Две половинки одной души

Две половинки одной души
 
Хозяйка небольшого салона красоты в большом городе, Татьяна Погодина спешила домой. Они с мужем Владиком и ещё с двумя парами – их друзьями, решили провести свой короткий отпуск в горах, посмотреть на ледник, жить в палатках в полевых условиях, наслаждаясь красотой природы. Всё, необходимое, что было заявлено по списку для отдыха и восхождения к леднику, было готово и упаковано в рюкзаки. И завтра они вылетают на Алтай. А сегодня друзья договорились отметить начало отпуска в ресторане. Дав последние указания своей заместительнице, Таня помчалась домой переодеться и проследить, чтобы её красавец муж выглядел на все сто.
Собрались в 7 вечера.
Первыми пришли супруги Смирновы – Виктор 30 лет – экономист на металлургическом заводе, Его жена Полина 28 лет – тренер по гимнастике в детской спортивной школе города.
Виктор всегда был заводилой – неугомонный, энергичный непоседа, любитель перемещаться в пространстве. Вот и поездку на Алтай организовал он -  Виктор Смирнов.
 Ещё в старших классах школы он увлёкся биатлоном,  имел неплохие результаты, но до сборной страны так и не дорос. Кроме спорта он любил математику, поэтому, отслужив армию, в 21 год поступил в институт на финансово-экономический факультет.
Смирновы женаты 5 лет и растят трёхлетнюю  дочку Лизу.
Вскоре пришли Авдеевы – Анатолий и Ирина – им по 29 лет. Они поженились ещё в институте, их сыну Никите 6 лет. Анатолий – ведущий экономист в частной фирме. Ирина – бухгалтер аудитор в той же фирме.
И, наконец, явились супруги Погодины, Владислав, 28 лет и Татьяна, 24 года. Они сразу приковали внимание посетителей ресторана – оба высокие, стройные, красивые, стильные.  Владислав работает экономистом в Администрации города.
 Он несколько лет занимался теннисом, участвовал в соревнованиях, хотя перспективным игроком тренеры его не считали.  Из-за травмы руки, ему пришлось уйти из спорта.
Его жена Татьяна окончила колледж, получив специальность «косметик-эстетист». Таня прошла испытание городским конкурсом красоты, заняла первое место, твёрдо решив никогда в будущем не принимать участия в подобном мероприятии.
В школе она занималась спортивной гимнастикой. Погодины женаты три с половиной года. Детей у них пока нет.
Мужчины в этой компании учились вместе и жили в одной комнате  общежития все  институтские годы. Они, такие разные – умный и рассудительный Толик, заводной и инициативный Витька и беззаботный эгоист Владик – прекрасно дополняли друг друга. Их сокурсники говорили о них: в этой троице Толя самый умный, Витя самый деловой, а Владик самый высокий (его рост 190 см). Дружба их сохранилась и после окончания института. В их тесную компанию влились и жёны.
Стол был уже накрыт, все расселись и Виктор, как всегда, взял инициативу в свои руки: «Ну, что друзья мои, тряхнём стариной. Мы с вами всё по заграницам гоняли, пора и с родной страной поближе познакомиться! Ребята! Мы побываем там, где ещё не были. Я всё разузнал: ледник Актру – очень интересное место. Из посёлка Курай нас отвезут на вездеходах в альпийский лагерь. Потом пойдём на однодневную экскурсию к леднику. Мы люди спортивные и пока молодые, так что – в путь! Главное, чтобы погода не подкачала! Потом будем отдыхать в других местах с песнями у костра, вспоминая молодость. Ну, как вам такая программа?»
Всё было обговорено и решено заранее, но Виктор не мог удержаться, чтобы не подчеркнуть свою роль в их путешествии. Все согласились ехать на Алтай, но не все с большой охотой. Владик Погодин хоть и любил активный отдых, но предпочитал поездки в тропики, проживание в пяти звёздном отеле и каждый раз с новой подружкой. Ехать с друзьями он согласился, боясь прослыть слабаком. Татьяна, обожавшая своего Владика, поехала бы за ним и на край света. Авдеевы так и не поняли, хотят они лезть на ледник или нет, но не захотели отставать от остальных друзей. Все участники поездки были молоды, успешны, уверены в себе и ждали от жизни только хорошего.
Вскоре, застолье перешло в привычную фазу - произносились тосты, вспоминались весёлые случаи из предыдущих поездок, строились планы на будущее. Авдеевы и Смирновы рассказывали о своих ребятишках. За столом было весело и непринуждённо. Все говорили громко, перебивая друг друга, хохотали от души, когда было смешно. Полина Смирнова попросила Таню: «Спой для нас, Танюша!» Виктор тут же вскочил и быстро пошёл к руководителю ВИА. Потом поманил Таню. Та взглянула на Владика, он кивнул, и она пошла к микрофону. Она спела три песни под бурные аплодисменты всего зала, и вернулась за стол. Татьяна, обладая хорошим голосом, умела подать не только мелодию, но и текстовое содержание песни. Таким умением обладают далеко не все певцы. Владик был доволен, он мог гордиться своей женой.
 Никто в тот вечер не думал о плохом. В такие моменты кажется, что жизнь прекрасна и так будет всегда, иначе и быть не может.
На следующий день друзья прилетели в Новосибирск. Здесь их встретил гид Дима с машиной, поэтому до посёлка Курай доехали без проблем.
Приехав в гостиницу, они обнаружили, что комнаты на 3 – 4 человека, поэтому решили, что «мальчики» будут жить отдельно от «девочек».  Так даже интереснее. Тем более что это только на одну ночь – утром они поедут на джипах в альпийский лагерь. Поужинав вместе в местном кафе, все разошлись по своим комнатам. Мужчины достали выпивку, и пошли у них разговоры о политике, потом о женщинах вообще, а потом и о своих половинах. Анатолий: «Наши женщины всё умеют сами, они не неженки, висящие на шее у мужа. Но зарабатываю в основном я, приходится покрутиться, на голую зарплату не проживёшь. С утра до вечера на работе, иногда и в выходные приходится читать лекции на курсах. Зато дома я почётный гость. Одно плохо – сынишку своего почти не вижу. Утром ухожу, он ещё спит, вечером – уже спит». «Это да – я свою малышку тоже почти не вижу. Ты деньги делаешь, а я, как дурак, всё на общественных нагрузках, а за них денег не платят. Пожизненный волонтёр – вот кто я. И у моей Полины зарплата – мизер, так что шибко не разгуляешься», - подхватил Виктор. «Не умеете вы жить, старикашки. Вот у меня Танюха – красавица, у неё своё дело, так что зарабатывает она достаточно. Я ей свою зарплату не отдаю, выделяю только на питание и квартплату. Остальное расходую по своему усмотрению. И детей я заводить не тороплюсь, свяжут они по рукам и ногам, будут пищать под ногами. В любовь не верю, хоть жена мне всё твердит, что любит меня больше жизни. Ерунда всё это».
Женщины в своей комнате тоже не молчали. «Мужички наши и рады, что остались одни, мы у них, как балласт на шее. Вот, Толик мой – какая чистая любовь у нас с ним была, дня не могли друг без друга прожить, жили в общаге, и, как все, довольствовались малым, а счастьем были наполнены до краёв. Теперь у нас есть всё, кроме счастья, нужны мы друг другу по-прежнему, но сейчас он отдалился от нас с сыном, стал гостем в доме. Работа, работа и работа. Думаю, здесь не только работа… Стал обращаться со мной, как с домработницей или приживалкой, а ведь я тоже работаю, хоть и не полный день, а сына я, в сущности, одна воспитываю. Конечно, нельзя нарушать семейный баланс и равновесие. Глава должен быть, по-другому не получится, но стоит ли подчёркивать своё главенство? Думаю, в семье нужен паритет и взаимное уважение. Конечно, к хорошим деньгам привыкаешь быстро, а чтобы их не украсть, а заработать, приходится чем-то жертвовать. Счастье первых лет ушло, а что дальше будет, один Бог знает», - посетовала Ирина Авдеева.
