Начало июня выдалось холодным. На улице было только десять градусов тепла. Все сидели по домам; набережная была пуста. Только Каная шла по ней медленным, но решительным шагом; она разглядывала всё вокруг, наслаждаясь красотой природы.
Во всех школах уже провели выпускные и переводные экзамены. Многие девятиклассники переживали не меньше выпускников, потому что шли в колледж или в училище. Каная тоже переживала – она заканчивала основную школу. Сдала основные предметы на «тройку», причём по математике только один балл отделил её от «двойки». Но Каная была удовлетворена и даже обрадована – хотя бы школу удалось не опозорить. Но что для неё эти экзамены? Каная была глубоко несчастна, у неё был для этого повод, и не один, и девушка решилась на отчаянный шаг. Она распахнула ветровку, чтобы порыв ветра немного охладил её сердце и Каная не отступилась бы от своих намерений. Она твёрдо решила: «В моей жизни этот день станет последним». Каная остановилась у моста, наклонилась и увидела бурлящий Гурай. Вот-вот бросится она в холодную воду. Каная посмотрела на небо. Она задумалась; перед ней стали мелькать картины из её жизни.
Когда родилась Каная, её матери, Нагае, было сорок три, а отцу, Бусинфо, уже сорок шесть. Каная была долгожданным и единственным ребёнком; она была баловнем в своей семье. По словам матери, с самых первых дней Каная была странным ребёнком: младенцем она много спала, но, когда просыпалась, она будто кричала от ужаса. Когда родители брали её на руки, её глаза «осмысливались»: у младенца появлялся взгляд человека, прожившего жизнь.
Чем старше становилась Каная, тем более возрастало её обаяние. С детства она была очень общительной. Внешность Канаи также была неординарна: янтарного оттенка глаза, в которые нельзя было не посмотреть во время разговора, и короткие рыжие волосы. Каная беседовала с родителями на странную для ребёнка тему: о потустороннем мире. Она часто видела во сне, как в преисподней мучаются грешники всех времён и народов, среди которых были и довольно известные люди. Нагая привыкла слушать рассказы дочери об эгоистах, лжецах, лицемерах и даже убийцах, горящих в аду; Каная описывала весь ужас грешников настолько правдоподобно, что язык не поворачивался назвать всё это детскими фантазиями. Мама рано научила дочку читать. Девочка обладала, как оказалось, талантом с удивительной выразительностью рассказывать стихи и передавать чувства их автора. На «детских стишках» Нагая не задержалась: уже лет с четырёх Каная рассказывала стихи о первой любви, но также и о гневе, ярости, разочаровании. Слушателей всегда было предостаточно: Нагая, искусствовед, часто приглашала на обед своих друзей. Когда Каная рассказывала стихи, казалось, что сущность их автора полностью переселилась в эту маленькую девочку: более точно передать чувства было просто невозможно.
Года в четыре Каная начала понимать, что во время контакта с большим количеством людей она чувствует их энергетику; глядя людям в глаза, она будто забирала её. Она не могла этого знать, но интуиция подсказывала, что именно это занятие даёт ей возможность «зарядиться».
Детство Канаи можно было бы назвать счастливым; её семья была обеспеченной, они жили в престижном районе столицы. Отец зарабатывал много денег, и уже к семи годам Каная вместе с матерью объездила половину стран мира. Если бы не одно «но»: странные вещи происходили с её родителями. Бусинфо всё время пропадал на работе: он объяснял это тем, что у него появилось много обязанностей, но никогда не распространялся. Он редко бывал дома: постоянно уезжал в какие-то командировки. Нагая относилась к его работе с подозрением и постоянно волновалась за него, но он уклончиво уходил от ответа на любые вопросы. С дочерью Бусинфо общался редко, и Канае постоянно его не хватало. Но общение с дочерью придавало ему сил и делало его более оптимистичным: дочь как будто вдохновляла его на что-то, а затем он опять пропадал.
Этим проблемы в семье не ограничивались. С момента рождения дочери здоровье Нагаи всё время ухудшалось: у неё всё чаще кружилась голова, она постоянно чувствовала слабость и падала в обмороки. Удивительно, но врачи ничем не могли это объяснить и признавали её совершенно здоровой. Каная переживала за маму, старалась всегда находиться рядом с ней, однако врачи не определяли «странную болезнь», а Нагае становилось всё хуже.
Однажды Бусинфо решил отправить жену в санаторий – отдохнуть и поправить здоровье, а Каная осталась с ним. Нагая почувствовала себя как никогда хорошо! Однако потом она вернулась домой, и всё возобновилось.
Обеспеченные родители вкладывали много сил и средств в раннее образование Канаи: учитель обучал её игре на скрипке, а ещё она занималась рукоделием. Но вот девочке исполнилось семь лет – в этом году она должна была пойти в школу. Каная отнеслась к этому спокойно: никакого предвкушения встречи с новой жизнью у неё не было. Были проблемы поважнее: беспокоило мамино здоровье, да и с папой хотелось бы видеться почаще.
Жизнь Канаи круто изменилась накануне похода в первый класс. Когда они с мамой вернулись домой после прогулки, возле их двери стоял человек в форме. Он потребовал открыть дверь. Через несколько минут её отца уводили куда-то в наручниках. Мама плакала и кричала, что без него жить не сможет. Тогда Каная видела отца в последний раз.
Нагая не выдержала потрясения: её мужа, который оказался связан с криминалом, осудили на одиннадцать лет; это было страшно. Она совсем потеряла голову: начала пить и возненавидела дочь. Она обвиняла Канаю в том, что случилось, избивала её и устраивала дикие истерики. Прежние друзья отвернулись от неё; на смену им всё чаще приходила компания собутыльников. Школа, в которую зачислили Канаю, была на хорошем счету; про Канаю скоро стало известно, что её мать – алкоголичка, а отец сидит в тюрьме. Она стала «отверженной» в классе. Со временем Нагая совсем забросила работу, и восьмилетняя дочь стала её обеспечивать: Каная хорошо вышивала и продавала свои изделия, а также, по вечерам, играла в центре города на скрипке. Нагая в своё время написала несколько книг по исскуствоведению, и гонорар за них продолжал поступать. Награбленное отцом имущество конфисковали после суда. Канае приходилось кормить свою мать не только в переносном, но и в прямом смысле: она сама готовила матери завтрак, обед и ужин. При таком раскладе на учёбу у неё времени не оставалось: с первых дней в школе она была неуспевающей ученицей. Однажды Канаю пригласили на консилиум, вызвали Нагаю в школу – но всё оказалось бесполезно, и «отстающую» просто переводили из класса в класс. Ближе к девятому классу Канаи директор, заботящийся о репутации своего заведения, стал искать ходы, чтобы избавиться от своей самой неудобной ученицы. Она подозревала об этом. К Канае подсылали психологов с разными тестами, которые, по уговору с директором, должны были дать ложное заключение об её «идиотизме» и необучаемости. Чтобы спастись, ей приходилось объяснять свою жизненную ситуацию и умолять, чтобы её не подставляли. Специалисты, которых к ней отправляли, к счастью, не были способны на такую ложь. А директору приходилось продолжать бояться, что его ученица не сдаст экзамены и подпортит имидж его школы.
Вот и окончила Каная девятый класс. Думала ли она, кем видит себя в будущем? Да и могла ли она об этом думать? Она вынуждена была, будучи почти ребёнком, заботиться о своей матери и её обеспечивать, а мать, к слову, совсем сошла с ума: постоянно обвиняла Канаю во всех смертных грехах, в том числе и в собственной слабости, и издевалась над ней. Жить с ней стало совсем невозможно. Написать на мать заявление в полицию? Но тогда её лишат родительских прав и не дадут видеться с Канаей. Как бы к ней ни относилась её мать, девушка понимала, что, если их разлучат, она сама этого не перенесёт. В школе Канаю презирали.
Вдруг Каная опомнилась. Она вспомнила, что сегодня ей исполнилось шестнадцать лет. Никто даже не вспомнил; она была никому не нужна. У неё не было будущего. Зачем продолжать жить?
Каная посмотрела на заходящее солнце. Она забралась на мост и посмотрела вниз. Перед ней расстилался Гурай. Несмотря на решимость, стало не по себе. Она закрыла глаза и собралась спрыгнуть вниз. Вдруг Каная услышала незнакомый голос: «Сумасшедшая! Тебе что, жить надоело? Да слезай же оттуда, у тебя вся жизнь впереди! Поколение ненормальных! Вон в новостях показывали, как одна такая же не сдала экзамен и выбросилась из окна!»
– При чём здесь это? У меня есть причина, и не одна, и своего решения я не изменю, – ответила Каная. – Оставьте меня.
– Безвыходных ситуаций нет, – ответил прохожий. – Может, тебе нужна психологическая помощь? Я знаю одного хорошего специалиста, – сказал он и буквально силой втиснул в руки Канаи визитку с именем и координатами. «Улица Солнечная, дом 13, квартира 23, Бифеньку Сюагань», – прочитала она. А может, у неё есть шанс снова поверить в жизнь? Каная спустилась с моста и, несмотря на позднее время, отправилась по адресу…
Каная позвонила в дверь. Ей открыл невысокий, худощавый мужчина лет тридцати.
– Вы Бифеньку Сюагань? – спросила Каная. – Извините за поздний визит.
– Так Вы на консультацию? Проходите, я рад посетителям в любое время, – ответил Бифеньку дружелюбно.
Приёмной оказалась кухня небольшой двухкомнатной квартиры. Был поздний вечер, но Каная была не одна: на кухне сидел юноша, примерно её ровесник. К его голове был подключён какой-то аппарат. Юноша был в шлеме, провода от которого подключались к компьютеру, а на мониторе был написан заголовок: «Специализация». А ниже: «Математика – 55%; коммерция – 25%; химия – 15%; компьютерные технологии – 5% ». Юноша посмотрел на экран. Затем он снял шлем и сказал: «Спасибо Вам. Я и сам хотел поступать на вычислительную математику, но меня все отговаривали. Теперь уверен на сто процентов! До свидания».
«До свидания, Шан, и удачи! Я рад, что ты определился!» – ответил Бифеньку и попрощался.
Каная заинтересовалась; ничего подобного она никогда не видела. «А не могли бы Вы и меня проконсультировать?» – спросила она. – «Но это, наверное, дорого стоит».
– Ничего подобного, совершенно бесплатно. А как тебя зовут?
– Каная, – ответила девушка.
– Садись, Каная, – пригласил Бифеньку и надел ей на голову шлем. На экране появился текст: «Специализация: целительство – 92%; психология – 8%.
Вы обладаете мощными экстрасенсорными способностями, переданными Вам по наследству. Вы чувствуете людей и способны помогать им психологически. В Вашем роду способности были развиты отрицательно, и поэтому Вы обладаете способностью видеть бестелесные сущности преисподней (астральный мир), подпитываться энергией других людей, разрушая тем самым их жизнь и здоровье. Вы можете перенаправить Ваш дар, с помощью специалистов развив в себе способность к исцелению. В противном случае Вы навсегда останетесь разрушителем, и пострадают от этого любимые Вами люди».
– Господин Бифеньку, – сказала Каная, – я не могу обладать таким даром. Это исключено. Некому было передать мне такие способности.
– Ты обязана развивать их, – ответил Сюагань, – иначе ты принесёшь своим близким беду.
– Всё самое страшное в моей семье уже случилось: мать – алкоголичка, отец сидит в тюрьме; все ненавидят меня, как будто я виновата в их несчастьях. Видно, так тому и быть. Я пришла к Вам, потому что чуть не покончила с собой. Случай спас меня: кто-то дал мне Ваши координаты, и вот я здесь. Как жить дальше?
– Судьба сама подсказывает тебе путь; ты чуть не совершила страшную ошибку. Значит, ты пришла сюда не просто так, а узнать, кто ты на самом деле. У тебя есть знакомые, дорогие тебе люди, которых ты бы хотела исцелить?
Вдруг Канаю как осенило: она вспомнила разговор из своего детства. В последнее время она часто думала о нём. Канае тогда было семь лет, и у одной знакомой Нагаи родился сын. Её выписывали из роддома; счастливые родители уезжали домой, и их все поздравляли. Каная спросила: «А когда родилась я, вы с папой так же радовались?» Нагаю этот вопрос поставил в тупик, на её лице появилась растерянность – будто она не знала, что и ответить. Несколько минут спустя она сказала: «Каная, ты уже большая девочка. Поэтому я признаюсь тебе: ты нам не родная. Мы взяли тебя из детского дома».
– А кто мои настоящие родители?
– Они приехали из Фавмерры. Это такая большая, далёкая страна. Твой папа вёл на телевидении передачи об их культуре, а мама преподавала их язык в школе. Тогда, семь лет назад, в метро произошёл взрыв. Все погибли, в живых остались только ты и твоя мама. Но её парализовало. У твоих родителей не было родственников ни здесь, ни на Родине. Твоя мама вернулась в Фавмерру, и теперь постоянно находится в одном из домов инвалидов. Тебя тоже хотели отправить в Фавмерру, но мы решили взять ребёнка из детдома, и ты понравилась нам; мы полюбили тебя практически сразу. У твоей матери не было никаких шансов на выздоровление, и ей не хотелось, чтобы ты росла с пониманием того, что твоя мать – инвалид в лежачем положении; кроме того, она полностью ослепла. Когда все документы для твоего удочерения были собраны, нам сообщили, что у девочки есть настоящая мать, и предложили с ней встретиться. Её привозили тебя навестить из больницы, где она находилась до выезда на Родину и где её пытались лечить, раз в две недели. Когда она приехала к тебе, она сказала нам, что могла бы перевезти тебя домой и видеться там с тобой, но затем ты бы, повзрослев, захотела стать её опекуном. Ей не хотелось стать обузой для родной дочери, и она посчитала, что наша семья – самая что ни на есть подходящая для твоего воспитания. Так она доверила тебя нам.
– А как звали мою маму? – спросила Каная.
– Кулинай Лу, – ответила Нагая взволнованно.
Каная быстро забыла об этом разговоре; может, эти слова не дошли до сознания семилетнего ребёнка. Но в последние годы давняя беседа всё чаще всплывала в памяти; ах, если бы Каная разыскала свою родную мать, которая бы её полюбила! Она рассказала Сюаганю об этом случае: ей очень хотелось найти и исцелить самого близкого человека.
– Но как я должна развивать свои способности? – спросила Каная.
– В мире есть только одно место, – отвечал Сюагань, – где работает целый ряд специалистов, способных раскрывать скрытый дар. Это Отделение экстрасенсорики и парапсихологии в Натуропотейто, самом лучшем в мире университете. Там работают люди, проникающие в чужое подсознание.
– В Фавмерре? Но это же невозможно! Там, наверное, нужно сдать экзамены! Да и как туда попасть мне?
– Это очень небольшая группа – набирают около десяти человек в год. Они должны сдать довольно сложный экзамен по психологии, но также они занимаются и экстрасенсорикой. Есть специально подобранный человек – экзаменатор: он может видеть потенциальные возможности людей. Если их нет, такого человека даже при лучшем результате экзамена не принимают. Студенты, которые чувствуют в себе силу, приезжают в Фавмерру со всего света, в том числе и из нашего Цяня. Также экзаменатор определяет, достаточна ли энергия поступающего для таких вещей, или же он будет чувствовать себя истощённым. Такие студенты начинают учиться, но во время практики к ним приходят реальные люди, которым они помогают своим даром. Для некоторых это оказывается сильной нагрузкой на организм, и они уходят. Но я помогу тебе не только попасть туда, но и развить свой интеллект. Ты слышала о том, что каждые четыре года в Эйри, столице Фавмерры, проходит конкурс «Открытие года»? Со всего света приезжает около семисот человек. Это будет через два года. Но попасть туда очень непросто; программа конкурса включает в себя восемь дисциплин: это математика, физика, химия, биология, география, информатика, психология и астрономия. По тем из них, которые изучаются в школе, в течение года должны быть только отличные оценки. Но, кроме того, участник должен выиграть олимпиаду страны по одной из этих дисциплин. Тогда ученик получает право поехать на конкурс в ближайшие четыре года. Цянь не участвовал уже четырнадцать лет; но с нашим-то образованием это и не удивительно! С 1 по 13 июня проходят соревнования. Все семьсот человек делятся на четыре возрастные группы: 3-4 классы, 5-6 классы, 7-8 классы, 9-11 классы. Первый тур представляет собой интеллектуальный марафон по тем из предметов, которые изучают в школе в определённый период. Ты закончишь одиннадцатый класс, и для тебя это будут все дисциплины, кроме психологии и астрономии: их в школе нет. Эта работа оценивается по стобалльной системе, и по её итогам выбирают двадцать лучших представителей каждого возраста. Из 700 человек остаётся 80. Затем каждый из них пишет работу по своему профильному предмету (можно выбрать любой). Тебе нужна психология. Эту работу оценивают по 300-балльной системе и выбирают тройку лучших, то есть на конкурсе остаётся двенадцать человек. Они должны представить проекты в своей области, рассмотрев определённую тему или даже создав что-то своё. Каждого оценивают пять авторитетных учёных. Они задают участникам вопросы по их проектам. В конце выступления каждый учёный оценивает конкурсанта либо в 250, либо в 500, либо в 750, либо в 1000 баллов. Тот, кто набирает наибольшее количество очков за весь конкурс, становится победителем и получает право учиться в любом учебном заведении Фавмерры по специальности, соответствующей профильному предмету. Занявший второе место получает право на двухлетнюю стажировку, а третье – на год обучения. Их образование действительно самое лучшее; здесь они на три головы выше остальных, поэтому учёба там считается невероятной удачей. Что же до тебя, Каная, то ты сможешь поступить в Натуропотейто, а затем, когда овладеешь своим феноменальным даром, надеюсь, найдёшь свою мать живой и избавишь её от недуга.
