Космосага. Глава 3. За Край и на краю

Тяжелыми волнами перекатывается снаружи непроглядное безвременье. Шаг за шагом прокладывает сквозь него свой курс «Река Бессмертия». Путь за Край неблизок, если отправляешься прямо из Центра — новички в навигаторском деле, даже самые одаренные, вряд ли осилят настолько сложный маршрут. Но на «Реке» неопытных навигаторов не водилось.

Эйдан легко провел рукой по пульту, закрывая свою вахту и передавая ее сменщику. Слева от него Даэне сделала то же самое. Она молча поднялась и покинула зал управления. Эйдан так же молча последовал за ней. Сестра явно была не в духе. Снова.

Время, проведенное в полете, ясно показало, что вывезти Даэне за Край было не самой лучшей идеей. До пункта назначения было еще далеко, а сам полет уже успел превратиться в рутину, которая не лучшим образом сказывается на людях, и без того пребывающих в подавленном состоянии духа.

Даэне стала совсем другой с тех пор, как их пути разделились, чтобы потом вновь сойтись у трапа «Аштары». От прежней ее легкости и веселого нрава не осталось и следа; не было в ней и той неистовой ярости, с которой она убегала от Тао-Ллиди, вкупе с решимостью все изменить. Она поникла и как будто померкла, утратив важную часть присущей ей чистой силы. Все свободное от дежурств время она проводила в жилом отсеке, который они с Эйданом делили на двоих.

Тао-Ллиди она больше не упоминала, и по ряду признаков Эйдан догадывался, что, расставшись с драконокапитаном, она стала к тому практически равнодушна. Ее тоска не была тоской любовной — это было нечто более глубокое. Эйдан надеялся, что, когда пыль от ухода с «Аштары» осядет, сестра вновь обретет прежнюю себя, но время шло, а этого все не происходило. Он думал, что, оказавшись в новых условиях и в новом окружении, Даэне расцветет и быстро найдет себе поклонника, а то и нескольких, как бывало в иные времена, однако, каким бы немыслимым это ни казалось, из всех присутствующих на корабле мужчин никто не обращал на нее видимого внимания — и она платила им тем же, избегая любой компании в периоды досуга и тихо сидя в стороне во время обязательных массовых мероприятий. Это было совсем ей не свойственно и не могло не тревожить Эйдана. Лишь один-единственный раз Даэне проявила интерес к постороннему лицу мужского пола: когда в столовой кто-то из сидящих за соседним столиком звездолетчиков громко произнес «Упанеус». Она посмотрела в его сторону с такой неприкрытой враждебностью, что, поймав этот взгляд, злополучный парень на всякий случай поспешил ретироваться.

Команда между тем подобралась на редкость удачная: Капитан и Начальник Экспедиции определенно знали свое дело. Требуется особое чутье и немалый опыт, чтобы, по результатам одной лишь встречи, собрать из соискателей слаженный и дружный экипаж, особенно если он должен насчитывать более тысячи человек. Для длительных полетов совместимость экспедиантов друг с другом играет едва ли не большую роль, чем их опыт и профессионализм. На «Реке Бессмертия» экипаж был организован по секторам, в зависимости от сферы рабочих обязанностей, и Эйдан не мог назвать ни одного из своих коллег-пилотов, к кому он испытывал хотя бы тень неприязни. Разве что Онира, не в меру энергичная глава сектора навигации, непосредственная начальница его и Даэне. Но и к ней его отношение с началом полета изменилось довольно быстро.

Онира Астц’лаони с Дораиды — хороший мир, годный! — была ровесницей близнецов, однако производила впечатление существа более взрослого и опытного: не просто в профессии, но и в повседневной жизни. Вероятно именно поэтому она была назначена верховодить целым сектором, работники которого за глаза прозвали Ониру Матерью Навигации. Она и была по сути ею, денно и нощно опекая вверенный ей мозг корабля, неусыпно бдя за всеми системами в ее ведении, за тщательным исполнением команд, но куда более неусыпно — за своими подчиненными. Онира была само движение, однако не суетливое, хаотичное — а четко выверенное и отточенное. Стрела, летящая прямо в цель. Это читалось и во внешности. Стройная, подтянутая брюнетка с узким лицом, на котором выделялись большие серые, но удивительно яркие глаза, и их, казалось, никогда не покидало выражение настороженности и легкого беспокойства. Волосы она носила гладко зачесанными в лаконичный узел на макушке, что удлиняло лицо еще более. Ее движения были резки, но экономны: никогда и ничего лишнего. Голос порой вызывал ассоциации с остро заточенным медицинским лезвием, стерильным и безжалостным. «Ох и повезло же!» — безрадостно подумал Эйдан, едва узрев новую начальницу, и в очередной раз пустился в ностальгические воспоминания о своей прошлой капитанской жизни между станцией и планетоидами, где приказы отдавал он сам, а подобный персонаж казался немыслимым. Однако время показало, что первое негативное впечатление было, пожалуй, слегка необоснованным: несмотря на присущую ей резкость, Онира фоном демонстрировала совсем иное и очень ценное качество — справедливость. А еще — неподдельную заботу о подчиненных, которых она, в полном соответствии со своим прозванием, негласно считала своими детьми.

