Русские в минувшей войне

                По воспоминаниям и дневниковым записям фронтовиков
                22 июня 1941 – 9 мая 1945 гг.





               



Оглавление


Введение

Основная часть
                1941 год
                1942
                1943
                1944
                1945

Источники





Введение


Считается, что суть любого произведения можно выразить одним предложением. У меня получается два: Немцы создали лучшую, со времен римских легионов, армию. А русская порода оказалась прочнее.
Как это было, Вам расскажут сами участники войны, те, кто непосредственно противостоял тевтонскому натиску.
Все материалы книги взяты в интернете.




Основная часть


1941 год

Усольцев Прокопий. Село Алаево Юргинского района Томской области

Когда война началась, все мужики на фронт ушли, мы за старших в селе остались. Когда мужики уходили, крик у сельсовета стоял, бабы в голос кричали, детишки им подвывали, а мы, пацаненки, в стайку сбились, руки в кулаки сжали да слезы глотали.



Жусь Василь, красноармеец
Красноармеец – то же, что рядовой пехотинец
Немцы вошли в Луцк (город на западе Украины) вечером 25 июня 1941 года

Под Луцком в сорок первом наш полк попал в окружение. Я был ранен, попал в санчасть, и вот на наши палатки налетели немцы. Тяжелораненых и больных поубивали, а кто мог стоять на ногах – погнали в плен.
В колонне была девушка-медсестра. Немец ее заметил, вывел из строя и хотел отобрать сумку с красным крестом. Но она его турнула, говорит, мой долг раненым помогать. И ее расстреляли на месте. Тогда пленные бросились на фашистов, но с голыми руками против автоматов не сильно погеройствуешь...
Уцелел я чудом, попал в концлагерь, и освободили меня только в день Победы. А девушку ту я помню по сей день.



Бобраков, красноармеец

Первые дни войны мы не просто отступали. Будем честными – мы драпали.
Наша дивизия вступила в бой 28 июня. День мы как-то продержались, а потом побежали. Бежали по трупам, перепрыгивая через раненых. Не было ни медсанбата, ни санчасти, чтобы оказать им первую помощь. Видел я только мертвых девушек-санитарок, лежащих вдоль дорог.
Не было и штаба полка. Мне мой друг-писарь, служивший при штабе, потом рассказывал, что штабисты уже на второй день войны были под Москвой.
А мы бежали без гимнастерок, поскольку была неимоверная жара.



Дронов Александр, красноармеец. 590-й отдельный строительный батальон инженерных войск
Из письма старшего брата Ефима. Письмо получено во время движения батальона к фронту, ранее 3 июля 1941 года

Не ищи спасения в плену, немецкое иго хуже смерти. Ты, наверное, помнишь Капитона Еремина из Средней Лопатины, он в Первую Германскую был в плену, часто рассказывал станичникам про плен у немцев. Говорил: "Немец – хуже турок. Турок зол, но имеет душу. Немец и зол, и без души, для него русский пленный не человек, а животное, они и содержали, и кормили, и заставляли работать пленных, как скотину".



Амосов Николай, хирург. Походно-полевой госпиталь № 2266 на конной тяге
Из дневника (фронтовые записи дополнены после войны)
3 июля 1941 года

Речь Сталина слушали на вокзале в Ярославле. Скорбная речь: будто даже зубы о стакан стучат. "Братья и сестры..." Подумал злорадно: "Ишь, испугался". Не люблю Сталина.



Ястребинецкий Григорий, командир стрелкового взвода. Запасной полк 12-й армии
Большевики уводят новобранцев – западных украинцев  – на  восток, к старой границе
Город Проскуров (ныне – Хмельницкий) немцы заняли  8 июля 1941 года

Около Проскурова, наши два взвода отстали от полковой колонны. Вместе со вторым взводным, Витей Андриевским, решили устроить для бойцов привал в лесу. Я пошел с винтовкой на разведку в Проскуров.
А там полный хаос, погром. Никого не нашел ни в военкомате, ни в горкоме. Все уже сбежали... Местные жители смеялись мне в лицо и кричали: "Кончилась ваша жидовская власть!"



Савченко Лидия, медицинская сестра. 103-й полк (сформирован из работников ленинградской фабрики "Скороход". Среди них – 38 девушек-работниц, они окончили школу медсестер, организованную при фабрике). 2-я дивизия народного ополчения
Веймарн – крупная узловая станция Октябрьской железной дороги в Кингисеппском районе Ленинградской области
Петр Дашков – секретарь комитета комсомола

14 июля прибыли на станцию Веймарн. Вокруг шумел густой лес. Дымились свежие воронки. На запасных путях горел эшелон с ранеными. Фашисты расстреливали поезд с самолетов, хотя на крышах вагонов были ясно видны красные кресты.
Комендант станции торопил быстрее разгружаться и уходить: самолеты пошли на второй заход. Вдруг мы увидели, что из поезда на запасных путях вываливаются люди, горящие как факелы. Мы бросились им на помощь и вынесли 97 человек.
Догнав своих, мы уже не походили на тех щеголеватых девчат, какими выезжали из дома. Одежда висела клочьями, на руках волдыри. Мы вспомнили Петра Дашкова, который заставил нас обрезать косы. Они бы сгорели в этом аду!



Усольцев Прокопий. Село Алаево Юргинского района Томской области

Похоронки в село почти сразу же стали приходить. Боялись этих писем, почтальоншу ждали со страхом: что там, в сумке, письмо, что жив и воюет, или бумага похоронная. После таких писем село замирало, тишина жуткая стояла.



Лагутич Семен, красноармеец
Из фронтового дневника

26-27-28 июля. Марш до передовой линии. Идем ночью и днем. Проселочными дорогами. Когда приходится идти большаком, часто подвергались налетам фашистских стервятников. Один эпизод я буду помнить долго. На нашего лейтенанта фашист сбросил 9 бомб. Как только лейтенант поднимется и побежит, летит бомба. Лежит лейтенант, самолет кружится на одном месте. Побежал лейтенант, опять летит бомба. И так 9 раз. Вот негодяи. Вчера послал домой письмо. Будет ли у меня теперь возможность писать. Думаю, что на войне некогда будет этим заниматься.



Востров Владимир, боец истребительного батальона. Батальон сформирован в городе Ярцеве из местных комсомольцев-добровольцев

Оборону в районе Ярцево держали кадровые части, прекрасно экипированные и хорошо обученные. На 30 километров вглубь нашей территории создали эшелонированную оборону, артиллерия стояла через каждые 100 метров. Командиры с гордостью говорили: "Мы удобрим немецкими трупами смоленскую землю!" А немцы эту оборонительную линию просто обошли с флангов.
Началась паника. Наш батальон распался. Приказа на организованную эвакуацию гражданского населения так никто и не дождался. Мне удалось пройти по проселкам 20 километров до соседней станции и вырваться из окружения на последнем "товарняке" (товарном поезде), ускользнувшем от немцев.



Капитунов Александр, радист-пулеметчик легкого танка БТ-7

Считаю, во многом на фронте мне помогла спортивная закалка, которую получил в физкультурном техникуме в Куйбышеве, а потом и во время кадровой службы в армии.
Помню, когда мы драпали, немцы взорвали перед нами мост через Днепр. Я упал в реку, ухватился за бревно, а оно крутится. Бросил его, одной рукой держал карабин, а другой греб к противоположному берегу. Проплыв метров триста, выкарабкался на берег, снял сапоги, вылил из них воду, снова надел и побежал.



Пикуленко Дмитрий, заряжающий легкого танка БТ-7. У переправы через Днепр (вероятно, это была Соловьевская переправа) воевал на бронемашине

Запомнилось, как мы прикрывали переправу. Речка шириной метров тридцать, крепкий деревянный мост. Воробьевская переправа – так ее называли. Может, по имени деревни, расположенной неподалеку.
Наши свежие войска шли по ней на запад, а навстречу им катились разрозненные группы отступающих. За речкой их собирали в роты, батальоны и, подкормив, снова вели навстречу немцам. Уже во главе с молоденькими лейтенантами и капитанами-комбатами. Многим бойцам такой расклад не нравился. Чудом выжив, они не хотели снова возвращаться в пекло. Некоторые ждали, когда стемнеет, и переплывали речку, стараясь обойти посты.
Вскоре обстановка на Воробьевской переправе резко изменилась. Немцы нанесли очередной удар, и через мост хлынули отступающие войска. Их уже не успевали сортировать и возвращать на передовую. Да и где она была, эта передовая, если стрельба доносилась со всех сторон?
Разбили гаубичный дивизион на другом берегу речки. Огромные снарядные гильзы взлетали, как ракеты, и плюхались, где попало.
Однажды над мостом прошли на бреющем полете два "мессершмитта" и буквально смахнули огнем из пулеметов (пушки не использовали) человек тридцать красноармейцев. Трупы плыли по течению медленным жутким хороводом. Такого я никогда не видел. Вода шевелила их руки, волосы, казалось, плывут живые люди. Взрывы бомб подбрасывали их, сталкивая друг с другом.



Ситников Иосиф. Город Азов
Немцы заняли Азов 28 июля 1941 года

А немцы начали свой "Новый порядок" с того, что стали вывозить запасы зерна, скот, рыбу в Германию. Возили днем и ночью. А потом... стали отправлять на работу в Германию и молодых людей.



Осипов Георгий, командир звена первой эскадрильи. 57-й бомбардировочный авиационный полк (бомбардировщики СБ)
На московском направлении. Три эскадрильи  57-го полка наносят удар по скоплению танков и пехоты противника на северо-восточной окраине города Ельни и в Чанцево
8 августа 1941 года

Оглядываюсь и вижу, как все девять самолетов второй эскадрильи летят в четком строю и горят. Так, горящие, они дошли до цели, сбросили бомбы по фашистским танкам, и только после этого боевой порядок нарушился, бомбардировщики стали отворачивать влево и вправо, а экипажи – прыгать с парашютами.



Шапошников Александр, начальник штаба 771-го стрелкового полка, капитан. 137-я стрелковая дивизия. 13-я армия
Бой под Милославичами (город в Могилевской области Белоруссии). 8 августа 1941 года

Ко мне в штаб привели двоих пленных танкистов. Это были молодые, здоровые ребята, на вопросы переводчика отвечали охотно. Сказали, что против нас в бой вводится 17-я танковая дивизия генерала фон Тома, героя Испании, их дивизия – студенческая, а сами они студенты Галльского университета, будущие философы. Я спросил: "Это что же, у вас уже и студентов в армию стали брать?" – "Нет, мы добровольцы, у нас сейчас каникулы, вот и решили повоевать, а то война скоро кончится". У немцев мы взяли памятки по борьбе с нашими танками, откуда впервые узнали, что у нас есть такие танки – Т-34.



Шелепов Иван, красноармеец. 161-я стрелковая дивизия. 2-й стрелковый корпус. Под Смоленском
Смоленск немцы заняли 16 июля 1941 года
Сидор (разг.) – солдатский вещевой мешок

Повестку я получил, дай Бог памяти, прям посреди рабочего дня. Вызывают меня, значит, в местком, ну я прихожу, а они мне повестку, мол, собирайся, Шелепов, а завтра с утра, значит с вещами, вот по указанному тут адресочку. А было это в августе сорок первого. Числа вот не помню, запамятовал число-то...
Я тогда в Кинешме жил, там такой городок под Иваново. Места там какие! Волга! Собрали нас и в Иваново повезли, в училище. Нам сперва сказали, что будут три месяца учить, но потом, видать, немец опять попер быстро и нас недели через две всех построили, погрузили в грузовики и на станцию. А там прямо на фронт.
К ночи раздали паек, а утром безо всякой артподготовки наш полк пошел в контратаку. Это такое чувство – я еще вот только час назад был мирным человеком, а вот уже у меня в руках винтовка. Я знал, что война это страшно, но такого всеобъемлющего ужаса я не мог себе представить. Это зря рассказываю, это невозможно рассказать.
Такое чувство, ты всю жизнь жил так, что у тебя нет ни прошлого, ни будущего. Первое время я не мог даже пошевелиться от шока, ей Богу! Нас, конечно, предупредили, что на зорьке пойдем в атаку. Ротные прошлись и всех предупредили. Только все равно получилось как-то странно. У меня тот бой как-то нечетко запомнился. Я даже не знаю почему – какие-то бои вот как вчера было, а другие – как в дыму. Я их путаю постоянно.
Мы скучились по отделениям, залегли в ровиках рядом все. Накрылись ветками, чтоб, значит немец не пронюхал. Я думал, что нам крикнут "Вперед!", мы закричим "Ура!" и пойдем в атаку. А все получилось совсем не так.
Ротный наш тихо так сказал "Вперед, ребята!" и полез на бруствер. Я полез тоже. Чисто машинально полез, даже не соображая, что делаю. Мы молча встали, и просто пошли вперед. Даже не побежали, а просто пошли. Ни "Ура", ни крика, ни шума. Просто встали и пошли. Еще не развиднелось, туман по полю стелится. А вокруг тишина стоит мертвая, только оружие наше побрякивает.
Я не помню как, но вдруг уже оказалось, что по нас бешено стреляют, винтовки вроде да два пулемета. Или больше пулеметов? Вот не помню, дьявол. Тогда все побежали, низко так пригибаясь. Я бежал за кем-то, не знаю его имени. Вот из всей атаки-то я только и запомнил его спину и сидор. А больше ничего и не  помню.
Бежал изо всех сил. Куда – не знаю. В голове у меня стоял крик "Вперед", но вроде я не кричал. Я не знаю сколько я бежал, секунду или час, просто остановилось время. И тут вдруг что-то ударило мне в бок, я вроде даже кувыркнулся так в воздухе и упал. Вскочил, и снова упал, уже от боли. Ногу, ногу мне скорежило от боли.
Я пытаюсь повернуться, посмотреть хочу, что там с моей ногой, а не могу! Я тогда пополз вперед, потом мысль такая: "Стой! А зачем это я вперед ползу-то? Мне ж в санчасть надо". Вроде я долго не мог сообразить где перед, а где зад и куда мне нужно ползти. Везде дым, взрывы постоянно уже, стрельба, грохот. Все поле усыпано корчащимися людьми и какими-то предметами. Я немного сориентировался и пополз назад. Я почему-то тогда отчаянно подумал, что до своих мне нипочем не доползти. А тут кто-то меня схватил за ногу и потянул. Я вроде даже потерял сознание от боли.
Не помню как я очутился за бруствером. Ко мне тут же комиссар – шасть! Какого, говорит, хера, ты здесь? Трус! Я ему – не трус я, ногу мне повредило. Он орет – где??? А я и сам не пойму. Прибежал фельдшер, что-то пощупал и заржал. Вывих у тебя, говорит. Щас, говорит я тебе дерну и все враз вылечу! Ну ухватил он меня за ногу – я даже "мама" не успел сказать – и ка-ак дернет! Комиссар аж головой крутанул – я им такого трехэтажного заложил. Я и сам не знал, что умею так материться.
А фельдшер как узнал, что из третьей роты, только ночью разгрузился, вроде подобрел, сказал, что сейчас роты обратно придут. "Ни хрена нам опять не вышло. Столько людей положили". Ты, говорит, ползи к своим, да смотри, немец сейчас авиацию на нас пустит. Тебе, говорит, повезло сейчас сильно, запомни этот день! Твои, говорит, товарищи сейчас все мертвые будут.



Гурьева Лидия, студентка ленинградского текстильного института
Пулково – местность в южной части Ленинграда, в районе Пулковских высот

Затем мы начали копать траншеи под Пулково. Приходили мы к окопам в определенное место к определенному часу, а затем немцы методически начинали артиллерийский обстрел точно того самого места, где мы копали.
Огромное количество студентов и женщин бежали назад по шоссе беспорядочной толпой, среди которой то там, то тут разрывались снаряды, и мы оставляли на своем пути раненых и убитых. А уцелевшие бежали дальше.
Я помню, как я бежала и говорила: "Господи, спаси!.." Это было непроизвольно, ведь я была атеисткой и комсомолкой.



Кузьмина Александра, медсестра
Эвакуация Балтийского флота из Таллина в Кронштадт (27 – 29 августа 1941 года)

А немцы все бомбили и бомбили... Под воду шли наши военные корабли и мирные суда, наши транспорты. Падая с бортов, кричали солдаты, а с тонущих и горящих кораблей били по самолетам наши зенитчики и пулеметчики.
Я устремила взгляд на наш транспорт. Его уже не было видно над поверхностью воды, и только большая воронка из черной воды показывала, где был мой временный дом в эти несколько последних дней. А вокруг на черной балтийской воде тут и там виднелись только головы, стоял крик, который сливался в единый стон. Тут и там слышались крики и мольбы: "Помогите, одинокие, дайте спасательный пояс, у меня дома остались немощная жена и двое маленьких детей! Помогите, отдайте пояс, как же они без меня выживут..."
Тут и там слышались стоны и барахтанье в воде, когда более сильные отбирали у слабых и раненых, изможденных долгим нахождением в холодной морской воде тех, кто не мог оказать сопротивление, спасательные жилеты.



Михайлова Раиса, машинистка в штабе Балтийского флота (Кронштадт)

Впрочем, а сколько наших эстонцы убили в сорок первом, когда наши уходили из Таллинна? Тех, кому на кораблях места не хватило – их просто с пирсов в воду сталкивали, и залезть обратно не давали.



Григорьев Дмитрий, командир прожекторного отделения

Сначала мы стояли под Старой Ладогой, во многих других местах, а в конце августа нас перебросили под Шлиссельбург.
Уже при переправе через Неву нашу баржу пытались атаковать три немецких самолета. Я думал, что придется по меньшей мере искупаться, но наши зенитчики с катеров быстро сбили этих немцев. Видимо, хорошие специалисты были в этих зенитных расчетах – первыми залпами всех трех сбили.



Заманский Борис, лаборант на передвижной химической лаборатории. Юго-Западный фронт
Киевское окружение (4 армии). Город оставлен 19 сентября 1941 года

Вскоре весь наш фронт, вместе с его командующим генерал-полковником М. П. Кирпоносом, оказался в "Киевском котле". Я сжег свою машину-химлабораторию, остальные машины с противогазами и другим имуществом пришлось просто бросить. Многие считали положение безвыходным и сами шли сдаваться в плен.
Весь мой июльский кошмар повторился вновь До сих пор стоит перед моими глазами огромное поле под Пирятиным, а на нем горят тысячи машин. Адская, ни на минуту непрекращающаяся бомбежка. Страшно вспоминать. Это была настоящая трагедия. Дорога от Пирятина зажатая с двух сторон лесами, из которых немцы расстреливали нас в упор, и наши колонны идущие на прорыв под бешеным убийственным огнем противника... Мне посчастливилось уцелеть в тот день.
Две недели я выходил к своим. Но на слиянии рек Сула и Удай нас снова загнали в капкан окружения. Тысячи бойцов из разных частей бесцельно бродили не зная что делать, как воевать дальше. Всеобщая растерянность. Никто не подавал никаких команд. Вся система управления войсками рухнула. Командный состав просто снимал комсоставскую форму или срывал с себя петлицы, пытаясь затеряться среди простых красноармейцев. Украинцы открыто толпами уходили к немцам, их никто не останавливал и даже не стрелял им в спину. Рядом с нами находились брошенные госпиталя переполненные ранеными.
Стихийно собралась группа из нескольких десятков солдат, решивших в плен не сдаваться. Пошли на прорыв, но немцы загнали нас по болоту на небольшой островок на реке Удай. Остров был голый, укрыться или замаскироваться было негде. Там росли только чахлые мелкие кустики. Мы были на виду у немцев как на ладони. Все это происходило днем. Немцы приказали местному жителю выйти к воде, и тот кричал нам с берега: "Если жить хотите – сдавайтесь! Иначе вас уничтожат!" Послали его подальше.
На остров обрушился минометный огонь. После обстрела, с берега снова предложили сдаваться в плен. Мы отказались. Остров просто забросали минами и на несколько раз "прочесали" из пулеметов. Многие из прятавшихся на островке были убиты и ранены. Я лежал среди трупов товарищей и понимал, что шанса выжить у меня нет.
Кто-то из наших, оставшихся в живых, встал в полный рост и крикнул на берег: "Давайте лодку!" Огонь прекратился. К островку стали подходить лодки, на веслах сидели местные жители. Те, кто принял решение сдаться в плен, вставали... и шли к лодкам. Я уже был наслышан о том, что немцы уничтожают евреев, но мне было тяжело поверить в эти слухи, слишком ужасными, дикими и неправдоподобными они мне показались. Но в этот момент вспомнил, как подобрал в окружении немецкую листовку с текстом: "Бей жида-политрука". Это стало для меня последней каплей. К лодкам я не пошел.
Немцы еще раз "проверили" островок из минометов. Стемнело. Нас оставалось на острове всего четыре человека. Мы ждали трагической развязки, готовились к смерти.
Ночью на остров пришла лодка. Видимо местный украинец приехал "за трофеями". Мародер. Он не подозревал, что на острове еще остались живые окруженцы. Мы оглушили его, связали, и на его лодке доплыли до берега. Осторожно выбрались на берег, разделились на две пары. Я выходил из окружения вместе с товарищем из десантной бригады.
Вышли к своим под Харьковым. Сплошной линии фронта не было.



Бацунов Григорий, красноармеец. 82-я стрелковая дивизия
Район Кестеньги на Кандалакшском направлении. Заполярье
СВТ – самозарядная винтовка Токарева

В течение сентября немцы раз пять пытались сбить нас с высот. Артобстрел проведут, минами закидают, значит, жди атаку. Атаки мы их отбивали, ребята в полку крепкие подобрались, многие уже до этого пороха нанюхались, таких на пушку не возьмешь. Сами тоже не раз в контратаки поднимались, врукопашную. Там тогда не зевай, кто кого. Только ослабли ребята, кормили плоховато, а немцы на нашем участке крупные были, как на подбор.
Так мы, кто поздоровее, немцев покрупнее на себя брали, разбирали на ходу до рукопашной. Штыки с СВТшек поснимали все. Он у них как кинжал, и в бою удобней, когда штык у тебя в руке. Ведь в рукопашном бою если штык на винтовке, и промажешь при уколе, тебе хана почти на все сто. А когда он в руке, если не оробел, русский человек – зверь.     В рукопашной самое главное не оробеть, не думать что убьют, не зевать, бить надо быстро, сильно и не стоять на месте, вертеться, чтоб сзади никто не ударил.
Я в первой рукопашной немца лопаткой убил. Он на меня бежал с винтовкой без штыка, я на него. В правой руке лопатка саперная, в левой штык от СВТ. Быстро все произошло. Он стволом меня хотел в живот ткнуть, я левой удар отбил, он проскочил, я – "С-сука!!!" и с разворота как саданул ребром лопаты снизу по шее, аж искры с под каски вылетели… – "Убивать меня пришел, мандавошка лубошная?!" У него голова как шляпа от подсолнушка, обвисла набок, сразу осел. Ножом бить тоже приходилось. После рукопашной возвращаешься весь в крови, своей, чужой.



Михайлов Николай, главстаршина торпедного катера
Морской охотник – военный корабль, предназначенный для поиска и уничтожения  подводных лодок

Под Одессой. Ак-Мечеть . Стояли в обороне. Налетели штук 10 самолетов. Охотник из 45-мм орудия сбил один. Ю-87. Мы выловили летчика. Держал себя гордо. Раза два заехали по морде. У него в нагрудном кармане был портрет Гитлера. Заставили вынуть и разорвать. Он морщился, когда разрывал. Сдали потом в штаб его.



Кирдякин Василий, командир батареи 107-миллиметровых орудий, затем начальник штаба дивизиона
Орелька – река в Харьковской области. Украина
НП – наблюдательный пункт

Где-то в начале сентября мы развернулись на реке Орелька, кажется, это было где-то в Полтавской области. Приехали, расположились, и даже успели произвести пристрелку. А надо еще сказать, что в это время меня уже назначили начальником штаба дивизиона. И помню, как мы обрадовались, когда узнали, что перед нами стоит "шахтерская" дивизия, один из батальонов которой мы и должны были поддерживать огнем. Ведь мы знали, что шахтеры – это железные, мужественные и по-настоящему преданные и надежные люди, поэтому лично я был абсолютно спокоен.
Мы переночевали, и утром пошли на НП. Нас было шестеро: два разведчика, два радиста, и я с моим помощником по разведке. У нас на пути располагалось поле спелого подсолнечника, а так как мы знали, что до НП еще где-то километр, поэтому шли абсолютно спокойно.
И тут буквально метрах в пяти от нас выскочили трое немцев: "Хенде Хох!" А мы к тому же увидели, что еще где-то пятеро немцев лежат рядом, и все наставили на нас автоматы. Конечно, от такой неожиданности мы буквально опешили. Они к нам сразу подскочили, отобрали у нас оружие. Но мы то с лейтенантом шли налегке, поэтому несколько оторвались от радистов и разведчиков. А те как увидели такое дело, сразу бросились назад. Немцы по ним вроде даже стреляли, но ни в кого не попали.
Вот так получилось, что мы вдвоем попали в плен. Повели они нас к себе. И причем, что самое удивительное, без проблем перешли через нашу линию обороны. Но надо признать, что нас не били, просто приказали поднять руки за голову, и даже особо не обыскивали, но планшетку, конечно, отобрали. И вот пока они нас вели в свой штаб, то у меня от переживаний на губах даже выскочила простуда.
Привели нас в какой-то штаб, но как мы поняли, у них быстро развивалось наступление, и им было явно не до нас. Видимо поэтому нас допросили очень бегло и поверхностно, и только сказали: "Мы ваш полк хорошо знаем", и даже сами назвали нам имена наших командиров.
...пленных было очень много, по моим прикидкам тысячи три, правда, нас, командиров, держали от солдат отдельно, и отсева евреев и коммунистов при мне не было.
И вот как раз там я встретил командира того "шахтерского" батальона, который стоял впереди нас, и спросил его: "Ну, как же так получилось? Почему ты не позвонил?" – "Да какой хрен там звонить, если весь батальон добровольно перешел к немцам".
Оказалось, что этот батальон, действительно, хоть и был "шахтерским", но в шахтеры эти люди пошли из семей репрессированных и раскулаченных. Вот тебе и "шахтерский" батальон. Но я его спросил: "А ты то сам как здесь оказался?" – "А что мне оставалось делать? Ведь меня бы наши сразу за это и расстреляли бы. А так может я живым останусь". Оказывается, и вот так люди в плен тоже попадали.



Самохвалова Татьяна, старшина медицинской службы
В район Стрельни-Петергофа немцы подошли 10 сентября 1941 года. Самые ожесточенные бои происходили 13-14 сентября

Попала я под Стрельну в тот момент, когда моряки шли в рукопашную в лесу. Они так дрались! В двух руках были ремни, пряжками наружу, и дрались с немцами. Они все были обвешаны патронами, что за ружья у них были, я не знаю, тогда не разбиралась еще. Помню только, как они дрались пряжками ремней. Это было жуткое явление. Сколько я перевязывала, я даже и не знаю. Когда бой закончился, я даже и не боялась уже вроде ничего. Я только помню моряков, бивших немцев по головам пряжками по всему лесу.



