Зыбучие пески

  1

   Они сидели в изножье кровати просторного гостиничного номера, за окном которого начинало смеркаться. Небо из нежно-голубого переходило в насыщенный синий, того и гляди пойдёт дождь. Осень дело такое. Даже в этом южном городке со среднесуточной температурой +15 по Цельсию даже в декабре, сентябрь остаётся сентябрём. Последние лучи солнца, коснувшись подоконника и неплотно задёрнутых штор, медленно исчезали в нижних этажах гостиницы. Анна, чуть сжав рукой бледно-розовое покрывало, повернула голову к сидящему рядом мужчине и сказала:
– Я беременна, Джеймс…

   Если бы она знала, чем обернётся полтора месяца назад та вечеринка, то… Джеймс. Или лучше мистер Тёрнер? Всё-таки он её работодатель, как-никак. Хотя теперь уже какая разница, после того, что между ними было. Джеймс. Джеймс снял ресторан при гостинице для корпоратива в честь дня своего рождения и годовщины на посту владельца издательства. День рождения, который был за два дня до этого, он отпраздновал дома с семьёй, а в день, который год назад он стал новым издателем, он решил устроить вечеринку для сотрудников, и заодно отметить с ними свой день рождения. Идея была принята на ура. Все без исключения в их небольшом коллективе любили своё издательство и Босса Тёрнера, как они его называли за глаза с той же любовью.

   Произнеся хвалебные и поздравительные речи в честь «новорождённого» немногочисленный издательский штат разбрёлся на группки и за бокалами с вином, шампанским и за разнообразными закусками весело болтали о самом разном. Джеймс, перебросившись парой фраз с главным редактором, подошёл к Анне, стоявшей одной с бокалом шампанского, которое она едва пригубила. Она улыбнулась, они чокнулись бокалами, и она ещё раз поздравила его с днём рождения. Потом они перебрались на балкон, где любовались только-только появившимися на небе звёздами под аккомпанемент доносившихся до них приглушённых звуков музыки и смеха. Когда их бокалы опустели, Джеймс сходил и принёс им ещё. Если бы их коллеги были более внимательны и менее пьяны, то наверняка бы заметили, что Анна и Босс Тёрнер весь вечер провели на ресторанном балконе в обществе друг друга. И даже под конец вечеринки, когда они вдвоём ушли по-английски, этого тоже никто не заметил. То ли выпитое шампанское, то ли внезапно вспыхнувшие чувства, а может и то, и другое, сыграло свою роль, и они оказались в объятиях друг друга на гостиничной кровати под бледно-розовым покрывалом. Если бы Анна знала, чем обернётся полтора месяца назад эта вечеринка, то ничего бы не изменила.

– Я беременна, Джеймс.
– Что? – он смотрел на неё будто оглушённый.
– Я беременна…
– Это…Анна…Боже… – он с шумом выдохнул, невидящим взглядом уставившись на цветы в прозрачной вазе, стоявшей на столике у окна. Розовые бутоны гортензии поразительно сочетались с постельным бельём.
– Что мы будем делать? – тихим, ровным голосом спросила она.
– Не знаю… – ответил Джеймс. – Анна, ты же знаешь, у меня семья. Я никогда не изменял жене. Я…
– Всё когда-то бывает в первый раз, – констатировала она, взгляд серьёзных синих глаз скользнул по его лицу.
– Анна… Я понимаю, что ребёнок ни в чём не виноват. Я не отказываюсь от него, и готов помогать деньгами, всем, чем нужно, и участвовать в его жизни.
– Мне не нужны твои деньги, – синие глаза горели.
– А что тогда тебе нужно? – он растерянно на неё смотрел.
– Ты.
– Анна…
– Либо ты разводишься с женой, либо никогда не увидишь ребёнка…