К Даэне Онира прикипела быстро и по-особому, несмотря на то, что та отвечать ей взаимностью не торопилась и задушевных разговоров избегала. Ввиду необычайной чуткости своей натуры, Матерь Навигации сразу обнаружила в своей холодновато-вежливой, замкнутой подопечной существо, пережившее в недавнем прошлом личное потрясение и оттого до сих пор пребывающее в унынии. Онира никогда не была строга с сестрой Эйдана. Каждый раз, когда взгляд ее обращался к Даэне, в нем читалась теплая забота и какая-то особенная глубина, а резкие черты лица ее словно делались мягче. Онира участливо расспрашивала Даэне о том о сём по откровенно нерабочим вопросам, однако та не стремилась делиться с ней ни своими переживаниями, ни личной историей, всегда обходясь вежливыми, но общими словами. Возможно и зря, думал Эйдан: в ситуации краха личных чувств кто сможет лучше понять женщину как не другая женщина. Тем более что на его собственные попытки помочь ей, самого разнообразного толка, сестра также отвечала глухой стеной отчуждения, порой доводя его до отчаяния.

Свою работу Даэне выполняла быстро и четко, реагируя на любые изменения условий даже с опережением — похоже, на «Аштаре» она прошла в этом отношении хорошую школу. Однако все корабельные дела, что лежали вне сферы ее ответственности, включая собственно миссию экспедиции, казалось, не интересовали ее вовсе. Эйдан же, впервые принимавший участие в мероприятии подобного рода, относился ко всему, связанному с полетом, с живым любопытством. Экспедиция обещала быть интересной и не сказать чтобы совсем обычной — как и все, связанное с путешествиями за Край. Он хорошо помнил общее собрание, организованное Капитаном и Начальником Экспедиции в самом начале полета, когда «Река Бессмертия» покинула систему Рехтала и готовилась к первому этапу перехода.

Территории, лежащие за пределами влияния Союза, представляли для него интерес скорее теоретического плана: для удовлетворения практических потребностей у этого звездного образования, состоящего из пары сотен родственных друг другу цивилизаций, собственных владений имелось в избытке. Нецелесообразно, знаете ли, тратить циклы пути в погоне за ресурсами, которые можно найти и в непосредственной близости, на своих же планетах и прочих космических объектах. Тем не менее, следуя древнему постулату о неуклонном расширении границ познания, Союз регулярно снаряжал экспедиции в те места, куда его влияние не могло дотянуться в силу слишком великих расстояний. Углубление познаний о самых дальних мирах — само по себе ресурс не менее ценный, чем, скажем, источники энергии, ну а для ученых Союза — людей в массе своей лишенных стремлений к непосредственной практической выгоде — изучение таких миров представлялось лакомым кусочком, если не сказать деликатесом. Ввиду этого Объединенный совет по науке поддерживал периодичность исследований самых разных областей за Краем, в особенности тех, что были населены гуманоидными цивилизациями — согласно общепринятой теории, дальними родичами тех цивилизаций, что составляли Союз.

Обо всем этом не без доли иронии, как отметил про себя Эйдан, новоизбранному экипажу «Реки» напомнил на первом собрании Начальник Экспедиции, взявший слово сразу же после приветственной речи Капитана. «Жажда познания чего-то несоизмеримо большего, чем имеется в нашем непосредственном распоряжении — вот то, что объединяет нас. И кем бы ни были мы в самом начале, мы вернемся из этого путешествия уже другими, ибо невозможно не измениться, пройдя столь долгий путь». Да уж, это не с Упанеуса на Борэкришту слетать, прикинул Эйдан: трое стандартных суток — и ты на месте, как будто прогуляться вышел. Нет, полет «Реки» был чем угодно, только не увеселительной прогулкой на автопилоте.

Планета их назначения имела человеческое народонаселение, идущее путем развития, не характерным для вышедших в космос цивилизаций Союза. Согласно данным, полученным в ходе немногочисленных прошлых экспедиций, местные гуманоиды были дружественно настроены к братьям по разуму из дальних далей, как, впрочем, и ко всему живому во Вселенной — да и к неживому тоже. В предыдущие посещения они любезно открывали доступ к землям своего мира и особо ценным достижениям опыта. В свою очередь, однако, перенимать технологический или иной опыт у пришельцев они не стремились и вообще демонстрировали скорее отсутствие интереса к мирам Союза. Это показалось Эйдану довольно необычным, поскольку, судя по известной ему хронике планеты, населяющие ее люди сами были не местные, а некогда прибывшие туда с иных звезд, не исключено даже, что и с союзных, хотя в анналах обозримой истории об этом не содержалось никакой информации.

