Глава 4. Сторожевое охранение моста

или

КАРТОШЕЧКА ПО-ПИОНЕРСКИ


Действуя в разведке, по давней привычке мало разговаривали, больше пользовались языком жестов. Для прочёсывания села разделились попарно. Анатолий Уваров неприязненно глянул на Сеню и встал рядом с Сергеем. И выразительно посмотрел на Алексея, как бы ставя его перед свершившимся фактом. Тот согласно кивнул в ответ.

Удалов более отходчивый, и с Цымбалюком ему проще общаться. Да он уже почти всё простил неплохому, в общем-то, товарищу за его глупую шутку насчёт Серёгиной награды. И считал, что сейчас им не следует разводить ссоры в отделении, в котором и без того осталось всего пятеро бойцов.

Это в январе на Нареве, во время пополнения и переформирования полка с последующим обучением личного состава на полевом полигоне вблизи Баче Сухе, в их отделении был полный штатный комплект. Но в урочище Караска, расположенном южнее города Мышинец, и на подступах к городу отделение всего за два дня потерло половину состава. И с тех пор, слава богу, никого больше не ранило и не убило. Поэтому, отправляясь осматривать нижнюю улочку этой деревеньки, Удалов из суеверия трижды быстро сплюнул через левое плечо – от греха подальше.

Разведдозор едва успел бегло осмотреть деревенские дома и подворья, как в Косово подтянулась голова колонны батальона. Сергей подбежал к комбату и доложил о предыдущих результатах разведки и зачистки села. Комбат одобрительно, но довольно сухо кивнул головой.

Сидя в штабном «козлике», капитан Суржиков с картой местности в руках, в присутствии капитана Плужникова и младшего лейтенанта Добрынина, отдал младшему сержанту Сабирову приказание. В прежнем составе, но уже в качестве флангового дозора, следовало выдвинуться на три километра севернее Косово – к развилке дорог и шоссе в деревне Вильгельмсмарк (Дворжиско). Здесь наблюдением и сторожевым охранением моста через ручей обеспечивать правый фланг батальона от возможной опасности – приближения противника со стороны города Швец. В это время батальон с боем будет зачищать северные окраины Нидер-Гручно и Обер-Гручно. С продвижением батальона в направлении железной дороги и далее на Рошанно (Ружанна), разведдозору следует вернуться до околицы Обер-Гручно, свернуть направо и по полевой дороге следовать за батальоном уже в качестве арьергардного дозора. О противнике, который может представлять угрозу для правого фланга и тыла батальона, докладывать вестовым. С одиночными солдатами и мелкими группами противника разведдозору следует справляться своими силами – либо пленяя их, либо уничтожая. Если батальон не будет вести бой на восточных окраинах ни в Нидер-Гручно, ни в Обер-Гручно, то разведдозору в 12-00 следует сняться с охраны моста, по шоссе вернуться в центр Обер-Гручно, где на перекрёстке дорог свернуть направо, в направлении Рошанно. В этом поселении до конца дня будет располагаться штаб полка вместе со спецподразделениями. В штабе следует получить сведения о местоположении батальона и догнать свою роту.

Алексей стоял в двух шагах позади Сабирова и не видел карты. Но он очень хорошо запомнил довольно подробные указания комбата Суржикова – немногим выше среднего роста и с лёгкой проседью жгучего брюнета лет тридцати пяти, заметно картавившего сразу на две буквы. Звук «р» он выговаривал слишком гортанно, в нос, а вместо «л» произносил «в». Хотя он говорил довольно назидательно и даже строго, его речь всё равно звучала немного странно и смешно.

А запомнил Алексей наставления комбата потому, что, как оказалось впоследствии, это было последнее для их отделения устное распоряжение, полученное от командира второго батальона, действовавшего в составе Краснознамённого 1260-го полка 380-й Орловской дивизии.

*   *   *

Охранение моста проходило довольно спокойно. С северо-восточного и восточного направлений в пределах видимости и слышимости караульных разведгруппы никаких активных действий не проявляли ни противник, ни свои.

Первые полчаса дежурили Сеня со Стасиком. Сеня контролировал дорогу из Бромберга на  Грауденц, которая с незначительным отклонением вправо уходила в направлении соседней деревни Гросс Дойч Конопат (Вьелький Конопат). А Стасик наблюдал за нижней дорогой, справа наискосок поднимавшейся из Вильгельмсмарка.

За это время Сергей вместе с Толяном и Алексеем отправились в ближние поросли, замеченные ими чуть выше по ручью, и собрали там три охапки хвороста для костра, на котором собирались вскипятить воду для чая и разогреть консервы.

Костерок затеплили выше моста под обрывом левого берега – открытого к солнцу, более прогретого и довольно крутого. В этом месте ручей делал крутой поворот вправо, поэтому ветра в закутке под обрывом практически не чувствовалось. Когда вода вскипела, и чай заварился, в костре осталась приличная кучка углей, поэтому расположенные по краям кострища консервы довольно быстро нагрелись.

Алексей предложил первым накормить Стасика и затем отправить его контролировать обе дороги. А самим поесть вместе с Сеней.
- Зачем это? – тут же окрысился Толян.
Но Алексей резко оборвал рассерженного татарина:
- Так нужно. Что-то мы совсем начали сторониться Сеньки и даже чуждаться его. Считаю, что мы неправильно ведём себя. Да и не к добру это, сердце чует.
Серёга дёрнулся, поёрзал, но согласился. Толян тотчас подчинился его решению.

