Чудила

   Ещё с юности, присматриваясь к людям, я понял, что среди нас, нормальных, живут и те, которых за глаза называют чудаками.  Чудаки бывают разные: простые, безобидные, смешные, молодые, старые и т.д.  Но среди них затёсываются иногда и те, которых называют «чудилами». Да, да – именно чудилами. Вроде, нормальные люди, но порой выкидывают такие «номера», которые разумному объяснению не поддаются. И вот тогда, глядя на такого человека, и хочется сказать: «Ну, ты чудило!».
  В 1981 году, после третьего курса Новосибирского электромашиностроительного техникума, меня направили на практику на завод «Тяжстанкогидропресс», в цех,  где работали станки с ЧПУ (числовым программным управлением). Понятное дело, что меня ни к чему не подпускали, так, ходи, смотри и учись. Самое главное, чтобы куда не надо не залез и  не травмировался, а то ведь кому-то придётся отвечать за меня. А техника безопасности чуть ли не на первом месте. Я ходил по огромному, шумному цеху, в котором работали гигантские, пугающие станки, обрабатывающие большие железные болванки, а над головой, под крышей цеха, постоянно двигались мостовые краны, перемещающие груду обрабатываемого железа, искрили заточные станки, на которых рабочие правили огромные резцы по металлу  и постоянно стучал кузнечный молот и всё это дополнялось запахом отработанного масла, который быстро въедался в ноздри. Кошмар! И среди этой «движухи», то тут, то там шевелились рабочие люди в промасленных робах, грязных халатах и практически все с сигаретами в руках или во рту. Глядя на всё это, я убеждённо решил, что никогда не буду работать на заводе.
    Ну, как-то так. А теперь про чудика-чудилу. Токарно-револьверные станки с ЧПУ обслуживались, как правило, одним или двумя механиками, в зависимости от квалификации работника. Установил на станок металлическую болванку для обработки, проверил программу-перфоленту и режущий инструмент, запустил станок и всё - сиди, кури и наблюдай за работой оборудования. Иногда станок обрабатывал деталь по три, четыре часа и всё это время механик-станочник следил за процессом, а, попросту говоря, бездельничал. Кого-то это устраивало, кому-то это нравилось, а кто-то от безделья просто «хернёй» занимался. Да, «херня» - слово грубоватое, но по-другому и не скажешь. И вот один такой механик-чудила сидел возле станка и вертел в руках обыкновенный шариковый подшипник 30х62. И что ему взбрело в голову, когда он взял и одел подшипник на свой член? А подшипник как раз в аккурат, еле пройдя через головку, плотненько налез на «ствол». Мужик посмотрел, помечтал и решил снять. Да не тут-то было. Головка напряглась, и подшипник назад не проходит. Ну, мужик и так, и сяк, и - никак. Что делать? Узнают люди, засмеют. К врачу тоже не пойдёшь, что он сможет? А время тянуть нельзя, член уже начал набухать и синеть.
  «Вот же, падла, натворил делов, - подумал мужик. – Хочешь не хочешь, а придётся идти сдаваться, а то время протянешь и, не дай Бог, отрежут».
  Зашёл он к мастеру в кабинет и давай объяснять: мол, так и так, бес попутал, но надо что-то быстро делать, а то уже член весь синий и болит. Ну, мастер - мужик серьёзный, посмотрел на член и ахнул:
  - Да, Коля, теперь у тебя  «хрен» точно больше, чем у меня.
  После этого поржал пару минут и давай помогать снимать с члена подшипник. Мужик терпеть не может, орёт, что больно. Что делать? Позвал мастер цехового слесаря, опять вместе поржали над бедолагой, и приняли решение попробовать расколоть подшипник. Слесарь сходил и притащил небольшие тиски, которые закрепили на деревянном стуле, зажали в тиски подшипник с членом и давай молотком и зубилом бить по наружному кольцу. Коля только охать успевал. Кое-как разбили наружное кольцо и сняли сепаратор.
  - Ну вот,  Коля, пол дела сделали, а ты переживал.
  - Да как не переживать-то? Внутреннее кольцо-то так не разобьёшь.
