Москва - Переделкино

МОСКВА - ПЕРЕДЕЛКИНО (20-23.09.14)

Как-то так получилось, что прожив 39 лет на белом свете в приграничной области, я не был в России ни разу, даже когда мы были единой страной.
Но вот в один тёплый солнечный сентябрьский день, когда я в силу печальных обстоятельств нахожусь с семьёй у тётки жены в Белой Церкви, раздаётся телефонный звонок от сопредседателя МСП Владимира Давыдовича Спектора, и он мне, без всяких прелюдий – в лоб предлагает представить наш Союз писателей в Москве на Х внеочередном съезде Международного сообщества писательских союзов. Он сокрушается о том, что ему не удаётся связаться с Наталией Владимировной Мавроди, так как с Луганском отсутствует любая связь. Да и света в городе нет уже более месяца, и воды. Он поясняет, что  хочет отойти от дел в правлении, и, соответственно, занимать место в исполнительном комитете МСПС – будет неправильным. В Правлении есть несколько замов, но из-за того, что нет связи с Наталией Владимировной, не хотелось бы, чтобы место в исполкоме досталось человеку не из Донбасса. Я не смею отказаться, тем более это такая честь, но Владимир Давыдович предупреждает, что там нужно заполнить документы, и подготовить выписку собрания, и он обещает выслать мне бланки. Около получаса он мне объясняет все нюансы, рассказывает, что и как я должен сделать, с кем связаться и к кому обращаться. Также он объясняет, как добраться до Переделкино, а уж в МСПС делегатов возят своим транспортом.

***

Итак, через неделю я уже нахожусь в опустевшей и побитой Горловке, которая, как пёс, зализывающий раны, пытается прийти в себя. Семья моя ещё остаётся в Белой Церкви и я, пользуясь случаем, в тишине квартиры, где только я, кот и компьютер – начинаю готовить необходимые бумаги, с которыми мне приходится повозиться, т.к. опыта  работы с документами у меня не то, чтобы не хватает, его вообще нет. Дважды я списываюсь и созваниваюсь с Владимиром Давыдовичем, на проверку отправляю документы в Москву, и вот, после всех исправлений документы готовы. 

