Камин со взломом

               

      Мы ехали по объявлению, опубликованному в рекламном приложении к «Вечерней Москве»: «Продаю старинный камин белого мрамора». Предварительный телефонный разговор был кратким. Владелец камина сразу назвал цену и назначил время — три часа дня. И вот он перед нами в махровом халате, со светлой бородкой, неторопливыми, барственными движениями — эдакий обитатель дворянского гнезда.
   Трехкомнатная квартира обставлена изысканно. На полках — антикварные книги. В глаза бросились «Памятники мирового искусства». Видно, хозяин знал цену искусства. За камин он просил две тысячи.
Роскошный, беломраморный, весом в полтораста килограммов, камин стоял посреди комнаты.
— Шестидесятых годов прошлого века, стоял в доме купца Протопопова,— пояснил владелец.— Хотел поставить на даче, но с дачей не вышло.
— Дорого вам обойдется доставка его на место,— заметил мой спутник Валентин Черный.
— Почему же мне?— удивился хозяин камина.— Кто купит, тот и доставит, я полагаю.
— Нет. Вам придется доставить камин туда, где вы его взяли,— возразил Черный, показывая свое удостоверение Общества охраны памятников...
    Такого исхода владелец камина, конечно, не ожидал. Он, казалось, лишился дара речи. «Любитель старины» не знал, что путем долгих поисков мы выясняли его прежний адрес, откуда он на новую квартиру прихватил камин. Но вернуть его на место оказалось делом невозможным.
  Особняк  действительно принадлежал ранее богатому купцу Протопову, но от старинных  интерьеров не осталось и следа. Несколько лет назад отсюда выехали последние жильцы, и в доме произвели перепланировку. Сейчас там в маленьких стандартных кабинетах размещалось спортивное общество.
   В жэке № 4 Октябрьского района, которому принадлежал дом, про камин ничего не знали. Зато нам рассказали о том, как жильцы одного из отселяемых домов торговали кафельной плиткой от печей. В доме Протопопова нам также поведали «забавный» случай. Рабочие сняли в выселенном доме старинную люстру и предлагали за десятку, а какой-то «знаток» купил за пятьдесят рублей. Свою добычу он, надо полагать, перепродал дороже...
     А такой добычи в Москве немало.
По переулку Выползова был опустошен целый ряд домов прошлого века. Выломаны фигурные камины, изразцовые печи, резные деревянные наличники, медная скобянка. На улице Усачева находится бывший особняк князей Трубецких, у которых бывал Пушкин. До наших дней там сохранились замечательные резные потолки, порталы, наборный паркет. После выезда жильцов интерьеры были ободраны самым грубым образом. Таких примеров множество. Отмечено более двадцати случаев уничтожения уникальных интерьеров зданий как самими арендаторами, так и в процессе смены пользователей, а  сколько случаев не зафиксировано!
    Кто же должен нести за это ответственность?
    Без сомнения, те, в чьем ведении находятся дома. А это прежде всего жэки. Однако им мало дела до выселяемых домов, особенно если они идут на слом или ставятся на комплексный ремонт. Ведь с жэков никто и не спрашивает нигде
не учтенные ценности.
   Бывает, что дома стоят без хозяина месяцы, а то и годы. Стоят, никем не охраняемые. Даже когда жэки заколачивают окна, это не спасает ценности, находящиеся в домах.
   Один из немногих уцелевших в Москве памятников деревянной архитектуры в стиле русского классицизма, усадьба Остерман-Толстых, была освобождена от жильцов. И пока между вышестоящими организациями шла переписка относительно его дальнейшей судьбы, были разграблены интерьеры дома, снята лепнина, выбиты окна и двери. Два года простоял заколоченным другoй деревянный памятник семнадцатого века по улице Гиляровского.За это  время он горел пять раз. Сейчас от дома осталась лишь фасадная стена. А сберечь эти охраняемые государством памятники можно было с помощью обыкновенной сигнализации.
    Конечно же, далеко не все утраченные элементы архитектурного убранства интерьеров  становятся объектами грабежа и торговли. Чаще всего они просто ломаются вместе с домами, предназначенными на снос. И тут уж, как говорится, снявши голову, по волосам не плачут. А плакать хочется...
    В реставрационных мастерских специалисты высшей квалификации изготовляют лепнину, скобянку и прочие детали для восстановления памятников архитектуры. На это тратятся огромные деньги. Не лучше ли вместо изготовления  дорогостоящих подделок, по возможности, использовать подлинники?

     Реставраторам порой удается кое-что сохранить и использовать. Общественная инспекция городского отделения Общества охраны   памятников прилагает поистине героические усилия в этом направлении. Но возможности общественников очень ограничены.. У них нет ни помещений, ни своевременной информации.
   Проблема учета и охранения художественно  ценных элементов интерьеров приобретает особую остроту в условиях огромного размаха реконструкции Москвы. Внутреннее убранство старинных зданий представляет иногда даже большую ценность, чем их внешний вид. Однако внимания на него обращается гораздо меньше. Как объяснить, что под государственной охраной не состоит «Грузинское подворье» — особняк на улице Кирова (Мясницкой), имеющий замечательную историю, восходящую к древности? Каждый, кто бывал в расположенном здесь Доме научно-технической пропаганды, вынес незабываемое впечатление от его сказочно прекрасных комнат и залов. Сейчас в доме заканчивается реставрация. Эту ювелирную работу делают мастера Художественного фонда. А дому угрожает снос. 
Бережное отношение к интерьерам, вероятно, заставит пересмотреть вопрос о сносе и ремонте многих старинных зданий. Стоит также подумать о постановке на государственную охрану уникальных архитектурных и художественных элементов интерьеров, если сам дом не представляет ценности. Во всяком случае их необходимо сохранить. А для этого нужны учет и контроль. Нужно также централизованное хранилище, чтобы реставраторы по соответствующей заявке могли получить необходимую деталь. Но пока в Москве нет ни одной организации, которая бы  занималась всем этим.
   Москворецкое районное отделение Общества охраны памятников проявило в этом отношении ценную инициативу. По его предложению при paйисполкоме была создана специальная    инвентаризационная комиссия.   Она провела обследование    исторической застройки района и взяла на учет художественно ценные интерьеры. Совет городского отделения общества обратился  в  Моссовет с просьбой распространить опыт района на всю Москву.
    Есть в Москве один энтузиаст — художник  Виктор Иванович Галкин, который пытается на общественных началах создать городской музей быта разных эпох. А почему бы за это дело не взяться Министерству культуры?
Недавно был принял закон «Об охране и использовании памятников истории и культуры». Для Москвы в условиях  ее развития, закон приобретает чрезвычайно важное значение.
Заслуживает внимания опыт Ленинграда, где государственная инспекция по охране памятников составляет подробную опись внутреннего убранства старинных домов поквартирно и строго взыскивает с владельцев по акту, с тех, кто торгует не принадлежащими им люстрами, паркетом, каминами... .
Художественные интерьеры — это часть нашего великого культурного наследия. И растерять их, разбазарить, отдать в руки спекулянтов и чересчур неразборчивых любителей старины было бы по меньшей мере расточительна. Наш долг их сберечь. Тем более что осталось их не так уж много.

     Эта история рассказана мной в газете "Советская культура" во времена Советского Союза. Его уже почти 30 лет не существует. Поменялся государственный строй. А проблемы с сохранением памятников истории и культуры только усугубились.