Сон

Впервые я увидел ее в приёмном покое санатория, куда приехал на день раньше семьи, чтобы не спеша оформить все документы. Ее такси подъехало ко входу одновременно со мной,  и теперь мы оба стояли перед тучной администраторшей в белом халате, ищущей что-то в стопке бумаг.

–Вы вместе?  – строго посмотрела она на нас.
–Нет, – одновременно ответили мы, при этом посмотрев друг на друга с таким удивлением, как будто сама мысль о том, что нас могло что-то связывать, была абсурдна.– Мы отдельно.
–Тогда сядьте. Оформляю по одному.

Я пропустил женщину вперед. Сам сел на диван рядом. Я не планировал подслушивать, но уже через минуту знал, что зовут ее Людмила Николаевна Ильина, у нее забронирован двухкоечный люкс и пробудет она в санатории три недели.

–Ваш номер на четвёртом этаже, – сказала ей администратор, протягивая ключ с толстым набалдашником и курортную книжку. – Но пока подождите здесь: сейчас еще вот мужчину оформлю, тогда лифтерша вас обоих и отвезет.

Пришла моя очередь представляться: Виктор Дмитриевич Груев, номер на троих, две недели.
–Лифт по коридору направо, – отпустила нас администратор.

Санаторий был старый, обкомовского типа, с высокими потолками и широкой мраморной лестницей в стиле Эрмитажа. На паркетном полу лежали красные ковровые дорожки, в кадках на подоконниках росли калачики. Когда-то здесь отдыхали одни партийные бонзы, теперь же пускали и простых смертных. Мы с семьей приезжали сюда несколько раз в году. Близость к городу и своя закрытая территория делали санаторий удобной точкой отдыха.

Мой номер оказался тоже на четвертом этаже. Прежде чем пропустить нас в лифт, строгая лифтерша потребовала предъявить книжки, потом вместе с нами зашла в кабину и нажала нужную кнопку. Старый, вероятно видавший еще генсеков лифт со скрипом поехал вверх. Демонстративно повернувшись к нам спиной, лифтерша с важным видом следила за медленно проплывающими этажами. Догадаться об ее мыслях было несложно: «Молодые еще, могли бы и ногами пройти!». Мы с женщиной стояли практически вплотную: для троих людей, да ещё с чемоданами, лифт был тесен. Боковым зрением я видел ее профиль. Она смотрела в затылок лифтерши, при этом подкусывая нижнюю губу. Я её понимал: ситуация была анекдотичной.
–Учтите: лифт работает строго по расписанию, – предупредили нас на выходе, – В другое время пользуйтесь лестницей.

–Номер 438, наверно, там, – вслух предположила женщина, когда мы остались на этаже одни.
–Да. Идемте, я покажу. Мой номер тоже в том крыле.
Мы пошли по длинному коридору, прохладному даже в жаркие дни.
–Вы не знаете, в котором часу здесь обед? – спросила она, когда мы остановились перед ее номером.
–Сейчас как раз оканчивается. Хотите успеть?
–Пожалуй. Лучше сдать корешок сразу.
–Вы правы. Пойдемте вместе?
Я отнес чемодан в свой номер, он был несколькими дверями далее. Потом вернулся к своей новой знакомой. Вместе мы пошли в столовую. Навстречу нам возвращались уже успевшие отобедать отдыхающие. Они оценивали нас одним взглядом на двоих. Должно быть, в их глазах мы смотрелись парой.
– Что ж вы так поздно собрались? Видите, мы столы уже убираем,  – отчитала нас официантка. – Ваши места будут за столиками 4 и 23, но сейчас садитесь оба вот там, – указала она на уже убранный столик у окна, – Пойду посмотрю, что там на кухне осталось.

Мы сели. Начали разговаривать. Как-то очень быстро перешли на «ты». Я что-то рассказывал, Люда смеялась. Вслед за ней смеялся и я.У нее был грудной открытый смех, меня очень возбудающий. Это было странно, потому что кем-кем, а легкомысленной кокеткой моя новая знакомая точно не была. Люда была обворожительной, очаровательной женщиной, уже достигшей своего расцвета, и в нем все еще пребывающей. Мы были знакомы всего ничего, а я уже знал о ней все: и то, что она умна, и то, что любима, и что довольна жизнью. Она была полна своим счастьем, при этом до такой степени,  что могла  им делиться – качество редкое и очень заразительное. В ее отражении мне самому было легко. В тот момент я еще помнил, что на следующий день ко мне должна была присоединиться моя семья, но в это уже не имело ни малейшего значения. Я был весь с ней, с Людой. По доброй воли и без оглядки.
– Что ты планировала делать после обеда? Отдыхать? – спросил я её,  наконец, покинув столовую. Мы провели там больше часа, так что официантки уже начали готовиться к  полуднику. 
– Я не устала.
– Отлично! Давай тогда пойдем искупаемся.
Мне не хотелось отпускать ее от себя ни на секунду. Тем более, в такой солнечный день.
– С удовольствием. Я только переоденусь.

Пляж был на другой стороне озера. Чтобы дойти до него надо было сначала спуститься по асфальтированной дорожке к воде, потом перейти через мост и пройти еще немного в сторону. 
–Пойдем, я покажу тебе место поближе,  – на правах старожила предложил я.
Мы прошли по узкой тропинке мимо лодочной станции, между старыми разросшимися дубами с одной стороны и крутым берегом с другой. Я очень переживал, что место может оказаться занятым. К счастью,нет.