Учитывая, что ситуация в Донбассе, мягко выражаясь, не самая спокойная, большая доля риска была в том, чтоб добраться из Горловки в Константиновку (которая стала в то время железнодорожным центром края).
Несмотря на то, что мой поезд отправляется в пять часов вечера, я еду в Константиновку заранее, практически с утра. Приехав к взорванному Никитовскому мосту, я нахожу нужный мне автобус ПАЗик и занимаю место. И хотя нам в дороге приходится преодолеть пять блокпостов (из них три нацгвардейские и один «правосековский»), мы добираемся до Константиновского вокзала за полтора часа. Ожидание поезда вышло более чем утомительным – Константиновская привокзальная площадь не самое развлекательное место, поэтому, изнывая от тоски, еле дожидаюсь подачи поезда. И то, мне крупно повезло, я встречаю своего однокашника Андрея Быченко, который приехал встретить своих родственников, и с которым я запросто «убиваю» лишний час времени. Наконец-то объявляют посадку. Поезд фирменный «Троянда (Роза) Донбасса» Константиновка–Москва (бывший Донецк–Москва), красно-бордовые вагоны новенькие, сидения велюровые, проводники обходительные.
Слава Богу, дорога ночная – поэтому всё проходит большей частью в полусне. И дорога, и вполне корректные таможенные досмотры уже позади, и вот к утру впереди выплывает она – Москва. Встречай нас, Курский вокзал!
Расхаживать особо некогда, снимаю деньги на банкомате Сбербанка и еду на метро на Киевский вокзал. «Новое» здание вокзала (который до 1934 года носил имя «Брянский», в связи с этим сразу же вспоминается описание Константина Паустовского, где он сравнивает старое одноэтажное здание вокзала с деревянным трактиром) теперь, конечно же, величественно и помпезно, а возле центрального входа в холле с правой стороны располагается небольшая домовая церковь в честь иконы Божьей Матери Киевской. В зале я нахожу отдел мобильной связи и покупаю себе сим-карту «Мегафона» (мой покойный кум пользовался «мегафоном», поэтому я по принципу старой памяти выбираю его), а потом спешу на пригородную платформу, где меня уже ждёт электричка. Москва вздрогнула за окном и поплыла. Я еду и наблюдаю, как мелькают то промзоны, то жилые массивы. Дорога  пролетает быстро, езды всего минут 20 от центра Москвы до станции Переделкино. Сердце волнуется и трепещет от предвкушения, что я сейчас буду идти по тем местам, где ходили кумиры советской и русской литературы! Владимир Давыдович, когда я его спросил, как идти от полустанка к Дому творчества, сказал: «А я, право, и не знаю, я всегда брал такси, потому что приезжал с тяжёлым от книг чемоданом, но езды там три-четыре минуты, значит, идти не очень далеко». И поэтому я иду по схеме, распечатанной из интернета, мимо резиденции патриарха Всея Руси, где маковки Свято-Игоревского храма поражают своей глазурно-карамельной внешностью, далее иду через кладбище, не встретив ни одной «знакомой» фамилии, потом через мутный поток узкой речушки Сетунь (которая похожа по своему характеру и руслу на нашу горловскую речонку Железная Балка, хотя на излучине реки выплывает косяк крякв, чего в Горловке на речках давным-давно не наблюдается), и вот впереди я замечаю парк, огороженный кованой оградой с бетонным парапетом, через которую буйно свешивается массив ольховых и сосновых крон,  интуитивно догадываясь, что это и есть территория Дома творчества «Переделкино». Подхожу ближе и табличка на въезде становится подтверждением моих догадок. Захожу через широко распахнутые ворота и мимо шлагбаума, по главной аллее, сквозь буйно-золотистый парк, наполненный золочёными берёзами и липами, прохожу к двухэтажному зданию с фасадом, выкрашенным в светло-зелёный цвет и украшенным толстенными колонами, похожему на дворянскую усадьбу XVIII века. Захожу в фойе, устеленное мягкими коврами, подхожу к стойке, где администратор, удивлённо выслушав мою тираду о том, кто я такой и для чего приехал, переправляет меня ко второму «новому» корпусу из красного кирпича. Я перехожу по узкой аллейке в противоположную сторону и вижу это «новое» здание с необычным устройством этажей, которое как бы спрятано за елями и можжевельниками в самом дальнем углу пышного парка. Я подхожу на «ресепшн», меня находят в списках, регистрируют и поселяют в двухместном номере одного, и тут же говорят, чтоб я поторопился в столовую на обед.
Столовая оказывается частью ресторана «Солнце», где кормят постояльцев Дома творчества. Захожу, представляюсь нарядной официантке с белоснежной наколкой на голове, та сверяет список делегатов и предлагает несколько блюд на выбор. Сделав заказ, иду и скромно занимаю место на краю зала, и с любопытством наблюдаю контингент, собравшийся за сервированными столами. За столиками люди сидят группками, общаются, а я скромненько жмусь за крайним столиком, так что на меня никто внимания особо и не обращает.
После обеда иду не торопясь по осенней алее к корпусу. Сама атмосфера этого места одуряющая, я не могу сам себе поверить, что нахожусь в «таком!» месте. Но и это ещё не всё! После обеда происходит первая знаменательная встреча, ко мне приходит гость – это наш земляк, выходец из Красноармейска Николай Переяслов, ныне житель Москвы (в данный момент – Переделкина). С ним мы познакомились по переписке после того, как он прислал нам в Горловку приветствие организаторам поэтического конкурса имени Олега Герасимова, затем выяснилось, что мы с ним вместе являемся членами Клуба Православных литераторов «Омилия», а потому я его пригласил поучаствовать в наших Православных сборниках, позже он становился соавтором и в других наших Донбасских проектах, и вот, спустя почти пять лет переписки, первая встреча. Как только я приехал, сразу же позвонил Николаю Владимировичу с городского телефона ДТ, и вот первая встреча вживую происходит на широком крыльце «нового» корпуса. Я передаю ему фотографии и вступительный взнос, который мне необходимо уплатить для выписки членского билета (дело в том, что буквально неделю назад, когда я собирался в дорогу, меня приняли в СП России, и удостоверение, конечно же, пока не готово). А он вручает мне свою книгу избранных произведений «Коробушка», выпущенную в этом году к его юбилею, а потом мы с ним совершаем небольшую прогулку по «писательскому городку». Идём не торопясь, так как Николай Владимирович не так давно перенёс операцию, и ещё не совсем реабилитировался, поэтому шагает с палочкой. И мы прогуливаемся мимо дома-музея и библиотеки Корнея Чуковского, мимо домика Валерия Ганичева (руководителя СП России). Пройдясь вдоль шумной автострады, я провожаю Николая Владимировича почти домой

* * *

Николаю Переяслову

Смотрю на порыжевшую ветлу,
Уже багрянцем отливают клёны,
На золотых крестах сидят вороны
И радуются солнцу и теплу.