Таким образом, экспедиция обещала быть преимущественно природоисследовательской, без тесных связей с местным населением, чему Эйдан был даже рад: после не в меру многолюдного Упанеуса и перспективы провести длительное время в компании тысячи с лишним человек ему в большей степени хотелось контакта с живой, не тронутой цивилизованным вмешательством, природой мира, на подобный которому еще не ступала нога ни его, ни Даэне. По меркам Союза, цивилизация, населявшая этот мир, не была многочисленной и в естественный лик планеты вмешивалась деликатно. Там имелось в достатке незаселенных, диких, первозданных пространств, которые местные жители охотно предоставляли для изучения. Были там и ландшафты, претерпевшие изменения от руки человека под его собственные нужды — однако выглядели они настолько неотличимо от исконных, что порой разве что легкая тень симметрии и явная функциональность выдавали их рукотворный характер. Такие природно-человеческие образования представляли для исследователей особенный интерес — в целях перенимания полезного опыта и последующего его применения в мирах Союза, дабы соответствовать наметившейся в последнее время тенденции нетехнократического вмешательства в природу осваиваемых миров.

После пространной, но информативной речи Начальника Экспедиции слово по очереди переходило к главам секторов, которые кратко представляли себя и подчиненных. Особая дальность путешествия наложила свой отпечаток и на характер экипажа. Здесь практически не было людей, обремененных несовершеннолетними детьми — хотя позже Эйдан с удивлением узнал, что их начальница Онира как раз из таких; не встречалось, по крайней мере среди летного и технического состава, и слишком юных, вчерашних выпускников космических академий, поскольку сложность и значительная протяженность полета требовали немалого опыта и особого набора квалификаций. В такое путешествие могут отправиться люди достаточно умные и терпеливые, но одновременно обладающие изрядной долей авантюризма вкупе с усталостью от привычного жизненного уклада союзных миров. Край и области за его пределами не для всех. Прежде всего в такие места стремятся искатели приключений, безбашенные исследователи и любители тайн. И такие, как мы, подумал Эйдан: не нашедшие своего места в привычном мире и бегущие… откуда и куда? И главное, для чего?

Начальник Экспедиции заговорил вновь, словно в ответ на его мысли.

— Каждому из вас в этой миссии уготована своя, особенная роль. Которая, впрочем, вовсе не должна ограничиваться вашими непосредственными обязанностями. Ваши профессиональные квалификации не единственное, что мы учитывали при отборе кандидатов, хотя не скрою: ввиду сложности экспедиции и дальности полета, мы старались отдавать предпочтение специалистам с широким спектром профессиональных навыков. Большинство из вас здесь безусловно люди талантливые, и не в одной области. Но позвольте заметить, что в нашем деле главным является не область приложения усилий, а сам творческий подход к решению задач — и именно его вам не раз придется применить в ходе нашего путешествия. Особый акцент я хочу сделать на том, что ваша деятельность на корабле, по вашему же собственному желанию, может выходить за рамки функций по контракту. В пределах разумного, естественно. Если вам захочется принять участие в проекте, не связанном напрямую с текущей должностью, вы имеете полное право вписаться в него. Устав корабля и регламент экспедиции это допускают. И я, признаться, всегда был против проведения жесткой черты между научными кадрами и техническим персоналом. Это ограничивает процесс познания и сужает круг зрения. Так что, если среди вас есть, допустим, инженеры, давно мечтающие повыращивать в экспериментальных условиях модели представителей инопланетной фауны, или, напротив, биологи, желающие пилотировать космические аппараты — сейчас самое время. При наличии соответствующих допусков и опыта, разумеется. Кто знает, возможно это окажется для вас самым захватывающим предприятием этой миссии. Вы сами вольны формировать свою роль в ней.

Сидящая рядом Даэне недовольно хмыкнула и состроила презрительно-кислую мину: она явно была критически настроена к способностям ученых пилотировать звездолет, а сама по-прежнему не желала иметь дело с наукой. Эйдану же идея показалась и здравой, и интересной: что как не смена деятельности способно лучше всего скрасить долгие будни дальнего пути. Однако ему никак не шло на ум, какие другие занятия, отличные от пилотирования, могли бы его заинтересовать, и он оставил эту мысль на дальнейшее обдумывание.

— Странный все-таки тип, — хмуро проговорила Даэне. — Несмотря на все эти вольности, правила игры здесь устанавливает он. Уверена, что в обход предписаний Совета по науке или кто там организует такие мероприятия. Регламент поди тоже сам писал, вместе со всеми этими нелепостями. И последнее слово — определенно за ним. В общем, — резюмировала она, — я б не стала связываться. Как бы заманчиво все это ни звучало, нам достаточно своего. Надеюсь, он хотя бы за пульт управления не полезет.

Эйдан не хотел спорить, тем более что в словах сестры была изрядная доля здравого смысла. Тем не менее, вольности, которые посулил Начальник Экспедиции, запали ему в душу, чтобы в свой срок прорасти — в самом прямом из всех возможных смыслов.

