Исторический роман Роксолана-Хуррем Глава 1

Глава 1. Бедестан

Поле. Большое поле. Три девушки взявшись за руки, водили хоровод. В волосах рыжеволосой, лет двенадцати был венок из ромашек. Вмиг, с волос ее солнечных упал венок. На минуту она отвернулась, чтобы поднять его. Крики заглушили ее слух, кровь пролилась на ее лицо. Послышался громкий крик. Затем много криков. Смешанные. Громкие, грубые. И родные, украинские голоса.
«Татары» - шепнула Настася, попа; дочь. Девушка метнулась в сторону, но грубые мужские руки поймали ее тоненькую ручонку. Он что-то крикнул, дерзко кидая Настасю в сторону. Татарин ловко поймал ее. Хорошая ткань сарафана порвалась. Красный рукав упал на землю. Снова ее перекинули в другие руки. На этот раз татарин схватил ее и грубо кинул в повозку. Там были ее землячки.
- Папа, - Настася рвала горло, зовя своих родителей - Папа!
Но крики ее были напрасны, ибо родной Рогатин горел огнем...

„Ценный груз” - так называл ее Джафер-бег, который приказал укутать маленькую Настасю в дорогие ткани, что есть на корабле.
Поклялась. А во что бы то не стало никому и никогда не показывать своих слез. Жамал, молодой парень с темной кожей и серьгой в ухе строго смотрел за Настасей. Он расчёсывал ее огненные волосы, а та наоборот, вдруг отдалялась от Жамала, руки запускала в свои волосы и путала их. Чернокожий зло кидал гребень, топал ногой и убегал. Но Джафер-бег ворачивал его, гразясь тем, что выкинет его за борт. Жамал не злился на Настасю, имени она своего не говорила, ничего о себе не рассказала. За что он и прозвал её - Роксоланой. Не знал он, что пережила Настася за одну роковую ночь, не знал, сколько жизней унесла именно та ночь. Не видел глазами, как пылал Рогатин. Не слышал крики сердец, наполненных болью и скорбью. Не видел. Не знал. Не слышал. Не познать ему то, что пережила Настася, за ту страшно ночь, ибо никогда не увидит жестокости этого мира. Пропадёт в Босфоре, никогда не познает счастья. Такая уж участь моряков.
Что-то привлекало его в Насте, что он не мог объяснить. То ли ее огненные волосы, то ли изумрудные глаза. Нет, он не влюблен был. Напротив, дружил с ней. Нашел себе друга, за все время прибывания в плавание. Хоть не понимал ее речи, не знал что она бормочет, а потом громко и заливисто хохочет. От чего не знал. Но ее хохот завлекал, Жамал и сам заливался хохотом. Просто. Без причин. Познал счастье с маленькой Настасей. Пусть ей всего двенадцать, а ему пятнадцать, словно нашел себя, увидел в ней свою юность. Которой в большем счёте и не было вовсе. Всю жизнь с десяти лет на палубе морской. Перевозил красавиц с разных уголков. Не видел такой, ни в Албании, ни в Грузии и не в Черкессии. Она одна такая и единственная на весь мир. Она Роксолана.
Наконец, белокожие мужчины прокричали:
- Богазичи! Богазичи!
Был виден Босфор. Вода была чистой, и блестела. Настася вдруг испытала такое чувство. Никак не передать. Захотелось зайти в море по пояс. Концы ее волос намокнут и станут темными. Обрызгать лицо этой чистой, на первый взгляд водой. Близко подбежав и облокотившись о перила, Настася стала вглядываться в воду. Увидела что-то. Присмотревшись, она увидела подранное лицо девушки. Желание искупаться сразу отпало, а по телу побежали мурашки. Знали ли Настася, что это неугодная жена Султана Селима Явуза - Таджлу Хатун, которая проявляла дерзость? Нет. Откуда же ей знать? Не знала она ещё, что бедняжку запихали в мешок с дикой кошкой, которая и подрала ей лицо. Настася выхватила кинжал из рук Жамала. Сделав одно движение, она отрезала свой рыжий локон. Кинула в море.
- Сумую, бо вона не винна
Настася выкрикнула это громко, а Жамал забрал кинжал, поругав ее.