– Вы смеётесь надо мной, и Вам не стыдно? Ваш план равносилен моему плану прицепить пару восковых крыльев и взлететь к солнцу! Кто я такая? Необыкновенные у меня, нечего сказать, способности к наукам! – воскликнула Каная.
– Я знаю способ это исправить, – продолжал Бифеньку. – Я знаком со многими учёными как в Цяне, так и за рубежом. Среди них много биологов и психологов. Уже сейчас составляется олимпиада по биологии для лучших в стране. Я знаю и тех, кто занимается вариантами работ для «Открытия года». Они могут передать мне в точности те варианты, которые будут на конкурсе. А твоим проектом будет моё изобретение для определения способностей человека. Я учёный, и я изобрёл совершенно новый препарат, который позволяет овладеть любым объёмом информации и невероятно развить любые умственные способности. Это возможно за считаные часы. Я помог нескольким детям, которых считали отсталыми, и некоторым людям, страдающим болезнью Альцгеймера. Пока о моём изобретении знают немногие; я и сам сначала не мог в это поверить. Что касается тебя, то мне перешлют нужные нам материалы с ответами на задания и с разъяснениями, которые позволят овладеть этой информацией. Каждый раз в течение шести часов я буду показывать тебе огромную презентацию, и ты под действием гипноза будешь воспринимать её и запоминать фотографически. Перед этим я введу тебе в вену изобретённый мной препарат, который позволит тебе сохранить это в памяти навсегда и воспроизвести в любой момент. Ты придёшь ко мне четыре раза; на последнем сеансе я расскажу тебе о своей системе. Она подключается к мозгу человека и определяет его потенциал. Это и будет твоим проектом на конкурсе. В результате ты будешь обладать интеллектом и потенциалом, которому позавидуют многие учёные.
– Если всё так, как Вы говорите, то Вы бы уже давно опубликовали своё открытие и сделали целое состояние, – удивилась Каная.
– Я обязательно его опубликую, – отвечал Сюагань, – но сначала я помогу тебе; ты действительно сильный экстрасенс и обязана раскрыть то, что в тебе так глубоко спрятано. Тем более у тебя есть такой важный стимул. Приходи ко мне через две недели. Я соберу нужные нам материалы по олимпиадам. Жду во вторник, в девять утра, – закончил Сюагань и попрощался.
Каная вышла из квартиры Бифеньку. Она была сама не своя. Ей показалось, что ей снится сон, и она попробовала ущипнуть себя. Сон оказался явью, и Каная решила всё же поверить в произошедшее и воспользоваться своим шансом изменить всю жизнь.
Прошло две недели. Рано утром, во вторник, Каная отправилась на Солнечную. Она волновалась. Ей казалось, что она позвонит в квартиру Бифеньку, и ей откроет кто-то совсем другой, а этого человека и не было никогда вовсе. Но ей открыл Сюагань. Она проследовала за ним на кухню. На компьютере был какой-то слайд.
– Каная, ты готова? – сказал Сюагань невозмутимым голосом.
– Я…боюсь, – ответила девушка, – это всё слишком уж хорошо, чтобы быть правдой; мы с Вами как герои фантастического романа. А если ничего не получится?
– Когда судьба даёт нам шанс, подсказывает, как поступить, не стоит её игнорировать, – произнёс Сюагань убедительно. – Ты говоришь, что твоя жизнь невыносима; ты чуть не сбросилась с моста. Слава Богу, мне не довелось пережить то, что мучает тебя и ещё тысячи таких же детей. Но надолго тебя не хватит; ты снова захочешь повторить попытку. Человек сам творец своей судьбы. Выбор будущего только за тобой, Каная. Чудо привело тебя ко мне, так не иди же судьбе наперекор! Доверься мне. Ты не пожалеешь.
Выбор был сделан. Сюагань ввёл Канае какое-то лекарство, а затем сказал ей: «Расслабься. Садись за монитор и ни о чём не думай». Она выполнила просьбу. Потом Бифеньку произнёс очень громким и точным голосом: «Один. Ты читаешь текст. Два. Ты глубоко вникаешь в его содержание. Три. Ты переносишь текст в долговременную память. Начать!!!»
Сознание Канаи угасло. Она будто погрузилась в сон. «Открой глаза!» – скомандовал Бифеньку.
Девушка проснулась. Было уже четыре часа дня.
– Что со мной было? Я спала?
– Нет, Каная. Мы с тобой разбирали материал. Ты была под гипнозом. Иди домой и выпей эту таблетку. Ты уснёшь часов на двенадцать, пока материал не уляжется в твоей голове. Ты проснёшься и почувствуешь результат, – предупредил учёный.
– Спасибо, господин Бифеньку, – сказала Каная.
– Не за что, – ответил он, – но можешь называть меня просто Сюагань; мне же всего тридцать лет! Кстати, возьми вот это. Это олимпиада по биологии для 10-11 классов. Попробуй решить, когда проснёшься.
Каная вернулась домой. На полу лежали те, кто уже давно утратил человеческий облик; на столе стояли пустые бутылки. В комнату вошла мать девушки.
– Что ты пришла? Ты должна быть на работе. Тебя не было в переходе, где ты должна пиликать на своей скрипке! А денег почти не осталось! – выпалила мать.
– Так при чём здесь я? Это ты должна обеспечивать меня. Так иди и ищи работу вместо того, чтобы приводить домой уличные компании! Как ни странно, но только ты можешь вернуть себя к нормальной жизни.
– Отобрала ты у нас с отцом нормальную жизнь! Лучше бы у нас никогда не было детей! Ненавижу!!! – крикнула мать и запустила в Канаю бутылкой.
– Нагая, – вмешался мужчина, поднявшийся с пола, – девчонку-то оставь в покое! Дочь всё-таки! Давай, я тебе ещё налью!
Каная вырвалась из рук матери и закрылась в своей комнате; она больше не могла видеть мать. Она выпила таблетку и заснула.
Когда Каная проснулась, она вспомнила о наставлениях Сюаганя и попробовала прорешать вариант олимпиады. Как ни странно, она выполнила всё, как будто знала это всегда. С тех пор она посетила Сюаганя ещё трижды. В результате она располагала обширными сведениями во всех фундаментальных науках. Но после этого Сюагань сказал ей: «Никто не поверит, что ты самостоятельно разработала проект, связанный и исследованием человеческого мозга! Все участники «Открытия года» приезжают туда с наставниками, которые вместе с ребятами занимались их темой. Это должен быть учитель. Я поеду с тобой. Но нужно создать ситуацию, благодаря которой мы с тобой якобы познакомимся. Скажем, я устроюсь в твою школу учителем биологии. Педагогического образования у меня нет, но директор ваш, я слышал, падок на деньги; я в состоянии хорошо заплатить ему, и он возьмёт меня в школу. Под моим воздействием ты якобы заинтересуешься предметом».
– Довольно правдоподобно, – одобрила Каная.
Прошло около года. Был конец мая. Фэн Лимэнку, директор сто третьей средней школы, гордо восседал на кресле у себя в кабинете. У него был значительный повод для радости; по такому случаю он даже назначил совещание.
«Итак, уважаемые коллеги, – начал он, – я должен вам сообщить, что наша школа может по праву называться лучшей в Цяне. Именно вы, уважаемые педагоги, раскрыли в человеке удивительный талант, хотя это и было непросто. Наша ученица будет представлять всю страну на конкурсе в Эйри, в следующем году!»
– Вы шутите, – сказал кто-то. – Это невероятно!
– Очень даже вероятно, – вставила молоденькая учительница с писклявым голоском, – ведь у нас – такой замечательный директор, как Вы.
Лицо Лимэнку порозовело; комплимент явно был ему приятен. Он с чувством наслаждения посмотрел на похвалившую. Она поняла, что это ей не забудется.
– Но кто этот человек? – спросил один из педагогов.
– Вы не поверите: Леймо Каная из 10 «А» класса, – отвечал директор. – Она окончила год с отличием; кто бы мог подумать! Кроме того, она выиграла олимпиаду страны по биологии, и ей предложили… участвовать в «Открытии года»! На участие в таком конкурсе соглашаются, лишь здраво оценив свои силы. Так неожиданно изменился человек! Но главное, в лучшую сторону! И это благодаря нам с вами!
– С ней и вправду произошли разительные перемены за последний год, – добавила классный руководитель Канаи. – И как раз в это время в нашей школе стал работать господин Бифеньку. Высшего класса профессионал! Какие вещи он рассказывает детям, как умеет заинтересовать их предметом! Да ещё и открыл психологический кружок! Столько желающих! Каная первая начала посещать эти занятия. Побольше бы таких людей работало в школе! А кстати, где он?
– Он на больничном, – ответил директор. – Согласен, за его талант можно простить ему многие странности. Помните, как дети попросили его показать, что такое гипноз? Он им и продемонстрировал. А на несовершеннолетних, как известно, нельзя воздействовать так без согласия родителей. Серьёзно с ним пришлось побеседовать. А Куйлай из четвёртого «В», двоечник? Память у него, бедного, полностью отсутствовала; в детстве он в какую-то аварию попал. Как-то раз задержался он в школе допоздна. В продлённой группе его не было – мать его потеряла. Вышел из класса куда-то, и пошёл на третий этаж, к кабинету биологии. Вышел из школы в семь вечера, почти рука об руку с Бифеньку. Так он после того случая на пять учиться стал. «И всё-таки странный он, Бифеньку, – пробормотал Лимэнку про себя, – вот только что он в школе забыл?»
– Что ж, коллеги, – продолжал он, – надеюсь, эта новость обрадовала вас. Поздравляю всех с последним днём учёбы. В течение недели прошу классных руководителей подготовить отчёты об успеваемости. Можете быть свободны.
Все покинули кабинет, и Лимэнку остался один. «Господин директор, позвольте мне войти в Ваши покои», – произнёс насмешливый голос возле кабинета. Дверь открылась. На пороге стояла его дочь, Лянця.
– У меня хорошая новость. Я просто счастлив!
– А именно?
– Да Леймо будет на следующий год в «Открытии года» участвовать. А вдруг она выступит там удачно? Тогда ко мне в школу повалят валом, и я буду первым в школьном рейтинге Цяня!
– Каная всё-таки будет представлять нашу страну? Ах, как я ей завидую!
– Милая моя Лянця! Чему тебе завидовать? Ты же у меня уникум! Ну да, тебе не удалось выиграть последний тур олимпиады по обществознанию, а тебе так хотелось учиться в Высшей школе политологии, в Натуропотейто. Но тебе не стоит из-за этого переживать. Я помогу тебе набрать высший балл на выпускных экзаменах, и твоя мечта сбудется. Ведь для меня это так нетрудно!
– Довольно. Пресытилась я твоей помощью. А за Канаю я рада: человек добился такого успеха, когда у него тяжелейшая ситуация в семье, и других забот полон рот. А завидую я ей потому, что для неё успех является лишь её успехом; никто и никогда не станет судить о том, добилась она чего-то сама или ей подсобили влиятельные родители. А как себя чувствую здесь я? Одноклассники с горем пополам признали, что в оценках всё объективно, но по-прежнему шипят от зависти, словно змеи. А что же во мне особенного? Ну видишь перед собой образец – стремись к нему, а не поноси его из-за того, что тебе так до него далеко. Что уж говорить об учениках из других классов? Уж они-то уверены, что все пятёрочки мне рисует горячо любящий папочка-директор. А почему так происходит? То, что говорят о нас за спиной другие, есть результат того, что делаем мы сами, не так ли? Сколько фальшивых оценок ты заставлял подделывать? Несметное количество! Конечно, ведь тебе же выложили за это кругленькую сумму. Сейчас каждому старшекласснику нужна хорошая оценка по профильным предметам будущего вуза, которые изучают в школе. А если у родителей есть деньги, то это даже для набитых дураков не проблема. Кто это придумал? Знали бы они, что такие, как ты, делают на этом свой «школьный бизнес»! От тебя ушли все хорошие преподаватели, привыкшие поступать по совести. Эта школа считалась лучшей гимназией в столице. С тех пор, как ты стал руководить ею, профессионалы медленно, но верно покидают это заведение. Но кто будет у тебя работать – тебе решительно всё равно. Здесь работали люди, прививающие интерес ко многим вещам, готовящие к экзаменам. О, где же вы теперь? А сейчас меня здесь ничего не держит, притом я знаю школу получше. Отдай мне мои документы!
– Одумайся! А как же честь школы?! Мне жалко потерять такую ученицу, как ты! Я открою перед тобой все двери, обещаю, только прошу, останься!
– Не стоит так сильно напрягаться. Я понимаю, ты любишь нас с братом, но ты губишь нас своей любовью. Да, у тебя есть связи и деньги, и ты готов ради нас на всё. Но к чему это приучает нас? Жить за счёт других и смотреть свысока на тех, кто одарён природой другими родителями? Взгляни хотя бы на моего брата. По твоей милости он отличник, начиная с первого класса. Разве это соответствует действительности? Ни на йоту. Он ни во что не ставит ни преподавателей, ни одноклассников. Кстати, я слышала, сегодня произошёл вопиющий случай: Курай пил пиво прямо на уроке, в открытую. Учитель обратил на это внимание. Так он выругался, и его, насколько я знаю, отправили в кабинет к тебе. По-твоему, это нормально?! Ты хоть поговорил с ним?
– Я обязательно сделаю это сегодня дома. Пойми: у брата сейчас переходный возраст. В это время часто возникают трудности. А в том, что он отличник, не вижу ничего предосудительного; раз у него такой отец, как я, так почему же мне не дать ему гарантию того, что он поступит, куда захочет? Он повзрослеет, определится с приоритетами и будет мне благодарен!
– Ты ослеп. Ты не видишь, что твой сын – вполне сформировавшийся человек, но, увы, привыкший к вседозволенности. Не будет он ни к чему стремиться ни в восемнадцать, ни в двадцать пять лет; зачем ему это, когда ты и так поднесёшь всё на блюдечке с золотой каёмочкой. Готовые ответы на экзаменах, деньги в конверте для поступления в вуз – это всё с братом, а меня уж уволь. И тебя, и его переделывать уже поздно. Пусть всё будет на вашей совести. Я же больше не намерена оставаться для всех лишь твоей дочерью; вот, кстати, и ещё один повод для ухода отсюда! Ты, известный в сфере образования человек, подделаешь результаты экзамена, и я поступлю в нужный университет. Затем ты «организуешь» мне красный диплом; так ты будешь проталкивать меня и впоследствии. Я буду догадываться о нелестных суждениях о себе, будь я хоть трижды Леонардо да Винчи. И это вполне естественно. Я достаточно прагматичный человек, но считаю, что в жизни должна быть хоть какая-то справедливость! Я не семи пядей во лбу, как думают многие, но в состоянии прилично сдать экзамены и надеюсь своим умом поступить туда, куда мне хочется. А даже если и нет, то пусть туда поступят лучшие. Хотя о чём я? Более половины из них – такие же, каких ты пытаешься вылепить из нас с братом.
– Самонадеянная эгоистка! – перешёл на крик Лимэнку. – Чтоб ты через год провалилась на своих экзаменах! Тогда ты локти будешь кусать, потому что не воспользовалась помощью отца! Первый раз такое вижу: перед ней открыты все двери, а она…отказывается! И престиж школы отца ей, видите ли, по боку! Неблагодарная! Сумасшедшая!
– Не я сошла с ума, а ты, отец. Ты забыл, что такое честность и справедливость. К сожалению, не ты один. Я ухожу из этого царства озлобленности и зависти. Дай Бог, мне встретятся другие одноклассники, среди которых я найду настоящих друзей. Отдай мне мои документы.
– Доченька, милая, прости меня! Пусть у тебя всё получится; живи как хочешь, но не покидай родную школу! Кто будет выступать на олимпиадах, если ты уйдёшь?!
– Постыдилась бы я на твоём месте рыдать о престиже школы! Твоя мечта сбудется: о тебе заговорит весь Цянь. Насколько громко – это уже от Канаи, не от тебя, зависит. Кстати, не мешало бы заранее поблагодарить её. Будь я на твоём месте, так я бы на коленях умоляла её о прощении.
– Это ещё за что? – изобразил недоумение директор.