От других кораблей, которые Эйдану довелось узнать на своем веку, «Река» разительно отличалась. Как внешним обликом, так и по назначению. Гладкая, с плавными, обтекаемыми формами, она бесшумной иглой прошивала ткань пространства, за долю мгновения покрывая немыслимые расстояния, о которых пилотам союзных транспортников и прочих стандартных звездолетов можно было только мечтать. Сам ее вид говорил о том, что это штучный экземпляр, созданный индивидуально для несения особой службы. «Река» принадлежала к кораблям последнего поколения, которые нечасто встретишь в научном флоте. Хорошо же у нас заботятся о науке, подумал Эйдан, когда они с Даэне только приближались к звездолету на упанейской орбите. Величественная и изящная — вот что первым приходило на ум при взгляде на «Реку Бессмертия». Внутренняя отделка также была выполнена с размахом: просторные помещения, гигантские панорамные окна, широкие коридоры, в которых без труда могло разминуться человека четыре, не доставляя друг другу никаких неудобств — далеко не каждое экскурсионное судно было способно похвастаться подобными характеристиками. Дизайнеры словно бы желали мягко скомпенсировать длительность путешествия, которое этому кораблю предстояло совершить.

Эйдан, рожденный и выросший в космосе, сразу же ощутил внутреннюю суть корабля, ядро его души, если можно так выразиться. Оно не имело осязаемых проявлений, но, тем не менее, сквозило в каждой детали. Это было надежное убежище, хоть и временное. Готовое принять их как своих детей и хозяев, предоставив верную защиту всем и каждому.

В соответствии со своими глобальными функциями, экипаж «Реки» составляли две большие группы, каждая из которых была, в свою очередь, поделена на более мелкие сектора. Мозгом миссии являлись, разумеется, ученые, устремления которых и вызвали к жизни эту экспедицию, однако сам полет не был бы возможен без второй группы — команды техподдержки, хранителей и истинных управителей корабля. Эйдан не сразу запомнил, из каких именно секторов состоит ученая часть; техническую же, помимо сектора навигации и пилотирования, составляли разного рода инженеры, информационщики, связисты и представители вспомогательных профессий.

Ввиду своей малообщительности он и Даэне нечасто пересекались с работниками непрофильных секторов, однако Эйдан знал, что они регулярно устраивают между собой командные игры или, следуя завету Начальника Экспедиции, занимаются иной самодеятельностью, расцвечивая ею монотонные корабельные будни. Особенно горазды в этом были ученые, у которых до прибытия к месту назначения свободного времени было в разы больше, чем у работников сектора навигации.

Будь Даэне прежней, она бы приняла самое активное участие почти во всех видах корабельного досуга и преуспела бы в каждом из них. Но увы, сейчас подобные вещи едва ли могли заинтересовать ее. Со своими коллегами она была вежлива и сдержанна, к остальным же приближалась разве что по настоятельной служебной необходимости, которая возникала крайне редко.

Избегая внимания общества, она целиком погрузилась в свой внутренний мир и одновременно — в мир, лежащий за гранью привычного, чего прежде за ней не водилось. Привела к этому сущая случайность. Среди материалов для предполетного ознакомления, которые они получили от нового начальства, каким-то чудом затесался источник, явно не предназначенный для изучения пилотами. Труд этот назывался «Учение о перевоплощениях души под звездами в мирах различной плотности» и принадлежал перу некоего культуролога-компаративиста с одной из окраинных планет. Вероятнее всего это была книга для работников научного сектора: например, для тех, кто специализируется на изучении аспектов духовной культуры миров за Краем. Эйдан за ненадобностью стер ее со своего инфоносителя, а вот Даэне материалом неожиданно заинтересовалась.

Желая отвлечься от невеселых мыслей, она погрузилась в эту книгу, слишком далекую от их будней. Судя по всему, она нашла в ней какое-то утешение и неведомую ей доселе мудрость, которой пыталась поделиться и с ним — но Эйдан на тот момент отнесся к столь тонким материям ровно. Как и многие люди, чья жизнь по большей части проходит в космосе, на самой границе с великим небытием, он был в известной степени фаталистом, искренне верил, что существование человека не заканчивается с физической смертью и что есть единый источник всего сущего, пребывающий одновременно вне и внутри привычного нам мира. Крепко обо всем этом он, однако, не задумывался, не желая вникать глубже общей концепции и полагая ее областью, где логически доказуемым не является ничто. Принимал как данность: есть и есть — в конце концов, зачем об этом думать. Это удел философов. А вот Даэне решила, что ей пришло время поразмыслить о причинах и последствиях всего с ней произошедшего, лежащих вне плоскости материального мира. Подвести итоги, как она сказала. Очевидно, данная книга могла как-то в этом помочь, потому что читала ее она, прерываясь только на работу и сон. Итоги, однако, оказались для нее не слишком утешительными, ибо вместо надежды и обновления его сестра обрела еще один камень на сердце.

— Я в состоянии понять все, о чем здесь говорится, — грустно призналась она, окончив чтение, — но абсолютно неспособна так мыслить, так ощущать, так жить. Я часть, которая не чувствует своей принадлежности целому. Изначально и невесть от чего оторванный осколок, обреченный летать по космосу в полном одиночестве, — и она занесла палец над экраном инфоносителя, чтобы стереть расстроившее ее произведение раз и навсегда.