Полина Смирнова откликнулась: «У тебя, Ира, получается, как в анекдоте: и кума жалко и пива жалко. А у нас с Витькой как не было денег, так и нет. К кому-то денежки бегут, а от таких, как мы, убегают. И так всю жизнь. Нам хорошо только вне дома – в поездках, походах, на людях. А остаёмся дома и молчим, вроде и говорить нам не о чем, хотя встрече после разлуки всегда рады. Витя живчик, а дома не хочет делать ничего, говорит, что дома он отдыхает. Мы с моим братом переклеили обои в нашей квартире, а Витёк даже и не заметил. Да и я тоже не поборница идеального порядка, на работе забот хватает. То я везу детей на соревнования, то он на каких-то мероприятиях. Лизонька наша то у моих родителей, то у Витиных, то у вас, Ириша. И питаемся мы чаще всего вне дома, а если дома, то готовим на скорую руку. На рестораны денег нет, а в кафешках разве еда? Вот такой у нас стиль жизни – мы, скорее  хорошие друзья-приятели, чем нормальные супруги. Но нас, пожалуй, и водой не разольёшь. Видимо, мы, как две половинки одного целого - живя с другой парой, мы бы заскучали и брак бы распался, а так, мы оба, как рыбки, всегда плаваем в проточной воде, и жизнью вполне довольны, видно душа у нас одна на двоих - цыганская».
«Слушаю я вас и думаю, что я счастливее всех. Я своего Владика обожаю. Находиться с ним рядом для меня уже радость. Когда я привела Владика к бабушке познакомиться перед свадьбой, она сказала мне, когда он ушёл: «Красавчик, что и говорить. Такому можно простить многое», вот я и прощаю – и то, что он категорически не хочет детей. Мне ещё 24, до 30 можно и подождать, а потом он, может, и одумается. И то, что он, позволяя себя любить, вряд ли любит меня – он просто не умеет никого любить, хотя не прочь изменять мне время от времени. Так он устроен. Я не смогу жить без него».
 Утром супруги встретились. Татьяна с разбега повисла на шее у мужа, обцеловав ему всё лицо, повторяя между поцелуями: «Соскучилась, соскучилась, соскучилась!» Он с трудом оторвал её от себя, недовольно морщась. Толик приобнял жену за плечи и чмокнул в щёку. Смирновы только хлопнули друг друга по открытым ладоням, приветливо улыбаясь.
 Дорога в горах – испытание на храбрость. Дождь, прошедший минувшей ночью, сделал дорогу ещё опасней. Ехать пришлось по самому краю глубокой пропасти. Страх сжимал сердца, заставляя их замирать. Сколько раз женщинам хотелось закрыть глаза и завизжать, но они терпели и только задерживали дыхание в опасных местах, глядя на невозмутимого шофёра. А тот гнал машину, не сбавляя скорости и не обращая внимания на эмоции пассажиров. Для него это было обычное дело.
Ехать пришлось долго. Когда они прибыли в альпийский лагерь, они чувствовали такую усталость, как будто шли в гору пешком, и многие из наших путешественников думали: «Что бы я ещё когда-нибудь….».
Ночевать решили в своих палатках в специально отведённом месте. Можно было устроиться в кемпинг, помыться, поесть в ресторане, но тогда опять пришлось бы ночевать по три человека. Такая идея не понравилась никому.
Пока поставили палатки, приготовили ужин на скорую руку, поужинали, выпили с устатку – наступили сумерки. К ним подошёл гид и предложил полюбоваться на закат солнца. Он провёл их на западный склон, и они расположились на скамейках, ожидая небесный фейерверк. Но пока ребята только и видели, как сгущались сумерки и снизу поднимался туман, ветер стих. Редкие облака не загораживали небосвод. Повинуясь какому-то наитию, Виктор встал со своего места и сел в ногах у жены. И Анатолий с Владом, глядя на него, тоже устроились у ног своих жён, и каждая из них с удовольствием обняла своего мужа, ожидая чуда под названием «закат в горах».
И вдруг, небо пожелтело, как будто кто-то включил гигантскую подсветку. Потом всё стало оранжевым. Небо удивительно быстро меняло свою окраску. Вот появился маленький ярко красный шарик солнца, окружённый золотым румянцем небес. Небосвод заполыхал пурпуром, алым и багрово-красным. Близилась минута расставания солнца с землёй. Деревья в зоне видимости просвечивались насквозь, словно охваченные пожаром. А зелень гор далеко внизу, становилась темнее, хмурилась, готовясь ко сну. Над вершинами окрестных гор позолоченные пёрышки облаков будто замерли, любуясь своей красотой. Высветилась и стала видна вершина горы с ледником. Она казалась ещё белее и прозрачнее в лучах заходящего солнца. Наконец, небо и горы слились в величайшей гармонии – природа погружалась в сон. Закат солнца длился несколько минут, но минуты эти будут для зрителей незабываемыми.
Люди замерли, поражённые величественным зрелищем. Находясь высоко в горах, они чувствовали себя участниками этой красочной феерии. Под её влиянием души наших супругов, в обнимку наблюдавших эту красоту, слились, и стали как бы половинками одной души. Всем хотелось вот так,  молча, сидеть, не двигаясь, ощущая это единение, нежность друг к другу и  благодарность за всё хорошее.
Владик первым нарушил молчание: «Что-то стало холодать, не пора ли всем в кровать,  завтра рано нам вставать». Очарование момента было нарушено, все заговорили, встали и пошли готовиться ко сну.
К ним снова подошёл гид: «Минуточку внимания! Завтра утром пойдём к леднику. Экскурсия однодневная, но вы, я вижу, люди не подготовленные, поэтому мы можем не успеть за один день. Возможно, нам придётся устроить базовый лагерь, переночевать в палатках, и потом налегке добраться до ледника. Чем ближе к леднику, тем более непредсказуема погода. Хочу сразу вас настроить на оптимистический лад: чтобы добраться до ледника, надо пройти несколько километров по специфическому ландшафту – морене. Морена – это то, что оставляет за собой тающий ледник – хаос потоков воды, обломанных скал, не растаявшего льда и груды камней. Морену надо преодолеть, на неё следует подняться, её надо покорить. Зачем? Да чтобы попить ледниковой воды из самого начала великой реки Актру. А ещё нужно взять с собой сгущёнку, коньяк или шампанское. Смешать в кружке со льдом, спускающимся с вершины. И получится коктейль – самый незабываемый в вашей жизни».
 Оптимизма у ребят оставалось всё меньше, но отступать было стыдно. «Ну, что, молодёжь, идём на Вы?! Как говорится, кто привык за победу бороться - тот никогда не сдаётся, сделаем эту морену на раз! Я старше вас всех, держитесь за мной!» - весело воскликнул Виктор Смирнов. И все заулыбались, и настроение поднялось. Вот что значит сказать нужные слова в нужное время и с правильными интонациями. Лидер, что и говорить.
Гид раздал альпенштоки для опоры и попросил: «Идите друг за другом, иногда грунт и камни осыпаются, да и травка мокрая. Если хорошо пойдём, то к обеду пройдём большую часть пути, а там уже и до ледника рукой подать».
Подъём в гору не был слишком крутым, но идти по пересечённой местности было тяжело, даже с опорой на шест. Шли молча, каждый думал о своём: «И куда нас черти занесли, дорога, как в преисподней», - думал один – «Ну Витька, ну авантюрист несчастный, лежали бы сейчас на песочке, поглядывая на загорелых девчонок», - думал другой. Но эти мысли не мешали им переставлять ноги, шагая в гору и таща груз на спине подобно муравьям. К обеду их группа продвинулась довольно далеко, но когда гид объявил привал, все попадали, где стояли. Им казалось, что они не смогут больше сделать ни шагу. Солнце хорошо припекало, но ветер с горы был ледяной. Погода резко менялась. Пока все умылись в ручье ледяной водой, пока сварганили обед и поели, потом полежали на спине, глядя в небо. Тут-то они и обнаружили, что небо очень быстро затягивает тёмными тучами, которых сгонял в кучу, как стадо овец, холодный злой ветер. Вскоре все ощутили, что сильный ветер, словно тяжёлой ладонью пригибает всё живое к земле. Ребята посмотрели на гида, но он успокоил: «Это нормально, в горах погода часто меняется, да и ледник уже не далеко. Поставим палатки, переждём ветер. Потом можно будет пройти ещё».
С трудом поставили палатки и легли передохнуть от трудов. Гид оказался прав – часа через два ветер стих и в тучах появились большие просветы, в которые тут же устремилось солнышко, расставив солнечные столбы света, как подпорки к небу. Решили идти дальше. Шли часа два. Дорога стала ещё хуже, но ледник был уже хорошо виден. Тучи снова закрыли небо. Дул ледяной ветер и мелкая снежная крупка хлестала лицо, как плёткой. Пришлось разбить лагерь для ночёвки. До заката солнца оставалось, наверное, ещё не меньше часа, но из-за облепивших всё небо чёрных туч, быстро темнело. Усталость этого дня сказалась, и, напившись горячего чая и согревшись в спальниках, все искатели приключений провалились в сон без сновидений – то есть, в «нигде и никогда».