Мы бросили вещи на песок. Люда потрогала ногой воду.
–Парное молоко, – посмотрела она на меня. – Идем?
В купальнике она была еще женственнее, чем в одежде. У нее была в меру полная фигура и большая грудь. Помню, мне очень хотелось положить на нее руку.

Мы поплыли на середину реки. Люда неспеша, я немного быстрее. Активно работая руками, я надеялся хоть немного унять свое волнение. Но самообладание было уже не со мной: я все время оглядывался назад, проверяя, не исчезла ли она. 
–Как хорошо!  – воскликнула Люда, перевернувшись на спину.
–Хорошо! – повторил я за ней.
Она лежала на воде, закрыв глаза. Я без стеснения рассматривал ее профиль.
–На что смотришь? – должно быть почувствовала она на себе мой взгляд.
–На тебя, – ответил я.
На ее губах появилась довольная улыбка – услышала.

Предвечернее солнце освещало все ярко-оранжевым светом. Над водой летали паутины. Где-то поблизости щебетали стрекозы.
–Ты знаешь, что завтра будет все иначе, да? – открыла глаза Люда, словно очнувшись ото сна.
–Не думай об этом, – ответил я.
Я знал, о чем она говорит, но отказывался об этом думать. В тот момент мне было слишком хорошо – зачем омрачать настоящее?

Мы вернулись на берег уставшие.
–Вытри меня, – протянула полотенце Люда.
В ее голосе не было ни малейшего заигрывания. Так, должно быть, она просила мужа. Просто потому что доверяла. Я обернул полотенцем ее холодное тело. Она тихо засмеялась своим золотистый смехом. То была минута абсолютного счастья.Она была вся в моей власти. Мои губы следовали за руками. По холодной коже, мокрым волосам. Я прижимал ее к себе, сам не отдавая себе в этом отчёта. Просто потому что по-другому было нельзя.
–После-после, – повторяла она, – Не спеши.

Нам действительно некуда было спешить. Часы за ненадобностью были отправлены на свалку. Мы жили здесь и сейчас. В образовавшейся паузе не имело значения соединимся мы в единое целое на час раньше или позже. Естественный ход вещей было не отменить.

Не знаю, сколько времени мы провели на том берегу, сколько ещё плавали, сколько говорили. Знаю только, что когда мы собрались уходить, солнце уже спряталось за деревьями.
–Мы пропустили ужин, – заметила Люда.
–Неважно, – ответил я.
Назад я вел ее за руку. Взрослая женщина, она держалась за меня с доверчивостью девочки. Я, взрослый мужчина, чувствовал себя отважным мальчиком.

–Смотри, все уже вышли на вечернюю прогулку, – заметила она, когда мы подошли к корпусу.
И вправду, отдыхающие уже успели переодеться в свои вечерние одежды. На их фоне мы с Людой смотрелись опоздавшими пассажирами уже ушедшего поезда.
–Не обращай внимания, – еще крепче сжал я ее руку.

Рабочий день лифтерши давно закончился. Открытый лифт стоял на первом этаже. Вход в него переграждала грозная надпись “Не входить”.
–Прошу, – жестом пригласил я. – Прокачу!
Люда засмеялась и зашла, скрипучий лифт потащил нас наверх. Мы начали целоваться, теперь уже точно зная, что скоро все произойдет. Такого желания, как тогда в лифте, я больше не испытывал никогда. Оно было больше нас обоих.

Лифт уже давно остановился, но мы не могли оторваться друг от друга. Наконец Люда оттолкнула меня, и я открыл дверь.
–Через пять минут у меня, – прошептала она.
Не знаю, какая была необходимость в шепоте.  Этаж был пуст, коридор темен.
–Я мигом! – ответил я.

Мы разбежались по своим номерам, как будто спешили на пожар. Я быстро стянул с себя мокрые шорты, включил душ. Потом открыл чемодан, чтобы достать чистые трусы.
Я не знаю, что произошло дальше. Какой переключатель щелкнул в голове. Но помимо своих трусов я увидел в чемодане и вещи жены, те самые которые она складывала туда только сегодня утром. Я вспомнил, как при этом в квартире пахло свежепожаренным тостовым хлебом и как наша с ней дочь все хотела помочь. Я представил, как завтра буду встречать их у входа в санаторий и просто не смогу, физически не смогу посмотреть им в глаза. Стыд был таким настоящим, что меня пробил озноб. Я был неприятен сам себе.

Я выключил воду и сел на кровать. Я приготовился ждать. Я уже знал, что никуда не пойду. Знал, что спустя какое-то время Люда сама придет ко мне, и я не смогу ей ничего объяснить. Когда в мою дверь постучали, я не пошевелился.  Последовавший второй стук тоже остался без ответа. Я слышал, как удаляются ее шаги.

Я лег и закрыл глаза. Все произошедшее казалось наваждением, сном, избавиться от которого можно было только заснув.

Я проспал до утра и проснулся, когда группа каких-то здоровяков начала делать зарядку прямо под моими окнами. Часы показывали полвосьмого. Жена говорила, что они приедут до завтрака.

Я умылся и тихо выскользнул в коридор. Мимо номера Люды я прошёл не дыша.
В столовой мы уже появились всей семьей. Наши с  Людмилой Николаевной столики были на противоположных концах. Я намеренно не смотрел в ту сторону, вместо этого уделяя повышенное внимание семье. В последующие дни мы не сказали друг другу ни слова. А ещё через неделю к ней приехал муж.