Зайчик

                ЗАЙЧИК
Вспоминая жизнь хирурга в СССР, постоянно ловлю себя на мысли, что в те годы жизнь была насыщена событиями, друзьями, интересными людьми, пустой философией, пустыми собраниями, рабочих коллективов. Например, сегодня занятие по изучению книги Л.И. Брежнева -«Малая Земля.» Все понимают, но сидят слушают парторга – зевают, на уснувших парторг не обращает внимания, ему самому осточертело каждую неделю проводит занятия по этой книге. Все понимают, подвиг был, и Л.И.Брежнев сам бы героем, но у слушателей, у каждого в семье были герои, живые и погибшие в этой страшной, Отечественной войне. Вместо того что бы заниматься хирургией, читать литературу по специальности, раз в неделю готовились, конспектируя книгу Малая Земля.


 Конечно, в книгах Л.И. Брежнева описывается героизм советских солдат, героизм самого полковника Брежнева, когда он сдерживал наступающих фашистов пулеметом, пока не подошло подкрепление.  Все, кто хотел, прочли за один день, но всё равно полгода ходили на занятия, по изучению трудов Брежнева. На следующий год, по плану должны изучать книгу Брежнева, «Целина.» Столько книг, о патриотизме советских людей, о героизме молодежи на целине, но насильно, коллективные изучение книг, Генерального Секретаря КПСС, вызывало неуважение к автору, потому что знали, ему пишет целая группа журналистов. Трудно себе представить, что - бы глава государства писал книги, когда нужно заниматься государственными делами.
 В пятницу, выписка выздоравливающих больных, после тяжелых операций. Приезжают родственники с подарками, обычно это дорогие французские коньяки, рублей за 25 – 30, или «Арарат» не уступающий по качеству французским.

 Крутые родственники приглашали в ресторан, но ходить по ресторанам не хватало времени. Бывало, какой ни будь богатый господин закажет столик в ресторане и сидит ждет, а хирурга вызвали на срочную операцию. Возникает недопонимание, обиды не было, как можно обижаться на хирурга, когда он спасает жизнь человеку. Хирурги понимали, пациентам и их родственникам всегда может понадобиться опытный врач, поэтому старались поменьше заводить знакомств. Но часто получалось что отказать в знакомстве просто невозможно, хорошо если у хирурга есть сдерживающий фактор – семья. Молодые доктора, или свободные от семьи, часто спивались.Вспоминаю, работали два хирурга – кандидаты наук, были неплохими хирургами, но кончили плачевно. Рестораны, банкеты, некогда думать о больных, трудно часами стоять на операциях. Там, где заканчивается такая профессия, там и кончается жизнь.Особенно осторожно, нужно было быть с чиновниками, которые имели статус советников ЦККПСС. Оперировал однажды референта ЦК - так он себя позиционировал, характер был до удивления открытый. Операция не сложная, но после операции он пригласил пообедать, на Старую Площадь, в столовую ЦККПСС.

 Для входа нужен был особый пропуск, но мы с Иван Ивановичем Стерчо, прошли без всякого пропуска. Он с собой прихватил ещё одного приятеля, полковника из тылового обеспечения Советской Армии, звали его Федор Иванович, но почему то все его звали Федя, фамилия его забылась за давностью лет. В те годы с продуктами было трудно, но в этой столовой ассортимент был лучше самого дорогого ресторана. Здесь было всё; икра любая, рыба в любом ассортименте, продукты из птицы от перепелов до фазанов всего не перечислить. Самый любимый компот из черной смородины, только из-за него, я готов был ежедневно ходить в эту столовую. Тем более на персональной машине с Иваном Ивановичем и Федей. Эти два человека были знакомы со многими из Политбюро ЦК, Генеральной прокуратуры. Иногда встречи проходили за обедом в столовой ЦК, на Старой Площади. Для меня их разговоры были неинтересны. Например, Федя рассказывал; На Новой Земле проводилось испытания ядерного оружия, после взрыва, сгорело множество машин, военной и гражданской техники. Федя придумывал, как бы погреть руки на легковых машинах, яко бы сгоревших на Новой Земле. Никаких там волг Газ-24 не было, их просто не успели туда доставить. Я понимал, что это байки для слушателей узкого круга, но кое - что казалось правдоподобным. Помню, как Никита Сергеевич плавал на огромном, белом катере по Балтийскому морю, осматривая и Новую Землю, по телевидению показывали его на мостике, в белом костюме.

