Полюби меня как я

7 МАЯ

– Полетели?
– Полетели!
Мы спрыгнули с подоконника. И полетели.
Лететь было недолго – два метра. Два коротких метра. Или всю нашу длинную сказочную жизнь. Поди разберись.
Мы махали руками.
Наши крылья несли нас легко и быстро. Как вовремя они выросли! Я даже не удивилась.
Разве можно удивляться собственным крыльям?


ГЛАВА ПЕРВАЯ

– Ах, ты диву даешься?! Ты не понимаешь, чего я хочу?! – Королева хлопает в ладоши.
Пажи обступают меня и хватают за плечи.
– Я приказываю, – гневно выкрикивает Королева. – Заточите его в башню! Нет! В темницу! До скончания века! Навсегда! На всю последующую жизнь! На вторую, третью и четвертую, и пятую жалкие жизни его!..
– Но!.. – протестую я.
Меня грубо уволакивают пажи – херувимы в белых чулках, высшие существа в напудренных париках...
И вот я сижу на склизком каменном полу, прикованный ржавой семипудовой цепью к такой же мокрой мшистой стене и слушаю тебя, Королева.
Мы беседуем на расстоянии, сквозь толстые средневековые средостения – наша мысль не ведает преград.

«...Ты отверг мою любовь...»
«...Да, я отверг твою любовь...»
«...Разве моя любовь настолько отвратительна?..»
«...Нет. Конечно же, нет...»
«...Тогда почему ты отверг мою любовь?..»
«...Я не люблю тебя...»
«...Разве меня трудно полюбить...»
Я молчу.
«...Отвечай...»
«...Я не знаю, что сказать...»
«...Скажи, что думаешь...»
«...Я не люблю тебя...»
Капают капли из-под свода – «кап-кап... кап-кап...» – так, если бы это плакала Королева.
«...Ты полюбишь меня...»
«...В темнице?..»
«...Да! В темнице!..»
«...Нет... Наверное, я забуду о тебе через пару десятков лет...»
«...Ты собираешься просидеть всю жизнь?! Глупый! Глупый!..»
«...Ты полюбила шута...»
«...Я тебе покажу, кого я полюбила!!!»

– Эй, там! Кто-нибудь! – вопит Королева. – Приведите его!..
Грохочут засовы. Меня бесцеремонно хватают за ворот и тащат наверх.
Я щурюсь от солнечных бликов, от искристого воздуха, от белоснежных облаков, которые безразлично проплывают мимо наших страстей.
У облаков дела поважнее.
– Я придумала! – заявляет Королева. – Я придумала: ты полюбишь меня! Куда же ты денешься?! Ха-ха! Я отправлю тебя по свету, и ты убедишься, что я самая прекрасная королева в мире! Ты полюбишь меня! Не отвертишься!
Я пожимаю плечами:
– Я отправлюсь один?
– Ну уж нет! Знаю я тебя... С тобой поедут... Вот он, он и он...
Королева тычет пальцем в пажей и нетерпеливо приказывает:
– И чтобы вернулись к зиме!
– Ладно, – говорю я. – Обязательно вернемся...
– МОЯ КОРОЛЕВА! – шумит Королева.
– Моя Королева! – соглашаюсь я и выхожу во двор, седлать коня.
Пажи делают тоже самое.
Вот и начинается моя новая жизнь, без Королевы...


ПОЛЮБИ

15 АПРЕЛЯ

– В том мире живут Королева и ее Слуга.
– В каком мире?
– В моем придуманном мире.
– В твоем?
– В моем, в твоем, в нашем.
– В нашем придуманном мире. Это хорошо.
– Это чудесно!
– Значит, ты – Королева, а я – твой Слуга?
– Почему?
– Ты же сама сказала, они живут в нашем мире.
– Нет, ты ничего не понял. Мир только придуман нами. А мы... ну, как...
– Боги?..
– Да. Мы, как боги. Бог и Богиня. И это наш мир, созданный нами: со своим Солнцем...
– С тремя Солнцами!
– Со своей Луной...
– С шестью Лунами!
– Ха-ха!.. Тебе всего мало!
– Конечно! И поэтому в нашем мире: три Солнца, шесть Лун, в радуге пятнадцать цветов, и замки окружены не рвами, а озерами, в которых плещутся соленые морские волны и разумные дельфины!
– Да... Какая чудесная планета. Такой ни у кого нет!
– Ни у кого. Только у нас. И мы – боги: добрые и снисходительные.
– Да, обязательно добрые... Но, знаешь, мне кажется, что Слуга не любит свою Королеву, а она от него без ума, и я не знаю, что делать.
– А может быть, ты все-таки будешь Королевой, а я твоим Слугой?
– И тогда Слуга полюбит Королеву?.. Даже не знаю...

Мы посмотрели в окно. Мы призадумались.
«Странно, – думали мы. – Мы создали свой мир. Свою сказку. Но почему-то и в ней, как в настоящем мире, появились ростки несправедливости. Вот Слуга не любит свою Королеву... Странно, правда?.. И разве не странно: мы – боги, а ничего не можем поделать... Или можем, но не хотим?.. Или не хотим иначе?.. Странно... Страннее некуда... И чего мы добиваемся?..»

– А давай, отправим его в кругосветное путешествие?
– Зачем?
– А пусть убедится, что лучше его Королевы нет во всем мире!..


ГЛАВА ВТОРАЯ

– Слушайте! Давайте остановимся у этой чудесной тенистой рощицы, – предлагает Первый Паж. – Лошади наши устали.
– По мне, так все равно, хоть я вовсе и не лошадь, – отзывается Второй Паж.
– Я бы попил из ручейка, – говорит Третий Паж и показывает плеткой на ручеек, сверкающий между кустами дикой розы. – Вон из того. Или из того. Или из этого.
Ого, сколько их!
Вокруг журчат сотни ручейков, и каждый на свой лад.
– Слушайте! – поражается Первый Паж. – Вы только послушайте! Словно соловьи поют свои соловьиные песни! А какой аромат исходит от воды! Ах! У меня кружится голова...
– По мне, так все равно, – говорит Второй Паж, зачерпнув воду ладонью, – лишь бы не отдавала тиной.
– Я такую водичку у бабушки в деревни пил! Из колодца! – вспоминает Третий Паж.
– Я раньше часто в деревню ездил. В детстве. Много было свободного времени.

Я растягиваюсь на траве и гляжу в небо.
Какое оно синее: синее-синее-синее.
Я люблю смотреть на небо. И даже ночью – черное – оно кажется мне синим:  синим-синим...
Я могу смотреть на синее небо час, другой, третий. Разве может быть что-то прекраснее этих минут? Неужели какая-то любовь?
А разве, вообще, есть эта Любовь на свете? Та, которую некоторые представляют чем-то единственным и неизмеримым? Разве не обыкновенные это вздохи и поцелуи, и сумасбродные поступки, и клятвенные заверения быть навеки твоим или твоей?
Но вот мое синее-синее-синее небо – оно есть. Это не фантазии мечтателя, оно есть, оно существует, я могу протянуть к нему руки и заключить в объятья, затаив дыхание и насладившись огромным, всепоглощающим чувством!..
Синее-синее-синее, синее небо.
Эх, Королева!.. Милая Королева! Чего вы ждете от меня, я всего лишь самый обыкновенный слуга!.. Мне бы глазеть на небо и не ведать печали, но Вы затеяли со мной любовную тяжбу, словно этаким манером можно добиться чего-то путного в любви, если она существует, ваша любовь...
Бедная Королева!.. Бедный я!.. Бедный наш мир!.. Кем-то выдуманный мир...




16 АПРЕЛЯ

– Он полюбит Королеву?
– Теперь я не знаю...
– Не знаешь...
– Но ведь ты сама так придумала.
– Да я так придумала. И уже ничего нельзя переделать...
– А хочешь, давай забудем про это и начнем все сначала.
– Сначала?
– Да, сначала.
– Нет, так нельзя. Как же? Так нельзя...
– Почему?
– Потому что мы уже придумали нашу планету. И она не может быть другой.
– Да?
– Да... – я вдруг устала: боги ведь тоже устают иногда.
– Может быть, ты поспишь?
– Я спала.
– Поспи еще.
– Нет, давай просто посидим.
Мы молчим. Тишина убаюкивает...
– Знаешь? Со мной случилась смешная история!
– Какая?
– Представляешь?...