Алексей сам вызвался сменить Стасика на посту. Тот прискакал к костру и с довольным выражением лица сразу же стал причмокивать, наворачивая свою долю горячей тушёнки с хлебом. Заметив, что товарищи его не едят, он намеренно заважничал и весело хохотнул:
- Чувствую себя турецким пашой, которого целый гарем обслуживает!
Впрочем, от процесса поглощения еды не отвлекался. Даже увлёкся маленько, методично работая ложкой и энергично двигая челюстями.

Сабиров немного поколебался, наблюдая за едой всё ещё не оправившегося после оккупационной голодухи худущего паренька, но тактично остановил его:
- Остальным оставь…
Стасик чуть не поперхнулся, покраснел и так виновато глянул на взводного, что тому даже неловко стало за то, что прервал еду проголодавшегося юноши. А тот уже, как ни в чём не бывало, вовсю попивал чай с сухарями.

Когда довольный Стасик вернулся на свой пост и сменил Алексея, тот подозвал Сеню, а Стасика поставил караулить обе дороги, сместив его метров на пятнадцать западнее моста, откуда они хорошо просматривалась. 

Сеня несколько демонстративно-независимо подошёл к кострищу и первым делом молча рассупонил своего "сидора". Намеренно неторопливо и даже чуть важничая, вынул из него пару картофелин – одну покрупнее и вторую поменьше. Деловито разгрёб костёр, положил в него картофелины и нагрёб на них побольше угольков. Всё это он делал молча и сосредоточенно.

Серёга с Толяном и Алексеем почти завороженно наблюдали за манипуляциями ефрейтора. И дивились: вот это даёт хохляндия! Да где это он раздобыл такое угощение? Выйдя из короткого оцепенения, ребята переглянулись. Серёга пожал плечами, мол, ему безразлично, Толян чуть презрительно усмехнулся, мол, иного от Сени он и не ожидал. А Алексей поднял брови и состроил губами гримасу, что пока ничего ещё не понятно.

- Ну, и чего сидим? Кого ждём? – вдруг громко и бодро спросил Сеня.
Толян даже дёрнулся от неожиданно заданного вопроса. А Сеня как ни в чём не бывало протянул руку за хлебом, в другую взял оставленную Стасиком половину банки тушёнки, куснул хлеб и… И в этот момент Серёга молча остановил его. Потянулся через костёр и... отнял початую банку тушёнки. Затем неспешно открыл вторую, аккуратно выгреб в первую немного мяса и только теперь сказал, улыбнувшись и передавая тушёнку Алексею, как ближе сидевшему:
- Это вам на двоих. А то малой слегка перестарался…

Алексей тут же передал банку растерявшемуся, покрасневшему да так и застывшему с хлебом в руке Сеньке, с улыбкой подмигнув ему при этом: не только ты, мол, умеешь действовать загадками. А сам потянулся за хлебом. Только теперь Сеня улыбнулся, расслабился, и они принялись есть. Толик с Серёгой тоже молча ели мясо из своей банки.

Затем все с удовольствием похрустели сухарями, с покрякиванием потягивая горячий чай без сахара. Правда, вначале Толян требовательно-вопросительно посмотрел на Сеньку. Но украинец густо покраснел, смутился и сказал растеряно:
- А вот сахара у меня нет.
Алексей с Сергеем от души рассмеялись из-за такой незадачливой промашки обычно запасливого Цымбалюка. Даже Толян тронул свои губы лёгкой улыбкой, видя искренне его расстройство. И на этом лёд в отношениях между бойцами отделения быстро растаял.
Алексею показалось, что облегчение от этого испытали все. А уж сам-то он точно обрадовался благоприятному исходу дел.

 За это время прогоревшие в костре угольки погасли. Сеня разгрёб золу и достал картошку, слегка помял её пальцами и снова расстроился:
- Гм, а вот деликатес мой плоховато пропёкся... Жаль.
Но тут же бодрым голосом пошутил:
- А, фигня! Горячее сырым не бывает!
И с улыбкой протянул Сергею обе картофелины.

Тот удивился, но тут же понял бессловесное предложение товарища разделить угощение по-братски. Разрезав меньшую картофелину пополам, а более крупную на три части, Серёга передал по кусочку каждому, оставив один для Стасика. При этом даже у продолжавшего подчёркнуто строго держаться Толяна взгляд тоже потеплел.
А Сеня вдруг резко отвернулся и подорвался к Стасику с его долей картошки. Но Алексей успел заметить слезинку в уголке его глаза. Посмотрел на Толяна и Сергея и понял, что те тоже это увидели Сенькино состояние.
- Крепко же мы проняли его, – грустновато улыбнулся Сергей и вздохнул.

Картошку есть не стали, поджидая Сеньку. Мизерное это угощение не ели, а смаковали его, откусывая малюсенькими кусочками, растягивая удовольствие и вспоминая своё детство у пионерских костров. Вот и хорошо! Полное перемирие в отделении состоялось.

 Продолжение здесь: http://proza.ru/2020/05/01/2271