Глава 13. Красиво в атаку пошёл батальон

или
БОИ ЗА ОКРУЖЕНИЕ ГРАУДЕНЦА
( Продолжение )

16 февраля – первый день наступления

Наутро в шесть часов все части и подразделения 142-й дивизии были готовы к наступлению. Но общая их атака началась только в час пополудни после предшествующей тридцатиминутной артподготовки. С рубежа – южные окраины Альт-Марсау (Stare Marzy), высота 77,0 – бойцы 461-го полка и одного батальона 588-го полка при поддержке танков 94-го тяжёлого полка прорыва организованно пошли в атаку. Командир дивизии полковник Сонников, наблюдавший за ходом боя с командного пункта на высоте, по этому поводу удовлетворённо замктил: «Замечательно идут! Как на учениях».

Легко прорвав оборону не ожидавшего атаки противника, батальоны стремительным броском вышли на опушку леса южнее Каролина, где завязался огневой бой. При этом было окружено до батальона пехоты противника, которая большей частью была уничтожена в ходе жаркого, но короткого боя. В плен было взято не более сотни успевших добровольно сдаться солдат и офицеров, принадлежавших 35-й пехотной дивизии Вермахта.

Пленные говорили о полной неожиданности нашей атаки. Но, несмотря на внезапность наступления, противник быстро оправился от удара и частыми контратаками силой до ста пятидесяти человек пехоты при поддержке двух-трёх танков пытался задержать наступление. Воздействуя своим артиллерийско-миномётным огнём по шоссе и дорогам, пытался отрезать подход наших резервов, сбить боевые порядки и восстановить утраченное положение. Для поддержки их действий в это же время из Грауденца велась интенсивная стрельба тяжёлой артиллерии по боевым порядкам батальонов, магистралям и тылам дивизии.

Где-то через час после начала общего наступления дивизии в бой был введён резервный батальон комдива – тот самый батальон, в котором служили Алексей Удалов с товарищами. Батальону была поставлена задача: немедленно уничтожить противника, оставшегося в тылу наших наступавших частей и засевшего в лесу, расположенном на восточных окраинах Ной-Марсау (Nowe Marzy). К этому времени выяснилось, что во время успешной общей атаки дивизии этот лес попросту был обойден первым батальоном 461-го полка, который настолько красиво пошёл в наступление, что был отмечен похвалой командира дивизии.

Во исполнение распоряжения комдива полковника Сонникова, первый батальон 946-го полка выдвинулся из района сосредоточения в Швентене на два километра восточнее. При подходе к Ной-Марсау в 15-00 батальон развернулся в боевой порядок. Затем за два часа лесного упорного боя разгромил противника, уничтожив до двухсот немецких солдат и взяв в плен до восьмидесяти человек.

В результате этого боя в журнале боевых действий батальона появилась следующая запись:
«Красноармеец второго взвода третьей роты Коваль во время атаки в лесу заметил группу противника численностью до двадцати человек, незамеченным зашёл ей в тыл и короткими очередями из автомата навёл панику. При этом убил шестерых и взял в плен одиннадцать солдат противника».

Вообще-то брать немцев в плен Ивану Ковалю помогало всё отделение. Но никто не возражал, чтобы его выделили особо и впоследствии представили к награждению медалью «За отвагу». Это он вполне заслужил своей смекалкой и смелостью! Внезапной стрельбой в спины врага он до того перепугал фашистов, что двое пленённых, извините за пикантные подробности, не только обмочились, но и наделали в штаны. От одного убитого тоже сильно разило…

Впрочем, здесь нужно пояснить, что эта внезапная «медвежья болезнь», возникающая у человека в состоянии крайнего стресса и чрезмерного напряжения всех мышц тела, была свойственна ему испокон веков и тысячелетий. Причём, случалась она не только во время ведения боевых действий, когда каждый последующий миг мог стать последним в твоей жизни. От иных вельмож и королей, которых вели на эшафот и гильотину, тоже пахло совсем не духами «Шанель №5».

И ещё одно пояснение.
Когда в боевых документах той поры в отношении противника применяют слово «немцы», это не совсем верно. Его нужно воспринимать только как опосредованный термин. Потому что к концу войны не только в войсках СС, как это было раньше, служили граждане многих государств Европы. Теперь служили они и в войсках Вермахта, в которые в начале войны мобилизовались только граждане Германии. В том числе, были в этих войсках и выходцы из многих республик бывшего СССР, включая власовцев, западенцев, прибалтов, представителей народов и народностей Кавказа и Средней Азии.

Вот и в пленённой отделением младшего сержанта Сабирова группе были все, кто хочешь, включая даже одного француза.
- Весь сбор богородиц налицо! – зло ругнулся Цымбалюк и ещё злее сплюнул им под ноги.
Поэтому доверять ему передачу пленных представителям штаба не стали. Разозлившийся Сеня мог не проконтролировать себя. А так сильно раздосадовал его наглый, один из двоих оуновцев. Знак на его рукаве хорошо был знаком Цымбалюку со времён оккупации его родного Подолья.

