Бараны одного равноправного стада

    — Мы  все равны.   — Сказал баран.  И  все согласно закивали.
 

       Меня всегда интересовало, а что это такое, равенство возможностей  в стране советов, которое пророчили товарищи большевики, почти как  Америка   —  страна огромных возможностей, где возможно ты пробьешься в  люди, но только возможно,  и тем не менее, возможность такая имелась,    а тут равенство этих возможностей во всём.
 

    То есть возможно  всем  хором  стать гениями и возможно тут же всем  вместе  стать дворниками, причём с возможностью получать одинаковое  денежное вознаграждение потому что, тогда все были  равноправными    гражданами того справедливого по всем статьям государства.
 

    А разве это справедливо   за разный труд получать одинаковые деньги,  или наоборот, труд рабочего на заводе оплачивался,   как труд академика  ученого, а  инженер  оставался  где -то там,  на старте этого  равноправного забега,  которого на самом деле-то и  не было.
 

     Зачем соревноваться в уме и талантах,  если на выходе ты всё  равно  получишь югославский гарнитур,  как у профессора  физико-  математических  наук, будто ты не научный работник, а   рабочий сталевар  и плотник заслуженного    высшего   разряда.
 

     Короче,   если хотел жить как профессор, достаточно было стать токарем, а хотел быть как инженер, мог быть и дворником.
 

   А как быть с тем, что я хотел поучаствовать в заплыве в  олимпийских  играх, а меня почему-то не взяли в команду пловцов, сказав после  трехмесячного курса обучения плаванию, что дальше поплывут другие, те, у  которых есть какой-то талант, те самые
физические способности с   возможностями выиграть в заплыве, и мне было предложено записаться в кружок по танцам.
 

     Но  и там произвели отбор  или отсев на первом же этапе приёма в  этот кружок, посещая который, я по определению равных возможностей того  государства  должен был бы стать великим танцором,  почти  Александром  Годуновым, с которым обитал на одной лестничной площадке, проживая в  одном доме, ну,  хоть  в разных коммунальных квартирах,  или  Нуриевым, а  в итоге, помявшись в общем стаде таких же мечтателей, каким был и  сам,  под незнакомую мне музыку,  с треском  был препровожден  вон, не имея  так нужного таланта для того, чтобы воспользоваться  равными  возможностями  и правами всех желающих стать танцорами.
 

      Правда,  мне повезло и меня приняли в спортивную секцию   легкой  атлетики, когда моему  однокласснику,  которого я туда же привел,  руководствуясь светлым помыслами, что стране нужны победители и   олимпийцы, и  чтобы и он тоже  мог стать олимпийским  чемпионом, ему    сказали, что ему лучше больше не приходить, и на короткие дистанции  не  бегать, это не его, и потому позже, он  победил в забеге на  длинную  дистанцию, оказавшись  далеко  от   родной земли в земле обетованной,   в  стране Израилевой, короче, он — там, а  я  —    тут,    где  я      тоже    великим спортсменом,  спортсменом-легкоатлетом не стал, мне  просто наверное,  не повезло, и я, будучи одним из немногих, отобранным   для  участия в каких- то там значимых для моей страны  соревнованиях,  думая, что вот, наконец, и я стану олимпийцем, на радостях на зимних  каникулах сломал ногу, да, так, что спустя год после  своего   возвращения в строй, годен был только для метания ядра и диска, а хотел,  как и прежде,  прыгать и бегать, но при равных возможностях той страны,  мне эту возможность не дали, ввиду увеличившейся   массы моего  тела, я  же год прыгал только на костылях и только по квартире.
 

         В общем, так и закончилась моя  карьера спортсмена,  олимпийского чемпиона,  мне просто не дали стать тем, кем хотел, хотя  зачем-то всё  говорили о том, что возможности у всех равные, а лучше бы   они были,  эти возможности большие, или даже огромные,  и может быть  тогда, я чего-нибудь и в чем -нибудь, да,   достиг, и не уперся бы снова  в тот  югославский гарнитур,  как  у профессора физико -математических   наук. 
 