 Начиная рассказ Федя напускал страху, описывая сожженную, изуродованную технику. По его словам, оставалось двадцать технических паспортов на волги Газ – 24, долго он ходил по штабам Министерства Обороны, но никто не соглашался ему их списать. На катере, он объяснял Н.С. Хрущеву о разрушениях техники, вооружения, строений. Жаль, сказал полковник Федор Иванович, Никите Сергеевичу, вот паспорта остались, машины сгорели никто не берет ответственность их списать. Вот у меня 20 паспортов в коробке из - под ФЭДа, в генштабе сказали, только Вы можете списать. Давайте ручку, произнёс Хрущев и размашисто на коробке расписался, списать НХрущ.
Мы с Иваном Ивановичем дружно рассмеялись, а я по наивности сказал, ну Федя и наварил, наверное. Да какой навар, в генштабе как узнали, всё генералы забрали, даже мне машина не досталась. Конечно, в это трудно поверить, а почему бы и нет.

Эти два упыря настолько глубоко были повязаны с Кулаковым – секретарём ЦККПСС, что после года знакомства с ними, я уже ничему не удивлялся. Они так широко раскинули, сети снабжения из Краснодарского края, где работала их подручная, директор треста ресторанов, кафе, столовых и мелких лавочек. Все торговые заведения облагались налогом, кроме обычного, еще за разрешение работать, и за перевыполнение плана. Значительная часть этих денег шла на подарки в Москву. Но Иван Иванович, кроме того, имел хорошие контакты в Подмосковье, с егерями в охотхозяйствах. Там тоже был налог, на охот хозяйства, егерей, местную администрацию.Однажды, он предложил поехать на охоту в район Вязьмы. На моё возражение, что у меня и ружья то нет, он загадочно ответил, там у егеря всё есть. Каждый день в операционной, и я решил, в один из выходных дней, принять приглашение, поехать на охоту.

 Иван Иванович сказал; поедем на трёх машинах, мы втроём на вашей и возьмем ещё две персональные, на которых поедут мои адъютанты. Зачем так много, спросил я. Пригодятся, я везу две лицензии на отстрел лося, привезём хозяйкам мясо – пусть крутят котлеты. Выехали в пять часов утра, по дороге я спросил Ивана Ивановича, а что это за адъютанты у вас; это два референты, бумажки на столе перекладывают, кстати, вот тот здоровый, который Костя, он барабанщик, в ресторанных оркестрах играет, нам поможет на охоте, ответил Иван Иванович. В 6-30 подъехали к дому егеря.Деревенский дом большой, бревенчатый, ярко светились, слегка замороженные окна, на фоне раннего зимнего утра, приятно пахло дымком из трубы. К дому вела дорожка, очищенная от массы снега, зима была снежная, с утренним морозцем, около минус двадцать. С трудом припарковали машины и пошли по дорожке к дому, под ногами скрипел снег, буд -то перекручивали ржавую проволоку где - то, звук от наших шагов раздавался на всю округу. У входа в дом стоял хозяин, приветствуя нас, Иван Сергеевич – знаменитый егерь, представил нам его Иван Иванович.

 Проходите, проходите в дом, сгибаясь в поклоне, пропустил нас вперёд хозяин. Иван Иванович приотстал, и дал команду Косте; несите всё в дом, один ящик водки оставьте в машине. Вошли в дом, широченная горница с огромным дубовым столом около окна, лавками вкруг стола, напротив огромная – русская чудо -печь, пышущая жаром, мерцающими раскаленными углями, в глубине печи. Хозяйка достаёт огромную сковороду, с чем- то вкусно пахнувшим. Приезжие разместились за столом, хозяин хлопочет, нарезая хлеб, прижимая круглую булку к груди, ловко орудуя ножом. За стеной дома слышится лай собак. Хозяин объясняет; поняли, что приехали охотники, перекусите, я пойду лошадь в сани запрягу, снег глубокий, без лошади не обойтись. Иван Иванович, погоди я тост за удачную охоту. Хозяин говорит, нельзя тосты перед охотой. Иван Иванович, а вы не пойдете, пойдет твой сын, он всегда рвался на охоту, пойдут два моих адъютанта. Я, испугавшись, что меня не возьмут, заёрзал на лавке. Иван Иванович, положив мне руку на плечо, сказал «доктор и егерь остаются со мной, поедем ревизию делать в охот хозяйство.» С печи послышался голос сына, я готов сказал он, и спрыгнув с печки попал ногами в валенки, стоящие около печки. Егерь вошёл, со словами, все готово, и мы вышли проводить охотников.