Кашурин Борис, курсант. Невская Дубровка
Станция Мга была захвачена немцами 30 августа 1941 года, это была последняя железная дорога, ведущая в Ленинград

Затем нам поставили боевую задачу занять станцию Мга. И если бы мы эту задачу выполнили – блокады Ленинграда не было. Но, увы, мы не справились. Немцы оказались сильней. Долбили нас по страшному. За неделю там выходила из строя дивизия. Оттуда было только две дороги – на тот свет и в госпиталь.
К тому моменту я стал командиром отделения. Прежнему командиру на моих глазах оторвало ноги. И как сейчас он стоит в глазах – с оторванным ногами, пытается передвигаться при помощи рук, подпрыгивает так неловко, и просит нас застрелить его. Но умер он сам, от боли и кровопотери. Даже сейчас у меня волосы на голове шевелятся от этого эпизода.
Там тяжело ранило и меня. Накрыло осколками от снаряда в спину. Я как раз получал у старшины сухари. Запихивал их под шинель и как рубануло! Осколок перебил ремень, который улетел на несколько метров, а меня спасла от смерти толстая курсантская подстежка под шинелью.
Спасибо ребятам – третьекурсникам из военно-ветеринарного училища. Они хорошо умели перевязывать и оказали мне квалифицированную помощь. Недавно, кстати, по телевидению выступал Путин. И он рассказал о своем отце, который, оказывается, воевал там же где и я, на Невской Дубровке. Отец Путина также получил ранение на Невской Дубровке и был отправлен в госпиталь. Потому и выжил.



Бутов Петр, лейтенант, командир роты в 61-м стрелковом полку. 21-я дивизия Киевского района Москвы, которая стала потом 173-й стрелковой, а затем и 77-й гвардейской
Первый бой лейтенанта Бутова

Это было в августе или сентябре (1941 года), точно не помню, на Варшавском шоссе между городами Киров и Людиново Калужской области. Я уже командовал ротой, которая была в резерве. И моей роте поставили задачу помочь вырваться из окружения другой роте нашего полка в районе села Погребки.
Это село находилось в лесу, и поэтому нам удалось подобраться вплотную и внезапно атаковать. Но главное, это то, что мы уже знали, что "немец воюет по часам", и поэтому время для атаки я выбрал, когда у немцев был обед. Кроме того, я заранее приказал расположить по станковому пулемету на путях возможного отступления немцев. Один при въезде и другой при выезде. Чтобы куда они ни побежали везде бы попадали под огонь. Рассредоточил и коммунистов с комсомольцами.
Приехала к немцам полевая кухня, они обо всем забыли, бегали по селу с котелками, и в этот момент мы ударили. Всю немецкую роту там побили. В плен только человек 15 взяли. Соединились с нашими и успешно отошли. У нас убитых не было, только несколько раненых. Считаю, что очень удачно я выбрал момент для атаки. Не зря мы выжидали. Во время обеда они совсем не были готовы, растерялись и ничего не успели сделать.



Финкельштейн Иосиф, командир взвода связи (резерв комсостава)
Нкведешник (правильно: энкавэдэшник) – сотрудник НКВД (Народного Комиссариата Внутренних Дел), чекист
Ленинград. Из дневника

1 октября.
Обойдя Пушкин немцы подошли к Пулково. Горит Пулковская обсерватория. Уже несколько дней, как Ленинград обстреливают из дальнобойных орудий. Утром, в виде наглядного пособия, как не надо поступать, нас вывели на пустырь около Политехнического Института смотреть расстрел дезертиров. Чтобы лучше было видно построили в одну шеренгу.
Их трое, все танкисты нашего полка. Двое в пилотках, один в танковом шлеме. У всех отсутствующий взгляд, они, наверное, уже распрощались с жизнью и находятся в прострации. Раздеваются и покорно стоят на снегу в кальсонах. В том году снег выпал очень рано. Невдалеке роют могилу. Все трое бежали с фронта, оставив машины. Их ставят лицом к расстрельной команде. Солдат в танковом шлеме закрывает глаза рукой. Подошли и опустили руку. "По изменникам родины огонь!" – командует старший. Кровью заливает лица. Все упали. Двое еще шевеляться. Подходит Нкведешник и стреляет им в голову из пистолета.



Свиридов Александр, военврач, санитарная рота
Из фронтового блокнота, случайно найденного

6 октября 1941 года.
Врач Строганов сообщил мне, что бывший начальник санслужбы Суслов еще до вступления наших частей в боевые действия предсказал, что в санроте должны погибнуть шесть человек, в том числе и я. Четыре человека уже погибли, в том числе сам предсказатель Суслов.
Это так сильно на меня подействовало (я становлюсь шестым), что я ушел в лес и долго обдумывал происшедшее. Да, судьба-злодейка, предсказывает, кому умирать, а пока будем работать и быть осторожнее в своих действиях.
Вечером три врача поехали верхом на лошадях на прогулку.



Горбулич Иван, красноармеец

Я попал в десантную часть, в запасном полку не служил, нас начали обучать на месте, в лесах у города Тейково Ивановской области. Там располагались десантные бригады, но пробыл я десантником недолго, только начали учить прыжкам.
Когда в первый раз корзина с нами поднималась, инструктор нас успокаивал: "Вы не смотрите вниз, а прямо перед собой, как будто на земле находитесь". Но все равно, глянешь, а там люди такие маленькие на земле...
Сначала мы прыгали с 600 метров, потом с 800 метров, третий прыжок был из самолета. И выбрасывали нас одного за другим, помню только одно слово: "Пошел!".
Надо сказать, что молодежь не так сильно переживала, но у нас было несколько пожилых людей, смотришь, до прыжка он был черноволосый, а после приземления седоволосый стал.
Враг подступал к Москве, поэтому нас направили как пополнение в стрелковую часть.



Шабалин Иван, начальник особого отдела 50-й армии, майор НКВД (соответствует званию генерал-майора в армии). Брянский фронт
Особый отдел – военная контрразведка
Из дневника (после войны немецкий перевод дневника был найден в одном из военных архивов Германии)

4.10.41. ... Весь фронт, т.е. 3 армии, попали в клещи, в окружение, а что делают наши генералы? Они "думают". Уже стало привычкой: "Я уклоняюсь от окружения, мы сдаем фронт".
… Комендант принес литр водки. Ах, теперь пить и спать, может, будет легче. Перспективы войны далеко не розовы.



Невесский Евгений, боец московского народного ополчения
Западный и Резервный фронты, 5 армий – в окружении под Вязьмой
7 октября 1941 года кольцо окружения замкнулось

Я не знаю, как развивались события, и не могу, пожалуй, сейчас рассказать о них в деталях, да это, в сущности, и неважно, детали – дело военных историков. По-видимому, немцы осуществили прорывы многими клиньями, и образовалось несколько мешков, потому что, вырвавшись из одного, мы попали в другой.
… Пространство, в котором происходило движение войск, неумолимо сокращалось. В общем потоке шли и солдаты совершенно разбитых частей, и сохранившие организацию подразделения. Частые обстрелы, бомбежки, непрерывность движения при почти полном отсутствии питания и отдыха под дождем и мокрым снегом делали обстановку очень тяжелой. Но тем не менее масса вооруженных людей тяжело и неизменно шла на восток. Там, где этот "железный поток" соприкасался с немцами, вспыхивали ожесточенные бои.
... Ночь. Бледно, сквозь туман светит ущербная луна. Мороз леденит кровь. Стоим уже несколько часов. "Говорят, пойдем на прорыв", – говорит возница (Вероятно, одна из попыток прорыва южнее Вязьмы 7-11 октября). Ждем. Люди молчат. Клубится дыхание. Идти некуда – настолько плотна масса людей, лошадей, повозок. Ждем. Время от времени шелест мин и взрывы в этой живой массе. Страшно и пронзительно кричат лошади. Это не ржание, а какие-то высокие скорбные вопли... Но вот все приходит в движение. Медленно вслед за другими едем вперед. Все быстрей навстречу серой заре.



Феоктистов Борис, военврач

Сколько раз, лежа в кустах на обочине шоссе, я видел наших, сдавшихся в плен, бредущих большими группами под конвоем из 3-5 немцев. Безусловно, были и такие, которые в плен попали, находясь в безвыходном положении, но вот мое твердое убеждение, основанное на том, что я видел собственными глазами: многие шли в плен добровольно, а из плена и не пытались убежать.



Авдеев Юрий, ополченец. 3-я Московская коммунистическая стрелковая дивизия. Деревня Химки (в 8 км от окраины Москвы)
Григорий Данилочкин – бывалый солдат

Артиллерийскую канонаду стало слышно из Химок. Приближалась наша очередь, а мы еще не умели стрелять.
"Не бойтесь, ребята! – учил нас Гриша Данилочкин – В винтовке частей не больше чем у бабы. Сейчас мы быстро разберемся… "
На стрельбах моя канадская винтовка стреляла точно, но стрелять я мог только в положении лежа. Правый глаз не видел мишени, из-за этого я был годен только к нестроевой службе, а с левого плеча рука была не в силах держать винтовку на прицеле.



Кузнецов Александр (15-ти лет), токарь на заводе "Аремз"
Москва. 16 октября 1941 года. (Московская паника: 16-17октября 1941 года)

     – Пошли на Главный проспект евреев ловить. – позвал меня мой сосед Алик Чистяков.
     – Как это? – не понял я.
     – Они удирают, а их там ловят. Пошли, посмотрим.
Главный проспект в Измайлове с правой стороны был застроен дачами, а с левой находился Измайловский парк. Эта полулесная улица выводила на шоссе Энтузиастов, то есть на старую Владимирку, дорогу, ведущую из Москвы на восток.



Краузе Ирина (24 года), аспирантка Московского педагогического института иностранных языков
Из дневника

18 октября. Последние два дня на улице странное возбуждение. Почему-то не работало метро. В сущности, с минуты на минуту ждали немцев. Всем рабочим и служащим давали расчет – больше, правда, на бумаге – денег было мало. У нас в институте тоже бесперебойно раздавали справки, трудовые книжки, дипломы – все, кроме денег...



Воспоминания Маленкова в записи его сына ("О моем отце Георгии Маленкове")

В эти дни из всех членов Политбюро в Москве оставался я один. Да, один. Все остальные уехали в Куйбышев. Сталина в Москве не было 10 дней.



Пшеничный Петр, комиссар полковой артиллерийской батареи 76-мм орудий. 1291-й стрелковый полк. 4-я дивизия народного ополчения Куйбышевского района Москвы
Село Красная Пахра находится в 44 км от Москвы
Из дневника

20 октября. ... Командир полка Дедов, потерявший самообладание и спокойствие, пытался удержать на оборонительном рубеже в беспорядке разбегающуюся пехоту, но все было тщетно – от него бежало все, все уходило в панике. Тогда ему подвели коня, и он быстро ускакал, бросив людей и огромные обозы. Мы каким-то чудом спасли наши орудия, перебросив их на измученных лошадях в деревню Каменку. Ночь и день двигаемся по колено в грязи, проселками и лесами в направлении Красной Пахры.



Смирнова Александра, 1927 года рождения, жительница  станции Алферово
На поиски брата – в лагерь военнопленных

Наши железнодорожники были "бронированные" – имели бронь в начале войны и на фронт не попали. А немцы их всех забрали – и в Вязьму. В Вязьме был лагерь военнопленных. Тысяч тридцать в нем содержалось. Мой старший брат Петя был железнодорожник. И его тоже немцы забрали.
Пошли мы искать наших гражданских. Наверное, баб пять нас собралось. Жену брата отправлять на поиски не стали, потому что у нее тройка ребят. Вдруг убьют, куда ребят девать? Поэтому мамка меня отправила брата искать. Собрали мы кой-чего съестного в мешочки и пошли пешком в Вязьму вдоль железной дороги. Пленные путь справляли, но нас никто не тронул, никто никуда не забрал.
Как ехать от нас в Вязьму, есть остановка Ждановка. Раньше леса не было вдоль железной дороги, поле было кругом. И было солдат наших убитых на этом поле, как горох насыпано! Раздетые они были: кто в голубых кальсонах, кто в белых – как горох были насыпаны...
Дошли мы до Вязьмы, до лагеря и нашли наших. И брата я нашла. Было это приблизительно 28 октября 1941 года. Разговор шел, что на том месте, где был лагерь, до войны хотели строить авиационный завод. Сейчас на этом месте находится мясокомбинат. Стенки были выложены, и лестницы были в середке, а крыши не было. И пола не было, военнопленные были по колено в грязи. Днем грязь оттаивала, а ночью замерзала. И вот, кто успеет место посуше занять, тому хорошо, а остальные так в грязи и спят.
Я нашла брата, отдала ему то, что мать поесть ему собрала. Какие женщины были похитрее из наших, они увели своих мужиков. А я не могла брата забрать. Стали мы там перекусывать – устали же, все-таки пешком от Алферова до Вязьмы дошли. К нам подошел охранник немецкий. До сих пор помню его лицо: чуб черный, красивый. Он нам сказал по-русски: "Вы тут не кушайте сами, отдайте пленным. Домой придете, там покушаете".
Пока своих искали, видели мы в этом лагере и такое: нашему дадут сигаретину и говорят: "Найди еврея". Найдут этого еврея, тащат его, ставят к стенке. Человек семь-восемь евреев так собирают. Октябрь месяц, холодно, а они раздетые, в одних кальсонах. У них ложки были серебряные. Ложки эти рядом валяются. Стоят они так лицом к стенке. Тут подъезжает легковая машина. Этого еврея к машине – допрашивать. О чем-то говорят-говорят, потом плеткой по нему – раз! раз! и опять к этой стенке. И так, покамест всю группу не допросят. Потом подъезжает другая машина – грузовая. Слышим: тр-р-р-р-р-р из пулеметов, и нет евреев! Другую группу набирают.
Когда я пришла из Вязьмы, у нас в доме стояли немецкие солдаты. Они были не молодые, лет по шестьдесят им уже было. Это были ремонтные бригады, пути ремонтировали. Я прошла 37 километров пешком в одну сторону и 37 километров – в другую, да еще тащила на себе килограмм десять. Ноги у меня были распухшие от долгой дороги, а глаза – от слез. Старые немцы меня жалели, утешали: "Шура, не плачь! Твой пан – не дурак, он уйдет из лагеря".
Но я не по нему одному плакала. Я там такого насмотрелась! У меня до сих пор эти картины перед глазами! Помню, лежит солдат, пить хочет, а воды там нет. Он руку протягивает через ограждение, а его штыком – раз! Другой солдат в грязи лежит, лицо все в грязи, я его не вижу, и сосет с копыта коня. Вот что было!
И, правда! Мой брат Петя ушел оттуда. Из-под Калуги ушел. Уходили пять человек. Двое смогли уйти, а троих убили. В то время, как он пришел домой, в его доме стояли финны. Он забоялся к себе возвращаться, был у нас. По дороге домой брат отморозил пальцы. Немцы, что у нас стояли, даже его лечили. Но никому его не выдали.



Завалин Георгий, связист. 237-я стрелковая Сибирская дивизия

Нашу дивизию постоянно перебрасывали на более опасные участки – Белев, Волоколамск, Плавск, Клин.
Помню, какими беззащитными в первые месяцы войны были мы против военной немецкой техники. Основным нашим оружием против немецких танков были бутылки с зажигательной смесью. Солдат шел с ней один на один со стальной махиной. Чтобы попасть, подпускали танк на расстояние броска. Промахнешься, сам окажешься под гусеницами. Не удивительно, что из 10 смельчаков 7-8 погибали. Солдаты не только гибли под танками, они сгорали в страшных муках от своей же горючей смеси. Счастливчиков, подбивших танк, награждали медалью "За отвагу". Награжден такой медалью и я.



Пантелеев С., ездовой в батарее 76-мм горновьючных пушек (образца 1861 года). 22-й стрелковый полк. 92-я дивизия. 4-я отдельная армия
Будогощь – Петровское (Ленинградская область)
Легков – политрук

В другой раз немцы к самой батарее подступили, а мы без снарядов. Пришлось сниматься, отходить.
Я в прикрытии оставался. Ручной пулемет Дегтярева был. Пристроился на плащ-палатке под елкой его налаживать. А в щечки, как на грех, песок насыпался. Вдруг ветка приподнимается – два немца. Я гранату из-за пояса выхватил, за кольцо дернул. Фрицы попятились: "Гут, никс, никс..." Отошли к оврагу – я гранату им вслед бросил.
Собрал пулемет, подходит Легков: "Ты гранату бросил?" Рассказал ему, как дело было, а он с выговором: "Зачем отходить позволил? Надо было одной гранатой – и себя, и их!"
Обидно мне стало, что жизнь моя вроде копейки. "Война, чай, не на один день. – говорю – Может, я еще живой пригожусь..."



Калиненок Марат, учащийся 9-го класса средней школы.
Семья комсостава в эвакуации. Чечня
Газыри – декоративные патроны, костяные или серебряные (парадные), крепились в один ряд в нагрудных кармашках

Буквально за неделю до падения Ростова успели проскочить узловую станцию Тихорецкую и уже 24-ю годовщину Октябрьской революции (7-е ноября 1941 года) встречали в Грозном.
Накануне ее в городском театре устроили торжественное собрание, а после перерыва даже дали небольшой концерт. И мне особенно запомнилось, что на это собрание пришли представители только что сформированной чеченской дивизии, которую мы тогда называли "дикой". Причем, одеты они были с иголочки: в папахах, с газырями, с автоматами.
В общем, эти красавцы нас приветствовали, а уже ночью подняли восстание и все сбежали в горы...
И это восстание разным частям пришлось подавлять 22 дня.



Бычков Владимир, курсант
Парад в Москве 7 ноября 1941 года. Курсанты-новобранцы военной школы (в строю, но еще в гражданской одежде) стояли слева от правительственных трибун

Помню, в тот день шел снег, было морозно, дул сильный ветер. Лично мне запомнилась одна деталь. Когда закончился парад войск, последним должен был пройти перед трибуной руководителей государства военный оркестр из 1000 труб. Но его дирижер – Василий Агапкин – не мог двинуться с места, так как подошвы его сапог примерзли к земле. Это вызвало удивление на трибуне руководителей страны, в числе которых был и Иосиф Сталин. Однако в итоге не без помощи оркестрантов дирижера удалось освободить из ледяного плена. Нас в тот же день снова отвезли в школу курсантов и лишь через несколько дней обмундировали и выдали винтовки. А через некоторое время все мы, новобранцы, стали участниками прорыва Красной Армии под Москвой...



Гаранин Петр. Крым. Алушта
Немцы пришли в город 4 ноября 1941 года

Крымские татары встречали оккупантов хлебом и солью. И вскорости их руководители попросили день на то, чтобы перерезать всех русских и украинцев в Крыму, но немцы не поддержали эту идею.



Соколов Константин. Деревня Вонтря Талдомского района Московской области

В тот, 1941 год, снег выпал рано и так ни разу не растаяв. Зима была очень снежная и суровая. Через нашу деревню со стороны Талдома бесконечно шли из-за Урала дальневосточные войска. Они переправлялись железной дорогой. Где они сгружались, мы не знали, но шли день и ночь, делая остановки для кормления и пойки лошадей, везли сани полные снарядов. Остановившихся на привал солдат в деревне кормили. Мать моя в день два раза печь топила, варила солдатам картошку.



Богданов Юрий, радист. 1-я гвардейская мотострелковая дивизия
На реке Нара (65 км от Москвы)

Помнится мне один бой на самой реке Нара. Это был октябрь, конец октября 1941 года был очень холодный, до 35 градусов мороза доходило.
К нам в это время подходило подкрепление из Сибири, каждую неделю по лыжному батальону. Задача этого подкрепления в виде лыжных батальонов была какая? Занять плацдарм на немецком берегу, чтобы с него начать наступление. Они были прекрасно одеты по нашим понятиям: мы-то были в шинельках и валенках, а они в полушубках, с лыжами, укомплектованы прекрасно.
Моя задача заключалась в том, чтобы связать по радио командира прибывшего батальона со своим командиром полка. Вот как-то раз, дело было ночью, встретились мы с таким батальоном, наладил я связь, и в это время немцы нас заметили и открыли ураганный огонь – из пулеметов, минометов, из всего оружия, что у них было. Рассеяли весь батальон. Что делать? А при радиостанции нас было два человека: я как начальник и второй номер, рядовой Сеодалеев, он казах по национальности, с Иссык-куля. Он мне казался пожилым, мне-то было двадцать лет, а ему больше сорока, двое детей.
Так вот, развернули мы радиостанцию и около нас, порядка 12-15 метров, упала мина и вошла в лед. Только я подумал, как нам повезло – ведь как близко упала, не на нас – как из этой дырки, в которую мина ушла, поднялся огромный столб воды. Оказывается, мина, попав на лед – разрывается под ним и вот так происходит. Вся вода прямо на станцию, на меня – а мороз же страшный! – и я превратился в ледяную гору.
Все конечно залегли, и я не мог шевельнуть рукой – все обледенело. Спас меня Сеодалеев, он вообще ко мне относился как к сыну. Освободил мне одну руку, вторую, позвал разведчиков, они неподалеку были, и меня они поволокли. Шинель моя вмерзла в лед, вытащили меня как-то на берег и сразу в землянку, обогрели и спасли. Я после этого попал в дивизионный госпиталь и через неделю вернулся в расположение части.



Старинов Илья, заместитель начальника штаба инженерных войск Красной Армии
Зимой леса не горят

В ноябре 1941-го меня обещал расстрелять начальник Политуправления Мехлис. Я попытался возразить ему, когда он приказал поджигать леса вокруг Москвы.



Горелов Сергей, летчик-истребитель на ЛаГГ-3. 165-й истребительный авиаполк
Ноябрь-декабрь 1941 года

Немцы практически не летали, и в воздухе мы с ними не встречались. Занимались в основном штурмовкой. На выпавшем снегу фашисты были, все равно как на ладони – все видно. Когда мы их атаковали – только щепки летели. За два месяца так увлеклись этим делом, думали, скоро всех разгромим! Но, конечно, этого не случилось...



Егоров Иван, минер-подрывник 67-го отдельного железнодорожно-строительного батальона
Волоколамское направление (Волоколамск – в 109 км от Москвы)

... После этого массового применения "Катюш" наступление у немцев сорвалось. Последнее их наступление, кстати, было там, где как раз я находился. И начали они отступать. Наши кавалеристы их преследовали.
В основном, конечно, нам помогла тогда суровая зима. Ведь немцы абсолютно были не подготовлены к зиме: у них не было зимней смазки ни на оружие, ни на танки, ни на машины. Не было у них и зимнего топлива.
В общем, побросали они технику. А потом мы стали гнать немцев до самой Вязьмы (от Москвы до Вязьмы – 218 км).



Барышников Валерий, старший фельдшер в роте связи. 50-я ударная бригада. 1-я ударная армия (сформирована в Петропавловске-Омском для удара под Москвой)
Село Перемилово (55 км от Москвы) расположено на восточной стороне канала Москва-Волга. Ныне – часть города Яхромы

Потом километров 8-10 прошли от Перемилово по ту сторону канала. И что видели? Трофеи! Такие трофеи: пушки калибром 305-мм немец тянул на двух тягачах. Повар был шутливый в роте связи. Он залез на эту пушку и сел задом на ее ствол. Сидит и играет на гармошке – так было смешно! Он до смеха доводил много раз. Но ведь это тоже надо.
Еще немцы побросали танки, пушки. А зима была сибирская, снега выпало под 2 метра. Так попробуй тянуть пушки по этому снегу. Ну как не скажешь, что природа помогла? Для сбора трофеев понадобилось 3 дня, чтобы нашим машинам можно было пройти.
Как только проехали 2 километра, на сутки встали, дальше нельзя ехать. Наше направление было Солнечногорск, а это 80 км надо было пройти.



Наумов Виктор, матрос (15-ти лет, на сборном пункте приписал себе два года) в расчете 45-мм пушки
Моряки-дальневосточники под Москвой. Бой за село Белый Раст (находится в 35 км севернее Москвы, в районе Дмитрова). 8 декабря 1941 года

А потом дали команду: снять шинели, надеть бескозырки, примкнуть штыки.
Моряки закричали "полундра" и кинулись, и я. Моряки все время старались врукопашную, немцы боялись рукопашных и они – автомат в пузо и огнем отбивались.
Когда взяли, у них там, оказывается, ящики с крестами были, с медалями, ящики с обмундированием, которое они приготовили для парада на Красной площади, это в Белом Расте все было.
Вот так взяли Белый Раст. И когда мы стояли, я глянул: вот все поле и все склоны – было все черное, черные точки. Это были убитые, тяжелораненые, а на таком морозе кровь хлещет, как фонтан, сразу умирают.
Ближе к реке Икше, к Дмитровскому шоссе, устроили братскую могилу. Три тысячи солдат и матросов похоронили. В самом селе Белый Раст – еще одна братская могила. Как раз возле церкви, возле колокольни, которая ориентиром атаки была. Полторы тысячи моряков. И 22 танкиста.



Дудник Николай, летчик-истребитель на И-16

Видимость была плохая – шел снег, но я снега не боялся. Через него видно, вот туман – это действительно все. В районе села Пятницы по дороге шла колонна машин с отступающими немцами. Какое удовольствие я получил, расстреливая эти машины! Это такой азарт! Как они бежали от дороги!



Рогачев Александр, первый номер расчета ручного пулемета ДП (пулемет Дегтярева пехотный). 47-я отдельная стрелковая бригада. 1-я ударная армия

Бои в Подмосковье – тяжелые. Снег глубокий, мороз. Наступаем на село – оно, как правило, на возвышенности – после слабенькой артиллерийской подготовки. Командир взвода командует: "Справа по одному перебежками, марш!" Какие перебежки?! Снег! Идем. Пули свистят. Пройдешь метров шесть, падаешь, выбираешь себе такое более-менее удобное укрытие, ведешь огонь. Ждешь, когда остальные подтянутся. Подтягиваются, а до немца еще метров пятьсот. Пока метров двести пройдем, во взводе народу-то осталось 15-20 человек. Неудачная атака. Что делать? Командир решает, отойти назад. Под огнем отходим.
Когда смотришь на эти потери, а там свободного места от трупов на поле не было, они как снопы лежат, горами, между которыми небольшие промежутки, думаешь: "Долго ли такая будет идти битва? Почему из-за этой проклятой деревни столько людей положили, а никак не можем взять? Возьмем мы ее или нет?" Сидим, все в пороховой гари, обожженные, смотрим друг на друга и мысль такая: "Пусть убьют, только бы руку, ногу не оторвало. Убило бы и все".
Вечером приходят маршевые роты: то пожилые приходят, то молодые. Они все спрашивают: "Как там ребята?" – "Что спрашивать? Пойдем в атаку, узнаешь, как там". Ему может 35-40 лет, а нам то – 18-19, но они смотрят на нас с почтением. Днем в две-три атаки сходим и от этого пополнения никого не осталось. Вечером опять приходит маршевая рота, опять взвод пополняют до штатной численности.
А мы, костяк взвода, так и воюем. Была такая более или менее стабильная группа из примерно десяти человек, из нее может один-два человека в день выбывало, а остальные каждый день менялись.
Я потом расскажу про свой последний бой в котором меня ранило. В этом же бою в ногу ранило замкомвзвода старшего сержанта Медведченко. Меня скатили (так в тексте) и санитар сказал: "Вот последние ветераны взвода – замкомвзвода Медведченко и пулеметчик Рогачев".



Панкратова Ольга, телеграфистка

Битва под Москвой? Битва под Москвой ведь недолго шла. Я не участвовала в этой битве, девчонки туда, под Москву были направлены. Одна рассказывает: "А как мы приехали под Москву, нас куда-то направили на правительственные дачи. И мы там пели и плясали с командирами". Вот так воевали.



Кириллов С., пулеметчик. 1-й батальон 507-го полка. 148-я стрелковая дивизия. 13-я армия. Юго-Западный фронт
Село к западу от Ельца (Елец немцы оставили 9 декабря 1941 года, были в нем 5 дней)

Минометный огонь прекратился, мы поднялись, стреляя на ходу. Вышли на улицу, на церковную площадь. ...
На площади лежал труп немца. Мальчик лет десяти-одиннадцати пытался стащить с него сапоги, но не мог. Тогда мальчик принес топор и отрубил ноги с сапогами, взял их подмышки и понес домой.
     – Ты что делаешь? Зачем это?
     – А они мои валенки забрали, обуться не во что. Подогрею, сниму сапоги.