2

   Джеймс Тёрнер год назад без колебаний согласился на должность издателя. Это было его мечтой. Он любил книги, запах и шелест их страниц, гладкость переплётов и магию корешков, когда книги стояли рядами на полках или просто стопкой на столе. Производство книги «на свет» тоже было для него волшебством. Читка, корректура, правки, вёрстка, подготовка к печати. И этот сладостный запах типографский краски на свежеиспечённых похрустывающих страницах очередного печатного творения! Если это не волшебство, то, что тогда? Бумага, усеянная буквами, как это просто и как сложно. Ведь за каждой этой буковкой стоят люди, помимо непосредственно автора, целая команда людей. И теперь он был главой такой команды. «Юнайтед Парадайз» стало по-настоящему его вторым домом. Каждый, кто здесь работает, как и он обожает книги, некоторые, как, например, их корректор Анна, ещё и пишут свои. Да, он любит свою команду, творящую книжное волшебство, и они отвечают ему тем же. Он знает, что между собой они называют его Босс Тёрнер, и ему это нравится, хотя и смущает тоже. До этого он работал главредом в «Фингерлинг», что само по себе его тоже устраивало, но когда ему предложили стать владельцем «Юнайтед Парадайз», он не мог не согласиться. И хоть Джеймс, бывало, скучал по прежнему месту работы, с «Ю. П.» это было не так болезненно.

   Джеймс заехал на подъездную дорожку, остановился позади красной «Хонды» жены и заглушил двигатель. «Либо ты разводишься с женой, либо никогда не увидишь ребёнка». Сначала Анна огорошила его тем, что беременна, а потом этим неожиданным условием. Как, однако, одна ночь, потеря контроля над ситуацией может в одночасье изменить жизнь. Когда он сказал, что никогда не изменял жене, он не соврал. Он действительно никогда не изменял женщине, которую однажды выбрал в жёны. Он обожал Луизу. Обожал их двоих дочерей: десятилетнюю Лиэнн и пятнадцатилетнюю Марту. И как так получилось, что в ту ночь он оказался в постели с Анной, не мог понять. И здесь он лукавил. Анна всегда ему нравилась. Умница и красавица, непохожая на других. А как ответственно и рьяно она относилась к своей работе. Мимо неё ни одна запятая не проскочит. И в то же время мягкая и нежная. Податливая, как глина, из которой можно лепить, но лепить только то, что захочет она. Этакая глина наоборот. Да, она ему нравилась, но он никогда не думал о ней в плане секса. Наверно поэтому то, что между ними произошло, не укладывалось у него в голове. У него, женатого мужчины с двумя детьми, никогда не изменявшего жене и даже не помышлявшего об этом. А теперь у него будет ребёнок от другой женщины. У них с Анной будет ребенок. Хорошо бы мальчик. Он очень хотел сына. «Не о том ты сейчас думаешь», осадил он сам себя. Как смотреть в глаза жене, после того, что он не просто переспал с другой, эта другая теперь беременна? Либо жена, либо ребёнок. Такое условие поставила ему Анна. Он даже не сразу нашёл, что ответить. Так неожиданно это было слышать от той девушки, которую он знал. На какое-то мгновение ему показалось, что рядом с ним на гостиничной кровати сидит не Анна, а кто-то другой. Скромная, усердствующая в работе девушка, никак не вязалась с девушкой с проницательным взглядом и непоколебимостью в голосе, перед ним сейчас. Он пытался объяснить, что не может взять и уйти от жены, что у него семья, дети, ответственность перед ними. Анна сказала, что это тоже его ребёнок и перед ним у него тоже ответственность. На что он ответил, что не отказывается от ответственности и от всего прочего, что связано с ребёнком, но уйти от Луизы он не может. Хотел ещё добавить, что любит жену, но посчитал, что это будет неуместным в свете того, что между ними произошло, и не очень тактично по отношению к девушке. Анна была непреклонна. Если хочет в будущем видеть ребёнка, воспитывать его и всё остальное, то должен развестись с женой. По его мнению, это было слишком. Он понимал чувства Анны, но и она должна понять его. Иначе ничего не получится. Иначе он никогда не увидит ребёнка, пронеслось у него в голове. Джеймс провёл рукой по волосам. Несмотря на возраст в них ещё не было и намёка на седину. Наконец он вышел из машины и пошёл к дому.