А тропка неустанная бежит
От храма к храму, через стынь погоста.
Асфальтовою лентою прошит
Посёлок, где живут такие звёзды.

За кованой оградой нахожу
Осенний рай среди берёз и елей…
И этот день, подобный миражу,
Меня ведёт к какой-то новой цели.

Затем я возвращаюсь в корпус, на просторном крыльце многолюдно, писатели греются на тёплом сентябрьском солнышке. И здесь завязываются новые знакомства, это литераторы из Белоруссии и Абхазии, из Германии и Афганистана. Люди между собой давно знакомы, а я человек новый, с интересом наблюдаю за  ними, прислушиваюсь к их разговорам и обнаруживаю, что некоторые имена мне хорошо известны. Одни из заочно знакомых личностей – руководитель Белорусского Литсоюза «Полоцкая ветвь» Олег Зайцев (молодой активный и весёлый мужчина), по имени я его помню, как редактора журнала «Западная Двина», а рядом с ним на скамеечке сидит делегат 6 съезда МСП Лариса Яворская из Регионального СП Приднепровья. Олег сразу же спрашивает, как обстоят дела у моего соратника по перу – Ивана Волосюка, чем сразу же располагает к себе, потом интересуется, как здоровье у Владимира Давыдовича Спектора и Наталии Владимировны Мавроди, что нового в Донбассе, любопытствует, откуда я знаком с Николаем Переясловым и т.д.
Но вот разговоры обрываются, народ расходится по номерам отдохнуть, а я вновь иду на переделкинское мемориальное кладбище – прогуляться (хотя никогда до этого дня местом для прогулок погосты я не рассматривал). Кладбище, заросшее старыми соснами и берёзами, тенистое, и не очень-то большое, но из знакомых имён нахожу только места погребения Корнея Чуковского и Бориса Пастернака. К сожалению, я не нахожу могил ни Арсения Тарковского, ни Николая Доризо, ни Роберта Рождественского. Оно и неудивительно: во-первых, на чужом кладбище без проводника не сориентироваться, а во-вторых, могилы расположены вопреки традиции, то надгробием на восток, то на запад, а то и вообще по диагонали (ёлочкой), с чем связано такое хаотичное устройства погоста, я попытаюсь установить в следующий раз, если таковой последует.
Не торопясь возвращаюсь в Дом Творчества, но пытаюсь пройти к своему корпусу не по центральной аллее, а по тропинке, бегущей по диагонали среди сосен, елей и берёз. Я выхожу на площадку, на которой стоит добротный сруб, где ныне располагается дирекция ДТ, а рядом серенький с зелёными верандами двухэтажный финский домик. Если верить моей карте-схеме, до своего ареста в 1937 году здесь жил польско-русский писатель и драматург, член Правления СП СССР – Бруно Ясенский (тот самый, чьи слова про равнодушных, с молчаливого согласия которых происходят предательства и убийства, являются притчей во языцех). Далее, проблуждав по тропинкам парка, всё же не нахожу пути к «своему» корпусу и возвращаюсь на центральную аллею.
Я прихожу в фойе в тот момент, когда появляется секретарь председателя исполкома МСПС Мариама Фомичёва, красивая женщина восточного типа чуть старше моего  возраста. Она приехала собрать протоколы заседаний писательских организаций для предварительной регистрации. Я иду в свой номер за документами, и возвращаюсь назад. Отдаю ей нашу выписку, которую она принимает, расписываюсь в ведомости.
После этого мы с Олегом Зайцевым идём в гости к абхазцу Анзору Мукба, где к нам присоединяется его земляк Арда Ашуба, беседуем о политике и литературе, читаем стихи, угощаемся белорусскими и абхазскими деликатесами. А через час мы идём на ужин, где я после лёгких блюд выпиваю пару чашек кофе, за столом я уже сижу с Зайцевым и Яворской. После ужина расходимся по номерам, чтобы набраться сил перед завтрашним съездом. Замечаю одно важное обстоятельство: несмотря на буйство смешанного леса за окном, тишину нарушает шум автомобильной трассы, пролегающей в ста метрах от корпуса.
 