Сугробова Нина, студентка ленинградского станкоинструментального института
Ленинград в блокаде. С 20 ноября по 25 декабря 1941 года служащие, иждивенцы, дети до 12 лет получали 125 граммов хлеба в сутки

Однажды, я решила два дня не брать хлеб по карточкам, а на третий день пойти в магазин и купить сразу 375 гр. Помню, что в магазине была небольшая очередь.
Когда я подала хлебную карточку продавцу и он мне взвесил мои 375 гр., то мужчина, стоявший за мной, протянул свою руку и взял мой хлеб. Никто ничего ему не сказал: ни продавец, ни я и никто из очереди.
А я пустая вернулась в институт. На следующий день я уже не могла встать с постели. Девчата мне принесли мои 125 гр., которые я съела. Силы совсем покидали меня.



Нарыжный Алексей, командир пулеметного взвода, лейтенант. 1121-й стрелковый полк. 335-я стрелковая дивизия (резерв Ставки Верховного Главнокомандования). Юго-Западное направление
Не ранее 20 декабря 1941 года

Из Святогорска в декабре 1941 года с боями форсировали Северский Донец по льду. Это был мой первый настоящий бой. Перед боем нам выдали спирту – наркомовский паек, как тогда говорили. После спирта молодые лейтенанты опьянели, лезли под огонь противника напропалую, потеряли всякую осторожность и многих убило и ранило. После этого случая я перед боем на протяжении всей войны спиртных напитков в любом виде не употреблял. Возможно, поэтому и выжил.



Андреев Константин, летчик-истребитель на И-15, лейтенант. Военно-Воздушные силы Балтийского флота
В плену
Эзель (Сааремаа) – остров в Балтийском море, при входе в Рижский залив

Первую жертву, нас с Эзеля везли на пароходе немцы, в 41-м, и что, чего там, немец схватил и раз – за борт, в декабре месяце, перед Новым Годом. Вот это меня первый раз – как это так, как можно, вытолкнул!? Хоть я и был глупый и бестолковый, но с этого времени у меня ненависть появилась ко всем немцам, ну и звери!



Затуливетер Семен, красноармеец. Ленинградский фронт

А к нам пополнение поступало из Ленинграда. Истощенные бойцы с донесениями ходили по двое-трое, чтобы, если один упадет, то дошел другой. Про блокадников я и не говорю. До сих пор перед глазами жуткая картина: как птенцы из гнезда, тянутся эти скелеты к нам, просят хоть зернышко...



1942 год

Шмаков Максим, красноармеец. 1225-й стрелковый полк. 369-я стрелковая дивизия (сформирована на Урале в Курганской области)
Бой за село Панино, 18-20 км от Ржева
От Москвы до Ржева – 212 км
4 января 1942 года

Полк лесными дорогами вышел к деревне Панино. На опушке леса разместились: там рота, там рота... Поступила команда "Вперед!" и мы пошли: с винтовками по глубокому снегу. Кругом взрывы, пули...
Фашисты стреляли из замаскированных снегом танков. В крестьянских избах были выпилены по 2 бревна, а из этих амбразур гитлеровцы стреляли из крупнокалиберных пулеметов. Что там было – не сказать... Из сорока человек нас до амбаров добежало всего семеро.
После боя я вышел к железной дороге. Нас снова собрали, и бой продолжался. Деревню мы взяли.
Перед деревней была то ли речка, то ли озеро, низина какая-то, полная снега. Если речка, так весной убитых, наверное, унесло водой.
Похоронных команд тогда у нас не было, никто убитых не собирал.



Павлов Борис, младший пиротехник в звании младшего воентехника (младшего лейтенанта). Полевой армейский артиллерийский склад № 1394. 59-я армия. Волховский фронт
Любаньская наступательная операция (попытка разорвать блокаду Ленинграда). 7 января – 30 апреля 1942 года. Был прорван фронт немцев шириной в 6 км. В этот прорыв вошла 2-я ударная армия. Прошла восемьдесят километров, не дошла три километра до Ленинградского фронта

В январе 1942 г. наша 59 армия, совместно со 2-й ударной, форсировав по льду реку Волхов, прорвала оборону противника в районе поселка Мясной Бор.
Это началась катастрофическая для фронта Любаньская операция. 2-я армия продолжила наступление, а нашей 59-й была поставлена задача держать "горловину" прорыва в основном артиллерией, что толком не получалось, мала была материальная база, а главное – не было умения.
Эти операции в середине и, особенно в конце войны, у тех же людей получались прекрасно.



Фибих (Лучанинов) Даниил, корреспондент в армейской газете "За Советскую Родину"
В штабе Западного фронта. Из дневника
ПУРККА – Политическое Управление Рабоче-Крестьянской Красной Армии

8 января. Четвертый день "все в той же позиции". Начальник отдела кадров, полковой комиссар Заславский, принял меня хорошо и сам как будто человек симпатичный, но его целыми днями нет. Когда будет машина – неизвестно. Начинаю нервничать, тем более что ПУРККА дало уже телеграмму в редакцию о моем приезде.
Пока что живу действительно как в санатории. Летом здесь, наверное, чудесно. Усиленно питаюсь. Вчера за обедом давали даже пиво. Я получил два стакана. С удовольствием помылся в хорошей бане. Неплохо живут в штабе фронта. По коридорам политуправления шныряют машинистки – круглозадые девочки в шинелях и сапожках. Глаза у них бл.дские...



Пашинин Иван, командир роты, лейтенант. 1212-й стрелковый полк. 364-я стрелковая дивизия. 58-я резервная армия
Из дневника

11 января 1942 г. День и ночь стояли трескучие морозы. У меня сильно болит горло. Была и большая радость: я получил валенки. Их давали только командирам рот.



Кирсанов Яков, красноармеец. Рассказывает дочь

В январе 1942 года его снова ранило, на сей раз в ногу. С поля боя Якова Яковлевича выносила совсем молоденькая медсестра, которая плакала от бессилья: "Не могу, миленький, тяжелый ты больно, сил моих больше нет!"
К счастью, рядом оказались пехотинцы...



Явлонский Николай, красноармеец. Западный фронт

Меня самого как ранили? Мы минное поле разминировали. К танку прицепили волокушу – здоровый такой прокат. Два человека на танке, а три – на плите, для тяжести. Танк только двинулся – и на мину. Я не знаю, как жив остался. Хорошо еще недалеко отъехали – раненые замерзают все обычно: никто спасать на минное поле не полезет.
До ранения так 36 дней воевал по счету. Это очень долго для фронта. У многих были только сутки.



Корнев Тит, красноармеец
Барвенковско-Лозовская операция (18 – 31 января 1942 года). Юго-Западное направление

Позже, в ходе наступления когда мы заняли какой-то небольшой городок, то разместились в школе, и вдруг утром кто-то кричит "Немцы!" Надо отметить, что школа, конечно же, не отапливалась, и мы бодрствовали. Тем более еще и кухня не прибыла, и все сидели голодными.
Смотрим в окна и видим, как на школу строем идут немцы, человек 100-150, точно не знаю. С нами в этот городок вечером прибыла часть, на вооружении которой находились спаренные четырехствольные зенитные пулеметы.
Немцы вышли прямо под эти пулеметы. Бойня произошла страшная, и представляете, как нам было ходить там, тела лежали покошенные рядами, знаете, прямо как остается пшеница на поле, когда ее только-только покосил. Причем мы после увидели, что из строя удалось отбежать на 3-4 метра только последним пяти немцам, остальные так и полегли, как и шли, строем.
Война есть война, если бы не мы их, то они бы нас постреляли.



Амосов Николай, хирург. Походно-полевой госпиталь № 2266. Калуга
Из дневника. 26 января 1942 года

С виду все раненые кажутся старыми, заросли бородами: госпиталям не до парикмахеров. Но и по документам – сорок, даже сорок пять лет. Молодежи мало. Их уже выбили в первые месяцы. Лежат, укрыты шинелями, под головами ватники, разрезанные ватные брюки.


,
Малышева Наталья, разведчица. Первая ударная армия Северо-Западного фронта

Помню Демянскую операцию в начале 42-го года (в районе поселка Демянск между озерами Ильмень и Селигер). Не очень умело пытались немцев зажать в кольцо. И кому-то пришло в голову высадить в полуокруженные массивы леса бригаду парашютистов. Они должны были ждать сигнала о начале нашего наступленья и поддержать его у немцев в тылу.
   Что-то не заладилось с операцией. И о людях в новгородских лесах словно бы позабыли. Кончилось у них продовольствие, иссякли батареи радиостанции. Люди гибли от голода и холода, подчиняясь приказу "ждать!" Закончилось дело тем, что нашу группу разведчиков послали вывести людей из лесов. Я была в этой группе. Страшно вспомнить, что мы увидели – трупы и буквально единицы изможденных, валившихся с ног людей. Из нескольких сотен десантников вывели только 8!..



Еланцев Григорий, сержант. 367-й пушечный артиллерийский полк. Волховский фронт
КП – командный пункт
Из дневника

31 января.
... Повел смену часовых на КП. На обратном пути, при переходе к землянке, в воздухе появились самолеты-истребители, и завязался воздушный бой. Сперва я разбирал, которые наши – похожие на голубка и которые "Мессершмитты" – с длинным фюзеляжем. Затем в ходе боя все закружилось, все смешалось: Все стреляют, круговерть.
Бой был короткий, но жаркий. Вот осталось только два истребителя. Вижу, немец гоняется за нашим "ястребком". Тот кружит небольшим кругом, а у немца получается круг больше. Наш "ястребок" взмыл к верху, свечой, выпрямился и зашел в хвост немцу. Дал очередь, и немецкий самолет загорелся, пошел вниз. Затем от него отделился черный комочек, раскинулся парашют, повис человек на стропах. Наш "ястребок" сделал вокруг парашюта два круга – немец с простреленным парашютом быстро пошел к земле.
Как приятно смотреть на врага, падающего в тартарары! Туда тебе, собака, и дорога!
Этот воздушный бой как бы укрепил у солдат веру в нашу авиацию.



Шапошников Александр, начальник штаба 771-го стрелкового полка, капитан. 137-я стрелковая дивизия. 13-я армия. Брянский фронт
Восточный берег реки Оки. Начало февраля 1942 года
НП – наблюдательный пункт

А сверху приказ за приказом: "Наступать, наступать…" Приехали ко мне на НП полковник Гришин с командиром 6-й гвардейской дивизии, смотрят в бинокли: "Почему у вас люди не атакуют, почему лежат?" – "А они и не встанут, товарищ полковник. Они убитые…"
Помню, на участке полка в бой ввели лыжную бригаду, сформированную из тихоокеанских моряков. Пошли они хорошо, смело и красиво. Но у немцев же здесь было все пристреляно. Как дали артиллерией – сплошная пелена разрывов. И, как не было бригады. К вечеру остатки ее на двух грузовиках уместились. С нашим полковым врачом даже истерика была – столько изувеченных, тяжело раненых парней. Пришлось его даже вязать...



В.Н.С., гвардии батальонный комиссар. 3-й гвардейский стрелковый  полк. 4-я гвардейская стрелковая дивизия. Волховский фронт
Из дневника (тетрадь с фронтовыми записями, нечаянно обнаруженная, помечена инициалами батальонного комиссара)

3–8.2.42 г.
Продвигались в тыл противника обходом на Любань. Сегодня мы вступили в бой. Наших сил было много, бойцов подготовили к наступлению, заходили по лесам. Погода мягкая, идет снег небольшой. Скучно. Мысли о семье и об освобождении нашей Родины не покидают меня. Сегодня наступали на Ольховку и понесли большие потери. Из 310 человек батальона осталось 38.


Вакаров Константин, красноармеец

Когда я попал в полевой госпиталь после одного из первых ранений, то там солдаты лежали прямо на соломе. И вдруг зашли какой-то командир с врачом. Ходили вдоль лежащих раненных, и когда врач просто молча указывал на кого-то из солдат, то санитары его тут же уносили. И один из раненых взмолился:
    – Ребята, что вы делаете?! Будьте людьми, может, я живым останусь!
    – Доктор лучше знает...



Пашинин Иван, командир роты, лейтенант. 1212-й стрелковый полк. 364-я стрелковая дивизия. 58-я резервная армия
364-я дивизия идет на фронт (Северо-Западный)
Из дневника

11 февраля. Прошли 12 км, а бойцы уже стали отставать. Обедали и пили чай в каких-то сараях и на снегу. Сухари пришлось делить самому. Марш был тяжелый. Бойцы еле передвигали ноги. Дороги не было. Шли по тропинкам, по горам, по снежным сугробам. На людей жутко смотреть. Люди пухнут, идут и падают. Бойцы умирают на ходу. К вечеру подошли к Игнатовке и остановились на сутки на отдых.



Каменев Владимир, командир взвода управления батареей. Морская стрелковая бригада. Северо-Западный фронт
Деревня Хмели – Новгородская область, Демянский район
Из дневника

19 февраля 1942 года
Под деревней Хмели
Стемнело, когда мы после мучительной, по-видимому, не для одного меня и непривычной процедуры по выбору, подгонке и надеванию лыж двинулись, наконец, в путь. Впереди шли командир батареи, радисты с радиостанцией и разведчики. Снова знакомая опушка, пересекшая полянку... Вот и лесок! Стрельба значительно удалилась, но бой, как можно было предполагать, продолжался.
Взошла луна. Начиная с поляны, всюду видны были следы недавнего боя. В громадном количестве валялись там и сям выброшенные из сумок противогазы, целые и поломанные лыжи и палки, рассыпанные патроны, каски, и даже попадались воткнутые в снег винтовки. Вот и трупы. В белых маскировочных костюмах. Это наши. Залитые кровью, изуродованные лица. Разбросанные руки и ноги. Многие уже босые. Валенки стащены. Вот лежит труп знакомого мне младшего лейтенанта, командира взвода из второго батальона. Он в черной шинели. Нарукавные нашивки, как и у меня... Одна средняя... Грудь разворочена разрывной пулей. Сапоги сняты. В карманах явно кто-то копался. Почти полураздет. Это стаскивали меховой жилет. Полностью не сняли. Или помешал кто-то, или руки уже окоченели...
А вот и немцы! Их трупы большей частью в кустах или у деревьев. В хромовых сапогах, если сапоги не сняты, в коротких темно-зеленых куртках, таких же брюках, пилотках… Высокие, стройные, с длинными, немного острыми носами, с тонкими ноздрями, белокурые, много рыжих, с большими вьющимися волосами. Лица умные, но хищные. Через три дерева на четвертое труп убитого снайпера-немца.
Однако соотношение трупов не в нашу пользу. Один к пяти, даже к семи, пожалуй.



Лутовинин С. М, сержант. Батальон связи. 283-я стрелковая дивизия. Южный фланг Западного фронта
Из дневника

20 февраля нам к вечеру позвонили, чтобы назавтра с обеда поочередно приходили в деревню Большие Голубочки в баню мыться. После обеда с передовой пришел товарищ и мы с ним пошли в баню. Зашли в деревню, разыскали баню, а оказалось – сарай, закрытый соломой, вместо дверей навешали плащ-палатки. Горят костры. В бочках греется вода. Вот и вся баня. На соломе у костра снимаешь сначала фуфайку, гимнастерку и рубашку и моешься до пояса, затем одеваешься. Снимаешь брюки, валенки и начинаешь мыть ноги до пояса. Вот такова была первая фронтовая баня.



Савченко Лидия, операционная сестра, старший сержант. 48-й медсанбат 85-й стрелковой дивизии. Ленинградский фронт
Из дневника

24 февраля. Приезжала в Ленинград за донорской кровью. На 10 мин забежала домой. Поднимаюсь по лестнице и вдруг на третьем этаже увидела тетю Катю: она была мертва. А рядом – бидончик с разлитой и замерзшей водой. Стучу в свою квартиру – никто не отвечает. Вместе с управдомом сломали дверь. Когда вошли, увидели: все дома, но все мертвы... На подушке около лица матери – листок бумаги. Она перед смертью написала, когда умерли отец и сестра. Всех троих увезли в морг больницы Коняшина. Сердце рвется на части. Мне очень плохо…



Храмченко Павел. Клинцы (Брянская область). Город был в оккупации два года

В 1942 году немцы стали отбирать в школах детей с чертами арийской расы для отправки в Бобруйск. Многие родители, которых предупредили полицейские, успели забрать детей из школ и отвезти в деревню. Но все равно часть детей попала в эту группу. Многие не вернулись, судьба их неизвестна.



Никулин Николай, радист во взводе управления огнем. 883-й корпусной артиллерийский полк. Ленинградский фронт
Бои за железнодорожную станцию (скорее – разъезд) Погостье. Январь-февраль 1942 года
Дивизия вятских мужичков – дивизия, сформированная в Кировской области

В армейской жизни под Погостьем сложился своеобразный ритм. Ночью подходило пополнение – тысяча, две, три тысячи человек. То моряки, то маршевые роты из Сибири, то блокадники. Их переправляли по замерзшему Ладожскому озеру. Утром, после редкой артподготовки они шли в атаку. Двигались черепашьим шагом, пробивая в глубоком снегу траншеи. Да и сил было мало, особенно у ленинградцев. Снег стоял выше пояса, убитые не падали, застревая в сугробе. Трупы засыпало свежим снежком. На другой день была новая атака.
И все-таки Погостье мы взяли: сперва станцию, потом деревню. Вернее, места, где все это когда-то было. Пришла дивизия вятских мужичков, низкорослых, кривоногих, жилистых, скуластых. Полезли они на немецкие дзоты, выкурили фрицев и продвинулись метров на пятьсот. По их телам в прорыв бросили стрелковый корпус. Но перед ним встали новые укрепления...
Однажды ночью я замещал телефониста у аппарата. Тогдашняя связь была примитивна и разговоры по всем линиям слышались во всех точках. Я узнал, как разговаривает наш командующий И. И. Федюнинский с командирами дивизий: "Вашу мать! Вперед!!! Не продвинешься – расстреляю! Вашу мать! Атаковать! Вашу мать!" Года два назад престарелый Иван Иванович, добрый дедушка, рассказал по телевизору октябрятам о войне совсем в других тонах...



Барышников Валерий, старший фельдшер в роте связи. 50-я ударная бригада. 1-я ударная армия
Пермь – город на Урале (с 1940 по 1957 год – Молотов)

В Перми меня и выгрузили как нетранспортабельного. Там я 4,5 месяца лечился в госпитале. Уход, конечно, был хороший. Но самое главное – в Молотовском районе (города) был сформирован госпиталь из одних евреев. С начала до конца одни евреи. Я попал туда. Еще бы плохо лечили?! Конечно, хорошо! Питание там было по норме. Никто не жаловался. Все понятно. Там санитарок не было, все санитары. А санитаром там был Михаил Абрамович, пожалуйста. Он мог там год пролежать. Понятно? Вот так вот. Свои! А свои ведь не чужие! (смеется).



Гусева Татьяна, лейтенант медицинской службы. В феврале 1942 года вышла из окружения, помещена в офицерский фильтрационный лагерь в Подольске, разжалована в рядовые и направлена санинструктором в дисциплинарный батальон

Мы как маршевая рота влились в состав дисциплинарного батальона, находившегося под Ржевом. За три месяца боев я ни разу не сняла с себя ватник. Не то что помыться, а даже взглянуть на себя не было возможности. А когда однажды взглянула на себя в зеркало, ужаснулась: я вся была седая. Все эти дни боев за нами следом шел заградотряд и подпирал нас пулеметами, которых у нас явно не хватало.
Я ползала по передовой, пытаясь оказать посильную помощь раненым. Немцы видели, что ползает девчонка, смотрели и не стреляли. Часто махали рукой и звали к себе. Но иногда после кровопролитной атаки, обозленные, не давали возможности даже высунуться из окопа, сразу открывали огонь на поражение. Тогда приходилось дожидаться темноты, чтобы собрать раненых, но многие не доживали.
После очередной атаки поползла оказывать помощь раненым. Ползешь от бойца к бойцу и видишь, что у одного есть надежда выжить и радуешься, а у другого никакой – плачешь и утешаешь, что сейчас за ним придут.



Сементовский Юрий, адъютант командира 931-го артиллерийского полка. Калининский фронт
Фронтовые мгновения. Зима 1941-1942 гг.

...деревушки все были населены до отказа. Очереди авиационных пулеметов прошивают деревянные избы насквозь. Перед глазами мелькает искра трассера, кто-то вскрикивает, падает раненым.
А однажды, при въезде в деревушку, где располагался штаб дивизии, пришлось увидеть и такое. Низко над порядком с десяток домов пронесся самолет и выложил кассету бомб. В горизонтальном полете они распределились по одной на каждый дом. На этот раз сработали все бомбы, оставив груды развалин.



Степанов Алексей, сержант. 59-я отдельная кабельно-шестовая рота связи. 3-я ударная армия

А у нас не было зажигалок. А прикуривали мы так. Вы, наверное, поймете, что такое фитиль и кремень. Вырубаешь искры, фитиль загорается, и прикуривали. Иногда находили рашпиль, напильник широкий такой. Его перебивали, на куски, и с них очень хорошая искра была, потому что он хорошо закаленный. Но это большая редкость была.
Махорку в пачках выдавали. Я запомнил, самая хорошая махорка была Гродненская. А папиросы нам не положено. У каждого был кисет. Из разных мест на фронт присылали посылки-подарки, и в них часто были кисеты. Вот и у меня был кисет, у всех были кисеты.



Пашинин Иван, командир роты, лейтенант. 1212-й стрелковый полк. 364-я стрелковая дивизия. Северо-Западный фронт
364-я дивизия. Передислокация
Из дневника

14 марта 1942 г. Был сильный с ветром мороз. Спать легли в снег. Место открытое. Меня до костей пронзило холодом. В эту ночь я чуть не отдал концы. Насмерть замерзли Евдокимов и Феоктистов. Их похоронили тут же, в воронке. О мертвых пошел докладывать комбату Уварову. Я очень боялся, что расстреляют за то, что люди замерзли, а я недосмотрел. Но оказалось, что батальон потерял замерзшими в эту ночь 15 бойцов. Наказания не последовало.



Тарханов Матвей, до войны – тракторист
На Харьковском направлении

В феврале 1942 г. … зачислен был пулеметчиком в пехотные войска. Тяжело было: технику, оружие, боеприпасы, продовольствие – все тянули на себе.
… Бросили нас на замену разбитой стрелковой дивизии. У деревни Шибекино видели штабеля трупов наших солдатов – очень много, смотреть страшно. Мы прошли в тягостном молчании. Столько убитых видели впервые…
Через несколько километров появились три мессершмитта. Команда: "Огонь по самолетам!" Заняли огневые рубежи. Убит 2-ой номер. Стояли в обороне, враг пристреливался, приходилось часто менять позиции. На замену убитого, дали мне паренька из Тасеевского района. И второй мой помощник убит.
 Ну, думаю, моя очередь. Вся военная техника задействована, чтобы уничтожить солдата. Жить хочется и приказ выполнить надо. Прижмешься к земле. Весь день (это было в марте) дождь со снегом. Насквозь мокрый, а ночью мороз потянет и замерзнет на тебе мокрая одежда. Если бы такое день, два, а то неделя, вторая.
Я сибиряк. А не выдержал. Заболел, повезли на повозке, не могут найти госпиталь. Очнулся я в госпитале № 477 в Новом Осколе, 12 дней был без сознания, вроде никакого ранения. А ведь едва жив остался.



Шкепов Алексей, командир пулеметного взвода. 216-я стрелковая дивизия

Свой первый автомат я добыл только в 1942-м году у немца-разведчика, с которым мы сошлись в рукопашной схватке. Немцы переходили передний край на участке моего взвода, где я и перехватил их группу. Завязалась схватка. Один из немцев направил на меня свой автомат и нажал на курок, но оружие дало осечку. Тогда немец сильно стукнул меня прикладом по голове, но я был в каске, и он меня только оглушил. Но я так сильно успел вцепиться руками в автомат, что падая, не выпустил его из рук. Разведчикам удалось уйти, а автомат достался мне в качестве трофея.



Ролдугин Константин (в воспоминаниях – Иван), командир роты
Приписник – лицо, приписанное к какому-либо военкомату, военному пункту

Наступила весна. Выставили вторую роту для прикрытия флангов и тыла, чтобы враг не мог окружить. Снег подтаял, образовалось болото.
Командиром батальона был приписник, который мало понимал в военном деле: зав. столовой, образование 7 классов. Он решил взять станцию Ржава, которая связывала Харьков, Белгород, Курск, Орел и где находились неисчислимые запасы боеприпасов противника. Взять горсткой почти невооруженных людей. Пишет приказ командиру роты: в сию минуту взять станцию Ржава.
Приказ есть приказ. Иван скомандовал: "Наша задача – взять станцию. Рота, вперед!" Полем подошли к станции Ржава. Враг тоже хитер, он не первый день воюет: подпустил поближе и с трех точек ударил кинжальным огнем.
В это время была сильная метель, сырой снег. Вышли автоматчики. Какие солдаты оказались впереди, были убиты или ранены. Немцы постреляли по ним и ушли. В живых от роты остались Иван и три бойца, они были подальше и немцы к ним не пошли. Политрук в бою не участвовал, еще до приказа на время боя ушел в политотдел.
Комбат приказал всех убитых и раненых перенести в тыл. Всех перетащили на руках и вернулись на старое место. В живых остался еще писарь Давыдов. Хитрец был: как будет бой, ему кто-то об этом сообщал, и он докладывал: завтра к такому-то времени такие-то сведения требуют в штаб, оттуда захвачу питание. Приказ есть приказ, и за продуктами кого-то надо посылать.



Андреев Василий, фельдшер батальона. 136-я стрелковая бригада
Ленинградский фронт

Весной 42-го нашу часть решили вывезти из блокады, чтобы элементарно подкормить, потому что после страшной зимы люди были просто на грани.
Как нас вывозили это тоже отдельная эпопея. Уже чуть ли не апрель начался, а нас повезли на машинах по льду Ладожского озера. Колеса грузовиков на две трети находились под водой, но ни один не провалился под лед, а ведь таких случаев было сколько угодно.
Привезли в Тихвин, и там нас месяца два-три постепенно увеличивая порции усиленно кормили. Но перед этим, я отпросился у командира, чтобы навестить в Ленинграде свою тетю. Ту самую тетю Таню, родную сестру отца, которая работала в магазине одежды. Я знал, что ее муж умер еще зимой, а их единственного сына призвали в армию, так что решил напоследок проведать ее и хоть как-то поддержать.
На попутной машине быстро доехал до окраины города и сел на трамвай. Тетя жила на рабочей окраине, там, где располагался завод "Большевик", на котором работал ее муж, и трамвайная линия шла туда вдоль Невы до улицы Троицкое поле. В общем, сел в трамвай, нас там было человек пять, не больше. Едем, задумался о чем-то своем, и вдруг что-то произошло, я даже не сразу сообразил что.
Оказывается, наш трамвай врезался в огромный косяк крыс... Их там, наверное, были десятки, если не сотни тысяч и они с какого-то кладбища через трамвайные пути шли к Неве попить воды. Ведь зимой умерших никто не хоронил, потому что копать промерзшую землю сил ни у кого не было, а трупы людей просто складывали на кладбищах в огромные штабеля.
От этой ужасной картины вагоновожатый растерялся, остановил трамвай, так вы не поверите, эти обезумевшие крысы прыгали аж до крыши, и нам повезло, что все окна оказались закрыты. Но мы все так перепугались, что нас могут крысы сожрать... И спасло то, что вагоновожатый догадался и сдал метров на пятьсот назад, там подождали, пока все эти крысы пройдут и только потом проехали дальше.
А я для тети вез с собой кое-что из продуктов, но решил, что этого мало. На Невском работали такие небольшие базарчики, и на одном из них я за тысячу, что ли рублей купил тарелку холодца.
Прихожу в ее подъезд, нужно подняться на четвертый этаж, а пройти невозможно – сплошной каток. Ведь все люди выливали из квартир прямо на лестницу и все это замерзло. Что делать, взялся за перила и пополз. По пути четыре трупа видел.
Вхожу в ее квартиру, а у нее ни деревянного пола не осталось, ни мебели, ничего, все в буржуйке сожгла. Сама худая-худая и голодная. Отдал ей продукты и она сразу принялась за холодец. И нашла в тарелке детскую ручку... Пальчики и часть кисти грудного, наверное, ребенка.  И вы знаете, она доела.