...Вчера я перепутал собственный дом!.. Я вошел в подъезд, как потом выяснилось, не в свой подъезд, а в соседний, сел в лифт, поднялся на девятый этаж, позвонил в дверь, у меня спросили, кто это, я сказал: «Я», и, когда дверь отворилась, уставился на чужого парня, тощего и лохматого.
«Тебе чего?» – спросил парень.
Я так поразился тому, что из моей собственной квартиры появился этот совершенно неизвестный мне тип с глупым вопросом, что произнес не менее бестолковые слова:
«А Вам?» – сказал я.
Парень вытаращился на меня.
«Чего?» – спросил он.
«Кто Вы?» – спросил я.
Парень полез в карман своих брюк, порылся и протянул мне монету.
И тут до меня начало доходить, что я ошибся квартирой.
Это было настолько невероятно, что я не верил собственным глазам: дверь была деревянная, как и у нас, но половик перед дверью был резиновый, а наш половик давно истлел, потому что мама вырезала его из доисторической ковровой дорожки...
Я засмеялся: мне стало ужасно смешно – я перепутал дом! Надо же! И парень принял меня за попрошайку, а я как болван, рассмеялся.
«Чего, мало?» – обиделся парень и хлопнул у меня перед носом дверью.
«Во дают! – услышал я. – Им уже пятерки мало!..»

– Смешная история? Правда?
– Да... Смешная... Знаешь, а я бы, наверное, никогда не перепутала дом... Если бы только смогла подняться из кресла и пойти... Ты знаешь, я не представляю себя без этого кресла... Я и во сне вижу себя в кресле, или я летаю, а оно волочится за мной и растягивается по всему небу...

Синее небо спряталось за розовой вуалью, которую накинуло на него закатное солнце.
Какое оно заботливое – солнце! Оно заботится о небе, о мире. О нас. Даже тогда, когда наши души окутывает ночной сон...


ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Что такое?!
Ха-ха! Мои «верные» пажи и их быстрые кони храпят, словно медведи в берлоге, и посвистывания их да посапывания разносятся по всей округе, заглушая журчание ручейков и пение птиц.
Славно, славненько!.. Мне это только на руку... Обойдусь и без пажей-балаболок... Без пажей-надзирателей...
Я тихонько подзываю своего коня и, стараясь не шуметь, увожу его за собой.
Подальше от уснувшей троицы.
И все-таки в последний момент я поворачиваю обратно. Не в моих, в общем-то, правилах бросать попутчиков.
Что-то меня настораживает. Может быть, благодушие, которое вселилось в меня? Или странный аромат, струящийся над ручейками?
Я наклоняюсь к одному из ручейков, опускаю в ручеек пальцы, а потом прикладываю пальцы к губам.
Точно! Так и есть: сонная вода! Сладкая нега охватывает все мое тело.
Мой верный конь тычет меня в бок своей умной мордой и беспокойно ржет.
Молодчина! Не притронулся к этим коварным ручейкам. Учуял неладное. Весь в хозяина!.. Впрочем, я просто-напросто не хотел пить...
Да-а, беда! Теперь надо во что бы то ни стало отыскать животворный ручеек. Иначе не проснутся бедолаги, никогда не проснуться!..
– Не волнуйся, Малышка! – я похлопываю коня по гриве. – Не волнуйся! Все будет хорошо... Ты постой тут, посторожи ребяток.
И Малышка послушно возвращается к спящим пажам...

Я перехожу от одного ручья к другому, я пробую их томную воду, и, пьянея, из последних сил, ищу тот единственный животворный ручеек, который и меня, и бедных пажей приведет в чувство.
– Ручеек, ручеек, где же ты, – бормочу я немеющими губами, и мой голос доносится до меня, словно из-за гор и ущелий, вставших на моем пути. – Ручеек, ручеек! Где ты там, за горами что ли?
Нет, не за горами ручеек. Он здесь: затерялся в этом Королевстве Ручейков, потому что он – такой животворный – один, а остальных и не счесть. Остальные нам не нужны...
– Кто же правит Королевством Ручейков?! Король или Королева, отзовитесь!..
Будьте милостивы к нам, Ваше Величество!.. Покажите дорогу к ручейку с живой водой... Где вы все?!.
Мне кажется, будто я громко кричу, я надеюсь, что меня услышит кто-то и протянет мне руку, и подскажет...
Но на самом деле я хриплю, как простуженный воробей. И тяжесть сковывает ноги мои... Вот тебе на!..
– Эй... – шевелю я губами. – Кто же правит Королевством Ручейков?..
– Королева! Королева! Королева!.. – неожиданно слышу я чей-то звонкий голосок и не верю глазам своим, потому что...

...самый маленький из ручейков, самый неприметный из них вдруг разливается рекой, а потом, преобразившись в водопад, только падающий не сверху вниз, а бьющий широченным гигантским фонтаном ввысь, к небесам, исчезает разом, и вместо него возникает передо мной удивительной красоты девушка, наверное, омытая всеми дождями планеты и умытая всей росой.
– Что тебе надо, путник? – спрашивает Королева Королевства Ручейков. – Зачем ты хотел увидеть меня?..


17 АПРЕЛЯ

– Не смотрите на меня! Не смотрите! Уходите!.. Все зря! Я не могу встать!.. Это не ноги, а палки! Мертвые палки! Они не слушаются меня!.. Все зря!
– Нет-нет, что ты! Что ты! – хором воскликнули родители.
Но они осеклись, замолчали. И вышли из комнаты, оставив нас наедине с дождем…

– Зря все, зря... Шестая... шестая операция... А потом? Что? Седьмая?! Восьмая?! Двадцатая!! Да?! Я уже не могу... Все... все... Я больше не могу... Зря... все зря... все... все... все... все...
– Что все?
– Что?
– Я спрашиваю: «Что зря?»...
– Все! Все!!!
– Все-все?!
– Да, все!
– Все-все-все-все?!.
– Все...
– И Королева?
– И Королева...
– И даже Слуга?..

За окном барабанил дождь, и мокрый снег (в апреле!) пытался залепить стекло, но у него ничего не получалось, он лишь таял и стекал вниз, стекал и таял слезами.
Вниз, вниз, вниз в сумерки коченеющего дня...

– Нет... Слуга – не зря.
– Вот видишь.
– Да... Не зря.
– И к зиме он обязательно вернется. И может быть, раньше. Пажи помогут ему.
– Да... Обязательно помогут... На то они и пажи...


ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

– Разбуди моих товарищей, – прошу я Королеву Королевства Ручейков. – Нам надо ехать дальше.
– Но я не могу.
– Почему? – изумляюсь я.
– Потому что они и не спят. Нынче утром я превратила их в своих верных подданных. Теперь они служат мне верой и правдой. Так что тебе придется отправиться дальше без них.
– Но и я не могу сделать это, – говорю я.
– Почему? – в свою очередь удивляется Королева Королевства Ручейков.
– Потому что они мои друзья, – говорю я.
– Что такое «друзья»? – спрашивает Королева Королевства Ручейков.
– Друзья, – отвечаю я, – познаются в беде.
– Разве ты попал в беду?
– Да.
– В какую?
– Я могу потерять друзей.
– Друзей... – задумывается Королева Королевства Ручейков. – Значит, выходит, что ты можешь попасть в беду, так как боишься потерять тех, кто познается в беде, но если ты не попадешь в беду, то откуда же ты узнаешь, друзья они тебе или нет?
– Я и так знаю. Они мне друзья!
– Ты уже попадал вместе с ними в беду?
– Может быть.
– Как это? Ты что же, не помнишь?
– Помню.
– Расскажи!
– Это длинная история.
– А мне некуда торопиться.
– Тогда слушай...

...Однажды много лет тому назад мы вчетвером – Первый Паж, Второй Паж, Третий Паж и я – отправились на поиски самой чудесной принцессы на всем белом свете.
Мы проскакали одиннадцать княжеств, семь царств и три королевства, но везде нам попадались высокомерные, избалованные, холодные сердцем и пустые душой принцесски.
И вот, в один погожий денек, когда мы остановили своих коней у развилки, и принялись обсуждать, куда лучше ехать, налево или направо, с неба спустились три черных ворона, покружили над нами, угрюмо каркнули и полетели направо. А так как это плохая примета – следовать за тремя черными воронами, – нам пришлось выбрать вторую дорогу. И только ее. Третьей там не было...
К вечеру мы добрались до древнего замка на высокой горе. Этот замок не был окружен привычной цепью озер, как другие замки нашей страны. Он просто возвышался над скалами, и когда мы смотрели на мрачное, высеченное из камня, сооружение, нам, повидавшим много чего неприглядного, становилось не по себе.
Но наши сердца не дрогнули. Мы постучали в ворота.
Тяжелые створы со скрипом сдвинулись с места, но ворота не распахнулись до конца, и нам лишь позволили протиснуться сквозь тесный проем.
Мы въехали и, осмотревшись, поняли, что...
...замок совершенно пуст!