Корабль причалил. Девушек, закованных в железо вели по всему рынку. Услада для глаз мужчин. Вели на большой рынок. Ужасный и тесный. Стояли шатры. Рядом рабы. Стояла жара, ибо был разгар июля. В такие дни, на Бедестане были все осторожны, ибо любое неосторожное движение могло привести к пожару. Страдали тогда все.
Бедную Настасю вели через весь рынок, слава что ее укутали в шелка, ибо позора попава дочь не пережила бы. Полного стыда она ещё не испытала, ибо это ещё не конец. Не знала она, куда ведут ее и зачем. Да и не спрашивала, ибо не интересно было. Такая уж она Настася, такая уж она Роксолана. Осторожно ступала босыми ногами по камням, которые резали ее нежные ножки. Ничего не чувствовала, ни боли, ни скорби. Кровь лилась, а она молчала, терпела стиснув свои белые зубки. Когда Джафер-бег заметил это, он посадил Настю в повозку, где ее и везли. Неизвестные люди, лица, которых она не видела. Взглянув в сторону, Настя заметила до боли знакомое лицо.
- Мама! - вскрикнула она
Женщина пустилась наутёк.
- Мама! - снова крикнула Настя
Женщина повернулась, снова взглянула и убежала.
Нет, это не ее мать. Настася вытирала слезы. Ее мать бы обняла и пожалела.
Лександру похитили татары два года назад. Украли, увезли. Возможно на тот рынок, Бедестан. Лександра была маленькой, черненькой, за что в Рогатине величали ее ведьмой,ибо поп сильно одержим был ею. Лександра была красавицей, а вот Настася ничего от ее красоты не взяла. НИ-ЧЕ-ГО. Взяла все от отца. Взяла рыжие волосы, взяла зелёные глаза, взяла дерзкую натуру, взяла ум, взяла все, кроме красоты. По татарским меркам, Настася была красавицей, но тут ей не место. Ее затмит любая, если как следует не поговорить с Настей. В первую очередь затмит красотой, красноречием, изяществом. В родном Рогатине, Настю любил один только парень. Сын ее учителя, Йосефа Скабрицкого - Стёпко. А что он? Он учился с Настей, говорил с ней и вскоре полюбил. Старше он Настки был на семь лет. Руки просил малолетней Роксоланы, когда самому было чуть ли не двадцать. Настка любила его до поры до времени. Но потом, не стал ей люб. Ибо Янечка, подруга славная сказала, что ей нужно искать ровесника. Стёпко станет стариком, а она будет чахнуть в девах. Этого Настася боялась. Не хотела чахнуть. После этого, сторонилась Стёпко, а тот другую не желал, да и не хотел. Уж сильно Настя, попова дочь хороша ему была. Ту тоже обвинили в колдовстве, а Гаврило, отца Настаси - приспешником демона. Поп сразу сомнения разогнал и сказал: ад им обитель. Большое бунта не поднимали.
Настасю повели в какой-то помещение. Ужасное, и противное. Шли по закоулкам, по тайным дорожкам. Зачем? Сама не знала. Джафер-бег старательно скрывал ее от народа, ибо показывать „Ценный товар” не хотел. Не для того, чтобы глазели он ее берёг. Наконец, Джафер-бег кинул шаль на пол, Настася предстала во всей красе.
- Что скажешь, ага? - спросил он у какого-то мужчины, который поглаживал бородку
- Не знаю, не знаю... Уж ненадёжно. Подарю ее Ибрагим-аге. Пусть сам с отродьем племени Роксоланов разбирается.
Мужчина сделал жест рукой. Парень, стоящий сзади отдал Джафер-бегу пять мешочков.
- Пересчитать будешь?
- Что вы, Сеньор Гритти, нет.
Кланяясь, бег убежал.
Настася подняла шаль и показала язык Луиджи Гритти. Тот был ошеломлён дерзким поведением и от удивления раскрыл свои глаза.
- Скажи мне чего-нибудь, а? Скажи!
Настя дерзко, прямо в лицо пропела ему песенку и упав на холодный пол рассмеялась. Встав с пола, Настася что-то сказала на латинском языке.
- Смотри! Знает латинский язык. Хороша. Ай, хороша!

Богазичи - Босфор
Сумую, бо вона не винна - Скорблю, ибо не виновата.