– Думаешь, я не в курсе? – поспешила ответить дочь. – Мерзавцы из её класса рассказали. Я в шоке была. Сами хороши: травлю адскую девочке устроили вместо того, чтобы поддержать в такой-то ситуации. Одна против тридцатерых! Господин Лимэнку, что же Вы должны были сделать, как директор? Или специально ничего не предпринимали? Всё Вы в неведении… И эти-то дети показали мне истинное лицо моего отца! Как ты мог, педагог, преподающий обществознание, дённо и нощно твердящий на уроках о гуманизме, сочувствии, толерантности…Да и просто как человек! Вместо того чтобы помочь ребёнку из неблагополучной семьи, ты подсылал к ней психологов, которые должны были дать заключение об её неполноценности! Слава Богу, никто не купился. Может, ещё не всё потеряно. Но я, зная тебя с рождения, была поражена этим. Честность – это не про тебя: как ни печально, я давно смирилась с этим. Но ты ещё и лицемер! Говоришь одно, а делаешь прямо противоположное! Как страстно мечтал ты избавиться от Канаи! Как от протухшей рыбы на новогоднем столе. Ты лжёшь всю жизнь, но не ври мне, что слышишь обо всём впервые! Тебе нужно даже не извиниться, а ПОКАЯТЬСЯ перед человеком, – сказала Лянця и окинула отца ледяным беспощадным взглядом.
– На, забери свои документы! – вскрикнул Лимэнку в ярости. – Проповедь окончена. Мне тридцать восемь, и я знаю, по каким законам мне жить, и не смей меня учить, малолетка! Только лучшей жизни в «лучшей школе» тебе не видать. С твоими завышенными требованиями к людям нет ничего удивительного в их злости и зависти. Тебе даны способности; ты стоишь на несколько ступеней выше остальных, включая меня. Но кто дал тебе право насмехаться над другими? Кто дал тебе право упрекать их в бездарности? Твои идеалы слишком высоки и слишком далеки от реальности. Не станешь милосерднее к людям – навсегда останешься для них чужой, Лянця. Высокомерие – самая страшная ловушка для души человеческой. Это грех, – закончил Лимэнку свою праведную речь.
– Кто бы о душе мне говорил? И что за приступ ярости? «Эгоистка», «малолетка»! Правда глаза колет? А я всего лишь высказала своё мнение! А людей, близких мне, не могу не встретить! Иначе было бы совсем уж грустно! – ответила девушка.
– Когда-нибудь ты вспомнишь мои слова, – сказал ей отец. – Но лучше раньше, чем потом. Я не хочу, чтобы моя дочь повторила сюжет «Горя от ума».
Лянця посмотрела на отца с сочувствием и ещё большим разочарованием. Узнать всю подноготную того, как её отец хотел избавиться от Канаи, было для неё большим потрясением. Она усмехнулась; на её лице отразился сарказм, но в глазах было ещё больше грусти. Она вышла из кабинета, прошла по своей изменившейся стараниями отца школе и навсегда закрыла за собой её дверь.
Но оставим девушку, нравственно и интеллектуально опередившую своё время, которой суждено было, увы, разочароваться в людях; оставим и отца её, самолюбие которого, к несчастью, оказалось более чем удовлетворённым. А предпосылки к этому были. Прошёл год. Наступало лето две тысячи пятьсот пятьдесят первого; «Открытие года» должно было начаться со дня на день. В девять утра, тридцать первого мая, Сюагань и Каная должны были вылететь в Эйри. Уже вечером она будет в Фавмерре! И хотя бы на шаг приблизится к своей цели.
Каная хотела попрощаться со своей приёмной матерью; должно быть, это облегчило бы душу людям, которые уже несколько лет не выносили друг друга. Но Нагая опять лежала на полу, без сознания, с красным, как у рака, лицом; она была пьяна. Каная взглянула на мать с отвращением, но была счастлива, уверенная, что видит её в последний раз. Вещи были собраны. Каная решила написать матери письмо.
«Я решила уехать. Мне давно казалось, что мы друг друга мучаем. Нам ни к чему оставаться матерью и дочерью, если мы друг друга ненавидим. Возможно, я навсегда покину Цянь. Далеко отсюда есть человек, которому я действительно нужна и который меня полюбит. Я желаю тебе перестать укорачивать свою жизнь; многое в ней у тебя ещё впереди. Отставь бутылку в сторону, наконец. Моё терпение кончилось. Ты заставила меня перестать тебя любить; я не смогу простить тебя никогда, даже если ты изменишься в лучшую сторону, ведь твоё отношение ко мне при всём моём желании не выбросишь из памяти. Сегодня, придя домой, я опять обнаружила тебя спящей рядом с пустой бутылкой. Скажу честно, не испытала даже жалости. Брезгливость почувствовала. Но, надеюсь, друг без друга мы станем хотя бы чуть-чуть счастливее. Думаю, это письмо тебя обрадует; рядом с тобой больше нет дочери, которая тебе отвратительна. Прощай навсегда,
Каная».
Уже следующим утром Каная и Сюагань летели на самолёте навстречу новой жизни. Канае послезавтра должно было исполниться восемнадцать; возраст, когда ещё можно забыть о прошлом, как о страшном сне, и начать всё с чистого листа. Она решила оставить всё позади, но до сих пор не была уверена ни в том, что ей удастся победить, ни в том, что она наделена какими-то способностями. Мысли о неполноценности прочно укоренились у Канаи в подсознании; Сюаганю приходилось постоянно убеждать её в обратном.
Но вот они прилетели. В аэропорту стоял мужчина, держащий в руках табличку с фамилиями Леймо и Бифеньку. Они присоединились к группе примерно из восьмидесяти человек. Все приезжали на конкурс в разное время: немного раньше или, наоборот, позже. Вся группа была распределена по автобусам и вскоре отправилась в путь – по солнечным просторным дорогам и улицам Эйри; был выходной день. Вот он, тот необыкновенный «солнечный город», в котором мечтали жить очень многие; они всматривались в окна жилых домов, любовались арками театров и музеев, цветущими парками и ботаническими садами, пытались разглядеть идущих мимо людей через окно автобуса. И уже по первому впечатлению пытались сделать вывод: совпало ли ожидаемое с действительным? А Сюагань тем временем погрузился в воспоминания о лучших двух неделях в своей жизни.
– Когда я был такой, как ты, Каная, я участвовал в этом конкурсе. И, к удивлению моему, выиграл его! Я был безмерно рад! Кажется, это было только вчера; между тем, прошло уже четырнадцать лет. Я с детства был безумно увлечён биологией и очень любил исследовать. Родители всегда меня поддерживали: мама – психолог, а отец по профессии – микробиолог. Когда у меня появилась такая возможность, мне просто захотелось приобрести такой уникальный опыт. Я не думал ни о каких баллах, просто хотел вынести для себя максимум, но вот оно как получилось… Я побывал на выступлениях известных учёных, познакомился с новыми людьми – талантливыми, креативными, но тогда ещё школьниками, из разных стран. Потом началась моя учёба в Натуропотейто. Я решил поступить параллельно и на факультет психологии. Через шесть лет, после окончания учёбы, вернулся всё-таки в родной Цянь. Начал исследовать человеческий мозг, правда, единомышленников так и не обрёл. Так и живу семь лет.
Сюагань пустился в рассказ о самом ярком событии в своей жизни. Каная слушала его, как заворожённая; она и не заметила, как они подъехали к университету. Выйдя из автобуса, Каная увидела огромное здание, которое было настолько высоким, что не было видно, где оно заканчивалось. Рядом находилось ещё одно огромное здание, видимо, музей – перед входом выстроилась толпа из нескольких тысяч человек. Охранник возле дверей сказал, что музей переполнен, и войти пока могут только восемь человек. Он впустил их, но вместо восьми собрались протиснуться все двенадцать; приходилось постоянно контролировать всех, кто входит и выходит. Музей был бесплатным – кассы не было. Кто-то в толпе подпрыгивал от нетерпения, кто-то умолял пропустить его, хотя места в музее уже не осталось; целые группы людей вели себя так, как будто только это место и мечтали посетить всю свою жизнь. Но Каная отвела взгляд от столпотворения и спросила: «Это высокое здание – университет?»
– Да, – ответил Сюагань. – Это самое большое сооружение в мире – тысяча метров в высоту. Внизу находятся лектории – залы, где выступают со своими докладами светила науки. Здесь же проходят и научно-популярные выступления, доступные для широкой аудитории: нужно лишь купить билет. Выше находятся лаборатории учёных. Ещё выше – многочисленные залы и классы, где учатся студенты; здесь можно получить лучшее образование по какой угодно направленности. Здесь же находятся и комнаты, где живут те, кто приехал учиться издалека. А на самом верху расположен развлекательный комплекс – кафе, рестораны, кинотеатр, даже небольшая сцена, где актёры из разных театров показывают свои совместные спектакли.
Вдруг женщина, сопровождавшая группу, сказала: «Дорогие друзья! Я ваш экскурсовод; эти две недели я работаю с вами, дорогие конкурсанты, и с вами, уважаемые наставники. Тех, кто приехал сегодня, прошу собраться в 8.30 вечера в лектории № 1».
Наступил вечер. Собрание началось. Экскурсовод представилась и объяснила, что обычно учёба в Натуропотейто заканчивается в конце июня, но раз в четыре года она заканчивается в мае, потому что летом проходит «Открытие года». Сейчас все студенты временно покинули общежитие, чтобы на этот период здесь поселились конкурсанты. Затем экскурсовод стала называть фамилии собравшихся и выдавать ключи от их комнат. Каная и Сюагань жили на 148 этаже. Потом она дала каждому расписание соревнований. Оно выглядело так:
« 2 июня. 19.00 – 23.00. Церемония открытия; тематический вечер, посвящённый жизни математика Пифагора; концерт.
3 июня. 10.00 – 14.00. Первый тур. Интеллектуальный марафон для 3 - 4 классов.
16.00 – 20.00. Первый тур. 5-6 класс.
4 июня. Свободный день. Экскурсии по желанию.
18.00. Подведение итогов первых двух дней.
5 июня. Первый тур. 10.00 – 14.00 – 7-8 класс.
16.00 – 20.00 – 9-11 класс.
6 июня. Экскурсии. Подведение итогов.
7 июня. Второй тур. Олимпиады по профильным предметам. 9.00 – 14.00 – 3-4 класс.
16.00 – 21.00 – 5-6 класс.
8 июня. Выходной день. Определение финалистов.
9 июня. Второй тур. 9.00 – 14.00 – 7-8 класс.
16.00 – 21.00 – 9 -11 класс.
10 июня. Свободный день. Определение финалистов.
11 июня. 12.00 – 21.00. Выступление с проектами финалистов всех возрастных групп, занимающих предварительное третье место, в лекториях № 1, 2, 3 и 4. Выставление не разглашаемых баллов.
12 июня. Выступление финалистов, которые занимают промежуточное второе место. Оценивание.
13 июня. Выступление промежуточных лидеров. Оценивание и объявление победителей всего конкурса. Награждение.
14 июня. 19.00 – 06.00. Закрытие «Открытия года»- 2651. Спектакль «Жизнь и учение Конфуция». Викторины. Большой концерт.
15 июня. 19.00. Для всех желающих – посещение легендарного музея, Хронария.
Определитесь с экскурсиями, на которые хотели бы пойти. Сообщите».
После того, как все ознакомились с расписанием, экскурсовод спросила, есть ли вопросы.
– А что такое Хронарий? Не могли бы Вы рассказать об этом? – неожиданно спросила Каная.
– Вы что, действительно впервые слышите о нём? – усмехнулся кто-то.
Действительно, не знать о Хронарии было стыдно. Очень много программ посвящали этому особенному музею; его не забывали и в выпусках новостей. Но Канае, к сожалению, было некогда услышать о нём. Её всю жизнь волновали более насущные вопросы: «как выжить?» и «как прокормить себя и мать?». Нагая в своё время посетила столицу Фавмерры с дочерью, когда той было около двух лет; но, разумеется, посещение музеев в эти годы не остаётся в памяти, как и всё остальное. Единственное, что запомнилось Канае, – это поезда в метро. Как же быстро и бесшумно они ходили! Только теперь Каная понимала, что они способны развивать потрясающую скорость и за несколько минут доставлять людей из одного конца огромной страны, больше которой только Цянь, в другой. Трудно поверить, но в метро Эйри было 220 линий! Каная стала восстанавливать смутные воспоминания об этой стране из раннего детства, но ей помешала экскурсовод.
– Дорогие друзья! Думаю, вам будет полезно узнать больше об истории нашего музея. Начну с названия. Полностью Хронарий называется «Музей хронологии времени». Он был основан в 2601 году нашим выдающимся учёным Гонгом Ну. Ему принадлежат великие открытия в области физики и математики; также он написал много исторических трудов. Именно благодаря ему в науке мы преодолели промежуток в несколько веков лишь за время его жизни. К сожалению, он умер совсем недавно, около двух недель назад, немного не дожив до своего 90-летия. Он начинал с исторических трудов. На протяжении пятидесяти лет в музее открывались всё новые и новые залы, посвящённые различным историческим периодам разных стран; сейчас залов более двухсот. В 2630 году он был признан гениальным физиком, так как изобрёл лифт, позволяющий за несколько секунд переместиться в любую точку планеты. Это можно было сделать на 6, 12 или 24 часа. С тех пор в музее появилась услуга «Телепортация». Ещё Ну был очень увлечён людьми с пророческим даром; он относился к ним, как к единственным в своём роде бриллиантам, и отыскивал их по всей стране, исследуя их феномен. Так в музее появилась возможность для каждого – узнать своё будущее. Там работают десять уникальных экстрасенсов: они знают всё о человеке, даже если просто видят его фотографию. Они дают рекомендации, как изменить свою жизнь. Они многих спасли своим советом, но некоторые, выходя после сеанса, рыдали: настолько страшной оказалась для них истина. Конечно, соблазн попасть в такой музей, тем более что он, по завещанию Гонга Ну, бесплатен, очень велик. Это самое посещаемое место в мире, и с шести утра до двенадцати ночи там настоящее паломничество. Но идут туда в основном экскурсионные группы; многие люди в конце концов не решаются приоткрыть завесу времени и узнать своё будущее. А в 2643 году человек смог путешествовать во времени! В специальном лифте; нужно всего лишь выбрать год. Программа так устроена, что можно выбрать одно из самых важных пяти событий в своей жизни, а можно выбрать одно из самых важных событий в мире в конкретном году. Но в ход истории пока никто не вмешивается: эта область недостаточно изучена. Люди путешествуют во времени и пространстве с проводниками. Всего лифтов двадцать. Пока человек может отправиться в прошлое и в будущее не более чем на сутки; в противном случае он не сможет вернуться обратно. Гонг Ну хотел решить этот вопрос, но не успел. Его ученики бьются над этим, но пока всё бесполезно – нет среди них второго Гонга Ну. Ещё он мечтал удлинить нашу жизнь до двухсот лет; он вплотную подошёл к изобретению препарата, оставался лишь один шаг… но смерть вмешалась в его планы. В мае этого года в Хронарии открылся новый отдел. Это самое гениальное открытие Гонга Ну: говорят, ему явились высшие силы и благословили его на это. Он открыл для человека способ узнать, что может произойти с ним после смерти. Теперь возможно отправиться и в рай, и в ад. В какой век мы живём! Человек может напрямую разговаривать с Богом!
– Неужели! – прервала речь Каная. – Неужели этот человек был нашим современником?! А я и его имени не знала!
– Девушка, – сказал кто-то, – Вы никогда новостей не смотрели? Не знать этого имени – непростительное невежество!
Все засмеялись. Экскурсовод разрядила обстановку: «Дорогие друзья, прилетела ещё одна группа конкурсантов; нужно ехать встречать. Пора нам заканчивать собрание. У вас есть вопросы?»
– На какой станции метро мы находимся? – спросил кто-то.
– «Университет», – ответила гид, – но завтра у вас не получится посетить театры и кино: завтра у нас государственный праздник. Работают только кафе и магазины. – Женщина сделала паузу. – Кстати, не забудьте снять наушники, которые я дала вам; они переводят речь говорящего на любой язык. С их помощью у нас учатся и многие студенты.
Она договорила, и все разошлись; собрание было окончено. Оставалось дожидаться начала конкурса.
– Сюагань, а Вы когда-нибудь были в Хронарии? А хотите сходить ещё раз? – спросила Каная.
