Сизари

Колония притихла после команды с контрольной вахты по селектору отбой, как притихает ребёнок в незнакомом месте, и вдруг понимает, что только родитель способен помочь ему и ободрить. Санёк Блатной легонько так приуныл, совсем легонько, понимая, что явно попал в непонятку. С братвой заболтался, встречали Колька Серого из изолятора, знатно встречали, по-земляцки, костюмчик новый милюстиновый с чёрным гладким отливом подогнали, чифирнули, да так, что даже Серый улыбаться стал от волнения ли или радости, вот ведь жизнь, для кого-то даже отряд и то счастье после камеры изолятора. Да что я всё о нём да о нём, - размышлял Блатной – Самому бы в кандей не угодить, как в свой сектор то прорваться? Он пристально посмотрел на контрольную вахту. Белое здание перед секторами, подсвеченное ярким светом ламп со столбов, было точно неприступная крепость. Вот кто-то из завхозов пошёл на вахту. Видимо для доклада - смекнул Санёк Блатной, и лихорадочно стал ждать, когда и из локального сектора, в котором он находится пойдёт на контрольную вахту здешний завхоз. С ним и прошмыгну, до центрального плаца по крайней мере, - размышлял зэк – А там уже, как получиться, а то ведь, и повезёт… После чифирка мысли бродили, как стая бродящих собак, вроде бы и беспорядочно, но дружно… И впрямь, вышел из жилого помещения приземистый человек, и решительно поспешил к двери локального сектора, ему с вахты её открыли, и вслед за ним – здешним завхозом, очень даже уверенно проскочил и Блатной. Завхоз только покосился на него, и поспешил на вахту, молчаливый. Точно по минному полю шёл Блатной, делая решительный вид, и вот уже вторая дверь сразу за центральным плацем, открылась для завхоза, а значит и для него – Блатного. И, Санёк очутился уже перед контрольной вахтой. Два прапорщика вышли покурить на улицу, и о чём-то переговаривались перед вахтой. Блатной, вслед за завхозом, зашёл в коридор контрольной вахты. Завхоз исчез – ушёл к дежурному по колонии, докладывать об отряде. А он, Блатной, стоял, как неприкаянный. И тут же рядом с ним стоял из санчасти - угрюмо чего-то дожидался - санитар.
Вышел, неожиданно, из глубины контрольной вахты, майор с повязкой дежурного по колонии, сказал:
- Носилки перенесите!
Сказал как-бы двоим зэкам – санитару и Блатному. И, не медля, вместе с санитаром прошёл Блатной вглубь контрольной вахты, и тут, в конце коридора, стояли на полу носилки, и на них человек прикрытый несвежей простынею с головой.
Откинулся - как то по простому, подумал Блатной. Перенесли носилки, в комнату – маленькую тоже, как и коридор.

Блатной уже освоился, попросил закурить у санитара, положил бережно несколько сигарет в боковой карман – санитар только подозрительно поглядел на Блатного - не ожидал, что он несколько сигарет то возьмёт из пачки - но молчал. А, Блатной, высокий, представительный, в новом чёрном костюме, покровительственно похлопал щуплого санитара по плечу, - и уже уверенно вышел из коридора контрольной вахты, на свет – яркий свет ламп бил в глаза.
Один из прапорщиков, куривших на улице, поинтересовался:
- Что шлындаешь то, Блатной!
Второй больше для проформы, уставился на зэка, внимательно, и даже испуганно, как на привидение.
- Да вот, помог, в санчасти был, с животом что то, а тут надо было жмурика сюда принести…, - как то самозабвенно врал Блатной, остановившись, впрочем, поодаль от прапорщиков.
- Ты то, носилки тащил? – не унимался подозрительный прапорщик, рыженький, щупленький.
- А, что не донести. Приказ есть приказ! - подчёркнуто вежливо сказал Блатной, и тут же почувствовал, что входит в раж – Ведь в последний путь, так сказать, проводил, бедолагу!
- Благородно, - даже поддакнул второй прапорщик ( был он помоложе подозрительного, рыжего, и черты лица были правильными, рыжий то был в лице не очень – худое лицо, злое ).
- Точно, из санчасти? – не унимался, подозрительный, рыжий.
- Да, недавно принесли зэки носилки, в санчасти кто то откинулся, - совсем по блатному поддакнул зэку второй прапорщик ( что был помоложе).
- Ну, давай в отряд, что тут уставился! - привычно, заорал рыжий.

И, Блатной, почувствовав, что завершён допрос, не отвечая уже, быстро пошёл к двери локального сектора, открыли её с контрольной вахты, открыли и ту дверь которая была в локальном секторе…

И, вот уже жилое помещение отряда. Пронесло! - радостно подумал Санёк – Отмаз то появился, как бы невзначай… И, остановившись возле двери, у входа в отряд, Блатной посмотрел в сторону контрольной вахты. Вдруг, подумалось с грустью о том, кто на носилках. Судьба, что там говорить. Грусть напала как то неожиданно. То ли чай подействовал крепенький, то ли ещё что, только долго в ту ночь на своей кровати, в своём проходняке ворочался Блатной, что-то додумывал, переживал, и проснулся ( и вспомнил отчего то двор детства, и забаву – как ловили сизарей ). Ставили корыто, под наклоном, палку с одного края, а под корыто зерна, а к палке верёвку длинную - только сизари, а их было много – жили на чердаке в их доме – подлетят, аккуратненько так начинают ходить возле корыта, а они, пацаны, в засаде ждут - и вот какой нибудь неосторожный сизарь клюнет на приманку, и полезет к зерну, поближе, и вот уже увлечённо клюёт зерно-то - и в этот момент дёргается верёвка привязанная к палке, и корыто рушится на землю, прикрывая собой несчастного сизаря…

И вот эта западня для птиц, беспощадная западня, не давала уснуть Блатному, давило это воспоминание из детства…

И, ничего с собой Блатной не мог поделать, боялся уснуть, чтобы во сне не привиделось ему, что он сам,  как сизарь ( в ловушке )…

Вот такие неожиданные страхи… Блатной даже улыбался, стараясь отогнать от себя эту картинку, что тянется он под корыто, огромное корыто, и там под ним, допустим, деньги - и уже в руке его долгожданная пачка ( неожиданное счастье ), и тут то и падает сверху на него корыто ( огромное, тяжёлое, накрывающее всего его, Блатного ).

И нет уже вызволения из под него ( из под корыта), и нет уже вызволения…

Блатной встал с кровати, оделся, пошёл в умывальник.

Ночной дневальный примостился на стуле, и читал какую-то книгу.

Тихо было в спальном помещении, только иногда срывалась капля воды из крана ( в умывальнике ), и ударялась надоедливо о кафельное дно.

Умылся Блатной под краном, стараясь снять с себя, как наваждение, воспоминание о прошлом вечере – и тут было и происшествие на вахте, вроде благополучно для него закончившееся, и тут было навязчивое воспоминание о несчастных сизарях ( и как то жалко было Блатному сейчас несчастных птиц)…