Тиур - вестник Рарога. Часть двадцать первая

Зяблик в очередной раз споткнулся о корни трухлявой коряги, выставившей "рыло" из земли, и чертыхнулся:
- Чтоб этим углежогам племянник дьявола фитиль в задницу вставил! Чтоб на их поминках всегда подавали пареный горох и прокисшее пиво! Чтоб к их жёнам шастали по ночам монахи из скита святого Своера! Чтоб...
- Эк, нашего поэта допекло! - ухмыльнулся Тиур. - Напрочь забыл о благозвучности своего слога!
- А разве я не прав? - взвился менестрель. - Столько леса вырублено, чтобы они могли "кабанов" зажечь! И ладно бы они подчищали за собой, убирали пни и ветки, прокладывали просеку. Ан нет! Это, видите ли, не их ремесло! Ежели я ногу сломаю, то догоню первого же попавшегося углежога и взгрею так, чтобы он потом при одном упоминании моего имени на икоту исходил.
- И к циркачам в балаган ходить не надо, - усмехнулся Чьок-Пранг. - В лице нашего спутника мы обрели его в чистом виде.
Ведьмак гмыкнул, покосился на Зяблика и зашагал уверенно дальше.
Уже три дня, как они были в пути. Первую ночь провели в харчевне "Два кролика и печень святого Гарнуга", вторую - в заброшенном сарае. И каждый раз менестрель боялся заснуть, ожидая, что красного мага опять поведёт на "озорство". Хотя Тиур и заверил его, что на целую неделю обеспечил покоем их совместное путешествие. Именно по причине недосыпа у Зяблика туманилось перед глазами, и он цеплялся ногами за земные неровности, а мыслями - за порубщиков.
Между тем лес снова загустел и стал похож на шершенского морехода - плотного, кряжистого, с лохматой бородищей и махровыми бровями, из-под которых выглядывали маленькие, острые глазки. В таких дебрях не было наезженных дорог, и путникам пришлось идти по звериной тропе. Несмотря на полдень, солнце едва пробивалось сквозь кроны и падало на мощные папоротники золотыми пятнышками-гроерами. Колючие кусты, обсыпанные красными ягодками, цеплялись за одежду, словно городские нищие, требующие милостыню.
- Долго нам ещё топать? - спросил Зяблик, глядя в спину мага.
- По моим подсчётам, - ответил тот, - до горы Приор-Гардли ещё два дня.
- За два дня я превращусь в небритого, вонючего бродягу, которого не пускают в приличный дом! - воскликнул менестрель и потёр щетинистый подбородок.
- Я могу тебя утешить, - бросил через плечо ведьмак. - Приличные дома в этих краях будут лет через двести. Если ты доживёшь до этого часа, то будешь уже дряхлым старикашкой, который постоянно забывает - сходил он в сортир или же по-быстрому навалял в кальсоны.
К вечеру стал наползать туман - холодный, словно покойник, забывший воскреснуть. От его прикосновений тело сжималось и комкалось, будто гриб, попавший под снег.
- Привал! - объявил Тиур и сбросил сумку на землю.
Они разожги костёр и неохотно перекусили копчёным мясом, варёными яйцами и хлебом. Коврига сразу повлажнела и на вкус стала, как тесто у нерадивой бабы. Ведьмак завернулся в длинный плащ и, прикрыв глаза, сказал:
- Первым дежурит Зяблик, через три часа - ты, магическое совершенство. А потом, до утра, я.
И менестрель остался в одиночестве, поскольку и Тиур, и Чьок-Пранг отгородились силовым полем. Он попробовал сочинить очередной шедевр, перебирая струны лютни, но слова почему-то застревали в горле, словно замороженные сливки из погреба. Зяблик подбросил в огонь пару веток, от которых стало дымно и горько, походил по полянке, разминая ноги, и тут увидел, как перекошенное, кособокое дерево сдвинулось с места и, поскрипывая, шагнуло в его сторону. Оно протягивало вперёд ветки, ощупывая воздух, и потихоньку наползало искривлённой тенью на человека. Вскоре свободное пространство заметно сузилось, поскольку все деревья ожили по чьей-то злой воле. Менестрель замер от ужаса, пытаясь доказать самому себе, что всё происходящее - иллюзия или страшный сон, но когда замшелая ветка прикоснулась к его руке, он заорал, что есть мочи. Видение не рассыпалось, а, наоборот, напитавшись его страхом, увеличилось в размерах. Глухое бормотание сменилось грозным ворчанием, скрежетом и визгом. Зяблик ударился всем телом о силовое поле, чуть не упал от удара в костёр и снова заорал. Через мгновение всё изменилось. Тиур, охваченный синим светом, откинул назад нападавших, поджигая их корни, вылезшие на поверхность. Красный маг насыпал на ладонь немного серого порошка и сдул его на землю. Рыжие искры, подобно светлячкам, поднялись в воздух и укутали древесные кроны. Тихое шипение, и дикий лес отступил. Люди стояли в чистом поле. Звёздное небо смотрело на них равнодушно, как и положено долгожителям. Ведьмак стряхнул пепел с рукава и спокойно сказал:
- Думается мне, что неспроста "мечты углежогов" ожили. Кто-то их призвал, чтобы нас урезонить.
- Ну, да, урезонить, - так же невозмутимо согласился маг, - до гробовой крышки.
- Ик-ик-ик! - отозвался Зяблик.