Утро выдалось замечательное. От вчерашней непогоды не осталось и следа. Лёгкий ветерок приятно овевал лица, солнце укрылось за прозрачной вуалью редких облаков, не слепя и не обжигая, как в полдень, а лишь лаская, и обещая удачу на этот день.
Владик с Таней встали позже всех. Пока Владик собирал палатку, Таня побежала за валун. Потом, увидев совсем близко небольшой выступ, как карниз, она влезла на него и громко крикнула: «Здравствуй, солнце золотое, здравствуй небо….», - закончить фразу она не успела: выступ под её ногами вдруг пришёл в движение, и, рассыпаясь, покатился вниз. Не успев даже вскрикнуть, Таня вместе с сопутствующими камнями прянула вниз с горы, пытаясь за что-нибудь ухватиться. Она беспомощно кувыркалась, не в силах остановиться, билась о большие и маленькие, острые и плоские камни. Сквозь эту бешеную карусель она почувствовала острую боль в ногах и в груди, но тут же забыла об этом. Остановил её трагический спуск большой валун, о который она ударилась. И наступила для неё спасительная темнота.
Всё произошло так быстро, что никто бы и не заметил, куда подевалась Таня. Но, к счастью, за ней с улыбкой наблюдала Ирина Авдеева. Увидев, что Таня внезапно упала и покатилась, увлекаемая потоком камней и грязи, Ирина закричала, указывая рукой вниз – туда, где лежала Таня. Это случилось так неожиданно и так не соответствовало окружающей их красоте раннего утра, что все остолбенели. Виктор быстро побежал вниз, рискуя оказаться в том же положении, что и Таня. На ходу он крикнул Полине: «Возьми аптечку и спускайся вниз!». За ним спустился и гид. «Срочно вызывайте вертолёт МЧС, пока небо чистое», - обратился Виктор к гиду. Тот только согласно кивнул головой и побежал за рацией.
Осторожно спустился Владик. Таня лежала на боку. Она была жива, но без сознания. На лбу был глубокий порез, завернувший пласт кожи. Из раны стекала кровь. Губы и нос тоже пострадали. Примчалась Полина. Она обработала раны антисептиком, вернула пласт кожи на место, перевязала голову. Затем поставила укол против столбняка. Полина осторожно прощупала тело пострадавшей и обнаружила открытый и закрытый переломы ног, вывих плечевого сустава и разбитый локоть.
Владик стоял, как истукан, тупо глядя на свою красавицу жену, и думал: «На лбу останется глубокий шрам, травма ног приведёт к хромоте. Бедная Танька, от её былой красоты ничего не останется. Жаль. Как всё нелепо. И куда её понесло!?».
На удивление быстро прибыл вертолёт. Когда Таню перекладывали на носилки, она пришла в себя, и хрипло проговорила: «Простите меня, я не хотела. Владик…», - и снова потеряла сознание. Владу разрешили сопровождать жену в больницу города Барнаула.
Сдав жену в больницу, Влад отправился устраиваться в гостиницу. Ему повезло, и он получил одноместный номер. Лёжа в горячей воде, он с наслаждением расслабился и закрыл глаза: « Нет всё-таки, худа - без добра. Хоть выбрался из этих чёртовых гор. Эх, Танька, Танька, спутала ты мне все карты, вынула самый главный козырь в нашей с тобой жизни - красоту. Завтра схожу в больницу, всё уточню». Полежав ещё, он вылез из ванны, побрился, оделся и отправился ужинать. Ресторан ему понравился – очень уютный, ничего лишнего, и достаточно просторный. Пока ждал заказ, оглядел окружение – ничего особенного не увидел. Его обслужили быстро, он опять приятно удивился, и начал с аппетитом уничтожать содержание тарелок. Оказывается, и кухня здесь отменная. Вот тебе и Алтайская республика! И тут,  случайно подняв глаза, он наткнулся на прямой беззастенчивый взгляд женщины, сидящей особняком. Он подумал: «Ничего штучка, но старовата и слишком прямолинейна. Небось, торговка, спускает то, что за день выручила». И он больше не взглянул в её сторону.
Расплатившись, он встал, по привычке продемонстрировав свою стать, и, не спеша отправился в номер. Выйдя на балкон, он сел в кресло и позвонил в больницу, чтобы узнать, когда можно посетить жену. К телефону подошёл врач: «Примите мои соболезнования. Ваша жена в реанимации. У неё сотрясение мозга, множественные ушибы и травмы. Сейчас она спит после наркоза, но завтра Вы сможете повидать жену, успокоить её – она всё время повторяет Ваше имя». Владик подумал: «Вот такая любовь-морковь, если дойдёт до развода, будет не просто из этого выбраться».
Он посидел ещё, послушал неясный шум большого города, потом лёг и сразу уснул. Утром, придя в ресторан гостиницы на завтрак, он опять поймал на себе пристальный взгляд незнакомой брюнетки с пышными волосами, которая сидела на том же месте. «Ну и баба! На дыре дырку вертит», - подумал он. Когда к нему подошла официантка, он тихо спросил: «Что за женщина скучает у окна?» - «Да это же хозяйка ресторана Лариса Акимовна» - «Лариса, значит, а вот и она сама, решила взять быка за рога. Ну, хороша, сстеррва! Посмотрим – увидим».
От окна к нему шла, покачивая бёдрами и высоким бюстом, среднего роста женщина за 30. Она подошла к столу, молча кивнула Владику, и села напротив, глядя на него в упор. Он к такому не привык, поэтому слегка смутился.
Она спросила: «Вы к нам надолго?». Голос у неё низкий, с хрипотцой, как у курящей. Он ответил: «Пока не знаю», - и игриво добавил: «Как принимать будете». «Вы уже бывали в нашем городе? Нет? Ну, тогда приглашаю Вас на экскурсию по городу на моей машине». Он замялся: «Мне надо сначала съездить в травматологию, навестить жену, а потом я буду свободен». Она протянула ему свою визитку: «Как освободитесь, позвоните мне», - и пошла, не оглядываясь. «Ну и командирша, мать твою! Даже не допускает мысли, что я могу и не заглотить крючок. Ну, это мы ещё посмотрим. А с тыла-то она не хуже, чем анфас», - и он хищно улыбнулся, не обратив внимания на то, что Лариса даже имени его не спросила. Видимо, она хорошо знала мужчин такого племени, раскусила его сразу и безошибочно, и поняла, как его зацепить: «Какой же он красавец! Но мы видали и не таких. А этот парень безнадёжно  влюблён в себя и только, но это можно исправить».
Много раз в жизни она вспоминала своего первого мужа Адама Мазовецкого, обрусевшего поляка,  который взял её, пятнадцатилетнюю худышку, к себе в дом из нищей многодетной семьи, где она никогда не ела досыта. Сначала в прислуги, но прислуживала она ему только в постели, а потом и женился на ней, дав ей эту громкую фамилию. Старый греховодник Адам был старше неё на 35 лет. У него было бледное лицо, залысины на висках. Клок волос на затылке собран в хвостик. Глубоко утопленные бесцветные глазки, тонкий хрящеватый длинный нос, нервные ноздри, тонкие губы и рот  брюзги. Он не выговаривал букву «л», и называл её просто Риса.
Когда она горько плакала в его постели от стыда, боли и изнеможения, он, вытирая ей слёзы, повторял: «Учись, Риса, пока я жив, ублажать мужиков. Это умение позволит тебе покорить любого самца, у тебя будет всё, что захочешь, но только после моей смерти, а пока учись».
Она плача, думала, что после его смерти никогда не захочет ни одного мужчины.
 Но время шло, она взрослела, хорошела, набиралась сил. Он учил её со вкусом одеваться, правильно наносить макияж. Опыт и умения её росли. Пришло время, когда пожилой муж стал избегать её фантазий. Умер он во время полового акта – сердце не выдержало. Муж оставил ей крупную сумму денег, которую она тут же вложила в недвижимость. Предсказания старика сбылись, но такого красавца как Влад она ещё не встречала, куда там гримированным актёрам сравнится с его внешностью. За него стоило побороться.