Эйдана, откровенно говоря, крепко задело это ее «в полном одиночестве». Он не видел большой проблемы в том, что составляло их нынешнюю — да и прежнюю — судьбу во многом благодаря тому, что никогда и нигде не чувствовал себя одиноким, причиной чему была она, Даэне. И значительную часть жизни пребывал в уверенности, что и она думает и чувствует так же. Ему не нужны были книги, которые учили бы его взаимоотношениям части и целого — он знал сам, что цел изначально. В который уже раз он посмотрел на сестру с болью в сердце. Поломка, произошедшая с мироощущением Даэне, оказалась куда серьезней, чем он думал, но он никак не мог пробиться сквозь окутавший ее туман, чтобы вызволить Даэне из плена ее собственных убеждений.

— А впрочем, нет, оставлю пока, — Даэне, озабоченная решением судьбы книги, не заметила его взгляда. — Здесь есть интересные вещи. Возможно, я захочу к ним вернуться. Когда будут силы. Не могу же я быть настолько безнадежна! — она подняла на него глаза, и в них одновременно угадывались растерянность и решимость.

— Вот, скажем, душа. Наши глупые ученые все никак не могут доказать ее существование, а я все равно верю, что она существует. Вот прямо назло им верю! — она упрямо топнула ногой. — Тут говорится, что душа обретает тело еще до рождения. Как же тогда было с нами? Наши тела ведь не были созданы с нуля, а хранились в зародышевом состоянии бог знает сколько… сотен? тысяч? циклов. Неужели и наши души все это время были — как это назвать? — прикреплены к ним? Раньше мне часто снилось, что я лежу в какой-то… вечной мерзлоте, все понимаю — но не могу проснуться… Может это быть генетической памятью? Или какой? Откуда вообще берется душа, как попадает в тело? Насколько свободна в своем выборе? Выбирает ли она вообще? Туманная, туманная книга! Все-то в ней объяснено, но я так мало что знаю на собственном опыте… И как все написанное вообще возможно проверить?

Эйдан признался себе, что этот вопрос интересует и его. Все же их история была, с какой стороны ни посмотри, окутана тайной, и он был готов обратиться к самым неожиданным источникам, чтобы пролить на нее свет, если бы сестра составила ему компанию в этом поиске. Она, однако, более не возвращалась к данному разговору, погрузившись после общения с книгой в еще большую меланхолию.

 

В отсутствие рядом других мужчин, Даэне, когда она была не в духе, вымещала свою злость на нем. Повод мог быть любой, чаще всего до смешного нелепый. Эйдан пропускал обидные слова мимо ушей, зная, что они говорятся сгоряча и от отчаяния, тем более что потом она первая же кидалась мириться. Единственное, в чем он себя винил, так это в том, что так поздно прибыл к ней на выручку — с этим фактом уже ничего нельзя было поделать, но Эйдан вновь и вновь возвращался к мысли, что, отреагируй он быстрее на недвусмысленные сигналы подсознания, говорившие ему, что Даэне в тяжелом положении, все оказалось бы иначе. Но что было то было: оставалось лишь терпеливо ожидать, когда она переживет этот непростой период и снова станет похожей на саму себя.

Его ввергало в печаль то, что он не может облегчить участь Даэне, как бы ни старался. Сколько Эйдан ни пытался вывести сестру в люди, у него ничего не выходило. Даэне решительно не собиралась ни с кем сближаться и постепенно превращалась в затворницу, которую раздражало любое предложение пойти развеяться. Что было немыслимо для прежней Даэне, стало печальной реальностью Даэне нынешней. Эйдан тихо вздыхал и шел слоняться по кораблю в полном одиночестве. В один из таких заходов он случайно набрел на зал, где бравые звездолетчики из соседних секторов играли в агнетбум, занятную спортивную игру, происхождение которой терялось во глубине веков, как и происхождение близнецов. Будучи капитаном «Льдистой звезды», Эйдану довелось участвовать в паре матчей на центральной базе, и сейчас он вызвался заменить одного из игроков, которого срочно вызвали к начальству. Неожиданно для самого себя он втянулся и впоследствии записался в команду своего сектора. Благодаря высокому росту Эйдан оказался незаменимым подспорьем в деле защиты позиций команды. Динамичная игра отвлекала его от невеселых мыслей и возвращала к активной жизни.