18 АПРЕЛЯ

– А почему?
– Что «почему»?
– Почему он был пуст?
– Зaмок?
– Да, зaмок.
– Ну... я не знаю... Он был очень древний... И все люди и даже мыши давно покинули этот замок или отправились... в мир иной...
– Нет!
– Что «нет»?
– Замок не был пуст!
– К сожалению, был. Иначе слуга и пажи не попали бы в беду.
– А это обязательно?
– Что?
– Чтобы они попали в беду?
– Да.
– И все-таки почему? Почему древний замок был пуст?
– Я же сказал.
– Нет. Этому должно быть какое-то другое объяснение. Как это так? Стоит себе зaмок! Совершенно целый-целехонький зaмок...
– Без башенки...
– Почему без башенки?
– Потому что в нее попало ядро и она разлетелась в пух и прах.
– Но остальные башенки уцелели?
– Да, конечно.
– Ладно! Допустим. Вот он стоит себе, замок, всего лишь без одной-единственной башенки! На скале! И в нем – ни души?!
– Да. Ни единой!
– Почему?! По-че-му?!
– Жил в нем когда-то музейный смотритель, но и он уехал, бросил свой единственный экспонат.
– Зaмок был его единственным экспонатом?
– Да, зaмок. И больше ничего. Этот мрачный зaмок. Пустой, холодный и даже без приведений. Смотрителю надоело сторожить никому не нужный пустой, холодный зaмок-экспонат, в который никто никогда не наведывается...
– Никто?
– Никто.
– Тогда понятно. Да, все понятно... Ладно, и что потом?
– Потом сюда приехали Слуга и три пажа...


ГЛАВА ПЯТАЯ

– И какая беда приключилась с вами в том замке? – спрашивает Королева Королевства Ручейков.
– Мы ослепли, – говорю я.
– Как это?
– Мы перестали видеть...

...Ворота захлопнулись за нами, и мы, озираясь и удивляясь мертвой тишине, проследовали в центр двора, и... разом все четверо потеряли зрение!
– Ах! Слушайте! Боже мой! – в ужасе воскликнул Первый Паж. – Что это?!. Я ничего не вижу!!!
– По мне так, лучше сразу в петлю! – подал голос Второй Паж.
– Елки-палки! – отреагировал Третий Паж.
Тем временем наши кони, тоже ослепшие и от того обезумевшие, встали на дыбы и сбросили нас на камни, судя по всему, решив затоптать.
Меня тут же задело копытом и рассекло лоб. Я попытался подняться на ноги и тут, неожиданно, слева от себя я услышал крик:
– Эй! Бегите ко мне! Бегите! Я здесь, у стены!
Это кричал Третий Паж.
Я рванулся на его голос, прямо как был, на четвереньках, вскочил, а затем схватился за плечо друга. Мгновение спустя я почувствовал у себя на правой щеке прерывистое дыхание Первого Пажа. Еще через секунду рядом оказался Второй Паж.
Слава Богу! Мы были живы!
В тот миг мы превратились в одно целое. Даже слепота не сделала нас беспомощными. Мы были вместе. И это, пожалуй, оказалось самым главным на тот момент!

– И что дальше? – перебивает меня Королева Королевства Ручейков.
– Дальше мы нашли ворота, постучали в них, они отворились, и к нам вернулось зрение.
– А лошадей вы бросили?
– Нет, почему же? Первый Паж остался у открытых ворот, а мы вернулись за лошадьми и угомонили их. У ворот наши кони снова стали зрячими. Потом мы покинули замок...
– И ты думаешь, я поверю в твою сказку? – ехидно спрашивает Королева Королевства Ручейков.
– Можешь не верить, – я пожимаю плечами, – если не хочешь.
– А я и не верю!
– И друзей моих ты не отпустишь?
– Нет, не отпущу.
– Почему? – расстраиваюсь я.
Я никак не могу понять, что же представляет собой эта королева?
– Почему? – переспрашиваю я.
– Потому что ты лжешь. Признайся, они же тебе не друзья. Ты только недавно отправился с ними в путь. Ведь верно?
– И что из того?
– Ты же хотел их бросить!
– Но я вернулся... – говорю я и отворачиваюсь от Королевы Королевства Ручейков.
Мне вдруг ужасно хочется, чтобы она исчезла из моей жизни навсегда, эта самовлюбленная чистенькая водяная королевка! И я иду, куда глаза глядят. Я сердито шагаю прямо по ручейкам.
– Эй! – кричит мне вдогонку Королева Королевства Ручейков. – Ты что, обиделся?
Шлеп-шлеп! Она прыгает по лужам вслед за мной.
– Мне незачем на тебя обижаться, – отмахиваюсь я.
– Как это? Что-то я не пойму!
– А тут нечего понимать!
Королева Королевства Ручейков обгоняет меня и становится передо мной:
– Почему тебе «незачем обижаться на меня»? Ну-ка отвечай!
Я смотрю на ее надутые губки и чуть порозовевшие щечки и произношу по слогам:
– Мне не-за-чем о-би-жать-ся на су-щест-во, ко-то-ро-е на сто про-цен-тов сос-то-ит из во-ды и за-ни-ма-ет-ся толь-ко тем, что льет на со-бе-сед-ни-ка во-ду! Понятно?
– Ой-ой-ой! Ка-ки-е мы ум-ны-е! – передразнивает меня Королева Королевства Ручейков.
Я бросаю на нее усталый взгляд.
– А дурачков своих ты все равно не получишь!
Она кривит рот. Это же надо! Она паясничает. Эх, Королева!.. Все вы на одно лицо...
Я поворачиваюсь на сто восемьдесят градусов и удаляюсь. Ухожу к своему коню.
– Вот! Так и знай! – доносится до меня. – Не получишь!..



19 АПРЕЛЯ

– А мне ее жалко...
– Королеву Королевства Ручейков?
– Да... Представляешь, какая у нее беспокойная жизнь... Вокруг эти бесконечно журчащие ручьи... Сама она в постоянном движении...
– Но она же Королева Королевства Ручейков, а не Королева Королевства Камней.
– Да-да... Она Королева Королевства Ручейков... Она должна постоянно двигаться... Это я сижу в кресле всю свою жизнь... И что я высиживаю?!.
– Придуманный мир.
– Я высиживаю придуманный мир, ха! Кому это надо?
– Им.
– Кому «им»?
– Тем, кто живет в придуманном мире.
– А они хотят, чтобы я их высиживала?
– Главное, чтобы ты этого хотела.
– Ты так думаешь?
– Да.
– Ладно, поскакали дальше...


ГЛАВА ШЕСТАЯ

Ах, Малышка, мой верный скакун! Вы только поглядите, что он вытворяет! Да он же отыскал животворный ручеек!
Пажи протирают глаза, а Малышка спешит, торопится, бегает рысью между ручейком и моими сонными товарищами.
С морды Малышки падают крупные капли на спящих лошадей, лошади вздрагивают, сверкают белыми в прожилках глазами, вспахивают копытами влажную землю, и, всхрапывая от натуги, поднимаются на ноги.
Жизнь вернулась к нашей дружной компании! Да здравствует Малышка!..

– Слушайте! – наконец-то выговаривает Первый Паж. – Где я был? В каком-то дивном королевстве с прелестной полупрозрачной королевой... Кажется, это королевство называлось Королевством... Ручейков!
– По мне, так все равно, – трясет головой Второй Паж, – лишь бы в ушах не плескалось!
– Да-а, попили водички! – ухмыляется Третий Паж.
– Слушайте, – пораженно вскрикивает Первый Паж. – Я вспомнил! Мы же поменяли подданство! Какой кошмар!
– По мне, так все равно, – продолжает трясти головой Второй Паж, – если все, как прежде.
– В общем-то, ты прав, – кивает Третий Паж. – Не будем суетиться и достойно удалимся со сцены.
– Да-да! – соглашаюсь я. – Пора в дорогу. Иначе нас ждут неприятности. Смотрите, вода прибывает!
Мы и не заметили, как ручейки разлились в ручьи, а ручьи в неглубокие речки, а речки...
Мы поспешно вспрыгиваем в седла и пускаем лошадей вскачь.
Через минуту мы уже несемся галопом: по заливным лугам, а затем вдоль леса, уходящего далеко вперед, туда, где земля и небо не ведают границ...


20 АПРЕЛЯ

– Когда-нибудь я поеду за границу... Знаешь куда?
– Куда?
– В какую-нибудь северную страну...
– А я?
– И ты со мной, конечно... Мы оденемся потеплее и станем бродить по средневековым городам, даже в самую ненормальную метель, а в уютных ресторанчиках мы будем потягивать из кружек горячий глёкк.
– А что это?
– Глёкк? Это такой напиток из красного вина, сахара, изюма и разных ароматных приправ: имбиря, померанцевой корки, корицы, кардамона, гвоздики... Я тебе обязательно сварю его как-нибудь. Кстати, вместо вина можно взять виноградный сок. Или вишневый... Но лучше виноградный, из красных ягод.
– Спасибо...
– За что?
– За то, что когда-нибудь ты сваришь мне... грёкк?
– Глёкк...
– Да, глёкк. Спасибо.
– Да не за что, господи...


