Ласточки

                Меня разбудили  громкие незнакомые звуки за окном. Я открыла глаза и прислушалась. Это птички поют, но песня какая-то незнакомая. Воробьи чирикают, голуби воркуют, синички тренькают весело и заливисто, а это совсем новая, переливчатая, щебечущая песенка: цвень-цвень-чью.
Я соскочила с кровати, подбежала к окну и распахнула створки. Майский ветерок  растрепал мне волосы, скользнул холодком по голым плечам, заставив поёжиться. Но я тут же о нём забыла. На проводах, на коньках крыш, на трубах и деревьях сидели черные птицы с длинными раздвоенными хвостиками и громко хором щебетали.
- Ласточки! – ахнула я. – Ласточки прилетели!
Выпрыгнув в окно, я босиком  побежала по утренней, ещё не согретой земле, в сад, где дед каждое утро пил под старой яблоней чай.
- Дедушка! Смотри, ласточки прилетели!
- Прилетели, прилетели! – засмеялся он. – А ты-то чего летишь босая и раздетая? По утрам ещё зябко, простудишься.
Дед сгрёб меня в охапку и понес обратно в дом.
- Одевайся и приходи чай пить.
Когда я, одевшись, вышла на улицу, ласточек стало ещё больше. Они кружили черными стайками над домами, садились на крыши и деревья, снова поднимались в небо, соединяясь в одно большое облако, и опять распадались на части. Наконец, все расселись на крышах, проводах и деревьях.
- Ой, дедушка! Как их много!
- Да, в этом году многовато. Видно, лето будет хорошее: тёплое и урожайное.
- Почему?
- А примета такая народная: рано прилетели ласточки большой стаей – к хорошему доброму лету. Вот сейчас отдохнут и разлетятся гнёзда лепить.
- Ты неправильно говоришь, дедушка, - поправила я его, - птицы гнезда вьют, а не лепят.
- Ну, которые вьют, а вот ласточки лепят. Носят от реки в клювах комочки глины и на карниз под крышу лепят. А вот ты понаблюдай, сама увидишь.
- Как же я понаблюдаю, если они разлетятся?
- Наши останутся. Ласточки – птички верные. Вон, видишь  под карнизом на крыше гнездо? Они каждый год к нему возвращаются. Поправят, если за зиму рассыпалось, и дальше в нём живут, а нет – опять под крышей новое налепят.
- Дедушка, принеси мне в тенёчек свою раскладушку, я буду целый день за ласточками наблюдать, а потом тебе расскажу, как они гнездо лепили.
- Наблюдай, дело хорошее!
Дед принёс раскладушку и ушёл на мельницу.
Ласточки тоже поднялись в небо, покружились и улетели. Стало тихо и скучно, и я загрустила. Но оказалось, что зря. Через некоторое время прилетели и стали над нашей крышей ласточки кружиться. Несколько в чердачное окно залетели, а две уселись в уголке под крышей и начали головами вертеть. Наверное, гнездо осматривают. Посидели, пощебетали, посоветовались и стали туда-сюда летать и гнездо клевать. А оно всё больше и больше становится. Так это же они его не клюют, догадалась я, это  они его лепят. Дедушка ведь сказал, что они глину в клювах приносят. Умные какие птички!
В калитке Вовка показался. Я на него руками замахала:
- Тише, Вовка, тише! Иди на цыпочках.
- Чего это? – удивился Вовка. – И чего ты сидишь? Я жду, жду… Договорились же с утра на старую балку за камышом идти. Сама просила научить тебя корзину плести.
- Нет, я сегодня никуда не пойду. Потом научусь. Я за ласточками наблюдаю, смотрю, как они домик себе мастерят.
- А чего за ними наблюдать? Они и без тебя его смастерят.
- Так интересно же!
- А чего тут интересного?
- Какой-то ты странный, Вовка! - возмутилась я. - Я же никогда не видела, как ласточки гнездо делают! Представляешь, они его не вьют, а из глины лепят! Ещё к нему веточки и листья приклеивают, наверное, для красоты.
- Ничего не для красоты, а для крепости! Чтобы оно не развалилось. Сама ты странная! Как с луны свалилась! Ну и сиди!
Махнул рукой и ушёл. А я дальше наблюдать стала.
Ласточки летают, солнце припекает, пчёлы жужжат... Я и не заметила, как заснула. Проснулась, когда бабушка меня обедать позвала. Посмотрела на крышу и расстроилась. Большое готовое гнездо под карнизом висит, а ласточки улетели куда-то. Наверное, тоже обедать. Очень я на себя рассердилась! И на старую балку за камышом с Вовкой не пошла, и корзинку плести не научилась, и за ласточками не понаблюдала – все дела проспала!
- Чего ты такая сердитая? - спросила бабушка, когда мы обедать сели. - Не выспалась?
- Еще как выспалась! - ответила я.- Так выспалась, что все дела проспала!
- Успеешь ещё свои дела переделать, - улыбнулась бабушка, - полдня впереди. А вон и твой дружок идёт.
И правда, Вовка пришёл и притащил целую огромную охапку камыша.
- Вот, на твою долю тоже нарезал. Надо его на солнце разложить, чтобы просох хорошо.