Часть вторая
Таня впервые видела себя со стороны: в зеркалах всегда таилась некая муть и застывшая поза, отражающая текущий момент, краткий миг, а тут она ясно видела себя, лежащей у валуна, как брошенная кем-то сломанная кукла. Вокруг суетились её друзья, как в немом кино. Она вяло подумала: «Неужели это и есть смерть? Но я не хочу умирать! Владик!!!» Она снова потеряла сознание. Потом боль вернула ощущение тела, пусть мучительное, но всё же желанное, наполняющее душу уверенностью в своих силах и надежду на благополучный исход: «Значит, я ещё жива. Где же мой Владик?» И снова бесчувственность камнем навалилась на тело, лишь мозг пытался мыслить в чёрных клочьях всколыхнувшейся тьмы…
Она пришла в себя на краткий миг на операционном столе, потом снова увидела себя откуда-то сверху. Она не понимала, что с ней происходит, да ей и было это всё равно, она устала, и очень хотела, чтобы её оставили в покое.
Очнулась она в палате. Её кровать стояла у окна. В небрежно зашторенное окно, выходящее во двор, смотрела восходящая луна. Когда она очнулась снова, огромная луна сияла в фиолетовом бархате неба, и она улыбнулась ей, как старой знакомой. В неестественно ярком лунном свете померкла и потускнела россыпь звёзд. Таня осознала, что ей мешает этот свет, но она не могла даже пошевелиться или попросить кого-нибудь задёрнуть штору: «Где же мой Владик? Почему он не со мной?», - думала больная, но спросить о нём было не у кого.
Но, очнувшись утром, она увидела, наконец, своего мужа. Она улыбнулась ему разбитыми губами, показав свои красивые зубки, и он улыбнулся в ответ: «Всё будет хорошо, ты скоро поправишься, и мы поедем домой, а пока я должен вернуться на работу, а к тебе приедет бабушка». От этих его слов кружилась голова, и хотелось плакать. Таня закрыла глаза и по её щекам покатились слёзы. Что-то похожее на жалость шевельнулось в его душе. Он присел на стул, и взял её за руку. Она хрипло прошептала: «Не уходи, пока я не усну, мне так больно». Он осторожно сжал её пальцы: «Виктор звонил. Скоро сюда приедут наши ребята проведать тебя перед отъездом домой. Они дошли до ледника, и обещали привезти тебе фотографии». Но Таня уже не слышала последней фразы, сознание покинуло её. Влад вышел в коридор, позвал медсестру и ушёл из больницы. На душе было непривычно тяжело.
Он не стал звонить Ларисе, просто шёл по улицам города, ни о чём не думая, как автомат. Зашёл в большой сквер или парк, и долго сидел, равнодушно глядя на красоты чужого города. «Дождусь ребят и вместе с ними уеду домой», - решил он.
Очнулась Таня к вечеру. Мрачнел вечерний небосвод, и мрачнела её душа, потрясённая пережитым: «Почему это случилось именно со мной? Ведь я никому не желала зла. Что я сделала в жизни не так? Какой грех я оплачиваю такой мерой? Можно ли что-то исправить, вернуть?», – ответа пока не было.
Травмы были тяжёлыми, но интенсивное лечение давало положительный результат. Правда, тело её самовольничало: каждая часть со своими причудами, и неизвестно было, что вздумает заартачиться в следующий момент. То голова перестанет соображать, и Таня начинала путать сон с реальностью. То рука не хотела подниматься и она не могла нажать кнопку вызова медсестры. Но когда ей становилось легче, она уверяла себя, что справится, боль когда-нибудь пройдёт. Она не знала точно, какие травмы получила – у неё болело всё тело и голова.
Однажды, Таня очнулась после принудительного сна, и увидела у своей постели непривычно молчаливого Виктора Смирнова. Оказывается, приходили все четверо, но им пришлось пойти  готовиться к отъезду домой. А он остался, чтобы подбодрить её и оставить ей фото ледника. Прямо из больницы он помчится на поезд. Минут через пять, показав Тане фото, Виктор ушёл. Молчаливая дружба стоит куда дороже брехливой собачьей лести. Таня глубоко вздохнула, оставляя все печали и хлопоты завтрашнему дню, и спокойно уснула.
Владислав вернулся в гостиницу к ужину, но ужинать не пошёл. Он вошёл в номер, сел в кресло и задремал. Этот день утомил его.
 Непривычные для него чувства – сочувствие, сострадание и жалость, измотали его душу.
Дверь его номера тихонько открылась, и в комнату вошла официантка и с ней въехала колясочка с бутылкой дорогого коньяка и всевозможной закуской. Владик проснулся, но вида не показал – сквозь густые ресницы он наблюдал, как его нежданная гостья расставляла на столике бокалы и закуски. Закончив сервировку на двоих, официантка тихо вышла. Владик открыл глаза. И в это время вошла Лариса Акимовна, собственной персоной. Владик молчал, не двигаясь. «Что у Вас случилось? Вы не пришли ужинать, а мы должны заботиться о наших постояльцах. Присаживайтесь к столу, я поддержу компанию». – «У меня жена в реанимации, и мне не до гостей» - «Простите, я скоро уйду. Расскажите мне о своей беде, и Вам станет легче». Разговаривая с ним, она открыла бутылку и разлила коньяк по маленьким пузатым бокалам, и положила на край бокала по дольке лимона на шпажках. Всё выглядело очень аппетитно, а он сегодня только позавтракал.
Запах дорогого коньяка поплыл по комнате, кружа голову в предвкушении. Закуски так и просились в рот. И Владик, поддавшись искушению, подсел к столику и потянулся за коньяком. Лариса тоже взяла бокал. Выпили, закусили. Приятное тепло заполнило его тело и душу. А когда они выпили по второму бокалу, ему уже не хотелось ничего ей рассказывать, и вообще вспоминать о неприятном. А она больше и не расспрашивала ни о чём, правильно уловив его состояние.
Через полчаса им доставили горячее в горшочках, от которых исходил обалденный аромат, а потом приехал десерт. В общем, вечер удался, и все чуждые ему душевные переживания улетучились. Промелькнула, правда, мысль: «А чем я могу ей помочь, я же не врач». В эту ночь они с Ларисой стали любовниками и он узнал, что такое настоящий секс. Все его многочисленные интрижки казались ему теперь детской игрой и пустой тратой времени, а его женитьба на Татьяне – грустной ошибкой. Больше в больницу он не пошёл.
Так оно и бывает – как ни старайся, какие личины не надевай, а наступит срок, и сущность твоя проступит, проявится.
На следующее утро, проснувшись, Таня увидела свою бабушку, дремавшую на стуле у её кровати. Радость затопила её. Её бабушка, самый родной человек, после Владика, была рядом с ней, значит, всё будет хорошо. Отца своего Таня не помнила – он давно умер от белой горячки. А мать вышла замуж за шведа и уже давно живёт за границей. О дочери она не забывает, посылает ей иногда деньги и посылки для её салона красоты, но к себе не зовёт и сама не приезжает. Так что бабушка заменила ей и отца и мать.
Салон красоты раньше принадлежал бабушке, так что и без Таниного присутствия, контроль работы салона, не ослабевал.
Но не об этом они сейчас говорили. Бабушка, Наталья Васильевна, уже побеседовала с врачом и знала точно всё, что приключилось с внучкой, и что её ожидает после таких травм. Это разрывало ей сердце, но её деятельная натура уже искала способ помочь внучке: «Я буду добиваться, чтобы тебя переправили в больницу по месту жительства, там дела у нас пойдут лучше».
Она не сказала Тане, что уже повздорила с главным врачом больницы, настаивая на переезде внучки. Он начал доказывать ей своё несогласие на повышенных тонах. Тогда Наталья Васильевна воскликнула: «Да перестаньте Вы орать! Не считайте меня полной дурой! У Вас на языке только те слова, что ранят, а тех слов, что исцеляют, Вы, видимо, просто не знаете». Он остолбенел от таких слов, такого с ним не было, вот уже 30 лет. Он, молча, открывал и закрывал рот, пытаясь что-то сказать. И, наконец, произнёс: «Ну, знаете!..». Наталья Васильевна подхватила: «Я знаю, что она здесь одна одинёшенька, а дома и стены помогают. И специалисты у нас есть, не хуже здешних. Я до министра дойду, но своего добьюсь, мне здоровье внучки дороже всяких условностей, так и знайте!», - и вышла из кабинета.
