: мама, дедушка и нас, детей, пятеро. А через год семья увеличилась еще на 2 человека, это были наши двоюродные сестры. Их отец погиб в начале войны, а мать взяли на трудовой фронт. Так что с первых дней войны на 7 нетрудоспособных детей – старшему 8 лет, младший только что народился – и одного престарелого мужчины, трудоспособной оставалась только наша мама.
Мы сельские жители. Мама работала в колхозе. В начале войны за работу в колхозе ничего не платили. Все отправлялось на фронт. Надежда была только на свой огород и свое хозяйство. Огород был в полгектара. На нем выращивали картошку, капусту, огурцы, помидоры, сеяли просо, пшеницу, рожь. Мы хоть были и маленькими, все на огороде делали сами по силе возможности: и сажали, и пропалывали, и собирали урожай. Чтобы прокормить корову зимой, мы ходили на прополку колхозных полей, а сорняки приносили домой, высушивали и складывали в скирду. Все работы в колхозе выполнялись вручную. Поэтому весь урожай собрать не успевали.
Весной, когда у людей заканчивались продукты и от голода начинали опухать и умирать, люди выходили на картофельное поле и собирали мороженые картофелины. Дома их промывали и пекли лепешки. Кроме этого собирали молодую траву и варили суп. Летом ребятишки ловили в реке рыбу.
С одеждой было тоже совсем плохо. Одевались, кто во что мог. Сто раз подшитые валенки порой были одна пара на всю семью. Их носили по очереди. Малышам перешивали изношенную одежду со старших.
Но в школу дети ходили, несмотря на то, что школы в то время были платные, что дети были голодные, что одежды и обуви не хватало. И почти все дети, окончившие школу, поступали в институты, техникумы, училища.
Да к тому же, матерям, имевшим хозяйство, приходилось платить налоги. Но все понимали : это нужно было для Армии.»



Выпускница 2003 года Лена Курбатова
Вспоминает о своей бабушке, Кусковой Галине Дмитриевне.

« Галина Дмитриевна Кускова родилась 29 октября 1920 года в с. Сасыкино, Шиловского района. Начало войны застало ее в подмосковном городе Ногинске, где она работала на ткацкой фабрике. Враг рвался к столице нашей Родины – Москве. Началась паника среди народа, появилось много беженцев, и бабушка в августе 1941 года вернулась в родное село к родителям. Она стала работать на Ибредском крахмалопаточном комбинате. Осенью 1941 года Галя вместе с подругами поехала рыть окопы под Рязань, на станцию Зеленево. Небольшого роста, худенькая, девушка работала наравне со старшими. Для приготовления крахмала нужен был картофель. И бабушка ездила за ним по деревням на быках. Она рассказывала: « Очень тяжело было на них работать. Быки – упрямые животные: захотят идти – пойдут, не захотят – ты их хоть убей. Слушались только мужчин, а их не было, в бригаде был только хромой дед Иван. Однажды чуть было не утонули, переезжая реку.»
Было очень голодно. Бабушка рассказывала, что ее мама пекла лепешки из лебеды. Выделит тебе несколько лепешек и пока дойдешь из села Сасыкино до деревни Ибредь, все почти съешь, а ведь работали по 12 часов в сутки.
Работали, не жалея сил, делали все для победы над врагом. К 50-летию Победы в Великой Отечественной войне Г.Д.Кускова была награждена юбилейной медалью « 50 лет победы в Великой Отечественной войне 1941-1945г.г.»

О своей бабушке рассказывает Ольга Субботина, выпускница 2002 года.

« Военная судьба моей бабушки, Никаноровой Александры Ивановны, очень трудная. Она родилась в с. Надеино, Шиловского района в семье Дородновых в 1923 году. В 1938 году семья – мать, отчим и трое девочек переезжают из Рязанской области в г. Большой Такмак, Запорожской области. Александра закончила там ФЗУ ( фабрично-заводское училище) на ученика слесаря и начала работать в цехе № 13 завода им. С.М.Кирова, филиала Ленинградского завода.
Надвигался грозный 1941 год. В начале войны завод эвакуировали в Сибирь, но девушку не взяли, т.к. она не была главой семьи. И много молодежи осталось в городе. Когда город заняли немцы, они стали агитировать молодежь уезжать в Германию, чтобы увидеть какая там хорошая жизнь. Некоторая молодежь была обманута германской пропагандой и два железнодорожных состава с молодыми, здоровыми людьми были отправлены в Германию. Как оказалось позже, отправили их всех в концлагерь …
Молодежи в городе осталось немного. Они прятались от немцев. Но однажды ночью была такая сильная облава, так много немцев и продажных полицейских « прочесывали город «, что спрятаться не удалось очень многим. Среди них оказалась и Александра Дороднова. Молодежи набрали целый состав, загнали в товарные вагоны ( их называли «телячьи» ),  бросили немного соломки и остановились только в Германии, в г. Ольденбург. И тут начался « торг ». Из истории мы знаем о невольничьих рынках, да они описаны и в художественной литературе, например, у Ж. Верна и Э. Сальгари. Только тогда-то выбирали негров, их, конечно, жалко, но когда русского выбирали – это – как нож по сердцу.
Александра Ивановна с болью в сердце вспоминает те страшные времена: « Прошло больше 60 лет с того дня, когда нас, девчонок, продавали на страшном торге рабов; и встань, и повернись, и присядь, и улыбнись. Жутко это. Как лошадей выбирали нас «хозяева» - заглядывали в рот, щупали мускулы. Но я была молодая, крепкая и выбрал меня владелец большого хозяйства и привёз в д. Вальденбург. Звали того хозяина Генрих Мауэр. В хозяйстве у Мауэра было 15 коров, 7 свиней с постоянными поросятами, овцы, куры. И за всем этим я должна была ухаживать – кормить, поить, убирать. Да ещё и в доме всё-всё делала, и на огороде. Немцы уже тогда умели консервировать овощи и фрукты. Всё в хозяйстве делала я, и осенью заполняла огромные подвалы сотнями банок вкусной пищи. Только готовила сама хозяйка: не доверяла мне.»
 Но спать дома девушке не разрешали. Она спала в пристройке рядом с сараем и говорит, что так уставала за день, что, засыпая, не слышала ни мычания коров, ни кудахтанья кур, ни блеяния овец, ничего… Только бы отоспаться – восстановить силы для следующего дня.
Освободили Александру Ивановну Дороднову американцы в 1945 году, и она вернулась в свою семью в Запорожскую область. Здесь она вышла за муж за израненного фронтовика Ивана Никонорова. Молодых тянуло на родину, в родное Шилово, в Рязанскую область, куда они и приехали в 1949 году. Здесь жизнь стала налаживаться, муж и жена Никоноровы работали в совхозе «Шиловский». Жили они счастливо, родились у них дети: дочка Валя и сын Володя (выпускники Шиловской средней школы №1).
Трудно сегодня представить «детей войны» молодыми. Они изменились и внешне, и внутренне. Время оставило свой отпечаток, но память их жива. Постарели лица, но время не стирает из памяти те страшные годы войны. Дай бог, чтобы они не повторились никогда. Ведь человеку так хочется счастья!
В Рязани в 1995 году в издательстве «Голос» вышла книга «Опалённые войной». Она посвящена бывшим узникам фашизма, ныне живущим в Рязани и области. Там написаны имена всех, кто был угнан в Германию. Под № 152 – Дороднова Александра Ивановна.
   







Федорова Алевтина Васильевна.

Заслуженный учитель школы Российской Федерации, ветеран педагогического труда Шиловской средней школы №1.