   Едва переступив порог, он почуял вкусные ароматы готовящейся на кухне еды. Он бросил ключи на столик, на котором они складывали корреспонденцию, и стал снимать ботинки, когда в коридоре появилась Луиза. Она подошла к нему, привстала на цыпочки и поцеловала, едва коснувшись его губ. Что-то в этом привычном жесте напрягло его. Какая-то холодность. Несколько секунд она смотрела на него, будто застыв, а потом улыбнулась и сказала:
– Мой руки, ужин готов.

   Улыбнулась той улыбкой, которую он знал и любил, сказала голосом, тёплым с бархатцой, который ему так нравился, но что-то было не так. От этого всего веяло холодом. Хотя, может ему и показалось.

   Он вымыл руки и, проходя мимо гостиной, положил пиджак на спинку дивана. По лестнице со второго этажа сбежала Лиэнн и с криком «Привет, папочка!» бросилась к нему, крепко обхватив руками за талию. Он обнял младшую дочку и поцеловал в макушку. С кухни раздался голос Луизы, извещавший, что всё уже на столе, и им не мешало бы поторопиться.

   Старшая Марта уже сидела за столом, когда они с Лиэнн явились на мамин зов.
– Привет, пап, – тот же бархатный окрас в голосе, как и у Луизы.
– Привет, милая, – он обнял её за плечо и коснулся губами макушки.
 
   «Его маленькие девочки, что они скажут, когда узнают, что у них будет брат или сестра от другой женщины, не мамы? Как отнесутся к тому, что их папа изменил маме? Возненавидят? Поймут? Как отреагирует сама Луиза?» – думал он, смотря на дымящейся в тарелке фасолевый суп. Его любимый. Нет, он не мог потерять Луизу, дочерей, не мог от них отказаться. И от своего ещё не рождённого ребёнка он тоже не мог отказаться.

3

   «Либо ты разводишься с женой, либо никогда не увидишь ребёнка». Да, она поставила его перед выбором. Да, наверно, это жестокий выбор. Анна сидела на диване, поджав под себя ноги. На коленях у неё лежали исписанные карандашом листы формата А4, а в  руке тот самый карандаш: её любимый «писательский» карандаш, как она его называла. Простой, тёмно-жёлтого цвета, с царапинами и игрушкой в виде синего ёжика на конце вместо ластика. Анна любила читать, но ещё больше она любила писать.

   Анна Коллинз пришла в «Юнайтед Парадайз» шестнадцать месяцев назад. За два месяца до того, как у издательства сменился владелец. Она не любила перемен, какой бы сферы жизни это не касалось, но новый начальник понравился ей сразу. Простой, улыбчивый, любящий своё дело и душа компании. Она бы даже сказала, душа издательства. С ним «Юнайтед Парадайз» стало ещё сплочённее и продуктивнее. Как одна большая семья. А потом Анна влюбилась. Да, она знала, что Босс Тёрнер (да, это с её подачи все стали так его называть, она была уверена, что все посмеются и забудут, но шутка перестала быть шуткой, и стала прозвищем, в которое они вложили любовь и уважение) женат, и у него есть две дочери, но кого и когда это останавливало?

   Сейчас, сидя на диване и делая пометки в рукописи, которая, как Анна надеялась, станет книгой, она ощущала в своём чреве не только его ребёнка, но и бабочек. Разноцветных, порхающих бабочек. Потому что, что может быть прекраснее для женщины, чем носить ребёнка от любимого мужчины? Та потрясающая ночь стёрла все границы между ними. И не важно, послужило этому шампанское или звёзды, по особому вставшие на небе, но они оказались вместе в замкнутом пространстве гостиничного номера, в пределах двуспальной кровати с простынями цвета гортензий на столике у окна, и были одним целым. В её поцелуях была любовь, в его – жажда. Они были объяты пламенем, которое уже перекинулось на их жизнь до.

   «Либо жена, либо ребёнок». Они сидели на той же кровати того же гостиничного номера, где полтора месяца назад зачали их будущего ребёнка. И где теперь Анна поставила Джеймса перед выбором. Она понимала, что, наверно, не имеет права требовать, чтобы он уходил из семьи. И ни в коем случае не собирается лишать его общения с дочерьми, но она любила его и ждала от него ребёнка. Нет, она не пытается этим привязать его к себе, как можно было подумать, или оправдать своё решение, хотя любовь и оправдывает всё. Нет, но ребёнок, а она очень хотела, чтобы это был мальчик, после двух дочерей он, наверняка хотел бы сына, имеет право на то, чтобы его отец был рядом. И рядом с ней. Пусть это сто тысяч раз неправильно, но она не готова просто его отпустить, позволив быть приходящим папой. Раз так получилось, она будет бороться до конца. Он должен сделать выбор. И если он выберет жену, что ж, она поймёт. Только ребёнок никогда не узнает, кто его отец.

