Фиолентовый пляж

Стою с Басей на балконе. Провожаем март, ворон считаем.
Настроение – так себе. Бася спрашивает:

— Вот как вороний бог их различает, где какая ворона? Они же все на одно лицо! Или морду. А ведь каждой вороне надо дать ее собственную судьбу!
— Ну и вопросы у тебя, чесслово!  Может воронам выдают стадную судьбу, или стайную. Одну на всех.
— Может и так…

Молчим пару минут, перевариваем тему. Бася продолжает:

— А ты веришь, что у нас есть двойники? Вот точная копия тебя!
— Не знаю, не встречала. Мне кажется, я ни на кого не похожа! Хотя… Помню, один ухажер говорил что я вылитая радистка Кэт из «семнадцати мгновений». А другой, грузин, так вообще видел во мне «кавказскую пленницу».

Хихикаем. Настроение посветлело. Вернулись на кухню греться чаем с мятой. Вижу, что-то Басю гложет. Что-то важное. Смотрю на кружение листиков мяты в чашке. Жду.

— Ты же бывала в Севастополе, — издалека начала Бася. — Я там жила в юности. Есть там известный яшмовый пляж на  Фиоленте. Правда, это он сейчас известный, а когда-то это было очень закрытое место. Нужен был пропуск на проход через воинскую часть. Потом спускались к морю по старинным ступенькам. Их там с тысячу, наверное. И попадали в иной мир. Никаких лежанок, раздевалок и рейсовых катеров и в помине не было.

Впереди море. Взгляд сразу упирается в остров Монах. У него куча своих тайн и легенд. Сзади – крутой берег. Никто тебя не видит и не слышит. В сентябре, бывало, за весь день никто и не спустится вниз на пляж. Слишком высоко потом взбираться обратно.

Так вот. Как-то пошли мы туда с другом Севой, курсантом мореходки. Мне лет семнадцать было, наверное. Облюбовали укромное место под скалистым навесом. Ну, у Севки, конечно, были свои мотивы меня туда водить. Да и мне Севка нравился, чего уж там. Но сейчас не об этом.

Знаешь, когда туда попадаешь, то меняется все! Будто тебе операционку переустановили и видишь мир другими органами, не глазами. И Севка казался чистым ангелом. И я себе виделась какой-то сияющей. И вот сидим мы, как заколдованные, такие невозможно святые, едва касаясь друг друга. А вокруг – радуга камней, от глубокого фиолетового – до почти красного… Фантастика! Или мистика. Мы там даже не целовались ни разу, вот правда.

Бася будто помолодела, что-ли,  сделала пару глотков чая и продолжила:

— Пошел Севка плавать. Он обычно доплывал до Монаха.  Наныряется там вдоволь – и возвращается. А меня разморило и уснула. Просыпаюсь – Севки еще нет. Парочка, загоравшая на другом конце бухты, уже ушла. Вокруг никого. Вечереет.
Слышу негромкий разговор со стороны лестницы. Оттуда появляются две женщины в длинных серых платьях старинного кроя. Их головы покрыты белыми накидками, платья упрятаны под широкие белые фартуки.
Что за странный маскарад, подумала я, монашки, что-ли. И уже не отрывала от них глаз. Женщины приближались. На нагрудниках фартуков алели большие красные кресты. Точно! Сестры милосердия! И они совсем юные! Может кино снимают где-то рядом? Мозг взбодрился и хотел объяснений.
Я встала и пошла им навстречу. Интересно же. И застыла метрах в пяти от девушек. Они меня не видели! Они не слышали моего «здрасьте»! Меня для них не-су-ще-ство-ва-ло! – растягивая слоги пропела  Бася на одной ноте.

— А когда ближе рассмотрела их лица, вообще дыхание перехватило. Одна из них была Я! Понимаешь! Не «похожая на меня», а Я! Только уставшая и изможденная.
— И что же? Что дальше? – невольно перебила я.
— Ничего. Они ушли вдоль берега и скрылись за мысом. Потом Сева приплыл. И мы пошли домой. Он никого не видел, — завершила Бася, предваряя мои вопросы.