Эту замечательную учительницу химии с благодарностью вспоминают многие поколения учеников Шиловской средней школы №1. А.В.Федорова родилась в 1915 году. Когда в 1941 году началась Великая Отечественная война, Алевтина Васильевна работала директором школы в с. Тимошкино. У нее уже была семья: муж и двое маленьких сынишек: старший, Саша, родился в 1938 году, младший, Володя, в 1940 году. В самом начале Великой Отечественной мужа Алевтины Васильевны и отца ее детей забрали на фронт. Всей дружной семьей (свекор, свекровь,родственники) провожали его до Шилово. Кто на лошади, кому места не хватило, - шли пешком. У молодой жены-один ребенок –на руках, другой держится за подол платья. Все плачут, а муж просит Алю: « Самое главное хочу тебе сказать, выполни просьбу мою: сбереги, сохрани моего старшего сыночка». С горечью вспоминала впоследствии Алевтина Васильевна эти слова мужа: « Он уж не надеялся, что в такое лихое время я смогу вырастить наших двоих сыночков…» А она и не мыслила иначе, она смогла их поставить на ноги! И когда отец вернулся с фронта, его встречали два подросших мальчика …
Мирная жизнь проверяла семью «на прочность». Отец «дрогнул» от предстоящих трудностей и ушел из семьи…А Алевтине Васильевне пришлось много работать. Сразу после Великой Отечественной войны А.В.Федорова стала директором только что построенной школы в с. Тимошкино. Рядом со школой дали молодому директору с детьми квартиру. Помогала семья бывшего мужа. У них был большой огород,15соток, на котором выращивались овощи, фрукты. Делали заготовки на зиму. У них была корова-кормилица, поилица.
О своих учениках военного времени Алевтина Васильевна вспоминала: « В стране был лозунг: « Все для фронта, все для обороны!» Работали в с. Тимошкино все от мала до велика. Ученики работали в колхозе даже ночью, но с учителем, матерью, сестрой, бригадиром. Что делали – Сортировали зерновые культуры. Веяли овес, рожь для коней на фронт.»
Запомнился Алевтине Васильевне ее ученик,13-летний Ваня Морозов, который был звеньевым ученической бригады. Задача у бригады была такая: подготовить на фронт зерно. Отправляли его на лошадях. И вот встречает председатель колхоза, Алешин Михаил Павлович, подводу, во главе которой гордо восседал на телеге Ваня Морозов, и спрашивает его, что и куда везет мальчик, а он с достоинством отвечает: « Везем зерно на фронт – там папка…»
                Шилина Л.И., руководитель Музея истории школы. 14 марта2005 года.


 

Судьба медсестры Гуськовой.

По-разному складываются человеческие судьбы. Одни идут по жизни смеясь и играючи. А другие терпят нужду и лишения. В жизни Т.В. Гуськовой были и потери, и радости. К сожалению, судьба не подарила ей детей. Однако тягостного одиночества она не ощущает. О ней заботятся близкие люди, знакомые, друзья, соседи.Больше 50 лет Татьяна Васильевна проработала в Шиловской центральной аптеке. Её уважали коллеги и многочисленные аптечные клиенты. Т. В. Гуськова была киоскером, продавала лекарства. К ней люди шли с уверенностью и доверием. Всегда доброжелательна, приветлива, Татьяна Васильевна умела не только быстро обслуживать покупателя, но и попутно дать необходимую рекомендацию по применению того или иного лекарства…
В 1938 году Татьяна Васильевна закончила 7 классов Шиловской школы № 1 и, поскольку семья была большая – еще пятеро братьев и сестёр – была вынуждена пойти на работу. Знакомые люди взяли шестнадцатилетнюю девушку в аптеку. Юная работница сотрудникам понравилась. Смышленая, уважительная, исполнительная, она успевала везде. После работы бежала домой помогать маме по хозяйству. Отец был железнодорожником, постоянно в разъездах. Дом, дети, хозяйство, огород-все на матери. Нелегкое это было время, но впереди ждали еще более трудные испытания – война.
Весть о том, что немцы напали на страну – ошеломила всех. Мужчины уходили на фронт, оставляя свои семьи без опоры. Осенью 1942 года пришла повестка и Татьяне Васильевне. До этого девушка успешно прошла курсы медицинских сестер, обрела необходимые навыки и умения. На распределительном пункте в Ряжске получила назначение на Ленинградский фронт. До места добирались эшелоном. На станции Березняки прозвучала команда выгружаться. В местном лесу начали обустраиваться. Строили землянки, таскали бревна. Здесь Татьяна Васильевна в полной мере ощутила весь ужас военных действий. Появились первые раненые, которые нуждались в срочной медицинской помощи.
С осени 1942 до октября 1945 года Татьяна Васильевна побывала под Волховом, Ржевом, Калининым. Сколько лет прошло, а в памяти до сих пор живы яркие картинки войны. Так. На станции Назимово ( Калининский фронт ) у молоденькой медсестры Гуськовой появились первые седые волосы. Дело было так. Военный госпиталь, где работала Татьяна Васильевна, размещался в здании местной школы. День и ночь с фронта везли раненых. Классные комнаты, превращенные в больничные палаты, были переполнены. Линия фронта уходила все дальше. Грохот пушек и орудий становился все глуше и глуше. И вдруг в один из дней немцы прорвались как раз неподалеку от станции Назимово. Их массированный удар с воздуха заставил людей бежать в лес. В срочном порядке стали эвакуировать раненых. Когда наконец школа опустела, самолеты были уже над селом. Татьяна Васильевна не успела уйти в лес и, лежа на полу, чуть жива, ждала своей участи. Даже сейчас, вспоминая эти мгновения, у Татьяны Васильевны щемит сердце от страха и ужаса. К счастью, девушке повезло. Она осталась невредима и продолжала воевать.
Долгожданную Победу медсестра Гуськова встречала в латвийском городе Плявинас. От счастья плакала и смеялась. В октябре 1945 года вернулась домой. В аптеке Татьяну Васильевну приняли с радостью. Началась мирная жизнь, заполненная работой и заботой о близких людях.
В долгой жизни Татьяны Васильевны Гуськовой не так много было счастливых праздников, один из них – День Победы в Великой Отечественной войне. Поэтому шестидесятилетнюю юбилейную дату Победы она ждет, как самый заветный и дорогой личный праздник.
                Татьяна Борисова.
( Газета « Шиловский вестник « от 10 декабря 2004 года. )
      


Левина Елена Константиновна – бабушка Юриной Елены, выпускницы 2003 года.

Левина Е.К. родилась в 1924 году . В начале войны ее отец ушел на фронт и погиб в 1942 году. Елена стала старшей в семье. Ей пришлось бросить учебу в медучилище и идти работать. Она попала на лесозаготовки. Работа была очень трудная, но на этом трудовом фронте выдавали такой же паек,как военнослужащим: хлеб и немного муки. Часть продуктов девушка оставляла себе, а остальное отправляла своим сестрам и брату, которые росли без матери и отца. Какую работу выполняли на лесозаготовках – Валили лес, огромные деревья. Десятник наделял им норму – не выполнить ее было позором. Все были полуразутые, в лаптях. Но несмотря ни на что, и в дождь, и в слякоть шли на работу. Своим трудом они приближали Победу.

 



Защитник Сталинграда.
И.А. Кукин - дедушка ученицы 10.Г класса Кукиной Олеси.
                26.02.2005.               

Ивану Антоновичу Кукину, жителю п. Шилово, участнику  и  инвалиду Великой Отечественной войны, 30 января текущего года исполняется 85 лет. Несмотря на почётный возраст, Иван Антонович очень энергичный человек и интересный собеседник. Накануне славного юбилея мы встретились с ним у него дома и за разговором узнали о многих интересных вехах его жизни.