 Лошадь, запряженная в сани, три красавицы лайки, высунув языки преданно крутились около сына хозяина. Пятнадцатилетний сын егеря, сверкая пятками, протертых валенок, взял в руки вожжи, скомандовал «ну пошла» Лошадь бодро зашагала, адЪютанты попрыгали в сани, и вся команда скрылась в пелене, снежного утра. Иван Иванович, федя, Иван Сергеевич и я сели за стол, хозяйка сесть за стол отказалась сославшись, что пироги к обеду нужно готовить. За столом продолжалось обильное возлияние, хозяин угощал мясом оленя, медвежатиной, салом в три пальца толщиной, квашеной капустой с брусникой, ароматным хлебом. Мне казалось, что ящик водки уже должен закончится, но егерь предложил попробовать брусничной настойки и сказал, пора ехать в охотхозяйство. В охотхозяйство поехали на двух машинах, я на своей, Иван Иванович с егерем на персональной, с водителем, Федор остался дома, налегая, на брусничную настойку и холодец. В охотхозяйстве на первом этаже стояли чучела зверей; лось, маленькие олени, большие и маленькие кабаны, белки, всевозможные птицы.

 Иван Иванович, вошедши в зал произнес «какое чудо, животные как натуральные, берем всех» Вы что и лося возьмете, удивился я. Нет, лось большой, не войдет в машину, я беру барсука и маленького кабана, а ты доктор бери кого хочешь. Вы шутите, спросил я? Иван Иванович, я в поступках всегда серьёзен, и говорит водителю, Виктор отнесите барсука и маленького кабана в машину, а вы доктор можете взять зайчика. Неужели так можно, надо бы спросить у директора охот хозяйства. Мы сейчас ему такую ревизию устроим, что он лося привезет на Старую Площадь. Виктор, отнесёте барсука и кабанчика в машину и принесите ящик водки, а Вы доктор берите этого зайца и несите в свою машину, скомандовал Иван Иванович. Зайчик был голубоглазый, как живой, словно собрался сейчас убежать, но был прикреплен к красивой дощечке и убежать не мог, я его отнес в багажник машины и вернулся в зал, где стояли чучела животных. Ну что, пошли проводить ревизию? Виктор бери подарки, и поднимаемся на второй этаж к директору, Сказал Иван Иванович. Виктор взял календари, записные книжки, две бутылки коньяка, ящик водки и мы пошли к директору.


 Директор лысоватый, с небольшим животиком, согнулся в три погибели перед Иван Ивановичем и заговорил, повторяя «очень рад, очень рад» Погоди, погоди кланяться, мы к тебе с ревизией, ну ка Виктор выкладывай подарки, Виктор выложил подарки на стол директору, и вышел из комнаты. А тебе от меня две лицензии, на отстрел лося, одну лицензию мы сегодня оприходуем. Роберт Моисеевич, директор охот хозяйства был чрезвычайно обрадован, как мне показалось, и предложил расположиться за столом для совещаний. Конечно, за дружеским столом Моисеевич понял, что никакой ревизии не будет, на наш намёк о том, какие удивительные чучела животных стоят внизу, расслабившись разрешил забирать любое чучело. Егерь за всё время не проронил ни слова. Захмелев, директор начал расхваливать мастеров,изготавливающих чучела, в итоге дал добро забрать барсука, кабанчика и зайчика.

 Было уже 15часов, мне пришлось поторопить Ивана Ивановича, не терпелось поскорее узнать, пришли ли охотники. Я переживал за Сашу – сына егеря, который ушёл в лес в дырявых валенках. По дороге к дому лесника, егерь осуждал нес за чучела зверей и сказал  «директор, готов мать родную продать за настенный календарь, или бутылку коньяка» Иван Иванович сказал «в такое время живем, все делаем подарки друг другу, мелочь а приятно» Ты егерь должен знать каких животных нужно отстреливать, а каких откармливать, вот доктор много работает, мы устроили ему отдых, зайчика ему для дочери взяли, мясом его снабдим и он нам, когда ни будь поможет. Вот так нужно жить, дорогой наш егерь, завершил Иван Иванович. Зимний день, кончается быстро. Подъехали к дому, уже темнеет, а где же наши охотники, ни слуху, ни духу. Вошли в дом, Федя уже изрядно протрезвел, хозяйка пригласила за стол, подала щи из кислой капусты со сметаной. Вот это пища богов, сказал Федя и продолжили возлияния, мне нельзя употреблять спиртное, за рулём преступно. Долго сидели за обедом, переходящим в ужин, уже девять, десять вечера – охотников всё нет.