– Да, я был в Хронарии, в тридцать седьмом году, – ответил Сюагань. – Тогда ещё нельзя было путешествовать во времени. Можно было лишь переноситься из одного места в другое. Я отправился на Землю – в китайский город Сиань. У меня была давняя мечта – посмотреть на «погребённые царства Китая», построенные при Цине Шихуанди. Затем я сходил на пекинскую оперу. Трудно поверить, что такое возможно всего за несколько секунд! А сейчас, – добавил он, – количество посетителей во много раз увеличилось; в будущее-то люди заглянуть боятся, и я здесь не исключение; в основном все предпочитают перенестись в прошлое. Многие живут тем, чего уже не вернёшь; даже если это самое прекрасное, что было в твоей жизни, следует оставить это в прошлом и двигаться вперёд. Музей бесплатен, и некоторые жители Эйри без конца возвращаются к жизни с любимым человеком, которого не вернёшь; к минутам триумфа и преходящей славы; к своим детям, которые выросли и покинули их, а тогда были такими милыми, ласковыми малышами, – всё это теперь можно воссоздать искусственным путём. Именно они, а не туристы, стоят в очереди каждый день у порога музея: они пленники своих воспоминаний, которые окружают их в реальном времени. К этому, говорят, очень легко привыкнуть; поэтому, даже если ты всеми брошен, а был обожаем, если ты болен, а был здоров, нужно найти в себе силы жить, глядя вперёд, как бы тяжело ни было. Но, может быть, ученики Гонга Ну доведут его замысел до конца, и тогда человек сможет существовать в разных измерениях, изменяя многие события прошлого в лучшую сторону. Тогда можно будет избежать многих бед. А время уже стало относительным, к счастью или к сожалению. Но есть у меня одна мечта. Человек веками боялся смерти: его пугала неизвестность. Мне всегда так хотелось посмотреть, что же там, за последней чертой; как грешники мучаются в аду, и раскаялись ли они в своих злодеяниях.
– В этом мало привлекательного, – ответила Каная, – сплошные терзания и мучения, вечное горение в огне, тела, растерзанные страшными чудовищами; кто-то раскаялся, а кто-то искушённый, конечно, нет; изуродованные в разной степени лица, что соответствуют духовному облику грешника во время земной жизни, и вечное, вечное ожидание стирания души, когда всё это закончится, и они, расплатившись за всё, станут ничем, так как не достойны вечной жизни…
– Ты говоришь об этом так спокойно, Каная, как о чём-то таком обыденном, очевидном для всех, – заметил Сюагань.
– Вы учёный, и должны знать, что почти половину жизни человек проводит во сне, – продолжала Каная. – И, как известно, человек ко всему привыкает, даже к болезням и одиночеству. Я просто привыкла, Сюагань, к своим сновидениям настолько, что уже почти не обращаю на них внимания. А в детстве я, проснувшись, кричала так, как будто меня зарезали. А если насчёт прошлого, то возвращение туда для меня абсолютно не привлекательно: там было крайне мало счастливых мгновений, поэтому-то я и решила начать всё с нуля… Да, Хронарий для меня вполне ординарный музей; я не нуждаюсь в этих «острых ощущениях души». Зачем мне заглядывать в будущее? Как бы там не оказалось хуже, чем в прошлом! Разве что рай…вот куда я хотела бы попасть! Там, наверное, цветут для праведников сады и круглый год светит солнце! Вы пойдёте со мной?
– Конечно же, Каная, – ответил Сюагань.
С тех пор Каная стала ждать заветного дня – 15 июня. Но окажется для неё и тринадцатое число счастливым? Вручат ли ей золотую медаль? Сюагань советовал ей полностью довериться себе, но Каная по-прежнему сомневалась.
Наступил день открытия конкурса. Мероприятие проходило на огромном стадионе, рассчитанном на двести тысяч человек. Все билеты были проданы; на четырнадцать дней вся Фавмерра прильнёт к телеэкранам, чтобы посмотреть на этот конкурс – на своё национальное достояние. Каная и Сюагань пришли к семи часам вечера.
– Не понимаю, – сказал Сюагань, – почему они решили посвятить вечер Пифагору, который жил до нашей эры! Совсем недавно ушёл из жизни великий Гонг Ну; но всё же открытие – не траурная церемония. Он был солнцем, которое светило ярко всему миру…неужели теперь его нет?! Однажды мне посчастливилось видеть его и говорить с ним. Никогда этого не забуду.
– Он выступал со своими лекциями здесь?
– Нет, он не любил выступлений перед публикой и вообще был закрытым человеком; он жил со своей женой и двумя детьми в провинции, в тихом местечке, где он мог уединиться и задуматься над решением вопросов, которые были лишь ему по силам. На конкурс он приехал в конце, наградить меня, победителя, и призёров. Я никогда не забуду его умиротворённый взгляд. Ему нельзя было дать семидесяти шести; хоть его волосы были давно седы, его зелёные глаза были чрезвычайно молодыми; они горели, словно ища чего-то нового. Он был новатором и не успокаивался, не найдя истины; иначе и быть не могло. Но тогда меня, мальчишку, это удивило. Он брал у меня интервью: расспрашивал меня о том, чем хочу заниматься, кому благодарен за эту победу… И смотрел мне в глаза так проникновенно, что я запомнил это на всю жизнь. Он близок мне по духу. Между нами есть какая-то связь. Чтобы понять это, хватило одной встречи. Он прожил долгую жизнь, но… он мог бы ещё столько сделать!
Тут Сюагань заморгал глазами; он хотел заплакать о Гонге Ну, как о родном, но сдержался. Тем временем праздник начинался: все торжественно несли флаги своих стран. Это были как жители планеты Лань, так и земляне. Подошёл черёд Цяня; впереди торжественно шла Каная, а за ней Сюагань. Упомянули сто третью школу, «учителя биологии и победителя прошлых лет» Сюаганя, и, главное, Канаю. Затем ведущий произнёс: «Дорогие зрители! Сегодня у Леймо Канаи день рождения: сегодня ей 18 лет. Поздравляем!»
– С днём рождения, с днём рождения! – скандировал зал на своём языке. Кое-кто крикнул это же по-цяньски. Канае даже стало неловко, но было очень приятно.
Последней на арену вышла команда Фавмерры, и все зааплодировали так, что нельзя было находиться здесь; мимо зрителей, приветствуя всех, прошли двенадцать человек. А Каная была лишь одна! Парад закончился, и начался рассказ ведущего о жизни Пифагора; провели несколько математических викторин. Потом на сцену вышла юная актриса – девочка лет восьми – и прочла такие стихи:
«Загадка каждый человек, и всякий хочет знать
Все тайны, что сокрыты в нём; дай цифрам рассказать!
Что нам дано, а что трудом
Нам нужно добывать,
Мудрец древнейший, Пифагор,
Поможет распознать!
По психоматрице судьбу,
Коль хочешь, предреку,
А недостатки сам исправь:
Ты будешь начеку!
Поведает царь цифр «один»,
Душа твоя слаба,
Иль может, ты наоборот
Покрепче, чем скала!
Одна «один»: безвольный ты,
Душой не очень чист,
Для выгоды всем будешь друг,
Ты, слабый эгоист!
Коль две «один» – перед другим
Себя хвалить идёшь,
Критиковать тебя начнут –
Врагами назовёшь!
Для женщин это идеал,
Ну а мужчин таких
Совсем никто не почитал –
Опоры нету в них!
Три единицы – повезло:
Ты людям мир дари,
Меж теми, кто силён и слаб,
Гармонию твори!
Четыре цифры – ты силён,
И можешь не уметь
Льстеца накинуть балахон
И дифирамбы петь;
Ты лидер; пусть твой путь непрост,
Ты людям освещай
Дорогу, что ведёт до звёзд;
Себя не забывай!
Пять единиц – порвать учись
С жестокостью своей!
Ты деспот; к власти не стремись –
Загубишь ты людей!
Идёшь тернистым ты путём –
Ты глыбою рождён,
Будь преклоненьем пред тобой
В конце вознаграждён!
Шесть единиц иль целых семь –
Один ты средь людей,
Твой дух сильнейший одержим
Могуществом идей.
Характер твой сокрыт от глаз,
Но коль возник порыв –
Тому, кто рядом, нелегко:
Ведь будет жуткий взрыв!
Не ищешь выгод личных ты –
Как камень, всё лежишь;
Ты человечество бы спас –
Сбылись бы все мечты!
Характер твой не из простых:
Не скажешь громких слов,
Но близким, ради счастья их,
Ты жизнь отдать готов!
Теперь, товарищ дорогой,
Мы к двойкам перейдём,
Энергию, что нам дана
Для дел, тотчас сочтём.
Раз двоек нет иль лишь одна –
Есть человек живей,
Но ты, общаясь допоздна,
Не утомишь людей!
Ты скромен, тих и не бурлишь –
Энергия мала,
Но благородство заодно
Жизнь в дар тебе дала!
Две двойки – карма хороша:
Ты – жизни альпинист,
И всем поможешь не спеша,
Активен и речист!
Три двойки – экстрасенса дар
Тебе дан; будь волной,
Что целый флот из кораблей
Направит за собой;
Но всех – вот мой тебе совет –
Добро творить зови,
Идя извилистым путём,
Их душ не загуби!
Четыре двойки – одарить
Энергией своей
Ты сможешь целый коллектив,
И близких, и друзей!
Учись собою управлять,
В морях страстей не утопать,
И коль на правильном пути
Ты будешь, чудный край
Покажешь тем, кто за тобой,
А это будет рай;
Людей от Бога отвернёшь –
В другой долине ты заснёшь,
В горящей, так и знай!
Чтоб упорядочить мышленье
И свой развить менталитет,
Нужна нам тройка: не она бы –
Учёных не видал бы свет!
Нет троек – ты гуманитарий,
Красиво любишь говорить,
Былины петь на лад на старый,
А технарём-то ввек не быть!
С одною тройкой настроенье
Так нестабильно; на ветру
Оно колышется в смятенье.
Быть может, рано поутру
Опять забросишь ты ученье.
Ты интересы разбросаешь,
Порядок вновь не почитаешь;
Посмотришь утром ты в окно –
А на дворе-то как темно!
Идти, конечно, неохота –
До завтра подождёт работа!
В науке ты не корифей;
Плюс нестабильности твоей:
На протяжении жизни целой
Себя ты будешь развивать,
В науках точных и неточных
Себе просторы открывать!
Две тройки – точный аналитик.
В конкретной области он спец –
Хороший химик, математик;
Нюансы знает! Молодец!
Три тройки есть талант в науке.
С таким не испытаешь скуки –
В своём уме, всему открытом,
Любые знанья совместит,
Уйдя от истин от избитых,
Науку новую родит!
Но к справедливости стремится:
Порою сердце так горит,
Что всех людей неравнодушных
Борец за правду удивит!
Коль у тебя четыре тройки,
В футляре, формалист, сидишь,
С опаской вечною оттуда
На жизнь реальную глядишь;
Умом, однако, прогрессивным
Век технарей опередишь!
Здоровье важно человеку,
А если мал его запас,
То Небо, к жизни вас готовя,
Четвёркой обделило вас;
Четвёрка есть – оно нормально,
Хотя совсем не идеально,
И коль его не поддержать,
Судьба вам в старости хворать.
Четвёрки две – хороший знак?
Смотря воспользуешься как!
Ты можешь в спорте победить,
Из злата кубок пригубить;
Захочешь злоупотребить –
Здоровье можешь ты убить.
Четвёрок много? Больше двух?
Как человеку режет слух!
Здоровья вряд ли, он уверен,
Закончится его запас!
Излишеств столько, безусловно,
Погубят каждого из нас!
Коль нет пятёрок – истин горьких
Плод не сумеешь раскусить;
Одною яркой оболочкой
Тебя так просто обольстить!
Льстецы искусные, лжецы
Обманом завлекут в пучину;
Блеск внешний жизни удальцы
Покажут, спрятав сердцевину.
Ты, логикой не наделённый,
Свой ход не видишь потайной,
Но путь, камнями обложённый,
Пробьёшь своею головой.
Одна пятёрка – пусть краса
Поверхности тобой любима,
Но правду ты за ней легко
Найдёшь всегда – неизменимо.
К двум пятёркам дополненье –
Философская рука;
Не всегда она легка,
Но, забывши оболочку,
Видит истину заочно:
Ведь направят в вещем сне
Силы высшие извне
Тех, кто логик, следопыт,
И кому судьба дарит
Интуицию большую –
Всем бы нам иметь такую,
Прозорливых мыслей ток –
Важный для наук залог.
Если Небо ясновидца
Вдруг земле грешной пошлёт,
Три пятёрки иль четыре
В психоматрицу внесёт.
В сновиденьях с этим даром
Что грядёт, отражено;
Если жаждет ясновидец –
Да изменится оно.
Если влился от рожденья
В малочисленный сей ряд,
Чтоб насквозь любого видеть,
Бросишь ты один лишь взгляд;
Не сокроет даже близкий
Правду горькую, любя,
Так как время и пространство
Не преграда для тебя.
Осторожней с даром будь:
Предсказатель, не вернуть
Птиц, что выпустил ты, – слов;
Ведь страшнее кандалов
Ужас истины познать –
Бойся люд ножом пронзать.
Нам шестёрка объявляет
Приземлённости подсчёт:
В облаках душа летает
Или по земле ползёт.
Шестёрок нет – душа хрупка,
Её материя тонка –
Прагматиков любимый ход,
Расчёт, она не признаёт;
Не для физических работ
В рожденья час она придёт,
Хотя искусства тонкий плод,
Чуть надкусив, она поймёт.
Когда единственная шесть
В квадрате Пифагора есть,
Счастливчик в меру заземлён,
Но тонким чувством одарён.
Коль две шестёрки – ты трудяга,
И землю любишь ты пахать,
Но смысл куплетов музыкальных
Глубокий ввек не осознать;
Ты материален, и, пахая,
Стремишься заработать грош,
Но ум развить сверх грубой силы
Так важно! – верю, ты поймёшь.
Три шестёрки – преисподней
Роковое ты дитя:
Пусть харизмой, обаяньем
Покоряешь всех шутя,
Но энергию из ближних
Ты мгновенно заберёшь,
Сам того не зная, чашу
Их здоровья изопьёшь!
Коль тобою овладеет
Искуситель-сатана,
Зло творя, испить не сможешь
Их энергию до дна;
Ты, возможно, ослабеешь,
Прекратив свой сатанизм –
Остановится на время
Твой привычный вампиризм.
Но на муки духов адских
Страшно так порой глядеть,
И порывом разрушенья
Так непросто овладеть;
Коль ребёнок твой родится
С комбинацией такой,
С детства пусть добру учиться
Он начнёт; в душе покой!
Опишем цифры наконец,
Что для таланта есть столбец.
Страданья, но таланта взлёт
Семь, Неба дочь, в себе несёт;
Раз нет её – для высших сил
Не дорог ты, не очень мил;
В волне удачи не плывёшь –
Своим трудом к всему придёшь.
Ты жизни трудность познаёшь
И так к духовности идёшь.
Одна семёрка – ты с удачей
Дружить умеешь: в мелочах
Она твой спутник, не иначе;
Но без труда потерпишь крах.
Поймаешь рыбку золотую,
Лишь только если заслужил;
Работу выполни большую,
Чтоб Бог удачей одарил.
С двумя семёрками рождённый –
Особым даром награждённый:
Искусствам разным с ранних лет
Привержен ты; коль не художник
Ты будешь, верно, уж поэт!
Судьба сама тебя толкает
К тому заветному пути,
Которым должен ты идти –
Цветами он благоухает;
И от терзаний избавляет,
Простор даруя для полёта,
Тебя удача, и в два счёта
Врата любые распахнёшь –
За счёт везенья в них войдёшь.
По лезвию ножа ты ходишь,
И выгоду всегда находишь,
Но меркантильность повернуть
Неоднозначно может путь:
И вправе ты один решить,
Чему талантом ты служить
Захочешь: есть река одна,
Но два пути – добра и зла.
И если даром чудным этим
Дать эгоизму управлять,
Людей презрев не столь успешных,
От одиночества страдать
Ты будешь, гордый человек,
Пока не проживёшь свой век.
Коль ангел с облаков спустился,
Чтоб вскоре быстро улететь,
След райский, солнечный оставив,
Три «семь» обязан он иметь.
Он может лишь у тех родиться,
Кто серых дней не проклинал,
Кто мог на трудностях учиться,
По зову правды поступал.
Пусть жизнь такого человека
Мучений редкостных полна,
Та сила, что от них родится,
Ему для творчества нужна.
Такой ребёнок с детства станет
Мир тусклый ярко озарять:
Быть может, даже нот не зная,
Как Моцарт, станет он играть,
И то, что жить в веках сумеет,
Ему лишь суждено создать.
Его звезды не погасить;
Жизнь посторонних изменить
Способен он, судьбой любим,
Своим желанием одним:
С таким ребёнком самолёт
Не отправлялся бы в полёт –
Ведь он не в настроении был,
Своею мыслью негативной
Всех в катастрофе погубил.
Событья чтоб предупреждать,
Добра всем должен пожелать;
Одна лишь мысль людей таких
От бед спасает роковых.
Земля к посланцу прикоснётся
Небес – уже заходит солнце;
Обитель бренную грехов
Покинет юным: из оков
Земных на небо он вспорхнёт
И дар с собою унесёт.
Четыре «семь» – небес душа
Покинет мир земной спеша;
Из них четыре из пяти
Должны младенцами уйти.
Для катастроф он как магнит;
Где он, там всё огнём горит;
Свой по земле полёт прервёт,
Других же от беды спасёт.