4

   Суббота. Вчера Анна отнесла свою рукопись в издательство, предварительно перепечатав и сбросив на флешку, отдала редактору Мэгги. Та, сгорая от нетерпения, пообещала, что прочтёт её работу как можно скорее, продвинув в очереди, так сказать, по блату. Анна поблагодарила её, сказав, что может и подождать, предпочитая быть наравне с остальными авторами.

   Джеймса за прошедшие две недели с того их разговора, когда Анна сообщила ему о беременности и поставила перед выбором, она видела раза три. Один раз пересеклись утром, когда одновременно пришли на работу и столкнулись у входа в издательство. И пару раз в коридоре. Всё общение теперь ограничивалось нейтральными «Здравствуй» и взглядами, полными печали и неизбежности, которые они бросали друг на друга в моменты встреч. Если она была категорична в своём решении, то это не значит, что ей при этом не было больно. Да, она носит его ребёнка, но любит-то он свою жену. И какой бы выбор не сделал, будет любить. Единственное, что хоть как-то успокаивало, это то, что после той ночи его семейная жизнь дала трещину. Даже если это пока незаметно, это всё равно было так. Она чувствовала.

  Две недели, как они с Анной не обмолвились и словом с того дня в гостинице, когда она сказала ему о ребёнке. Да и что тут говорить, ему нужно сделать выбор, который невозможно сделать. Невозможно сделать, не разрушив чью-то жизнь, его ли, Луизы, дочерей или ребёнка, который должен родиться чуть больше чем через полгода. В любом случае ничего уже не будет как прежде. Он пока ничего не сказал ни Луизе, ни дочерям, но когда-нибудь, а это «когда-нибудь» наступит очень скоро, ему придётся сказать. И придётся сделать выбор.

   Суббота. Сегодня у Анны назначено плановое УЗИ. Ещё несколько недель, и можно будет узнать, кто будет у них с Джеймсом: дочь или сын. Хорошо бы сын, в который раз подумала она, поглаживая ещё пока не округлившийся живот. Когда светофор сменил цвет с жёлтого на зелёный, Анна вернула руку на руль и тронулась с места. В выходной день машин на шоссе было немного, поэтому Анна сразу заметила чёрную «Тойоту», которая уже некоторое время ехала позади неё. Если бы она хотела, то давно бы уже обогнала «Ауди» Анны, места было предостаточно, возможность тоже. Выходит, она её преследовала. Анна прибавила скорость, «Тойота» сделала то же самое и сравняла расстояние между ними обратно. Тревога чёрным комком забилась в груди, и она сделала ещё одну попытку, нажав на педаль газа. Вдруг «Тойота», набрав скорость, обогнула её слева, почти поравнявшись, и стала прижимать её к обочине. Анне стало по-настоящему страшно. Она резко вывернула руль влево, ударив «Тойоту» в переднюю дверь, и дала по тормозам, оставляя преследователей впереди. «Тойота», проехав несколько метров, развернулась и встала поперёк дороги, баррикадируя движение. Анна, продолжая давить на тормоз, выехала на встречную полосу, с ужасом увидев, что на неё несётся «Хонда». Водитель «Хонды», чтобы избежать столкновения, взял вправо, в последний момент задом врезаясь в бок «Ауди», непонятно откуда появившейся на встречке. От удара «Ауди» развернулась на 180 градусов, истошно скрипя тормозами, и замерла.