ГЛАВА СЕДЬМАЯ

– Господи! – воздевает руки к небу Первый Паж. – Какая красота! Я люблю жизнь!
Слушайте, я счастлив!
Мы устроили привал на вершине высокого холма, куда привела нас дорога.
Довольные кони мирно пасутся неподалеку, жуют зеленую травку.
А мы набиваем свои желудки самыми вкусными кукурузными лепешками и запиваем их самым вкусным молодым вином из глиняного кувшина. И то, и другое мы купили у крестьянки в маленькой деревушке. Прелестная деревушка!.. Во-он она виднеется внизу, вдали...
– Да, – потягиваясь, улыбается Третий Паж. – Чудесное утро!
– По мне, так все равно... – присоединяется к разговору Второй Паж.
А я щекочу себе губы травинкой и размышляю вот о чем: «Так уж вышло, свела  судьба четырех людей, и что их объединяет? Ум, глупость, дружба, страсть к приключениям, стремление набить кошельки звонкой монетой?.. Нет, нет, конечно же, нет... Тогда что?.. А-а-а... Мы и забыли... Как же мы забыли?!. Да их ведь объединяет чужая идея и чужая вера в счастливый конец неизвестной им сказки... Так-то вот... Такие пирожки...»


ПОЛЮБИ МЕНЯ

21 АПРЕЛЯ

– Я обожаю пирожки с капустой!.. Я буду печь тебе пирожки с капустой. Знаешь, такие хрустящие золотистые пирожки со сладкой тушеной капустой и одной, всего лишь одной клюквинкой внутри? Это не просто вкусно, это очень вкусно!
Восхитительно!
– Здoрово!..
– Еще я буду баловать тебя жюльенами, но не грибными жюльенами, таких жюльенов не существует на свете, потому что это только в плохих ресторанах подают грибы, запеченные в сметане и называют их жюльенами. Настоящие жюльены готовят из тонко нарезанных овощей, но ни в коем случае не из грибов! Молодые овощи нарезают соломкой, а лук и помидоры – тонкими колечками. Все это хорошенечко перемешивают, и если заливают этот салат обыкновенным супом, то получается суп-жульен, удивительное блюдо, поверь мне! Поверь!
– Я верю!..
– А еще я буду готовить тебе мороженое!
– Ты умеешь готовить мороженое?!
– Научусь! Я буду готовить тебе разное мороженое: и клубничное со взбитыми сливками, и банановое в собственном желе, обсыпанное шоколадно-ореховой стружкой, и незамысловатое ванильное мороженое, смешанное с южной перезрелой вишней и домашним песочным печеньем, которое я буду выпекать тихими вечерами под стрекотание кузнечиков!
– Красиво!..
– Да, красиво... А потом, наевшись, мы будем глазеть на Луну, на звезды и на Большую Медведицу. Я обожаю Большую Медведицу! Ты знаешь, как выглядит Большая Медведица?
– Да, конечно, она чуть больше Малой...


ГЛАВА ВОСЬМАЯ

– Слушайте! – удивляется Первый Паж. – Да в этом ущелье полно медведей! Смотрите, повсюду валяются клочья медвежьей шерсти!.. У них что, линька?
– По мне, так все равно, хоть бы и суслики, – просыпается в своем седле Второй Паж: он любит подремать минутку-другую, когда кони наши переходят с рыси на шаг.
– Какая длинная шерсть у этих медведей! – подмечает Третий Паж. – Моя бабушка связала бы из нее прекрасные свитера!..
– Но, слушайте! Какой дух, какой дух! – Первый Паж обмахивается платочком. – Просто берлога какая-то! Гигантская берлога!
– Так оно и есть, – говорю я. – Мы попали в берлогу.
– Как? – не понимает шутки Первый Паж. – Как это – попали в берлогу? В какую берлогу? Что за глупые шутки? Где вы видите снег?
– Может, вернемся? – предлагает Третий Паж.
– По мне, так все равно... – пыхтит из седла Второй Паж. – Только поздно уже...
И он кивает на шумные тени, которые спешат нам навстречу со всех сторон.
Мы не успеваем и глазом моргнуть, как нас обступают странные существа, люди не люди, а какие-то медведеподобные существа, с шерстью вместо волос, с несуразно  большими головами, с толстыми руками, с короткими грузными туловищами, куцыми хвостами и косолапыми слоновьими ногами.
Маленькие ушки человекомедведей плотно прижаты к головам. Широкие рты их раскрыты в изумлении. Они смотрят на нас красными глазками, не моргая, дышат, как большие преданные псы и изредка постанывают, словно бы от безграничного счастья, издавая однообразные звуки:
– Бо... бо... бо... бо...
Тем временем из толпы выходит самая крупная человекомедведица.
Она внимательно разглядывает нас, принюхивается к нам, и, как это ни поразительно, обращается к своим сородичам хоть и на примитивном, но все-таки человеческом языке!
– Э-эы! Э-эы! – ревет человекомедведица. – Пришли-ы боги-ы! Боги-ы! Пришли-ы! Э-эы, э-эы!
Толпа падает ниц, а человекомедведица подбирается к нам бочком, смотрит на нас с неподдельным восторгом и продолжает чуть потише густым раскатистым басом:
– Спаси-ыба, спаси-ыба! Э-эы! Пришли-ы! Боги-ы! Э-эы! Пришли-ы!..


22 АПРЕЛЯ

– Ко мне приходил мой хирург.
– Что он сказал?
– Он сказал, что не понимает, с чего это я так раскисла.
– И все?
– Да. Больше он ничего не сказал. Посидел и ушел. Вот принес апельсины с витаминами «абеце». Говорит, полезно. Как будто я никогда не ела апельсинов.
– Разве ты раскисла?
– Я не знаю... Сейчас ты начнешь меня успокаивать и смешить своими историями?
– Но со мной, правда, случилась смешная история! Представляешь?.. Вчера я...
– Хочешь, я сама расскажу тебе смешную историю?
– Хочу. Конечно, хочу.
– Представляешь?..
...Вчера я лежала в постели, и ко мне с потолка спустился паучок...
Стояла глубокая ночь. Мой торшер освещал лишь угол кровати, в изголовье.
Паучок, словно гимнаст-инопланетянин, висел у меня перед носом на своем невидимом канатике, а я дула на него и тихонько раскачивала, и, представляешь?
Он никуда не убегал!..
Раз и два, и три!.. Раз и два, и три!.. Играла торжественная музыка: звучал вальс. Паучок парил под куполом гигантского цирка, а я – его публика – смотрела и смотрела, смотрела и смотрела во все глаза, потому что думала и думала: «Когда еще мне удастся попасть на такое представление?!.»
Смешно?


ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

– Я сейчас разрыдаюсь! – шепчет мне на ухо Третий Паж.
– Боги-ы! Боги-ы! Спаси-ыба, спаси-ыба!.. – воркует человекомедведица.
– Слушайте, это же их Королева! – догадывается Первый Паж.
– По мне, так... – начинает Второй Паж.
– Ваше Величество! – перебивает его Третий Паж, обращаясь к Королеве Человекомедеведей. – Мы самые обыкновенные странники. Какие же мы боги? Мы уставшие путники. Но в Ваших краях мы проездом. Мы выполняем срочное королевское поручение, и, к сожалению, никак, не можем задержаться у Вас, не смотря на огромное к Вам уважение и симпатии, которые испытываем к Вашему добросердечному народу!..
Королева Человекомедеведей мельком взглядывает на Третьего Пажа, слабо улыбается ему и поворачивается ко мне.
– Большо-ой Бо-ог! – ревет она, ласково испепеляя меня маленькими глазками-огоньками.
– Не поняла, – хмыкает Третий Паж.
– Слушайте! – неожиданно тоненьким голоском восклицает Первый Паж. – А мне нравится! Это же так... так феерично! Нас встречают по-королевски! Какие они милые, и считают нас сверхсуществами! А я так устал! Не мешало бы нам чуточку передохнуть! А?!. Мы остаемся! Да?! Да, разумеется! Мы остаемся! Такой прием!..
Мы столько всего перенесли... эти испытания... Неужели мы не достойны маленькой славы? Баста! Я никуда не еду! Мне здесь хорошо!.. Остаемся!..
– Бо... бо... бо... бо... бо... – шумят обитатели берлоги.
Радуются что ли? Неужели до них дошел смысл тирады Первого Пажа?
– Бо... бо... бо... бо... бо!!!
– По мне... – тяжело вздыхает Второй Паж и вдруг рявкает, прямо-таки по-медвежьи. – Да тише вы, тюлени!
От его резкого окрика все человекомедведи, от самого маленького до самого большого, благоговейно умолкают и расступаются перед конем Второго Пажа, которого Второй Паж нетерпеливо трогает с места и поспешно направляет вперед, стараясь побыстрее покинуть эти слишком любвеобильные места.
Мы скачем следом.
– Э-эы! Э-эы!.. – печально ревет Королева Человекомедведей. – Пришли-ы! Ушли-ы! Э-эы!
И снова толпа падает ниц, а Королева Человекомедведей колотит себя в грудь трехпудовыми кулаками и ревет, что есть мочи:
– Спаси-ыба, спаси-ыба, спаси-ыба!..
Мы уносим ноги.
Вроде бы так и надо, но мне почему-то стыдно. Я даже не понимаю, почему. Я напрягаю слух: покрытой медвежьим мехом королевы уже не слышно.
Только в голове у меня разносится и разносится, разносится и разносится, разносится и разносится ее тоскливое: «Спаси-ыба, спаси-ыба, спаси-ыба!..»
 