Родился Иван Антонович в селе Надеино в большой крестьянской семье. Отец его, Антон Михайлович, и мать, Анастасия Дмитриевна, воспитывали восьмерых детей. До организации колхозов семья жила относительно безбедно—в хозяйстве, помимо прочей живности, держали корову и рысака-красавца. Дом окружал большой ухоженный сад.
Когда забрали в колхоз коня, где он, кстати и сгинул, жить стало сложнее. Нужда то и дело посещала дом Кукиных. Отец работал в колхозе, подрабатывал бондарем, брался за любую работу. С малолетства к труду были приучены и дети.
Вспоминая школьные годы, Иван Антонович с большой трогательностью рассказывал о своём первом учителе—Г.А.Цицарине. До сих пор он благодарен ему за мудрость, глубокие знания, за добрые наставления и напутствия. Именно он посоветовал тогда еще юному и любознательному Ване учиться дальше. В 15 лет Иван, чтобы хоть немного одеться и обуться, пошел работать на крахмальный завод. В 17 лет участвовал в ликвидации малограмотности, работая учителем начальных классов в п.Красный. в 1938 –м вернулся в колхоз, возглавил бригаду. В этом же году поступил учиться в Рязанский медтехникум. Когда началась Великая Отечественная война. Иван Кукин был курсантом пехотного училища.
Отсчет фронтовых дорог начался на Северо-западном фронте. Старшего лейтенанта Ивана Кукина сразу же назначили командиром взвода управления 23 стрелковой дивизии. 1942 год стал одним из роковых в его жизни. Догнала его беда уже на Сталинградском фронте. Где шли самые горячие и ожесточенные бои. В одном из таких боёв вражеская пуля попала Ивану в висок. Шесть долгих месяцев врачи Сызранского эвакогоспиталя лечили защитника Сталинграда от сквозного пулевого ранения головы с повреждением обоих глаз.
Вернувшись домой, полуослепший Иван Кукин не опустил руки, как многие искалеченные войной мужчины-односельчане. Почти десять лет он отработал физруком в Санской школе. За это время женился на местной колхознице Анне Яковлевне, стал отцом. В 1953 году Иван Антонович, окончив фельдшерско-акушерскую школу, стал работать помощником санитарного врача санэпидемстанции, через три года – санитарным фельдшером Санской участковой больницы. Вместе с Анной Яковлевной воспитывали пятерых детей, к сожалению, один из сыновей у них умер в семилетнем возрасте.
Односельчане с большим уважением относились к Кукиным. В 1965 году Ивана Антоновича назначают освобождённым секретарём парторганизации совхоза «Санской». Анна Яковлевна была передовой дояркой, лидером не только района, но и области.
Рассказывая о жене, Иван Антонович глубоко вздохнул: «Вот уже почти год, как живу без Аннушки, тяжело без неё, добрая была женщина, хозяйка хорошая». Руки Ивана Антоновича, перебиравшие кипу грамот и медалей ВДНХ, которыми была награждена лучшая доярка  области Анна Яковлевна Кукина, заметно задрожали, выдавая волнение. Я попросила Ивана Антоновича, чтобы отвлечь от грустного, рассказать о том, как завершилась его трудовая биография. А он улыбнулся и сказал: «Я верен остался своей выбранной профессии. На пенсию меня провожали с поста заведующего отделом очаговой дезинфекции Шиловской санэпидемстанции».
До сих пор вспоминает Иван Антонович свое 80-летие. Юбилей отмечал вместе с своими коллегами в санэпидемстанции. Говорит, что было очень весело и… трогательно.
Уважаемый Иван Антонович, от всего коллектива редакции районной газеты «Шиловский вестник» желаем Вам, чтобы 85-летие Вы отпраздновали в кругу близких друзей, своих детей, внуков и правнуков не менее весело и хлебосольно. Здоровья Вам  и благополучия, уважаемый наш ветеран!
               
                Галина Викторова.          ( «Шиловский вестник», 26 января 2005 года. )
О своей бабушке Прошковой Марии Яковлевне рассказывает ученик 9г класса Дрынкин Дмитрий.

« Прошкова Мария Яеовлевна родилась 4 октября 1928 года в селе Ванчур, Шиловского района. Когда началась Великая Отечественная война, ей было 12 лет. Семья была большая – детей было 6 человек. В первые дни войны отец ушел на фронт и все тяготы легли на плечи матери и старших детей. Жили очень бедно, ели впроголодь.
                Не было муки.
                Она была
                Более легендою, чем былью,
                С лебедою смешанною пылью,
                Черная – и все-таки была.
                Чем еще нас было ей кормить,
                Матери, спасавшей нас от смерти
                Это было творчеством, поверьте,
                Тесто из муки такой творить!
Маша была старшей из сестер и , окончив 5 классов, пошла работать в колхоз «Доброволец». Летом работали на сенокосе, жили в лугах за рекой Окой в шалашах: убирали сено, жали серпами хлеб, молотили зерно – за день надо было выработать норму – трудодень. А зимой – санки в руки – и ходили по домам собирать золу и куриный помет. Все это в больших корзинах – их называли «кошелки» - свозили на склад, чтобы весной вывести на колхозные поля в качестве удобрений.
       Холодными снежными зимами ходили в лес – драли лыко, чтобы плести лапти и потом отвозили их в Шилово на базар. За них хоть какие-то деньги получали. И на торфоразработках побывала Прошкова М.Я., там работали день и ночь.

                Л.И.Шилина,  апрель 2000 года.







Алексейкина Мария Ивановна, бабушка Ани Рыскаль, выпускницы 2003года.
                Шилово, Набережная, 26.

Мария Ивановна родилась в 1924 году, в с. Надеино, Шиловского района. В начале войны ей было 17 лет. Она рассказывает: « Отец в 1941 году ушел на фронт и погиб в 1943 году. В нашей семье было 7 человек детей, я была старшей. Все мужчины из села ушли на фронт, остались одни старики, женщины и дети.
                Что в нас осталось от войны
                Не в чистом небе грохот грома,
                А ощущенье тишины
                Отцом оставленного дома.
В колхозе было очень много работы: сеяли зерно, сажали картофель, жали сено, разводили крупный рогатый скот. Работали на свиноферме, сушилке, где сушили зерно, картофель. Все работы производились вручную, тогда механизации не было никакой. Все в колхозе работали с раннего утра и допоздна, а иногда и ночью. Зимой ездили копать окопы под Рязань, а также рубить дрова в Касимов.
Жизнь была очень трудной и выживали, кто как может. Много тяжелой, часто непосильной, работы досталось детям. Все они, начиная с 10-летнего возраста, работали на полях в колхозе и в своем собственном огороде, где все работы выполнялись вручную, «на своем горбу».Свои огороды распахивали на быках, коровах, лошадях, а бывало и сами вставали шесть человек в упряжку – и пошли…
Мария Ивановна пешком ходила в Шилово, носила молоко и сдавала его. За молоко давали тетради, но они были черные и состояли из двух листков. Некоторые люди очень голодали. В Шилове был крахмальный завод, и отходы от переработки картофеля сбрасывались в яму. Около нее всегда были люди: они рылись в вонючей грязи, отыскивая в этой черноте смесь, отдаленно напоминавшую крахмал… Из нее пекли блины: черные, жесткие, но хоть как-то утолявшие голод.
                « Война меня кормила из помойки,
                Пороешься – и что-нибудь найдешь.
                Зелененький сухарик,
                Корка сыра,
                Консервных банок терпкий аромат…»
Наше поколение знает о горечи первых отступлений, блокадном голоде, липком хлебе эвакуации пополам с полынью и лебедой, шелесте похоронок в руках наших бабушек и прабабушек от них самих и наших мам.
Те, кто остался в тылу, собирали колоски на полях или лекарственные растения, шефствовали над ранеными фронтовиками в госпиталях. Будучи связными в партизанских отрядах или пастушьим кнутом подгоняя коров к грузовым вагонам, идущим на фронт, они чувствовали себя маленькими солдатами Советской Армии, борющейся против фашистских захватчиков. Война унижала их голодом, холодом, нищетой, и в то же время война возвышала ощущением причастности к истории, ощущением самих себя как части великого народа, единого в своем стремлении к Победе.
Лет через 10 война станет еще дальше от нас, но, может быть, больше прочувствовав, имея уже некоторый жизненный опыт, следующие поколения воспримут жизнь с более зрелых позиций и попробуют написать об этом по-другому.
Я понимаю, что от эха Войны не уйти.
                Л.И.Шилина, 28 марта 2005 года.