5

   С некоторых пор больничный запах вызывал у Анны учащённое сердцебиение. Она сидела на кушетке в кабинете приёмного покоя больницы. Доктор, осмотрев её, сказал, что поводов для беспокойства нет. Не считая лёгкого испуга, на ней не было ни царапинки. Повезло, что удар пришёлся на заднюю часть, и машину только бортануло вокруг своей оси. Что стало с водителем «Хонды» она не знала. Кто-то вызвал скорую, полицию, началась суматоха, из которой она мало что помнила, потому что у неё кружилась голова. Но сейчас, когда всё уже прошло, Анна пыталась восстановить в памяти произошедшее. Куда делась та «Тойота», которая преследовала её, а потом стала подрезать, из-за чего всё и произошло? Когда она рассказала полицейскому, тот сказал, что никакой «Тойоты» не было, когда они приехали. Что подтвердили и другие немногочисленные свидетели: пара лет шестидесяти, которая, как потом оказалось, и вызвала экстренные службы, и молодой парень лет двадцати, который ехал по встречной следом за «Хондой». Никакой чёрной «Тойоты» с тонированными стёклами никто из них не видел. Кому понадобилось её убить? Именно убить, потому что если бы хотели просто попугать, то она сейчас не сидела бы здесь, а ехала бы домой с планового УЗИ из другой больницы. За что её хотели убить?

   Доктор, сидевший к ней спиной, закончил что-то писать в её карте и развернулся к ней в кресле на колёсиках. Открыл было рот, чтобы что-то сказать, как в этот момент открылась дверь.
– Доктор Фишер…
– Джеймс?
– Анна? – он застыл на пороге, переводя взгляд с врача на неё. – Что ты здесь…
– А ты? – она с удивлением смотрела на стоящего в дверях мужчину. Что-то вдруг больно  сжалось внутри.
– Я… Мне позвонили, сказали Луиза…
– Мистер Тёрнер? – врач развернулся к нему вполоборота.
– Да.
– Посидите здесь, пожалуйста, – сказал он Анне, потом встал, подошёл к Джеймсу и положил руку ему на плечо. – Пойдёмте.

  Последнее, что она услышала за закрывающейся за мужчинами дверью, было: «Мне очень жаль…».

   Минут через десять доктор вернулся и, дав ей последние указания, отпустил. Анна вышла в коридор и огляделась. Найти бы Джеймса и узнать, что случилось. «Мне очень жаль» доктора очень ей не понравилось. Она прошла вперёд и свернула налево, туда, где, судя по указателям, находился выход. В конце, слева от двери, над которой горела зелёная табличка «Выход», находился сестринский пост, а, напротив, на скамейке сидел Джеймс.

   Он даже не заметил, когда она подошла и села рядом. На нём не было лица. Бледный, взгляд застывший, затуманенный слезами.
– Джеймс… – тихо позвала Анна. – Что случилось?
– Луиза… – сказал он каким-то охрипшим и безжизненным голосом. – Она… она погибла…
– Что?! – она непонимающе моргнула. – Что… Как это произошло? Что с ней сл…
– Авария, – не дал договорить он. – Она ехала от своих родителей… Отвозила лекарства для отца… Ехала… и столкнулась с какой-то машиной… Она выскочила на встречную полосу… Не Луиза, та машина… И всё… Её «Хонда» слетела в кювет и… Там какое-то дерево… Сказали передняя часть просто…в гармошку… Луиза…
«Хонда»… Этого не может быть… Та самая? Та самая, с которой она…».
– «Хонда»… – вслух сказала Анна. – Красная?
– Да… – Джеймс посмотрел на неё. – Откуда ты… Как ты здесь оказалась, Анна?

  И она всё ему рассказала. Про УЗИ, про «Тойоту», которая её преследовала, про то, как выехала на встречу «Хонде», в которой ехала его жена… Как такое могло случиться? Как из почти трёхсот тысяч жителей их города, это оказалась его жена? Как из почти трёхсот тысяч жителей это оказалась она и его жена? И хоть прямо её вины в произошедшем не было, она всё равно чувствовала себя если не виноватой, то причастной к смерти его жены. Не так всё должно было быть.