ВЕЧЕР В ПЕРЕДЕЛКИНО

Средь лип и елей на тропинках
Воздушен каждый лёгкий шаг,
Луна виниловой пластинкой
Играет тихо в небесах.

А воздух карамельно тает
Над мутной тоненькой рекой,
И дух поэзии витает
Над каждым клёном и ольхой.

И под ноги совсем не глядя,
Хрустишь опавшею листвой…
И только шум от автострады
Развенчивает волшебство.

Утром все делегаты собираются на завтрак в столовой сразу с вещами. Перед отъездом успеваем сделать несколько фото на крылечке первого «старого» корпуса, и после здорового сытного завтрака, погрузившись кто в «ГАЗельку», а кто и в машину вместе с директором Дома творчества, мы едем в Москву.
Какое занятное шоссе Можайское, трасса вроде одна, а, тем не менее, в определённой точке оно становится Кутузовским проспектом, потом за Москва-рекой уже именуется Новым Арбатом, а затем за Арбатской площадью превращается в Воздвиженку. Мы едем очень долго и утомительно. Плетёмся длиннокилометровой колонной автомашин, поэтому у меня есть время рассмотреть карту Москвы. И вот заветный поворот со стороны Нового Арбата (бывшего Калининского проспекта) – долгожданная улица Поварская, вот он – «Дом Ростовых», где теперь располагается Исполком Международного сообщества писательских союзов, в центре «усадьбы» классический памятник Льву Толстому. Идём, регистрируемся у Мариамы в приёмной, затем я иду в издательско-информационный центр, где встречаюсь с Николаем Стародымовым (опять же, знакомый по 6 съезду МСП) и с Мариной Переясловой (женой Николая Владимировича). Дело в том, что я, выходя из поезда, не забрал свой билет у проводников, это сказалась моя неопытность, а так как я покупал билеты через интернет, они у меня сохранились на электронной почте  и Николай Владимирович, которому я их переслал, пообещал мне сделать распечатку, которую я и забираю у Марины Вячеславовны. Затем я иду за компанию с Ларисой Яворской в кабинет председателя МСПС – Ивана Ивановича Переверзина, где я на рабочем журнальном столе вижу стопки журналов, альманахов и сборников, а сверху лежит наш горловский журнал «Пять стихий»(!). С Иваном Ивановичем Переверзиным пообщаться не успеваю, потому что он весь в движении, возбуждённый перед важным мероприятием. Я успеваю только представиться, кто я и откуда, на что он говорит: «А, Донбасс!». И я еле успеваю вручить ему небольшой презент, как меня попросил Владимир Давыдович, и Иван Иванович скрывается за дверью. К нам подходит второй секретарь красивая девушка – Наташа и предлагает гостям чай-кофе со сладостями. Выпив в кабинете председателя, без самого хозяина, чаю, выходим подышать с Олегом Зайцевым во двор, где мы встречаемся с нашей московской горловчанкой Галей Ивановой. Ещё вчера я с ней договорился встретиться перед съездом. Галина – одна из виновниц появления нашего молодёжного ЛитО «Стражи весны», именно она поддержала мою идею, именно её слово стало отправной точкой в развитии литобъединения. Волей судьбы она не так давно оказалась в Белокаменной, а потому я не преминул воспользоваться ситуацией, чтобы встретиться, хотя бы мельком, ведь мы не виделись более года. Успеваем обменяться подарками, сфотографироваться и пересказать друг другу основные новости в свете политической ситуации в Донбассе, а нам уже пора идти занимать места в зал. Прощаемся с Галей она, тоже, куда-то торопясь, убегает.
Х-й внеочередной съезд уже третий по счёту в этом году, из-за законодательных подводных камней Союз никак не может принять новую редакцию устава. Но благодаря юридическому вмешательству (хорошо поработала целая юридическая контора), устав готов, прослушан, одобрен. Правда, значительно сокращается штат исполнительного комитета, вместо 35 человек отныне в него будет входить лишь 24, но тут Переверзин, призадумавшись, объявляет: «24 мало, давайте 27!», – и юрист, находящийся в зале, согласно кивает головой. Но вначале идут выборы председателей и самого Сообщества, и его исполнительного комитета, и замов, а затем членов ревизионной комиссии. Совсем неожиданно председателем ревизионной