Чуть позже он нашел еще одну отдушину, еще более невинную, чем спорт. Однажды Даэне, пребывая в особой степени раздражения, крепко вызверилась на него, а когда он повернулся к ней спиной, метко запустила в него сапогом. От боли и обиды у Эйдана потемнело в глазах. Любому другому такой поступок не сошел бы с рук, но тут он просто ушел, молча закрыв за собой дверь. Он бесцельно шел по коридорам, мрачно размышляя, что сказали бы про него люди из экипажа «Льдистой Звезды», если бы увидели, в кого превратился их бывший капитан. Эйдан не заметил, как ноги вынесли его прямо к планерацию. Это был научно-испытательный полигон, а по совместительству нечто вроде парка отдыха, представлявшего собой живой макет мира их назначения. На обширном пространстве в несколько сот биомов раскинулись в уменьшенном виде леса, горы, равнины и водоемы цветущей планеты. Той самой планеты, которую Эйдан хотел подарить Даэне. Даже в сильно сжатом виде картина поражала воображение: кусочек живого мира в сердце стальной машины, несущейся сквозь пространство. Планераций был вотчиной ученых, и несколько десятков биологов и бог знает кого еще в данный момент трудились над ландшафтом, проводя замеры и корректируя рельеф. Один из них, судя по всему, ботаник, бережно распрямлял замявшиеся листья небольшого дерева, которое он незадолго до этого посадил в землю, вырастив из крохотного семени под искусственным солнцем своей лаборатории. Ученый был настолько поглощен процессом, что даже не заметил, что за ним наблюдают. Эйдан стоял, прижавшись лицом к стеклу, чувствуя, как к горлу подступает предательский комок. «Что случилось со мной, с нами? Почему мы стали такими и так померкла наша жизнь? Как будто призрачный хвост рептилии одним взмахом отсек ту ее часть, где еще были и радость, и надежда, оставив нам только горечь и неустроенность…» Впрочем, винить в происходящем мифический хвост показалось ему несерьезным. «Ты же деятельный человек», — укорял себя Эйдан, — «а поступаешь, как размазня!» Спустя некоторое время ему в голову пришла идея, да такая воодушевляющая, что он незамедлительно приступил к ее реализации, для чего даже потребовалась аудиенция у не слишком симпатичного ему Начальника Экспедиции. Тот, однако, благосклонно согласился, одобрив стремление пилота выйти за рамки своей профессиональной роли, и с тех пор Эйдан стал регулярно проводить время в планерации, увлеченно работая над своим маленьким, но интересным ему проектом.


Путь за Край долог и откровенно нуден, если все идет по плану — а на «Реке Бессмертия» все шло именно что по плану, даже смена деятельности. Но наступает момент, когда любой из путей подходит к концу. Три стандартных полуцикла — и вот последний гиперповорот, за которым долгожданная цель. Вынырнув на окраине заданной звездной системы и убедившись, что это именно та самая, что им нужна, даже самые опытные звездоплаватели обычно с облегчением вздыхают. Малейшая неточность в расчетах влечет за собой вероятность угодить не совсем туда или совсем не туда — вот только пока не выйдешь из прыжка, этого не поймешь.

С материализацией корабля в привычном пространстве работы у ученых наконец прибавилось. В задачи экспедиции входило исследовать не только обжитую людьми планету, но и звездную систему в целом, со всеми обитающими в ней космическими телами, будь то крупные планеты, небольшие планетоиды, совсем мелюзговые астероиды или юркие кометы.

Вопреки обычной практике звездоплавания «Река Бессмертия» проявилась отнюдь не в непосредственной близости от какого-либо из объектов системы. По настоятельному требованию Начальника Экспедиции, точка выхода должна была находиться у самых границ астросферы, что вызвало возмущенный ропот навигаторов и пилотов во главе с Онирой касательно абсолютной нецелесообразности такой тактики. Выход из гиперпространства на значительном расстоянии от непосредственных планетарных границ звездной системы означал дальнейшее крайне медленное продвижение, которое не имело смысла ввиду отсутствия сколько-нибудь примечательных для изучения объектов на всем расстоянии до крайнего пояса малых тел. По кораблю прошел слух о грандиозном конфликте, затеянном Онирой с Начальником Экспедиции. Якобы Матерь Навигации в сильном гневе ворвалась к нему в неурочное время и потребовала срочной отмены «самого идиотского из всех идиотских распоряжений» за всю ее карьеру, изложив вышеприведенные аргументы — надо сказать, совершенно справедливые. На это Начальник Экспедиции обтекаемо, но абсолютно не терпящим возражений тоном ответил, что входить, как все нормальные люди, во входную — то есть специально для этого назначенную — дверь, а не материализовываться с грохотом в середине гостиной является истинным достоинством любого уважающего себя гостя, кем относительно данной звездной системы «Река Бессмертия» вместе со всем своим экипажем является. Подобные метафоры едва ли могли убедить рациональную Ониру в оправданности таких энергетических трат, однако, скрепя сердце и скрипя зубами, ей пришлось повиноваться, поскольку именно такая точка входа, через границу астросферы, оказалась прописана в регламенте миссии, который в их случае имел более высокий приоритет, чем любой из самых выверенных лётных регламентов. Несколько дней после этого разговора Онира ходила мрачнее тучи: ее чувство справедливости было попрано оппонентом, который продемонстрировал ей силу куда большую, чем ее собственная.

