Казакова Римма Федоровна

РИММА  ФЁДОРОВНА  КАЗАКОВА

     Отечество, работа и любовь –
     Вот для чего и надобно родиться!
    
     Это написала женщина, для которой это не просто слова:  эти три понятия были основой её жизни. И опираясь на них, она жила с внутренней жёсткой установкой: 
«Не отпущено прикидок. Набело! И только раз!»
Вот с таким внутренним стержнем и прожила свою жизнь Римма Фёдоровна Казакова.
     То,  что в ней присутствовал этот стержень, то, что с юности она привыкла рассчитывать лишь на свои силы  -  немалая заслуга принадлежит её отцу.
     Фёдор Казаков  -  бывший  батрак,
                -   пламенный  революционер,
                -   кадровый военный –
Ему пришла в голову шальная идея – дать имя дочери  РЭМО.
 Вспомним  30-тые г.г., когда  «жизнь шла на сверхмощном боевом накале»,  сколько тогда появилось Октябрин,  Май,  Виленов…  А ещё были Дизели,  Искры,  Сталины…всех не перечислишь.
Первенцу – сыну отец  дал имя  Владимир (тоже не без умысла), а дочку, рождение которой он встретил с большой радостью, решил назвать РЭМО:Революция-Электрификация-Мировой Октябрь.
И ещё на первый курс университета   поступала Рэмо  Казакова. Среди студентов даже ходил  шутейный стишок, в котором были строчки:   - Кто пришёл? -  Молодое, удалое, загорелое Рэмо!

     Родилась  Рэмо-Римма в Крыму 22 января  1932 года  в Севастополе. Тогда там жили бабушка и дед – родители матери  и туда мать поехала рожать.
    Отец  -  военный,  поэтому семья переезжала с места на место. Начинал  в Белоруссии под  Полоцком, потом – Великие Луки,  Смоленск  и ещё многие гарнизонные точки, которые Римма с теплотой помнила долгие годы.
… Детство необычно началось.
Для меня навеки детство – это
Маленький простой военный пост
За сплошной стеной зелёных веток; 
     Это наше тесное жильё:
     Три казённых стула,  табуретка,
     Шкаф, где хлеб, посуда и бельё,
     Книжки и отцовская планшетка;
Это запах хрома и сукна
И пайковый сахар мокроватый,
Лес и лес. Глухая сторона.
Мой хороший дом.  Семья солдата.
     Я привыкла к грохоту пальбы,
     К голубым дымкам над полигоном,
     К  бодрому звучанию  трубы, -
     К  неизменным будням гарнизонным.
Вспоминаются:  рассвет,  река,
У реки – рассёдланные  кони.
Жёсткая отцовская рука
И мои вспотевшие ладони…
     В ногу поспеваю кое-как,
     Для дорог  ещё ему не пара.
     А отец смеётся:  «Шире  шаг!
     Помни,  что ты дочка комиссара…»

    В  1937г.  – Ленинград, где и застала семью война. Начались артобстрелы, блокада.  Детей эвакуировали под Киров;  ехали с солдатами и девятилетняя девочка-ребёнок пела им песни о любви. Солдаты слушали с удовольствием.
    Затем  училище,  где работала мать,  эвакуировали  в г. Глазов и маме удалось  забрать детей к себе.  Там же, в 9 лет, Римма написала  свои первые стихи.  Шла война и девочка написала их на фронт отцу.  Простые школьные стихи советской девочки, которая ждёт отца с фронта:
И я жду того главного дня,
                Когда немцев прогоним проклятых.
                Ты придёшь,  поцелуешь  меня,
                И обнимешь и маму, и брата.
     Отец всю войну носил эти стихи  в гимнастёрке, как  талисман, как для кого-то было симоновское  «Жди меня…» Правда, для самого отца симоновское заклинание мало что значило. Так сложилась  его фронтовая судьба.
В сорок втором ходил к нам интендант –
Наук каких-то хитрых кандидат.
За мамой он ухаживал упрямо.
Не поддавалась интенданту мама.
     Не потому, что папа  воевал,
     Хотя уж это что-нибудь да значит!
     Всё обстояло здесь совсем иначе:
     Отец тогда не больно б горевал.
Была на фронте у него жена,
А если говорить грубей и проще –
Там, на войне,  с ним женщина жила,
А нам  он деньги посылал по почте.
    Мать знала. Донесла-таки молва!
    Но мать обиду молча проглотила
    И на почтамт, как прежде, приходила.
    А как тут быть?
                Что мать моя могла?
    Работала.  Всё научилась делать.
    Садила огород, капусту квасила.
    Не плакала.  И даже губы красила.
А интендант был добр, как Дед Мороз.
Он приходил, пакетами увешанный…
Но мать ему решительно и вежливо
Внушала:  -Николай  Иваныч, брось!
      Он чай поспешно ложечкой студил.
      И уходил, пакеты взяв неловко.
     А ведь тогда, в тот долгий год нелёгкий,
     Не знаю, кто бы маму осудил…
     Двоих детей не просто поднимать.
     И так не просто понимать при этом,
     Что в чём-то главном,
                в самом главном
     Предан!
     Мне не забыть сорок второго, мать.   