«Долго с тобой побыть не смогу, внученька. Годы не те, чтобы спать на стуле, а в гостинице подешевле - мест нет, придётся в дорогой побарствовать», - печально сообщила бабушка. Таня согласилась с ней, а перспектива переехать в родной город обрадовала её, ведь там она сможет видеть своего Владика хоть каждый день, и друзья будут навещать: «Ну вот. А мне последнее время снится дорога, долгая дорога. И кажется, что пустынная серая лента и за горизонтом тянется к бесконечности. И не закончится никогда. А Владик уехал домой. Ему надо было на работу, отпуск его закончился», - сообщила она бабушке. – «Странно, что он не позвонил мне по приезду. Да и не видно было, что он был в квартире, когда я заходила забрать кое-что из Таниных вещей, собираясь ехать в Барнаул», - но вслух она этого не сказала.
Вечером, сидя в холле гостиницы, она увидела своего зятя под ручку с какой-то черноволосой женщиной. Видно было, что они тесно знакомы. Наталья Васильевна откинулась на спинку кресла: «Вот тебе и красавчик! Натурально, нож в спину припас для Танюшки». Кровь бросилась ей в голову, сердце забухало молотом. И она испугалась, что у неё тут же случится инсульт или инфаркт, поэтому промолчала, только проводила парочку глазами. Она увидела, как они сели в шикарную машину и за рулём был Танин ненаглядный Владик.
Успокоившись, она подошла к администраторше и сказала: «Какая красивая пара, прямо, как из журнала, кто же они такие, артисты что ли?». – «Какие там артисты! Хозяйка ресторана себе нового хахаля нашла, вот и гуляют». – «Бедная моя девочка! Что же с ней теперь будет?», - сокрушалась Наталья Васильевна. Сил уже не оставалось, слишком много переживаний на неё свалилось в этот день. Но, получив номер, она не легла, а спустилась в холл, и стала ждать зятя.
Ждать пришлось долго. Наконец, она увидела знакомую машину, и поспешила к входным дверям. Увидев Владика, она подошла к нему и сказала: «Ну, здравствуй зять дорогой. Развлекаешься, красивый подлец? А навестить родную жену и времени нет?», - она схватила его за рукав пиджака, но он легко стряхнул её руку и зло сказал: «Оставьте меня в покое, мне Ваши упрёки до лампочки. Я подаю на развод, передайте это своей внучке, и не попадайтесь мне больше на глаза», – с  этими словами он быстро ушёл, а она ещё раз убедилась в том, что внешний вид и людей и вещей не всегда отражают их сущность.
Наталья Васильевна побрела к себе в номер, и пролежала без сна всю ночь.
Утром, идя в больницу, она решила: «Танюшке я ничего не скажу, ей надо хоть немного окрепнуть, чтобы выдержать ещё и этот удар. Пусть она узнает о новой беде не от меня».
А Таня пролежала в больнице месяц и уже знала, что закрытый перелом правой ноги залечивается нормально. Разбитый локоть и рёбра – тоже. Хуже обстояли дела с открытым переломом левой ноги. Воспалительный процесс продолжался, по вечерам поднималась температура, кости не срастались. Голова сильно кружилась, едва Таня пыталась её приподнять, но врач заверил, что это со временем пройдёт.  Вывихнутый плечевой сустав вправили, но врач предупредил, что сустав этот коварный и может выскакивать, даже при небольшой нагрузке, поэтому класть руку за голову пока не следует, и причёсываться лучше здоровой рукой. Таня поняла, что она может стать инвалидом, но поверить в это была не в силах. Своё лицо с безобразным красным шрамом, распухшим носом и разбитыми губами, она пока не видела, да и не хотела видеть, надеясь, что пока она не видит раны, те потихоньку заживают. Ей хватало рук – ушибленных, поцарапанных и с обломанными ногтями. Так что торопиться не надо, пусть восстанавливаются.  Молодая женщина решила бороться и настроиться на победу. Бабушка её похвалила и поддержала.
Через пару дней она уехала домой, заручившись согласием врача о переезде внучки в областную больницу родного города. А Таня осталась один на один со своими мыслями и сомнениями.
А Владик в это время начинал новую жизнь. Лариса окружила его ненавязчивой заботой. Все его пожелания мгновенно исполнялись, и он даже не заметил, как оказался в её ежовых рукавицах – у Ларисы, как у кошки, были мягкие лапки, но в лапках – царапки, да ещё какие! С её опытом и возможностями это было не сложно. Лариса написала ему доверенность на свою машину, пообещав купить ему новую, не хуже, когда они поженятся. Она одела и обула его с иголочки, потому, что для похода на Алтай ему нужна была другая одежда и обувь. В этих стильных обновках он засверкал, как алмаз в оправе.
Владик  уже привык к тому что все пялили на него глаза, где бы он не появился, так что он не обращал на это внимание. Зато Лариса упивалась его шармом и красотой и не жалела на него никаких денег, желая привязать его к себе как можно крепче. Кроме ресторана у неё было несколько торговых точек, и Лариса предложила Владику место экономиста в её торгово-ресторанной империи. Он, подумав, согласился. Такая жизнь ему очень нравилась. Он не любил Ларису, как не любил никого в этой жизни. Но она направляла его и управляла им, и он охотно подчинился ей, признав её авторитет. Она была старше него на 7 лет, но, несмотря на это, он согласился переехать в Барнаул и оформить их брак. Уж очень они подходили друг другу.
Им казалось, что они живут вместе  уже много лет, и каждый из них, нашёл свою вторую половину. Это, видимо, так и было. Но они не замечали, что хотя две половинки сошлись в одну, в самой душе было пусто и темно. Оба они были красивые, успешные, богатые, но бездуховные и равнодушные ко всему, что не доставляло им удовольствия или не тешило их самолюбия.
 Свет и тень, добро и зло – и зыбкая грань между ними, как легко её переступить, а, переступив, всегда найдёшь себе оправдание, если совесть молчит.
Через неделю после отъезда бабушки, главный врач дал указание подготовить все документы, договорился с коллегой из Екатеринбурга, где жила больная, забронировал место в самолёте, и Таню перевезли в родной город, где её встретила бабушка и бригада скорой помощи. Она очень удивилась, что её не встречает Владик, ведь она по нему так соскучилась. Последние ночи в Барнауле она не могла спать, представляя, как они встретятся, как он возьмёт её на руки или сам повезёт её на каталке. Но Владик так и не появился. Предчувствуя неладное, она побоялась спрашивать у бабушки о муже, и та промолчала, стараясь оттянуть разговор, который больно ударит по её внучке. А Таня, лёжа в каталке, посмотрела на бабушку и проговорила: «Бабулечка моя, что бы я делала без тебя? Роднее тебя у меня никого нет», - и слёзы стояли у неё в глазах.
Отделение травматологии – многоэтажное здание в парковой зоне. За окном её светлой палаты на первом этаже росло высокое дерево. Танина кровать стояла у окна. На второй кровати сидела сухонькая старушка, которая попросила Таню: «Зови меня баба Стеша».
После месяца неподвижного лежания, дорога очень утомила Таню, потом ещё оформление, устройство в палату, поэтому, когда с каталки её переложили на кровать, она сразу провалилась в сон. Приходила медсестра, сменила ей капельницу, но будить не стала. Так и проспала Таня до утра.
Проснувшись утром, она, опираясь на подушки, немного приподнялась. Первые лучи солнца, прорвались сквозь листву дерева. Обнаружив щель в неплотно задёрнутой шторе, они проникли в комнату и рассекли сумрак раннего утра золотисто-розовыми лучами. Таня улыбнулась солнышку. Ей хотелось вскочить, распахнуть окошко и крикнуть на весь парк: «Я люблю жить! Я молода и здорова!». Но тут же вспомнила, что с этим придётся повременить. Пока она без посторонней помощи не может даже выйти в коридор: «Как же я раньше не замечала, какое это счастье свободно передвигаться хоть шагом, хоть бегом. Не понимала, что надо ценить и сохранять своё здоровье, чтобы не стать инвалидом. Жаль, что эти мысли приходят слишком поздно». Таня снова легла и закрыла глаза. И снова начались для неё больничные будни – лекарства, уколы, капельницы, перевязки и другие прелести.