Нет восьмёрок – долга чувство
И к родителям любовь
У тебя, дитя свободы,
Не воспламеняют кровь.
И семье ты не обязан,
Утверждаешь ты, ничем;
Чувством долга ты не связан –
Безответственный совсем!
«Восемь» есть – ты пунктуален,
И, назначив встречи час,
Не забудешь обещанье,
Не обманешь ловко нас!
Но ответственность в ребёнке
Пусть родитель разовьёт,
А не то в стакане звонком
Он воды не поднесёт.
Две восьмёрки – чувство долга
От рождения дано;
Всем бездомным и убогим
Помогать вам суждено.
В деле, выбранном тобою,
Будешь первым ты идти,
Ради тех, кто за тобою,
Долга крест всегда нести!
«Восемь» три – ты бесконечно
Нужным всем стремишься стать:
Обещания беспечно
Любишь людям ты давать.
Компетентным стань сначала
Ты в желаемых делах;
Никому не помогала
Помощь друга «на словах»!
Коль характер есть – народу
Можешь ты себя отдать,
Только помни твёрдо: важно
О семье не забывать!
Для людей для посторонних
Ты заступник – ах, какой!
Только на родных по крови
Можешь ты махнуть рукой.
Если факел фанатизма
В сердце преданном горит,
Пять восьмёрок иль четыре
Небо щедро подарит.
Ты парапсихолог с детства:
Всех людей земли любя,
Все их беды и страданья
Ты пропустишь сквозь себя.
Как никто, наук мир точных
Ты способен полюбить,
Для идеи, видят очи,
На алтарь ты положить
Можешь душу; ради дела
Можешь в небо улететь;
Для чужой идеи смело,
Просто можешь умереть!
А в конце повествованья
Императора число,
Что даёт нам мудрость, знанье,
Время описать пришло.
Нет девяток – ты новатор,
Памятью не одарён,
Но, что-либо создавая,
Не припомнишь ты шаблон.
Беспристрастным взглядом смотришь
На бессменный жизни звон;
Но в себе увидеть личность
Всех заставь; вот твой закон!
Коль дана одна девятка –
Век живи и век учись!
Плод познанья, что не сладок
Для тебя, вкусить стремись!
Развивать свой ум ты будешь
Не один десяток лет,
Но учёного, возможно,
В некий миг увидит свет.
В школе учишься, стараясь
И пыхтя – не нужен кнут;
Но забывчив ты – науки
Для тебя – Сизифов труд.
Мыслишь как оригинал;
Ты б охотно подражал
Лучшим – память бы была;
Мало жизнь её дала.
Информацию ты можешь
По старинке заучить,
Чтоб ответить как по нотам,
А затем её забыть.
Твёрд гранит науки; всё же
Предстоит его глодать,
А не то назад в ученье
Ты откатишься опять.
Плюс таков: лишь то, что нужно,
Будешь ты в уме крепить,
Информацией различной
Ум не дашь ты засорить!
«Девять» две: с умом рождён –
Небом щедро награждён;
Нужно вовремя понять,
Как ум в жизни применять,
Как людей непросветлённых,
К их же счастью, просветлять.
Обязательств ты не любишь
Пред людьми больших иметь,
Но с иронией сумеешь
Тонким юмором согреть!
С гибкой логикой такою
Грех в науках не успеть:
За Ньютоном и Эйнштейном
Можешь ты легко поспеть.
Интеллектом очень многих
Ты высоким превзойдёшь,
Коль нежданно дарованье
Из девяток трёх найдёшь.
Долго, вдумчиво читаешь –
По строкам ты не бежишь,
Смысл подтекста раскрываешь,
Этим знаньем дорожишь;
Текст, который мог ты, может,
Двадцать лет назад читать,
К ситуации, где к месту,
Может память подсказать.
Даже будущее можешь
Часто ты предугадать:
Чтобы знать, чем завершится
Случай, сходный отыскать
Ты сумеешь в подсознании –
Воплотится предсказанье.
Но к учёбе не проявишь
Школьной ты большого рвенья:
Не рассчитана программа
На глубокое мышленье.
Что для среднего ума –
То в уныние приводит;
Всё простое, как чума –
Вдохновение уходит.
Будешь точные науки
С интересом познавать,
В ключевых местах лишь только
Будешь книги ты читать.
А при четырёх девятках
Знать ты можешь наперёд,
Что наш мир давно заблудший
Скоро иль нескоро ждёт.
Коли ты с знакомым новым
Отправляешься в поход,
По глазам ты прочитаешь,
Что же в сердце он несёт;
Что в грядущем с ним случится:
Вдруг паденье или взлёт?
Добродетель ты стремился
От рождения внушать,
И на истину сей жизни
Глаз ослепший раскрывать.
Но твоим словам бесценным
Не хотел никто внимать;
Эгоистов приземлённых,
Нас не смог ты понимать.
Мы отринули когда-то
Мир добра, любви идей;
Не признаешь ты ошибок,
Утверждаясь средь людей.
Ты в компьютерных программах
Существуешь, всем чужой,
Ты – как белая ворона
С фиолетовой душой.
Цвет индиго то; окраска
У него темна, грустна –
Меж тобою и другими
Есть великая стена.
Но твой ум, что потрясает, –
То для многих тёмный лес,
Потому от нас не требуй
Дотянуться до небес.
И, мудрец, ты осуждать нас
С знаний башни не спеши,
Ведь капкан высокомерьем
Ты готовишь для души.
Пять девяток – наслаждаться
Может мир тобой одним;
Ум твой развит максимально,
Но порой недопустим.
Любишь ты немилосердно
Нас, презренных, осмеять,
Но сумеешь, несомненно,
Нам путь к знанью освещать!
Ты семью забудешь скоро,
Только цель свою любя,
И к высоким идеалам
Через терни всех ведя;
Ты пророк – жизнь видишь ясно
За столетья от тебя,
Только вовсе не прозорлив
В отношении себя.
Ум твой редкостный не смогут
Все, кто есть вокруг, понять,
И тебя нетрудно людям
Просто разочаровать.
И, возможно, словно странник,
Будешь по миру блуждать,
Не найдя души понятной,
За собой дверь закрывать.
Что ж! – квадраты Пифагора
Я могу вам рассчитать,
И себя получше скоро
Вы сумеете узнать.
– Жизнь начертана на небе?
А зачем тогда дана?
– Недостатки исправляйте!
Ведь характер – есть судьба!»
Все стали аплодировать, а Каная в этот момент вспомнила о Лянця, с которой она училась в одной школе. Да, Лянця была немилосердна и требовала от других соответствовать её уровню. Да, она не понимала эгоизма и была борцом за справедливость. И была для всех чужой. Дети-индиго – это не про неё ли? Кстати, её, как и Канаю, все ненавидели; это у них было общее, вот только причины разные. Трудно быть выше или ниже других; если хочешь нормального к себе отношения, лучше уж находиться где-то посередине. Вот только далеко не у всех это получается. Кстати, скоро выпускной. Придёт ли Лянця к тем, с кем училась ровно десять лет? Вряд ли. А Каная? Ну уж нет. На прямой жизни нужно выбрать другую точку отсчёта.
Когда стихотворение было прочитано, ведущий предложил рассчитать психоматрицу по дате рождения. Желающих было примерно пятьдесят человек – остальные были, очевидно, недоверчивы. Раньше Каная скептически относилась к такого рода гаданиям, но стихи произвели на неё впечатление, и она подняла руку. Ведущий записал даты рождения и куда-то с ними удалился.
Появился он через час – к окончанию концерта. Раздал «добровольцам» какие-то конверты. Каная открыла свой; там была её подробная и точная характеристика. По характеру Каная была миротворцем; у неё была сильная энергетика, позволявшая влиять на людей; она была человеком настроения – способности к наукам, видимо, ей удалось развить благодаря Сюаганю; у Канаи не было пятёрок – она не прислушивалась к себе и делала в жизни много ошибок. Три шестёрки – это точно про неё. Только узнала она об этом поздновато. Обладала Каная и умом – целых две девятки. Ответственной была от рождения: столько лет не дать себе и матери упасть в пропасть! Ну и удача ей помогала, а иначе не пришла бы она к Сюаганю в тот вечер, ровно два года назад, и не было бы её уже на этом свете.
Вдруг Каная остановилась на последней фразе: «При трёх двойках и двух девятках Вам нужно использовать дар экстрасенса по прямому назначению; при трёх шестёрках и двух девятках Вы обладаете ясновидением, основанном на комбинации знаков».
Каная показала последнее предложение Сюаганю и сказала ему уверенно, как никогда: «У меня всё получится!»
– Конечно, – ответил Сюагань, – твоё призвание само хочет тебя найти.
Торжественный вечер был окончен. Все расходились по домам. Каная заснула уверенной, что будет исцелять людей. Иначе и быть не могло.
Четвёртого июня для Канаи начались соревнования. Она сама себе удивлялась: начиная с первого тура, она набирала наибольшее количество баллов. Такого не было на протяжении шестидесяти лет, сколько существовал этот конкурс. Перед финалом её стали расспрашивать о том, где она училась, и о семье. Она отозвалась положительно о матери, а об отце сказала, что тот ушёл из семьи. В финал вышли трое: сын известного математика из Фавмерры, который был талантлив в этом предмете и вывел новую формулу, девочка-биолог из этой же страны, которая смогла восстановить генный код давным-давно существовавших птерозавров, и Каная. Так как Каная лидировала, она должна была выступать последней, в лектории № 1. Вся аудитория была заполнена зрителями, которые пришли послушать её, уже поразившую Фавмерру, несмотря на дороговизну билетов. Открытия двух предыдущих финалистов уже потрясли науку; от Канаи же ждали большего. За несколько выходных она успела познакомиться лишь с ничтожной частью великой культуры Фавмерры, но всё только начиналось. И вот Каная начала рассказывать о своём изобретении так, что никто не мог оторваться; в конце никто даже не задал вопроса – все встали и начали аплодировать. Закончить не могли полчаса.
Это был один из самых тяжёлых, но самых счастливых дней в жизни Канаи. Весь мир был благодарен ей за то, что теперь не нужно было маяться, пытаясь раскрыть потенциал своих детей, которые не хотят даже с места сдвинуться; можно просто подключить к мозгу аппарат и узнать, что ребёнку дорого и интересно. Да и взрослому тоже! К Канае приходили люди на седьмом, восьмом десятке и говорили, упав в ноги: «Спасибо Вам! Если бы не Ваше изобретение, я бы не нашёл своё поле деятельности!». Канае в эти моменты хотелось сквозь землю провалиться; ей легче было бы спрятаться от своей славы, которая была незаслуженной. Она упоминала вскользь о вкладе Сюаганя, своего учителя, но дело уже было сделано: именно из уст Канаи мир впервые услышал об этой чудесной и уже реализованной на практике идее, и именно Канае все были благодарны за это изобретение.
Но всё же это случилось: Каная стала студенткой Натуропотейто и теперь могла развивать свой дар, а это – главное. Тринадцатое число, вопреки суевериям, оказалось для неё счастливым.
Четырнадцатого июня был день закрытия. Каная сказала этому конкурсу «спасибо»: здесь она познакомилась со многими талантливыми, перспективными и совсем молодыми людьми. Прощальный вечер начинался со спектакля о жизни Конфуция: актёры должны были изобразить его беседы с учениками, где он и произнесёт свои суждения. На сцену вышел молодой человек в древнекитайской одежде и начал со следующих слов:
«По Китаю странствовал Конфуций,
С места на место всю жизнь свою блуждал,
В жизни испытал он много грусти,
Но народу мудрость завещал.
Шу Лянхэ отважным был солдатом
И в сраженьях часто побеждал;
Этой славы громкой не узнать нам;
Сына Бог лишь на закате дал.
Семьдесят давно Лянхэ уж было –
Без сынов семья его жила;
Но судьба его благословила
И с Янь Чжи младой совсем свела.
И на небесах летал военный:
«Вот наследник мой!» – кричал отец.
Но не полагал, что для Вселенной
Имя обессмертит сын-мудрец.
Сыну было три, когда покинуть
Этот мир Лянхэ пришла пора.
Выполнив задачу, тут же сгинуть
Мы должны: кто ночью, кто – с утра.
В двадцать лет к Конфуцию учиться
Кое-кто хотел уже примкнуть,
Чтобы к человечности стремиться,
Всех любя, вступить на добрый путь.
Так он начал странствовать по свету,
Обучая сердца прямоте:
«Даже в дорогом и близком сердцу
Видеть нужно недостатки те,
Коими та личность обладает;
В жизни идеала не бывает.
Тех, кто сердцу человека дорог,
Обрисует в светлых он тонах;
Души тех, кто нам вонзил осколок,
Видятся, как чёрный, грязный прах.
Шунь великий, древний император,
Всеми почитаем был, мудрец.
Но в жестоком сердце и развратном
Крохотный добра искал ларец.
Мненье собеседника Шунь слушал,
Лживо, глупо было ли оно;
Первый взгляд обманчивый: вдруг в речи
Есть рациональное зерно.
Шунь меж двух огней не разрывался,
Принципам духовным верен был,
Общество людей создать пытался,
Где бы каждый правду полюбил»
Так, из года в год, традиций древних,
Мудрости мир людям подносил
Наш Кун Цю; из государей княжеств
Этих слов никто не оценил.
И, с полвека странствовав по свету,
Повстречал он княжество одно,
Где с Нань-цзы присесть в одну карету
Для прогулок было суждено.
И хотя в душе она была
Кровопийцей, страшною горгоной,
В княжеском саду всегда цвела
И была любимою иконой.
Князя взор любовью затуманен:
Пуще яшмы он Нань-цзы ценил,
Потому Конфуция в карету
Позади неё он усадил.
А на площадях путь преграждает
На прогулку яростный народ:
«Почему же сзади добродетель,
Впереди – порочная плывёт?»
И тогда Конфуций им ответил:
«Мир другим, друзья, конечно был,
Если человек бы добродетель,
Чем красоты, выше оценил.
И поверьте, праведные дети,
Долго по Китаю я блуждал,
Но души такой на белом свете
Я, увы, пока не повстречал».
Но с Нань-цзы неправедною рядом
Он двух дней, пожалуй, не прожил;
В царство Лу с спокойным, добрым взглядом
Вновь по доброй воле он отбыл.
Местный князь прогнал Кун Цю когда-то:
«Человек обрядов, ни о чём!»
Но когда склонится жизнь к закату,
Будем все мы каяться во всём.
Жизнь прожил он долгую, но всё же
Лет преклонных он надел венец –
Улетел в неведому обитель;
Наступил Учителя конец.
А мудрость древних, что мы будем помнить,
Он передал; на то ушли года.
И внук его писал всё на бумаге;
Те мысли в нашем сердце навсегда.
Однажды образ Неба человека
И низшего он показать решил,
И две души, но с разным содержаньем,
Под маской одеянья он сравнил.
Низшие встречаются повсюду:
Внешне – блеск, одета в жемчуга,
Что внутри, друзья, не позабуду:
Злобная, коварная карга!
Высшим человеком был Конфуций:
Пусть одеждой не умел блестеть,
Душу он не мог, что нас есть сущность,
Вдруг в лохмотья грязные одеть.
Хочешь высшим быть – так совершенствуй
Ты себя и к высоте лети,
Помогай несчастным бескорыстно,
И аплодисментов не проси.
Часто не права (мы знаем сами)
Дама своенравная, Судьба,
И успех для многих, что цунами:
С плеч долой слетает голова!
И не нужно, проходя по трупам,
Путь наверх окольный пробивать,
Нужно лишь с любовью легкокрылой
Каждому вокруг добра желать!
Мудро ты живёшь; мелькают годы,
По пути гармонии идёшь,
И, оставшись дома в непогоду,
Ты нет-нет…и вновь Кун Цю прочтёшь»
Стихи проникли в сердце Канаи. Потом начался спектакль. Когда он закончился, провели викторину на знание высказываний Конфуция. Каная, как победитель соревнований, сидела в первом ряду, и начать решили именно с неё. Лицо девушки было совершенно отрешённым: её мысли были не о спектакле, а о новой жизни, в которую она до сих пор не могла поверить. Канае предложили несколько билетов – как на экзамене. Она вытащила один. Там было написано начало фразы: «Счастье – это когда тебя понимают, большое счастье – это когда тебя любят, а настоящее счастье…»
Каная задумалась. Эта фраза недавно прозвучала на сцене, но девушка была абсолютно погружена в свои мысли и мечты.
– Настоящее счастье – это когда любишь ты! – сказал зал единодушно.
Ведущий не знал, кому присудить очко за коллективный ответ; память у всех оказалась отличной.
– Как же так? Ваша попытка оказалась неудачной, – сказал девушке ведущий, – но на правах победителя можете попробовать ещё раз.
Каная вытащила второй билет. В нём было написано: «Чем ближе человек к совершенству, тем…»
Повисла тишина. Каная не смогла закончить. Через несколько секунд все заключили синхронно: «Тем больше в нём пороков и больше добродетелей!».
