Самодурство

На днях я столкнулась с очередным проявлением самодурства. Неважно, где и по какому поводу это произошло. Легко пресекла это. Но не об этом я, а о том, что запомнилось мне в последний год моей работы в нашем славном САНИИФе - Среднеазиатском НИИ фитопатологии (Ташкент). Фитопатология – наука о болезнях растений.

В тот год всех наших родных постигло горе неизбывное. На работе ещё как-то я сдерживала себя, а вот дома давала волю слезам и иногда, проплакав всю ночь напролёт, просыпалась поздно. А ведь надо было успеть разбудить сына, накормить его, собрать и отправить в школу. Конечно, в эти дни немного опаздывала на работу, а три дня подряд опаздывала на целых десять минут! И это, по мнению заведующего нашей лабораторией, было настолько преступным действием, что он написал  на имя директора докладную о моём систематическом и «сознательном» нарушении трудовой дисциплины.

С САНИИФской кадровичкой у меня были очень сложные отношения, я ведь и там была «неуправляемой». Она ухватилась за эту докладную и раскрутила «дело» просто до невероятных размеров.
В последний САНИИФский, да и советский, год Новогодний праздник мы отмечали 29-го декабря. За много лет работы, в нашей лаборатории как-то стихийно сложилось, что у каждого за огромным праздничным столом было своё место. Во главе стола, конечно, наш зав. Место у телефона было «закреплено» за одним из лаборантов. В разгар праздника меня пригласили к телефону и там сообщили, что мне необходимо зайти в Отдел кадров, ознакомиться с этой докладной и где-то расписаться. Пошла, прочитала. Кадровичка с нескрываемым злорадством приказала (Это мне приказывать!? Ну-ну!) написать объяснение. Дала бумагу, ручку – пиши. И это в канун Нового года! Подобрала, дрянь стервозная, удобный для мести день. Сделала мне новогодний подарок. Я заявила, что ничего писать не собираюсь. Пусть делает, что хочет с этой «Филькиной грамотой». Она явно не ожидала  такого моего ответа. Подпортила я немного ожидаемое ею торжество. Что тут началось! Кадровичка в истерике носилась по кабинету, коридору, по окололестничному пространству, и теперь уже попросила, именно, попросила меня, хоть и «сквозь зубы», остаться и немного подождать. Жду. Она привела каких-то понятЫх (Слово то какое!) и начала составлять протокол о моём отказе написать объяснение. Ну, написала и написала. Это её работа. А мне-то что!? Но неет, это не всё! Не могла эта дрянь простить мне мою строптивость. Не могла!

Ровно через месяц лаборатория праздновала мой День рождения, как вскоре оказалось, - последний в лаборатории, в САНИИФе. Опять в разгар праздника наш «телефонист» пригласил меня к телефону. Кадровичка «радостно» сообщила, что мне сейчас же следует прийти в Отдел кадров, познакомиться с выговором в приказе и где-то расписаться. Отдельным пунктом в приказе  было сказано, что из моей зарплаты будет высчитана сумма, равная стоимости тридцати минут моего рабочего времени.
 Как всегда, сказав «спасибо», я отдала трубку и направилась к своему месту за столом. Заметила, как лицо нашего зава стало багрово-красным, и ухмыльнулась: значит не всю свою совесть просидел за начальническим столом. Что-то дрогнуло, наверное, в нём. Мне даже жалко его стало. З.А., сидевшая всегда рядом с ним, спросила:
 -Что там опять? Я объяснила ей.
- И ты пойдёшь? - спросила она.
- Нет - твёрдо ответила я.
- Правильно сделаешь! – поддержала меня З.А.

Эта дрянь кадровичка немного перестаралась – испортила настроение не только и не столько мне, как всей лаборатории. Все сразу как-то сникли, а Галя, сидевшая справа от меня, возмутилась, сказала: «Надо же, в такой день!» и вслух назвала её всё той же дрянью. Я успокоила её, сказав, что пусть та потешится, а я давно уже привыкла ко всем её пакостям.
Со следующего дня кадровичка ежедневно просила всех, кто подходил к лабораторному телефону, передать мне, чтобы я срочно явилась к ней. Я всем говорила «Спасибо» и всё.
 У нашей группы была своя комната и свой телефон, но мне она не позвонила ни разу!

Так продолжалось более двух недель. Наконец, зав. наш не выдержал, пришёл ко мне и сказал, что Она очень просит меня зайти к ней и подписать тот документ. Просил меня сделать это хотя бы ради него. Ради него!? Вот это да! Это было  уже зА пределами  моего понимания!
 - Вы же знаете, что я никогда этого не подпишу – ответила я. Надо было видеть его лицо!

Что же произошло с этим человеком? Ведь в своё время,чуть меньше пяти лет назад, когда лабораторию "трясло", он готов был "встать к стенке" за нас восьмерых, составлявших её костяк!

Приказ вывесили на общее обозрение.

Над нашим завом потом потешался весь институт, особенно – бухгалтерия.


А в мае я уже твёрдо знала, что мы с сыном переезжаем в Тамбов: давно  получены результаты конкурса, куплены билеты, назначен день прибытия контейнера. Написала заявление на увольнение. Зав. пытался заставить меня отработать два месяца. Но законы были на моей стороне и я их легко могла представить ему.  И он подписал. А эта дрянь очень вежливо пыталась убедить меня убрать из заявления слова «…уволить с переводом…». И требовала отдать ей ключи от квартиры. Я пригрозила ей директором.

А сегодня мне прислала письмо Галя. Сказала, что прочитала мою миниатюру и добавила, что эта дрянь ещё долго злобствовала, за что и была наказана Боженькой.

Откуда в людях столько зла и самодурства!? От безнаказанности!