А Владик всё не шёл. Она придумывала всевозможные причины, которые могли помешать Владику, навестить её, но потом сама же их отметала. Таня поняла: что-то случилось, и это не добавляло ей радости.
Зато пришёл с обходом врач. Лицо у него было тонкое, холёное, благородное, но холодное и не отражающее никаких эмоций. От такого можно было ждать только неприятностей. Он ни о чём не спросил и ничего не сказал. Посмотрел её историю болезни, осмотрел обе ноги, пощупал плечо и локоть, глянул на шрам на лбу, дал назначения медсестре и так же, молча, удалился. «Что это было? Мне приснилось или здесь и правда, был врач?», - с обидой сказала Таня соседке. Надо было попросить костыли, чтобы выходить в коридор и в туалет, но врач просто заморозил её своей холодностью, и она ничего не спросила.
 «Завтра вторник, опять интерны придут, учиться на нас будут», - недовольно сказала баба Стеша. «Да пусть приходят, веселее хоть будет, а то со скуки помрём», - откликнулась Таня. Наталья Васильевна  по её просьбе принесла мобильник, и теперь Таня могла разговаривать с кем захочет, и узнавать новости. Только до Владика она никак не могла дозвониться, он всё время был не доступен: «Можно подумать, он разведчик на секретном задании. Чурбан бесчувственный, завис наверно у очередной подружки и не до меня ему, грешному»,- уныло думала Таня.
Осенняя погода капризна. Утро было такое солнечное, а после дневного сна всё изменилось. Сизая стена дождя вместе с надвигающейся чёрной тучей стремительно приближалась. Таню охватила тревога перед неуправляемой стихией, а зарницы молний, прорезающие дальнюю территорию больницы, пока только на мгновения, быстро перемещались в сторону здания травматологии. Порывы ветра крепчали, захлопали открытые окна. Таня позвала соседку, всё ещё дремлющую после сна и попросила закрыть окно. Страх перед стихией видимо крепко засел в ней после случая у ледника. Она закрыла голову одеялом, чтобы не видеть и не слышать грозу.
Утром с обходом пришёл врач. Молча осмотрел больных и ушёл. Вместе с ним пришёл «будущее светило медицины» в лице парня в белом халате слишком большого размера. На вид ему было чуть больше 20. На самом деле, он был ровесником Тани. Тощая шея смешно торчала из халата. Красные мальчишеские руки вылезали из длинных и широких рукавов. Русые волосы торчали ёжиком. Он Тане понравился - такой ершистый подросток. Рядом с ним она чувствовала себя взрослой тётей, обременённой жизненным опытом. Таня невольно улыбнулась ему. «Я ещё ничего не сказал, а Вы уже смеётесь. Я рад, что у Вас хорошее настроение. Меня зовут Евгений Воронцов. Можно просто Женя. Я учусь на последнем курсе интернатуры. Буду хирургом». Его басистый голос никак не соответствовал тощей фигуре. Они более внимательно посмотрели друг на друга. Таня увидела тёмные бездонные вдумчивые глаза под чёрными прямыми бровями, упрямый рот, волевой подбородок. А он утонул в её ясных серых глазах, осенённых густыми ресницами под правильными полукружьями красивых бровей, её густые тёмно-русые волосы рассыпались по подушке: «И это она вся израненная, в больничном халате, без макияжа. С ума сойти, какая красота!». Он смутился и отвёл глаза. Поздно. Он уже влюбился в эту женщину сразу и навсегда. И ей передалось его волнение: «Бедный парнишка, он ещё и краснеть не разучился». И не ведала Татьяна, что вместе с этим парнишкой в халате с чужого плеча вошло в палату её будущее.
 Но это будет потом. А пока он попросил показать больную ногу. То, что он увидел, испортило ему настроение. Он понял, что эта молодая красавица может остаться без ноги. «Когда Вы сломали ногу?». Узнав, что это случилось больше месяца назад, он нахмурился: « Я приду в пятницу. Попробую привести сюда своего руководителя, профессора Евдокимова. Пусть он посмотрит Вашу ногу, мне она не нравится». И, кивнув головой на прощание, он вышел из палаты.
Как всё в нашей жизни перепутано. Визит интерна Жени поднял её настроение, не смотря на то, что её нога ему не понравилась – молодость не хочет верить в худшее. Мало ли что он там увидел, он же ещё не врач. Таня хорошо пообедала и уснула. Она привыкла приспосабливаться  к не проходящей ноющей боли в ноге.
Но после полдника пришла бабушка и молча положила на тумбочку лист бумаги: «Прочитай и подпиши, Танечка». Это было заявление о разводе её с Погодиным В.В. - из Барнаула. Татьяна прочитала это заявление несколько раз. Испытав шок, она   никак не могла вникнуть в смысл этого заявления, а когда смысл до неё дошёл, не могла в это поверить - настолько чудовищно было предательство самого близкого человека. «Но почему из Барнаула пришло это заявление? Бабуленька, почему из Барнаула? Ведь он был у меня один раз и уехал на работу». – Бабушка, тяжело вздохнув, сказала: «Никуда он не уезжал, а жил в гостинице со своей любовницей, на ней он и женится. Она старше него на 7 лет, но шибко богатая, а о тебе он и слышать не желает».
 Бабушка решила одним ударом разрушить все сомнения и надежды внучки для её же блага. Но она не учла, что Таня ослаблена болезнью и, кроме того, не мыслит своей жизни без Владика.
Таня выронила злосчастное заявление и потеряла сознание. Наталья Васильевна нажала на кнопку вызова медсестры, и держала её до тех пор, пока не прибежала медсестра. Она взглянула на побледневшую Таню, пощупала её пульс, и побежала к врачу. Когда Таню привели в чувство, мрак, охвативший её душу, перешёл в непроглядную тьму. Ей казалось, что все беды мира обрушились на неё и безжалостно раздавили и душу её, и тело. Ей хотелось освободиться от этой тяжести или умереть.
Чем легче возводятся воздушные замки, тем тяжелее они разрушаются.
«Одна, совсем одна. Кому я такая нужна, калека? Хромая и со шрамом на лбу. Я была для него лишь красивой вывеской для фуршетов и деловых встреч. Вывеска сломалась,  он её выбросил, и тут же нашёл новую. С его внешностью это не трудно. Наши пути разошлись, назад дороги нет».
Таня открыла глаза, попросила дать ей заявление, подписала его, и легла, отвернувшись к стене. Чёрная тоска накрыла её с головой. Она не хотела никого видеть и слышать, ничего и никого не хотела знать. «Ветра горстью не уловишь, внученька, люди и не такое переживали, переживи и ты». Чувства Тани были предельно обострены, тело превратилось в комок нервов. Ей хотелось закричать, ударить, что-нибудь порвать, разбить, сломать. Но она была прикована к постели своей болезнью. Ей оставалось только безудержно плакать и повторять: «Не хочу! Не хочу! Не хочу!».
Таню начали лечить от депрессии. Состояние её ухудшалось, она ни на что не реагировала, отказывалась от еды. Лечение помогало плохо. Она превращалась в лошадку с завязанными глазами, бегающую по кругу. На неё опять наваливалась депрессия. Она снова и снова ощущала себя человеком с неустроенной судьбой. Исчезло всё, что наполняло её жизнь до краёв.
Когда Женя Воронцов пришёл в пятницу, он не узнал Таню – она сильно осунулась, почернела, лежала, уставившись в  потолок, безучастная ко всему. Баба Стеша растолковала ему, в чём тут дело, и он пошёл на кафедру психиатрии в их институте, чтобы проконсультироваться и помочь Тане выйти из этого состояния.
Пожилой психиатр сказал: «Вашей пациентке пришлось пережить сильный стресс и разочарование. Лечащий врач обязан вызвать специалиста, и тот назначит курс лечения. «Да её уже лечат от депрессии, но ей лечение не помогает, она, как птица с обломанными крыльями». Психиатр улыбнулся, и внимательно посмотрев на Женю, ласково похлопал его по плечу и сказал: «Поможет, обязательно поможет, но не сразу. В 24 года, юноша, новые крылья у души вырастают быстрее, чем хвост у ящерицы».
Женя был лучшим учеником у профессора Евдокимова, и он имел на Женю далеко идущие планы после окончания института. И когда Женя обратился к профессору за помощью, он согласился посмотреть больную. Консультацию назначил на следующую пятницу, хотя Женя сгорал от нетерпения, боясь, что время и так упущено, а тут ждать ещё неделю, но спорить с профессором он не решился.