                « В пятидесятых рождены,
                Войны не знали мы, и все же
                В какой-то мере все мы тоже
                Вернувшиеся с той войны».
                Николай Дмитриев

         

      
« Не смешаю были с небылью –
   У другого был огня.
  Просто знаю: если б не было
  Их, то не было б меня».
                Михаил Луконин

« У суровых солдатских могил
   Я, подкошенный стал на колени.
   Нет, война, ничего не забыл,
   Ты пылаешь в моем поколенье!..»
                Иван Слепнев               


Испытала   всю   тяжесть   войны

Поколения, рожденные в 20-е, 30-е годы, знают о горечи первых отступлений, блокадном голоде, липком хлебе эвакуации пополам с полынью и лебедой, шелесте похоронок в руках наших бабушек.
  Те, кто остался в тылу, собирали колоски на полях или лекарственные травы, шефствовали над раненными фронтовиками в госпиталях. Они чувствовали себя маленькими солдатами Красной Армии, борющейся против фашистских захватчиков. Война унижала их голодом, холодом, нищетой, и в то же время возвышала ощущением причастности к истории, ощущением самих себя как частицы великого народа, единого в своем стремлении к победе.
Всю тяжесть войны испытала хрупкая, нежная женщина – Роза Андреевна Творогова. Многие в Шилове знают ее. Сколько любви и энергии отдано ею подрастающему поколению шиловцев. В системе народного образования она работала более 30 лет, директором Дома пионеров – 15 лет.
Хотя Роза Андреевна родилась в Шилове, семья Дьячковых (ее девичья фамилия) жила в Рязани в военном городке Дягилево, где их отец Андрей Михайлович был военным летчиком. Когда началась война, всю летную часть эвакуировали в Среднюю Азию. Семья военных ехали в товарных вагонах. Когда эшелон с эвакуируемыми шел по степям Средней Азии, было нестерпимо жарко, знойно, постоянно хотелось пить, а воды почти не было. Где ее найдешь среди незнакомой степи, если поезд останавливался только на несколько минут?!
В 1942 году военную часть отца отправили на фронт, а маму с тремя детьми ждала дорога домой. Когда приехали в Шилово, жили у сестры, та так плакала, увидев родственников желтыми, худыми. Одна радость – живы и здоровы.
Роза пошла в школу №19 (школа №105 в военное время носила такой номер). Окончила 10 классов. В школе №1, в больнице были госпитали, и она помнит, как ученики ходили с шефскими концертами. Роза пела «Калинку-малинку…» и всегда на «бис»: для солдат образ милой девочки сливался с этой песней…
Одежды в семье было мало. Два брата учились в разные смены, один поджидал другого, чтобы надеть телогрейку и идти в школу. Так было зимой. Тетрадей не было. Дедушка Розы, Федор Иванович Мордиков, был коммунистом и у него было 35-томное собрание сочинений Ленина. Роза выпрашивала у дедушки книгу и писала на ней. Света тоже не было. Писали под «моргасики» - делали их из фонарей. Ставили «моргасики» на стол, но освещение все равно было тусклое. Чернила делали сами: разводили в воде химический карандаш.
После школы Роза Дьячкова поступила в Шацкое культпросветучилище, окончила его и стала работать в Шиловской средней школе №1 – вела хореографический кружок. Потом до пенсии работала директором Дома пионеров. Каждый год Роза Андреевна устраивала летние походы по родному краю. Проводила «Зарницы» - спортивно-массовые соревнования, куда входили конкурс строевой песни, стрельба, переправа по канату через реку… Жизнь в Доме пионеров кипела. А какой районный пионерский лагерь «Солнечный» (в с. Ерахтур) открыла Роза Андреевна под руководством роно! И во всех делах и начинаниях активного, жизнерадостного человека,  чьи молодые годы  пришлись на войну, помогал ее муж – Творогов Александр Ильич. Роза Андреевна и сейчас говорит: «Это мое самое большое счастье в жизни, что я встретила Сашу».
Александр Ильич Творогов много лет работал в Шиловской средней школе №1 учителем музыки. Мы, его ученики, любили и его, и его уроки. Сейчас супруги Твороговы радуются успехам своих внуков, дочерей, сына.
Хотя жить в войну было трудно, но Р.А.Творогова не помнит озлобленных людей, не помнит, чтобы они злились, сердились, ругались.
Только помогали друг другу во всем. Поэтому она сейчас с болью и тревогой слушает сводки о ходе войны в Чечне, о беженцах. И всегда вспоминает «свою» Отечественную войну, когда люди всех национальностей отстояли от фашизма нашу Родину.   
« Война – это всегда горе, страдание, слезы, гибель людей. Этого не должно быть!»,- говорит Роза Андреевна.

                Л.Шилина,
                руководитель Музея истории Шиловской средней
                школы №1. Газета «Шиловский вестник», 31 марта
                2000 года.




                Степушин Василий Васильевич,
        отец учительницы Шиловской средней школы №1 Степушиной Наталии Николаевны, дедушка выпускников школы Олега Владимировича и Романа Владимировича Степушиных.

Степушин Василий Васильевич родился в с. Ирицы, Шиловского района 12 августа 1928 года.
В 1934 году семья переехала жить в Шилово, т.к. отец в то время работал на железной дороге. Жили на частной квартире. Мать – домохозяйка, занималась воспитанием четверых детей, что было очень нелегко, тем более не было у семьи своего «угла», собственного жилья.
Василий Васильевич пишет: «В 1936 году я пошел учиться в Шиловскую транспортную школу №19. Учился отлично, за 4-ый класс получил Почетную грамоту, но, к сожалению, на этом и закончилось образование, т. к. началась Великая Отечественная война, и 13 – 14-летним детям пришлось вместо учебы идти работать.
Василий Васильевич рассказывает: «Я свою трудовую деятельность начал зимой 1941 года, пошел работать в совхоз «Шиловский» (тогда совхоз «Гигант»), мы всю зиму возили торф с Ванчурского торфоболота. С весны 1942 года начали работать с землей (пахать, бороновать, сеять). Отца взяли на фронт, я остался за основного помощника матери в семье. Так как в совхозе труд оплачивался дешево, то летом 1942 года я перешел работать в шиловский колхоз «Смычка». В колхозе так же работал на земле: растил хлеб, картофель.
В 1947 году был избран секретарем комсомольской организации колхоза и был им до призыва в Армию на срочную службу в 1948 году.
До призыва в Армию в 1947 году колхоз начал строительство электростанции, где мы, комсомольцы, приняли самое активное участие, в частности, рыли вручную котлован под турбину, глубиной до 4-5 метров, ил из этого котлована вывозили на поверхность на быках, в специально изготовленных лотках.
В колхозе я возглавлял звено по выращиванию картофеля. Звено состояло из семи человек. Перед звеном была поставлена задача добиться урожая этой культуры на трех гектарах земли по 500 центнеров с гектара, получили тогда по 450 центнеров, за что я , как звеньевой, получил орден Ленина, все члены звена также были награждены орденами и медалями. Я в то время служил в Армии в Москве, но высокую награду Родины я все же получил. И посчастливилось мне ее получить в Кремле из рук Председателя президиума Верховного Совета СССР Н.М.Шверника.»

                Л.И.Шилина, 11 апреля 2005 года.               
   



                Лидия  Михайловна  Федюнина,
         бабушка Федюниной Ольги, выпускницы 2003 года.

Л.М.Федюнина родилась 22 июня 1933 года и в начале Войны ей было всего 8 лет. Годы Войны были страшные, маленькая девочка помнит голод, холод, горе и разлуки. Кроме Лидии Михайловны в семье было еще трое детей: две ее сестры и брат. Жили они в маленькой комнатушке вместе с мамой и бабушкой, отца забрали на фронт. Жили трудно, но у них была корова-кормилица, Хлеб выдавали по граммам: 400г. – взрослому работающему человеку, 300г. – взрослому неработающему человеку, 200г. – ребенку. Во время войны одна из дочерей бабушки жила в Ленинграде. Она часто писала письма, а бабушка сохранила многие из них. Вот отрывок из одного: «Дорогая мама! Город наш заблокировали немцы. Продукты в город не поступают и есть людям стало нечего. По всему городу стоит страшный голод. Некоторые люди падают от истощения прямо на улице, некоторые умирают. На улицах нет ни одной кошки и собаки, в небе нет ни одной птицы. Люди едят кошек, крыс, птиц. В многоэтажных домах, в квартирах, лежат трупы детей, женщин, стариков, которые умерли от голода, стоит страшный запах».
Как кончается все плохое, кончилась и война. Отец вернулся с фронта. Первые два года было туго, а потом жизнь стала улучшаться, все стало на свои места.
                Л.И.Шилина, запись 2001 года.




                Дятлов Николай Иванович.
Его сыновья – Владимир и Алексей, дочь Татьяна – выпускники нашей школы.