23 АПРЕЛЯ

– Как стыдно! А я про них забыла! Ты, представляешь, я совершенно забыла про наш придуманный мир!
– Ничего, бывает...
– Как это бывает? Где они теперь – Слуга и три пажа? Куда их занесло? Ах, как стыдно! Что ты смеешься?!!
– Мне смешно.
– Ты опять вспомнил одну из своих глупых историй?
– А как ты угадала?
– Ты всегда так смеешься, когда хочешь меня развеселить.
– Я могу рассказать! Это очень смешная история!
– Вообще-то, я люблю твои глупые и веселые истории... Расскажи, пожалуйста.
– Да-да, конечно!
– Рассказывай...
– Однажды я шел по улице и ко мне подошел китаец.
– Китаец?
– Да, китаец...
– Что же тут смешного? Разве мало китайцев ходит по улицам? Их полтора миллиарда.
– Да, конечно. Но это был необыкновенный китаец. Ты послушай...
– Я слушаю.
Ну вот...

...Однажды на улице ко мне подошел китаец и промолчал.
Но я тоже ничего не ответил китайцу.
И китаец промолчал снова.
Так мы помолчали две-три минутки, а потом...
Потом мы помолчали дальше.
Я молчал тихо, и китаец молчал тоже спокойно.
Но, в конце концов, мне пришлось нарушить молчание и уйти.
А китаец молчал мне вслед, пока я не скрылся за поворотом.

– Вот какая история произошла со мной тихим зимним новогодним вечером тысяча девятьсот девяносто одиннадцатого года...
– Ха-ха! Какого-какого года?
– Верно! Я оговорился!.. Тысяча девятьсот девяносто двенадцатого!..


ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

– Одиннадцать, двенадцать, тринадцать, четырнадцать, – монотонно отсчитывает
Третий Паж рубиновые бусины своих любимых четок, припрятанных на черный день.
– Простите, но Вы просчитались! Не четырнадцать, а тринадцать, – поправляет
Третьего Пажа господин Линь – Главный королевский ростовщик Ее Величества Пристиллы-Карлотты-Шарлотты-Кристинны Семьдесят Седьмой, Королевы Объединенного
Разумного Королевства.
Бусины соскальзывают со шнурка в цепкую лопатообразную ладонь господина ростовщика, образуя на ней удивительной красоты рубиновую горку.
– По мне, так пятнадцать, – угрюмо шмыгнув носом, вмешивается Второй Паж.
– Слушайте! Какая разница! – нервничает Первый Паж. – Тринадцать, пятнадцать!..
Берите оптом!
– Что Вы, что Вы?! Цы-цы-цы! – неодобрительно цыкает господин Линь. – Деньги любят счет... Что Вы, что Вы?! Цы-цы-цы! Вот за этот камешек, он самый неказистый, я заплачу две с четвертью монеты, за этот – три, а за остальные бусины – по три с четвертью, и не больше. Итого... сорок одна монета!
– Слушайте! Как «сорок одна»?! – злится Первый Паж. – Мы же договаривались на пятьдесят две монеты! Нам необходимо получить от вас, господин Линь, пятьдесят две монеты и никак не меньше! Что за дела?!
– Да, уважаемый, – недовольно произносит Третий Паж. – Что-то Вы того...
– По мне, так... – Второй Паж жует желваками. – Разговор короткий!
– Что Вы, что Вы?! – ростовщик повышает голос. – Вы, наверное, шутите, но на всякий случай я вызову господина Королевского стражника! Эй, господин Королевский стражник, не могли бы Вы отвлечься от Вашего пасьянса!
– Погодите, – говорю я. – Милый господин Линь! Вы пообещали заплатить нам за рубиновые четки пятьдесят две монеты. Так? Так! Но теперь Вы передумали, и решили выдать нам сорок одну монету. Так? Так! Что же нам делать, откуда нам достать еще одиннадцать монет? Ведь нам нужно выкупить четыре выездных пропуска по тринадцать монет каждый! Мы не можем вечно находиться в Вашем Королевстве! Мы уже целый месяц сидим здесь у вас в Объединенном Разумном Королевстве, и нас не выпускают, хотя мы семь раз подавали прошение Ее Величеству Пристилле-Карлотте-Шарлотте-Кристинне Семьдесят Седьмой, но так и не получили положительного ответа! Нам надо ехать! У нас, знаете ли, свои дела!
– Молодой человек... – тихо произносит господин Линь, оглядываясь на двери. – Я очень старый человек... У меня семья, дети, внуки, правнуки, праправнуки и, наконец, служба. Поймите меня правильно... Вы, как я вижу, самый разумный из здесь присутствующих молодых людей, и, конечно, сделаете разумный вывод. Вам необходимо получить еще одиннадцать монет? Так в чем проблема?! Идите на службу к Королеве! Она вас с удовольствием возьмет! Ей нужны смелые юноши на поле брани! Как Вы, наверное, слышали, наше Объединенное Разумное Королевство ведет победоносную войну с Неразумной Республикой! Так в чем же дело?!. Забирайте ваши... сорок монет, а остальные двенадцать вы получите в армейской казне! Поверьте старому человеку! Это единственный выход... Ну что же вы стоите, торопитесь! Иначе вы не успеете до обеденного перерыва! Спешите получить свое жалование, господа кавалеристы!..


24 АПРЕЛЯ

– Ты никогда не хотел попасть на войну?
– Хотел.
И я хотела!..

... Я бы стала хорошим воином, даже не воином, а знаменоносцем. Под гул орудий и бой барабанов я бы несла свой флаг впереди полка, а мимо свистели бы пули, над головой рвалась бы шрапнель, и я мечтала бы:
«Вот водружу сейчас знамя на самой высокой точке неприступной позиции неприятеля и доложу генералу:
– Ваше превосходительство! Задание выполнено!.. Вражеские армии разбиты! Их пушки и пулеметы молчат, а пленные препровождены в местный зоопарк!..»

– Куда?!.
– Ха-ха-ха! Ой, не могу, как смешно!.. Ха-ха!.. А ты поверил!..
– Поверил.
– Ха-ха!.. Да меня же мутит от всяких глупых войн! Я пацифистка! Долой сражения! Да здравствуют яркое солнце над городами и синее небо над деревнями! А тех, кто не согласен, – в зоопарки! В ЗООПАРКИ!
– Почему в зоопарки?
– Не знаю... Может быть, потому, что там веселее, чем в тюрьмах... Хотя... почему же тогда некоторые львы и слоны, так любят порой оставлять свои клетки в этих самых зоопарках и выбираются на волю, распугивая посетителей и ужасно раздражая администрацию?..


ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

На площади перед замком Королевы подслеповатый глашатай оповещает зевак:
– Указ Администрации Ее Величества Пристиллы-Карлотты-Шарлотты-Кристинны Семьдесят Седьмой, Королевы Объединенного Разумного Королевства!
Глашатай водит своим крючковатым носом по развернутому свитку и выкрикивает резким голосом:
– Сообщаем и требуем принять к сведению, что все солдаты и офицеры иностранных держав, находящиеся на территории нашего Королевства, обязаны в двадцать четыре часа с момента оглашения данного указа вступить в Армию Королевы, принять присягу на верность Ее Величеству Пристилле-Карлотте-Шарлотте-Кристинне Семьдесят Седьмой, Королеве Объединенного Разумного Королевства, а также сдать все рукописи и письма, если таковые у них имеются, на хранение в Королевскую Библиотеку Ее Величества!
– Слушайте! – недовольно фыркает Первый Паж. – А письма вам зачем понадобились?
Эй, погодите! Я протестую! Я никому не позволю отобрать у меня поздравительную открытку моего дедушки, которую он прислал мне в день моего одиннадцатилетия!
– Протест отклоняется! – равнодушно произносит подслеповатый глашатай. – С Вас, господин иностранный кавалерист, мы и начнем! Попрошу открыточку!
– Не отдам! – негодует Первый Паж. – Это мой талисман!
– Брось, приятель! – успокаивает Первого Пажа Третий Паж. – Закон на их стороне.
– Какой закон? Разве это закон?!
– По мне, так все равно не до этого, – машет рукой Второй Паж. – Эй, кому там сдавать рукописи?!
И Второй Паж протягивает подслеповатому глашатаю небольшой клочок бумаги.
– Что это? – глашатай вертит листочек в пальцах и нервно переспрашивает. – Что это такое?
– Это письмо моей ненаглядной...
– Но тут же ничего не написано!
– Так я и не успел это сделать...
Подслеповатый глашатай сердито смотрит на Второго Пажа, но ничего не успевает сказать: к нему начинают подтягиваться солдаты и офицеры иностранных держав с рукописями, письмами и прочими бумажными сокровищами, которые в этом разумном королевстве одни, к примеру, неразумные люди, считают макулатурой, а другие, к примеру, королева Пристилла-Карлотта-Шарлотта-Кристинна, собирают в собственные библиотеки потехи ради...