Снетков И. А., политрук. 910-й артиллерийский полк. 338-й стрелковая дивизия. 33-я армия генерала Ефремова. Западный фронт
33-я армия в гибельном окружении. В ночь на 14 апреля 1942 года пошла на прорыв

Нервное состояние многих бойцов было таким, что шли они скорее автоматически, совершенно не сознавая о происходящем вокруг них. Они были как бы равнодушны к тому, что будет им предстоять в следующую минуту. Не могу без содрогания вспоминать те дни. У меня от психического перенапряжения перестали двигаться руки. Их как бы парализовало. Мои бойцы запихнули руки мне за пояс. К поясу привязали веревочку и таким образом вели меня вперед.



 В.Н.С., гвардии батальонный комиссар. 3-й гвардейский стрелковый  полк. 4-я гвардейская стрелковая дивизия. Волховский фронт
Из дневника

3.5.42 г.
... Большие перемены в составе командования фронтов и армий. Отозвали и нашего командира дивизии генерала Андреева. Многие были рады, что и его. Ибо он не мог руководить войском, а только пил водку, а мы несли большие потери.



Саенко Николай, житель Таганрога
Город был в оккупации с 17 октября1941 года по 29 августа 1943
Из дневника

10 мая 1942 года. … Сегодня была очередная отправка людей в Германию. Отправлялась исключительно молодежь, ребята, девки и женщины несемейные. Сколько плачущих, как уезжающих, так и проживающих, ибо запись производится без всякого разговора – нет семьи и без разговора,



Маслов Иван, командир танка Т-26. 24-й отдельный танковый полк
Керченская катастрофа 1942 года (финал десантной операции в Крым)
18 мая организованное сопротивление войск Крымского фронта прекратилось

Лейтенант-военфельдшер вытащил меня с поля боя. Вывезли на мотоботе в Новороссийск, оттуда попал в госпиталь в Кисловодске. Выписался в первой декаде мая. Вернулся на Тамань, переправился через залив в Керчь и пошел к фронту искать свой танковый батальон. А там уже наши драпают в полный рост.
… Обстановка ужасная. Кругом повальное бегство, горящие машины. Паника. Немцы прорвали оборону на участке 44-й армии, а потом и соседние части были выбиты с позиций. Батальоны со "славянским костяком" еще держались, а остальные… Было очень много ненадежных частей, сформированных из среднеазиатских нацменов, кавказцев и крымских татар. Эти части бежали первыми. Проглотит такой "воин" кусок мыла или стрельнет себе в руку, и его сразу десять односельчан волокут на плащ-палатке в тыл – с визгами, стонами и криками…
Я не хочу никого оскорбить по национальному признаку, но так было в эти дни в Крыму. В деревнях, заселенных крымскими татарами, нам никто двери не открывал и даже воды попить не давали. Я метался вдоль линии фронта и пытался найти свой батальон, но все мои усилия были тщетными.
Нарвался на заградотряд. Командир заградотрядовцев остановил отступающих в панике красноармейцев и приказал: "Занять оборону!". Я подошел к нему: "Товарищ командир, я кадровый танкист, дайте мне танк. Я же из винтовки в жизни всего пару раз стрелял". Он ответил: "Танкист? Отойди в сторону, останешься с нами". Несколько дней я провел в этом "заградотряде". И то, что мне довелось увидеть и испытать за эти дни, я вам не хочу рассказывать даже сейчас, хоть и прошло уже 65 лет с того страшного мая сорок второго. Сил нет передать, что там творилось… Слов не подобрать…
Это действительно была катастрофа. Трагедия. Я даже видел генерала, который в полном одиночестве сам строил себе плот на крымском берегу.
А как происходила переправа через залив… Под непрерывным минометным обстрелом и непрекращающейся бомбежкой с воздуха солдаты пытались на плотах, на автомобильных покрышках и просто вплавь переправиться на восточный берег. Течение сильное, почти всех утаскивало в море. Там такое творилось… Все спасались, кто как может. Не было даже намека на организованную эвакуацию войск на таманский берег. Поверьте, лучше вам все это не знать. Я многое прошел на фронте, и очень многое мне пришлось увидеть, но нет в моей памяти ничего страшнее этих майских дней.
21 мая 1942 года я решился вплавь переправиться на наш берег. И когда уже казалось, что все, каюк, мне удалось зацепиться за борт последнего катера, уходящего от керченских берегов. Катер был жутко перегружен, меня сначала не хотели даже поднимать на борт…



Ятруполо Сотер, красноармеец. 1905-й стрелковый полк. Юго-Западный фронт
Весеннее наступление 1942 года на Харьков (12 – 30 мая)
У-2 – самолет сельскохозяйственной авиации. С началом войны  все У-2 были мобилизованы и получили статус легких ночных бомбардировщиков

Бои были тяжелые, но успешные, мы продвигались на Харьковском направлении, освобождая от фашистов родные города и деревни, поэтому настроение вначале было приподнятое.
Но когда освобожденная территория превысила в длину 100 км при ширине всего 8 км, сомнения начали закрадываться даже в души рядовых бойцов – не рискованно ли это, ведь обозы не успевали за пехотой. Но начальство придерживалось своей тактики – "мы за ценой не постоим".
В один из дней, когда стало совсем плохо с едой и патронами, на У-2 прилетел Нарком обороны маршал Тимошенко. Он обратился к войскам с призывом – продержаться еще несколько дней, пока подтянутся обозы. Но держаться было не за что.
Два дня мы стояли в степи и ждали помощи от своих. Были у нас винтовки, пулеметы, но стрелять было нечем. Продовольствие тоже подходило к концу, доедали последние сухари, Немцы нас почти непрерывно бомбили, настойчиво и аккуратно. Надежда на то, что нам подвезут или сбросят с самолета боеприпасы и продукты, таяла с каждым часом, мы понимали, что отрезаны от своих, находимся в кольце вражеского окружения, знали, что немцы близко, но они почему-то не шли на нас в атаку.
На второй день некоторые из наших командиров стали уходить, переодевшись в штатское и пряча глаза от солдат. Солдатам же, не имевшим ничего, кроме формы, уходить было некуда – кругом открытая степь и в отдалении несколько хат, занятых немцами.
Трудно передать те чувства растерянности, унижения, отчаяния, которые охватили меня и моих товарищей...
На третий день немцы окружили и взяли без единого выстрела девяносто тысяч красноармейцев и командиров, лишенных возможности сражаться.



Корсаков Евгений, заместитель командира противотанкового дивизиона по строевой части

Где то в мае наш 448-й Отдельный Истребительный Противотанковый дивизион, вооруженный 45-и мм орудиями отправили на фронт. Когда в 1940-м году нас везли на Дальний Восток то, по сторонам дороги была сплошная тайга, тайга. А тут едим обратно, смотришь, вдруг просека, а в конце просеки стоит завод, труба дымит. И столько было этих заводов...



Ямпольский  Иосиф, командир танкового взвода, старший лейтенант

После харьковской трагедии бригаду послали на переформировку в Сталинград. Ехали к городу и попали под бомбежку. Нашему эшелону не очень досталось, а вот эшелону, идущему к фронту с пополнением и стоявшему рядом с нами на разъезде на соседнем пути, немцы "дали прикурить". Сотни убитых и раненых.
Нам в теплушку закинули несколько раненых, мол, на ближайшей станции есть госпиталь, там калечных и заберут. Но до этой станции мы ехали целую ночь, путь был разбомблен, и пришлось ждать, пока восстановят дорогу.
Рядом со мной положили раненого бойца, ему оторвало ногу. Он был в сознании. Успел рассказать, что третий раз едет на фронт, и третий раз его ранят при бомбежке эшелонов идущих к фронту.
Третье ранение, а немцев в глаза не видел... К утру он скончался, мы ничем не могли ему помочь.



Замиховский Григорий, краснофлотец (морская пехота)
Крым. Оборона Севастополя. Последние дни (город сдан 3 июля 1942 года)
Петров Иван Ефимович – командующий Приморской армией,  генерал-майор
Октябрьский Филипп Сергеевич – командующий Черноморским флотом, вице-адмирал
Херсонес – название мыса и маяка на нем в районе Севастополя

Сына-адъютанта Петров не забыл вывезти. Когда подводная лодка "Щ-209", в надводном положении ждала, пока на шлюпке сына Петрова с берега переправят, команда баграми и сапогами била по рукам и головам подплывавших к лодке раненых матросов, которые, в последней надежде спастись, пытались попасть на лодку. Их назад в воду, на смерть, сбрасывали, – перегруза боялись. Вспоминал ли Петров перед своей смертью, как на его глазах тонули герои Севастополя? Он все видел, он в это время в рубке стоял.
В госпитале ребята рассказали, что уже с 30 июня, каждый транспортный самолет на аэродроме в Херсонесе брался с(о) стрельбой и рукопашным боем, все спасали свои шкуры, ладно, – свои жизни, о погрузке раненых уже никто не думал. Редкому счастливчику из раненых повезло попасть на последние рейсы. А вице-адмирал, комфлота Филипп Октябрьский улетел... Кто расскажет, что чувствовали тысячи голодных и израненных бойцов на скалах Херсонеса, когда немцы сверху закидывали их гранатами, да на головы мочились.
Я знаю одно, немецкие генералы в Сталинграде тоже имели возможность сбежать на самолетах, но остались со своими солдатами. Другое понятие о чести офицера...
И своих в 1944 году немцы из Севастополя вывезли почти всех, только восемь тысяч в плен всего попало.



Масенков Николай, красноармеец

После сдачи в плен нас забрали с берега и погнали в Севастополь, там построили всех и начали по нациям вызывать: русские, украинцы, татары, и т. д.  Все выходят и строятся, в итоге одних евреев не назвали. Тогда немцы засмеялись, евреи не выходили, и тех, кто остался, забрали и расстреляли.
Потом из Севастополя нас погнали в Бахчисарай, где был овощной городок, нас там держали, причем в помещения не пускали, к примеру, я спал на дворе под мертвым, тянул его на себя, чтобы нагреться. Ночами было холодно. Днем постоянно ездили брички, но даже они не успевали вывозить мертвых.
Потом нас перегнали из Бахчисарая в Польшу, где мы пробыли несколько недель, затем притащили в Германию в г. Нойбранденбург. Заставляли работать на огородах, полоть буряки и все такое.



Дзюба Василий, 12-ти лет. Балаклава (город вблизи Севастополя)

Я сам был свидетелем того, как фашисты нашими пленными краснофлотцами расчищали минные поля. Вывели пленных в поле, выстроили в шеренгу и заставили идти вперед. Сзади стояли автоматчики с собаками. Кто-то наступил на мину и стоящие с ним рядом  четыре человека в ту же минуту разлетелись в стороны.
Дальше я смотреть на это не смог, стало очень страшно, и я убежал. Знаю только, что до конца поля так никто и не дошел.



Барташевич Андрей, искусствовед, в 1942 году работал в Управлении по делам искусств исполкома Ленинграда
Из дневника

25 июня 1942 года. Вдоль тротуаров стоят взрослые люди – мужчины и женщины – и ловят через лупу на кончик папиросы-самокрутки солнечный луч. Спичек не давали уже 1,5 месяца – с середины мая, когда мы получили по две коробки на человека…



Соя Анатолий (15-ти лет). Днепропетровск
В гестапо. Ориентировочно, июнь-июль 1942 года
На выход без вещей

Обычно в кино показывают, когда человека ведут на расстрел, он выкрикивает патриотические фразы. Может быть, и так, только я видел другое. Когда открывалась дверь, вызывали человека на выход без вещей, он или терял сознание, или, побелев как сметана, с бешеными глазами, глотал как рыба воздух, становился немым и невменяемым. Мне повезло, меня вызвали с вещами, отправили в концлагерь со сроком до окончания войны.



Осипов Владимир, пулеметчик (пулемет Дегтярева пехотный). Юго-Западный фронт
Под станцией Касторной. Начало июля 1942 года

Помню, нас, около ста человек, гнали по полю 5-6 немецких танков. Не стреляют ни из пушек, ни из пулеметов; гусеницами могли задавить, – не давят! Так, гонят, развлекаются; один немец на башне сидит, на губной гармошке играет...



Бояринов Спиридон, красноармеец
Хохлы (разг.) – украинцы

Патроны вышли, куда денешься.  Собрали нас в большую колону, погнали куда-то. Не кормили вовсе, а главное – не поили. Охранники: "наши" из хохлов, что к фашистам переметнулись.
Подошли к какому-то колодцу, рядом корыта для овец. Стали воду в эти корыта наливать. Славяне-то посдержаннее, в очередь начали выстраиваться, а кавказцы, азиаты не выдержали – и толпой к тем корытам. Шум, гам. И там их эти вот "наши" без стрельбы прикладами насмерть укладывали. Вокруг того колодца не один десяток трупов остался.



Маслов Иван, командир танка Т-34. 125-й отдельный танковый батальон (танки Т-26, но уже появились в батальоне и Т-34)
Юго-Западный фронт. Лето 1942 года. Станицу Морозовскую немцы заняли 15 июля 1942 года

Да, мы несли огромные потери, но войска сражались. Но один раз, после череды наших неудачных и кровавых атак, остатки нашего батальона вышли к переправе через Дон в районе станицы Морозовская. А там лавиной идут немецкие танки и прочая техника. Все небо было закрыто немецкими самолетами. Создавалось такое ощущение, что шасси немецких пикировщиков задевают башни наших танков.
Пехота наша неорганизованно стала отходить под огнем. Комбат, майор Данилов, приказал и нам отойти от переправы без боя. Он понимал, что через пару минут от нас ничего и никого здесь не останется.
Отходим через казачьи хутора, а там уже местные накрывают столы белыми скатертями и выставляют закуску. Немцев приготовились встречать...  Врезали по этим столам из пулеметов, только щепки в сторону полетели.



Шелестов Василий, село Перегрузное Ворошиловского сельского района Сталинградской области, колхоз им. Кагановича

В конце июня сорок второго года у нас должны были быть выпускные экзамены за седьмой класс, их сдавать нужно было по семи предметам. Но нам пришлось сдавать их в марте, как сейчас говорится, “экстерном”, а тогда это называлось “ускоренно”. Сдали по-быстрому все экзамены и, пока еще была весна, мы помогали колхозу, а в конце мая нас забрали на строительство оборонительных рубежей на подступах к Сталинграду.
Пятнадцатого июля сорок второго года нас уже повесткой вызывают в военкомат. Там собрали человек пятнадцать пацанов из тех, кто рыл траншеи, и объявили, что военкомат нас отзывает со строительства рубежей и отправляет работать на аэродром, который недавно был оборудован здесь же, в райцентре Аксае. Повезли нас туда на бричке, поскольку машин в районе практически не осталось.
Аэродром наш располагался неподалеку от грейдерной дороги Котельниково  – Сталинград. На всем своем протяжении эта дорога захватывала все крупные населенные пункты. Участок, проходящий рядом с Аксаем, выстелили тяжелыми ребристыми катками, которые раньше использовались на току. Мы эти катки тоже потаскали по дороге. Все это делалось для того, чтобы на этот утрамбованный участок дороги могли садиться самолеты (штурмовики ИЛ-2). Возвращаясь с полетов, они приземлялись на этот грейдер, а потом с грейдера аккуратно съезжали и ехали своим ходом на аэродром.
Мы только утрамбуем грейдер, как по нему начинают идти телеги с ранеными бойцами и войска, выходящие из боев. Бои в то время уже шли в непосредственной близости – в районе Потемкинской и Верхне-Курмоярской. Когда мы только приехали работать на аэродром, бои шли еще только в районе Сальска и мы думали: “Ну, Сальск – это еще далеко”.
А потом стали каждый день (по 3-е августа) наблюдать, как шли выходящие из боев батальоны. Причем видели, как сначала мимо нас в сторону линии фронта идет батальон, в нем несколько рот, а через некоторое время от этого батальона возвращается одна рота и та неполная. Некоторые части мы даже узнавали среди возвращавшихся – их, побывавших в боях, выводили на отдых, и бойцы выводили и выносили своих раненых товарищей. Видно было, что солдаты шли совершенно измотанные и уставшие. Гимнастерки на всех были потертые, с разводами выступившей соли, у некоторых даже полопавшиеся на спинах от пота. Раненые шли, опираясь или на самодельные костыли или на свои винтовки, а тех, кто не мог идти самостоятельно, везли на телегах.
…вылеты с прохождением пехоты обычно не совпадали. Пехота обычно начинала идти ближе к вечеру, видимо, когда там бои затухали, а самолеты, как правило, летали по утрам.



Фронтовик вспоминает о коммунистах

Русского человека стали в России называть по имени и отчеству, стали угодничать перед ним в печати, на собраниях, ибо увидели, что немцы подходят к Волге и, что есть одна единственная сила, способная остановить зазнавшегося врага, – это русский народ.



Пахомов Игорь, юнга
Поти – город и порт на Черном море. Закавказье (Грузия)
Ют (мор.) – кормовая часть верхней палубы

Помню, какие были налеты на Поти. Даже по два раза в день, – но налеты разведывательные, не бомбежка. Но весь флот все равно открывал огонь, – такой гром был!
Мне дали санитарную сумку, и указали место, где при боевой тревоге я должен был находиться и вести наблюдение. К этому времени я считался уже не на лодке, а на базе подводного флота.
Это было пассажирское судно, на котором из Испании, когда там была война, привезли детей – и так оставили здесь. Комфортабельный, красивый, 13 000 тонн – такая махина, и вдруг эта махина подпрыгивает! Я сразу понял, что рядом разорвалась бомба, схватил сумку и побежал на ют.
Тут поставили дымовую завесу, ни черта не видно. Гром такой, – куда они стреляют?! Просто делают завесу. Смотрю, – стоит матрос, внешне он спокоен, но у него коленки ходят ходуном. Я говорю: "Что же у тебя так коленки трясутся?" Представляете, пацан, и вдруг взрослому делает замечание. Он мне ничего не ответил, отошел.



Сукнев Михаил, командир 1-й пулеметной роты 1-го стрелкового батальона, лейтенант. Волховский фронт
Лелявино (в настоящее время не существует) – деревня на левом берегу Волхова, где находился так называемый "пятачок", отбитый у немцев и удерживаемый три года. Отсюда в январе 1944 года началось операция по освобождению Великого Новгорода
Лобанов Николай – старшина роты

В Лелявине остался без хозяев огромный серо-голубой котище. Васька – так я его назвал. Будто стал "пулеметчиком", шатался по всем землянкам и был везде "наш" – завтракает, обедает, ужинает. Считай, как сыр в масле катается.
Однажды его ранило в ногу, я унес кота в медсанвзвод к Герасимову. Вылечили. Опять рана – осколок проделал у кота в горбинке носа дырку, стал сопеть; тогда он самостоятельно побежал к Герасимову лечиться! Умница, а не кот! Звук снаряда – он тотчас в блиндаже. Самолеты – тоже нам сигнал тревоги.
Лобанова кот не любил, как и тот его. Забегая в блиндаж, Васька прижимался ко мне, высматривал, что на столе, и, вдруг протянув лапу, хватал, что ему надо! Но это только когда не было здесь Лобанова.
Как-то прихожу в землянку и почувствовал аромат духов. Девушка?! Не понимаем, откуда такие ароматы... Однажды я караулил, как кошка мышь, фрица, наблюдая в оптику снайперской винтовки из амбразуры дзота за логом. Перевел прицел на нейтралку. Не верю своим глазам. Подумал – заяц пробирается по минному полю противника, ан нет – Васька! Да так аккуратно – былинки не заденет. Шел кот деловито от противника к нам! Под вечер он появился у нас ужинать, и от него снова веяло духами... фрицев. У них он завтракал, у нас ужинал. Немцы его еще и духами обрызгают.



Аюшиев Батомунко. Рядовой во взводе автоматчиков. 3-й отдельный стрелковый батальон. 129-я отдельная стрелковая бригада
Перед атакой

Общее наступление наших войск под Ржевом началось 6 июля (1942 года). Нас вывели на рубеж атаки вечером в сумерках, а утром на рассвете должна была начаться атака укрепленного района немцев в селе Рябинки.
Помню, мы остановились в редком березовом лесу, сидели под деревьями, была теплая ясная погода. Каждый сидел молча со своими думами, останусь ли жив завтра. Недалеко от меня какой-то сидящий солдат упал. Мы подошли к нему, оказалось, он умер от разрыва сердца, его унесли санитары.
Время непосредственно перед атакой – страшное время. Чтобы понять, это надо пережить.



Цибиков Николай, летчик-истребитель на Як-1. 248-й истребительный авиаполк

Меня пару раз сбивали. Летим уже с фронта, идем домой, уши развесили. А мессера преследовали сзади, и я как раз попал в его обзор, потом смотрю – еще целый сноп снарядов, и меня сбили. Самолет неуправляемый – я от себя ручку взял и выпрыгнул с парашютом.
Выпрыгнул, сориентировался, немец не стал меня расстреливать. Приземляясь, я попал в лес и завис на деревьях. Кое-как освободился, сел. Думаю, где же я сижу? На немецкой стороне или на своей? Сижу, смотрю, бомбардировщики летят в сторону северо-востока. Значит, я на своей территории.



Черномордик Михаил, командир батареи 45-мм пушек на автомобильной тяге, лейтенант. Отдельный 214-й дивизион противотанковой артиллерии. 232-я стрелковая дивизия
Рубеж обороны по левому берегу Дона, примерно в 20 км от северной окраины Воронежа

Помню бой за деревню Хвощеватка, в августе сорок второго.
...два наших стрелковых батальона ворвались в эту деревню, но примерно полтора десятка немецких танков окружили их, и большинство солдат попало в плен. Немцы уводили пленных из деревни "конвоируя"! их танками! с четырех сторон.
Мы получили приказ открыть огонь по удаляющейся колонне, но уже ясно видели, что это не немецкая пехота, а уводят в плен наших товарищей. Дали залп в сторону. Политрук батареи промолчал. А вот с соседней батареи дали залп вдогонку довольно точно...



Гуренев Николай, красноармеец
58-я статья Уголовного кодекса РСФСР – определяла наказание за государственную измену и контрреволюционную деятельность

Были бои жестокие под Ржевом, третий раз город брали. Горячий был, молодой, только девятнадцать лет исполнилось. Комбату кричу: "Где наша авиация?" А он: "Контра!" Повели меня в особый отдел. Потом был военный трибунал. Десять лет дали. Судили по 58-й статье. Было это в августе 1942 года...
За спиной к этому времени были две похоронки, бои под Москвой, Калининский фронт, где в боях за деревню Карповку наградили орденом Красной Звезды. Был ранен, лежал в госпитале, сбежал на передовую, а когда вернулся, госпиталя не было, танки немецкие прошли, все проутюжили. Спаслась только медсестра. Так домой ушла первая похоронка.
Потом было второе ранение. А случилось это так. Бросил противотанковую гранату в амбразуру, а там снаряды оказались. Меня и накрыло. Произошло это 2-3 мая 1942 года. Накануне мне выдали новые сапоги. Они меня и спасли. Дед с бабкой решили снять сапоги, а я зашевелился. Было это под Ржевом.
Из-под Ржева оказался в Красноярске. 9 октября 1942 года погрузили на баржу и повезли примерно около 1900 человек, затолкали всех в трюмы.  Перегруз был на четырнадцать сантиметров. Судно пошло под воду. Уголовники захватили винтовки, стрельба пошла. В живых осталось всего 48 человек. Все потоплено было.
Привезли еще один этап в тысячу человек. Оказался я в селе Предивном Красноярского края. Там и победу встретил.



Мережко Анатолий, командир роты курсантов, лейтенант
В арьергарде 62-й армии. 23 августа 1942 года
 
А чуть позже раздался гул в степи, и ринулась масса танков противника. Это 14-й танковый корпус противника с плацдарма, который они захватили накануне, прорвал оборону двух наших малочисленных дивизий. Не встречая никакого сопротивления, буквально парадным маршем двинулся на Сталинград. 
На острие удара этого корпуса оказался наш правофланговый курсантский батальон. Небольшое количество танков отсоединилось от этой парадной колонны и буквально раздавило всех, кто там был. У нас не было средств настоящей борьбы с танками, только два-три ружья противотанковых в роте, а основное оружие – противотанковая граната и бутылка с зажигательной смесью. И вот, танки приходили на окоп или на траншею, разворачивались на одной гусенице и хоронили живьем курсантов в этих траншеях.
Мы смотрели на этот бой примерно с километра-полутора и ничем не могли помочь, сжимали в руках эту бутылку, эту гранату, но на полтора километра ее не бросишь. Буквально все курсанты высыпали наверх, и все рыдали. Не плакали, а рыдали от бессилия, видя как гибнут товарищи, и мы ничем не можем помочь. И видели этот парадный строй танков, двигавшихся в направлении Сталинграда.
Где-то часов в 16 появилась армада самолетов, причем шли в несколько ярусов в направлении Сталинграда. Началась бомбежка города. Мы прекрасно знали, что в Сталинграде находится, помимо самого местного населения, большое количество эвакуированных с Украины, и даже из Ленинграда. И мы, находясь в районе Большой Россошки, это примерно в 45 километрах восточнее Сталинграда, наблюдали эту бомбежку и клубы горящей нефти, черного дыма, поднимавшиеся на несколько километров в небо. Стояла чудесная светлая погода, жаркий день, август, ночью – сплошное зарево над Сталинградом.
Вот много говорят о приказе 227 (в просторечии приказ "Ни шагу назад!"), я немножко возвращусь назад… Приказ вышел 27-28 июля, и где-то в эти же дни был зачитан нам. Мы, курсанты, его восприняли как лекарство от постоянных отступлений. Нам надоело отходить, мы бьем немцев и вдруг отходим. Как же так? Ну приказ в конце концов ставит преграду этому, значит, наш отход прекратится.
И тем не менее отходы продолжались, были разговоры о том, что приказ очень строгий, было создано большое количество заградотрядов, все это так.
Но дело в том, что нужно было прекратить ту панику, которой были охвачены практически все части. Тем более не дай Бог, если они поучаствовали в Харьковской операции. Они настолько были напуганы не только пехотой, танками, авиацией, просто при одном слове "немец"… Не только танки, не только обход, окружение, а просто "немец" – уже готовы были бежать.
И приказ этот ставил все на свое место.



Коваленко Павел, командующий артиллерии 101-й отдельной стрелковой бригады, майор. Велижская группа войск
Климово – деревня в Велижском районе Смоленской области. Ныне не существует
Из дневника

4 сентября 1942 года. Пятница. Село Климово.
Атакованный нашими войсками, противник оставил окопы. Шквал минометного огня прижал бойцов к земле. Бросились в оставленные противником окопы. Произошел взрыв. Дзоты и окопы взлетели на воздух. Новый трюк немцев. Своевременно не разгадали уловку врага. Много, много нам нужно учиться. В первую очередь отбросить беспечность.



Письмо с фронта московского художника Андрея Павловича Ливанова

23 сентября 1942 года. … Я тебе ничего не писал о своем ранении. Рана навылет, через живот. Но так замечательно прошла пуля, что через 6 дней я уже ходил свободно, конечно, более или менее. Ранен был далеко от своих и добирался по болотам и лесу несколько дней. Крови потерял много. Меня не узнали в лагере. Но я оказался живучим и выносливым. Уже через месяц я сделал переход в 400 км и почти рысью. … Меня очень радует, что изменился к лучшему: появилась выдержка. Из меня вышел неплохой разведчик – и осторожный, и наглый, где нужно, и неторопливый, и решительный. Все качества, необходимые в жизни, может быть, только за исключением наглости.