комиссии становится Олег Зайцев (неожиданно и для самого Олега, и для нас, а особенно для Николая Чергинца, возглавляющего «конкурирующую фирму» Союз писателей Беларуси). Олега, кстати, выдвигают московские товарищи Лев Котюков и Виктор Пеленягрэ, и после весьма продолжительной полемики новая Ревизионная комиссия выбрана. После этого переходим непосредственно к самим выборам в члены Исполкома. Иван Иванович Переверзин предлагает список кандидатов в состав исполкома и вот, большинством голосов я вхожу в исполнительный комитет, к сожалению, вместо Наталии Морозовой-Мавроди, которая на связь так и не вышла. Съезд был не очень продолжительным, но плодотворным. После этого делегаты расходятся, но остаются новоизбранные члены исполкома, и мы решаем вопрос об открытом письме президенту России. А по завершению совещания исполкома мы идём в бухгалтерию, получать «проездные». И вот по окончании утомившихся и проголодавшихся литераторов приглашают в небезызвестный по криминальным новостям ресторан «Каретный двор», где нас кормят вкусным обедом. Во время трапезы к нам заходит Николай Переяслов, который был недалеко (вернее, не так далеко по Московским меркам) в офисе СПР, и, пользуясь оказией, пришёл вручить мне свежевыписанный членский билет Союза писателей России. Как говорится, приятный сюрприз – получить билет в таком легендарном месте. С одной стороны мне неловко, всё так необычно, не вполне торжественно, но внутренне я ликую, и просто радостно на душе. По существу, это моё первое публичное получение билета, ведь удостоверение МСП мне было прислано из Луганска заказным письмом. Этот процесс фотофиксирует руководитель Ассоциации русских писателей Молдовы Олеся Рудягина.
Но вот мы покидаем уютный двор Дома Ростовых, идём к новому памятнику Сергею Михалкову, который открыт совсем недавно прямо напротив штаб-квартиры МСПС, где классик советской литературы работал последние годы. Бронзовый Михалков сидит на скамейке, задумавшись, мимика и поза поэта настолько «живые», что невольно стараешься не шуметь, чтоб не отвлечь писателя от его мыслей. Но тут уже развернулась фотосессия. Я тоже не остаюсь в стороне, фотографируемся с болгарином Атанасом Атанасовым-Звездиновым, директором ДТ «Переделкино» Степаном Колмаковым и известным уже мной упомянутым поэтом-песенником Виктором Пеленягрэ (Архикардиналом Ордена куртуазных маньеристов, группы московских авторов, которые в конце 80-х организовали этот «орден»).
Нас ждёт всё та же «ГАЗелька», чтобы ехать назад в Переделкино, но у меня свои планы. А потому я оставляю наших делегатов и бегу в Московский Дом Книги искать очередной книжный трофей для дочки, мимо Литературного музея  Максима Горького (не путать с особняком на М. Никитской, где Максимыч жил), памятника Ивану Бунину, мимо дома Михаила Лермонтова, и, вот, на Новом Арбате я нахожу этот книжный город. С трудом, путаясь в мультимедийном поисковике, больше похожем  на банковский терминал-автомат оплаты, нахожу нужную полку и вот она – искомая книга «Вино из одуванчиков» старины Рэя, и, выполнив свою книжную миссию, в Переделкино еду на электричке.
Приезжаю в Дом творчества, выхожу с ноутбуком в фойе, так как в номере и в коридоре на моём этаже  Wi-Fi не берёт, и пишу небольшой отчёт Владимиру Давыдовичу Спектору «о проделанной работе». Просматриваю фотографии в фотоаппарате, и подумываю о планах на завтрашний день.
Вечером мы собираемся в ресторане «Солнце» и дружно отмечаем итоги съезда, с песнями и танцами. Вначале поёт для гостей директор Дома творчества Степан Иванович, а звездой вечера становится Виктор Пеленягрэ – автор многих хитов, среди которых: «Позови меня тихо по имени», «Шарманка» и «Как упоительны в России вечера». Эти и многие другие свои песни Виктор Иванович исполнил лично, не хуже «Белого орла», не хуже Баскова и др.. Обмен визитками, книгами…

***

Какие звёзды над землёю!
Какие звёзды рядом с нами!
Луна ликует. С небесами
Сродниться грежу я сейчас,
Настолько близок я с мечтою –
Трепещет сердце, как свеча.