   Джеймс молча выслушал её рассказ и, спустя какое-то время, после того, как она замолчала, спросил:
– Та «Тойота»… Что ей было от тебя нужно? Ты видела номера или что-то ещё?
– Нет. Я… всё так быстро произошло…
– Подожди. А как ты? Как ребенок?!
– Всё в порядке. И со мной, и с малышом.
– Слава богу… – он несколько секунд смотрел на неё, потом судорожно выдохнул и привалился спиной к стене. Его взгляд снова стал невидящим, а по щеке покатилась слеза.
– Джеймс… Я… Я сожалею… Правда, мне так жаль…
– Я знаю, – тихо ответил он.

   Она коснулась его руки, лежащей на коленях, сжав её, и, уткнувшись в его плечо, плакала вместе с ним.


***

   Поленья в камине приятно потрескивали, наполняя дом уютом и теплом, которого Джеймсу так не хватало. Ещё немного полюбовавшись пламенем, он пошёл на кухню, с которой доносились смеющиеся девчачьи голоса. Марта и Лиэнн ставили в духовку пирог, Анна, с улыбкой наблюдая за ними, сняла фартук и положила его на столешницу. Что-то в этом было такое семейное, такое домашнее. Он с грустью вздохнул. Анна обернулась, словно уловив его печаль, её лицо подёрнулось скорбью. Изумрудное платье нежным шифоном облегало её живот. Месяц назад они узнали, что у них будет мальчик. Он не представляет, как будет рассказывать дочерям, что ребёнок, которого ждёт Анна, их братик. Как должны реагировать на это девочки, недавно потерявшие мать? Они только-только начали приходить в себя. Спасибо Анне.

   Через дней десять после трагедии, когда боль ещё была острее иголки, и Джеймс не в силах был появляться в издательстве, и девочкам разрешил не ходить пока в школу, Анна пришла к ним домой. Она волновалась, хотела узнать, как он, как девочки. Он что-то ответил и, отойдя в сторону, впустил её в дом. Они сидели на диване в гостиной, Джеймс рассказывал о жене, о том, как двадцать лет назад они познакомились, о том, как она сообщила, что у них будет Марта, а через пять лет – Лиэнн, как они были счастливы, пока его голос не сорвался и не перешёл в рыдания. Анна сходила на кухню и принесла ему стакан воды. Он осушил его залпом и поставил на стол. Потом медленно улёгся на диван, обнимая маленькую подушку-думку. Она взяла плед, лежавший в кресле, и укрыла им Джеймса. Несколько минут сидела рядом, на полу, прижавшись спиной к дивану. Когда он затих, глаза были закрыты, и он явно задремал, она встала и пошла на кухню.

   На обеденном столе лежала опрокинутая пачка кукурузных хлопьев, несколько штук высыпалось, в раковине гора немытой посуды, мусорное ведро было забито и источало запах, на который уже давно должны были слететься мухи, на полу, рядом с пустыми коробками от пиццы, какая-то лужа, вроде от молока. Анна подняла упаковку, закрыла и поставила обратно, смела лежащие на столе хлопья в руку и бросила их в коробку от пиццы. Потом вынесла мусор, возвращаясь два раза: сначала за оставшимся мусором, потом за коробками от «Моцареллы». Нашла швабру в углу за шкафом и вымыла пол.

   Когда она закончила мыть посуду, в кухню вошла Лиэнн. Она была знакома с детьми и женой Джеймса. Пару раз они приходили в издательство. Несколько секунд Лиэнн смотрела на неё, потом спросила:
– Что ты делаешь?
– Я просто… хотела немного прибраться, и… – она понимала, как странно и неуместно это выглядит.
– Ты не мама, – безжизненным голосом сказала Лиэнн, но в нём не было упрёка.
– Я знаю…Я и не собиралась… Я просто хочу быть другом, если ты позволишь…

   Девочка опустила глаза, смотря себе под ноги, потом снова на Анну, и, закусив нижнюю губу, подошла и несмело прижалась к ней. Анна обняла девочку и гладила по волосам, пока, подняв голову, не увидела стоящего на пороге Джеймса…

  Он слегка улыбнулся, подошёл и одной рукой обнял за плечо Анну, а другой прижал к себе девочек. Первое Рождество без Луизы.

   Через два дня издательство «Юнайтед Парадайз» выпустит в печать первую книгу под названием «Зыбучие пески» начинающего писателя Анны Коллинз.