Нарыжный Алексей, командир стрелковой роты курсов младших лейтенантов. Закавказский фронт
Оборона Кавказа

Бои приходилось вести в тяжелейших условиях, особенно в Нижней Тангинке и Горяче-Ключевском. Осенние дожди размыли дороги в ущельях, мосты посносило, и единственным путем для снабжения курсов боеприпасами и продовольствием оставались горные тропы.
Вот по ним нам и доставляли все это женщины, мобилизованные из числа живших вблизи тыла фронта. За двое суток им приходилось преодолевать 30-40 километров. Но сколько могли принести эти хрупкие создания!
Однажды группа женщин принесла на минометную батарею мины. Каждая тащила их по четыре штуки – две спереди, две сзади, на связке через плечо. Минометчик взял у одной из них мины и тут же залпом все выстрелил. Женщина всплеснула руками: "О, боже мой, два дня несла, плечи натерла, а он – пах-пах, и нет".



Прокофьева Вера, старшая медсестра. Госпиталь для тяжелораненых № 5675. Ярославль

Я не очень хотела рассказывать... Когда я была маленькая и жила в деревне, однажды неподалеку от меня внезапно появилась большая шаровая молния, и опалила нас с братом. После этого случая старики в деревне говорили, что от молнии может идти какая-то энергия. Хотите верьте, хотите нет, но если я перевязывала раненого, то у него боль исчезала. И многие раненые постоянно просили, чтобы только я их перевязывала.



Титов Борис, командир гаубичной батареи

Был один случай: как-то мы с ординарцем или с кем-то другим, я не точно помню, шли. Смотрим, – а там пехота выстроилась на опушке леса, и что-то у них там типа митинга. Ну, мы проходили мимо по своим делам, но все же подошли, смотрим в чем дело.
Оказывается, какого-то нашего дезертира или за другое что-то, я уж не знаю за что, привели расстреливать. Там ров был вырыт, стоит этот человек, вокруг него бойцы выстроены. Рассказывают, за что его расстреливают, снимают с него одежду, ставят на колени.
Он становится на коленки, – а у него на животе наколка: орден Ленина. Куда стрелять? Его поворачивают назад, – а там портрет Сталина на спине! Так его и не расстреляли, отвезли черт его знает куда. Это на моих глазах происходило! Не знаю, что это за часть была, – ну, пехота.



Иванов Михаил. Колхоз имени РККА (село Красноармейское Буденновского района Сталинской области)
Колхоз – коллективное хозяйство
РККА – Рабоче-Крестьянская Красная Армия

А колхоз назывался "Имени РККА". И даже при немцах в оккупацию колхоз так и назывался. Название было не важно, главное хлеб им подавай. Так немцы и говорили: "Колхоз ЭКЭКА, ЭКЭКА".



Войцехович Владимир, командир минометного взвода, лейтенант. 49-я гвардейская стрелковая дивизия. 2-я гвардейская армия
Северная окраина Сталинграда. Вероятно, начало ноября 1942 года

Мы сражались за дом на окраине какого-то завода. Захватили первый этаж, выкопали вдоль стен окопы, а на втором были немцы, они кидали нам через дыру в потолке гранаты, но мы выстрелами старались не подпускать их.
Пару дней мы кроме сухарей ничего не ели, и тут нам доставили термос с горячим питанием. Один солдат, сибиряк, поставил котелок с долгожданным супом на бруствер, но тут немцы бросили очередную гранату, и его котелок взрывом опрокинуло. У него произошел взрыв бешенства, он схватил автомат и буквально ринулся на второй этаж. За ним бросились еще два солдата, и наверху начался бой.
И что получилось, те двое, кто побежали за ним погибли, а он застрелил всех шестерых немцев, которые там находились. У немцев на втором этаже был телефон, и кто-то из наших солдат поднял трубку и послал немцев от всей души...
И тут началась дикая бомбежка, взрывом меня так засыпало, что только сапоги торчали. Но и тут мне опять повезло, откопали, хотя у меня уже пена изо рта шла.
После этого несколько дней я провалялся в медсанбате, не мог говорить, ничего не слышал. А когда вернулся, нас бросили навстречу частям Манштейна.



Еланцев Григорий, рядовой. 367-й пушечный артиллерийский полк. Волховский фронт
Из дневника
Бризантный (от нем. brisant) – разрывной, рвущийся в воздухе и поражающий осколками

7 ноября.
... Убит командир 7-й батареи прямо на елке, сидел он за стереотрубой. Прилетел бризантный снаряд и погиб комбат. На похороны были направлены из всех батарей по два человека. Нас послали с Дымовым. Руководил похоронами комбат 9-й батареи.

9 ноября.
Пришли мы с Дымовым в Селища. Недалеко от казарм был парк, росла сирень. Могила вырыта. Опустили тело в яму, уложили и засыпали землей. Дали из винтовок три залпа, разошлись.
Дымов говорит:
     – Давай разожжем огонь, погреемся!
Нашли сухое сосновое бревно, натесал он щепок, подожгли, сидим: тянем руки к огню. Прилетел воробей, – сел на куст. Дымов прицелился, шлепнул из винтовки, воробей упал. Принес его, надел на заостренную палочку, опалил, поджарил и съел. Чикнул другого, третьего.
     – А ты, что, не будешь?
Я говорю:
     – Мне не попасть.
Выстрелил я – воробей улетел.
     – Ты целься точнее, сади его на самую макушку.
Выстрелил я еще. Воробей упал, и его всего разорвало.
     – Ты целься ему в голову.
У него это так и получалось, а у меня нет
Дымов был снайпером, был ранен и из медсанбата попал к нам в часть.



Дунаевская Ирина, военная переводчица. 942-й стрелковый полк. 268-я стрелковая дивизия. Ленинградский фронт
Налесный – ПНШ (помощник начальника штаба) по разведке
СП – стрелковый полк
Из дневника

18 ноября 1942 г. Утром в штабе диктовала Марии ("Ларисе") какие-то распоряжения. Налесный составил новую программу занятий немецким в разведвзводе. Совершенно беспомощную, чтобы не сказать безграмотную. Нас губят серость и необразованность офицеров. А распущенность! В праздники в 947 сп двое палили друг в друга: женщину, видите ли, эти дуэлянты не поделили. Один убит, другой – ранен. Небось семьям сообщат, что пали смертью храбрых.



Корсаков Евгений. 448-й отдельный истребительный противотанковый дивизион

27-го ноября нас погрузили на баржи и под обстрелом перевезли на правый берег Волги. Южнее Сталинграда. В это время Гитлер послал целую танковую армию Манштейна, что бы прорвать окружение.
Оказались мы на высоком берегу реки Гнилой Аксай. Тут мы увидели, как по тому берегу двигалась эта танковая армада. Длинная змея буквально до горизонта. Они шли так: Два танка рядом, за ними две крытые машины с пехотой. Потом опять два танка, две машины с пехотой... Вот такая длинная змея медленно, медленно двигалась.
Мы наблюдали за этим в бинокли. На нашем берегу слева и справа стояли замаскированные наши орудия, но приказа открывать огонь не было. Командир дивизиона Смирнов говорит: "Нет. Я должен выстрелить. Я должен выстрелить". Конечно, если бы рядом было начальство повыше, оно бы дало ему по шапке, но начальства по близости не было. Рядом под маскировочной сетью стояла сорокапятка. Он подошел к ней отстранил стоявшего рядом солдата, зарядил пушку. Навел прямой наводкой и выстрелил. Кругом стояла полная тишина. Только слышалось гудение танков.
И вдруг выстрел нашей сорокапятки, такой: "Бек"! И все. Мы внимательно смотрим. Попал он в одну машину с пехотой. Немцы моментально стали из нее выпрыгивать. Быстро спихнули подбитую машину на обочину. Расселись по другим, и движение продолжалось.



Занадворов Герман. Умань (Украина, Черкасская область)
Город находился в оккупации с 1 августа 1941 года до 10 марта 1944 года
Из дневника

17 декабря 1942 г.
... Вели пленных. В отличие от прошлого года охрана впереди, сзади, по бокам, идут по тротуарам.



1943 год

Хабарова Зоя, 15-ти лет. Крым. Ялта
Из дневника

10 Января  ... А здесь, на Пушкинской, много народу. Гуляют и русские, и немцы. И девушки с немцами. Офицеры не гуляют. Они сидят в казино. И на других улицах есть народ. Старые – сидят у своих ворот. Рассказывали, что когда немцы взяли Севастополь, то пленных моряков запрягли, как лошадей, и заставили тащить трамвай с пьяными немецкими подонками. И еще рассказал дядя Валя, что повесили шесть человек, сразу, как пришли, и повесили на груди таблички с надписью "за грабеж", "за воровство". Правда, русские теперь не воруют. Можно уйти, бросить квартиру, и никто не войдет. И на улице можно оставить вещь – никто не берет.



Лядский Тимофей, летчик-штурмовик на Ил-2. 687-й штурмовой авиаполк   
Из дневника

15.01.43 г.
 ... Старший лейтенант рассказывал: шли четверкой, их начали атаковать Ме-109, и, когда оглянулся, троих уже не было, он ушел в вираж и так спасся.  Немцы атакуют парами и стреляют поочередно. Потом ему пробили задний бак, загорелся мотор. Хотел открыть кабину, но колпак заклинило.
В это время у него впереди оказался немецкий истребитель, поймал его в прицел и дал очередь из пушек и пулеметов. Фриц – в землю, а наш герой пошел на посадку. Сел на нейтральной полосе, на минное поле, но не взорвался. Саперы подоспели, выручили и отдали ему награду немецкого летчика: железный крест с мечами. Его носил Хага Йозеф, лейтенант, 1921 года рождения.



 Удальцов Михаил, радист. Разведывательный отдел при штабе Балтийского флота
Замполит – заместитель командира по политической части (институт политруков был упразднен в октябре 1942 года, тем самым в армии устанавливалось единоначалие)
Штурм Шлиссельбурга 18 января 1943 года

Вы когда-нибудь видели речку, по которой идет лесосплав? Когда где-то на повороте или еще где-то становится завал? Когда бревна кругом? Вот так на реке лежали люди во время операции.
И вот, значит, этот Шлиссельбург мы брали, наверное, числа 17 или 18 января. Зацепились мы туда. Примерно пять или шесть волн было туда. И никак не могли взять его. И только пятая или шестая волна добралась до берега.
Когда мы добрались до берега, там, на берегу, были огромные склады бревен. И вот за этими огромными массивами бревен немцы укрывались и обстреливали нас. И был один немецкий пулеметчик, который, когда даже вышли мы уже на берег, отстреливался до тех пор, пока не израсходовал последний патрон. И солдаты так озверели из-за этого, что его схватили, привязали к бревнам, подогнали сорокапятку, пушку такую, и в упор разнесли его. Отвели на нем душу, короче говоря.
Но никто там не кричал "За родину, за Сталина!", а матом кричали. Больше ничего не было. Это все уже потом замполиты да партийные работники повыдумывали. Никто не кричал в общем потоке "За родину, за Сталина!" А вот матом крыли немцев, – это да, было.


Ямпольский Иосиф, танкист. Бригада Филипенко

В начале февраля сорок третьего я попал в центр Сталинграда. Ужасная картина: все подвалы были забиты немецкими ранеными солдатами и офицерами, умирающими от ран, голода и холода. Тяжело было смотреть на их мучения, но после того, что мы испытали в осенних боях, жалости к немцам никто не испытывал. Наши медработники не успевали оказывать немцам помощь.
Был приказ: пленных не убивать, но некоторые из нас бродили среди рядов раненых, выискивая эсэсовцев. Этих пристреливали на месте, определяя принадлежность к СС по обмундированию. Поразила еще одна вещь: чуть ли не каждый десятый в немецкой форме был из бывших солдат Красной армии, с ними тоже не церемонились.



Воробьев Василий, летчик, младший лейтенант. 709-й ночной бомбардировочный авиаполк

До Сталинграда добирались на двухмоторном бомбардировщике ТБ-1. Как раз пленных немцев гнали со Сталинграда. Их трупы со снятыми портками были воткнуты головой в снег вдоль дороги. Хулиганили солдаты...



Дунаевская Ирина, военная переводчица. 942-й стрелковый полк. 268-я стрелковая дивизия. Ленинградский фронт
Плещеев – разведчик
Из дневника

5 февраля 1943 г. ... Устраиваюсь на русской печи, разумеется, холодной, но зато ровной, не то что полуразрушенный пол. Рядом пристраивается Агафонов. Кстати, следует сказать, что ночное соседство с рядовыми, как правило, ничем не грозило – то ли их удерживала дистанция: я как-никак офицер, то ли им вообще было не до того. Единственным исключением оказался приставучий Плещеев, но он сразу получил "от ворот поворот" и притих.



Абдулин Мансур, сержант минометной роты. 193-й гвардейский стрелковый полк. 66-я гвардейская дивизия
"Монголки" – правительство Монголии за годы войны закупило и переправило в Советский Союз 500 тысяч лошадей

От румын под Сталинградом достались нам крупные, сильные лошади с хорошей упряжью. Мы побросали своих мохнатых, низкорослых "монголок". И скоро поняли: зря бросили – породистые румынские кони для войны не годились. К счастью, "монголки" преданно бежали рядом, и мы снова их взяли. Выносливые и умные были лошади. По звуку различали: летит немецкий бомбардировщик, и сами забегали в траншею  – прятались.



Бухенко Владимир, разведчик в отдельной разведроте. 27-я гвардейская дивизия
КВ – тяжелый танк "Климент Ворошилов"

… Везде бои были тяжелые и кровопролитные, но как самые тяжелые могу выделить бои при форсировании Северного (Северского) Донца (февраль 1943 года), когда еще только решался вопрос кто победит. Для того чтобы удержать Донбасс немцы сняли из-под Курска две танковые дивизии, которые бросили против нас. Достаточно сказать, что после наступления в стрелковых полках нашей дивизии оставалось по 5-6 пехотинцев…
Я помню такой эпизод: нашей дивизии придали танковый полк "КВ", и вот за этими 16 танками в атаку пошло примерно 15 солдат. … И это наступала дивизия!!!
Тогда командир дивизии принял решение собрать в сводный батальон всех тыловиков, обозников. Набрали таким образом человек 500, и дивизия продолжила наступление.



Кривенцов Федор, сержант. Саперно-минерные войска
Под Белой Церковью (город в Киевской области Украины)

Двенадцатого марта опять в бой. Сутки бой шел. Наших много полегло. Меня в том бою ранило в ногу. Вены перебило. Кровь хлещет, а санитаров нет. Командир батареи затащил меня в блиндаж, пакет санитарный разорвал, перетянул мне ногу и по рации санитаров вызвал.
Немного погодя прибегают две собаки с "лодкой". Санитарные носилки были так приспособлены, чтоб на них волоком можно было раненых перевозить. Меня положили в эту "лодку" – и вперед.
К санчасти "подрулили" – они в лай. А там уж знают – раненый, значит, прибыл. Меня в госпиталь, а собачки опять на поле боя.
Когда случалось, что раненого некому в "лодку" погрузить, так собаки его за шиворот сами затягивали. Чудо, да и только! Умницы. Сколько солдат жизнью своей этим собакам обязаны.



Викторов Александр, заместитель командира роты ПТР (противотанковых ружей). 98-й стрелковый полк. Волховский фронт
На передовой – с 3 (или 4) по 14 марта 1943 года

Я помню, когда только бой закончился, я шел по траншее и увидел лежащего убитым немца со светлыми волосами, он был примерно моего возраста. Я такого красивого человека никогда не видел, стоял около него и думал, что такое война, зачем мы воюем, зачем ты пришел сюда, наших убило, тебя убили, и этот немец мне потом, после войны, часто снился, сейчас уже нет. Вообще война, это не хорошая штука, а без нее народ не может обходиться, все воюют и воюют и на семейном фронте тоже, случается, что и убивают.



Максименко Алексей, летчик-бомбардировщик. 640-й бомбардировочный авиаполк

Вообще боевые вылеты истощают нервную систему. Особенно это заметно у молодых – у них все дергается, для них все таит опасность.



Панфилов Вячеслав, красноармеец
Малая саперная лопата. Из солдатского блокнота

Этот нехитрый солдатский инструмент спас жизни многим тысячам воинов. Лопатку мы берегли пуще всего, носили ее в чехле, на ремне с левой стороны. С помощью этого нехитрого приспособления солдат в считанные секунды отрывал ячейку для стрельбы лежа, за полчаса и окоп можно было оборудовать, а за день траншею выкопать.



Прудников Ефим, командир топографического взвода разведки. 45-й гвардейский артиллерийский полк. 39-я армия. 3-й Белорусский фронт
Тюрин – почтальон

Но были и такие письма, которое однажды получил начальник разведки, старший лейтенант Цибулькин, будучи еще к тому же с повязкой на голове от ранения. В нем он прочел, что, в связи с большой трудностью жизни, его жена вышла замуж за другого и просит ее за это простить. Прочитав это письмо, он достал из кармана ее фотокарточку, повесил на ближайший куст и расстрелял ее из пистолета в нашем присутствии. Затем уложил эту карточку в треугольник и с адресом вручил его Тюрину. Никто из нас не смеялся, но и не осуждал его за такой ответ.



Сейбак Александр, командир минометного взвода, лейтенант. 16-я литовская стрелковая дивизия 
Ориентировочно, конец марта-начало апреля 1943 года

У нас  ведь, как я говорил, было очень много офицеров еврейского национальности. С ними же интересная вещь происходила! Например, когда уже после ранения я прибыл обратно в свой же полк, то всех евреев, находившихся в строю, можно было пересчитать по пальцам. Все они разбежались по полковым складам или различным дивизионным службам. Получалось так, что все вспомогательные службы, как правило, укомплектовывались евреями. На фронте это была уже сложившаяся традиция: один еврей попадет на какой-нибудь склад и вслед за тем тащит к себе всех остальных братьев по крови.



Нарыжный Алексей, командир стрелковой роты. 189-й запасной стрелковый полк. Северо-Кавказский фронт

... Кроме того, проводили боевую подготовку необученных, причем на боевом оружии, так как не имели никаких учебных пособий или приборов. Во время таких занятий в полку случались и казусы.
Сержант-преподаватель в землянке проводил занятие по обращению с боевой гранатой Ф-1. Он располагался посреди землянки на массивном чурбане – срезанном пне, а вокруг сидели солдаты. Показывая, как надо гранату подготовить к броску, сержант нечаянно выдернул чеку, пытался вставить ее на место, но тут раздался щелчок – граната сработала. В первое мгновение он хотел выбросить ее из землянки, однако на проходе сидели солдаты. Тогда он подложил ее под пенек и сам на него сел. От взрыва никто не пострадал, осколки вошли в землю, только сержант некоторое время после того не мог сидеть.



Высокий Абрам, командир стрелкового подразделения, сержант. 243-я стрелковая бригада
25 апреля 1943 года в небе Тамани

Осталось в памяти одно очень яркое воспоминание из кубанских боев. Двадцать пятого апреля над нашими головами в небе проходил страшный воздушный бой, десятки наших и немецких истребителей бились одновременно в воздухе и каждые несколько минут на землю падал очередной сбитый самолет. Наблюдая за этим боем, я, от волнения и напряжения, впервые в жизни попытался закурить...



Горелов Сергей, летчик-истребитель (с августа 1942 года летал на "Лавочкине"). 13-й истребительный авиаполк

Пожалуй, бои на Кубани были первыми настоящими воздушными сражениями. Я бы не сказал, что там мы победили их авиацию, но мы с ними сравнялись по количеству и сбили многих немецких асов и просто опытных летчиков. Лично для меня эти бои стали переломными. Я научился летать так, чтобы сбивать. Если в 1941 году я сбил один самолет, в 1942 году – пять ("мессер", 2 транспортных самолета, "раму" и Ю-88, за что получил Орден Отечественной войны I степени), то с весны по осень 1943 года я сбил 20 самолетов.



Шишкин Григорий, командир первого танкового взвода. 118-я отдельная танковая бригада (находилась в резерве командования фронтом)
Город Горький (Нижний Новгород), завод "Красное Сормово". Ориентировочно, май 1943 года

Пришли на завод, а там пацаны работают по 12-15 лет. Буквально дети! Крышка моторного отделения прикручивается к заднему борту громадными болтами. Они ключ-то вставят, повиснут на нем, а провернуть не могут – не хватает силенок.



Маслов Иван, командир взвода танков, лейтенант. 125-й отдельный танковый батальон. Юго-Западный фронт
Власовцы – русские, уходили к немцам, чтобы воевать за Россию "без жидов и коммунистов"
Изюм – город на Украине, в Харьковской области

Я помню, как весной под Изюмом мы бились с власовцами, державшими оборону на высоте 181,1. Мы пошли в атаку, но половину танков власовцы сожгли на подходе. После нас, на эту высоту кинули в атаку целую стрелковую дивизию. Через два часа от дивизии ничего не осталось. И нас снова послали в атаку на эту проклятую высоту. Ничего из этого не получилось. Это были русские мужики.


Асмолов Иван, летчик штурмовика Ил-2. 569-й штурмовой авиаполк. 2-й Белорусский фронт
Зенитчики немецкие и русские

У них зенитчики были списанные по здоровью пилоты. Они специфику полета хорошо знали. А у нас в основном женщины были. Они своих больше сбивали, чем немцев. Толку никакого.



Иванов Мстислав, разведчик. Взвод пешей разведки. 303-я стрелковая дивизия

У русских самый лучший пароль – это мат. Тебе дают пароль, когда идешь на задание, а если задержался, пароль поменяли. Ты возвращаешься и начинают свои обстреливать. Единственное, что помогало – это мат. Как начнешь его крыть, так сразу огонь прекращается.



Клейменова Мария, снайпер, морская пехота
Мыс Мысхако близ Новороссийска (плацдарм, захваченный 4 февраля 1943 года морскими пехотинцами во главе с майором Цезарем Куниковым)
Март 1943 года

Потом меня перебросили в рыбацкой лодке на Малую землю, а со мной Тонечку Бобкову, санинструктора.
Нас с Тонечкой переправили, она пошла в роту санинструкторов, а я осталась на передовой. Мне показали мое место, зашла в палатку, наклонилась к винтовке, чтобы ее протереть, вдруг сзади погладили, я локтем – опа. Поворачиваюсь – подполковник. Я говорю: "Что? Сладко?" А у нас был один автоматчик, ему в Севастополе памятник стоит, говорит: "Ну что, товарищ комиссар, попало? Нам уже всем попало. Не трожьте, а то сейчас пальнет из винтовки, будь здоров". Подполковник говорит: "Надо же, прямо в глаз". И ушел.



Рогов Евгений, младший лейтенант, командир взвода. 1275-й стрелковый полк. 387-я стрелковая дивизия. 28-я армия. Не позже 17 апреля 1943 года

Рядом с разъездом Ряженое находился населенный пункт Ряженое, рядом протекает река Миус. На самом бугре немцы расположились, наши траншеи на окраине поселка. А перед нашими траншеями, ближе к немецким позициям, располагались окопы штрафной роты: штрафники кидают гранаты немцам в окоп, немцы кидают гранаты штрафникам. У каждого штрафника не было общей траншеи, у них у каждого был свой отдельный окоп.
Утром рано, еще солнце не встало и стелился утренний туман, идет через мост один из штрафников и орет песню. Я ему говорю: "Ты чего орешь-то?" – "А меня вот, ранило! Я был старшим политруком, теперь я вину кровью смыл, меня в госпиталь отправят, а потом меня восстановят в звании и пошлют в Ташкент на курсы переподготовки строевого состава".



Шарапов-Антонов Юрий, корреспондент дивизионной газеты "На разгром врага". 289-я стрелковая дивизия. Карельский фронт
Финны. Высота Тюрпека. Лето 1943 года

Так вот, финн мог сидеть за валуном, таким, как этот шкаф, а то и побольше, и стрелять. И до тех пор, пока ты ему не зайдешь в тыл и не застрелишь его в затылок, он не уйдет с места. Впервые мы столкнулись с этим в боях за высоту Тюрпека, а в наступлении – в полном объеме.



Колесников Александр (12-ти лет), сын полка. 50-й полк. 11-й танковый корпус

Дважды ходил на разведку во вражеский тыл, причем оба раза с заданием справился. Правда, в первый раз чуть не выдал нашего радиста, которому нес новый комплект электрических батарей для рации.
Встреча была назначена на кладбище. Позывной – утиное кряканье. Получилось так, что на кладбище я добрался ночью. Картина ужасающая: все могилы разворочены снарядами... Вероятно, больше от страха, чем исходя из реальной ситуации, начал крякать. Раскрякался так усердно, что не заметил, как сзади подполз наш радист и, зажав мне рот ладонью, прошептал: "Сдурел, парень? Где же это видано, чтобы утки ночью крякали?! Спят они по ночам!"
Тем не менее, задание было выполнено. После удачных походов по вражеским тылам меня с уважением называли не иначе, как Сан Санычем.



Малышева Наталья, разведчица, лейтенант. С осени 1942 года – в разведке 16-й армии

После Сталинграда наша армия стала совершенно другой. Мы уже не боялись танков, умело планировались операции, уже не нас окружали, мы окружать научились. Научились одним мощным ударом проламывать немецкую оборону и, как говорили тогда, "сматывали" ее направо и налево, расширяя полосу наступленья. На линию Курской дуги пришли мы окрепшими, хорошо оснащенными оружием и техникой.
Под Курском разведка была особо необходима. Стратегическая разведка с уверенностью предсказала место сраженья. Но важным для командования, вплоть до Ставки, было знать день и час начала наступления немцев – важно было упредить их удар валом огня артиллерии. Фронтовая разведка из сил выбивалась, но не могла добыть "языка".
Я в этом деле тоже участвовала. Но в необычной роли. Нашей группе поручали, просочившись за линию фронта, в ближнем тылу у немцев разыскивать телефонные провода. Я подключалась к ним со своими наушниками и, затаив дыхание, слушала немецкую речь, стараясь выудить хоть словечко, хоть намек на час наступленья. Но ничего существенного не услышала. Точное время немецкого штурма сообщил их солдат-перебежчик: "Войску выдан сухой паек и дан приказ занять первую линию окопов".
На шаг от смерти я оказалась за три дня до начала сраженья. Когда я уже отключилась и выбралась из укрытия, чтобы, дождавшись темноты, вернуться к своим, спиной почувствовала, что не одна. Быстро обернулась, выхватив пистолет – по инструкции надо было кончать жизнь самоубийством, чтобы не попасть в плен – но тут же получила удар по руке. Мой пистолет мгновенно оказался у стоявшего передо мной немца.
Я окаменела от ужаса: сейчас меня отведут в немецкий штаб. Господи, только не это!
Я даже не разглядела, что это был за немец - ни звания, ни возраста не видела от страха. Сердце выскакивало из груди, я почти не дышала. И вдруг, схватив меня за плечи, немец рывком повернул меня спиной к себе. "Ну вот, сейчас он выстрелит", – даже с облегчением подумала я. И тут же получила сильный толчок в спину. Далеко впереди меня упал и пистолет.
     – С девчонками не воюю! А пистолет возьми, иначе тебя свои же расстреляют.
Я обомлела, повернулась и увидела длинную фигуру, уходящую вглубь леса. Ноги не повиновались мне, и я, спотыкаясь, побрела к месту, откуда с темнотой можно было выйти к своим.
Никому, конечно, ни слова обо всем, что случилось, – не поверили бы и не поняли. И судьба моя сразу могла бы драматически измениться... (После войны она ходила по лагерям для военнопленных, искала немца, который ее отпустил)


Нахров Николай, разведчик батареи. 9-я механизированная бригада. 5-й механизированный корпус 6-й танковой армии

Когда мы еще (в 1943 году) под Москвой стояли в лесу на формировании, решили с ребятами сходить на речку искупаться. Смотрим, на противоположном берегу полянка – хорошая такая, на ней много ягод растет. Переплыли мы на ту сторону, стали собирать ягоды. И вдруг видим – лежат на этой полянке останки наших солдат в белых маскхалатах. Давно они там, по-видимому, лежали, еще с сорок первого года, почти все уже в скелеты превратились. Один из нас решил из остатков обмундирования погибшего достать документы, чтобы узнать, кем были эти ребята. Достал книжку, раскрыл ее, прочел, да как закричит! А это оказались документы его родного брата, про которого в семью раньше пришло извещение о том, что он пропал без вести! Представляете? Вот ведь как случается в жизни!