  - Ну да, Коля, это тебе не шахматы, тут думать надо, -  изрёк слесарь и смачно заржал, переглянувшись с мастером.
   Коля стоял со спущенными штанами, на его затёкшем, стоячем от напряжения члене красовалось блестящее стальное внутреннее кольцо подшипника, а на потном лице была страдальческая маска мученика. Все трое стояли и думали, что делать.
  - Надо молотом разбивать, - предложил мастер, – аккуратно так приладиться и ударить кузнечным молотом.
  После этих слов у Николая  от страха  пот ручьями потёк. Он как представил, что механический молот, который болванки куёт, ударит по члену и всё, «вдребезги», ему аж плохо стало. Но мастер своё «гнёт», мол, надо П-образный лоток сделать, чтобы в него положить член и подстраховаться в случае сильного удара, а по-другому никак.
  - Ну и чё, я при всех в цехе с лотком на члене под станок встану что ли, чтобы все видели? А?
  - А что, Коля, делать? Засунул бы ты член в бутылку, давно бы уже разбили и сняли. А тут металл калёный, даже ножовкой по металлу не разрежешь, а болгаркой ты и сам не выдержишь, горячо будет, обожжёшься. Да и, не дай Бог, рука сорвётся, - говорил и ржал слесарь.
  В другой бы обстановке Николай уже бы врезал слесарю по морде, а тут никак и от беспомощности у механика потекли слёзы.
  - Ну, хорош ржать,- цыкнул на слесаря мастер. – Видишь, Коля чуть сознание не теряет.  Беги за Антонычем, пока он в цехе, пусть сюда идёт и смотри, языком никому не «лякай».
   Антоныч – старый мастер, проработавший всю жизнь молотобойцем и считающийся лучшим молотобойцем на заводе, нехотя, ворча, пришёл по просьбе мастера в кабинет, так и не добившись от слесаря, зачем позвали. Но, когда понял ситуацию и посмотрел на член, то изрёк:
- Дааа, бля… Тут надо педалькой кажный миллиметр удара чувствовать, чуть не по микрометру молот опускать. Тут на глаз не получится, это не п***а, к которой все х*и  подходят, даже с подшипником, - и он, указав пальцем на член, азартно по-стариковски сиплым прокуренным голосом заржал.
  Снова просмеявшись, мужики один за другим отправились в цех к молотобойному станку. Мастер поставил слесаря на «шухер» и встал сам, а Антоныч и Николай стали пристраивать член под механический кузнечный молот. Молот был высоковат и потому Антоныч сходил за маленьким стульчиком и заставил дрожащего Николая встать на него и прогнуться под ударную стойку станка. Потом Антоныч осмотрелся по сторонам и, встретившись взглядом с мастером, который кивнув головой, дал добро, запустил станок. Николай со спущенными штанами и голой задницей ни живой и ни мертвый, отвернув в сторону голову, стоял на стульчике в неестественной позе возле станка, а машинистка мостового крана, чуть не вывалившись из кабины, ничего не понимая, пялилась на представление. Мастер  Антоныч, осторожно давя на педаль, как заворожённый смотрел, как работает молот. За всю свою трудовую жизнь он никогда не чувствовал такой ответственности за свою работу.
  В какую-то секунду вся сексуальная жизнь Николая промелькнула перед его глазами, и теперь ему оставалось только зажмуриться и молиться, не то Богу, не то на золотые руки Антоныча.  И вдруг он почувствовал неимоверное облегчение члена от того, что кольцо разлетелось от точного удара верхней подвижной бойки станка. Мастер есть мастер, не подвёл! Коля открыл глаза и посмотрел на член, над которым нависала стойка. Кольца на члене больше не было и это было так здорово! Он поднял голову вверх, чтобы поблагодарить Бога, но увидел изумлённое лицо машинистки козлового крана и, быстро отскочив от станка, натянул штаны и побежал прочь. Антоныч поднял с пола половинку разбитого кольца подшипника и крикнул вдогонку Николаю:
 - Возьми на память. Бутылка с тебя, «чудила»!