 Хорошо я завтра во вторую смену, но жена с дочерью с ума сходят, на охоте всякое случается. Я мог бы уехать, не нужна мне эта лосятина, да и не охотник я. Но Иван Иванович говорит, еще немного подождём. Вышли на улицу, небо звездное к большому морозу, снег скрипит под ногами. Прислушиваемся, такая тишина, где -то вдалеке поезд простучал, но неслышно скрипа саней, лая собак. Холодно, водители греют машины, ушли в дом отогреваться. Через тридцать минут вышли опять на улицу, стоим, слушаем и вдруг егерь говорит, кажется, слышу скрип полозьев. В это время из-за облака выплыла яркая луна и вдалеке мы увидели лошадь, которую вёл Саша, под усдцы. Было видно, что лошадь выбилась из сил, Саша бодро покрикивал на неё. Подъехав ближе, мы не увидели адъютантов, а где же Костя и его друг, спросил я Сашу. Саша рассказал, что эти ребята для охоты не годятся, они до крови натерли ноги и идут по следу саней, в санях лежит огромный лось, если бы я их посадил в сани, лошадь бы выбилась из сил и мы бы остались в лесу. Сейчас подойдут, сказал Саша, загоняя сани, с огромным лосем, во двор и начал распрягать лошадь, напоив её теплой водой. Через полчаса приползли два адъютанта, с потертыми в кровь ногами. Иван Иванович, сердиться на них не мог, потому что сам привез их на охоту и послал в лес, а они не рассчитали свои силы. Так господа, время позднее, пора ехать в Москву, егерь приготовил для каждого из вас подарки; куры, гуси, мясо, сало и даже клюквенной настойки.


 Распрощались с хозяевами, я долго расспрашивал Сашу, как же он в дырявых валенках, в такой мороз, провёл весь день, на что Саша ответил, а мне отец новые купил, я в них в школу хожу, на охоту в новы жалко ходить. Приехал домой я в час ночи, жена не спала, я так переживала, сказала она. Я показал ей зайчика, сказал, что это подарок от егеря, для Светы, завтра всё расскажу подробно, сказал я и легли спать. Утром жена ушла на работу, часов в девять меня разбудил тревожный звонок, звонил Иван Иванович. Он спросил как здоровье, впечатление от поездки, поблагодарив его, хотел опять уснуть, но Иван Иванович, потухшим голосом, заикаясь, начал говорить; вчера мы взяли несколько чучел зверей и зайчика, в том числе, так этот пьяница, директор охот хозяйства говорит что мы буд то бы украли их и надо бы вернуть. Я к вам домой послал машину, пожалуйста отправьте зайчика, с этой машиной. Водитель уже погрузил барсука и маленького кабана, возьмёт у вас зайчика и повезет в Вязьму. Минут через тридцать, подъехала машина и я отнёс зайчика водителю, жаль дочка не полюбовалась таким красивым зайчиком.

 В 13 часов я ушёл на работу, через два часа мне звонит жена и спрашивает, ты куда спрятал зайца? Утром, Света восхищалась зайцем, я объяснила, что ты с охоты привёз, мы обыскались, но нигде не нашли, она в истерике. Дай ей, пожалуйста, трубку, я объясню. Начиная рассказ, искусал себе все губы, какой идиот, повелся на вседозволенность этих цековских жлобов, всё – больше никаких контактов с этим Федями, Иванами. Света, начал я, этого зайчика мне дали показать тебе. Я посмотрела зайчика, а зачем ты его отдал, он такой хороший – как живой, плача - отвечает Света. Его еще немного усовершенствуют, там дощечка, на которой он лежит, не покрыли лаком, а от лака может быть аллергия у тебя, я придумывал на по ходу разговора, но понимал - ребенка не проведешь. Я приду с работы и все тебе подробно расскажу, ну ладно, согласилась дочка.

 Вечером, только я открыл дверь квартиры, летит ко мне дочка, а где зайчик? Ты почему его не принес? Я начал рассказ про охоту на лося, его страшных рогах, о волках которых мы отгоняли, спасая лося, о суровом морозе в страшном лесу. Папа, да ты герой, значит охотники спасают диких животных? А не убивают. Конечно, милая дочка, вот я такой, сказал и прослезился. Папа, а чего ты вдруг заплакал, тебе стало жалко зайчика? Конечно жалко, ведь он должен стоять в музее, дети будут приходить, любоваться им. Я поняла, дома его не надо держать, да и лаком покроют дощечку, вдруг у меня будет аллергия. Хочешь, я тебе расскажу про героя, которого увидел на охоте. Вот слушай: мальчику пятнадцать лет, а он уже всё умеет; управлять лошадью, его слушают три лайки с которыми он ходит на охоту, метко стреляет из охотничьего ружья, совсем не боится мороза, но самое интересное он бережёт обувь, в которой ходит в школу. Спит он на высокой русской печи. Как Иван дурак? Засмеялась дочка. Нет, его зовут Саша - Александр, так звали Македонского – победитель. Самое интересное, он с печки прыгает, попадая сразу в валенки, а валенки с дырявыми пятками и он идет в них на охоту, где снег по пояс, и мороз. Кажется, убедил дочку рассказами, о охоте и мальчике герое. Про себя решил, больше никогда не буду ходить в столовую на Старой площади и постараюсь пореже встречаться с такими «деловыми» людьми как Иван Иванович и Фёдор Иванович.