Помощь пришла, откуда не ждали. Из депрессии Таню вывела баба Стеша.
Проснувшись  рано утром, она посмотрела на равнодушное лицо Тани, и заговорила вслух, ни к кому не обращаясь: «Что за народ ныне пошёл хлипкий, чуть, что не по ним – сразу в депрессию впадают. Да мало ли, что в жизни бывает! За долгую-то жизнь, сколько ещё потерь будет и разочарований – никаких депрессий не хватит. Раньше-то народ меньше избалованный был. Вот взять хоть меня. Я не сразу старая стала, сначала-то, молодая была, наивная, всем на слово верила. Жила я в ту пору с отцом, матушка-то, царство ей небесное, давно померла. Приехал к нам в городок молодой парень районный клуб восстанавливать, его и назначили заведующим клубом. Культуру в глубинку продвигать, значит. Ладный был парень, такой аккуратный, Семёном звали. А люди его почему-то хлыщом прозвали. Поселили его жить в соседний дом. Приглядели мы друг друга. Тогда-то я была девка хоть куда! Ругал меня отец, запирать пробовал, я же, как шальная была, никого не слушалась, им одним жила. Пожаром лесным моя любовь полыхала, чёрным пеплом к ногам осыпалась. Отстроили клуб, и укатил мой любимый незнамо куда, а я уж и ребёночка ждала. Сказала я ему о ребёнке, а он ответил: «Ну и дура». Больше я его не видела. Отец мой из-за позора выгнал меня из дома.
Света я, от тоски, не взвидела, и совета спросить не у кого.
 Пошла я к гадалке. Она мне и сказала: «Многое происходит в жизни: одни узлы развязываются, другие должны завязаться. Чему-то предстоит разрушиться, чему-то быть воссозданным, а чему-то появиться впервые. Судьба играет нами, но и у неё есть свои законы. Развязался ваш узелок – завяжется снова, но в другом месте. Так бывает, Стеша – бывает, но не со всеми. Любовь – это чудо, дар небес. Иному не повезёт с нею. А иной пройдёт мимо и не заметит». – «Как можно не заметить чудо?», - неожиданно спросила Таня. – «Можно, если не верить в него. И сказала мне гадалка та мудрая: «Рожай, Стеша, своего малыша, не бери грех на душу. Это дитя, может, твою старость утешит». Послушала я гадалку, родила сынишку Генку, да только не дома, в городе. Я там - на завод устроилась, и жить у одной старушки стала, она и нянчила моего сына, пока я на работе была. И второй узелок у меня завязался – приехал к моей старушке внук бабушку проведать, да и влюбился в меня. Поженились мы и сына вырастили. Вот и у тебя, Танюшка, всё наладится. Тебе кажется, что жизнь кончилась, а она только начинается, завяжется и у тебя новый узелок, попомни мои слова».
С того дня, постепенно, вернулась Таня к жизни.
А в следующую пятницу Женя Воронцов профессора привёл.
Посмотрела на него Таня, удивилась – похож он был   на  Кащея Бессмертного из сказки. Под кустистыми бровями худого лица, спрятавшись в норы глазниц, блестели две вишни – влажные и очень тёмные. Над тонкими губами торчал орлиный нос с нервными ноздрями. Это было лицо, не подходящее ни к фигуре, ни к самой сути этого человека.
Это и был знаменитый профессор Евдокимов. Его консультации иные ждали неделями, у него бы расписан каждый час.
Войдя в палату, он приветливо поздоровался, ополоснул руки, подсел к кровати, откинул одеяло. Медсестра, пришедшая с ним, разрезала бинты. Ему хватило одного взгляда, чтобы во всём разобраться: «Ну, что ж, случай интересный. Заберём сегодня больную к нам в институтскую операционную. Завтра операция. Будете моим ассистентом. Главному врачу больницы я сообщу», - сказал он, обращаясь к Жене, и вышел. У того от волнения даже уши заалели, как маков цвет. Он от сильного волнения даже забыл поблагодарить профессора.
«Вы и не представляете, Татьяна, как Вам повезло. Таких специалистов, как профессор Евдокимов, единицы. Теперь я спокоен за Вашу ногу, а я уж думал… Ну, я побежал готовиться к операции, завтра увидимся». Баба Стеша заулыбалась: «Ну, а я что говорила! Будущее светило хирургии этот мальчик, раз такой знаменитый профессор с ним считается. Женю надо благодарить до конца жизни. Вот тебе и второй узелок». Теперь у Тани расцвёл на щеках, хоть и бледный, румянец. Сказать по правде, она даже оробела. Столько сразу важных событий!
Пока не знает эта юная женщина, как изменится её жизнь в будущем. То, что должно случиться никто из нас не сможет предотвратить, но пока жизнь стала определённо налаживаться.
Часть третья
Прошло 7 лет.  На Урал пришла золотая осень. Шестеро друзей – Авдеевы Анатолий и Ирина, Смирновы Виктор и Полина и Воронцовы Евгений и Татьяна выехали в пятницу, после рабочего дня, на отдых в окрестности большого города. Место выбрали хорошее, в сосновом лесу, у большого утёса, на берегу речки.
Река была маленькая, но удивительно глубокая, вода холодная. Самый молодой из мужчин, Женя Воронцов, задорно крикнул: «А слабо искупаться в этой речушке после тяжёлого рабочего дня?», - ему никто не ответил, тогда он быстро разделся, и с разбега бросился в воду. Брызги полетели во все стороны. Холодная жгучая вода неохотно расступилась, приняв его в свою глубину. Сколько же лет он, вот так запросто не окунался в ледяную воду: махом, без раздумий, зачерпнув воздух ртом, чтобы через миг, отфыркиваясь и отплёвываясь, с рыком вынырнуть бодрым, колючим – другим! Вместе с грязью и потом с него смывались усталость и тревога: «Ах! Хороша!!», - громко смеясь, вскрикивал он – «До печёнок достала – и душу и тело отмыла!».
Он выскочил из воды, запрыгал на одной ноге, вытряхивая воду из ушей. К нему подошла Таня и начала быстро растирать его тело полотенцем, а он всё старался обнять её, чмокнуть в щёку, закружить на руках. Она счастливо смеялась, обнимая его мокрого и холодного, пытаясь согреть. Женя быстро оделся и подсел к костру. Женщины уже накрыли «поляну», мужчины разлили коньяк. Что ещё надо людям в дружной компании старых друзей!
Ветер гнал стаи облаков, сбивая их в кучу. Верхушки деревьев раскачивались в вышине. Внизу, под деревьями, было потише, но ветер и здесь шелестел в соснах. Смеркалось. На западе наливался багрянцем закат. Блики закатного солнца играли на жёлтых стволах сосен. Дикая мощь утёса и море тёмной зелени с пятнами всех оттенков красного и жёлтого, особенно яркими при закате, радовали взгляд своей красотой. Вскоре стало совсем темно. Не отогнало пламя костра мрак, только раздвинуло. Тьма за спинами ещё больше сгустилась, создав интимную обстановку, побуждая вести задушевные разговоры и петь пронзительные бардовские песни. Сквозь загадочную тишину проступил скрипящий говорок леса.
Женя взял гитару, и начал наигрывать полюбившиеся мелодии. В институте он играл в самодеятельном вокально-инструментальном ансамбле. Но только на первых курсах. А на последних – профессор Евдокимов не оставлял ему для этого времени, он учил Женю всерьёз, увидев в нём талант к хирургии.
 «Эх, Женя, пропадает твой талант гитариста, играл бы ты сейчас в каком-нибудь ансамбле и ездил бы по миру», - пошутил Виктор. Тут Ирина подала голос: «Нет уж, нет уж! Пусть лучше занимается любимым делом. Посмотрите на Таню, и спорить больше не о чем». Таня довольно улыбнулась, вспоминая, через что им с Женей пришлось пройти, прежде чем она научилась ходить, не прихрамывая, и не опираясь на палку. А лицо! Потребовались и деньги и время, чтобы стереть с лица последствия несчастного случая. В этом помогла Тане её мать. Узнав о трагедии, она выслала денег, и договорилась через мужа с хорошим пластическим хирургом. Пластику делали в Швеции, и Таня впервые вживую увидела свою мать.