25 АПРЕЛЯ

– Сегодня я сидела в кресле и читала... А потом я уснула и выронила книгу... Она... Господи!.. Она упала на мизинец левой ноги... И я... Я почувствовала слабое прикосновение!.. Словно кто-то дунул мне на палец... или собака задела кончиком хвоста!..
– Правда?!
– Да-да! Я почувствовала! Я почувствовала! А потом я решила пошевелить мизинцем! И он пошевелился!..
– А другие пальцы?! Ты пробовала пошевелить другими пальцами?
– Да. Ничего не вышло.
– Это пока! Вот увидишь! Это пока!
– Да я знаю. Я уже знаю, что все получится. Я потом сидела ужасно долго и не могла ничего сказать, и, наконец, поняла, что с моим лицом творится что-то странное. Я с трудом позвала маму и попросила принести зеркальце. И знаешь, что я в нем увидела?
– Что?
– Абсолютно счастливую физиономию! Я снова попробовала пошевелить мизинцем, и у меня снова получилось! И я тогда поняла! Я поняла: все, что я делаю, я обязана делать с абсолютно счастливым лицом! Пускай это выглядит по-дурацки, но я буду так делать!..


ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

– Эй, там! Кавалерист! Что Вы, ей-богу, все время канючите?! – окликает Первого Пажа господин Полковник.
– Я не канючу, – отвечает Первый Паж. – Я пою. Эту песенку пела мне бабушка, когда мне было три года. Она пела мне эту песенку лет до девяти, а потом... Потом бабушки не стало... Это колыбельная песенка про оловянного солдатика...
– Колыбельная про солдатика?! Ха-ха-ха! Вот это умора! Ну, Вы меня и рассмешили!.. Ха-ха-ха!.. Ну-ка, ну-ка, спойте мне ее!
– Слушайте, может, не надо?..
– Что такое? Что Вы себе позволяете? «Слушайте»!.. Ишь ты! Пойте, я приказываю!
– Ладно, сами напросились... – бормочет Первый Паж и печально затягивает:

– Оловянный солдатик, мой друг! –
Раз пропела на зорьке труба:
– Собирай свой походный сундук,
На дворе разыгралась война!

Баю-бай, оловянный солдатик,
Ты, давай, поскорей засыпай...
И не бойся, наградный твой бантик
Не утащит никто, так и знай!

Оловянный солдатик без слов
Натянул на себя сапоги.
И покинул отеческий кров,
Чтоб в него не вошли бы враги!

Баю-бай, оловянный солдатик,
Ты, давай, поскорей засыпай...
И не бойся, наградный твой бантик
Не утащит никто, так и знай!

Оловянный солдатик свой пост
Целый день напролет защищал.
Бил врага он и в гриву, и в хвост,
Так, что трус, как бесенок пищал!

Баю-бай, оловянный солдатик,
Ты, давай, поскорей засыпай...
И не бойся, наградный твой бантик
Не утащит никто, так и знай!

Оловянный солдатик устал
Но не бросил свой пост боевой.
И его наградил генерал,
Подарил ему бант золотой!

Баю-бай, оловянный солдатик,
Ты, давай, поскорей засыпай...
И не бойся, наградный твой бантик
Не утащит никто, так и знай!

Оловянный солдатик домой
Воротиться ужасно хотел.
Только выстрел раздался!.. Собой
Генерала прикрыть он успел...

Баю-бай, оловянный солдатик,
Ты, давай, поскорей засыпай...
И не бойся, наградный твой бантик
Не утащит никто, так и знай!..

– Ы-ы-ы-ы-ы!.. – ревет седовласый генерал и ничего не может с собой поделать.
Как же ему жаль оловянного солдатика!..
– Слушайте, – Первый Паж привычно шмыгает носом после колыбельной. – Я ведь предупреждал... Сами напросились...
Успокоившись, генерал трубно высмаркивается в большой полотняный платок и твердым голосом приказывает:
– Армия! Армия Королевы! Оружие на плечо! Кавалерия, вперед, рысью марш!
Кавалерист, запевай свою – «бабушкину»! Она воодушевляет! Армия, за кавалерией бегом ма-арш!..
И мы отправляемся на войну.


26 АПРЕЛЯ

– Мы совершенно забросили наш придуманный мир... Помнишь, ты говорил, что им это надо?
– Что надо?
– То, что я их высиживаю.
– Тех, кто живет в нашем придуманном мире?
– Да.
– Помню, но теперь ты занята собой больше, чем раньше. И, наверное, уже никого не надо высиживать.
– Но это было здорово!..
– Да, это было здорово... А подвигай ногой...
– Зачем?
– Ну что тебе стоит?
– Мне? Полуобморочного состояния!
– Не надо.
– Что не надо?
– Не надо себя жалеть.
– А я себя не жалею.
– Ну да! Жалеешь себя бедненькую, жалеешь и плачешь в платочек.
– Ты что?
– А что?
– Да ты что?! Зачем ты так?!.
– Как?!
– Да это ты себя жалеешь!
– Что?!
– Это ты считаешь себя «бедненьким», который целые дни напролет просиживает рядом с несчастной, никому не нужной инвалидкой! Это ты!
– Знаешь что?!
– Что?!!
– Я лучше пойду.
– Иди. Иди...

...Иди...


ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

– Пора! Надо ехать! – торопит меня Второй Паж.
– Эх, Малышка, Малышка, как же тебя угораздило... – шепчу я, пригорюнившись над своим бездыханным конем.
– Вот бы сейчас животворной водички, – вспоминает Третий Паж.
– Кончилась сказка... – говорит Второй Паж. – По мне, так сейчас бы простой, из колодца...
Он облизывает высохшие, почерневшие от пороха губы, похлопывает своего коня по пыльной серой шее и снова поворачивается ко мне:
– Пора, приятель. Время не терпит!
– Слушай, – трогает меня за плечо Первый Паж, – поехали вместе... на моем Бантике... Бантик выдюжит. Он у меня выносливый...

...Мы отстали от войска. Сражение переместилось в сторону, километра на два влево. Надо бы догнать наших. Им там нелегко сейчас, вон, как гремят неприятельские пушки!.. В конце концов, дело не в каких–то там недоплаченных монетах, а... Словом, надо спешить!..
Мы мчимся – четверо всадников на трех лошадях – по вспаханному снарядами пшеничному полю, а я вдруг вспоминаю свою Королеву и меня пронзает мысль: «Может быть, я люблю ее?! И любил всегда?!.»


30 АПРЕЛЯ

– Здравствуй.
– Здравствуй.
– Давно ты не заходил...
– Так получилось... Прости... Вот решил позвонить...
– Это хорошо! Хорошо...
– Как ты?
– Я лежу и жалею наш придуманный мир. Приходи, пожалуйста. Приходи!

Приходи!


ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Королева слоняется по зaмку и ждет Слугу, а его все нет и нет, и осень уже холодит носы...
Королева выглядывает в окошко.
Там, на лугах, пасутся лошади, мулы, ослы, коровы, быки, овцы, козы. Доедают последнюю травку. И картина эта говорит лишь об одном: все в их королевстве благополучно!
Народ доволен жизнью. Урожай в этом году собрали богатый: и картофеля-капусты-свеклы-кукурузы, и пшеницы-овса-ячменя-ржи-риса, и груш-яблок-слив-арбузов-дынь – вдоволь.
И жизнь после прошлогодней засухи и позапрошлогоднего наводнения наладилась.
Одно плохо: Слуга не вернулся пока! А, значит, Королева продолжает тосковать и не пишет больше своих талантливых картин, на которых она когда-то очень красиво изображала пейзажи родного королевства.
И народ оттого, в общем-то, пребывает в унынии...
В печаль впадает народ...


ПОЛЮБИ МЕНЯ КАК Я

1 МАЯ

Чтобы не пребывать в унынии, я решила позаниматься ногами. Я принялась разминать пятки и потихонечку выкручивать пальцы, и слабая боль стала разливаться по их фалангам, а потом по ступням и щиколоткам. Это была даже не боль, а какое-то новое чувство, которое я никогда раньше не испытывала, словно бы кто-то пытался выбраться изнутри, но ему что-то мешало, и он еще не мог понять, что же это.
Я так долго мучила нижние конечности, что у меня затекла спина и свело поясницу, поэтому я со вздохом откинулась на подушки и уставилась в потолок.