    До  сих пор не понимаю, а чего он  этот профессор или кто он там  был, их было не мало,  драл свое мягкое место, работая на голом  энтузиазме, если  токарь пятого  разряда  имел всё то же,  что и он,   академик? Ну, во всяком случае, нам всем так говорили, что токарь всегда  ровня, почти альтернатива, профессору,  этому научному мужу.
 

    Говорить  о том,   что мечты мои   стать космонавтом, тоже разбились  в пух и прах о равноправные возможности во всём,  уже не буду,   потому  что  вместо меня отправили в космос  какого -то Юрия Гагарина, правда с  возможностью не вернуться оттуда, а остаться в том космосе, о котором  мечтал не только я,   навсегда.
 

          Короче, в той стране полного и безоговорочного равноправия и  равных возможностей, все могли учиться, только зачем- то их учебу,  как-то очень уж не справедливо,  оценивали по пятибалльной шкале,  хоть  этим, уже  чёрт с ним,  стимулируя к лучшим  достижениям в учебе;  все  могли лечиться,  только опять почему-то у разных врачей, если имел всё  же иные деньги за свои труды, а не как все  остальные трудящиеся,  уравненные во всём, и в уме заодно тоже;  все имели право поехать в  колхоз и там помочь собрать картофель, получив за это даже не  благодарность, выписанную им  на  бланке того правительства той страны, а  огромный и не картофельно- овощной шиш, ибо тут твои права попирались, и  хотел ты или не хотел, но права не имел отказаться и обязан был  тащиться вместе со всеми на уборку картофеля или ещё  чего, потому что  колхозники по обычаю перевыполняя во всём план вместе со  всей страной,  не справлялись с уборкой и с  посевом,  и потому имелось право  использовать бесплатный детский труд, хотя всегда говорилось  и сейчас  тоже   вещается  на    всех инфоресурсах   о том  счастливом  детстве  тех советских  детей, получивших  равные со взрослыми   возможности  поработать на их же уровне  в колхозе.
 

     Правда я,  всё же  как умный, но как всегда не оцененный по  заслугам тем государством, всегда при любой возможности,  сбегал с полей  пахотных,  уходя по английски и никогда не прощаясь со своими   одноклассниками, оставляя их каждый раз, мягко говоря,  в недоумении с  поднятыми кверху  не глазами, а задницами в надетых физкультурных  трениках стоимостью всего    три рубля, чтобы не обидно было,  ведь   к  тому же  ещё и  бесплатно  всё  было, а как известно, три рубля это не деньги.
 

       Как и позже, уже работая в книжном  издательстве,   когда нас  посылали помочь теперь рабочим в типографии, они  тоже не справлялись  со  своей работой, перевыполняя план страны, и оттуда с пламенным  приветом, отправленным  своим  коллегам,  я  убегал, потому что знал,  как в натуре Ильич бревно со всеми  таскал, красиво только  смотрясь на  картинке, сделанной для потомков тех равноправных во всём граждан,  а  мне даже за вредность типографских работ молоко  не выдали как  полагалось,  и в конце месяца  я  получил обычную свою зарплату  редактора, и даже лишнего кусочка бумаги в качестве награды за тот труд  не дали, чтобы мог пережевать, как обычный баран,  сие состоявшееся   событие равных  возможностей равноправных во всём граждан.
 