 «Ну, теперь расскажите, как вы съездили в Англию», - попросила Полина. – «Точно! Расскажите! Покорили, небось, всех английских лордов, не считая всякой мелочи», - смеясь, поддержал жену Виктор. Год назад Женя защитил кандидатскую диссертацию по хирургии. Его наставник, профессор Евдокимов, тогда сказал: «Это только начало, необходимый переходный этап. У вас достаточно материала для докторской, если кое-что доработать». Он очень гордился своим учеником, и прочил ему карьеру учёного-практика.
Когда Женя пригласил его на свою свадьбу, Евдокимов нахмурился: «Ах, как не вовремя! Столько работы! А Ваша голова будет забита совсем не тем!» На что Женя пошутил: «Я не могу допустить, чтобы кто-нибудь шустрый, увёл мою ненаглядную из под носа, пока я буду делать карьеру». Евдокимов пронзительно посмотрел на него, хмыкнул, а потом рассмеялся: «Наш пострел везде поспел», и подарил Жене на свадьбу компьютер новейшей модификации.
 В этом году кафедра направила его в Англию на симпозиум молодых учёных по теме, совпадающей с его диссертацией. С ним поехала и Таня – после симпозиума был организован фуршет, на который пригласили и жён учёных. Таня рассказала: «Я смотрела на этих чопорных дам в эксклюзивных нарядах и думала, что я не принадлежу этому миру. Эти женщины выглядят так, словно уже родились в этих модных нарядах. Они такие сухопарые, а я ещё не вошла в свою норму. После рождения Леночки прошло всего полтора года, и это уже второй ребёнок, и Мишке-то всего три года. Я переживала за Женю, не хотела его подвести, и вызвать насмешки. Но всё прошло хорошо». Женя обнял жену: «Она не видела себя со стороны, а выглядела она лучше всех. Когда мы вошли в зал, все обернулись и зааплодировали Танюшке, я-то всегда знал, что она у меня самая лучшая, но пусть и за границей увидят наших русских красавиц». «Аплодировали не мне, а тебе, Женечка, вокруг тебя постоянно толпились учёные», - улыбнулась Таня.
 Потом разговор перешёл на детей. Сыну Авдеевых Никите уже 13 лет. Любимый его предмет – математика. По уровню знаний он давно обогнал одноклассников, ведь с ним занимается папа – теперь он всегда находит на это время. Авдеевы перевели сына в гимназию с математическим уклоном, и он теперь с удовольствием участвует в олимпиадах и конкурсах. Авдеевы воспитывали ещё одного сына – Валеру, но ему было только 3 года. Лиза Смирнова гимнастикой заниматься не захотела, зато любит танцы, и занимается в студии современного танца. «Завидуем вам, конечно, но при нашей походной жизни о втором ребёнке придётся забыть. Будем с вашими малышами нянчиться», - посетовала Полина Смирнова.
Пасутся тучи на небе, уходить не торопятся. Слизали все звёзды, заслонили луну крутыми спинами, хорошо, хоть дождя нет, а комары уральцам не помеха. Сидят друзья у костра, поют под гитару, и так им хорошо, как бывает хорошо близким по духу людям, не знающим ни зависти, ни жадности, и понимающим друг друга с полуслова.
А Таня с Женей нашли свою вторую половинку. Им всего по 31 году, вся жизнь у них ещё впереди. У них взаимная любовь. Они не могут расставаться надолго, им тяжело находиться в ссоре, они стараются делать друг другу приятные сюрпризы, вместе заботятся о детях. Всего не перечислишь. Недаром говорится, что счастливые семьи похожи, а не счастливые – не счастливы по-своему. Бабушка Тани, Наталья Васильевна, частый гость в их квартире, она любит возиться с правнуками, а перед зятем просто преклоняется и всегда держит его сторону. Дай им Бог всем здоровья,  счастья и любви…
Владик не любил позднюю осень – грязную, мокрую, скользкую осень, которая забросала мир иссохшими листьями и жухлой травой. Дождь всё моросил, разбиваясь о чёрные скользкие ветки . Павшая листва побурела и слиплась от влаги. Владик шёл по парку, не зная, куда деться от муторности, заполнившей его душу. Ветер бежал за ним среди мокрых ветвей, брызгался, норовя поддеть пласт слежавшихся листьев, но мёртвые листья крепко держались друг за друга.
 Владик, как и прежде, красивый импозантный мужчина, ему всего 35 лет, но в глазах его читалась тоска. Ему всё надоело, он был сыт по горло всем, что его окружало. Упоение первых лет жизни с Ларисой, когда у него захватывало дух от одного вида своей новой машины, когда он видел шкаф, полный такой одежды, о которой он и мечтать не мог, когда в ресторане он всегда чувствовал себя султаном, вокруг которого мечутся слуги и служанки. И ещё много чего можно  было вспомнить, давно прошло. Друзей у них не было, были партнёры по бизнесу, то есть друзья-враги. У Ларисы была подруга, но страшная, как смертный грех, а другую бы, она рядом с собой не потерпела, хитрая и расчётливая бестия, эта Лариса.
Работа у него была не обременительная – только для отвода глаз, домашние заботы он не признавал. Да и какие там были заботы – Лариса всё решала сама. Не жизнь, а сплошной хорошо оплачиваемый отпуск. Впрочем, в отпуск они никуда не ездили – Лариса никому не доверяла и не оставляла свою «империю» даже на короткий срок, и Владика от себя не отпускала. Он оказался в золотой клетке, которая теперь стесняла его, мешала вольно дышать, но и отказаться от неё совсем, у него не было ни желания, ни сил. Вот такой парадокс.
Неожиданно для себя, он начал думать о том, хорошо было бы обзавестись малышом или двумя. Но это невозможно – Лариса родить не могла, уроки педофила Адама не прошли даром. Не зная, куда себя девать, он начал играть в казино, проигрывал пока не очень много, но ведь это только начало. В застолье и азартных играх люди такого типа забывают о такой замечательной вещи, как мозги. Он стал завсегдатаем дорогих баров. Он пил, как верблюд, умирающий от жажды, но пьянел с большим трудом.
 Однажды, в одном из баров, к нему подошёл довольно потёртый  тип, но наглый и злой. Такие люди чувствуют себя хозяевами в любой обстановке. Раз встретишь – запомнишь надолго. Хищник. Опасный и быстрый, знающий себе цену. Приветливость его была стальной. Настроение этого типа было отвратительным, и он считал своим долгом испортить его окружающим, не боясь нарваться на неприятности. Чёрные мрачные глаза, как беззвёздное небо, уставились на Влада. Тонкие губы изогнулись в презрительной усмешке. Его волосы падали на несвежий воротник, усыпанный перхотью. «Славик», - представился он. «Не слыхал обо мне?».  Он демонстративно высморкался в грязный платок, протрубив, словно мамонт, вызвав недовольные взгляды присутствующих, и обратился к Владу: «Занял моё место в Ларискиной кровати и жируешь, альфонс лощёный, давай делись благами, которыми она тебя осыпала, непонятно за что. Пока я за неё сидел на зоне, ты тут подсунулся. Он схватил стакан с виски, который стоял перед Владом и выпил залпом. Тот молча смотрел на Славика. «Чего уставился? Гони шуршавчики, если не хочешь получить перо в бок, мне терять нечего». Влад ответил: «Ты, приятель, путаешь мягкое с кислым, а это вредно для здоровья».
 Потом, молча, полез во внутренний карман пиджака, достал пистолет, и спросил: «Этого достаточно будет?». Горе-гангстер исчез, как капля росы под солнышком.
Но, придя домой, Владик устроил скандал. Он орал, не выбирая выражений, требуя убрать из его поля зрения всех её бывших: «А то прохода от них нет! Ступить некуда».
Лариса потом рассказывала подруге: «Когда его вопли достаточно усладили мой слух, и стало понятно, что на этот раз мне не услышать о себе ничего нового, я улыбнулась и помахала рукой, показывая тем самым, что всё не так уж плохо. В ответ он зло сплюнул и отвернулся. Обычно, у такого, как он, и у такой, как я - мало общего. Но какая-то неведомая сила крепко держит нас в одной упряжке, что удивительно».
 И такая может быть жизнь у двух половинок одной души, если душа эта пуста, и её нечем заполнить.
Каждый человек находит свою половинку по себе, и это – его настоящая цена.
Всё в жизни приходит и уходит – деньги, слава, карьера, здоровье – ценным и важным остаётся лишь одно: те, кто дорог нам и кому дороги мы…Кого мы любим и кто любит нас. Не все верят в это. Или боятся поверить. Но это именно так!