Абдулин Мансур, сержант минометной роты. 193-й гвардейский стрелковый полк. 66-я гвардейская дивизия
Курская битва. Немецкое наступление началось утром 5 июля 1943 года

О напряженности боев можно судить по тому, например, что над передним краем проливался дождь из искусственно образовавшихся туч. Свинцовые тучи на небе показывали изогнутую линию фронта. А в это же время в тылу ни у немцев, ни у нас ни облачка. Нигде потом я не наблюдал подобного явления в природе.



Исланов Шайхелиагзам, курсант

В январе 1943 года я попал на учебу во 2-е Астраханское пехотное училище. Спали на трехъярусных нарах. На ногах курсантов – ботинки и двухметровые обмотки. При утреннем подъеме с ними была настоящая морока.
Задолго до выпуска мы мысленно примеряли на себя лейтенантские погоны. Но офицерами не стали – в разгаре была Курско-Орловская битва. В июле 1943 года в товарном составе под бомбежками наша рота прибыла в прифронтовую полосу.
Помылись в бане-землянке, и я получил форму, кирзовые сапоги, винтовку со штыком и патроны. Затем пешим ночным маршем по лесам за четверо суток дошли до расположения 766-го стрелкового полка 217-й дивизии в составе Брянского фронта. Немногие оставшиеся в живых солдаты полка объясняли нам, как вести себя в бою, чтобы уцелеть и задачу выполнить.
Через два дня мы оказались на передовой линии, а уже в 4 часа утра артиллерия стала обрабатывать фашистские огневые точки. Нас в это время накормили и дали выпить немного водки – на донышке кружки. По сигналу поднялись в атаку, но снова попадали, так как начался пулеметный огонь. Когда прошедшие мимо нас танки задавили пулеметные гнезда немцев, пехота вновь поднялась. Бежали все. Кто-то кричал "ура", большинство просто – "мама". Деревню тогда мы взяли, но большая часть астраханских курсантов в том сражении погибла. Было еще долго слышно, как в поле раненые солдаты звали маму.
Недолог век пехотинца на передовой. 18 августа того же года при очередной атаке я получил пулевое ранение левого предплечья. Лечение осложнилось, и меня выписали из козельского госпиталя лишь в конце октября.



Цибизов Иван, механик-водитель танка Т-70. 4-я Гвардейская Танковая Бригада. 2-й Гвардейский Танковый Корпус
Т-70 – танк для огневой поддержки пехоты непосредственно на поле боя
Т-4 – немецкий средний танк

… мы застали только конец операции (на Курской дуге), когда началось наступление. Где уже мы наступали, не вспомню. Помню лишь как поддерживали огнем пехоту, как подавляли немецкие огневые точки. И именно тогда произошел случай, когда я таранил немецкий танк.
Числа я уже не помню, запомнилось лишь, что стоял прекрасный солнечный день. Мы наступали, как вдруг немцы неожиданно перешли в контратаку. Но наша пехота открыла плотный огонь и немцы залегли. Лишь одна их "четверка" – Т-4 быстро приближалась к нашим позициям.
А наш танк стоял замаскированный в кустах, и оказался незамеченным во фланге у немца. Причем довольно близко. И у меня мгновенно мысль – нужно таранить! Только успел спросить Шинкаренко: "Делаем таран?" – "Делай!" Рассчитал, и сбоку ударил своей серединой в его ведущее колесо. Оно сразу в дугу, фактически вывернул его – он встал.
А у немцев принцип – если только танк встал, они сразу из него выскакивают. Берегут экипажи. Меня поначалу даже удивило, насколько легко они бросали свои танки. Но они только стали выскакивать, а у нас же четыре десантника. И ребята их сразу расстреляли.
Без танка их контратака сразу захлебнулась, и немцы отступили. А у нас и машина в порядке, и сами целые. Только легкие ушибы получили.
…все это случилось настолько быстро, что даже не было времени обдумать все как следует. Ударили, а они и не ожидали совсем. Думаю, даже заметить меня не успели. Вы думаете, из танка все хорошо видно? Там и спереди-то не все увидишь, а уж сбоку и сзади и подавно. У меня однажды был такой случай. Там же, наверное, на Курской дуге. Не помню уже.
Вот пошли немцы в атаку, впереди танки, а за ними пехота. А я опять стоял замаскированный в кустах. Так я дождался, пока танки поравняются со мной, и как дал газ, поехал по пехоте за ними. Они же все по одной линии идут – 30-50 метров. У них сразу паника. Не поймут, откуда я взялся и мну их… У них же только автоматы и они мне ничего не сделают. А эти танки меня и не заметили. Они же не видят, что у них сзади творится. Так что я проехал мимо них и навел панику.
… И везде, сколько техники было, но я ни разу не подставился под огонь. Ни разу!
Все-таки я был очень сообразительный, какой-то понимающий, и хотя многое уже умел, но всему учился с удовольствием, какие-то вещи сам додумывал. Помню, например, такой момент.
Когда нам в учебном полку объяснили, что обычные пушки можно повернуть только на 15 градусов в каждую сторону, то я на доске расчертил возможный сектор обстрела. И эта картинка у меня в мозгу так моментально закрепилась, что я всегда примерно представлял себе, как уйти из-под огня. И вот я уйду в мертвую зону, подкрадусь, сразу поворот, и давлю этих пушкарей…



Комаров Петр, красноармеец. 42-я гвардейская стрелковая дивизия

После разгрома на Курской дуге немцы уже не наступали, а только отступали. Мы вступили в Украину. В полках не хватало солдат, но в скором времени полевые военкоматы в освобожденных районах Украины призывали разбежавшихся по домам в 41 году украинцев. Немцы отходили к Днепру, где на правом берегу решили создать неприступный рубеж.




Степанов Виктор, пулеметчик (первый номер станкового пулемета "Максим"). 407-й стрелковый полк.

Что интересно: когда во время атаки кричали просто "За Родину!", то ты сосредотачивался, но чувствовалось, что что-то вроде бы не так делается. А когда кричали "За Сталина!", шапка поднималась и волосы становились дыбом. И ты шел в атаку.



Георгий Потанский, артиллерист, затем - разведчик
Бои под Белгородом. Город освобожден 5 августа 1943 года


Обстреляли, и залегла наша пехота. Только поднялись – немецкая пехота отступила, а пулемет строчит и все. Близко где-то. … Наш (командир батальона) тогда отправляет двух или трех разведчиков. Даже не разведчиков, а более подготовленных солдат, чтобы уничтожили этот пулемет. Трое поползли. Проходит минут пятнадцать, они уже должны вернуться. Задача такая была: уничтожить пулеметчика и, если он жив, забрать его в плен. А их все нет.
И опять только пехота поднимается в атаку, как опять строчит этот пулемет. Тогда командир прямо обращается к нам с вопросом, кто пойдет добровольно. Нашлись трое. Он знает уже каждого: «Иванов – старший, ты слева, ты справа, чтобы окружить».
Проходит минут пятнадцать – ведут двоих, один в нашей шинели. Она вся в крови. Оказалось, что среди них власовец – пулеметчик первого номера. Первый обычно стреляет, а второй номер подает ленту. От злобы разведчики его обезоружили и уши поотрезали. Второй номер – поляк в немецкой форме. Немножко умел говорить по-русски.
Власовца спрашиваем, откуда он, из каких мест. А он отвечает: «Вам какое дело?» Они хуже немцев были. Немцы в плен сдавались, а эти до последнего на своем стояли. Он даже попробовал броситься на майора, но тот в упор его из пистолета застрелил. Поляка не тронул. На него вещмешков навешали, чтобы самим не нести, как на носильщика. Он, бедный, так и шел. Потом его как пленного сдали.



Ипполитова Елена, связистка. Батарея 75-мм зенитных орудий. 347-й отдельный зенитно-артиллерийский дивизион
Электросталь – город в Московской области. Предприятия города производили снаряды для "Катюш", мины, бомбы
12 августа 1943 года

Мы стояли возле какой-то деревни. Но не далеко, в общем, от самой Электростали были. И вот там-то вот был налет на Электросталь. Как там все вверх летело! Какой же это был страх! Наши прожекторы ловили эти самолеты. Прожекторы, сигналы, ой как страшно было. Вот тут-то мы, а нам по 21 году было, кричали "Мама!" и плакали. И когда плакали, нам вообще хотелось куда-то бежать. Но командиры нас останавливали: что ни с места, что никуда нельзя уходить.



Отрощенков Сергей, командир роты танков Т-34, лейтенант. 170-я танковая бригада
В районе Белогорья. Украина

Мы готовились к атаке, шла артподготовка, а в воздухе над нами завязался бой двух истребителей. Немецкий "Мессершмит" и наш Ла-5 кружили над головой, поливая друг друга из пушек и пулеметов. Мы выглядывали из танка, наблюдая.
Интересно же, хотя и небезопасно. Трассы их очередей то и дело взрывали землю неподалеку от нас, стучали по танкам. Самолеты сближались и разлетались на крутых виражах, но никто из них не мог одержать верх. В конце концов, они оказались на встречных курсах. Летчики шли в лобовую атаку, продолжая стрелять.
Через секунды раздался удар, и груда горящего железа свалилась на землю. Ни один из них не отвернул и оба погибли. Несколько секунд никто из нас слова не мог произнести, впечатление осталось сильное.



Зинченко Нина, младший авиаспециалист. 15-й истребительный авиаполк

Нам, девушкам, всем так доставалось. Молодые ребята, и изо дня в день такая напряженка. Спать отдельно могли только на некоторых аэродромах, где были отдельные землянки для нас, девушек. А так – общие нары. Лежат, раздвинь их и ложись. И начинается борьба с руками... Мы прощали. Что делать? – физиологические потребности. Но нам доставалось...
Кальсоны: что тут – пуговицы, и все. Так мы сюда пришивали бинты, чтобы затянуть можно было – для безопасности. А то пуговицы легко открыть.
Я всегда на собраниях выступала: "Девки, не позорьте нас. Если одна позволяет..." Даже был такой случай: мы одну из наших били, бросали в нее сапогами. Она жила "туда-сюда". Мы говорим: "Ты делаешь это, а на нас на всех пятно ложится!"



Жилкин Василий, командир взвода, младший лейтенант. 251-й гвардейский стрелковый полк. 85-я гвардейская стрелковая дивизия. 10-я гвардейская армия
Смоленск взят 25-го сентября 1943 года

Под Смоленском в то время наши уже воевали неплохо, уже было чем воевать. И мы все время двигались вперед. Часто звучала команды: "Короткими перебежками, вперед, марш!", "Сектор такой-то, направление такое-то!" Причем в полку у нас винтовок уже практически не было, в основном были у всех автоматы.
Брали мы Смоленск. Брали мы его осенью. К тому времени у нас воды не было, еды не было. А местное население смоленское так долго под немцем там находилось, что некоторые из них и сами "онемечились". После взятия Смоленска нам дали три дня отдыха: дивизия пополнялась личным составом, оружие свое в порядок приводили. Выдали нам муку. Хотели мы что-нибудь испечь, а воды нет, даже все фляжки у нас пустые. Пошли мы у местных просить воды, так они нам ее не давали! Привыкли они жить под немцами.



Кожин Юрий, разведчик. 34-й кавалерийский полк. 9-я Краснознаменная дивизия. 4-й гвардейский Казаче-Кубанский корпус

В публикациях о войне лихие разведчики приводят или приносят языков чуть ли ни каждую ночь. Но в действительности такие случаи редки, они становятся известными не только в части, но и на значительном участке фронта, о них долго помнят.



Костюченко Иван, пехотинец. 395-я стрелковая дивизия
Бои на линии немецких укреплений ("Голубая линия"), прикрывавших Таманский полуостров

Утром начали немцы обстрел, артподготовку. Ох, знаешь, как это на нервы действует. Начинаешь дрыгаться: может к ручейку побежать, может что-нибудь сделать… что-то этакое пустое в голове бегает, на нервы действует. А взрывы в тот раз не так чтоб реденько – "бах-бах", а волной – "ба-ба-ба-бах-бах-бах!" Уж дышать нечем прямо... По глупости я положил автомат рядом. И туда от взрывов кидает грязь потихоньку.
Вот, наконец, немцы пошли! Бегут, да какие боровы откормленные. Один "здоровила" первым бежит. Захотел я этого немца (застрелить)… далековато, конечно, но думаю – дай попробую. Одиночные поставил, жму на курок – не работает! Боже мой, затвор смешался с пылью. Вот тут у меня первый раз в жизни задрожала рука. Хорошо оказалась какая-то тряпка под рукой, я быстро протер – раз-раз. Затвор отсоединил нахрен, бойком шурую туда-сюда, туда-сюда, пока тот не заходил. Закинул затвор, и этого жирного в живот – бу-бух!
Знаешь, когда в атаку идешь, то бежишь туда, где меньше стреляют, то есть туда, где меньше убивают. Ты подсознательно определяешь то место, где меньше пуль летит. И, получается, из-за моей заминки это место оказалось напротив меня и нашего комбата. Да слева еще два узбека лежат. Вот только я не уверен точно узбеки ли они, или таджики, – плохо в них разбираюсь. Да, в общем, кто-то из них.
И представь, передо мной толпа немцев, просто масса. А эти соседи слева головы попрятали и стреляют куда-то вверх. У комбата пистолет, да толку с него. Он немного постреляет, уже когда немцы совсем рядом будут… Боже мой, смотрю я на эту ситуацию и аж какое-то у меня неприятное ощущение появилось. "Собаки, – думаю, – обязательно убьют". Я на автоматический огонь поставил… Как начал их косить. У меня аж ствол задымился. Друг на друга падают… да похоже, подвыпившие были. Раз – другой, и тут я понимаю, что уже достреливаю тех, кто еще шевелится. Чуть шевельнулся – "Майн гот, майн гот…" Достреливаешь его тихонечко…
Потери были страшные. Из нескольких станковых, постреливал только один пулемет слева – тах-тах, тах-тах, тах-тах. Несколько человек побежали к немецким окопам. Комбат кричит – "Вперед!" Рванулись мы к узбекам налево. А те стреляют в небо как в копеечку – бух-бух… Куда?! Комбат одного – раз, стрельнул в затылок. Второй это увидел, что-то дико закричал по-ихнему...
А вот может они по-русски и не понимают, что такое "вперед"... Ага, видя такую картину, те, кто остался жив, подскочили и побежали вперед. Бегут и оглядываются, чтоб им в затылок не стрельнули. Вот так наступали – то истина…
В немецкие окопы зашли, а командир батальона не унимается – "Вперед, вперед!" Но солдаты уже не обращают внимания на команду. Голодные как шакалы, ищут галеты или еще чего пожрать. До этого я никогда не пил кофе. А тут нашел в ящике. Горькое такое – дрянь… галет набрал… Народ по окопам ходит, кто-то трофеи собирает и в мешок "ложит", кто-то раненого добивает… там в живых не оставляли, такое дело.
Потом командир батальона говорит мне: "Ванюша, ты больше так близко не подпускай. Это слишком опасно. Малейшее чуть-чуть – и нас бы побили".



Шер Арон, командир отделения подрывников в партизанском отряде. Белоруссия

Но что сказать о "власовцах"? Я не могу забыть, как мы взяли в плен двух предателей, молодых парней, бывших лейтенантов Красной Армии, выпускников Ленинградского пехотного училища.
Мы ожидали, что они, как и многие другие "власовцы", сразу начнут каяться, просить о пощаде, но эти двое просто пылали ненавистью к Советской власти, и проклинали нас последними словами, посылали матом, не страшась смерти. У меня не укладывалось в голове, ведь это мои сверстники и бывшие армейские командиры, откуда в них такая злоба к Советам...
Командир отряда приказал привязать их к лошадиным хвостам, а потом лошадей пустили по кругу...



Яропуд Григорий, связист. Морская пехота.
Конец сентября 1943 года

В приметы не верил никогда. Был случай между Черниговом и Киевом, выдвигались в район боевых действий, за плечами радиостанция и вдруг развязалась завязка кальсон на одной ноге, остановился, пока завязал – отстал от своих. Догоняю – развязалась завязка на другой ноге, снова пришлось остановиться. Пока догонял своих – перешла дорогу баба с пустым ведром, встретил похороны, затем пленных вели. Все это рассказал ребятам, когда догнал. Один посоветовал сказать командиру, чтоб тот сегодня не пускал меня в бой. Да разве ж из-за такой ерунды можно! И все ведь обошлось.



Елисеев Василий, артиллерийский разведчик. Батарея 152-мм гаубиц. 214-й артиллерийский  дивизион
Таманский полуостров, мыс Панагия. Октябрь 1943 года

Во время обстрелов мне удалось пронаблюдать интересное природное явление, как крысы и мыши ищут спасения у человека. Как-то ранним утром, еще было темно, меня на переходе застал артобстрел.
Я успел прыгнуть в глубокую яму, она, по-видимому, предназначалась под погреб. В этот необычайной силы артналет, когда огонь вели десятка два тяжелых пушек, казалось, что вот-вот в этот недостроенный подвал влетит снаряд, и было страшно быть убитым в одиночестве.
Тут ко мне поползли мыши и крысы. Они лезли под штанины, в рукава и тихо, не шевелясь, сидели. И их все больше и больше забиралось в мою одежду, лезли под полы, за ворот шинели. Но это меня не пугало, а даже успокаивало и давало необычайную уверенность, что останусь жив.
Как только прекратился артиллерийский обстрел, крысы и мыши разбежались.



Абдулин Мансур, сержант минометной роты. 193-й гвардейский стрелковый полк. 66-я гвардейская дивизия. На фронте – с 6 ноября 1942 года по 28 ноября 1943 года

Поразительное явление: спали в снегу, сидели неделями в мокром окопе, пили зеленую воду, по несколько суток не спали, ели что попало. И ничего! Старички, сорокалетние для нас были стариками, бывало, говорят: "Вот бы остаться пожить – ничем не болею".



Авдеев Юрий, дивизионный художник, сержант. 53-я  гвардейская Краснознаменная стрелковая дивизия. Северо-Западный фронт
Новгородская область. Валдайские лесные болота. Ноябрь 1943 года

Перед наступлением к нам прислали нового командира дивизии, генерала, участника гражданской войны. Разрабатывая план операции, он решил блеснуть – применить психическую атаку. Впереди пехоты должны были идти музыканты парадным строем и играть воодушевляющий марш.



Воспоминания моего отца о войне. Давно хотел об этом написать

Отец служил в артиллерии. Один из артиллеристов был татарин, судя по всему, довольно бестолковый. Однажды командир батареи, пробегая перед орудиями, махнул рукой именно так, как машут при команде "Огонь!" Ну, татарин автоматически и выстрелил.
Снаряд оторвал голову командиру аккурат посередине шеи. Голова откатилась в сторону, отец побежал за ней. С изумлением он увидел, что глаза открыты и смотрят сосредоточенно, а губы шевелятся. Он приложил ухо к губам. Голова... материлась. Отец даже воспроизвел, что именно, но я точно не помню. "Ах вы, суки, бл.ди, кто давал команду..." Продолжалось это секунд 20-30, потом губы остановились, и жизнь из глаз ушла.



Бородулина Татьяна, медсестра. Эвакогоспиталь № 3125. Южный фронт

Как-то немцы вклинились и отрезали наших. Тогда несколько тяжелораненых выбрались, ранения в животы у них были, а это говорит о том, что они не жильцы.
Вот эти раненные прибыли к нам, а у одного уже живот вздувается, выйду в коридор школы, там мы сами все оборудовали, своими руками, из палаты, слезы катятся, знаю, что ему никак нельзя помочь.
Парень молодой, 1918 года, а тогда был конец 1943-го года. Он стесняется, подхожу к нему и говорю: "Не стесняйся, судно я тебе не подам, потому что не смогу тебя поднять, простынь выше подниму, настелю соломы, сходишь туда, а я все уберу".
Он заплакал. Говорю ему: "Не надо плакать, всякое бывает. Со всеми может случиться".



Востров Владимир, рядовой пехотинец. Западный фронт

Я был готов воевать дальше, был патриотом и легкой доли не искал. Но я видел, как тяжело было некоторым солдатам возвращаться навстречу смерти. Рядом со мной, в госпитале лежал старшина Капустин – еще из кадровых солдат. Капустин был ранен в шестой раз! Как-то он мне доверительно сказал, что уже нет душевных сил опять возвращаться на эту "мясорубку", на передовую...



1944 год

Вяткин Борис, сержант. 57-й разведбат.12-я дивизия
Белая Церковь – город в Киевской области Украины, освобожден 4 января 1944 года

Оттуда (от станции Дарница) пошли на Белую Церковь. Уже на подходе, увидели, что на железной дороге все шпалы пополам. И я все думал, как же их смогли поломать? А, оказывается, немцы зацепили их специальным якорем и два паровоза тащили. Как спички их ломали…



Поникаров Иван, шифровальщик в штабе 2-й армии. Ленинградский фронт
Из дневника
КП – командный пункт

Наконец, день наступления настал. 14.01.44 после артиллерийской подготовки, под торжественные звуки военного марша, части расположенные южнее Ораниенбаума перешли в наступление по всему фронту.
Стремительное продвижение наших войск уже
14.01 вызвало необходимость переместить КП. С наступлением темноты пешком направлялись вперед всем штабом, туда, где уже прошли наши части.
Новое КП расположено на опушке леса. Здесь был узел обороны противника. Всюду трупы, уже остывшие и как мрамор белые, застывшие в позах, в которых их взяла к себе смерть. Здесь несколько часов тому назад был еще враг. Еще сохранился этот специфический немецкий запах – какой-то особенный, отвратительный, тошнотворный.
Это был первый день наступательных боев войск ЛФ (Ленинградского фронта).


Левченко Алексей. 332-й отдельный разведывательный батальон
Корсунь-Шевченковская операция (Черкасское окружение). 24 января – 17 февраля 1944 года. Украина
Шендеровка – небольшое село в Черкасской области

Как раз ночью накануне пошел сильный снег – ничего не видно. Немцы собрали последние силы, последнее горючее, солдат кинули, посадили часть на танки, на бронетранспортеры и пытались вырваться. И в Шендеровке они вышли, и вышли за Шендеровку на поле. И снег в этот период прекратился, стало тихо, солнце выглянуло – и немцы как на ладони. Ну, артиллерия, налетела авиация – и их там добивали. Может быть, там какой-то бронетранспортер и выскочил, но это вряд ли – там нельзя было выскочить.



Паруль Георгий. 47-й гвардейский стрелковый полк
Ингулец – правый приток Днепра. Украина
26 февраля 1944 года

Вот что, например, произошло прямо у меня на глазах, когда я лежал раненый.
Когда мы откатились от Ингульца, то все засели в противотанковых рвах. И вот когда утром рассвело, я вижу такую картину. Командир роты посылает бойца к комбату. Для этого нужно выползти из этого рва, перевалиться и дальше по-пластунски.
 Подзывает первого: "Петров, пошел!" Тот только высунулся, раз и готов. Немцы же через речку из домов все отлично пристреляли.
Ротный подумал-подумал, подзывает второго: "Дмитриев, давай!" Тот, бедный смотрит на него и понимает, что вот сейчас его точно убьют. Комроты хватается за пистолет, орет: "Давай, я тебе приказываю!" Тот начал вылезать и его сразу... И вот так при мне четверых убило.
... И спрашивается, разве нельзя понять командира роты, ведь с него требуют немедленно наладить связь, хотя со стороны матерей этих погибших его, конечно, судить надо. Вот вам, пожалуйста, такая ситуация и поди разберись, а можно ли было поступить по-другому?
Вы знаете, что такое ров? Это как комната, только выкопанная в земле и длиной пару километров. И вылезти из него можно не в любом месте, а только там где есть лазейка. Так что, сколько лет уже прошло, а я, например, и сам не знаю, как бы поступил на его месте.



Михнюк Алексей, главстаршина. На строительстве постоянной телефонной линии для Верховного Главного Командования
Эстония. Конец зимы 1944 года

От вшей спасались простым способом. Доставали березовый деготь. Вот с дегтем простираешь рубашку, и все в порядке, вшей нет и не будет. Деготь хорошо отмывается мылом, а вонь – остается. Деготь – превосходное средство.



Волошина Ольга, санинструктор. 1-й батальон. 911-й стрелковый полк
Николаев – город на юге Украины, освобожден 28 марта 1944 года
Граната

А носила специально, чтоб взорваться. Я сама попросила. Когда мы еще не дошли до Николаева я видела, как солдат бросил в немца гранату, один немец взорвался. А их еще двое на одного нашего. Сзади один и справа еще, я далековато была, но видела хорошо, вот они набрасываются на нашего солдата, как навалились, а наш гранату взорвал и все взорвались.
Боялась все время, чтоб не попасть в плен, чтоб надо мной немцы издевались. Не так боялась пули и снаряда.



Логачев Владимир, наводчик батальонного 82-мм миномета. 120-я гвардейская дивизия. 3-я Ударная армия

Говорят, у нас в дивизии простым стрелком воевал один еврей, и мы все шутили, что нужно устроить экскурсию, и сходить посмотреть на него.



Пахомова Любовь, санинструктор. 549-й гвардейский стрелковый полк. 127-я гвардейская дивизия. 1-й Украинский фронт. Март 1944 года

Три дня нас не отправляли в госпиталь, и три дня я с огромным напряжением сил сдерживала стоны: боль была нетерпимой.
Наконец ночью нас отправили в Шепетовку, а затем еще дальше – в Киев. Госпиталь располагался в политехническом институте. Там оказались совсем молодые девушки без рук и без ног. Они с завистью смотрели на нас: мы могли ходить, наши руки были при нас, хоть и повреждены...
Каждую ночь Киев безжалостно бомбили. Девочки, абсолютно лишенные возможности двигаться, плакали и кричали от сознания собственной беспомощности. И каждую ночь комиссар госпиталя приходил к ним и, как мог, успокаивал.



Жданова Татьяна, школьница. Деревня Малые Лаптевы. Кировская область
Из дневника

25 марта.
Пошли на вечер в Горяевщину. Мы только разделись, и вдруг пришел Ленька, Пашка – и давай драться. Потом бабы начали плясать и петь песни. А Петр Алексеев, председатель сельского совета, всех девок выгнал. Говорит, люди кровь проливают, а вы пляшете...