     Правда, кое- какую пользу я всё  же из таких поездок вынес, когда  снова работников нашего книжного издательства  послали  по осени в  очередной совхоз  на капусту, не выдав перчаток,  а погода была совсем  не ахти, было холодно и шёл мелкий почти  ледяной дождь,   и предложили  её  порубить голыми руками и  выданными   тесаками, то, что я и оттуда  сбежал, говорить, думаю, не надо,  это неинтересно, интереснее другое,  то, что я там  увидел, нарубив немного капустки,  то, как  солдаты  ногами, в надетых  кирзовых  сапогах, не стесняясь нас, работников  интеллектуального труда, месили эту капусту в бочках, порубленную нами  для дальнейшей засолки,  и  это вам, скажу я честно,  не Челентано и  виноградное вино,    и танцы  под музыку и радостное хлопание в ладоши   зрителей,   это зрелище не слабонервных, я после этого никогда больше   не употреблял в пищу покупную  кислую капусту, что продавали в магазинах  тех времен.
 

           Вот такие были у всех равные права и возможности, в той  стране полного равноправия, всегда  была возможность вместе со всеми  постоять в длиннющей очереди за чем-нибудь, имел право, но не  возможность,  пожить в одном доме,  в одинаковой квартире, если ещё  и  повезло и тебя опять  заметили, твои заслуги, которые были у всех  одинаково равные,  с дворником,  рабочим- токарем,  будучи инженером,   писателем, все же были одинаково равны,  мог вместе со всеми  опять  постояв в очереди,  украсить пресловутый югославский гарнитур, купленный  при равной зарплате рабочего и   профессора,    книгами, томами   подписного  издания.
 

      Какого чёрта ты вообще,  шёл учиться в вышку, если потом получал  зарплату меньше рабочего завода или фабрики, не понятно совсем, то  есть  мозги оценивались при всём одинаково равном,   меньше, чем руки,  исполняющие придуманную  тобой работу,  официанты и швейцары ресторанов  жили лучше партработников центрального  правительственного  аппарата,  эти вообще кроме восьми классов средней школы за плечами ничего не  имели, и при всём этом неустанно шли разговоры о равных правах и  возможностях той страны советов, не забывая при этом  постоянно   бичевать загнивающий до сих пор Запад   с их большими возможностями, что  в общем- то тоже весьма сомнительное  явление, но речь ведь не об этом,  а о  том, как все были равны  и о том, как   все имели равные  возможности во всём, то есть когда дурак мог именоваться умным,  и это  было нормальным, он не мог быть хуже или лучше умного, впечатление, что  ум в той стране вообще не приветствовался, то есть  политика не вылезай   и не высовывайся,  это было лучшее, что могло быть тогда,  тут же все  равны, а ты  тут   со своим умишком, при этом выдавались какие-то премии  и награды, но опять  заслуженно не всем, всё снова  и снова вещая о  справедливости того строя, не справедливо оплачивая труд людей той  страны, где всё было вообще-то  бесплатно, зачем вообще платили  за  что-то, оно бесплатным должно было быть, как работа в колхозах,  называемая помощью колхозникам в перевыполнении всесоюзного плана  труда,   не справедливо на самом деле  во всем относясь к тем, кто  уповал на эту справедливость, и  называя всё  это равенством прав и  возможностей.
 

         Да пошли бы вы,  со своим таким  равенством,  куда подальше,    если многие до сих пор не могут забыть   о том, как было всё  здорово  тогда,  когда им  просто на равных промыли  мозги той пропагандой,  сделав из отдельных личностей, убив в каждом по отдельности и в общей  массе индивидуальность,  заставив  ходить  общим строем,  создав   общее  равноправное  стадо  людей с одинаковыми  возможностями быть баранами  одного равноправного  стада и ещё назвав это  невиданной доселе   справедливостью  этого мира, когда один за бревно только держался, а все  остальные его тащили, держа  на своих плечах всю тяжесть бремени того   справедливого строя.
 

    Лучше тогда  иметь те самые большие или огромные  возможности, пусть  и не сумев   ими воспользоваться или не получив такой возможности, но  оставаться самим собой,   а не топтать эту землю бараньими  копытами,  называясь при этом людьми.
 

2.05.2020 г
Марина Леванте
 

© Copyright: Марина Леванте, 2020
Свидетельство о публикации №220050201402