Матвеевы уловки

       За деревней разлилась талая вода, и на прогретые солнцем разливы зачастили дикие гуси. Матвей, раскидывая навоз в огороде, заслышав их гогот, каждый раз отыскивал взглядом стайку птиц, и в его охотничьей душе зрело желание добыть к майским праздникам дичину. Вечером он запряг лошадь,набросал в телегу соломы и повез к разливу, чтобы соорудить скрадок.
       Утром, едва забрезжил рассвет, Матвей уже был на ногах. Закинув на плечо старенькую одноствольную курковку,сунул в карман пару патронов с крупной дробью и направился к засидке. Устроившись поудобнее в скрадке, стал поджидать гусей, представляя, как обрадуется жена редкой добыче, как удивится сват Петр, всегда подтрунивавший над его охотничьим увлечением, отведав на майские праздники дикого жареного гуся.Его раздумья прервала стайка уток, с шумом пролетевшая над водой, но Матвей спокойно проводил её взглядом, он поджидал дичь весомее.
       Рассвело. Из ближайших кустов подал голос куропат, затоковал бекас, заиграли над разливом чибисы. Матвей с упоением вслушивался в звуки весеннего утра и среди них уловил далекий гусиный гогот. Сладко дрогнуло сердце старого охотника. Гогот приближался, становился отчетливее, и вскоре он увидел, как гуси, облетев его лыву, опустились на соседний разлив. "Вот хитрецы, - досадливо поморщился Матвей, - наверное, их мой скрадок насторожил". Посидев еще какое-то время в безнадежном ожидании, он побрёл домой, раздумывая, как подманить гусей ближе к скрадку. "А что, если домашнюю гусыню пустить на воду?! Она такая же серая, как дикие гуси..." От пришедшей мысли он оживился, но, вспомнив, что их единственная гусыня уже третью неделю сидит на гнезде, помрачнел. Жена вряд ли позволит её тревожить.
        Весь день ходил Матвей задумчивый, спать лёг рано, но сон не шел - мысли о гусях не давали покоя. Промаявшись ночь, он встал спозаранку и решил ещё раз попытать охотничьей удачи.
        Дождавшись, когда жена рано утром ушла на ферму доить коров, Матвей осторожно снял с гнезда гусыню и,не обращая внимания на её шипенье и щипки, изловчившись, засунул в мешок, а яйца заботливо прикрыл пуховой шалью. Прихватив бельевую верёвку и небольшой колышек, он резво затрусил к своему скрадку, бережно прижимая мешок с гусыней к боку.
        Воткнув колышек посреди разлива, Матвей один конец верёвки привязал к нему, а второй за лапу гусыни и выпустил ее на воду. Помахав крыльями, она стала плавать, оглядывая лыву.
        Довольный своей задумкой Матвей забрался в скрадок, зарядил ружьё и затаился.
"Ну, теперь-то я гусака добуду, мимо не пролетят, наверняка подсядут", - тешил он себя надеждой.
        Ждать пришлось недолго. С шумом и гоготом возле гусыни села стайка диких сородичей. Матвей заволновался и, слегка подрагивающими пальцами взвёл курок, крепче прижал приклад к плечу и стал целиться. Зрение с годами у него ослабло, поэтому он навёл расплывавшуюся мушку в середину гусиной стаи, чтобы попасть наверняка и,затаив дыхание, нажал на спусковой крючок. Раскатисто громыхнул выстрел, прикладом шибануло в плечо, и облачко сизого дыма накрыло скрадок. Отложив ружьё в сторону, Матвей проворно выбрался из укрытия и увидел, как гуси стремительно улетают, а два серяка лежат на воде. Довольная улыбка появилась на его угрюмом лице и тут же исчезла."Где же моя гусыня? - встревожился Матвей, с беспокойством оглядывая лыву. - Неужто от страха нырнула?" Шлёпая сапогам по воде, он поспешил к добыче и горечью увидел, что один из серяков - его гусыня. "Вот холера! И как это меня угораздило в неё попасть?! Теперь ругани не избежать..." От досады Матвей смачно выругался и, подобрав гусей, побрёл домой. "Что я Дарье скажу? - тревожился он. - Ведь она теперь мне житья не даст, да и в деревне, если узнают о моей промашке, засмеют на старости лет". Он шёл, погрузившись в мрачные мысли, размышляя, как ему вывернуться из досадной ситуации. Неожиданно на его лице мелькнула лукавая улыбка, и Матвей, воспрянув духом, прибавил шаг и оставшийся путь проскочил незаметно. Дома находчивый охотник выщипал у застреленной гусыни запачканные кровью перья и посадил на гнездо, а ее повисшую голову засунул под крыло.
      Вскоре с дойки пришла жена, и Матвей, как ни в чём не бывало, принёс из сеней добытого гусака и со словами:
- Смотри, Даша, какого я серяка к праздникам добыл!- с гордостью подал ей.
Она удивилась и взяла своей крепкой рукой гуся за шею.