После этой викторины Каная часто думала о том, что не случайно эти две фразы достались именно ей. Потому, что ей так не хватало счастья: её давно никто не понимал, а уж тем более не любил. А сама любить мать-алкоголичку, избивавшую её, Каная больше не могла. Она надеялась, что всё переменится: что она найдёт свою настоящую мать и избавит её от одиночества и, конечно, они полюбят друг друга. Вторая фраза тоже относилась к Канае: когда возможности человека велики, он может их использовать для служения добру или, наоборот, злу. Это уже его выбор. Дар Канаи был уникален, но она могла развить его положительно или же отрицательно. Она выбрала первое.
На следующий день был запланирован всеобщий поход в Хронарий. Как долго все этого ждали! В очереди пришлось отстоять четыре часа, прежде чем освободился проводник для Канаи со Сюаганем, и их впустили. Группы, которые возглавляли экскурсоводы, расходились по разным залам: здесь были и люди средних лет, и школьники, и пенсионеры. Все они хотели послушать экскурсии на исторические темы. Рядом с лифтами стояли толпы народа: люди пришли сюда ранним утром, чтобы путешествовать во времени и пространстве. В отдалённом месте стояли десять маленьких столиков, за каждым из которых сидел экстрасенс и предсказывал будущее. Заняты были только трое из них: здесь не было большого потока желающих. Здесь же Каная увидела указатель: «Потусторонний мир: вперёд и налево». Сюагань с девушкой подошли к каким-то воротам чёрного цвета, рядом с которыми стояли только два человека. Ворота открыла молодая девушка. Она тащила на себе грузного пятидесятилетнего мужчину. Он не мог двигаться и вообще выглядел так, как будто у него начался приступ эпилепсии. «У него шок от того, что он увидел», – сказала его спутница в ужасе. Один из двух ожидающих своей очереди развернулся и ушёл. Каная подняла глаза и прочитала на воротах надпись: «Ад».
Каная и Сюагань прошли дальше, к воротам ослепительно белого цвета, которые вели в рай. Здесь стояло человек десять. Подошёл черёд Канаи со Сюаганем. К ним подошёл проводник лет шестидесяти.
– Я буду вас сопровождать; я человек с религиозным образованием, – сказал он. – На какой период хотите попасть в рай?
– На сутки, – ответил Сюагань.
– Идите за мной.
Сопровождающий открыл ворота и пошёл впереди своих подопечных. Впереди был тоннель, в конце которого виднелся очень яркий свет. Каная боялась, что он ослепит её, и буквально силой заставила себя пройти через него. Все трое оказались на какой-то горе. Там брала начало река. На берегу этой реки ожидали чего-то самые разные люди; но вот подплыл корабль с розовыми парусами. Все сели на него и поплыли куда-то вдаль…Но после спуска с горы неведомая река раздваивалась: корабли с розовыми парусами плыли дальше, по прямой; совсем из другого места выплывали другие корабли, с алыми парусами, и сворачивали направо. Но там был сильный водопад. Зачем они плыли туда и падали вниз, было непонятно. Тут проводник пояснил: «Эта гора – Чистилище. Отсюда люди, очистившись от грехов, отправляются в рай. Они плывут по Лете – реке забвения. Это нужно им для того, чтобы забыть всё то зло и горе, какое им довелось испытать при жизни. Заканчивается Лета в садах Эдема».
На воде появилась небольшая лодка, и все трое сели в неё и стали грести по направлению к садам. По дороге они увидели большой цветущий остров. На острове стоял хрустальный, переливающийся, уходящий башнями в небо замок. «Причалим здесь», – сказал проводник. Лодка остановилась на острове.
Двери замка были настежь открыты, и путники вошли внутрь. Первое, что бросилось в глаза, – огромная хрустальная лестница, ведущая к некому возвышению. На этой лестнице сидело несметное количество детей – мальчиков и девочек. Все они были одинакового возраста – лет четырёх-пяти. Но это были не обычные дети; они не вели себя непосредственно, не играли друг с другом. Каждый из них был одет в длинную нежно-розовую тунику. Дети были сосредоточены: кто-то держал в руках технику, кто-то читал, кто-то увлечённо писал…Некоторые беседовали друг с другом; по взгляду и мимике видно было, что разговор серьёзный. Кто-то вообще пребывал в другом мире и поднимал глаза наверх, мечтая о чём-то своём.
– Где мы? – первым не удержался Сюагань.
Русый мальчик отвлёкся от разговора с соседкой и ответил: «Ты попал в Царство будущего».
– А все вы – кто?
– Мы его дети. Каждый из нас ждёт своего часа рождения с Начала времён.
– А чем это вы занимаетесь?
– Мы занимаемся своим будущим делом. Создаём то, что подарим миру через много лет. Мне, например, ждать ещё десять лет. Мы делимся нашей будущей жизнью друг с другом. А у неё, – указал он на одну девочку, – такой радостный, мечтательный взгляд, потому что сегодня она родится. У её родителей жизнь складывается непросто. И она знает об этом и очень страдает. Только она сможет им помочь. Наконец-то дождалась! Правда, в земной жизни долго не задержится. Так суждено.
Белокурая девочка держала в руках хрустальный шар. Она смотрела на него очень внимательно. Там мелькали фигуры.
– Это её будущая семья, – заметил мальчик. – Давайте, я вас отведу к нашей Матери!
Мальчик протянул Сюаганю руку; путники поднялись к хрустальному трону, на котором сидела молодая златокудрая женщина. Глаза её были бездонно-голубыми; одета она была в просторное белое платье с изображением голубей.
– Здравствуйте, дети мои! Фэйну, Сюагань, Каная, – назвала она всех троих по именам, – рада вас видеть! Путешествуете? Я ведь вас такими же детьми помню! С тобой, Каная, пришлось поговорить без шуток! Надеюсь, все трудности позади!
Канаю сказанное удивило; откуда эта девушка знает их имена? И как она могла помнить ребёнком шестидесятилетнего мужчину?
– Я Любовь, – представилась владычица Царства будущего. – Благодаря мне они появляются на свет.
Тут Любовь посмотрела на часы. Они показывали без десяти минут двенадцать.
– Скоро полдень, – сказала детям Любовь. – Кто должен родиться шестнадцатого июня 2561 года, переодевайтесь и готовьтесь!
Часть детей разошлась по своим комнатам. Вдруг откуда ни возьмись появилась девочка с рыжими, как у Канаи, волосами и обратилась к Сюаганю: «Забери меня с собой!» Потом подошла к Канае и попросила её о том же. Мальчик, который отвёл гостей к Любви, резко взял её за руку и отошёл с ней в сторону, сказав: «Я же говорил тебе это сто раз! Рано пока. Они ещё не готовы». Девочка заплакала. «Не плачь, Гонга, – сказал мальчик, – я же рядом. Мы с тобой всегда будем вместе».
Тем временем пробило двенадцать. Любовь со строем одетых в ярко-красную тунику детей отправилась на берег. Уже прибыл тот самый корабль с алыми парусами. Из него вышла древняя старуха – на вид ей было больше ста лет. Глаза у неё были тёмно-синие и впивались клещами в каждого, кто смотрел ей в лицо. На ней было тёмно-фиолетовое кимоно. Старуха приветствовала детей очень странно: одного начинала расцеловывать и обнимать, что радовало ребёнка, а на другого начинала ворчать безо всякой причины. Но дети не реагировали на это: такое ощущение, что они уже были подготовлены к делению на «любимчиков» и «не любимчиков».
Любовь посмотрела на неё осуждающим взглядом и заметила: «Да уж, своенравная Судьба старуха. Кого-то обожает, а кого-то – унижает. Ко всем относится предвзято. И зачастую весьма необъективно, – сказала Любовь громко, – ведь каждый человек достоин любви и счастья».
Судьба тут же оглянулась на девушку и недовольно проворчала что-то себе под нос.
– Сегодня она не в настроении, – продолжала Любовь. – Всех вгоняет в депрессию. И одежду носит соответствующую: фиолетовый – самый мрачный, но и самый философский цвет. Отчего же тут не стать философом? Век будешь размышлять над её своеобразием: почему одному она даёт купаться в золоте, а другому подкладывает свинью?
– А почему паруса алые? И дети в красных одеждах? – спросил Сюагань.
– Как почему? – отвечала Любовь. – Красный – цвет жизни. Они отправляются к вам, в Большой мир. У них сегодня праздник! У всех без исключения. Но они поплывут по реке забвения и забудут о своём предназначении. Напоминать им будут те, кто окажется рядом. А корабли с розовыми парусами вместе с праведниками идут в рай; розовый – цвет мечты, счастья и блаженства. В розовое были одеты и мои дети; но после рождения далеко не у всех блаженство продлится. А жаль.
К этому моменту корабль был готов к отплытию. У каждого из детей в руках был фонарь: у кого-то – побольше, у кого-то – поменьше, а у кого-то и вовсе огромный факел.
«То, что я дала вам, – это Свет, который вы будете освещать свой жизненный Путь, – пояснила Судьба. – Чем шире, длиннее и благодатнее ваш путь, тем ярче горит пламя. Это пламя никому не погасить, пока вы живы».
Судьба оглянулась на двоих друзей, которые пытались обменяться фонарями: у одного он горел едва заметно, а у другого был значительно больше и ярче.
– Глупцы, – сказала старуха язвительно, – все ваши выкрутасы бесполезны. Боюсь, что так же вы попытаетесь сделать и в жизни, когда встретитесь. Поумнейте уже, наконец! Меня всё равно не перехитришь.
Она оглядела корабль и спросила: «Все в сборе? Или кого-то не хватает?»
– Нет Селены, – ответил кто-то из детей.
– Так я и знала! – развела старуха руками.
К кораблю нехотя шла девочка. Та самая, белокурая, которая ещё час назад не могла дождаться встречи с родителями. Теперь же лицо её было таким, как будто она кого-то похоронила; она опустила глаза и стала разговаривать сама с собой. Возможно, пыталась себя в чём-то убедить.
«Явилась!» – крикнула Судьба озлобленно и втиснула девочке в руку маленькую спичку с еле горящим тусклым огоньком. Девочка окинула печальным взглядом детей; у всех, кроме неё, были фонари.
– Почему Вы не можете дать мне лёгкой и счастливой жизни? Хотя бы чуть-чуть попроще! – взмолилась девочка.
– Потому что ты сильная личность, – сказала с металлом в голосе Судьба, – и не видать тебе лёгкого пути. Иди, – приказала старуха.
Девочка стояла неподвижно.
«Или Вы меняете мне эту спичку на какой-нибудь фонарь, или я остаюсь здесь», – сказала девочка очень жёстко.
Судьба обозвала Селену грубым словом. На защиту ребёнка бросилась Любовь, однако старуха оттолкнула её и силой заставила девочку подняться на корабль. Он начал движение по направлению к водопаду. Когда корабль скрылся в водной бездне, Любовь, ещё плача, посмотрела на Канаю и сказала: «Знала бы ты, как она напомнила мне тебя! Правда, у неё всё гораздо хуже. Точно так же и ты с ужасом восемнадцать лет назад смотрела на этот корабль. Она надавила на тебя, и ты со слезами на глазах поднялась на палубу сама. Я плакала тогда, как и сейчас. За что?»
Но уже пробило двенадцать часов, и Фейну, проводник, сказал, что нужно двигаться дальше. Любовь проводила путников; лодка отправилась в райские сады. К двум часам дня они приплыли в прекрасный сад, в котором росли персиковые деревья и много других диковинных плодов и растений. Навстречу Сюаганю вышел средних лет мужчина – его отец, биолог, которого уже не было в живых. Родители Сюаганя разбились в автокатастрофе за год до того, как он познакомился с Канаей. С отцом Сюаганя была и его мать; обняв сына, она проводила всех троих в большой, просторный замок. Внутри было много людей; на вид каждому из них было не больше тридцати. Они были одеты в платья ярких цветов. У всех были радостные, светлые лица; таких счастливых людей Сюагань не встречал на протяжении всей своей жизни. Здесь после долгих лет разлуки встречались целые семьи: их жизнь могла складываться сложно, но здесь они все вновь соединялись и вновь обретали счастье.
– Так начинается загробная жизнь, – сказал отец Сюаганя. – Мы живём в гармонии друг с другом. Каждый живёт так, как именно он чувствует себя счастливым. Этот персиковый сад – мой. Я биолог, и выращиваю новые растения. Твоя мама помогает мне. А живём мы с ней в бухте – здесь неподалёку есть море. Наша сокровенная мечта в юности была уединиться где-нибудь на побережье, но так и не сбылась. Теперь песни нам каждый вечер поют русалки. Да, самые настоящие.
– Но меня удивляет, – заметил Сюагань, – то, насколько здесь все выглядят молодыми. Как такое возможно?
– Облик человека в этом мире соответствует его мыслям и поступкам, которыми он жил от первого до последнего вздоха. Все эти люди – праведники. Они всегда будут вечно молодыми и прекрасными. Ведь наша душа – наше истинное лицо.
Отец Сюаганя предложил путникам отдохнуть в бухте. Они сидели на веранде, расположенной на отвесной скале. Внизу было море – абсолютно тихое и ласковое. Отец-биолог сказал: «Понимаю, сын, тебя удивляют мои романтические наклонности, потому что ты считал меня человеком другого склада. Какими же мы раньше были скептиками! Всё утверждали, что есть материя, а души никакой нет, так как нет доказательств. А теперь доказательства есть, спасибо великому Гонгу Ну! И для этого-то понадобилось дожить до середины двадцать седьмого века! Я раньше был таким же рациональным материалистом, пока не родился ты. У меня была мечта, чтобы мой сын пошёл дальше меня: помог бы развить умственные способности и не ошибиться в определении таланта. Словно кто-то услышал моё тайное желание. Ещё школьником ты стал последователем Гонга Ну в том, что душа существует и после смерти. Моя принципиальная уверенность в своём времени, характерная для учёного тех лет, колебалась. И мама, как помнишь, была согласна с тобой. Она вообще мудрее меня. Она чувствует людей и не пытается переубедить их: как психолог, она понимает, что порой это совсем невозможно. Но когда ты всё же изобрёл то, о чём я мечтал всю жизнь…я поверил в высшие силы. Уже не сомневался, что это правда.
– А как вы проводите каждый день здесь? – спросила Каная.
– Я не только выращиваю деревья в саду. И не только любуюсь морем и солнцем. У нас с женой есть занятие поважнее: каждый день мы наблюдаем сверху за жизнью нашего сына. И молимся за него. И, Каная, за Вас.
– За меня? – удивилась девушка.
– Да. Потому что вы со Сюаганем встретились не случайно. Вы друг другу нужны.
Отец Сюаганя был очень прямым человеком: он не мог утаить правду даже в крайних случаях и всегда говорил то, что думает. Даже когда это неуместно.
– Мой муж имел в виду, что вы станете прекрасными друзьями, – вмешалась тактично в разговор мать. – Я молюсь за тебя и вижу, что душа твоя светлая. Но древнее проклятье очень сильное: сколько бы сил я ни прикладывала, так и не смогла снять с твоей души бремя разрушения. Дам тебе совет. Несмотря на то, что приёмная мать, Нагая, принесла тебе много горя, виновата в этом ты. Это ты своим воздействием разрушила её жизнь. Перестань её ненавидеть. Всё-таки она долго ждала твоего появления и безумно любила тебя в детстве. Может, она не захочет тебя больше видеть. Но ты скоро станешь целителем и познакомишься с себе подобными. Помоги матери косвенно: пусть кто-нибудь из твоих новых друзей-целителей вернёт её к нормальной жизни. Но главное – победить в себе ненависть. Она разрушает даже самую светлую душу.
Но Канае больше не хотелось говорить о приёмной матери. Она вспоминала её с неприязнью и не испытывала к ней никаких тёплых чувств. Было решено забыть её и обрести новую семью; ни о какой помощи Нагае Каная и не думала. Другое дело – родная мать…Тут отец Сюаганя посмотрел на неё так, как будто прочитал её мысли, и сказал отчётливо: «Вы можете совершить самую страшную ошибку…»
– То есть? – насторожилась Каная.
– Просто нужно жить по заповедям, – не дала договорить ему жена. – И прислушиваться к своему внутреннему голосу.
– Как всегда, она права, – заметил отец Сюаганя. – А я могу предсказать будущее. Хотите узнать, что будет через тысячу лет со всеми нами? Понятие «материя» перестанет существовать. Человек станет чистым духом с разумом и будет свободно перемещаться по Вселенной. Как мы с женой теперь.
В словах учёного чувствовалась какая-то недосказанность. Он хотел сказать нечто очень важное, причём именно для Канаи, но жена специально оборвала его на полуслове. Каная боялась спросить его сама о «роковой ошибке». Почему, непонятно.
К веранде подошёл Фэйну. Он спросил путников, хотят ли они встретиться с Богом и спросить его о самом важном. Но Сюагань не слышал его. Он был слишком увлечён беседой с родителями, которых давно не видел. А Каная не знала, что ответить: пока она оставалась посланником преисподней и только собиралась встать на путь исправления, поэтому боялась вызвать гнев. Её беспокоил только один вопрос: когда она встретится со своей настоящей матерью? Она стала сниться Канае по ночам. И сможет ли исцелить её? Несмотря на страх, узнать ответ хотелось очень сильно. Девушка решила принять окончательное решение завтра. Утро вечера мудренее. А сейчас отправиться спать.