Золотых Владимир, разведчик. 1-й стрелковый батальон
Молдавия. Ориентировочно, 10-го апреля1944 года

Мы подошли к Днестру, и решили отдохнуть в каком-то селе. Вслед за разведвзводом зашел штаб полка, разместились по хатам. Мы с товарищем поймали поросенка, мой друг умел правильно резать свиней. Зашли в сарай, он ножом примеряется, а я поросенка за ноги держу. Помкомвзвода с ребятами в стоящем рядом доме готовится к обеду.
Вдруг на дороге появились отступающие немцы. Они между домами пробирались, а я специально дверь сарая держал открытой на всякий случай. Заметил их, и своему товарищу говорю: "Немцы!"
А командир полка не подумал, что это могут быть отступающие враги, выбежал на крыльцо и громко спрашивает: "Пленных ведете?" Тут же пошла пальба и стрельба. Немцы рассыпались и побежали вразнобой в сторону леса, кто-то ринулся за ними, а я выскочил из сарая, и решил оббежать дом вокруг, чтобы зайти врагу с тыла.
Побежал за дом, там растет дерево и под ним лежит здоровенный немец, увешанный оружием. Увидел меня, и тянется к пистолету на бедре, так как автомат в стороне лежит. Я этот эпизод долго рассказываю, а на самом деле какие-то доли секунды прошли, мне повезло: среагировал первым, направил на него автомат и как закричу: "Хенде хох!" Конечно, и матом его накрыл. Немец бросил пистолет в сторону, поднялся во весь рост и поднял вверх руки.
Тут же подбежал, забрал у него теплые перчатки, а в кармане нашел красивые часы. Тем временем стрельба закончилась. Один из наших подбежал и сразу же в карманы полез к пленному. Он у нас особенно славился любовью к дармовщинке, излишне настырный. Смеюсь ему в лицо: "Что ты в карманах ищешь, не часы ли? Ты что думаешь, я дурак, что ли?"



Попов Александр, командир роты танков Т-34, старший техник-лейтенант
Керчь – 11 апреля 1944 года была окончательно освобождена

А в Крыму румыны после прорыва в Керчи шли навстречу строем человек по сто-двести. Работать шли. В плен. Румыны плохо воевали. Это как у нас армяне.



Олимпиев Всеволод, командир противотанкового орудия (45-мм длинноствольная пушка), старший сержант. 21-я гвардейская механизированная Краснознаменная бригада
Западный берег Днестра. Апрель 1944 года

Утром, вооружившись винтовкой ездового, я выполз на шоссе и стал дожидаться попутной машины. Винтовка в такой ситуации крайне необходима, поскольку в Советской Армии существовала сволочная традиция подбирать раненых только своего полка или своей дивизии (к медикам это не относится).



Ворона Клавдия. Село Маразлеевка. Измаильская область (в 1954 году вошла в состав Одесской области)
В 1944 году пасха пришлась на 16 апреля

И очень хорошо помню 44-й год, как немцы отступали через наше село. Если в 41-м в них прямо чувствовался победный кураж, то на обратном пути их уже было не узнать: такие оборванные, несчастные, завшивленные и неагрессивные, что даже становилось их жаль... Помню, это было как раз перед пасхой, мама напекла для нас куличей, и попрятала их под кровати и шкафы. И немцы, когда заходили в дом, то, конечно, чувствовали запахи, а найти их не могли. В этом плане немцы оказались на удивление бесхитростными. Вот румыны совсем другое дело, те нашли бы и под землей...



Робак Иван, минометная рота. 87-я Краснознаменная стрелковая дивизия
Севастополь освобожден 9 мая 1944 года
Херсонес – мыс
После взятия Севастополя бои шли еще три дня, немца отогнали к Херсонесу. Враг грузил на корабли технику, войска, сверху садили гражданское население: к примеру, стариков, детей. Один отошел от берега на пару километров, второй подходит. Мы за этим наблюдали, все было видно невооруженным глазом. Потом корабли начали постепенно отходить, тут вылетают наши "Ильюши", бомбят и топят. Шесть кораблей потопили.
Да, это было наше население, мы сами их видели. Но поймите – война, ведь если бы немцы уплыли, сколько бы они людей смогли погубить!



Бараш Анатолий, офицер связи. 202-я танковая бригада
Херсонес. 12 мая 1944 года

Я лично не был на Херсонесе в этот день, но наши офицеры из штаба корпуса мне на следующий день рассказывали, что там немцам устроили. Офицеров и "власовцев" выстраивали на краю обрыва, затем расстреливали или скидывали с кручи в море, топили с камнями на шее...
Это была заслуженная кара за июнь-июль сорок второго года.



Шкепов Алексей, командир пулеметного взвода, лейтенант. 1331-й стрелковый полк, 318-я дивизия

После Севастополя мы буквально за сутки дошагали до Евпатории. Спать приходилось прямо на ходу. Во время этого марша, я помню, как наш майор, командир полка, при прохождении населенного пункта, командовал: "Подтянись! Девки смотрят!" Откуда у нас брались силы, не знаю, но мы затягивали песню и проходили через поселки и деревни строевым шагом и с песней.



Кожин Юрий, разведчик. 34-й кавалерийский полк. 9-я Краснознаменная дивизия. 4-й гвардейский Казаче-Кубанский корпус

В 44-ом широкое хождение получили слова – МЫ СЛАВЯНЕ. Произносили их с гордостью. Русские впервые как бы осознали свое достоинство.



Лебедев Алексей, бронебойщик (стрелок из противотанкового ружья). 3-й гвардейский кавалерийский корпус
Калмыки (на стороне немцев воевали калмыцкие кавалерийские отряды, сформированные в 1942 году)

И мы их – грешники – в плен не брали. В одном месте едем, смотрим круг на конях. Командир взвода говорит: "Что там за группа такая? А ну поехали!" Подъезжаем, а они круг сделали, а в кругу калмыки, человек 10-15, и они их гоняют клинками.  Посмотрели и командир говорит: "Поехали! Сами разберутся".


Хроменок Ольга, медсестра в партизанском госпитале
Белоруссия. 17 партизанских бригад в кольце немецких дивизий

Я помню, березки белые проезжали они зеленили, это был уже май месяц, и все хотелось превратиться в эту березку, чтобы от немцев спастись.



Рогозин Павел, младший лейтенант. 116-я стрелковая дивизия. 1-й Украинский фронт
Конев Иван Степанович – командующий 1-м Украинским фронтом
Зеки (слово из советской эпохи) – заключенные

Комбат уговорил меня поехать на фронтовые курсы младших лейтенантов. Четыре месяца учебы. Только один раз фронтовые курсы кинули закрыть брешь в обороне. Был немецкий прорыв под Кировоградом (город в центре Украины, сейчас – Кропивницкий). Когда обстановка на передовой стабилизировалась, мы вернулись к учебе.
Мое возвращение на фронт сопровождалось очень неординарными событиями... Фронтовые курсы младших лейтенантов – это две тысячи людей с боевым опытом, хлебнувшие вдоволь фронтового лиха на передовой, в пехоте и в разведке.
Нас погрузили в эшелоны, но несколько дней тянули с отправкой. Да еще, сдуру, выдали первую офицерскую зарплату. Все мы знали, что нас ждет впереди – только смерть или ранение. Жизнь Ваньки-взводного на передовой очень короткая. Началась пьянка, в стиле: "Последний нонешний денечек гуляю с вами я друзья". Пропили деньги, в ход пошло обмундирование.
Самогон в бутылях местные хохлы подносили прямо к вагонам. А публика у нас не вся была сознательной. Рядом два эшелона стояли с продовольствием. Вот и закуска... Приблатненная братва из бывших разведчиков охрану разогнала, пирует в вагонах. Стрельба идет, друг в друга палят, между собой счеты начали сводить. Только из нашей теплушки так погибло двое товарищей. Трофейные немецкие пистолеты были у всех без исключения, набор-то наш был пехотный.
Рядом встал состав, везущий на фронт штрафную роту. Зеки фиксатые в наколках, с бабами в обнимку. Без конвоя ехали! Кому-то из наших что-то грубое сказали, и нет штрафной роты, всем конечности переломали.
Сняли какую-то дивизию, стоявшую на формировке и послали нас усмирять и разоружать.
Утром открываем глаза, а к станции идут пехотные цепи. Повторяю, у нас у всех пистолеты. До братоубийства не дошло. Захватили наших человек двадцать, посадили под арест в комендатуре. В тот же день, объявили, что эта группа заочно приговорена к расстрелу. Среди них был мой товарищ, бывший полковой разведчик Володька Лисянский. Как только мы услышали о расстрельном приказе, поднялась огромная толпа и отбила приговоренных у комендатуры. Заняли оборону... Бунт одним словом.
Короче, весь этот бардак дошел до Конева. Он приказал  – отставить репрессии и разбирательства, всех офицеров группами по два-три человека направить по частям.



Александров Николай, командир танка Т-34. 44-й гвардейский танковый полк. 8-я гвардейская бригада. 3-й гвардейский Сталинградский механизированный корпус

Была у нас санитарка Люба. Если за ночь два или три экипажа не облазает, не заснет.
Я как-то дежурил в штабе, сижу в углу. Командир полка ее вызывает: "Ты мне бл..ство в полку не разводи. Еб...ся, так еб.сь с одним". – "Что хотите делайте, с одним не могу!"
Ее от нас отправили в отдельный дивизион противотанковых орудий.



Полубанов Геннадий, старший сержант. Дивизионный 826-й артиллерийский полк. 2-й Прибалтийский фронт, затем 1-й Украинский
Хлопов – командир дивизиона, майор

Отношение к пленным немцам и до этого было разным, когда гуманным, когда предельно жестоким…
Идет бой, пехота пошла вперед, а мы, артразведка, сразу двинулись вслед за стрелками. У меня карабин и несколько гранат-"лимонок". Кругом непрерывная стрельба, рядом со мной идет товарищ, Щепоткин, ординарец Хлопова. Лежит на земле раненный в ноги немец, нас увидел, сразу сел, и просит меня по-немецки, чтобы я его добил.
И тут я допустил ошибку, я не пристрелил этого немца, не извлек затвор из его винтовки, что обязательно надо было сделать, а просто прошел мимо раненого. И эта ошибка чуть не стоила мне жизни. Раненный немец подполз к своей винтовке и выстрелил мне в спину. Пуля прошла по касательной к голове, только срезала кусок кожи с черепа. Щепоткин моментально развернулся и убил немца автоматной очередью. После этого случая мы за своей спиной живых немцев никогда не оставляли.
Один раз мне пришлось стать свидетелем такого случая. Иду по дороге к штабу полка, почти сплю на ходу, и вдруг чувствую, как меня со всех сторон "обтекают" люди, глаза открыл, а это по дороге ведут строем толпу пленных немцев, человек тридцать, и они меня обходят с обеих сторон. Пленные меня обогнали, и когда я подошел к штабу, то услышал дикие крики и вопли. У штаба стоял пьяный, в слезах, наш "сын полка", немцев подводили к нему и он их всех пристреливал по очереди. Как эти пленные немцы жутко орали перед расстрелом... Тогда все подобное казалось справедливой местью.



Ларин Павел, командир взвода управления. Артиллерия особой мощности (280-мм орудия). Карельский фронт
20 июня 1944 года финны были выбиты из Выборга

Утром 20 взят Выборг. Мы простояли день или два, погрузились и заняли боевые порядки где-то в районе линии Маннергейма. Наблюдательный пункт разместили на голой сопке. Вскоре финны провели артподготовку, умело перенесли огонь, и пошла их пехота. Наши молчат, мы наблюдаем. Смотрим – боже мой, они в юбочках! Я стереотрубу снял и смотрел в нее как в бинокль – в наступление идет финский женский батальон...



Мосин Алексей, пулеметчик (подносчик пулеметных лент). 250-я стрелковая дивизия. 1-й Белорусский фронт
Операция "Багратион" – наступление в Белоруссии (23 июня – 29 августа 1944 года). За два месяца группа армий "Центр" Вермахта была отброшена на 400-600 км

В июне в ходе операции "Багратион" мы начали успешно наступать.
Тогда наш батальон броском захватил две траншеи противника, а наш расчет подавил своим огнем, наш первый номер был очень метким, две пулеметные точки фрицев. Кстати, немецкие траншеи, в отличие от наших позиций, были отделаны великолепно, проходы в них даже деревом оббивали.
Мы с ходу взяли деревню Озеране. Затем произошел один не очень приятный случай. Наш расчет передвигался по захваченной траншее второй линии обороны противника, и тут на бруствер внезапно вскочил немец и крикнул по-русски: "Руки вверх!" Хорошо хоть, что впереди бежал автоматчик и скосил его, а так мы почти руки-то и подняли.



Кузнецов Феодосий, парторг батальона. 49-я армия. 2-й Белорусский фронт
Лепель – город на севере Белоруссии
Из дневника

27.06.44 г. Взяли Лепель. Трофеев очень много. Выпили. Напился почти пьяный. Местное население встретило радушно. Пленных около 15 душ. Сегодня взяли пять казаков. Всех расстреляли. Вообще пленных берем мало – больше бьем.



Рассказов Василий, ефрейтор. 9-й танковый корпус. 1-й Белорусский фронт      

Колонна наша идет, а параллельно немцы отступают. А мы наступаем, друг друга не трогаем. Им надо уйти быстрее, а нам больше захватить, продвинуться.



Ложкин Иван, командир расчета 45-мм пушки, старший сержант. 3-я гвардейская дивизия. 1-й Прибалтийский фронт. Литва
Из дневника. Записи сделаны в госпитале города Ижевска после ранения, полученного 25 июля 1944 года

20 июля 1944 г.
В штаб дивизии привели языка. Среди немецких солдат уже широко известно, что приехали "сталинградские головорезы".

21 июля 1944 г.
Зашевелилась наша пехота. Сходил к связистам, недалеко был телефон под копной сена. Спросил, как дела, правда ли, что немцы готовятся к контратаке? Ответили: "Готовятся, но наши, наверное, вперед пойдут в атаку". Так стало весело. Так захотелось вместе с пехотой крикнуть: "Ура!" Это не солдаты, а орлы. Разве выдадут матушку Россию такие сыны! Чумазые, грубые, невежи. Но верные, любящие, храбрые и безропотные. Два дня гнали немцев одним "Ура".

23 июля 1944 г.
Батальон поднялся без артподготовки. Идут в атаку. Санинструктор на дороге стал перевязывать раненого немца. Пробегали два бойца. "Что делаешь? Иди в цепь, своих перевязывай. Для своих у вас бинтов не хватает!" Немца закололи, санитара прогнали вперед.

25 июля 1944 г.
... В хуторе, как в аду. Раненые, огонь, жара, взрывы, свист, а шоссе чистое, как вихрем выметено.
Вдруг меня за ногу крепко хватает рукой раненый и кричит хрипло: "Браток, помоги!" Взглянул – у него от пояса вместо ног насквозь мокрые тряпки с мясом...
Схватил его карабин, свой пустой автомат бросил, пнул сапогом по его кулаку и бросился вперед по шоссе на конец хутора. Пушка за мной, расчет за пушкой. ...



Бордун Анатолий, командир  2-й эскадрильи. 53-й гвардейский истребительный авиаполк ("Аэрокобры"). Польша. Люблин
Посещение Майданека. Август 1944 года

А еще один из этих четырех складов был доверху наполнен человеческими волосами, срезанными у заключенных. Из них немцы изготавливали мягкие тапочки для моряков-подводников и стельки для обуви железнодорожников.



Голицын Сергей, военный топограф

Мы ехали все дальше на запад, постоянно строя подобные мосты. Научились мы их строить с быстротой поразительной, за несколько часов, случалось, строили и в дождь, случалось, ночью, случалось – по два моста в день. Помнится, уже в Польше один ксендз мне сказал: "Немцы строили здесь мост целых две недели, а вы выстроили за шесть часов". Поэтому мы и победили.



Волков Василий, красноармеец. 1177-й стрелковый полк 347-й Мелитопольской Краснознаменной стрелковой ордена Суворова II-й степени дивизии

Как вошли в Прибалтику, один офицер мне предложил: "Слушай, у тебя же семь классов образования. Хочешь пойти учиться на командира?" Ответил: "А отчего же нет?!" Тут выбор простой – или на передовой сидеть и ждать, когда тебя убьют, или на три месяца в тылу пойти учиться.
Взяли меня в штаб полка, оттуда отправили в политотдел дивизии, которым командовал подполковник. Пару недель там продержали. Днем часа в два или три объясняли, что и как писать надо для поступления на курсы.
Потом подполковника сменили на майора. Новый замполит меня вызвал, стал расспрашивать, откуда я. Что и как. Потом говорит: "Пришел приказ Верховного Главнокомандующего Иосифа Виссарионовича Сталина о том, что тех, кто находился в оккупации, на учебу посылать нельзя".
Разве же я виноват, мне шестнадцатый год шел, когда немец Крым захватил. Но приказ есть приказ. Зато хоть пробыл при штабе дивизии. Замполит-майор у меня спрашивает: "Куда теперь пойдешь, в разведроту могу устроить". Ответил, что пойду к себе в родную часть, там всех знаю. Пришел в штаб родного 2-го стрелкового батальона, а за месяц всех наших солдат выбило, из призванных со мной крымчан остался живым только солдат, который в роте на лошадях работал. Остальные кто ранен, кто убит. Вот тебе и война. Так что я, пока был при штабе, себе жизнь спас.



Гольбрайх Ефим, заместитель командира отдельной армейской штрафной роты. 51-я армия
16 августа 1944 года немцы нанесли контрудар западнее и северо-западнее Шауляя (город на севере Литвы)

К концу войны ожесточение достигло крайних пределов...
Когда немцы выбили нас из Шауляя, то захватили наш госпиталь, расположившийся в двухэтажном здании. Нашу роту бросили на выручку пехоте. Но мы не могли пробиться! Танки перекрыли подступы и расстреливали нас в упор. Отошли на высотку и видели в бинокли, как фашисты выбрасывают наших раненых из окон...



Евдокимов Владимир, командир роты, старший лейтенант. 494-й (вероятно, все же 294-й) стрелковый полк. 184-я дивизия. 5-я армия. 3-й Белорусский фронт
Литва. 18 августа 1944 года

Я помню, как мы, остатки моей роты, уже границы достигли... Там приграничная река Шешупе протекает. С разбегу не перепрыгнешь. Траншеи у них отрытые, а пехотой не заняты. И на глазах подходят немецкие машины, и немцы тут же занимают эти позиции. А мы два месяца прошли, измотаны. Еле-еле доползли до этой Шешупе. И на глазах немцы заняли оборону.



Цуркан Михаил, отдельный понтонно-мостовой полк. 2-й Украинский фронт. Румыния
Город Яссы был взят 21 августа 1944 года

Наши войска пошли в наступление, а мы смогли обеспечить для них переправу. А потом ночью нас на машинах перебросили в Яссы.
Наш батальон разместили на территории церкви,  дали возможность нормально поспать. Утром, когда мы встали, то человек семь у нас так и осталось лежать, а человек двенадцать поднялось, но не двигались, а просто стояли. Оказалось, что ночью они пошли искать чего бы выпить, и нашли и выпили, как потом оказалось, древесного спирта.
Человек семь тогда погибло, а где-то двенадцать ослепло. Как сейчас помню, как сильно тогда ругался наш комбат Федоров, и даже бил старшину ремнем. Я сам слышал, как он спросил одного из ослепших:
     – Сколько у тебя детей?
     – Семь.
     – Все, ты свое отвоевал, поедешь домой, но детей своих ты так больше никогда и не увидишь...



Шелестов Василий, механик-водитель, 6-я танковая армия, сформирована в январе 1944 года

День и ночь у нас были учения на полигоне, чтобы мы приобретали навыки работы в экипаже. До сих пор помню эти дороги – неровные, овражистые, разные бугры – на которых нас тренировали.
Потом ночью, в сопровождении низколетящих штурмовиков, мы поехали своим ходом на фронт и тридцатого августа сорок четвертого года уже вступили в бой под Кишиневом. Место называлось Кицканы, кажется. Бой там был сильным – мы старались прорвать несколько оборонительных линий немцев. Немцы выстроили крепкую оборону, потому что Гитлер не хотел пускать наши войска к румынской нефти в Плоешти.
У нас был неполный экипаж: только командир да я. Командир танка у нас был и заряжающим и наводчиком. Еще стрелка-радиста нам не хватало.
… Как я говорил, некомплект в экипажах был больше пятидесяти процентов, поэтому людей в экипажи брали по возможности откуда только могли.
Под Кишиневом взяли в плен большую группу немцев, а чтобы отвести их в тыл у нас попросту не нашлось свободных людей для сопровождения. Доложили о пленных командиру полка, а тот ответил: “Да подавите их танками и все тут”.
Но нам же приказ был идти вперед, не останавливаясь, вот и приходилось выполнять такие по сути преступные приказы. Мы не имели права задерживаться на пленных, мы должны были гнать немцев, не давая им возможности закрепиться. Ведь у немцев до последнего дня была сильнейшая армия, отлаженная и отработанная. Уж если она даст бой, так мало не покажется, а она давала нам до самой Победы. И вот если в каком-то месте сломаем оборону немецкую, то тут все силы старались приложить, чтобы не дать им снова собраться.




Михаил Бейбородин, командир взвода из шести 12-миллиметровых минометов, лейтенант

24 сентября 1944 года
А движение по шоссе «Рига» — что-то особенное, машины идут беспрерывным потоком. По кюветам валяются мертвые фрицы, уже не как в 1941-м, не на восток головой, а на запад. Не до них, надо и живых закопать или утопить в море, нужно ожидать: на днях и Рига падет, а тогда путь в самое логово, в Германию, очень охота побывать.




Последнее письмо сержанта Леонтия Устинова

1944 год, 25 сентября.
Здравствуйте мои милые, мои дорогие!
Вот я опять на фронте. Нахожусь в другой, более славной дивизии 2-го Прибалтийского фронта. Попал в пулеметную роту, осваиваю станковый пулемет "Максим".
Настроение бодрое, как и должно быть на фронте. Сейчас главное – уничтожить оставшихся немцев в Рижском заливе. Перед ранением мне говорили в роте, что я представлен к награде – медали "За отвагу" и повышен в звании – старший сержант.
Добить бы немцев и остаться живому – вот основное.



Бебик Николай, сапер-разведчик. 2-й батальон 1179-го стрелкового полка. Латвия
Город Митава (Елгава) окончательно освобожден 10 октября 1944 года

Мы как-то стояли под Митавой, и начальник медслужбы распорядился подготовить помещения местной школы под госпиталь, раненых много с передовой пошло. Надо было помыть всех нас, 4 человек командир полка выделил для этого дела и сказал нам: "Так, ребята, идите, организуйте местных девочек, латышек".
Короче говоря, забрали их, а они боятся, мы им говорим: "Полы мой!" А они в ответ только одно твердят: "Нука неман, нука ела". Тогда я беру тряпку и на пол показываю, они смотрят, напуганные, видимо, их там запугали, что русские солдаты придут, изнасилуют и убьют. И не хотят и все, елки-палки, взял ведро, разлил воду на пол. Кое-как они осмелели, поняли, что надо работать. Боже мой, чего они боялись, там размер ноги, наверное, 48-й, лапа, такой зад, меня ростом выше раза в полтора. Латыши ведь громилы, и бабы у них такие же, у нее там вымя огромное висит, а она меня боится.



Колосов Павел, разведчик, старшина первой статьи. 181-й особый разведывательный отряд при штабе Северного флота
Заполярье. Мыс Крестовый. 12 октября 1944 года

Наша авиация – Илы в 44 году на Крестовом нам помогли. Это просто спасение было. Мы смогли подняться на сопку. Мне тогда по ногам попало, а до этого еще был ранен осколками гранаты в голову. Я потом оклемался, а Рябчинский погиб. Лежим с ранеными на сопочке. Немцы собрались нас добивать. И в это время вызвали Илы. Они нас окружили, одни уходят, другие приходят с реактивными снарядами… Вот это была организация – научились воевать. Паленым мясом запахло – это немецкая пехота, которая обложила нас, горела.



Малый Николай, рядовой пехотинец. 2-я рота 1-го стрелкового полка. 221-я стрелковая дивизия   

Что сказать, мне очень повезло на войне! И командиры мне попадались хорошие. Там бывало, что если командир издевается, то солдаты и убить могут. Один пехотный лейтенант, узбек, очень издевался над своими солдатами. Так я сам видел, как он спал, а его солдаты скрутили, бросили в мешок из-под шерсти и потащили к реке. Адъютанту сказали: "Молчи!" А тот лейтенант вырываться начал, проситься, но где уж там! Если выпустят, то постреляет их всех – у него же пистолет! К реке притащили, бросили в воду, только пузыри пошли.



Бригарь Виктор, автоматчик в роте автоматчиков. 42-й полк.13-я гвардейская дивизия. 5-я Гвардейская Армия
Политработники

И я так скажу. Вот, допустим наш замполит полка – майор Лезман. Кстати, единственный еврей, что я видел на фронте. Хороший он или нет, не знаю. Я их всех обходил дальней дорогой. Потому что захочет, найдет придирку любую. Так вот, я его помню, что он все время выступал, где можно было. Последние известия читал, но в бою я его ни разу не видел.
(Заместитель командира по политчасти 42-го гвардейского стрелкового полка гвардии майор Лезман Иосиф Самойлович 1904 г.р. награжден орденами "Красного Знамени", "Отечественной войны", "Красной Звезды", медалью "За оборону Сталинграда")



Каменский Владимир, разведчик.1-й Белорусский фронт. Польша. Осень 1944-го года

Иногда выручала просто удача
Мы шли в группе захвата вдоль реки Нарев в Польше. И вдруг я почувствовал, что за что-то зацепился. На полушаге замер, шепотом сказал идущим сзади, чтобы они отступили. Нагнулся и нащупал тонкую проволоку. Это была растяжка, соединяющая мины между собой. Чека не выскочила – видимо, заржавела во влажном грунте. Это нас и спасло.



Прозор Иван, летчик-истребитель (летал на Яках). 85-й гвардейский Краснознаменный ордена Богдана Хмельницкого истребительный авиационный полк. 6-я гвардейская  авиадивизия

А оружейницей и мотористкой у меня были две Шуры, Анохина и Свиридова. Одна блондинка, а другая брюнетка. Ох, как они ухаживали за машиной! Только садишься, выруливаешь на стоянку, как они уже бегут: "Командир, ну как двигатель? Как оружие?" – "Хорошо!" Так они прямо там же за руки возьмутся, и танцевать начинают.



Гладких Семен, взвод управления, старший сержант. 2-й артиллерийский дивизион. 283-й Краснознаменный минометный  Витебский полк. 3-й Прибалтийский фронт. Восточная Пруссия
Из дневника. 30 октября 1944 года

Я остановился на том, что двадцатого октября был ранен командир дивизиона. А дальше пришлось брать местечки Гросс, Варнингкен, Шилленицгкен, где мы потеряли убитыми и ранеными нашего "старичка" мл. сержанта Алдошина, мл. сержанта и одновременно парторга четвертой батареи Пискунова Ивана Селиверстовича, красноармейца Иванова Юрия, который умер по дороге в госпиталь, не будет никогда в наших рядах красноармейцев Чугова, Чернявского. Ранены Мародолиев, Джебраилов, Одигазалов, Кусакин, Семелуцкий, Чирков. Отвоевался и Юрка Горбушин.  А воевали неплохо, у людей было приподнятое настроение, но и фриц оборонялся отчаянно, за все время моего пребывания на фронте я такого сопротивления еще не встречал. За каждую кочку, за каждый бугорок фриц держался, как черт. Но все равно бежит, бежит...



Чернов Николай (19-ти лет), командир роты дивизионной разведки, капитан. 602-й стрелковый полк. 109-я стрелковая дивизия.
Ноябрь 1944 года

Перед штрафным батальоном я имел три ордена Красного Знамени, два ордена красной Звезды. Надо сказать, что, конечно, я был избалован властью. Гонора много. Разведчик! К нам в полку было большое уважение.
Командир взвода штрафников, старший лейтенант, был тоже не простой. Власть у него была большая. Он мог под видом неподчинения расстрелять, могли любое наказание применить. А у него было любимое наказание, посадить на бруствер спиной к противнику. Расстояние до немецких окопов было метров 250-300.
Наказанный садился на бруствер спиной к немцам, ногами в траншею. Если оставался жив – хорошо, если нет – списывали. Он отдавал какой-то приказ, а я ему что-то в ответ сказал. Он на меня посмотрел: "На 30 минут на бруствер". Вот так. Два солдата меня охраняют. Я сел. Немцы не стреляют. Видимо уже знают, в чем дело.
Один солдат мне говорит: "Слушай, ты имей в виду, не важны эти 30 минут, а важна последняя минута. Если успеешь спрыгнуть – будешь жить, а не успеешь – тебе хана". Я 30 минут отсидел. Они дают команду: "Прыгай". Прыгнул. Пуля мимо вжик... Остался жив.