   У хорошего поэта в стихах  вся его жизнь. По его стихам можно познавать его биографию, его историю.  Это относится  и к  Римме Фёдоровне  Казаковой. Вот два прочитанных стихотворения, и мы сразу представляем как, откуда формировался характер этой девочки.
      После войны семья воссоединилась,  и все снова вернулись в Ленинград.  Римма поступила на исторический факультет Ленинградского Государственного Университета.
          Мы молоды.  У нас чулки со штопками.
          Но это не беда.   То – молодость виной.
          И плещет за дешёвенькими шторками
          Бесплатный воздух, пахнущий весной.
                У нас уже – не куклы и не мячики,
                А. как когда-то грезилось давно,
                Нас в тёмных парках угощают мальчики
                Качелями и квасом, и кино.
         Прощаются нам ситцевые платьица
         И стоптанные наши каблучки…
         Мы молоды.  Никто из нас не плачется.
         Хохочем,  белозубы и бойки!
                Ах, не покинь нас, ясное, весеннее,
                Когда к нам повзросление  придёт,
                Когда другое,  взрослое везение
                Нас по другим дорогам  поведёт!
    А после окончания университета по комсомольской путёвке (или «по  комсомольской дурости», как позже говорила сама Римма Фёдоровна) поездка на Дальний Восток,  в  Хабаровск, теряя ленинградскую прописку и начав новую, взрослую жизнь.
     Диплом и  путёвка на дне чемодана.
     Транзитный билет. Место в жёстком вагоне.
     Прощайте, в предутренней дымке тумана
     Над сонной  Фонтанкой застывшие кони!
            Прощайте и скверы,  и белые ночи,
            И ты, Петропавловский шпиль одинокий…
            Качает вагон, и  колёса бормочут:
            «На Дальнем Востоке,  на Дальнем Востоке…»
     Вздыхает гармошка в купе по соседству,
     Беззлобно ворчит проводник на кого-то.
     Дымком паровоза уносится детство
     Куда-то на запад, к знакомым широтам.
             Туда, где недавно совсем, на распутье,
            Искала судьбы для себя беспокойной.
            Туда, где живёшь ты в  тепле и уюте,
             Считая  меня сожаленья достойной
            За то лишь, что я не желала «устроиться»,
            Покончить с романтикой и успокоиться.
И знать я не знаю, чем новое встретит.
Но тихого, тусклого дня мне не надо!
Да здравствует встречный стремительный ветер,
И сопки вдали, и Байкала прохлада.
            Качает вагон.  И колёса бормочут:
            «На Дальнем Востоке,   на  Дальнем Востоке…»