Каная подняла глаза на окрашенное оранжевым цветом небо. Было одиннадцать часов вечера; только что зашло солнце. Длина дня скоро достигнет своего апогея. Девушка посмотрела на родителей Сюаганя. На его кроткую мать. На его решительного отца. Они тоже смотрели на солнце, как и Каная. Что могло объединять её с людьми, которых она знала всего несколько часов? Ничего. Но Каная чувствовала, что эти люди для неё – самые родные. И она не хотела расставаться с ними уже завтра. Жизнь научила девушку не доверять людям и ожидать от них худшего. Произошло что-то непоправимое. Каная не узнавала себя.
Девушка долго не могла уснуть: постоянно думала о том, какое решение примет завтра. И не будет ли жалеть о нём всю жизнь? Глаза девушки закрылись уже под утро. Это была мучительная ночь.
Когда Каная проснулась, было без десяти минут девять. Уже нужно было уезжать. Как можно было упустить свой шанс и проснуться так поздно? Проспала она, Каная, которая в силу обстоятельств привыкла каждый день вставать ни свет ни заря! Но у неё оставалось ещё десять минут, чтобы встретиться с Всевышним. Девушка быстро собралась и отправилась в сад, откуда были когда-то изгнаны первые мужчина и женщина. Сюагань зачем-то пошёл вместе с ней.
Бог протянул ей руку. Он уже знал, о чём она хочет спросить, и ответил: «Исцеляй людей. Люби каждого безграничной любовью. От этого люди становятся лучше. Скоро ты найдёшь своего единственного. Он уже рядом, но чтобы понять это, вам нужно время. А мать свою не ищи. Тебе это ни к чему».
– Но почему?! – воскликнула Каная. – Её нет в живых?
– К сожалению, не могу обманывать. Она жива. Но ничего хорошего знакомство с ней тебе не принесёт.
– Каная! Сюагань! У нас есть три часа, чтобы перебраться в наш мир! Иначе можно остаться здесь навсегда! – сказал путешественникам Фэйну и бросился к их лодке. Все трое отплыли от берегов и стали возвращаться к Чистилищу. Неотвеченный вопрос оставался для Канаи загадкой. Но ещё больше он волновал, как ни странно, Сюаганя. Он ведь ничего не попросил для себя! Его опыты, и так понятно, оказались успешными. Просить о громком успехе учёного? Это кощунственно. Тем более он знал, что его изобретение поможет человечеству. Большего ему никогда не требовалось. Но проблемы Канаи, этой вчерашней школьницы, с некоторых пор стали самыми главными для Сюаганя. Разобраться в причине не получалось.
Путники приплыли к горе, откуда начиналось их путешествие по раю. Небо озаряла радуга, которая была расположена так низко, что можно было прикоснуться к ней. Но, если приглядеться, это был призрачный мост, ведущий к каким-то белым химерическим воротам. Первым на воздушный мост ступил проводник, а затем уже Сюагань и Каная. Они добрались до ворот, которые оказались совершенно осязаемыми, и вошли в них. Был полдень.
Каная открыла глаза. Она снова в заполненном до отказа музее, в Хронарии. Шестнадцатое июня. Семь часов вечера. Всё, что происходило в течение последних суток, казалось невероятным: расскажи она об этом лет пять назад, слушатель тут же вызвал бы психиатрическую лечебницу. Но это реальность. Это революция в нашем миропонимании. Теперь стало понятно, почему не знать Гонга Ну непростительно.
Лето пролетело быстро. Оно было очень жарким; Каная к такому не привыкла. Осенью Сюагань уехал домой и продолжил заниматься наукой. У Канаи началась новая, студенческая жизнь.
Прошло четыре года. За это время девушка полностью привыкла к жизни в Фавмерре. Вспоминать Цянь было горько, потому что её жизнь раскололась на «до» и «после». Каная заканчивала четвёртый курс и была очень довольна учёбой. Она стала очень известной на факультете личностью после практических занятий, которые проводились у них впервые в начале марта. К студентам-экстрасенсам пришли люди с проблемами, среди которых были и неизлечимо больные. У многих студентов ничего не выходило, а вот Каная помогала каждому, даже если случай был безнадёжный. О девушке написали в газетах; о ней узнала вся страна. Но думала она не об этом. Помимо учёбы, ей хотелось наконец-то посвятить себя тем, кому нужна помощь. Её дар достиг этого этапа развития. Но ей хотелось найти единомышленников. Канаю беспокоила ещё одна проблема: сколько бы она ни пыталась отыскать свою мать, всё заканчивалось неудачей. Она обращалась во все приюты, дома инвалидов; если там была женщина с именем Кулинай Лу, в сердце Канаи возрождалась надежда; но всякий раз девушке не везло. Она вспоминала совет не заниматься этими поисками, но не прислушивалась к себе и продолжала верить в чудо.
Однажды Каная обнаружила объявление, где некая парапсихолог Гуй Ню стремилась найти целителя, который стал бы ей помощником. Непонятно почему, Каная выбрала именно её и позвонила по указанному номеру. Трубку сняли быстро.
– Парапсихолог Гуй Ню слушает Вас!
– Здравствуйте. Я хотела бы устроиться к Вам на работу. Могу я это с Вами обсудить?
– Мне фальшивки не нужны. Приезжайте в понедельник по указанному адресу. Я проверю, есть у Вас способности, или Вы очередная шарлатанка. Но назовите Ваше имя.
– Леймо Каная.
– Подождите! Никакого собеседования не нужно. Я читала о Вас. Мне невероятно повезло; я счастлива, что Вы выбрали именно меня! Я обладаю парапсихологическими возможностями: помогаю справляться с душевными кризисами, избавляться от пагубной зависимости. Мне нужен человек, исцеляющий физические недуги; идеально, если это будете Вы. Какая зарплата Вас устраивает? Я готова предложить то, на что такой человек, как Вы, имеет полное право рассчитывать. От пятисот тысяч в месяц.
– Я победитель «Открытия года», – ответила Каная, – и, пока я студентка, меня полностью обеспечивает государство. Мне просто нужна практика.
– В какие дни Вы готовы работать?
– По субботам и воскресеньям.
– Прекрасно. Мои условия следующие: Вы принимаете у себя в квартире. Всех клиентов к Вам буду направлять я. Плату у них буду брать тоже я. Вы занимаетесь физическим здоровьем, я – всем остальным. Вы будете писать мне о визитах и о результатах по электронной почте. Вы согласны?
Каная согласилась. Она назвала свой домашний и электронный адрес, оставила номер телефона. Приступить к работе было решено двадцать девятого марта.
Прошло ещё два месяца. Каная успешно исцелила не десять и не двадцать человек; она с удовольствием занималась любимым делом. Приближались экзамены; в этом году учёба заканчивалась раньше, потому что в июне проходило «Открытие года» – 2655. Студенты с курса Канаи, которым оставалось учиться ещё два года, должны были помочь реальным людям. Наступил день экзаменов. Объявили имя и фамилию Канаи. Возле кабинета стояла огромная очередь, где каждый хотел попасть именно к ней; с трудом удалось восстановить тишину в учебном заведении. Счастливицей оказалась женщина лет сорока; когда она вошла в кабинет, было ощущение, что она вот-вот уйдёт в мир иной. Она была очень худощавой, лицо было бледным; ей было тяжело ходить – она постоянно теряла сознание. Она не скрывала: ей оставалось жить два месяца. Каная была её последним шансом. Девушка закрыла глаза, попыталась отдать ей свою энергию, но почувствовала, что что-то не так, как обычно. Женщина облегчения не почувствовала. Каная не помогла никому и не смогла сдать экзамен. Это означало, что она отчислена из университета.
Каная в ужасе отправилась в кабинет экзаменатора – молодого человека, определявшего наличие дара или его отсутствие. За время учёбы они стали друзьями. Его звали Мэйджонг.
– Посмотри, что со мной происходит, – попросила Каная.
– Хорошо, – ответил Мэйджонг и закрыл глаза, приложив руку ко лбу Канаи. Через пять минут он констатировал: «Всё очень плохо, Каная. Хоть мне и не хочется тебя огорчать. У многих недостаточный запас энергии, и при полной самоотдаче она пропадает. Наступает энергетическое истощение, и человек может исцелять, только отдохнув какое-то время. У тебя же – огромная энергия, которая не имеет выхода во внешний мир, потому что он перекрыт. Аура у тебя чёрного цвета. Ты потеряла дар навсегда, точнее, снова стала тем разрушителем, которым была в детстве. Тебе нельзя находиться рядом с любимым человеком, если ты желаешь ему добра. Это страшно».
Каная заплакала. «Почему, почему так получилось?» – спросила она в отчаянии.
– Потому что ты исцеляла очень много людей с чёрной душой, – ответил Мэйджонг неожиданно, – и таких пациентов у тебя было не два и не три. А гораздо больше. Все они взяли на себя очень большой грех: воспользовались услугами чёрной магии. Соответственно, они расплатились за содеянное страшными недугами, а ты решила их вылечить. Тебе нельзя было нарушать божественный порядок.
– Я не знала, – сказала Каная шёпотом.
– Вариант здесь только один, – продолжал Мэйджонг. – Они обращались к человеку, который обладал такой же редчайшей энергетикой, как и твоя, только использовал её для служения злу. Разбив с его помощью кому-то жизнь, они заболевали – это была их расплата – и возвращались к этому «злому гению» за помощью и объяснениями. Этот человек направлял их к тебе за исцелением. И ещё брал с них деньги. Помнится, ты устроилась на работу. Расскажи-ка!
Каная рассказала всё как есть. Всё было предельно ясно. Она тут же позвонила Гуй Ню, которую, к слову, ещё ни разу не видела в лицо, потому что они общались только по электронной почте и по телефону. Каная сказала ей, что увольняется, и потребовала встретиться. Гуй Ню попросила её подъехать часам к семи вечера.
Каная добралась до места встречи и позвонила в звонок. Ей открыла женщина лет сорока пяти; взглянув на неё, Каная подумала, что это галлюцинации – она увидела саму себя, постаревшую лет на двадцать. Девушка тут же рухнула на пол без чувств. Через неопределённое время Каная открыла глаза. Она находилась в тёмной комнате, где все шторы были задёрнуты, а на столе горели свечи. Мебели, кроме дивана и стола, не было; на стенах висели амулеты. Вдруг в комнату вошла женщина, как две капли воды похожая на Канаю. Она посмотрела на неё своим демоническим взглядом. А потом начала говорить под стук сердца девушки: «Ну надо же! Я могла бы быть матерью не кого-нибудь, а самой Леймо Канаи! Но свобода, детка, мне в своё время была всё-таки дороже тебя. Слукавила бы, если бы сказала, что мне было совсем неинтересно увидеть, какая ты стала! Хотя бы мельком».
– Но я думала…– в шоке заметила Каная, – что моя мать – инвалид. Что она потеряла зрение во время взрыва в метро, а меня оставила тем, кто меня воспитал. Её звали Кулинай Лу, разве нет?!
– Ну почему же, – продолжала родная мать Канаи, – с фамилией ты угадала. А вот с именем ошибочка вышла. Так что действительно Кулинай, но вот только не Лу, а Гуй Ню. Родители твои выдумали правдоподобную легенду, надо отдать им должное. А на самом деле ты моя дочь. Когда-то я тоже была не такой, как все. Росла я в самой простой семье: отец мой был рабочий, а мать умерла при родах. Полагаю, из-за меня. А бабка моя, насколько знаю, с нечистой силой водилась. У отца постоянно возникали проблемы со здоровьем; когда мне исполнилось восемнадцать, он умер от рака. Я тогда переживала из-за этого – во мне ещё не умерли многие ненужные чувства. Мне, конечно же, тогда хотелось лучшей жизни. И тут я встретила принца на белом коне – молодого, но уже обеспеченного и перспективного хирурга. Живя с ним, я целый день сидела дома одна: то он куда-то уезжал, то от кого-то скрывался. Причём началось всё это именно после того, как мы стали жить вместе. Выяснилось, что он чёрной хирургией промышляет: похищает здоровых детей и пересаживает их органы больным. Дело-то прибыльное, вот я и решила подключиться к «семейному бизнесу». Он предложил мне сходить на курсы гипнотизёров. У меня получилось. Я стала без всякого насилия уводить детей откуда угодно и так помогала мужу. Меня затянуло. Это стало частью моей жизни. Потом я перешла на чёрную магию и слилась с этим. Мы с мужем были преступники номер один в стране. Конечно, это не жизнь за каменной стеной: постоянный страх тюрьмы, но деньги делали своё дело. Нас поймали, когда мне было двадцать два. Мы оба прекрасно понимали, что нас ждёт двадцать лет колонии, и за неделю до суда я решила купить свободу себе и мужу. Тогда тебе было три месяца. В то время министром уголовных дел у нас был Леймо Бусинфо. Ему было далеко за сорок. Женат он был на какой-то Нагае из Цяня. Они поженились, когда ей исполнилось двадцать пять; её пригласили преподавать в нашу Высшую школу искусств. Она, конечно, согласилась переехать: любой ценой уедешь из Цяня вашего умирающего в высокоразвитую страну – такую, как Фавмерра. Много говорили о том, какой она прекрасный искусствовед: прямо как о знаменитости. Прожил он с ней лет пятнадцать, вот только беда: детей у них не было. Для пар, которые хотели, но не могли иметь детей, тогда был непростой период: суррогатное материнство и в Цяне, и в Фавмерре запретили, потому что участились конфликты с суррогатными матерями, которые не хотели отдавать бездетным парам «своего» ребёнка, а дома малютки в ряде стран тоже закрыли, потому что хотели повысить сознательность потенциальных родителей и сделать так, чтобы решение о рождении детей в семьях было взвешенным и не было бы брошенных младенцев. Эта программа ни к чему не привела, но всё же это тянулось более двадцати лет – немалый срок. На это время как раз и пришлась молодость Бусинфо и Нагаи. Они мечтали о ребёнке и были, вероятно, ради своей мечты готовы на всё. Я узнала об этом случайно – и воспользовалась этим. Сказала Бусинфо, который вёл наше с мужем уголовное дело: отпустит нас на свободу – получит с женой на старости лет долгожданную доченьку, нет – умрёт бездетным. Ему пришлось пойти на должностное преступление, но своё продолжение оказалось дороже. Мы отдали тебя им. К детям мы с мужем относились как к материалу для работы, к тому же хотели пожить для себя, поэтому нам было не особо жалко с тобой расставаться. А Бусинфо после этого пришлось бежать с любимой в Цянь, уж извини, в эту дыру несчастную. Он боялся, что все подозрения падут на него: больше нас никто выпустить на свободу не мог. А потом мы с мужем расстались. Просто я поняла, что такая рискованная жизнь – не для меня. Я решила заняться чем-то менее опасным, но ничуть не менее прибыльным! Колдовством в чистом виде. И сейчас процветаю. А с отцом твоим поддерживаю отношения. Всё же я ему благодарна, иначе бы не узнала о своих способностях. Но он сейчас далеко: в вашем Цяне беззаконном обосновался. Занятие то же, что и прежде: никто его там разыскивать не станет. Мы с ним хорошие друзья, ведь мы оба процветаем, хоть и на разном поприще, да и ценности у нас одни. Жить умеем! Телефончик отца дать?
– Не стоит, – сказала Каная с сарказмом. – Но как ты могла? Пойти по пути зла?!
– Наивная ты ещё…По пути добра, по пути зла! Я такой в двадцать два года не была. Главное – уметь устроиться! И деньги хорошие заработать. Вот меня клиенты стали наперебой упрекать насчёт последствий чёрной магии – целительницу пришлось искать. Я понимала, какая у тебя сила. И знала, чем всё может для тебя закончиться. Но что ж поделать! Пришлось, не думая о тебе, спасать свою репутацию, – сказала Гуй Ню цинично. – А всё-таки жаль, что ты дар потеряла! Мы бы с тобой, доченька, сработались; а если бы ты потом узнала, чем я занимаюсь, то я бы тебя купила – предложила бы ещё больше денег за целительство, и ты бы осталась. Не такая уж ты идеалистка!
Каная вскочила с дивана, будто очнувшись от летаргического сна, и убежала из этой проклятой квартиры, забыв обуться. Она вскоре обнаружила, что забыла надеть туфли, но ни за что бы за ними не вернулась. Тут она вспомнила о Нагае; пытаясь забыть приёмную мать, она не интересовалась её жизнью уже четыре года. Теперь Каная раскаивалась в своём равнодушии и надеялась, что Нагая была всё ещё жива. Девушка позвонила Мэйджонгу и стала умолять его помочь её приёмной матери – благодаря своему дару спасти Нагаю от алкогольной зависимости. Друг Канаи тут же вылетел в Цянь. Каная не понимала, что происходит; вернувшись домой, она стала собирать чемоданы и тоже заказала ближайший рейс до Цяня. Она хотела увидеть Сюаганя; скорее туда, куда она забрела случайно шестнадцатилетней девочкой, к единственному человеку, который её понимает!
