Самая красивая-Матенька Нинушка-12 глава

НИНУШКА

Она была самой младшей из сестер, крепкая духом и здоровьем, и с необыкновенным чувством правды и справедливости, за что ей часто и попадало. В детстве, когда однажды в воскресенье, родители уехали на базар, две сестрички Катенька и Матенька решили полакомиться и, полазив по избе, нашли закрома, где их мама Капитолина, хранила сладости. Достали три кусочка сахара и довольные облизывали их. Но Нинушка к своему кусочку сахара, который сестры ей выделили, даже не притронулась, а сидела напротив и твердила:
— Я все про вас расскажу тяте, как с базара приедут.
Сестры и уговаривали ее и упрашивали и, когда аргументы закончились, отлупили её немного, но она даже под тумаками твердила:
—Все про вас расскажу, узнаете как без спроса брать!
И не только говорила, но и делала, за что ей и попадало от сестер.
Доля по жизни ей досталась очень тяжелая, перед войной она вышла замуж, родила двух дочек, но, как и большинство женщин в нашей стране, осталась вдовой после войны. А еще похоронила и одну из дочерей, которая умерла во младенчестве. Как и всех вдов, ее бросило государство на произвол судьбы с маленьким ребенком, выплачивая мизерную пенсию за потерю кормильца.
Помню, как мы ездили с ней в лес «воровать» дрова. Вот какова была безнадега с мужчинами, что она взяла меня с собой, городскую девочку, младшею школьницу, чтобы я помогала ей складывать спиленные деревья в телегу. Мне разрешалось браться только за тонкий конец дерева, за верхушку, чтобы полегче было. И я страшно боялась, что нас поймает лесник, и испуганно говорила, что надо делать потише. Но как можно тихо в лесу дрова рубить? Зимой стук топора слышен на километр в округе, а то и дальше.
— Давай уйдем поглубже в лес — просила я, переживая, что нас поймают.
— Нет! — твердо говорила она и рубила тонкие стволы деревьев на опушке, на краю леса.
— Видно же из деревни, что мы рубим тут на поляне, и слышно в деревне, — переживала я, но тетя Нина не уступала, и тогда я в сердцах с отчаянием сказала:
— Да кто же так ворует — нас и видно, и слышно!
Но она только улыбнулась и ничего не сказала, и только позже я узнала всю правду, когда вернулись с дровами домой. Оказывается, что она заранее договорилась с лесником, и он выделил ей эту поляну, на которой мы и валили тощие, сухие деревья. И все было законно, и никто нас не должен был ловить, а я вся перетряслась, пока мы были в лесу. Вот так она меня разыграла! Она любила шутить и разыгрывать и мне, может быть, чаще других, доставалось от ее розыгрышей.
Я помнила также вдов, подружек тети Нины и моей мамы, какие они были веселые, красивые и сильные духом. Никогда не видела, чтобы они плакали на людях, жаловались на жизнь, чтобы попрошайничали, или сильно жалели себя. Все они тяжело трудились на работе и дома, растили детей как единственную надежду, что может им-то, деткам, больше повезет в этой жизни.
Ко мне тетя Нина относилась по-особенному.
— Ты родилась, благодаря мне, — говорила она,
— Твоя мама хотела все жаловалась, что живот у нее какой-то синий, и лет ей было уже тридцать шесть, но Нинушка уговорила ее.
— Не придумывай! Все будет хорошо, рожай! —и мама меня родила.
Когда я училась в школе, то на каникулы я приезжала к бабушке Капитолине, потому что моя мама каждый год уезжала отпуск. Тетя Нина жила напротив бабушки. Она часто брала меня с собой, чтобы мне не скучно было, кроме того, она нашла мне подружку Надю, которая жила на задней улице, за домом тети Нины. С Надей мы дружили несколько лет, ходили вместе в клуб, в кино, а позднее и на танцы.
А еще в нашем селе каждое лето проходил праздник, назывался он Бега, на который меня тоже брали с собой мои тети. Это происходило на большом поле, сначала конные бега верхом, затем на двухколесных качалках и конкур, то есть бег через препятствия. Выступали артисты, работали буфеты.
После забегов лошадок и награждения победителей, после выступлений артистов, люди раскладывали на зеленом лугу еду, что принесли с собой, садились кружками, своими компаниями, по нескольку человек: ели, пили немного и пели песни. Праздник продолжался. Все вокруг были веселые и нарядные. Это был очень яркий и необычный праздник из моего детства.
А зимой мы тоже приезжали в село, чтобы навестить бабушку и привести ей городских продуктов. Бабушка Капитолина, родившая восьмерых детей, работающая всю жизнь в колхозе, в итоге осталась без пенсии, так как колхозникам пенсии наше государство не платило. В общем от свободы, что обещал Ленин в революцию, после его смерти, ничего не осталось. В колхозе люди работали за натурпродукты, в войну работали почти бесплатно, паспорта колхозникам не выдавали и уехать они не могли, а в конце остались еще и без пенсии. Поэтому мама и помогала постоянно бабушке и деньгами, и продуктами.
Приезжали мы в основном зимой и летом. Дело в том, что земля в селе была сплошной чернозем, а дорог асфальтовых в то время не было, и весной, и осенью невозможно было ни проехать, ни пройти. А вот зимой и летом, пожалуйста!
Дорога от станции до дома бабушки была км два и летом можно было пройти пешком, а вот зимой нельзя, дорогу заносило снегом. И тогда тетя Нина шла к соседу и просила лошадь, чтобы отвезти нас на станцию Погрузная, через которую шли поезда.
—Бери, — говорил сосед, — только сама запрягай, а потом, когда вернешься — распряги и в стойло поставь.
И Нинушка запрягала лошадь с санями, на дне лежала солома, сверху мы бросали два тулупа овчинных, белый и черный — такие были у бабушки. Мы закрывались и трогались по зимней дороге. Тетя сидела на облучке и правила лошадью, а мы лежали с мамой в телеге на соломе в длинных овчинных тулупах. Самым большим шиком для меня было, если мне разрешали посидеть рядом с кучером-возницей и потрогать поводья. Но это было, если на улице было не сильно морозно, а в плохую погоду меня прятали в тулуп подальше от ветра и мороза. Мы садились на станции в поезд и уезжали домой в город, а тетя возвращалась в село и отдавала лошадь ее хозяину, сняв с нее подпруги, заводя ее в стойло и сделав все так, как и договаривались.