     В Хабаровске застряла надолго. Активно и много работала. Закончив  исторический факультет, она была лектором  Дома Офицеров, и, как член Краевого общества «Знание»,  много разъезжала с лекциями по воинским частям.
     Здесь же Римма Казакова выпустила  первую книгу стихов «Встретимся на востоке». Иногда она к свои стихам подбирала мелодии. Брала гитару, перебирала струны и напевала глуховатым низким голосом.  Песни  она начала писать рано. Пожалуй, первая песня,  написанная на её стихи, была «Ненаглядный мой» - Александры Пахмутовой.
                /Звучит песня «Ненаглядный мой»
      Там же, на Дальнем Востоке  она вступила  в Союз Писателей (1959 г.)  А дальше – Москва,  Высшие литературные курсы при  Литературном  Институте (закончила в 1964 г.).  И на всю жизнь -избранная тропа – поэзия.  Примерно в это время Николай Задорнов (отец  популярного Михаила Задорного) сказал Римме:
«Поэзия – мужичье дело. Нормальнее было бы для женщины  стать даже лётчиком или  моряком, чем поэтом…»  Римма отреагировала на это по-своему:               
     Поэзия – мужичье дело,
     Воловий труд, солёный пот.
     Зачем же Орлеанской девой
     В поэты девочка идёт?
         Забыты куклы,  сказки,  игры.
         Куда  ты, девочка, куда?!
         Глаза  с  раскосинкой  наивной –
         Как молодые города.
   Идёт, как к берегу -  рыбачка,
 Вся из терпенья и добра,
 Как к дымному корыту -  прачка
 И к раненому -  медсестра.
      Она  идёт,  и ей не жалко,
      Что жизнь такую проживёт.
      Так на коня взлетала Жанна –
      И так взошла  на эшафот.
   Наперекор словам мэтра,  Римма Казакова не побоялась заняться этим «мужичьим делом», и очень скоро осознала, что на самом деле  поэзия  именно дело женщины, ибо стихи требуют страсти, жертвенности,  всецелостности любви и самоотдачи.
    У неё немало чисто женских зарисовок с тонкой иронией:
               
    Все говорят, что ты  упрям и груб.      
    Мужик, мол,  от подмёток до причёски.
    А я не в силах оторвать своих горящих губ
    От губ твоих – насмешливых  и жёстких.
            Пусть радует других субтильный шик
            И жиденькая сладость лимонада,
            Да, грубый! Да, упрямый!
            Да, мужик!
                Мужик, мужик!!!
            А что мне, бабу надо?!

     С тех пор у Риммы Казаковой вышло около  двух десятков книг стихов;  она как бы оправдывала взятое ею имя:  в романских языках имя Римма означает «рифма».
     Годы, проведённые в Хабаровском  крае, не прошли даром. Суровая атмосфера таёжной жизни придала характеру молодой Риммы твёрдость, научила добиваться цели, взрастило чувство преодоления  трудностей. Ещё до Москвы Римма поняла, что дело жизни  (а её дело – это поэзия)  - это всё равно, что мчаться на коне,  преодолевая барьеры.

    Мне знакомо это чувство: на коне.
    Командирский, серый в яблоках, - ко мне!
    За коня любым подарком отдарю.
    За коня свои полцарства отдаю!
         Конь копытом по гудрону –
         Ток да ток! Не лошадница,
         Но знаю в этом толк.
         Этот топот, этот цокот – мой орган.
         Не торгуюсь, не привыкла я к торгам.
Забирайте, что хотите, у меня,
Только дайте настоящего коня!
Я не буду его мучить, обижать…
Правда, жаль, что не умею объезжать.
          Сколько раз, бывало, сладить не могла –
          Вышибало, выбивало из седла!
          А один был непослушнее других –
          Из бывалых,  небывалых, дорогих….
Как дрожали его струнные бока!
Как летел он тёплым телом в облака!
…А потом, когда очнёшься на земле
И синяк, как незабудка, на скуле, -
Не обида, только степью день запах,
Только ветер,  только грива на  зубах…
     Я когда-нибудь припомню, что тогда
     Хороша была, поскольку – молода,
     Что несло на сером в яблоках меня
     И что падала с хорошего коня!
               
Кстати, лошадей Римма не только любила, но и  (если можно так сказать) – понимала их психологию:
       Обнимаются лошади неуклюже.
       Обниматься им неудобно,  безруко,
       Лошади знают,  что такое дружба.
       Они понимают, что значит разлука.
             И стоят они на лугу росном,
             Посреди света белого, безмолвного, голого
             И не задают никаких вопросов,
             Положив друг на друга большие головы.