И хочется запомнить вечер
По музыкальному аккорду,
По ветру, что кружится гордо
Над робким трепетом берёз.
Да будет вечер мой отмечен
Сияньем подмосковных звёзд.


А утром, после отличного завтрака, попрощавшись с литераторами-делегатами, я отправляюсь в Златоглавую пораньше, чтобы успеть встретиться с родителями моего кума. На Европейской площади перед Киевским вокзалом «любуюсь» скульптурной композицией бельгийского мастера «Похищение Европы» (по существу похожую на развороченные и выгнутые ураганом трубы орга;на, в которых я не могу да и просто не хочу разглядеть ни Быка-Зевса, ни Европы), поднимаюсь на живописный пешеходный мост над Москва-рекой и пытаюсь запечатлеть на телефонный фотоаппарат виды Москвы, но пасмурная погода не способствует хорошей фотоохоте.  А далее моё любопытство и поиск какой-нибудь чебуречной заводят меня на улицу Плющиху, поискав и не найдя три тополя, но накупив еды в магазинчике кулинарии, спешу назад.
А позже на вокзал подъезжают родители моего кума, трагически погибшего под колёсами поезда. Мы не виделись лет, наверное, 15, получаю подарки для моей дочки Насти, дарю им свои книги, изданные в последние годы, беседуем о жизни и о ситуации в Донбассе, а потом прощаемся, час времени за разговором пролетел незаметно, пора на поезд...
Выхожу на перрон, мой состав уже стоит. Я захожу в плацкартный вагон поезда Киев-Жмеринка. Трогаемся, и я успеваю на прощание, сквозь запотевшее окно, бросить взгляд на мелькающие леса Подмосковья и на полустанок «Переделкино». Идёт дождь.

ДОМОЙ

Мелькают рощи золотые,
Тоскуют сонные леса.
Дни сентября совсем остыли
И поседели небеса.

За мной вослед – дожди косые
И одуревший листопад…
Я уезжаю из России
К себе на Родину назад.

Я еду по дороге гулкой
Туда, где пахнет мир золой,
Где сиротливы переулки,
И где гуляет ветер злой.

Там тоже дождь, там тоже осень,
И небо затянула мгла.
А ветер души листьев носит
Над тротуаром из стекла.

Проводники в вагоне украиноговорящие, по первым двум фразам соседки по купе я понимаю, что дама – русофоб, позже на наш разговор с ней прибегает безапелляционный мужичонка, который начинает нам рассказывать о величии и колоссальности Степана Бандеры, а я как истый Штирлиц, держу язык за зубами.
А далее ночной пограничный контроль с более бестактными и беспардонными таможенниками, чем на харьковском направлении. Украинские работники мытныци обыскивают мой рюкзак и портфель, выворачивая всё наизнанку, интересуются кто такой Николай Переяслов, чья книга «Коробушка» выделяется форматом и объёмом среди других книжных подарков. Интересуются, что это за «Вестник МСПС» и что вообще такое МСПС. Одним словом, было нескучно. Этот обыск, кстати, последовал за моим ответом на вопрос: «Что в рюкзаке?». Слово «КНИГИ» для этого бычья оказалось красным плащом тореадора.
А затем послеполуночное прибытие в продуваемую холодным северным ветром Мать городов русских и беспокойное ожидание утра в платном Вип-зале, так как Киевский вокзал в ночное время представляет собой приют обездоленных (бомжатник). Утром меня ждала поездка в Белую Церковь за семьёй, а потом возвращение в родной Донбасс.

***

Конечно же, такие  неожиданные  знаменательные поездки и мероприятия не могут не оставить след в душе, а потому я надолго сохраню в сердце тёплый свет моей первой переделкинско-московской осени, как первое моё знакомство с настоящей* Россией.
_______________
* Аллюзия на моё стихотворение «У каждого своя Россия»

* * *

Своя у каждого Россия!
Виктор Дронников

У каждого своя Россия! Боль моя –
Её по-настоящему не знаю,
Хоть мой Донбасс, где проживаю я,
Когда-то слыл Южнороссийским  краем.

Я с материнским молоком впитал
Язык – не предков, а великороссов.
Для Украины я варягом стал –
Быть пасынком на Родине непросто.

Как сын, не знавший матери, стремлюсь,
Преграды на пути своём осиля,
Идти к тебе, неведомая Русь,
И в Украине находить Россию!