Самолёт Эйри – Яньло прилетел. За бортом было четырнадцать градусов вместо уже привычных сорока. Погода была пасмурная. Шёл дождь. Был последний день весны. Каная, мало в чём отдавая себе отчёт, вышла в своём лёгком платье не для Цяня на улицу. И отправилась по знакомому адресу: улица Солнечная, дом тринадцать, квартира двадцать три…
Выслушав историю Канаи, Сюагань сказал ей: «Я понимаю, как это тяжело – лишиться самого ценного, что у тебя есть. Но на этом жизнь не заканчивается. Ты хочешь помогать людям в трудную минуту. Стань психологом; соответствующие знания для этого у тебя уже есть. Я всегда поддержу тебя».
Сюагань сделал паузу, а затем проговорил чуть слышно: «Да, сейчас неподходящее время для таких признаний, но я не могу больше молчать. Мы с тобой – представители разных поколений. У нас было очень разное детство. Но всё же я скажу: я люблю тебя».
Каная задумалась. Она стала разговаривать сама с собой, как та девочка из Царства будущего. Ей очень хотелось ответить Сюаганю взаимностью; теперь она понимала, что значила её радость, чувство единства при встрече с его родителями. Но она не могла согласиться.
– Нет, – сказала она ледяным тоном, не желая ломать его жизнь своими «тремя шестёрками».
– Это логично. На другой ответ я и не рассчитывал, – ответил Сюагань совершенно честно.
Девушка попыталась осмыслить, что произошло с ней за последние годы. Судьба подсказывала ей, как поступить. И всё равно она сделала по-своему. Она мечтала найти свою мать, хотя не знала, кто она. А Вселенная посылает, когда просят. Вспомнился рассказ одного писателя: герой умолял Бога послать ему любовь. Это случилось, когда ему было сорок, а ей двадцать. Но просьба о любви-то была выполнена, пусть она была и безответная. А он, прождав её тридцать из сорока лет своей жизни, не смог дышать без неё. В прямом смысле слова. Его положили в больницу. Дышать-то научили. Жить – нет. Умер раньше времени. Вселенная не задумывается, хорошо это или плохо, и просто даёт то, чего желает человек. Вот так.
Но Каная считала, что потеря её дара – справедлива. Потому что она забыла о людях, которые когда-то её очень любили. Не вспоминала об отце. Не помогала лечиться приёмной матери, хотя возможностей было предостаточно, например, она могла попросить кого-то из новых знакомых-целителей съездить к ней, если боялась сделать это сама из-за их с Нагаей трудных отношений. Теперь же Каная стала более мудрым человеком. Теперь она понимала, что заложенным в ней потусторонним воздействием она может принести тем, кого она любит, беду, и относилась к этому более ответственно. Это она сама виновата в проблемах Нагаи. Она не должна была держать на неё зла. Ненависть разрушает. Она молилась за Нагаю и желала ей спасения. Она не горела огнём, вспоминая о своей биологической матери. Человек тоже был жертвой своих страшных способностей, поэтому нужно верить в спасение его души. Но как же любовь Канаи к Сюаганю? Она знала, что без него жить не сможет. Варианта было два: либо вернуться к эгоистической позиции и согласиться на его предложение быть вместе, постепенно ведя его жизнь к краху, что произошло и с приёмными родителями Канаи, либо…уйти из жизни. Да, второе – страшный грех. Но первое – грех гораздо больший. Каная снова решила уйти из жизни – шесть лет спустя. Она знала, что на том свете её ожидает кара. Но решение было окончательным.
У Канаи зазвонил телефон. Это был Мэйджонг. Он сказал, что Нагая умерла буквально на днях, а потому ей уже нельзя было ничем помочь. Когда дочь ушла из дома, она пожалела о том, как к ней относилась, решила, что Канаю не вернёшь, и стала опустошать бутылку за бутылкой. Тогда из тюрьмы вернулся Бусинфо. Он не внимал просьбам жены вернуть Канаю домой и попросить у неё прощения, потому что он чувствовал, что именно из-за дочери вся их жизнь пошла под откос. Потом Нагая увидела по телевизору церемонию закрытия конкурса, где Каная давала интервью. Она не выдержала – у неё случился сердечный приступ. Следующие четыре года она была фактически беспомощна, и как раз в тот момент, когда Каная впервые за всё время вспомнила о ней, она умерла. После этого её муж впал в депрессию и перестал выходить из дома. Когда Бусинфо увидел на пороге своего дома Мэйджонга – молодого мужчину, который обещал помочь ему психологически, Мэйджонг проговорился, кто его сюда прислал, и вынужден был убираться с глаз долой. И слышать проклятья в адрес Канаи. Вполне заслуженные.
«Настоящее счастье – это когда любишь ты». Это значит – любить каждого, кто тебя окружает, и простить ему, как он к тебе относился. И желать ему спасения. Да, она была не права в отношениях с Нагаей. Хотя бы теперь Каная поняла фразу Конфуция до конца.
Сюаганя не было дома, и девушка использовала этот момент. Вошла на кухню, где он обычно проводил научные опыты. Поискала снотворное. Открыла коробку и выпила всё. И заснула.
Каная очнулась в незнакомом месте. Она лежала на белой, аккуратной кровати. Недалеко лежал какой-то мужчина. К Канае подошла женщина в белом халате.
– Где я? – спросила Каная первое, что пришло в голову.
– Вы в больнице. В клинике пластической хирургии, – ответила незнакомая дама. – Скоро придёт Ваш жених. На Вас на улице напали грабители. Сильно ударили по голове, к тому же рассекли лицо. Пришлось оперировать. Отдыхайте, – сказала женщина и вышла.
Каная не понимала, как здесь очутилась. И вообще, кто она такая? Она не помнила ничего.
– Как меня зовут? – спросила она соседа по палате.
– Я не знаю, – сказал он насмешливо.
– А сколько мне лет?
– Лет двадцать пять. Может, меньше. Слушай, по-моему, ты переигрываешь. Актриса, что ли? Что-то я тебя не узнаю. А здесь клиника дорогая, другие не лежат.
– А в какой мы стране?
– А ты какие страны знаешь?
– Фавмерра…
– Ничего себе! У тебя что, правда амнезия?! В Цяне мы, а ты про Фавмерру говоришь. Действительно ничего не помнишь?
– Ничего.
– Подозрительно всё это. Я о таком слышал раз сто. Человеку стирают память, изменяют лицо, а затем увозят в неизвестном направлении. Обычно влиятельных бизнесменов так конкуренты уничтожают. А ты вроде обычная молодая девушка, хотя откуда мне знать, кто ты на самом деле.
– Мне сказали, что ко мне должен какой-то жених прийти, чтобы забрать меня, – заметила Каная.
– Советую жениха не дожидаться, – ответил сосед. – Вероятность, что он настоящий, ничтожно мала. Беги отсюда куда подальше!
Каная была в шоке и потому поверила внушению. Она встала с постели и, как была, в ночной рубашке и тапках, выпрыгнула из окна второго этажа. Совет бежать был глупым и неразумным, но Каная к нему прислушалась, потому что была не в себе.
По указанию прохожих девушка добралась до ближайшего метро. Денег на проезд не было, и пришлось пробираться старым добрым варварским способом. Единственное, что крутилось у неё в голове, – это какой-то адрес. Видимо, домашний. Целый день ушёл на выяснение того, как туда доехать. Она каталась на поезде туда и обратно. На автобусе она доехала бесплатно. Наконец, к шести часам вечера, девушка была у цели. Она поднималась на лифте вместе с каким-то юношей.
– А на каком этаже квартира 50?
– На седьмом, – ответил спутник, – а Вы уверены, что Вам именно туда?
– Нет, – ответила девушка. – А кто там живёт?
– Да один странный тип лет семидесяти. Раньше жил здесь с женой и дочкой. Уходил очень рано, а возвращался поздно. Дочь с мамой регулярно в отпуск ездили. По пять раз в год, – иронически заметил юноша. – А потом всё изменилось. Его, слышал, за что-то посадили на одиннадцать лет. Жена начала пить. Дома постоянно с ребёнком крики, скандалы, по ночам спать не давали – тоже на седьмом живём. Девочка, моя ровесница, всегда уходила из дома куда-то со скрипкой в шесть утра, а приходила в десять вечера. Падала от усталости. Потом, в восемнадцать лет, куда-то исчезла. Через четыре года мать умерла. А отец после её смерти сидит дома затворником. Ни с кем не общается. Неадекватный стал.
Лифт остановился на седьмом этаже. Себя в описании Каная не узнала. Ей пришлось трижды позвонить в дверь, прежде чем ей открыл тощий мужчина в возрасте. Под глазами у него были тёмные круги, да и сами глаза были красные – похоже, от слёз. Он смотрел в пол. Было видно, что он нелюдимый и не желает никого видеть. Каная решила заговорить с ним первой.
– Добрый вечер. Вы живёте здесь один?
– Я один, – ответил он, – и никто мне не нужен. Уходи.
– Как Ваше имя? – спросила девушка в надежде что-то вспомнить.
– Какая разница! Я перед тобой отчитываться не собираюсь. Что за вид! Такое ощущение, что из психбольницы сбежала; убирайся, а не то позвоню куда следует.
– Вы не понимаете: я потеряла память. Единственное, что в ней сохранилось, – Ваш адрес. У вас четыре года назад пропала дочь. Вы меня не узнаёте? Может, это я?
– Нет у меня дочери. Не смей даже произносить это слово! Ничего о ней слышать не хочу! Ведьма! Или это она…подослала тебя? Чтобы в очередной раз посмеяться надо мной и над моим горем! Сейчас ты ответишь за этот маскарад.
Мужчина мгновенно подлетел к Канае с ножом, взятым с кухонного стола. Не успела девушка опомниться, как он нанёс ей удар, который чудом не стал смертельным. Очнулась Каная опять в больнице. Виновник пришёл к ней с цветами и умолял простить его; у него были настолько трудные отношения с дочерью, что одно упоминание о ней приводило его в бешенство. Из-за этого он потихоньку сходил с ума. Каная поняла его и успокоила.
Когда девушку выписали из больницы, ей оказалось негде жить, кроме как с новым знакомым. Да и он чувствовал, что, когда девушка находилась рядом, ему становилось гораздо легче. Он решил начать с новым другом новую жизнь, не вспоминая былое. А ей было и не о чем вспоминать.
Прошло несколько месяцев. За это время новые знакомые успели стать друг другу больше, чем отцом и дочерью. Бусинфо сильно изменился: наконец-то перестал себя угнетать, а в глазах появился свет. Он чувствовал, что «настоящая дочь» – так он называл девушку – за такой короткий период вывела его из депрессии, что было чудом. На самом же деле дар не только вернулся к Канае, но и стал ещё сильнее: теперь она могла исцелять не только физические, но и душевные болезни. Это была награда за её выбор сильного человека: она предпочла уход из жизни тому, чтобы удовлетворить свою страсть, но погубить этим Сюаганя. Небо увидело это.
Однажды Каная рассказала Бусинфо, где она впервые открыла глаза в «новой жизни». И о том, что её кто-то ждал. И что она сбежала – поступила невероятно глупо. Бусинфо дал дочери совет: вернуться в ту самую больницу. Каная послушала.
Тем временем Сюагань уже в который раз побеседовал с главврачом и упрекнул его в том, что тот не уследил за Канаей. В тот роковой день Сюагань обнаружил Канаю у себя на кухне без сознания. На столе была записка, в которой Каная объяснила, почему покончила с собой: она не могла жить без Сюаганя, но не могла и погубить его своей любовью. Но девушке повезло – она осталась жива. Всё получилось само собой: в коробке для снотворного, к счастью, оказалось лекарство, полностью стирающее память, и Сюагань решил изменить девушке лицо, чтобы никто при встрече не напомнил ей о прошлом. Учёный хотел, чтобы она открыла новую страницу своей жизни: это было для неё лучшим выходом. Может, это было для неё к лучшему – забыть свою тяжёлую жизнь, недавнее ужасное потрясение и жуткую дилемму, в которой меньшим злом оказалось самоубийство. Но Каная неожиданно исчезла из больницы. Все поиски были бесполезны. Он сидел на скамье в коридоре, закрыв лицо руками, и плакал.
Вдруг он услышал шаги и поднял глаза на проходящих мимо пожилого мужчину и молодую женщину; это была она, Каная! Сюагань сказал ей, что они собирались пожениться и что накануне Каная получила серьёзную травму головы, и лица заодно. Пока девушка жила без имени; естественно, она спросила об этом будущего мужа. Сюагань придумал ей имя – Улай, что в переводе с языка Фавмерры означало «любовь». Это чувство вспыхнуло в сердце Канаи, ведь она раньше уже любила Сюаганя.
Прошло ещё полгода. Улай и Сюагань готовились к свадьбе. Сюагань опубликовал своё открытие. Оно тут же стало главным научным достижением последних лет: теперь любой человек мог развить свой ум почти до совершенства. После громкого успеха учёному предложили лабораторию в Эйри, в Натуропотейто. Условия работы и команда были во много раз лучше, чем на Родине. Но Сюагань исключал такой вариант; он был консервативен и не допускал и мысли о том, что покинет место, где он вырос. Но однажды утром он изменил своё мнение.
В комнату вошла вчерашняя Каная. Она хотела сказать что-то очень важное. Начала она так: «Сюагань, непременно соглашайся на предложение переехать в Фавмерру и сотрудничать с учениками Гонга Ну. Им нужен только ты».
– Почему?
– Сегодня ночью я видела сон. В нём было два главных героя: ты и древний старец. Но его глаза были очень молодыми, даже юношескими.
– Гонг Ну! – поразился Сюагань.
– Да, это он, – продолжала девушка, – постоянно ходил за тобой с какой-то рукописной книгой. Он хотел передать тебе свои рукописи. Ты взял его труды, а затем старец ушёл вдаль и скрылся за горизонтом. Это сон-указание. Ты – продолжатель его дел. Больше никто не доведёт его великие замыслы до воплощения.
Сюагань поверил невесте, как человеку с даром свыше, и уехал в Фавмерру. Улай стала преподавать на факультете парапсихологии и экстрасенсорики. За последующие годы она помогла многим раскрыть себя. И исцелила миллионы людей, которые давно отчаялись.
Бусинфо тоже переехал с дочерью в Эйри. Он стал изучать криминалистику – учиться не поздно даже на склоне лет. Но фамилию ему пришлось сменить: много лет назад он выпустил на свободу опасных преступников, и не измени он фамилию и внешность, Фавмерра стала бы для него опасной страной. Но он был рад вернуться на Родину и прожил здесь в радости до глубокой старости.
Сюагань же стал достойным преемником Гонга Ну: благодаря ему люди смогли путешествовать во времени свободно, без каких-либо ограничений, и сумели в лучшую сторону изменить ход многих исторических событий. Так удалось предотвратить многие беды и избежать ошибок. В две тысячи шестьсот восьмидесятом году продолжительность жизни каждого составила двести лет; это стало возможно благодаря изобретению Сюаганя, которое было начато Гонгом Ну. Жизнь людей на Земле и планете Лань изменилась к лучшему.
Сразу после того, как жених и невеста обосновались в Эйри, они сыграли свадьбу. Помимо Бусинфо и друзей-учёных Сюаганя на свадьбу был приглашён только один человек. Улай успела обрести друга на всю оставшуюся жизнь – Мэйджонга, которого она знала, когда была Канаей. На свадьбе он на несколько минут отлучился с невестой из торжественной залы в коридор.
– Как экзаменатор, я могу сказать, что у тебя исключительная, неповторимая энергетика, – начал он тихо. – За всю жизнь я встречал только одного такого человека. Я очень дорожил нашей дружбой. Но однажды, почти год назад, она очень странно исчезла из моей жизни. Просто телефон перестал отвечать. Ты чем-то поразительно её напоминаешь. Не внешне; внутренним миром, что ли. Но её взгляд и голос были намного тяжелее; то, что ей пришлось пережить, сделало её сложным человеком. Это так ужасно, что и вспоминать не хочется, хотя я всё знаю только с её слов. А в твоей душе есть какой-то простор, лёгкость. Духовно ты моложе своих лет. Светлая ты!
Тут подошёл Сюагань и взял Улай за руку. Она посмотрела ему в глаза и озарила его. Её внутренний свет стал ещё ярче оттого, что, забыв прошлое, она изменилась; она снова могла мечтать и быть наивной, как ребёнок. Сюагань преобразился рядом с ней. Они прожили полтора с лишним века любви к каждому, полтора с лишним века службы на благо человечества. Поиски счастья увенчались успехом. Это ли не счастье?
В поисках счастья - лето 2013 г
© Copyright: Полина Репина, 2020
Свидетельство о публикации №220050102157
Свидетельство о публикации №220050102157
Рецензии