     Как позже вспоминала Римма Казакова, на стихи жить нельзя, а на песни – можно.  Даже за самую «поганую», но раскрученную песенку, если её поют певцы на эстраде и люди её принимают, автор получает гонорары.
     Песня «Ненаглядный мой» Александры Пахмутовой звучала в 60-70-е г.г. Римма Казакова получала за неё по 400 рублей в месяц. На эти деньги можно было жить припеваючи.
     Потом был цикл песен,  написанных И.Крутым,  в исполнении Александра Серова.  Первой в этом цикле была песня  «Мадонна».
                /Звучит песня «Мадонна»\

     Одно из мечтаний молодости было – объездить весь мир. Получилось!
    После семи лет жизни на Дальнем Востоке,  где она только не была:  она объездила всю Европу,  побывала в Америке, на Кубе. Часто это были профессиональные поездки:  на международные фестивали,  на поэтические форумы.  Каждая поездка знакомила с новыми  людьми, с мировыми знаменитостями,  с которыми Римма Фёдоровна чувствовала себя на равных.   В её круг общения входили:
- Святослав Рерих,
- Габриэль Гарсиа Маркес
- Амилкар Кабрал,
- Карлос Родригес…..  Сколько их???
      Каждая поездка учила любить  людей и другие  страны.
      В Америке, например,  её поразили американские женщины, пенсионерки.  Их вид и их поведение почему-то отличалось от наших,  советских женщин:
      …Американские старушки
        Обворожительно милы,
        Их прыть, их ушки на макушке
        Заслуживают  похвалы.
              Их время бесконечно длится,
              И мимо взглядов, пересуд,
              Они морщинистые лица
              С таким достоинством несут.
      Они себе не изменяют,
      За старость юности не мстят,
      Наряды каждый день меняют,
      Кому-то нравиться  хотят.
               Американские старушки
               Живут,  на ладан не дыша, -
               Очаровательные душки,
               В которых теплится душа.
     И,  потолкавшись в их толпе,  я
     Улыбку шлю календарю,
     И в зеркало  смотрю смелее,
     И веселей на жизнь смотрю.

     Влюбчивая, как  и  все поэты,  она много любила  и была любима. 
…Хочу я друга сильного и нежного,
Чтоб сердце к сердцу путь нашло!
     В ней не было наклонности к феминизму, наоборот, она считала, что женщина  должна служить мужчине. Её романтическая и восторженная  душа  постоянно ждала  Чуда Любви.
     Однажды, в  Варшаве, где проходил её творческий вечер,  под конец ей задали вопрос:  Каково ваше самое большое желание?
Ответ удивил переполненный зал:  «Выйти замуж и обвенчаться в церкви». А ей было уже под 50!
     После встречи многие женщины подходили,  чтобы сказать:
- Вы нам, 40-летним,  вернули веру в себя.  Нам казалось, что жизнь после первых неудач и неурядиц кончилась.  А тут такое…
     Люби меня!  Застенчиво, боязно люби,
     Словно мы повенчаны богом и людьми…
     Люби меня уверенно,  чини разбой-
     Схвачена, уведена, украдена тобой!
         Люби меня бесстрашно, грубо, зло.
          Крути меня  бесстрастно, как весло.
         Ломай меня бездумно, как кусты сирени.
         Иди за мной безумно,  будто я – сирена…
   Люби меня по-отчески,  воспитывай, лепи, -
   Как в хорошем очерке, правильно люби…
   Люби совсем неправильно,    непедагогично…
   Нецеленаправленно, нелогично…
       Люби дремуче, вечно, противоречиво…
       Буду эхом, вещью, судомойкой,  чтивом,
       Подушкой под локоть,  скамейкой в тени…
       Захотел потрогать – руку протяни!
       Буду королевой:  ниже спину, раб!
       Будукаравеллой: в море! Убран трап.
       Яблонькой – дичонком  с терпкостью ветвей…
       Твоей девчонкой,  женщиной твоей.
  Усмехайся тонко,  защищайся стойко,
  Злись,  гордись,  глупи…
  Люби меня только.  Только люби!
                /Песня «Ты меня любишь»/