Из-за стены слабо доносилась знакомая мелодия. Это наш сосед с забавным именем Эксель – выпускник музыкальной школы – разучивал на фортепиано одну из моих самых любимых сонат немецкого композитора и органиста Георга Фридриха Генделя, музыку которого я обожала и могла слушать и слушать, и слушать часами.
Эксель играл и играл, а я размышляла над тем, сколько всего я еще успею в жизни, когда однажды встану, наконец, на мои начинающие оживать ноги-палочки и самостоятельно пройдусь из угла в угол по моей комнатке, а потом выйду из нее без посторонней помощи в большую комнату и в коридор, открою дверь и переступлю через порог, а потом прислушаюсь к гулким шагам того, кто поднимается или спускается по лестницам, и сама запрыгаю по ступенькам до самого первого этажа, и выскочу из сумрачного подъезда, и зажмурюсь от яркого солнца, или, наоборот, почувствую на пылающих щеках прохладные капли дождя, и буду шагать по лужам, и глазеть по сторонам, и никому из прохожих даже в голову не придет, как долго я пролежала на этой кровати – всю жизнь!..

Так, помечтав и передохнув, я снова принялась за дело, а потом с огромным удовольствием пошевелила всеми десятью изможденными пальцами ног, после чего уснула и увидела во сне тебя.
В тот первый день мы встретимся у твоего дома. Впервые я дойду до него сама.


ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

– Ваше Величество, – обращается к Королеве Придворный Художник и Астролог Эксель, – простите меня, но это мой долг, и я обязан высказать Вам то, что наболело на душе не только у меня, но также у всех Ваших подданных! Позвольте...
– Нет, не стoит! – Королева обрывает придворного. – Оставьте при себе эти Ваши глупые рассуждения о долге и таланте, который я зарываю в землю!
– Ваше Величество, – печально продолжает Эксель, – я всегда наблюдал в Вашем Величестве лишь средоточие добра, но не грубости...
– Я – королева! – высокомерно произносит Королева. – И имею право быть грубой!!!
А Вы – самый обыкновенный придворный маляр и алхимик–шарлатан!
– Ваше Величество!.. – вспыхивает Эксель. – Позвольте возразить Вам... и скромно напомнить, что это я, по Вашему настоятельному требованию, так как Вы всегда считали меня незаурядным живописцем и талантливым астрологом, размалевал... простите, разукрасил фресками Первый Зал для незваных гостей и на целую неделю гипнотически усыпил настырных посетителей во Втором Зале, дабы они не раздражали Ваше Величество своим настырным посещением?!
– Ха-ха-ха! Велика важность! «Незаурядный живописец и талантливый астролог!..»  Ха-ха-ха!..
– Дорогая Королева! – горячится Эксель. – Но ведь Вы сами удостоили меня почетным титулом «Носитель Мольберта и Золотой Пирамидки!» Зачем же Вы насмехаетесь надо мной?!.
– Что?! – изумлению Ее Величества нет предела. – Как Вы сказали? «Дорогая Королева»?!! Нет, ну это уже ни в какие ворота не лезет! Или у меня что-то со слухом! «Дорогая Королева»?!!
– Ваше Величество! – Эксель бросается на колени. – Выслушайте меня! Да-да! Вы не ослышались – «Дорогая Королева»! И я имею полное право на такое к Вам обращение, потому что... Потому что я полюбил Вас еще три года тому назад, когда был принят Вами ко двору и как только услышал поступь Ваших шагов в тот знаменательный для меня день!..
– Послушайте, а Вы нахал... – Королева задумчиво смотрит на Экселя. – Наверное, я прикажу Вас казнить...
– Погодите!.. – Эксель порывисто прижимает руки к груди. – Будьте милостивы! Дайте мне сказать! Сегодня я смел, как никогда!
– С чего бы это? – все так же задумчиво произносит Королева.
– На рассвете я был разбужен каким–то странным звуком?..
– И что с того?!
– Мне показалось, – переходит на шепот Эксель, – что кто–то проник в мою комнату, но ставни у меня всегда плотно закрыты, Вы же знаете, я боюсь прямого освещения, когда солнечные лучи падают на полотна гениальных художников, тем самым причиняя картинам непоправимый ущерб, а таких полотен в моей спальной комнате висит предостаточно. Кстати, три из них принадлежат кисти Вашего Величества...
– Покороче, пожалуйста! – откуда–то из недр своего пышного платья Королева достает батистовый платочек и несколько раз нетерпеливо обмахивается им.
– Так вот, ставни у меня были плотно затворены, а дверь закрыта на ключ, но явственно ощутив присутствие в комнате чего-то постороннего, а точнее, кого-то потустороннего, я поднялся с кровати и медленно обошел спальню... – Экселя практически не слышно, и Королева непроизвольно наклоняется к нему, чтобы разобрать последние слова. – У книжного шкафа я заметил легкое сияние...
– Сияние?!. – затаив дыхание, переспрашивает Королева.
– Да, – Эксель трясет головой, – такое сиреневое конусообразное сияние, словно исходящее от небольшого ночного фонаря... Я протянул к сиянию руку, и когда пальцы мои прошли сквозь него, оно изменило форму и приобрело черты...  вооруженного всадника...
– Всадника?!.
– Да, всадника... Это был... Слуга...
– Что?!!
– Неожиданно он размахнулся, и... – Эксель повышает голос. – И, что есть силы, рассек передо мной воздух невыносимо сияющим клинком своей шпаги! Ужасная сила отбросила меня назад, я ударился головой об угол кровати и потерял сознание... Когда я очнулся, никого в моей комнате не было.
– Какая глупая выдумка! – Королева роняет скомканный платок на пол и резко выпрямляется. – Ерунда! Я Вас точно казню!
– Королева! Вашего Слуги нет в живых, иначе призрак его не явился бы ко мне, чтобы посчитаться со мной за мои чувства к Вам!
– Ложь! – Королева отходит к окну и смотрит на облака.
– Это правда, Королева!
– Погодите, – Королева резко оборачивается к Экселю.
В глазах у нее появляются непонятные искорки:
– Что Вы сказали?!.
– Я сказал: «Это правда, Королева...»
– Нет-нет! Что-то о Ваших чувствах и о том, как относится к ним призрак?
– Ах, о нем?.. – обескуражено повторяет Эксель. – Я сказал, что призрак явился именно ко мне, чтобы посчитаться со мной за чувства, которые я к Вам испытываю!
Я люблю Вас, Ваше Величество! Честное слово! Я люблю Вас!
– Значит, он бы не явился к Вам... – торжественно спрашивает Королева у Экселя, – Если бы, что?!.
– Что?
– Да если бы не любил меня! Дурачок Вы этакий! Он ревнует меня и любит! Он любит меня! Он любит, любит, любит меня! – Королева кружится по залу, подбегает к Экселю и заключает его в такие крепкие объятия, что слышно, как у него трещат кости.
– Но он умер... – задыхаясь, с трудом выговаривает Эксель. – Это же был... его призрак!.. Призра...
Королева отталкивает от себя Придворного Художника и Астролога Экселя и в сердцах бросает:
– Вы ничего не поняли! Подите прочь!..


2 МАЯ

Шесть дней…

Наверное, узнав, что я задумала, ты бы сказал мне:
– Давай-ка, для начала я расскажу тебе очень смешную историю! Представляешь?! Со мной приключилось такое...
Но ты далеко-далеко, ты уехал зачем-то куда-то и вернешься только через шесть дней, седьмого вечером, к своему дню рождения.
Это даже хорошо. Это, конечно же, отлично.
Теперь я полностью могу сосредоточиться на главном, и у меня – целых шесть дней.
Шесть дней и ночей.
Сейчас ночь. И все спят. И никто мне не мешает. А завтра все уйдут на работу, и мне снова никто не будет мешать.
Утро и вечер принадлежат другим, которым и невдомек, что я затеваю; утро и вечер остаются для раздумий.
Но это ничего: день и ночь – они мои. День и ночь. Ночь и день. День и ночь...
Итак, начнем сначала. А вернее, впервые в жизни. По-настоящему.
Я медленно опускаю ноги на пол. И сижу так в темноте, ровно целый час. Изредка я упираюсь ногами в пол посильнее, и тогда чувствую обе стопы, тяжесть своего тела, и мне хочется орать от счастья. И боли.
Потом я ложусь и засыпаю. И сплю ровно целый час.
Я просыпаюсь, сижу, упираюсь в пол ногами.
Я засыпаю и сплю без снов.
Я просыпаюсь...
Я засыпаю...
Просыпаюсь и засыпаю...

Солнце врывается в окно. Ночь переходит в день. Пройдет утро, наша квартира опустеет, и я снова продолжу свое восхождение на мою вершину...


ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

В общем-то, ей ужасно надоело быть королевой. К тому же она не могла поверить, что Слуга погиб, и она больше никогда его не увидит.

Поэтому однажды ранним морозным утром она собрала необходимые в длинной дороге вещи, уложила их в просторную кожаную сумку, оседлала свою лошадь, прикрепила сумку позади седла, проверила, крепко ли сидит в ножнах ее самый удобный охотничий нож, вспрыгнула в седло и поскакала искать своего любимого и друзей его – трех пажей.

– Приходи, приходи поскорей! Будем играть! В мяч!.. – крикнул ей вдогонку  местный королевский дурачок.
Королева помахала дурачку, пришпорила лошадь и вскоре исчезла в тумане...


3 МАЯ

Вот стихи, я сочинила их во сне и записала, проснувшись. Я подарю их тебе, когда мы встретимся у твоего дома.

Выплывая из тумана,
я спешу к тебе навстречу.
Я не знаю, может, рано,
может, я тебя не встречу...

Выплывая, словно лебедь,
я шепчу: «О, мой любимый,
кто бы смог туман развеять?
Вдруг пройдешь ты мимо, мимо,

Выплывая из тумана!..»
Но туман плывет за мною.
И в тумане нет обмана,
он плывет ко мне с тобою.

Выплывая из тумана.


ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

– Слушайте, ну и дождичек! – недовольно прохрипел простуженный Первый Паж и закашлялся. – Кха-кха-кха!.. Вот и разверзлись хляби небесные... Кха-кха... одна у нас дорога, кха!.. В тартарары, кха-кха, к чертям на радость... кха-кха-кха!.. Лучше и не думать!.. А все это потому, кха... что отняли у меня дедушкин талисман! Кха-кха-кха!.. Да-да, все началось именно тогда, все наши напасти... кха-кха... беды и лишения... кха-кха-кха-кха!..
– Дождь и слякоть... – вздохнул Третий Паж, осторожно выглядывая из окопа. – У нас даже осень не такая. А тут зима...
– По мне так, лучше такая осень, чем никакая... – буркнул Второй Паж.
– Да-а, нашему приятелю не повезло больше всех нас, вместе взятых, – сказал Третий Паж и втянул голову в плечи, когда неподалеку просвистел и разорвался снаряд.
– Никто не видел, как погиб Слуга, – возразил Второй Паж. – Все это обыкновенный треп фельдфебеля Тирля...
– Кха-кха!.. Да, уж, кха-кха... он любит поболтать, кха-кха!.. – согласился Первый Паж. – Слушайте, кха-кха, ни у кого нет папироски? Кха-кха...
– Ты же никогда не курил?
– Это верно, кха-кха-кха... И не надо... кха-кха... А жаль... кха-кха... Так и проживу всю жизнь, кха-кха... отказывая себе в маленьких... кха-кха-кха... радостях... кха-кха!..

Тучи, заполонили собой небосклон, но Второму Пажу вдруг показалось, как сквозь невидимую брешь в грозовых облаках проглянул на мгновение солнечный луч, и стало от этого пажу почему-то спокойно на душе. Он сглотнул подступивший к горлу ком, и отвернулся от своих товарищей, чтобы никто не заметил его странного выражения лица: одновременно печального и торжественного.
«Все будет хорошо, – думал паж. – По мне, так точно, все будет хорошо...»
Облака посветлели.


4 МАЯ

Осталось четыре дня.
Я стою.
– Я стою! – беззвучно воплю я ночному облаку.
Облако уплывает, уступая дорогу месяцу.
– Я стою! – беззвучно кричу я месяцу. – Ты видишь?! Стою!
Месяц бледнеет, и рассвет нехотя будит Землю.
– Я стою! – беззвучно сообщаю я Земле.
Земля вертится, как вертелась всю свою земную жизнь.
«Я стою, – молчу я. – Я стою».
Я стою.


ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Слуга стоял перед вражеским офицером, который, на самом деле, был не вражеским офицером, а другом детства, с которым миллион лет назад Слуга воровал вишни в Королевском саду...
Слуга попал в плен. Раненый и больной.
Вражеский офицер не поверил своим глазам. Он подошел поближе и взглянул Слуге прямо в лицо.
– Это ты?! – спросил вражеский офицер.
– Да... – ответил Слуга и сел в снежную грязь, стоять он больше не мог.
– Как ты сюда попал?! – вражеский офицер все еще не верил собственным глазам, да и ушам своим он тоже не верил.
– А ты? – спросил Слуга.
– Так уж вышло, – ответил вражеский офицер.
– Вот видишь... И со мной вышло то же самое... Всякое бывает... – сказал Слуга.
– Да-да, верно, всякое бывает... – согласился офицер и помог Слуге подняться ноги.
– Что ты делаешь? – не понял Слуга.
– Хочу показать тебе чудесное вишневое дерево, – ответил друг детства и повел Слугу в свою офицерскую палатку.
«Вот и все, – подумал Слуга. – Вот и все... Слава Богу... Вот и все...»


5 МАЯ

Вот и все: я пошла.
Как быстро это случилось.
Я делаю всего два шага и оказываюсь у кресла. Я делаю три шага, и уже у стола.
Я в движении. Я хожу.
Потихоньку я перемещаюсь к окну.
Там, на улице, идет дождь, и он кажется мне самым лучшим дождем на свете.
Я стою и смотрю на дождь. На одиноких прохожих под зонтами и без зонтов. На мокрую собаку, перебегающую улицу.
Я стою, и уже не понимаю, счастлива я, или нет.
Я опираюсь о подоконник, рука моя ложится на листок бумаги.
А-а!.. Это та самая тетрадная страничка, на которой ты так здорово нарисовал Королеву и ее Слугу. Как хорошо ты рисуешь! Я люблю, когда ты рисуешь. Я могу разглядывать твои рисунки всю жизнь: свою и твою...
Я смотрю на Королеву и Слугу, и вдруг мне начинает казаться, что это не я, а они смотрят на меня, и словно это не они, а я нарисована на тетрадном листке в клеточку.
А, может, это вовсе и не выдумка, и существует где-то там, неизвестно где, наш полусказочный-полуреальный мир с влюбленной Королевой и строптивым Слугой, и тремя забавными пажами? Мир, который не придуман нами, а существует сам по себе, и нам всего лишь хочется так думать, что он придуман нами...
Но, может, все-таки это мы дали жизнь нашему придуманному миру?!. Может, все-таки мы? Только если это так, по какому же праву мы позволили себе НЕ заботиться о нем? Мы просто забыли, что надо выдумывать его дальше... Забыли? Да, забыли... Что же мы натворили?!. И неужели наш придуманный мир развеялся, как обыкновенный миф, или, наоборот, стал слишком реальным?..
Я смотрю на Королеву и Слугу и прошу у них прощения. Потом я медленно ухожу от окна...


ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

«...Здравствуй...»
«...Здравствуй...»
«...Тебе плохо?..»
«...Терпимо...»
«...Значит, плохо... Но я скоро приду к тебе, и все наладится...»
«...Хорошо бы...»
«...Я все время ждала тебя, я думала, мы сможем поговорить с тобой, хотя бы так, на расстоянии. Помнишь, раньше мы разговаривали с тобой на расстоянии?..»
«...Я был слишком далеко...»
«...Да, ты был слишком далеко...»
«...Но сейчас мы слышим друг друга...»
«...Да! Я иду к тебе, и мое сердце зовет тебя, глупый ты, глупый...»
«...Я предупреждал: ты полюбила шута...»
«...Да я полюбила шута...»


6 МАЯ

Что бы тебе подарить? Я даже не знаю...
Всего два дня! Осталось два дня. И через два дня...
Через два дня я подарю себе тебя!..
Но что подарить тебе? Я просто не знаю...
У меня и денег-то нет...


ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Жили-были Королева и ее Слуга.
И любила Королева своего Слугу.
– Я тебя люблю, – сказала Королева Слуге.
– И я тебя люблю, – сказал Слуга Королеве.
И сыграли они свадьбу.
И родились у них семь девочек и семь мальчиков.
И жили они счастливо, рассказывая по вечерам друг другу сказки.
И одна из них начиналась примерно так:

Жила-была девочка, прекрасная девушка, будущая Королева.
К сожалению, девочка не умела ходить, потому что у той девочки были больные ноги. Но с девочкой дружил один мальчик, прекрасный юноша, будущий Король.
И однажды...


7 МАЯ

Мы спрыгиваем с подоконника. И летим.
Лететь недолго – два метра. Два коротких метра. Или всю нашу длинную сказочную жизнь. Поди, разберись.
Мы машем руками.
Наши крылья несут нас легко и быстро. Как вовремя они выросли! Мы даже не удивляемся.
Разве можно удивляться собственным крыльям?
– Мы летим!
– Да, мы летим!..

Летим.


2004 год, август.