Для ведения дальнейших боевых действий батальон проследовал по полевой дороге в направлении Альт-Марсау. При этом он, как выразился комвзвода Тушинич, перекатился через боевые порядки 461-го полка. Вернее, проходили они позади огневых позиций артиллерийских и миномётных батарей. И в это время всем приходилось уши затыкать от грома пушек.

- Как только у пушкарей мозги не разлетаются от такого безбожного грохота? – изумился Валик Птушков, когда они отошли от артпозиций метров на сто, не меньше.
- Мозги не разлетаются, – важно заявил всезнающий Сабиров. – А вот перепонки в ушах лопаются. Это если ты зазеваешься, и рот вовремя не раскроешь.
- А как это можно – зевать и рот не раскрывать?
- Да я не том. Просто рот нужно раскрывать как раз в момент выстрела
- И они что, вот так всё время рот свой открывают-закрывают? – ещё больше удивился молодой белорус.
- А куда деваться?
Тут Валик хекнул и со смехом продолжил удивляться:
- Получается, будто они мух ловят. Точно так же, как собаки летом зубами на них клацают.
Но тут вмешался Уваров и сердито пресёк расспросы настырного юноши:
- Половишь, а как же. Если и дальше слышать захочешь.

В семь часов вечера выдвинувшийся из-за правого фланга 461-го полка резервный батальон комдива вступил в бой с противником, оборонявшимся в домах на южной окраине очень длинного села Группе (G;rna Grupa).
И здесь неоценимую помощь роте Быстрова оказали артиллеристы.

В большом каменном доме, превращённом противником в опорный пункт обороны, засели немецкие пулемётчики. Шквальным огнём из двух станковых пулемётов через амбразуры заделанных мешками с песком окон и из ручного пулемёта через слуховое окно, устроенное на чердаке дома и, видимо, тоже защищённое от пуль мешками с песком, они крепко прижали роту к земле. Атака захлебнулась.

В этой сложной ситуации самое настоящее снайперское мастерство проявил орудийный расчёт сержанта Синькова из истребительного противотанкового дивизиона, который поддерживал наступательные действия батальона своими орудиями, выставленными на прямую наводку.

Под сильным огнём противника расчёт Синькова в обход через огород закатил пушку во двор дома с каменным забором. Разобрав часть кладки так, чтобы забор не мешал стрельбе, расчёт двумя выстрелами по окнам уничтожил эту сильную пульточку. Дом был почти полностью разрушен, и рота поднялась для продолжения атаки. Но в это время с чердака следующего дома заработал третий вражеский пулемёт. Прямым попаданием по нему расчёт Синельникова с первого же выстрела подавил и эту огневую точку.

В результате успешных действий артиллеристов, рота значительно продвинулась вперёд. В ходе продолжавшегося в течение часа сильного и упорного огневого боя первый батальон зачистил от противника южную и центральную части села Группе.

В этом бою в очередной раз отличилось отделение младшего сержанта Сабирова.
Четверо бойцов – Коваль, Удалов и Свидерский во главе с ефрейтором Цымбалюком – с разрешения командира роты Быстрова вооружились бутылками с зажигательной смесью, автоматами и ручным пулемётом. Затем подкрались к дому, в котором засели и ружейно-пулемётным огнём вели круговую оборону до двадцати солдат противника, остановившие продвижение роты. Прикрываясь каменными строениями и заборами, наши бойцы окружили дом со всех сторон и завязали огневой бой. Затем подожгли дом бутылками с зажигательной смесью, после чего уничтожили всех до одного спасавшихся от огня фашистов.

Продолжая наступательные действия в ночное время, резервный батальон комдива Сонникова к четырём часам утра полностью овладел населённым пунктом Группе и захватил железнодорожную станцию севернее села, расположенную за развилкой шоссе вблизи железнодорожного переезда (сейчас это – южная часть села Dolna Grupa, которое только железной дорогой отделено от села G;rna Grupa).

Нет никакой нужды в подробной передаче эмоций и переживаний солдат, ожесточённо сражавшихся во время этого долгого и тяжёлого ночного боя. Потому что все предшествующие и последующие их бои – разве они были легче? Ничего красивого нет и в описании искажённого ненавистью и болью, а то и страхом лица солдата, который обязан выполнять очередной приказ своего командира. Который знает, что его товарища только что покалечило или убило, и что точно такая же участь может ожидать его буквально в следующий миг…

Видимо, в бою мозг солдата сам себе приказывает не обращать внимания на ужасы, происходящие вокруг и рядом, не думать о смерти, не бояться боли. Да и какая может быть боль от убивающего тебя осколка или пули? По словам очевидцев, такие солдаты перед смертью даже понять не успевали, что произошло. Да и во время ранения вначале чувствуется только толчок, и не всегда он бывает сильным. А боль приходит позже, зато и не отпускать может очень долго.

Поэтому в бою все чувства солдата как бы скукоживаются. И тогда через все напластования воспитания и образования солдата наружу проступает его древнее звериное начало: первым убей врага, чтобы он не убил тебя. Другого выхода война тебе не предоставляет. И спасительными шансами балует очень редко.

 Продолжение ЗДЕСЬ: http://proza.ru/2020/05/03/1737