Николай Иванович Дятлов родился в 1937 году в с. Кистенево, Чучковского района. В Шилове живет с 1960 года.
О годах Великой Отечественной войны Николай Иванович вспоминает так: «Отец (1900 года рождения ) ушел на фронт и не вернулся. Осталось четверо детей.
Работали в колхозе: подбирали каждый колосок после уборки зерновых. Взять себе колоски было невозможно: объездчик на лошади следил строго.
В нашей местности нет лесов, поэтому топили дома соломой и кизяками (собирали коровий помет, сушили его, формировали «лепешки» - и получалось очень хорошее топливо), за торфом ездили на санках за 5 километров.
У нас была своя корова, но сена для нее колхоз не выделял, поэтому дети рвали летом траву: повитель, мокрушу, лебеду, сушили ее, а зимой кормили животных.
Сеяли свое просо, рожь, молотили цепами. Очень трудный был 1947 год – голодный. Мне помогал выживать родной дядя – Дятлов Андрей Григорьевич. Он был передовой бригадир в колхозе, и я носил ему летом обед в поле, который готовила его жена. Пока нес-наедался сам, а потом еще и с дядей ел, да он мне еще и зерна на хлеб домой даст.
Да. Трудные это были годы – военные и послевоенные».

                Л.И.Шилина, записала в феврале 2002 года.

Левина Елена Константиновна – бабушка Юриной Елены, выпускницы 2003 года.

Левина Е.К. родилась в 1924 году. В начале войны ее отец ушел на фронт и погиб в 1942 году. Елена стала старшей в семье. Ей пришлось бросить учебу в мед училище и идти работать. Она попала на лесозаготовки. Работа была очень трудная, но на этом трудовом фронте выдавали такой же паек, как военнослужащим: хлеб и немного муки. Часть продуктов девушка оставляла себе, а остальное отправляла своим сестрам и брату, которые росли без матери и отца. Какую работу выполняли на лесозаготовках – Валили лес, огромные деревья. Десятник наделял им норму – не выполнить ее было позором. Все были полуразутые, в лаптях. Но несмотря ни на что, и в дождь, и в слякоть шли на работу. Своим трудом они приближали Победу.


                Собиратель книг.
 
      Были и такие люди в Ленинграде.
      Раньше, до войны, он собирателем не был, работал в колхозе агрономом, не до книг было, а в блокадном Ленинграде, к своему удивлению, как признавался сам, стал подбирать на пепелищах и в грудах развалин поврежденные книги. Его звали Николаем. Николай Березин, рядовой. Служил в зенитной батарее, стоял недалеко от нашего штаба, часто после налетов немецких бомбардировщиков отпрашивался у командира на полчаса-на час, уходил к разбомбленным зданиям и возвращался почти всегда со связкой, а то и с двумя покрытых серым пеплом и известковой пылью обгоревших книг. В минуты досуга бережно перебирал свою добычу, очищал от пыли, складывал книги в мешок. Старшина однажды сердито заметил: «Вещевой мешок вам даден для предметов личного употребления – переместите уличные книги в иное место». Пришлось сбить из фанеры ящик. Когда ящик оказался полным, сколотил другой. «Ну куда вам столько книжных инвалидов?» - спрашивали в батарее. Шутя отвечал: «Наберу пять ящиков – и хватит». А мне, когда я спросил его, зачем он, в самом деле собирает поврежденные книги, волнуясь, объяснил: «Из сострадания. Не могу, понимаете ли, зрить раненых детишек, сердце кровью обливается, и такие вот книги. Может, если буду жив, когда-нибудь приведу их, - кивнул он на книги в ящиках, - в порядок. Какое богатство покалечено!»
      Раз весенним утром во время артиллеристского обстрела снаряд упал на землянку батареи, жертв не было, но этим снарядом в щепки разнесло все ящики Березина, а книги растерзало в клочья. Николай, не стесняясь сослуживцев, плакал. Потом он снова сколотил два ящика, снова стал собирать и складывать в них книги с пепелища.








                В бане.