- Ух, какой тяжёлый! Жирный поди? Как это тебе удалось такого застрелить?
- Так я же выцелил самого крупного, - озорно улыбнулся Матвей.
- Ишь, какой меткий, постарел, а стреляешь как в молодости, - и, ласково взглянув на мужа, пошла теребить гуся.
      От её слов Матвею стало как-то не по себе, что-то тоненько задрожало в душе, и унять эту дрожь он долго не мог.
Закончив работу, Дарья вернулась в дом и задумчиво произнесла:
- Что-то наша гусыня сегодня притихла:ни есть, ни пить не выходит. Сходи посмотри.
Матвей вздрогнул и. не поднимая глаз, с озадаченным видом произнёс:
- Сама сходи, видишь, ружьё чищу.
Дарья пошла в кладовую к гнезду гусыни, и вскоре оттуда раздался её тревожный голос:
- Матвей, иди сюда, погляди, гусыня почему-то голову не поднимает.
Нехотя он направился на её зов, соображая, что сказать жене.
- Ты что не видишь, что она спит, - стал хитрить он, - поэтому и не шевелится.
- Раньше такого с ней не бывало, - засомневалась Дарья и приподняла гусыню с гнезда.
Голова мёртвой птицы выскользнула из-под крыла и безжизненно повисла.
- Да она же сдохла! - растерянно воскликнула хозяйка.
- Наверное, протравленной для посева пшеницы нахваталась, которую вчера принес, - отведя взгляд в сторону, нашёлся Матвей. - Видимо ты ее плохо прикрыла! Так всю живность во дворе потравишь!
Дарья жалостливо охала и что-то бормотала в своё оправдание.
- Давай, складывай яйца в корзину, пока не остыли, - по-хозяйски распорядился Матвей, - отнесу к снохе, под их гусыню подложим, а то к лету без птицы останемся.
     Домой он возвращался успокоенный и довольный, что всё так гладко обошлось. Во дворе увидел Дарью, понуро стоявшую возле лежащей на траве гусыни. "Неужто кровь на ней заметила?" - насторожился Матвей, намереваясь прошмыгнуть мимо жены, но она остановила его.
- Возьми закопай ее, пока собака не стащила, а то ещё и она отравится.
     Облегчённо вздохнув, Матвей взял гусыню, подержал в руке, как бы взвешивая, и удивился её легкости. "Надо же, как исхудала,скоро бы гусят вывела". Чувство вины опять колыхнулось в его душе,однако вида он не подал, но и выполнять просьбу жены не спешил. "Она же стреляная, так зачем добру пропадать", - прикинул Матвей и, положив гусыню в мешок, задворками, чтобы не видела Дарья, пошел к свату.
... - Я, Пётр, по утру на охоту сбегал, двух гусей подстрелил, - похвалился он, вынимая из мешка гусыню, - и решил одного вам занести к празднику.
      Зная скуповатую натуру свата, Пётр отнёсся к подарку настороженно. Уж очень подозрительным показалось ему, что Матвей надумал поделиться такой редкой добычей. Он намеревался расспросить его про охоту, но Матвей заторопился и ушёл.
...На майские праздники Пётр с женой пришли к сватам в гости. Хозяйка накрыла стол. Матвей достал бутылку "первача", выпили, как подобает, захмелели. Дарья вынула из печи жаровню.
- Сейчас я вас свежатиной угощу, мой охотник к празднику дичину подстрелил, - горделиво произнесла она, выкладывая на тарелку тушёного с капустой гуся.
Выпив за удачливого стрелка,все дружно принялись за гусятину.
Пётр ел и нахваливал:
- Ну и жирный гусь тебе попался, сват, да и прожарился хорошо. А тот, которого ты нам принёс, худой был, видимо старый.
     Матвей перестал жевать и, настороженно скосив глаза на жену,замер. Дарья, строго взглянув на мужа,спросила:
-Это какого же гуся ты сватам дал? Ведь ты одного подстрелил? Неужели нашу сдохшую гусыню подсунул?
- Как сдохшую? - не понял Пётр, отодвигая тарелку.
- Да, гусыня у нас на днях околела. Ты куда её дел? - грозно спросила Дарья мужа. От ее напора Матвей растерялся, а подвыпивший Пётр нахмурился, встал из-за стола и сжал кулаки.
- Так! Значит дохлым гусем угостил?! На тебе боже, что мне негоже. Ну, спасибо, сват! Век твоего подарка не забуду! Я же чувствовал, что неспроста ты его нам принёс, да еще для видимости из ружья прострелил.
Дарья от удивления воскликнула:
- Ты что, Матвей, сдурел на старости лет? Неужто, правда, в мёртвую стрелял?
     Возмущённые его проделками гости встали из-за стола и двинулись к выходу.
Матвей понял, что молчать и хитрить дальше бессмысленно, во всём сознался и повинился.
     Пётр с женой до слёз смеялись над рассказом свата, а Дарья не сдержалась и ткнула мужа кулаком в бок.