Хранители воздушных ассов

 
 В год 75 – летия победы все меньше и меньше осталось ветеранов Великой Отечественной. За годы моей жизни, начиная с босоногого детства и по сей день, в жизни много раз встречался, работал  и общался с участниками самого кровопролитного сражения на планете. Первым, это был наш деревенский тракторист Кузьма – механик, водитель танка. Лицо и руки  его было в страшных шрамах. Потом с фронта пришел  дядя Иван, который вообще не хотел даже слова говорить о войне. Если затевали разговор, то у него почему – то их глаз градом сыпались слезы. Наш учитель истории, Минай Федорович Киреев, летчик знаменитого «летающего танка» ИЛ-2. Мы были околдованы его рассказами. Минай Федорович о себе не говорил, рассказывал о своих павших товарищах.
 Работая в Казахстане, я так же работал с огромным количеством участников боевых действий. Начиная от рядового Ивана Плужникова, заканчивая полковником – артиллеристом Францевым Петром Мартыновичом, белорусом, уроженцем Витебска. По приезду в Барановичи, поступил на хлопчатобумажный комбинат. Занимался в комиссии по улучшению социальных условий ветеранов ВОВ, работающих на комбинате. Но до сего времени ощущаю некую вину перед памятью удивительного человека, прошедшего войну с 1939 по 1945 год, нашего Барановичского земляка, Загурского Николая Куприяновича.

 Николай Куприянович родился в 1919 году в деревне Гирчицы,  Барановичского района. В прошлом году исполнилось 100 лет со дня его  рождения. Он 20 – летним юношей  был призван в ряды Красной армии и  направлен в школу летчиков – авиамехаников. Специальность летчика он так и не успел получить, освоил только взлет и посадку. А вот авиамехаником стал отличным. Об участии в финской компании он выразился одной фразой: «Советский Союз в 1939 году был совершенно не готов к войне не только с Германией, но и с маленькой Финляндией. Больше на эту тему не хочу разговаривать».
 С первых дней войны с Германией, он – авиамеханик истребительного полка, который 24 – го июня 1941 года был переброшен  на западный фронт. С этого времени начался отсчет жизни его полка и, в частности, его эскадрильи. Кроме этой фотографии, других документов у дочери Николая Куприяновича ничего не осталось. Я же излагаю те скупые сведения, которые по крупицам вытягивал из моего героя. Как и большинство фронтовиков, прошедших огонь войны, он был чрезвычайно скромен в оценке своих боевых действий. А ведь ему было что рассказать. Об этом свидетельствуют: Орден Отечественной войны 2 ст. и множество  медалей. Со своим летчиком он прошел четыре огненных года. К сожалению, у меня нет ни имени, ни фамилии этого летчика. Предположительно на фотографии он сидит на переднем плане с орденом на гимнастерке. И погиб этот «сокол» в День Победы. Решил пролететь над Берлином и посмотреть, как ликует Красная армия в этот день. Кто его сбил и при каких обстоятельствах он погиб, неизвестно. Слишком был велик накал торжества и радости. На потерю одного самолета вместе с летчиком никто не обратил особого внимания. Но эта потеря наложила тяжелейший отпечаток на жизнь Николая Загурского. Как только подходили к теме гибели его командира, слезы  сыпались из глаз старшего сержанта. Об авиамеханиках, их героической службе, к сожалению, мало написано. А ведь это они готовили самолеты к бою, это они ночью, при свете тусклого электрического фонаря, устраняли неисправности. Обмороженными руками меняли узлы, детали, заклепывали пробоины на фюзеляжах и плоскостях. Это они – авиамеханики, закатывали в кустарники и прятали в капониры самолеты. Это они с помощью бойцов аэродромного обслуживания выставляли фанерные и картонные муляжи истребителей, по которым немецкая авиация и артиллерия наносили удары. Авиамеханики, словно ангелы – хранители, ждали возвращения своих пилотов из боя, смотрели на часы и до боли в глазах всматривались в небо, вдруг появится точка его подопечного. Николай Куприянович говорил:
- Мы были на земле, мы могли втиснуться в эту землю, в траншею, укрытие, земляную щель. У них был только воздух, самолет и враг, жестокий и беспощадный.
Он несколько минут сидел, молча, а затем продолжал:
- Мы все были только суеверны, воспитанные в духе атеизма и все же мысленно просили Бога и его святых угодников за наших подопечных. Я скажу, и самолеты – это машины из алюминия, стали и цветных металлов, порой поступали, как живые существа. Вот несколько примеров, не выдуманных.
 Появляется на горизонте самолет. Летит как – то странно, то вверх, то вниз, садится, подбегаем. Летчик мертв. Мотор глохнет сам по себе. Топливные баки пусты. Или другой пример. Смотрим по часам. Горючее кончилось. Самолет либо сбит, либо упал. Но!  Касаясь верхушек деревьев, идет на посадку. Садится точно на букву «Т», но звука мотора мы не слышим. Летчик, раненный в плечо, говорит в бреду: «Это он меня вывез». И еще один пример. После боя самолет делает посадку и затихает. Когда мы подбежали к машине, на нее было страшно смотреть. Плоскости, фюзеляж – все было в дырках. Откуда взялась подъемная сила у этого самолета – неизвестно.  Был такой случай. Нашего «Лавочкина» два «мессера» пытались взять в клещи. Нижнего,  летчик срезает пулеметной очередью. «Лавочкин» уходит в вертикальное пике. Он не уходит, а падает камнем к земле. Это воздушная яма. «Мессер» не прекращает преследование и так же попадает в эту яму. В метрах трехстах от земли  наш самолет вдруг переходит в горизонтальный полет. А немец целуется с землей. Таких случаев у нас было ни один и не два, а десятки за годы войны».
 