      Как-то утром в марте 1942 года наш офицер-хозяйственник дал мне талон в городскую баню и сказал:
- Белье и мыло получите у старшины.
- Спасибо.
- Просили не опаздывать. Баня сильно перегружена, опоздавших принимать не будут.
     Посмотрел на талон, на его обратной стороне было оттиснуто лиловыми чернилами: «Действителен до 17.00.» Прикинул: вполне успею побывать на «точке» у Обводного канала, пообедать и не спеша дойти до бани. Еще раз поблагодарил хозяйственника и отправился на «точку».
    Баня – это хорошо! Уж не помню когда мылся в последний раз в
Настоящей бане будто в начале февраля С того времени прошло больше месяца страшно закоптился бельё залоснилось неприятно потемнело руки сколько ни отмывай остро пахнут сажей а все тело жаждет мыла и чистой горячей воды кажется отдал бы зам баню всю дневную пайку хлеба а то и обед но вот к счастью ни хлеб ни обед отдавать не надо начальство добилось временного прикрепления нашей части к коммунальной бане и я сегодня буду мыться какой замечательный подарок!
    Я чётко спланировал свой день аккуратно выполнил намеченное в баню пришёл без пяти минут в шестнадцать мог бы прийти и немного позже В предбаннике держали очередь десятка два мужчин работало одно отделение без пара пропускали по двое и трое –столько сколько выходило оттуда Было очевидно что до назначенного часа до 17 00 войдут в отделение все но не все успеют вымыться  Не волнуйтесь всех помоем до единого заверил нас банщик хромой медлительный старик как и все дистрофик Немного видишь задержались водопровод у нас с капризом Но теперь отладили Ожидавшие были спокойны один из угла сказал Войти бы а уж там посмотрим
     Сразу за мной пришли четверо потом ещё двое и больше никто с полчаса не приходил а в половине пятого появились женщины Пришли уютно расположились на свободной лавке  образовали свою очередь Когда я прошёл в отделение их собралось уже много
Баня как баня: сперва-раздевалка, отдельный шкаф на каждого, затем, в глубине,помещение, где моются-широкие мокрые лавки,цинковые шайки-тазы,горячая и холодная вода;словом,всё как прежде,до блокады,или так мне поначалу казалось.Неважно,что не было пара,откуда-то снизу по ногам струился морозный ветерок,а холодная вода едва-едва сочилась,неважно.Набрал в шайку воды,облюбовал себе место в углу-и вожделённый час настал .Какое это было удовольствие! Сначала вымыл голову,потом намыленной мочалкой натёр докрасна плечи,шею,грудь,ополоснул мочалку,снял ею мыльные нашлёпки, по телу растеклось приятное тепло.Повторил процедуру полностью и опять ощутил божественную благодать.Теперь надо сменить воду,потому что в шайке после мытья головы и шеи образовалось такое нечто тёмно-серое,что мне на минуту стало стыдно:до чего,оказывается,можно закоптиться. 
Набрать чистой воды удалось не сразу:беспрепятственно текла горячая.но медлнно-тонкой прерывистой струйкой-холодная.Кое-как набрал и опять ушёл в свой угол.
Время,по-видимому,истекло,мы не успевали /нас оставалось пятеро/,в дверь забарабанили.
Что такое? Неужели артобстрел или воздушная тревога? Вот тебе и вымылись, спасибо. Но сигнала ведь не было, сирена не ревела. Значит что-нибудь другое.
В дверь постучали снова, более настойчиво, и мы услышали высокий женский голос:
- Хватит! Выходите!
Один из нас с согласия других сказал:
- Минут через десять выйдем, подождите.
Ждать они не захотели. Дверь широко распахнулась, женщины толпой оказались в раздевалке. Делать было нечего, мы между собой переглянулись, сбились в один угол: надо же было домыться.
И вот они, человек двенадцать, донага раздетые, уже в нашем помещении, молча разбирают свободные шайки, ополаскивают их, нацеживают воду, основательно располагаются на лавках. Ни они нам ничего не говорят, ни мы им не говорим. Молча, спокойно каждый своё дело делает. Помнится, мы даже не смотрели друг на друга, то есть мы на них, они на нас, мужчин, - эка невидаль: дистрофики! – и не испытывали никакого неудобства. Лично меня поначалу поразило такое неожиданное соседство, но скоро я уже не обращал внимания на женщин.
Поистине удивительное произошло чуть позже, минут пять спустя.
Одна из женщин, волосы её всё ещё были собраны в пучок, тогда как другие уже распустили свои кудри-косы, - набрав таз воды, уронила его на пол, конечно же, от слабости: не удержала в руках тяжесть. Поднимать не стала. Вернулась к лавке, села. Положила руки на колени, вздохнула, задумалась.
Я к этой минуте последний раз ополоснулся, пошёл к двери. По пути поднял таз женщины, поставил рядом с ней на лавку. Она взмахнула длинными ресницами, посмотрела на меня. Не могу сказать, какого она была возраста, узнать было невозможно, средних лет и молодые выглядели одинаково печально: формы тела были высохшие, лица заострённые, взоры уставшие. Она посмотрела на меня обыкновенно, будто оказались с ней лицом к лицу где-нибудь в трамвае, тихо, коротко сказала: «Спасибо». При этом мягко улыбнулась.
Вот, собственно, и всё.
Но это вот бытовое частное событие – женщина мягко улыбнулась – и было самым удивительным в ряду моих однородных наблюдений в те мрачные дни. Потому что в Ленинграде давно уже никто не улыбался. С тех пор, как стали голодать и погибать от голода. А она непринуждённо улыбнулась и осветила мою душу невыразимо тёплым сердечным сиянием. Ах, как славно это получилось! Значит, не разучились люди улыбаться людям. Значит, жизнь не иссякала, бьётся.
С таким хорошим настроением я и вышел из бани.
                Ленинградская симфония.
Стояло лето 1942 года, время мучительно тревожное. На юге страны наши войска  отступили  к Волге, под Ленинградом немцы готовились к очередному штурму.
Однажды вечером шёл я по делам службы из центра города к Средней Рогатке. По радио передавали Седьмую симфонию Шостаковича. Репродукторы были на всех площадях и улицах, я шёл и слушал. Но только я пересёк Обводный канал и вышел на Московское шоссе, начался обстрел. Несколько снарядов разорвалось на мостовой. Пришлось укрыться под стеной высокой баррикады. Обычно во время тревоги радиопередачи в Ленинграде прерывали и включали метроном. В этот же раз передачу не прервали, симфония продолжалась.
Никогда не забуду, что я чувствовал и думал в те минуты. Над головой со свистом летели снаряды за Обводный, другие с грохотом падали и рвались поблизости, с противным воем разлетались в стороны, ударяясь о камни, железные осколки. А из репродукторов вырывалась музыка, неистовая жестокая музыка – шествие злой и могучей силы под непрерывную дробь барабанов. Дьявольская сила неумолимо надвигалась, подминая под себя всё живое и разумное. А тут ещё ветер… День был жаркий, пыльный. Ветер на куски рвал  музыку, бросал её на камни баррикады, усиливая  впечатление тревоги. Я был потрясён, ощущал лихорадочный озноб и только, помню бормотал: «Вот этот Ленинград! Вот что такое Ленинград!»
Скоро немцы перенесли огонь ближе к центру города, на моём пути стало безопасно, и я пошёл своим маршрутом. Шёл, однако же, недолго. Минут через десять Московское шоссе опять оказалось под артиллерийским ураганным огнём. Снова надо укрываться.
Зашёл под каменную арку смежных домов и тут увидел женщину. Типичная ленинградка, худощавая, высокая, работница оборонного завода, до войны преподавала в институте. Сейчас возвращается с огорода, у ног её -  плетёная кошёлка, в ней – морковка и молодой, ещё не заклубившийся кочан капусты. Женщина, мне показалось, совсем не обращала внимания на разрывы снарядов, она внимательно слушала музыку.
Теперь передавали другую часть симфонии – светлую, бодрую и в тоже время гневную.          
             Женщина спросила:
              -Симфонию понимаете, товарищ младший политрук?
              -Немного, - ответил я.
              -Ну и как, по-вашему?
              -По-моему, хорошо.
              -Это не только хорошо, замечательно.-  Помолчала,посмотрела на тротуар, он был жестоко поцарапан осколками, глубоко вздохнула:
               -Эх, немцы, немцы!
               -Что – немцы?
               -Соотечественники Баха, Бетховена, Брамса…- Замолчала.И молча с минуту или две. – Я вот первый раз слушаю эту симфонию. И знаете, что думаю? Думаю, не возьмут нас немцы.   
Ни за что не возьмут. До этого часа, бывало, сомневалась: всё, мол,
на войне возможно – и победа, и позор. Кто его знает, как обернётся дело. Теперь – не сомневаюсь. Теперь вот сердцем чувствую: не возьмут, проклятые! Вы меня поняли, товарищ политрук?
            -Понял.
        Я и в самом деле отлично её понял.
        Мы в молчании дослушали симфонию, а когда обстрел прекратился, попрощались и разошлись.













      













                Было воскресенье.

Да, было воскресенье, жаркое утро в июле сорок третьего года, когда я пришел на Невский навестить жену приятеля-однополчанина. У меня был выходной, а приятелю, старшему лейтенанту Никодимову, отлучиться в этот день не разрешили, хотя накануне он и известил жену, что приедет непременно: обещали отпустить. Она его ждала. Но когда открыла дверь и увидела меня, совершенно незнакомого ей человека, сильно испугалась, тотчас побледнела.
- Что-нибудь случилось? С Никодимовым, да?
Я, как сумел, успокоил ее и сказал, что Никодимова не отпустили. Солнечный день, ожидаются налеты авиации, Никодимов должен быть на месте.
- Ну хорошо. В таком случае я тоже отправлюсь на работу. Отпросилась ради встречи. А коль встречи не будет… вы проводите меня? До трамвайной остановки.
Я согласился проводить. Она быстро собралась, сменила голубое праздничное платье на военную форму капитана медицинской службы, и скоро мы пошли. Пока шли, она сказала, что работает в госпитале на Васильевском острове, заведует отделением. Не была в своей квартире три недели: вчера вечером приехала и опять вот уезжает.
- Знаете, быть одной, даже дома у себя, не хочется. Одной невыносимою
Дочь, девятнадцатилетняя Аленка, эвакуирована в Вологду. С мужем не встречалась почти три недели. Собственно, дома тогда и бывает, когда приезжает  Никодимов. К ней в госпиталь он приезжать не хочет.
- Так вот почему-то и не хочет. Почему - не знаю.
« Не могу спокойно смотреть на инвалидов и калек, - говорил мне Никодимов . – Особенно когда они стонут. Мутится в голове.» в последнюю встречу он показался ей бледным, похудевшим.
- Что там у вас происходит? Кормят теперь хорошо, а Коля почему-то похудел.
- Сказал – работы много.
- У кого ее мало сейчас! У нас в госпитале врачи отдыхают по шесть часов в сутки, не больше. А у нее самое страстное желание сейчас – хоть однажды выспаться по-настоящему. Мило улыбнулась. – Не удастся, наверное, до победы. Победим и выспимся. Ведь победим?
- Победим, конечно.
Так подошли к трамвайной остановке. Она подала мне руку, дружески шепнула: «Благодарю» и вошла в вагон.
А минуты через две начался обстрел. Как всегда, неожиданный, бессмысленный. Тяжелый снаряд с жутким треском раскололся на соседней остановке. Туда только что подошел трамвай. Одним снарядом было убито около пятидесяти и ранено более восьмидесяти человек. Погибла и жена Никодимова  - Вера Андриановна.




























Юрилина Зинаида Николаевна – ветеран Великой Отечественной войны и ветеран педагогического труда Шиловской средней школы №1. Родилась в селе Аладино, Сасовского района, Рязанской области, 22 сентября 1919 г. Вскоре семья переехала в Шилово и в 1927 году Зинаида Николаевна пошла учиться в Шиловскую среднюю школу №1, которую окончила в 1938 году. Училась в Спасском педагогическом училище, закончив которое, начала работать библиотекарем нашей школы. Учителем начальных классов Юрилина З.Н. стала работать с 1941 года. Годы войны запомнились на всю жизнь. Страшно было смотреть на безрадостные, истощенные, несчастные лица учеников.
Ученики и учителя нашей школы много работали, готовя классные комнаты под госпиталь: отмывали, белили, красили. Потом принимали раненых, смотреть на них было невозможно. Но Зинаида Николаевна вместе со своими учениками навещала раненых, они приносили им подарки, выступали с концертами.
Все взрослое население страны было мобилизовано на работы, в том числе и учителя. Зинаида Николаевна Юрилина и ее коллеги – учителя грузили дрова, летом и осенью работали на полях колхозов, убирали хлеб, рыли окопы, а зимой расчищали железнодорожные пути от заносов. Все учителя недоедали, а зачастую были и голодны, но работали из последних сил. Вот имена некоторых учителей: Татьяна Никандровна Кремнева, Дина Григорьевна Левитанус, Клавдия Владимировна Московкина, Екатерина Ивановна Анашкина, Валентина Николаевна.