На значительном расстоянии от периферии астросферы, по внешнему краю планетарной системы, обращался гигантский пояс малых тел — то ли фрагменты планеты, некогда вращавшейся вокруг этой звезды подобно всем остальным, то ли просто материал, оставшийся после формирования данной звездной системы («Потому что, создав эту систему, Боженька поленился убрать за собой», — съерничал один из коллег Эйдана, и эта шутка по неизвестной причине неприятно резанула его). Пролить свет на данный вопрос было одной из микрозадач экспедиции, так что первым пунктом плана практического исследования должна была стать высадка на несколько астероидов и планетоидов и забор с них самых разнообразных проб. Пара начальных вылетов, совершенных на небольших челноках, завершилась успешно, принеся обширный массив данных. И каково же было изумление Эйдана, когда он узнал, что на одну из следующих вылазок подала заявку Даэне, не сказав ему ни слова, да еще и пожелав отправиться туда в одиночку. И это вопреки тому, что она говорила после первого собрания! Ученым она не была, однако в состав таких мини-экспедиций научному работнику входить совершенно не обязательно — а вот без пилота-навигатора тут никак не обойтись. Многопрофильность составляла важную часть их с Даэне образования и профессиональных навыков, а также личную гордость — но зачем ей понадобилось участвовать в таком мероприятии в одиночестве? Снова Эйдан был вынужден признать, что не понимает сестру. Он задал ей этот вопрос и получил удививший его — но также и немало обрадовавший — ответ.

— Я хочу немного прогуляться сама по себе, — сказала Даэне. — Мы только что вышли в нормальный космос после цикла с лишним плутания бог весть где — и надо это дело как-то отметить. Начало нового этапа. Самостоятельной жизни. Вдали от всяких там, — она привычно скривилась, — Упанеусов. Полечу разгонять тоску, а то засиделась тут…

Услышав это, Эйдан воспрянул духом: неужто Даэне вновь обретает себя? Он был так рад, что даже махнул рукой на сравнительную небезопасность одиночного полета. В конце концов они не раз отрабатывали подобные вылазки в учебе и на практике: при должных навыках вероятность нештатной ситуации практически равна нулю. На внутренний голос, шепнувший ему, к чему привело более раннее стремление Даэне к самостоятельности, Эйдан раздраженно шикнул.

Все шло отлично: в установленное время она вылетела к скоплению астероидов и занялась сбором образцов и данных на порученной ей группе малых тел. Задание уже было практически выполнено: оставался один последний астероид, довольно внушительных размеров — и тут от Даэне приходит сигнал: повреждение при посадке, дальнейший полет невозможен… Этот момент ему не забыть никогда. Эйдан физически ощутил, что внутри вот-вот оборвется какая-то жизненно важная струна. Сначала он не хотел верить: Даэне — и повреждение корабля? Пусть маленького, но безупречно надежного союзного транспортного средства — других современная космонавтика не производит. Да что могло случиться, что ситуация так внезапно стала этой самой нештатной? Даэне в кои-то веки недостало мастерства или астероид оказался слишком уж заковыристым? Пожалуй, впервые в жизни сознание Эйдана словно разделилось надвое: пока одна его часть билась в бессильной панике, другая отделилась от нее и, отодвинувшись на почтительное расстояние, с убийственной холодностью — как будто это происходило не с ним, не с ними — просчитывала возможные варианты. От очередной мысли, пришедшей на ум, сознание схлопнулось обратно, и отчаяние овладело уже всем его существом. Что если причина — совсем иного свойства, нежели простая неисправность? Желание Даэне отправиться на вылазку одной теперь казалось ему более чем подозрительным… Уж не стремилась ли она начать этим полетом новую жизнь в самом буквальном — и самом пугающем — смысле этого слова? Чего там она поначиталась в этой книжке??

Все это промелькнуло у Эйдана в голове за считанные мгновения. Растолкав локтями коллег, он бросился было к шлюзам, чтобы немедленно лететь за сестрой, однако был своевременно остановлен твердой рукой Капитана, который, предельно спокойным и дружелюбным тоном, напомнил ему, что в целях безопасности «Река Бессмертия» дрейфует на слишком большом расстоянии от скопления, чтобы спасательный модуль мог своевременно добраться до его сестры — к моменту, когда он достигнет нужного астероида, запас дыхательной смеси в скафандре и на корабле Даэне давно подойдет к концу.

— Но волноваться, тем не менее, совершенно не стоит! — положил руку ему на плечо Капитан. — К счастью, ваша вторая половинка вылетела туда не совсем одна. В том секторе еще целая группа наших людей, и один из них находится достаточно близко, чтобы забрать Даэне вовремя. Не беспокойтесь, дорогой друг: сама она нисколько не пострадала, только корабль. Ну а помощь уже в пути: конечно, пилоту потребуется время, чтобы добраться до места, но за это время ничего страшного точно не случится!

Голос Капитана звучал настолько убедительно и безмятежно, что у Эйдана немного отлегло от сердца, но полностью успокоиться он так и не смог, поэтому нервно мерил шагами пространство за спиной Капитана все то время, пока длилась спасательная операция. Их товарищи тоже демонстрировали некоторую нервозность, а Онира и вовсе застыла в лице, стоя у дальней стены как изваяние и стиснув на груди руки.