     Один из её друзей-поэтов Кирилл Ковальджи посвятил Римме Казаковой следующие строки:
      Эта женщина с Амура
      Нас сумела покорить.
      Сердце  -  не литература,
      А призвание  любить.
          Век двадцатый застолбила,
          Словно рифму,  за собой,
          Колобродила, любила
          И летала над Землёй.
    Как с подружкой  -  на пирушке,
    А с подонком  -  как метель…
    Эта женщина,  как  Пушкин,
    Может вызвать на дуэль…
Он  не зря сравнил её с Пушкиным. Как и многие известные  поэты, Римма Казакова тоже обращалась к творчеству Александра Сергеевича Пушкина.  И не случайно,  в своё время  руководство  Союза писателей СССР именно ей поручило  возглавить  Пушкинский комитет.  В 1979 году  Казакова организовала празднование  180-летия со дня рождения А.С.Пушкина. Праздник начался  в Москве, затем был Ленинград,  Псков  и Пушкиногороье.               
 СП СССР поручил Казаковой проводить  потом ежегодные  пушкинские праздники поэзии.
     И, конечно,  у неё есть свои стихи, посвященные Пушкину:

            «Савкина горка»
Жалею  Пушкина, как сына.
Когда б в те годы я жила,
Я для него бы попросила
У жизни, если бы могла,
Лишь эту светлую,  простую –
Земных забот его предел, -
Лишь Горку Савкину крутую,
Где дом построить он хотел.
     Летела жизнь, неслась, ломалась,
     Войне подобная,  игре…
     Ах, Боже мой, какая малость:
     Приют на  Савкиной Горе!
Смотрю вокруг с неё пристрастно.
Земля в рассветном серебре…
А ведь и вправду, как прекрасно
На этой  Савкиной Горе!
     И  Пушкин знал, как жить, что делать
     В расцветной, той, своей поре!
     Нелепо:  недостало денег
     На дом на  Савкиной Горе.
Всё было: жизнь,  любовь,  признанье.
Всё будет: слава на  века!
Но всё равно щемит, пронзает,
Как не рождённая строка,
Как детское святое горе, -
Тот, ни тогда и ни потом
На  Савкиной пушистой  Горке
Его не выстроенный дом…

      Многие отмечали, что Римма Фёдоровна  обладала огромным  чувством юмора и самоиронии.  Вот стихотворение о-очень  ироничное:
     Смешно сказать – средь бела дня,
    Под самый  Новый Год
    Ушёл мужчина от меня.
    Уплыл, как пароход.
        Он кулаком об стол не бил,
        И на рожон не лез,
        Не посылал и не грубил,
        Сказал: «За ёлкой в лес…»
  Не остров я, не материк,
  Я – баба, милый мой,
  И коль вот так ушёл мужик –
  Не жди его домой.
        С  тех пор прошло немало лет.
        Мне горе - не беда,
        Давным-давно он – мой сосед,
        Заходит иногда.
Я не реву,  судьбу кляня –
Он не достоин слёз.
А ёлка есть. Стоит в огнях.
Её другой принёс!               

 Песня «Музыка венчальная»

     Она любила и умела смеяться. И смешить… Однажды,  в подземном переходе она покупала себе какую-то хозяйственную мелочь. Продавщица,  внимательно посмотрев на неё,  спросила:  - Вы актриса? Привыкшая к популярности,  Римма скромно ответила:
- Нет. Поэтесса.
Тогда продавщица,  всплеснув руками, воскликнула: - Боже,  Ахматова!  А я и не узнала.
Это чрезвычайно развеселило  и рассмешило Римму Казакову.

И снова стихи Риммы Казаковой:
В столичном городке без денег и без места,
Как птица, налегке, жила одна невеста.
Какой-то бедный паж,  влюблённый идеальный,
Ей предложил шалаш, к тому же – коммунальный…
     А рядом жил барон, в «Тойоте» ездил чёрной,
     И заприметил он красивую девчонку.
     Прикинула она в настрое похоронном,
     Что будет,как жена, в порядке с тем бароном.
Была бы хороша девчонка в бриллиантах.
Но выбрала пажа – без средств, но при талантах.
А он не горевал,  и музыка играла…
И так он целовал, что сердце замирало!