Судьба медсестры Гуськовой.
По-разному складываются человеческие судьбы. Одни идут по жизни смеясь и играючи. А другие терпят нужду и лишения. В жизни Т.В. Гуськовой были и потери, и радости. К сожалению, судьба не подарила ей детей. Однако тягостного одиночества она не ощущает. О ней заботятся близкие люди, знакомые, друзья, соседи. Больше 50 лет Татьяна Васильевна проработала в Шиловской центральной аптеке. Её уважали коллеги и многочисленные аптечные клиенты. Т. В. Гуськова была киоскером, продавала лекарства. К ней люди шли с уверенностью и доверием. Всегда доброжелательна, приветлива, Татьяна Васильевна умела не только быстро обслуживать покупателя, но и попутно дать необходимую рекомендацию по применению того или иного лекарства…
             В 1938 году Татьяна Васильевна закончила 7 классов Шиловской школы № 1 и, поскольку семья была большая – еще пятеро братьев и сестёр – была вынуждена пойти на работу. Знакомые люди взяли шестнадцатилетнюю девушку в аптеку. Юная работница сотрудникам понравилась. Смышленая, уважительная, исполнительная, она успевала везде. После работы бежала домой помогать маме по хозяйству. Отец был железнодорожником, постоянно в разъездах. Дом, дети, хозяйство, огород-все на матери. Нелегкое это было время, но впереди ждали еще более трудные испытания – война.
Весть о том, что немцы напали на страну – ошеломила всех. Мужчины уходили на фронт, оставляя свои семьи без опоры. Осенью 1942 года пришла повестка и Татьяне Васильевне. До этого девушка успешно прошла курсы медицинских сестер, обрела необходимые навыки и умения. На распределительном пункте в Ряжске получила назначение на Ленинградский фронт. До места добирались эшелоном. На станции Березняки прозвучала команда выгружаться. В местном лесу начали обстраиваться. Строили землянки, таскали бревна. Здесь Татьяна Васильевна в полной мере ощутила весь ужас военных действий. Появились первые раненые, которые нуждались в срочной медицинской помощи.
С осени 1942 до октября 1945 года Татьяна Васильевна побывала под Волховом, Ржевом, Калининым. Сколько лет прошло, а в памяти до сих пор живы яркие картинки войны. Так. На станции Назимово (Калининский фронт) у молоденькой медсестры Гуськовой появились первые седые волосы. Дело было так. Военный госпиталь, где работала Татьяна Васильевна, размещался в здании местной школы. День и ночь с фронта везли раненых. Классные комнаты, превращенные в больничные палаты, были переполнены. Линия фронта уходила все дальше. Грохот пушек и орудий становился все глуше и глуше. И вдруг в один из дней немцы прорвались как раз неподалеку от станции Назимово. Их массированный удар с воздуха заставил людей бежать в лес. В срочном порядке стали эвакуировать раненых. Когда наконец школа опустела, самолеты были уже над селом. Татьяна Васильевна не успела уйти в лес и, лежа на полу, чуть жива, ждала своей участи. Даже сейчас, вспоминая эти мгновения, у Татьяны Васильевны щемит сердце от страха и ужаса. К счастью, девушке повезло. Она осталась невредима и продолжала воевать.
Долгожданную Победу медсестра Гуськова встречала в латвийском городе Плявинас. От счастья плакала и смеялась. В октябре 1945 года вернулась домой. В аптеке Татьяну Васильевну приняли с радостью. Началась мирная жизнь, заполненная работой и заботой о близких людях.
В долгой жизни Татьяны Васильевны Гуськовой не так много было счастливых праздников, один из них – День Победы в Великой Отечественной войне. Поэтому шестидесятилетнюю юбилейную дату Победы она ждет, как самый заветный и дорогой личный праздник.
                Татьяна Борисова.
( Газета « Шиловский вестник « от 10 декабря 2004 года. )
      
                Л. Шилина,
                Музей истории Шиловской                средней школы №1.
                7 апреля 2000 года
Дина Григорьевна Левитанус. Интеллигентная, умная, скромная, тактичная и очень талантливая учительница химии. Она родилась в Харбине, но судьба привела семью на Рязанщину, где девушка окончила Рязанский Государственный педагогический институт. Здесь же, в институте, Дина познакомилась с талантливым юношей с физико-математического факультета, по фамилии Турищев. Молодые люди поженились и по распределению приехали работать в нашу школу. В счастливой семье вскоре родилась дочь Наташа. Но началась Великая Отечественная война, математик Турищев ушел на фронт и там погиб. Дина Григорьевна с маленькой Наташей и учениками школы пережила все военные тяготы. Она воспитала дочь умной и благодарной; Наталья Турищева, как и её родители, закончила РГПИ и получила распределение на работу в Ташкент. Д.Г. Левитанус, даже будучи на пенсии, работала в нашей школе, но когда здоровье её стало ухудшаться, она уехала жить к дочери. Д.Г. Левитанус похоронена в Ташкенте.
    
МАРИЯ АЛЕКСАНДРОВНА РЕЙТЕР - почетный гражданин п. Шилово. Это высокая, статная, красивая женщина, необычайно талантливый педагог-математик, много лет работала завучем в Шиловской средней школе №1. Голос спокойный, но с такой необычной строго-теплой интонацией, внимательный, заинтересованный взгляд красивых серых глаз на всю жизнь оставался в памяти.
Немногие знали о тяжелой военной судьбе этой шиловской учительницы. Её муж-Анатолий Рейтер, - был военный, капитан. Перед войной семья жила в военном городке в Подмосковье. Когда в 1941 году враг подошел к Москве, капитан Рейтер ушел на фронт и там погиб. Мария Александровна с маленьким сыном Артуром, детьми и персоналом детского садика, в котором она работала воспитателем, была эвакуирована в Ташкент. Город принял беженцев, но жить было трудно. И когда фашисты были выдворены из Подмосковья, Мария Александровна приняла решение вернуться в родные места. Путь домой был трудным. Молодой женщине с маленьким ребенком приходилось ночевать в лесу, около дорог. Шли домой пешком, ехали на товарных поездах, случайных попутках. Пищи почти не было и приходилось просить еду у людей, питаться ягодами, лесными орехами. Но сила духа этой русской женщины была очень высокой, и она выдержала все и вернулась в родной Шиловский район. М.А.Рейтер работала в родном селе Инякино, а потом много лет в Шиловской средней школе №1.
 
БАКУШИНА АЛЕКСАНДРА КУЗЬМИНИЧНА. Замечательный учитель немецкого языка Шиловской средней школы №1. Начала работать учителем в селе  Роман-Дарки Путятинского района в 1939 году после окончания Учительского института. Здесь и застала учительницу война. Александра Кузьминична вспоминает: » Страшное это было время, жуткое. Голодное. Холодное. Учителя вместе с учениками заготавливали дрова, а зимой сами топили печку, чтобы детям было тепло. Во время войны государство дало учителям задание по займу денег у населения.» И учителя ходили по домам. Однажды молодая учительница ничего не ела три дня и, войдя в один дом, где на стол поставили горячую, только что из печки, картошку, учительница упала в обморок от одного только вкусного запаха картошки.
На следующий год хозяйка дома, где жила Александра Кузьминична со своей подругой, дала девушкам семенную картошку и просо, которые они посадили следующей весной. Осенью собрали урожай; на небольшом заводике в селе Карнаухово очистили просо и получилось пшено. Пшенная каша и отварной картофель помогли выжить в трудное военное лихолетье.
С 1946 года А.К.Бакушина работала учителем немецкого языка в Шиловской средней школе №1. Она ветеран войны и педагогического труда.