Николай Куприянович готовя самолет к бою, старался его облетать, пригодились навыки, полученные в училище. Он взлетал, делал круг, садился, то есть мог проверить работу мотора на всех режимах в воздухе. Часто откликался на просьбы своих однополчан. И все же за все годы войны ему пришлось совершить настоящее чудо.
- Это было в июле 1944  года под Брестом. Полк ушел на новый аэродром в Польше. На старом стоял только небольшой транспортный «Дуглас» с полными баками, загруженный агрегатами. На аэродром подъезжает крытая грузовая машина. С нее выходят пять офицеров. Все в военно – полевой форме. Ко мне подходит майор и задает вопрос: «Старший сержант, здесь пилоты есть?» Я отвечаю: «Полк перебазировался, обещали прислать, чтобы отвезти агрегаты на новое место базирования». Майор говорит: «Вы кто?» - «Я летчик – авиамеханик». - «Летали?» - «Никак нет, только облетывал после ремонта истребитель своего командира». -  «Садится можете?» -  «Могу, только на истребителе». – «Старший сержант, придется лететь срочно в Белу Подляску. Нужно срочно быть там».
  - «Дуглас» - тяжелая машина, я боюсь, что не справлюсь». Майор достает красную книжечку с гербом СССР, под которым стояло золотое тиснение из букв «СМЕРШ». Я понял, с этой службой шутки плохи. Попросил 30 минут на ознакомление с кабиной и органами управления самолетом. Дали 20. Меня прошиб холодный пот. Взлететь – взлечу. Куда лететь, какие ориентиры, в каком направлении. Словно угадав мою мысль, майор произнес: «Я буду с Вами в кресле второго пилота, у меня есть карта с ориентирами и местом нашей посадки. Полетите по правилам визуального ориентирования, на бреющем полете». Когда  привез офицеров «СМЕРШа» в назначенное место, ко мне подошел в солдатской пилотке и плащ-палатке седой полковник. Он приобнял меня и промолвил: «Спасибо, сынок».  У меня же комбинезон можно было выжимать от пота. Это мой был первый и последний полет за всю войну».
Когда вышел на экраны фильм «В бой идут одни старики» Загурский с восторгом произнес:
     - Так это ж про нашу эскадрилью! Чуть приукрашено, но все справедливо. И про женский полк «Легких ночных бомбардировщиков» правда. Их аэродром располагался рядом. Эти девушки совершали чудеса героизма на свих фанерных «этажерках». Не зря фашисты прозвали их «Ночными ведьмами».
Николай Куприянович был на редкость  справедливый и гордый человек. После демобилизации женился на любимой девушке в 1945 году. В 1946 году его, как талантливого специалиста, отправили в  военный институт в Ленинград, зачислили на первый курс. Но прозанимался он только до осени. Воры, которые пришли грабить дом в деревне, так травмировали жену, что у нее произошел нервный шок, и она надолго слегла в больницу. С этого момента Николай Куприянович работал механизатором в колхозе имени Мичурина Колпеницкого сельского совета.
Осенью 1963 года местная колхозная и сельская власть ударила ветерана «сапожищем»  в самое сердце. С раннего утра до позднего вечера убирает зерновые на комбайне. Жена с их несовершеннолетними сыном и дочерью копали на поле картофель. Оставлять мешки с картофелем рискованно. Воришки шныряют по полям. Николай Куприянович идет на конюшню, берет коня, телегу и поздним вечером приезжает на поле, чтобы отвезти домой картофель. Когда картофель был уложен на телегу, с отборной  нецензурщиной и оскорблениями, появляется бригадир.  Распрягает и забирает коня.
 Возмущению ветерана не было предела. Он тут же идет в контору, подходит к стенду «Они сражались за Родину». Разбивает стекло, достает свою фотографию, разрывает ее в  мелкие клочки. Председатель сельсовета вызывает милицию. Составляется протокол о мелком хулиганстве. Загурскому грозил 15 – ти суточный арест. На следующее утро жена едет в Минск до своей знакомой, дабы она посоветовала что делать. Та позвонила в Министерство обороны,  и маховик справедливости стал раскручиваться в обратную сторону. Ветеран был немедленно освобожден от  ареста. Виновник конфликта  наказан, а руководство сельского совета и колхоза принесли извинения. Был еще один случай, когда ветерану в честь 30 – летия Победы вручили ценный подарок – радиоприемник, бывший в употреблении. 

Скромность и принципиальность старшего сержанта Загурского удивляли многих,  и не только меня. Он никогда не пользовался и не предъявлял удостоверение участника ВОВ. Однажды, будучи на рынке, он больной,  стоял в очереди за семенами. На мой совет, подойти без очереди, как участник войны, и купить семена  произнес: «Да ты что, разве это можно, стыдно перед погибшими, нам дарована жизнь. Никогда не потребую и не предъявлю удостоверение». Умер Николай Куприянович в апреле 1988 года от сердечной недостаточности. Посадил картофель, прилег отдохнуть, и последние его слова были: «Как чудесно пахнет земля». На фото: ст. сержант Николай Загурский второй слева.