Наконец Даэне в целости и сохранности была доставлена обратно на борт «Реки». Эйдан, не стесняясь, готов был целовать пол под ногами Эдрика Кээрлина, вызволившего ее пилота спасительного аппарата и по совместительству подающего надежды молодого ученого, который так счастливо оказался в нужное время и в нужном месте. Кээрлин, стройный темноволосый парень почти одного роста с Эйданом, даже немного растерялся, когда тот, вне себя от радости, крепко обнял его, чуть ли не сквозь слезы бормоча слова благодарности.

Даэне, судя по виду, была в полном порядке и такое ощущение, что совсем не напугана. Вообще невозмутима. Она кратко изложила ситуацию офицерам и кажется, собиралась что-то сказать Кээрлину, но Эйдан в нетерпении схватил ее за руку и увлек подальше от чужих глаз — поговорить «с особой серьезностью». От интенсивных переживаний у него сдали нервы, и он, едва ли не впервые в жизни, безжалостно отчитал сестру: и за то, что вызвалась участвовать в таком сомнительном предприятии, и за то, что отправилась на астероид одна, и за… — самое страшное подозрение так и не смогло сорваться с его губ, но Даэне все поняла и без того. И изумилась до глубины души, на вид совершенно искренне.

— Ты что, и правда подумал, что я замыслила лишить себя жизни таким вот изощренным способом? Приложившись кораблем об астероид? Я тебе вот что скажу: ты переоцениваешь пагубное влияние известных событий на мое мировосприятие. Я совершила этот вылет ровно по тем причинам, о которых сообщила тебе в самом начале — и надо сказать, в этом отношении он более чем удался! Тоска развеяна, а инцидент сыграл в этом не последнюю роль: и нервы пощекотала, и с вечностью пообщалась, и вон как все из-за меня переполошились, — она едва удержалась, чтобы не хихикнуть, но, поймав взгляд Эйдана, вовремя осеклась. — Кстати, образцов-то я больше всех набрала! — в ее голосе был слышен давно забытый задор. — Когда мы назад летели, с Кээрлином, я сравнила по общим данным. Все с собой взяла с разбитой посудины…

Ее тон подействовал на Эйдана успокаивающе. Кажется, все действительно обошлось, а к Даэне начинает возвращаться былая живость. Что ж, возможно, произошедшее им только на благо… Но как же оно могло повернуться, не окажись рядом товарища по команде? Эйдан напряг память: нет, он определенно не пересекался раньше со славным спасителем его сестры. Похоже, тот был не из пилотов их сектора.

— А что ты скажешь об Эдрике Кээрлине? Кажется, мы с ним не знакомы?

— Теперь знакомы. Знаешь, он приятный парень. Скрасил мое космическое одиночество, пока я сидела там, на этой здоровущей каменной глыбе. Умный, общительный, при этом деликатный — в душу не лезет. Мы проговорили по радиосвязи все то время, что он был в пути — боюсь, я бы с катушек съехала, если б не разговор с живой душой. До вас-то на «Реке» особо не достучаться было, с такими помехами.

— Отлично! — Эйдан возрадовался еще сильнее: за все время полета Даэне впервые сказала доброе слово в отношении кого-то из членов экипажа. — Кто он вообще, этот Кээрлин? Как-то я даже не поинтересовался впопыхах. Не помню, чтобы я видел его среди пилотов.

— Да нет, он не из наших, хоть и умеет пилотировать. Он на двойной программе: информационика и научные изыскания, био-что-то там, — она вздохнула и мрачно добавила: — Ученый, короче. Биолух! А с виду как нормальный… Жаль.

— Ну ладно тебе! — возразил Эйдан, — Я за время работы у планетологов не раз имел случай убедиться, что далеко не все ученые такие, как… Как те, кого мы знали когда-то. Я думаю, что…

— Все равно: они не мы! — резко оборвала его Даэне. — Кээрлину спасибо за то, что выручил. Но на том и весь сказ! — она жестом дала понять, что разговор об ученых закончен.

Эйдан пожал плечами. Эдрик на самом деле понравился ему, и он был бы рад при случае продолжить общение. Интересно, играет ли Кээрлин в агнетбум? Кажется, среди представителей других команд Эйдан его не видел…

Подошедшие к ним Капитан и глава свежесозванной группы по расследованию инцидента прервали радостный момент воссоединения, пригласив Даэне ненадолго проследовать за ними для более подробной беседы о случившемся. Невзирая на самый благополучный исход, происшествие было серьезным, и причину, чуть не приведшую к трагедии, следовало установить как можно скорее, дабы избежать подобного в будущем.

Эйдан счел, что на правах ближайшего родственника ему не возбраняется получить информацию о расследовании из первых рук, поэтому отправился следом. Сестра его бодро вышагивала впереди и в красках расписывала Капитану подробности своего путешествия. Эйдан смотрел на нее и понимал: что-то в ней неуловимо изменилось. И на сей раз — хвала бескрайнему космосу! — определенно в лучшую сторону. Она более не казалась ни потерянной, ни сверх меры раздраженной. Холодное ли дыхание смерти, хоть на короткое время, но в полной мере прочувствованное, было тому причиной или вообще вся эта необычная прогулка по маленькому кусочку безжизненного пространства — но факт оставался фактом: Даэне наконец ожила.