АЛЕКСЕЕВ АРСЕНИЙ АНИСИМОВИЧ   много лет работал учителем математики нашей школы. Этот строгий талантливый учитель давал такие великолепные знания своим ученикам, что они без труда поступали в высшие учебные заведения страны.
Арсений Анисимович – участник Великой Отечественной войны. Он участвовал в боевых действиях от Москвы до Берлина. А.А.Алексеев был бесстрашным военным летчиком. Каждый раз, вылетая на боевое задание, молодой летчик уже совершал подвиг: уничтожал врагов, оккупировавших его Родину, освобождал родные деревни и города.
Боевой офицер-летчик закончил войну в Берлине, но несколько лет еще служил в Советской Армии.
В начале 50-х годов семья Алексеевых приехала на родину, в Рязанскую область. Стали жить в Шилове, а работать в Шиловской средней школе №1: Арсений Анисимович – учителем математики , а его жена – Анна Дмитриевна – учителем русского языка и литературы. У своих коллег и учеников  учителя Алексеевы пользовалист большим уважением, их вспоминают с благодарностью.


Из многих воспоминаний складываться целые истории…
Шел,1942год. Сосре¬доточив на южном на¬правлении свои основ¬ные ударные силы, гит¬леровское командование таранным ударом авиа¬ции и танков осуществи¬ло прорыв на воронеж¬ском участке фронта и устремилось к Сталин¬граду, к Бакинским нефти разработкам. Безграничная любовь к Роди¬не рождала в нашей стране массовый ге¬роизм. Ни на минуту не усомнились в правоте своего дела, в своей победе над врагом совет¬ские люди как на фрон¬те, так и в тылу. «Все для фронта, все для победы!». Эти слова означали      не      только
ударный труд на своем рабочем месте. Это бы¬ло нечто большее: фронту отдавали свое сердце, свои силы.
Осенью 1942 года по стране развертывается сбор средств на строи¬тельство боевой техники и вооружения. Люди от¬давали на это свои сбе¬режения, драгоценности. Колхозники Шиловского района приняли актив¬ное участие в сборе средств на строительство танковой колонны «Ря¬занский колхозник». Так, только члены Ши-ловского колхоза «Смыч¬ка» собрали в 1942 го¬ду 90.000 рублей.
В январе 1943 года колхозники колхоза «Но¬вый путь» (с. Терехово) обратились со страниц районной газеты ко всем колхозникам района: «Мы, — говорилось в об¬ращении, — внесли в от¬деление Госбанка на по¬стройку танковой колон¬ны «Рязанский колхоз¬ник» 28.565 рублей и отчислили 33 тонны хле¬ба в фонд Красной Ар¬мии. Поддерживая ини¬циативу советских пат¬риотов, мы решили до¬полнительно внести 50.000 рублей колхоз¬ных средств и развер¬нуть сбор средств от кол¬хозников и колхозниц на постройку боевых само¬летов».
«На призыв колхоз¬ников колхоза «Новый путь» ответим делом!» — повсеместно решали КОЛХОЗНИКИ. Члены кол¬хоза «Пламя» (Тимош-кино) решили на личные сбережения купить само¬лет (1944 год).
«Все для фронта!» — это был даже не лозунг, это бы|л железный за¬кон тыла. В те дни каж¬дый задумывался: «А что лично я могу сделать для нашей Победы? Что могу сделать для наших солдат, сражающихся на фронтах?». И шли на фронт к ^родным и близ¬ким, к односельчанам и совсем незнакомым бой¬цам   теплые  письма   из
тыла. Не было в них жалоб на тяжелый труд, не было жалоб на недо¬едания. И шли на фронг посылки-подарки.
К годовщине Красной Армии в 1943 году пер¬вичная комсомольская организация д. Ибреди собрала 5 килограммов меда, сливочное масло, 12 килограммов таба¬ку... Работницы совхоза «Пролетарский» испекли 50 килограммов сдобы, сшили 30 (кисетов... Колхозники колхоза «Но¬вая жизнь» (Тырново) отправили на фронт 40 килограммов сдобных лепешек, табак... Кажет¬ся, мало, но только за период с зимы 1941 по 1945 год в Рязанской области было собрано и отправлено на фронт сотни тонн сливочного масла, мяса, табаку, много тысяч яиц. К 1944 году из Шилов-ского района на фронт было отправлено 1585 пар валенок. 382 полу¬шубка, 2123 пары рука¬виц и варежек.
Из небольших, но идущих от души подар¬ков, складывались эти тонны продуктов, тыся¬чи кисетов. Тот, кто вое¬вал, помнит, сколько ра¬дости приносили бойцу подарки, как тепло ста¬новилось на душе сол¬дата, когда читал он сер¬дечные строчки писем — ведь почти в каждую по¬сылку были вложены письма. И зачастую за-вязывалась переписка — о ней узнаем мы со стра¬ниц районной газеты.
Огромной заботой ок¬ружили Шиловцы ране¬ных бойцов, тех, что ле¬чились в эвакогоспитале. Школьники, колхозни¬ки, рабочие и служа¬щие поселка устраива¬ли шефские концерты, праздничные ужины, обеды. В «Правде» в 1944 году была поме¬щена статья, в которой отмечалась забота Шиловских жителей о ране¬ных бойцах.
Война уже откатыва¬лась на Запад,    уже    в
самом воздухе, казалось, носилось что-то, что предвещало нашу Побе¬ду. Пусть до нее оста¬валось два года, год, но наша могучая Красная Армия перешла в реши¬тельное наступление, и уже никакая сила не могла остановить его.
Тяжки деяния фашист¬ских захватчиков. В руи¬нах и пепелищах Украи¬на, Белоруссия. Осво¬бождение западных об¬ластей Союза было не¬легким делом. Но это не все. Районам, опусто¬шенным войной, необхо-димо было помочь спра¬виться с разрухой и нуж¬дой, помочь встать на ноги. И уже в 1944 го¬ду, когда вся работа ты¬ла была направлена на обеспечение фронта, со¬ветские люди находят возможность организо¬вать помощь освобож¬денным районам. И соби¬рают Шиловские колхоз¬ники наравне с колхоз¬никами других областей и республик многона¬циональной России скот, зерно, чтобы отправить в освобожденные райо¬ны. Вот он, пример со¬ветского единства, совет¬ского братства, подоб¬ного которому не было еще в истории челове¬чества!
...В необычное время, в 3 часа 30 минут 9 мая заработало радио. Побе¬да! «Праздник со слеза¬ми на глазах», — как поется в песне. Совет¬ский народ победил. Именно советский народ: ведь в разгроме врага принимала участие вся наша страна, весь наш народ и на передовой, и в тылу.
«Наша победа, —пи¬шет Л. И. Брежнев в своей книге « Малая зем¬ля» , — это высокий рубеж в истории человечества. Она показала величие коммунистических идей, дала изумительные об¬разцы самоотверженнос¬ти и героизма — это все доподлинно так».
А.  ГАВРИЛОВ.

Особое место в истории войны занимает день победы. Его ждали и верили в то что он придет, надеялись и каждодневным своим трудом и подвигом приближали его как могли. Мало кто не плакал в это день  и слезы радости смешивались со слезами горя ведь каждый житель нашей страны потерял на этой войне кого то из своих близких или друзей.  И снова каждый узнал о нашей победе по своему кто-то из рассказов знакомых, которые громогласно кричали или нежно шептали  это долгожданное слово ПОБЕДА! Так мой дед Гаврилов Николай Андреевич лежал в это время в госпитали после серьёзного ранения. И вдруг ночью поднялся страшный шум, начали стрелять ночную тишину разрывали осветительные ракеты. А было все это на западной украине и все опасались нападения свирепствующих там бендеровцев. И вот когда поднялся шум, все похватали оружие и повыскакивали спросонья наружу… 
Некто не мог понять, что происходит и вдруг оказалось, что кончалась война. Победа.  Победа была у всех одна и у каждого своя. И мы должны помнить об этом и бережно хранить не только память о наших пращурах оттаявших своё отечество. Но и саму страну, за которую многие века проливали кровь наши предки.