- Спасибо, Вовка! Я теперь могу учиться корзинку плести, ласточки уже гнездо слепили.
- Да, ну их! Батя с нашей крыши все старые гнёзда посбивал.
- Зачем? - испугалась я. - Где же ваши ласточки жить будут?
- А за рекой в обрыве. Там их тьма селится. На крыше от них покоя нет. Птенцы вылупятся и орут с самого утра, не поспишь из-за них.
- А чего они орут? - удивилась я.
- Так голодные, вот и орут.
- Как ты?
- Чего это, как я? Я же не ору! – сердито ответил Вовка.
- Не орёшь, - согласилась я, - но ты всё время голодный.
- Я расту, - обиженно оправдывается он. - Когда растёшь, всегда кушать хочется.
- Твоя правда, - согласилась бабушка и налила ещё одну тарелку борща. – Садись, Вова, пообедай с нами.
Вовка скорее за стол уселся, даже руки не помыл, только о штаны их вытер.
- А гнёзда твой батя зря посбивал, - покачала головой бабушка. - Нехорошо это, плохая примета. Нельзя ласточкины гнёзда разорять, счастья в доме не будет. Ласточка – птичка божия, не зря рядом с людьми селится.
- Да его бабаня ругала, но он в приметы не верит. Говорит, что не в ласточках счастье, а в деньгах.
- Ну, ну, - опять покачала головой бабушка. - Оно конечно…
- Бабушка, а почему не зря?
- А я вот вам расскажу почему.
               
          Давным-давно жили на свете девушка и парень. Девушка была из очень богатой семьи, а парень – из бедной. Ничего у него не было: ни тёплого дома, ни богатства, ни знатности. Был только очень красивый голос. Он сочинял песни и пел их, уходя в степь. Однажды девушка услышала, как он поёт, и полюбила его. А парень был сражён красотой девушки и тоже полюбил её всем сердцем. Но отец девушки решил выдать её замуж за богатого и знатного жениха. Плакала девушка, просила не выдавать её замуж за нелюбимого, говорила, что никогда она не будет с ним счастлива. Но отец ничего не хотел слушать, убеждал, что будет жить она в достатке да роскоши, а это и есть счастье. Хотела девушка убежать к своему любимому, но отец запер её и не выпускал из дома до самого дня свадьбы. В этот день вышел её любимый парень в степь, спел свою последнюю песню и превратился в чёрную птичку – ласточку. Полетела ласточка к церкви, где должна была венчаться его любимая с нелюбимым женихом. Стала птица кружиться над ними и кричать. Подняла девушка голову и узнала сердцем своего любимого. Взмолилась она: «Господи, преврати и меня в ласточку, чтобы могла я быть рядом с тем, кого люблю!» Вдруг поднялся в небе сильный ветер, закружил маленькую птичку, вырвало ветром у неё перо из середины хвоста. Полетело перо к земле и воткнулось в прическу невесты. И в тот же миг взлетела она к небу. Жених успел ухватить её за подол платья, но не удержал. Остался у него в руке только лоскуток от подола, а девушка превратилась в птицу с раздвоенным хвостиком. Обе птички полетели далеко-далеко, чтобы их не могли поймать. Но очень они скучали по родным местам и по людям, и каждой весной прилетали в родные края и селились в домах рядом с людьми. Так и повелось с тех пор.
- Какая грустная сказка!- вздохнула я.
- А чего же грустная? - улыбнулась бабушка. - Ласточка счастливая птица. Люди верят, что  дом, где ласточки гнездо свили, счастливым будет. Только в тех домах, где ругань и ссоры, где любви меж людьми нет, ласточки никогда не поселятся.
- Да, ну! Выдумки всё это! - перебил её Вовка. - Вон у нас сколь лет они селились, и что? Помогли они нам мотоцикл купить? Батя о таком счастье мечтает, а всё равно денег не хватает на мотоцикл! Один шум от них.
- Ну, да! Ну, да! - покивала головой бабушка. - Кому радость в глазах -  счастье, а кому мотоцикла в гараже.
- Бабушка, а хотеть мотоцикл – это плохо?
- Да почему же плохо? Не в нём беда, а в том, что он людям глаза застит, и они сердце перестают слышать. Тогда только об одном душа болит: как бы денег побольше добыть да добра разного накупить. Тогда человека уже ни свет солнечный не радует, ни птиц пение, ни цветов красота, а без этого душа черствеет. Счастливый не тот дом, где добра много, а где всё добром да любовью.
- Вовка, - испугалась я, - зря вы гнёзда ласточкины посбивали, зачерствеет ещё душа у вас. Прилепите лучше всё назад.
- Да как их теперь прилепишь? - расстроено поморгал Вовка. – Может, новых налепят.
- Обязательно налепят! - успокоила я его.- Ты же добрый, Вовка! Вон сколько камыша мне принёс. И коленки мне подорожником лечил, когда я с забора свалилась, и конфеты...
- Да ладно, чего там… - смущённо перебил меня Вовка. - Айда лучше посмотрим, вдруг ласточки у нас новые гнёзда начали строить. Теперь бате не дам их посбивать!
И мы побежали к Вовке посмотреть, не вернулись ли к ним ласточки.