     Римма Казакова всегда жила в состоянии влюблённости, считая, что лучше жить один день влюблённой, чем сто лет холодной и бесчувственной. Она просто боялась отсутствия любви:
     А если так – зачем и жить,
     Гнать дней растраченное стадо
     Туда, где нечем дорожить,
     Где ничего уже не надо.

Только Римма Казакова со свойственной ей искренностью и непосредственностью на восьмом десятке жизни могла написать:

Годы. Годы! Вы прошли?
Ну,  а может, вы настали?
Неужели соловьи
оттомили, отсвистали?
     Отблистало столько дней!
     Но во всём,  что мне осталось,
    Всё счастливей,  всё больней
     Я люблю любую малость.
Мне что -  холод, что – жара,
Что - гулянка, что -  работа…
Помирать уже пора,
А детей рожать охота!
     Ах,  не ставьте мне в вину
     Грех  высокого разлада!
     Повернуло на весну!
     Ну а может,  так и надо?..
                /Песня «Отпусти меня, любовь...

     Наряду со стихами у Риммы Фёдоровны  было много публицистики. Она много писала статей на злобу дня, много выступала.  Помимо зарубежья, она  и Советский Союз весь объездила,  и везде говорила  о справедливости, о честности. И была при этом предельно откровенна.  Настолько откровенна, что выплёскивала  даже свою личную, самую жгучую боль – пристрастие сына к наркотикам. 
     Она очень любила своего  Егора. Она боролась за него, предпринимала всё, что можно было,  и измученная этим, Римма Фёдоровна старалась народ предупредить, отвратить от этого зла, от этого зелья. Она считала сына талантливым писателем.  Он был и её гордостью и её несчастьем.
     Также откровенно и по-взрослому  она вела себя со своими внуками – мальчиком  и  девочкой.
     Занимаясь большой общественной работой,  она возглавляла  Московский Союз писателей  и с большой горечью сокрушалась и задавала себе вопрос в годы перестройки: как случилось, что поэзия,  собиравшая ранее  переполненные залы,  вдруг стала не нужна?  Где сами  поэты?  Оказалось, кто-то за рубежом,  кто-то  ушёл в бизнес, а  подавляющее большинство – в  нищете и безвестности,
      Однако,  Всемирная организация ЮНЕСКО  не зря так высоко оценила  поэтическое искусство,  установив  «Международный  День Поэзии»  -  21 марта. Стихи были названы мощной силой, объединяющей  людей. И Римма Фёдоровна всю свою жизнь служила этой мощной силе и жила поэзией.
     В 2008  Риммы Фёдоровны не стало.  Она ушла от нас очень легко: вышла из бассейна (в санатории), охнула и стала оседать.
     Похоронили её на Ваганьковском  кладбище, куда через год положили и  её сына. Без матери, без её поддержки он продержался только год.
     Усилиями Сергея Филатова  был издан последний (уже посмертный) двухтомник Риммы Казаковой:  первый том – стихи, второй том – публицистика.  Вообще Сергей Филатов был очень дружен с Риммой  Казаковой  и во многом ей помогал.  Именно он возглавил комитет по наследию Риммы Казаковой.  Этот же комитет установил  памятник  на её могиле.
     Риммы Фёдоровны не стало среди нас,  не стало её новых стихов. Но осталось всё, что она написала о себе, о нас и о своей России,  которую она горячо любила.  И ещё остались песни. Песни всей её жизни.  Она и сама любила петь и любила песни о России:
     И в работе, и в походе,
     И за дружеским столом
     Повелось у нас в народе:
     Мы от всей души поём. 
            Лейся, песня, душу пестуй,
            Пойся вдоволь,  пойся всласть.
            Родила Россия песню
          И от песни родилась
     С песней нам светло и в грусти
     И в веселье веселей.
     И плывёт,  плывёт над  Русью
     Песня кликом журавлей.
               
  /Песня о России/
               
К О Н Е Ц