6

  Даже в этом южном городке сентябрь оставался сентябрём. Перемежаясь с раскалёнными солнечными днями, дождливые наводили тоску. Как и всё её детство. И хоть она почти тридцать лет, как переехала сюда из города, считавшегося самым дождливым в Америке, относиться к дождю лучше не стала. Невозможно относиться хорошо к тому, что повергает тебя в уныние.

   Когда она свернула с шоссе к прямоугольному, двухэтажному зданию серо-белого цвета, дождь прекратился, и она с облегчением выключила дворники. Выйдя из машины, с улыбкой бросила взгляд на чуть поблёкшую вывеску. «Автомастерская братьев Веллер». Она уже сделала пару шагов к входу, как ей навстречу вышел мужчина в синем рабочем комбинезоне.
– Какие люди! Лу Мартин собственной персоной!
– Привет, Джей, – ответила она с той же улыбкой.

   Он всегда называл ей девичьей фамилией. Джейсон Веллер. Когда ей было пятнадцать, их две семьи переехали сюда, в городок на самом юге, где дожди никогда не шли целыми днями напролёт. Она была единственной дочерью своих родителей, Джейсон средним из трёх братьев, на год старше её. Их родители жили по соседству и дружили со времён, когда старшего брата Джейсона ещё и в помине не было. А потом стали дружить и их дети. Лу была королевой среди трёх мальчишек Веллеров, у которых разница в возрасте между собой была 2-3 года. Они обожали задористую девчонку с тёмными, как ночь, волосами. Но Лу отдала своё сердце Джейсону. А он отдал ей своё. Лу и Джей. Первая детская влюблённость переросла во взрослую настоящую любовь, которая длилась, пока они не приехали сюда, и Луиза не встретила своего будущего мужа. А Джей так и не женился, пообещав однажды, что всегда будет любить только её одну. Милый Джей. Забавно, у них с её мужем даже имена похожи.
– Привет, Лу, – на неё смотрели тёплые голубые глаза из детства, которые она предала.
– Джей, есть дело.

   Автомастерскую открыл Веллер-старший, через несколько месяцев освоившись на новом месте. Выйдя на пенсию, он передал мастерскую сыновьям, которые работали вместе с ним. Трое братьев добросовестно выполняли свои обязанности и гордились своим делом, собираясь когда-нибудь передать его своим детям.

– Любой каприз за ваши деньги. Шучу, – он рассмеялся. Лу тоже улыбнулась. Он всегда умел её рассмешить.
   Она достала из кармана жакета фотографию и протянула ему.
– Нужно, чтобы её не стало, ты понимаешь?
   Он рассматривал фото, на котором была изображена красивая, темноволосая девушка лет тридцати пяти с глазами цвета неба.
– А ты понимаешь, что это уголовка? – Джей посмотрел на неё.
– Да. Но это очень важно, – в её взгляде была мольба.
– Кто она? Зачем ты хочешь… Зачем такие кардинальные меры?
– Давай без лишних вопросов. Ты сможешь это сделать? Для меня… Сможешь? Пожалуйста, Джей.
   Он ещё раз посмотрел на фотографию, потом на Лу.
– Хорошо. Ты точно уверена…
– Точно, – перебила она. – Нужно сделать, как можно скорее. Вся необходимая информация на обороте.

  Джей перевернул фото и быстро пробежал глазами, написанные её аккуратным почерком, имя, адрес, видимо домашний, и зачем-то номер телефона. Ох, Лу. Во что ты снова меня втягиваешь?

– Хорошо. Я понял, – сказал он.
– Спасибо, Джей. Чтобы я без тебя делала, – она коснулась его руки. – Это, правда, очень важно.
   Он кивнул.
– Мне пора.
– Лу…
– Спасибо. Увидимся, Джей.

  Она коротко улыбнулась и, развернувшись, пошла к машине. Он готов ради неё на всё. Не то чтобы она этим пользовалась, нет. Она тоже на многое готова ради него, но в разумных пределах. Для не разумных у неё есть семья и муж. Именно поэтому она обратилась к Джею. Как делала уже не раз, когда ей нужно было что-то, в чём не мог помочь никто другой. И он никогда ей не отказывал. Лу по-прежнему была королевой трёх братьев.