Мухмедиаров Владимир, летчик-истребитель (летал на Яках). 14-й гвардейский авиаполк

Мое мнение, я много в боях был. У меня двадцать пять воздушных боев. Я считаю, что самый лучший истребитель Второй Мировой Войны был "Мессершмитт 109 2G". У нас, в основном, были, как их немцы называли "Русфанер". "Як" ведь наполовину деревянный. И только когда "Як-3" появился, можно было сравниться с "Мессером". А у "Мессера" двигатель мощный. Он всегда выше, зараза...  А раз выше, то у него скорость.



Шанина Роза (3 апреля 1924 – 28 января 1945), снайпер. Отдельный женский снайперский взвод. 184-я стрелковая дивизия
Восточная Пруссия. Из дневника

27 декабря.  ... Вчера шла, и пристал паренек. "Дай, – говорит, – я тебя поцелую. Я 4 года не целовал девушек". И так убедительно просил, что я расчувствовалась. И действительно, хорошенький такой, не противно, а приятно. "Черт с тобой, – говорю, – целуй, только один раз". И сама почти плакала от непонятной жалости...



Дымов Василий, механик на эсминце "Куйбышев". Северный флот

Очень хорошие были эти самолеты – аэрокобры. Рузвельт был человек порядочный. Особенно нам помогли американцы Гарриман и Гопкинс. Они поехали и доложили, что надо помочь России. И Рузвельт помогал. И самолетов много дал, и танков тоже много дал. А Черчилль давал все, что ему не нужно было.



1945 год


Шуктомов Николай, агитатор полка. 2-й Белорусский фронт
Из дневника

1945 год. Добросовестный разврат "господ офицеров" принимает все более откровенные формы, разлагая девушек из полковых подразделений. Учащались случаи уединенных встреч в блиндажах и землянках с пьянками. Девушки отдавались своим начальникам не столько ради удовольствия, сколько из простого расчета извлечь служебную и материальную выгоду: из-за отреза на юбку, желания иметь хромовые сапоги, часы, наконец, из-за привилегий.
Появились чуть ли не во всех командирских блиндажах, начиная с полковника, которому был доверен полк, и кончая лейтенантами других подразделений, "мавританки". Они были повсюду, начиная со штабов армий и кончая ротами. Конечно, там, где-то в верхах, они, мобилизуемые в армию, предназначались для других, более патриотических целей.
По долгу службы мне пришлось знакомиться с положением дел в одном армейском госпитале. Здесь, в гинекологическом отделении, их, молодых, цветущих на вид девушек, было очень много. "Все ли из вас получили награды за фронт?" – спросил я их. Девушки чуть ли не хором откликнулись: "Награждены все по заслугам! Не зря тут лечимся!"



Заболотный Иван, старший сержант. 522-й стрелковый полк. 107-я стрелковая дивизия. 60-я армия. 1-й Украинский фронт. Сандомирский плацдарм, Польша
Висло-Одерская операция (12 января – 3 февраля 1945 года)

И уже только 12 января мы пошли в наступление. Перед атакой была проведена такая мощнейшая артподготовка, что во время нее даже некоторые наши новички не выдерживали – мочились в штаны. Пошли вперед и каждый божий день бои. Тогда у нас так и говорили: "Что немцы научили нас воевать, а мы их научили отступать".



Кашурин Борис (окончил школу младших командиров). 1-й Украинский фронт

В начале 1945 года началось большое наступление: Висло-Одерская операция. Вислу мы прошли по льду и стали на занятом заранее (Сандомирском) плацдарме искать офицеров. Но их не оказалось! Потом выяснилось, что многие наши офицеры, зная о большом наступлении, подло сбежали, бросив свои войска.



Москвина Вера, военфельдшер, лейтенант медицинской службы. 27-й артиллерийский полк. 8-я гвардейская стрелковая дивизия. 2-й Прибалтийский фронт

Мы лечили и немцев. Положили одного раненного немца в лодочку, которого нужно было отправить сначала в медсанбат, а затем сдать командующему как "языка". Значит, положили его, но восемь собак с "вожаком" не дергаются с места: крутятся, воют. А скоро обстрел. Тогда сбросили немецкого солдата, положили нашего. Собаки рванули. Они ведь всю войну прошли, и понимали, кто свой, а кто чужой.



Соловьев Александр, разведчик, последние три с половиной месяца войны – связной командира батальона

Вот вспомнился такой случай. Как-то послал меня наш комбат, капитан Дусенбиев, в штаб полка с донесением, и на словах я передал его просьбу: "Прислать четыре пулемета с русскими расчетами". Так тот офицер аж взвился: "Ишь ты, сам казах, а русские расчеты требует", правда, эту просьбу все-таки выполнили.



Басов Дмитрий, разведчик. 1-я мотострелковая бригада. 1-й Донской танковый корпус
Под городом Насельск (за Варшавой)

В это время мимо вели 12 человек пленных, в основном, власовцев и эсэсовцев. И тут всколыхнулось у ребят за командира. Любили его все. Он и ростом был невидный, и хромой после ранения, его в интенданты направляли, но он разведчиков не бросил.
А у нас старшина Обухов был, всю войну прошел. Он, наверное, Елфимова больше всех любил. Да и наших ребят-разведчиков восемь человек погибло в Насельске. Вот Обухов и решил отомстить, да и у нас накипело.
Проводили охрану, и рядом с костелом, в блиндаже, сам Обухов этих двенадцать расстреливал. Немцы не рядовые были, прощения никто не просил. Когда до последнего очередь дошла, он руку поднял – "айн момент", отошел в сторону, по-легкому оправился и говорит: "Ду шиссен майн копф" (Ты, стреляй мне в голову).



Таунина Александра, шофер. 667-й батальон аэродромного обслуживания. 16-я воздушная армия

...через Польшу двигались к границам Германии. На самой границе были воздвигнуты громадные фанерные щиты, на которых большими черными буквами было написано: "Вот она, проклятая Германия". Это так впечатляло, прямо сердце замирало.



Шишкин Николай, командир батареи ИСУ-152. 18-я гвардейская танковая бригада
Мемель – город в Восточной Пруссии (ныне – Клайпеда в Литве). Немцы оставили город 28 января 1945 года
Под Мемелем

... Ну, а танкисты что? Выскакивают на открытое место, а немцы их начинают избивать. Один сгорел, другой, третий. Они назад. Никому гореть не охота. Значит, один раз откатились обратно.
Проходит некоторое время, опять собирает командир бригады: "Повторить атаку". Опять пошли вперед, опять потери, опять откатились.
Третий раз: "Родина должна сегодня дать салют в честь нас! Мы должны взять Мемель! Наши соседи уже в Мемель ворвались, а мы все на месте топчемся! Зеленая ракета – в атаку!" Пьяный, любил комбриг это дело...
Ребята говорят: "Опять гореть будем. Надо сначала артиллерией немцев обработать". А он безрассудно гонит в атаку. Пошли в атаку третий раз. В общем, некоторые танкисты люк на дне откручивали, экипаж высыпался, а танк шел и сгорал. За три атаки роту танков положили.
Когда этот командир попытался погнать бригаду в четвертую атаку, один комбат достал пистолет и сказал: "Еще раз в атаку пошлешь – расстреляю. А мне все равно – сейчас сгореть или в штрафную".



Винокур Николай, военфельдшер, лейтенант медицинской службы. 138-я отдельная армейская штрафная рота. 31-я армия. Восточная Пруссия
Город Хайльсберг (взят 31 января 1945 года)

Выпивка и шнапс в каждом первом подвале, все под рукой… Мы, офицеры штрафной роты, смотрели на это сквозь пальцы, к немцам никакой жалости не испытывали, и не мешали штрафникам делать с местным населением, что хотят.  В Хайльсберге подбегает ко мне молодая немка, кричит по-немецки: "Меня уже изнасиловали четырнадцать человек!", а я иду дальше и думаю про себя, – жалко, что не двадцать восемь, жалко, что еще не пристрелили тебя, сучку немецкую.



Бордун Анатолий, командир  2-й эскадрильи. 53-й гвардейский истребительный авиаполк ("Аэрокобры"). Польша. Познань

23 февраля 1945-го Цитадель взяли, как раз в День советской армии. Мы с ребятами поехали посмотреть на Цитадель через некоторое время после штурма. Во многих местах через ров были переброшены штурмовые мостики. По ним в ходе штурма пехотинцы к крепости прорывались. А наши танки в это время стояли вокруг рва и вели из своих орудий прицельный огонь по огневым точкам защитников крепости.
К моменту нашего появления по штурмовым мостикам уже пленных вели. Что удивительно, среди них и русские бабы были. Но наши пехотинцы этих баб там сразу и расстреляли за предательство.
Рассказали нам пехотинцы, как штурм проходил. Оказывается, сначала пустили огнеметчиков. Они прошли по штурмовым мостикам, вышли к зарешеченным окнам и пустили туда струи из своих огнеметов. В крепости сначала верхний этаж загорелся, потом огонь ниже пошел, и из нее начали горящие немцы выползать. При этом некоторые молодые немцы, выползая, пели песню гитлерюгенда, а может, и какую-то другую немецкую песню. Но нам пехотинцы именно так рассказывали. Видимо, для них она была, как для нас "Интернационал". Наши их в плен брали, а поляки, участвовавшие в штурме, пленных не брали, сразу расстреливали.



Точилкина Лидия, врач (хирург) 738-го полка, старший лейтенант. 134-я стрелковая дивизия,

Когда взяли Познань и наш полк собирался войти в город, то из польских частей, которые шли позади нас, к нашему командиру полка пришли их офицеры: "Пустите нас, пожалуйста, чтобы мы прошли первыми! Мы сейчас как раз переодеваемся в новое обмундирование, пусть на нас люди посмотрят, порадуются!" А я слышала, что в бою польские части постоянно приходилось подгонять, но наш командир пошел им навстречу: "Ладно, идите!" И когда они пошли, мы сели обедать.



Белик Владимир, командир второй роты 22-го отдельного огнеметного батальона
Бреслау – город в Восточной Пруссии (ныне – Вроцлав в Польше)
Из дневника

5 марта 1945 г.: Всего несколько дней в Бреслау, а кажутся вечностью. За эти несколько дней потерял до 20 человек из имевшихся 70, к тому же почти все убиты. Проклятые немцы сражаются как обреченные – сражаются военные, гражданские, мужчины и женщины. Дерутся за каждый дом, этаж, комнату.
Вчера и сам чуть не погиб. Был на первом этаже четырехэтажного дома. Налетели самолеты противника и начали бомбить. Снесли 3 этажа над моей комнатой, стену в комнате вывернуло, все в комнате воздухом перевернуло вверх дном, вплоть до стульев и столов. Убит мой ординарец Ваня Сисоев, а меня лишь ушибло камнем.



Иванов Мстислав, сержант, дивизионная разведка. 303-я стрелковая дивизия

Весной разведроте пришлось брать высоту где-то в Венгрии. Немец очень здорово ее держал. Гребень высоты шел по опушке леса, склон был покрыт прошлогодней травой. Три полка дивизии не могли взять эту высоту. Потери были большие. Новый командир дивизии полковник Панов, видно, разведку не любил. Приказал разведроте брать высоту.
Нас к тому времени оставалось человек сорок действующих разведчиков, ну и немного прихлебателей – повара, ездовые, ППЖ (походно-полевые жены). Мы говорим: "Давайте ночью". – "Нет, днем! Я хочу видеть, как работает разведка, а то вы спите на нейтральной и ни хрена не делаете".
Приказ есть приказ. Идиот – что же с ним делать. Думаем, что же делать. Трава была высокая. Я предложил рассыпаться в цепь на расстоянии метров десять друг от друга и ползти со всеми предосторожностями, чтобы нас не заметили. Как только нас заметят и откроют огонь, мгновенно все встаем, сплошной автоматный огонь и броском в траншею. Может, кто-то прорвется. Иначе как возьмешь?!
Я уже говорил, что под конец войны в разведку из пехоты никто не шел. В пехоте ранят, а у нас все равно убьют. Набирали добровольно со штрафных рот. Молодежь шла и летчики, и танкисты. Один парень летчик из-за чего попал в штрафную. Возвращался на истребителе с задания. Чкалов под мостом пролетел. А он решил пролететь между столбами под проводами. Не рассчитал и одной плоскостью зацепился за столб, разбил самолет. Его в штрафную. Моряк был... Кого только не было.
Один был уже три раза в штрафной. Мы с ним сдружились. Дал он мне листочек, на котором была написана молитва. Говорит: "На, перепиши и носи с собой, я три раза был в штрафной и остался живым". Я не успел его переписать, мы пошли. Он был рядом со мной, когда мы поднялись. Ему первая пуля в лоб. Я этот листочек сохранил и остался жив. Может, это совпадение, не знаю. Но вдруг это помогло... Так его и носил до конца...
В общем, мы поднялись. Автоматный огонь, заскочили в траншею, заняли небольшой кусочек и все-таки выбили немцев. Зам командира роты старший лейтенант выглядывал из-за кустика. Я говорю: "Тут снайпера, не выглядывай". Он только выглянул. Ему шлеп пуля в лоб и готов.
Я принял команду на себя. Связисты протянули к нам связь. Доложил обстановку. Потеряли мы четыре человека убитыми и шесть ранеными. Нам сказали держаться до ночи. Ночью подойдет пехота. Только, говорят, уходите по одному. А то они за вами тоже убегут. Продержались, только я потерял пилотку, пока бегал. Мы ушли по одному. Нам приказ – идите, отдыхайте. Притащили бочку вина, расслабляемся. Довольные, что все-таки разведка взяла высоту.
На следующее утро меня чуть свет будят: "Срочно к командиру дивизии!" Он матерится на чем свет стоит: "Пехота опять сдала высотку. Собирай разведчиков!" – Набрали двадцать действующих разведчиков. – "Надо брать опять высоту". - "Ночью?" – "Нет, днем! Можете задействовать любое усиление. Думайте сами, но высоту должны взять!"
Раз их обманули, второй раз этот вариант не пройдет. Я решил сделать двухчасовую артподготовку с РСами (эРэСами) по опушке леса. Чтобы дезориентировать пунктуальных немцев, начали артподготовку в 14.00, а закончили точно в 15.53. Немцы же привыкли, что подготовка длится ровное количество минут 30, 40, час, а тут мы отступили от шаблона. Артподготовка очень действуют на психику. Когда она прекращается, нужно еще время, чтобы придти в себя, очухаться.
Мы хотели это время использовать. Я сказал: "Рассредоточимся, будем ползти, пока наши осколки не будут долетать до нас, и замрем. Как только артподготовка прекратится, мгновенно все встаем и бежим без единого выстрела". У всех часы. Сверились. Когда мы подбежали к немецким окопам, они еще лежали на дне. Мы их просто расстреливали. У нас не было ни одного раненого! Правда, один из наших кинул гранату, она ударилась об дерево, отскочила, и осколки своей же гранаты его зацепили...
Немцы озверели. Мы выдержали больше 20 атак! Патроны давно закончились. Собирали оружие и патроны у немцев и им отбивались. Морячок и летчик с винтовками, автоматов нет, патронов нет. Один заряжает, а другой стреляет. Говорят: "Мы как при Петре Первом при Полтавской битве".



Логачев Владимир, наводчик батальонного 82-мм миномета. 120-я гвардейская дивизия. 3-я ударная армия. 2-й Белорусский фронт
Город Уфа. Госпиталь

Там был еще один эпизод, который породил во мне желание жить. Когда нас только привезли в Уфимский госпиталь, то раненых сначала мыли.
Происходила эта процедура так: в одной хорошо протопленной комнате десяток молодых здоровых девушек, совершенно обнаженных, только в небольших клеенчатых передничках, отмывали раненых от окопной грязи, срезали старые повязки и промывали раны. Я достался молодой чернявой украинке Оксане, вижу ее как сейчас.
До сих пор не знаю, с умыслом или нет, была продумана эта процедура, но молодые, горячие тела этих девушек, их ласковые руки, вернули многим раненым желание жить...



Лебедев Алексей, бронебойщик. 3-й гвардейский кавалерийский корпус. Рассказывает о старшем брате

Все 4 года он находился в плену. Он мог бы жить и не волноваться – он у хозяев там был, потому что он хороший тракторист. Но он 5 попыток бегства совершил, из плена. Но его все время ловили. Четыре раза его хозяин успевал из лагеря забрать обратно, а пятый – не успел. И врачи немецкие сделали такую операцию, которую только с животными делают!



Оленев Виктор, батальонный разведчик. 1107-й полк. 328-я Краснознаменная Варшавская дивизия
Из дневника

18 марта1945г.
Бьемся за Одер. Вчера овладели Клютцем в уличных боях. Взяли пленных. Сейчас мимо проносят раненых, ведут пленных. День пасмурный, серый. Холодновато. Пленные – поляки. У всех метки на животе – крест вырезан ножом.



Соловьев Сергей, начальник полковых артиллерийских мастерских, старший лейтенант

Едем какой-то долиной и вдруг видим целое поле, уставленное немецкими карабинами, воткнутыми стволами в землю. Немцы здесь сдавались в плен. Ряды – безупречные, фрицы – аккуратный народ. А нам это видеть – такая радость.



Мухин Юрий, командир батальона связи. 81-й стрелковый корпус. 50-я армия. 3-й Белорусский фронт
Капитуляция Кенигсберга (10 апреля1945 года)
Перевозников Мирон Иванович – командир 2-й стрелковой дивизии, полковник

А дальше произошло то, что произвело на нас, советских воинов, сильное впечатление. Когда немецкие офицеры получили приказ Перевозникова построиться отдельной колонной, началось их прощание со своими солдатами. Они целовались и плакали, не стыдясь своих слез.



Хайла Александр, летчик-истребитель, капитан. Сбит над аэродромом Фишхаузен на побережье Балтийского моря

Я натянул стропы, заскользил, не рассчитал, сильно ударился о землю при приземлении и потерял сознание. Очнулся – кругом немцы. Вернее наши, но в немецкой форме. У меня уже вытащили документы и пытаются сорвать два моих ордена Боевого Красного знамени.
Я лежу, подходит один, видимо старший: "Ты из Белгорода?" Я приподнялся. Что я мог сказать? Да и не мог я ничего сказать – рот у меня обгорел. Лица не было – сковородка, чугунная сковорода, а не лицо. Он своим говорит: "Это его отец раскулачивал крестьян в Белгороде. Расстрелять!" Только потащили меня расстреливать, как подъехал “Опель”. Из него вышли два немецких офицера в кожаных плащах. Поговорили между собой. Один из них приказывает: "Отставить!" Меня посадили в машину и повезли в штаб на допрос. Так я оказался в плену.



Бухенко Владимир, командир отделения в отдельной разведроте, сержант. 27-я гвардейская дивизия
Зееловские высоты – гряда высот в 50-60 км восточнее Берлина, бои – с 16 по 19 апреля 1945 года

Я когда вечером возвращался с высоты назад, меня неприятно удивило, сколько там было побито нашей техники и людей.



Шабалин Степан, бронебойщик. Северо-Западный фронт

Подходил к концу апрель, я выздоравливал. И война заканчивалась. Меня определили в маршевую роту и готовили к выписке. Хотя я знал, что бои уже в Берлине идут, а было не по себе. Смотрел на своих соседей по палате. Кто с сорок четвертого воюет, кто с конца сорок третьего. Фронтовиков сорок второго года – очень мало, а сорок первого – вообще ни одного. Начисто подмела их война, единицы уцелели.



Дринов Александр, командир взвода автоматчиков, младший лейтенант
Тройенбритцен (город за Берлином)

Мы подошли к старинному замку. Здесь находился вражеский госпиталь. У каждой палаты стоит медсестра, загораживая вход. На лице выражение отчаянной решимости: "Погибну, но не дам русским варварам стрелять в раненых".



 Шайкин Андрей, красноармеец. Вероятно, 8-я гвардейская стрелковая дивизия 47-й армии
Берлин

Во время уличных боев никакого страха не чувствовали, сердца закаменели. Смерти не боялись, только тяжелого ранения, страшно – калекой станешь. К врагу только ненависть за его издевательство над нашим народом, только и стремишься его уничтожить. Не мы пошли на него, а он на нас пошел, хотел поработить. Мы ему отомстили, но мало, Америка не дала, а надо было всю Германию пройти. Мы всегда недовоевываем. Надо бы так отомстить, чтобы он на нас никогда больше не ходил.



Овечкин  Александр, старший сержант
Рейхстаг

Вообще на войне было много несправедливости. Вот нам 30 апреля 45-го часа в 3-4 дня сообщили, что наш вятский паренек водрузил знамя на Рейхстаге, а на следующий день все поменялось, и героями стали другие. При штурме Рейхстага было пять знамен, план был такой – водрузить хотя бы одно. На каждом знамени был номер воинской части написан.
И так получилось, что именно рядовой разведчик Григорий Булатов его первый водрузил, но не на самую верхнюю точку, потому что на верхней был серьезный обстрел. Булатов не получил никаких почестей, наград за это, он умер в Слободском (Кировская область) непризнанным героем, потому что тогда ему было приказано молчать об этом, хотя ведь хроника есть.



Деркач Василий, командир 7-й батареи 191-го гвардейского артиллерийского полка, лейтенант. 86-я гвардейская стрелковая дивизия. 2-я гвардейская армия

В Берлине мы закончили бои 2 мая.
В середине дня со стороны немцев по Кох-штрассе появилась колонна. Впереди колоны на длинном древке болтается белое полотнище, колонна движется в нашу сторону. Подойдя к нашим позициям, немцы начали бросать оружие, снаряжение и, еле передвигая ноги, с опущенными головами продолжали движение в глубину наших позиций.



Поляков Юрий, самоходчик (заряжающий на СУ-76). 1888-й отдельный полк самоходной артиллерии. 3-я общевойсковая армия

5 мая двигались к Бранденбургу. Около города Бург нарвались на засаду фаустников. Нас было 4 машины с десантом. Жарко было. А из кювета человек семь немцев с фаустами. Расстояние метров 20, не больше. Это же рассказывать долго, а делается-то моментально – поднялись, выстрелили и все. Первые три машины взорвались, у нашей двигатель разбило. Хорошо, правым бортом, а не левым – в левом-то топливные баки. Половина десантников погибла, остальные поймали немцев. Набили хорошо им рожи, скрутили проволокой и забросили в горящие самоходки. Орали хорошо, музыкально так.



Зимаков Владимир. 90-я отдельная разведрота. 180-я дивизия

В Австрии, недалеко от немецкого Мюнхена, втретились с американцами и англичанами. Сначала дня 3-4 пьянствовали, потом произошел эпизод. Наши ребята с ними подрались из-за негра. Увидели, как один из них негра ударил, и давай его лупить, подбежали еще англичане или американцы и наши – началась драка. Наш комендантский взвод их всех растащил и провел границу, отведя войска из селения в лес.



Прядко Сергей, механик-водитель на СУ-100. Отдельный 1976-й полк

Фактически против нас вся Европа воевала. И какая Европа! Помню, в Германии смотришь, на лавочке сидит старик и ноты читает... В 1945 году в Праге как раз при нас праздновали 100-летие среднего технического образования, а у нас во многих деревнях даже начальных школ не было.



Осуховская Надежда, ротный санинструктор. 169-й отдельный саперный батальон. 4-й Украинский фронт

Но вскоре нас перевели в чешский город Острава. Там мы занимались тем, что демонтировали различное оборудование и отправляли его в Союз. А как нас принимали чехи! Они нас просто боготворили! Потому что так они от немцев настрадались... Ведь при немцах чехам, например, даже нельзя было по трое собираться... Им было за что мстить, и мы видели, как они это делали, но в эти дела не вмешивались.
Например, они местным немцам на голове выстригли дорожки, чтобы их все сразу отличали. В магазинах их обслуживали в промежуток всего в час. Выводили их на разные работы. И однажды я лично видела, как в телегу вместо лошадей впрягли немцев, а чех ими погонял...



Иноземцев Николай, командир взвода артиллерийской разведки. 106-я отдельная гаубичная артиллерийская бригада большой мощности
Из дневника

24 мая. Встречи с берлинцами. Пожилой бухгалтер:
"... Если бы Германия заключила союз с Россией – вдвоем мы победили бы весь мир".





Источники



1941 год

Усольцев Прокопий Семенович   – Я помню. Другие войска
Василь Жусь   – Война и мир в судьбах фронтовиков из Березовки
Игорь Бобраков   – Война отцовскими глазами
Дронов Валерий Александрович   – Цена победы
Амосов Николай Михайлович   – ППГ-2266 (Записки полевого хирурга)
Ястребинецкий Григорий Аронович   – Я помню. Пулеметчики
Савченко Лидия Филипповна   – Фронтовой блокнот: встреча 1942 года
Усольцев Прокопий Семенович   – Я помню. Другие войска
Лагутич Семен Викторович   – Из фронтовых дневников. 1941 год
Востров Владимир Борисович   – Я помню. Самоходчики
Капитунов Александр Данилович   – Газета Калужской  области "Весть", 7 мая 2010 года               
Пикуленко Дмитрий Тимофеевич. Танкист сорок первого года   – Першанин В. Н. Смертное поле
Воспоминания Ситникова Иосифа Михайловича
Осипов Георгий Алексеевич   – Все объекты разбомбили мы дотла
Шапошников Александр Васильевич   – Валерий Киселев. Однополчане
Шелепов Иван Игнатьевич   – A la guerre comme a la guerre
Гурьева Лидия   – Мавренко (Гурьева) Лидия Николаевна. Я помню. Медики
Кузьмина Александра (Аванесова (Кузьмина) Александра Васильевна)   – Куценко Лидия Анатольевна. Таллиннский переход 1941 года
Михайлова Раиса   – Антипина (Михайлова) Раиса Яковлевна. Я помню. Другие войска
Григорьев Дмитрий Кириллович   – Я помню. Связисты
Заманский Борис Наумович   – Я помню. Связисты
Бацунов Григорий Петрович   – Я помню. Пехотинццы
Михайлов Николай Семенович   – Я помню. Краснофлотцы
Кирдякин Василий Данилович   – Я помню. Артиллеристы
Самохвалова Татьяна Александровна   – Я помню. Медики
Кашурин Борис Иванович   – Я воевал с отцом Путина
Бутов Петр Петрович   – Я помню. Пехотинцы
Финкельштейн Иосиф   – Я помню. Связисты
Свиридов Александр   – Дневник военврача. 1941год
Горбулич Иван Сергеевич   – Я помню. Пехотинцы
Шабалин Иван Савельевич   – Черные дни 50-й армии
Невесский Евгений Николаевич   – Я помню. Пехотинцы
Феоктистов Борис Иванович   – Я помню. Медики
Авдеев Юрий Константинович   – Николай Головкин. Русский Гомер
Кузнецов Александр Александрович   – Мозаика войны (продолжение) ("Наш современник". 2001,  № 12) 
Краузе Ирина (24 года), аспирантка Московского педагогического института иностранных языков   – Дневник москвички. Сентябрь – октябрь 1941
Воспоминания Маленкова в записи его сына   – Гольбрайх Ефим Абрамович. Я помню. Пехотинцы
Пшеничный Петр Павлович   – Дневник ополченца. Хроника военных событий Великой Отечественной войны 1941 –1945 гг.
Смирнова Александра, 1927 года рождения, жительница  станции Алферово   – Воспоминания Сергеевых Александры Ивановны и Виктора Филипповича (о станции Алферово и деревне Азаровка)
Воспоминания журналиста Георгия Завалина о Великой Отечественной войне
Пантелеев С. П. Такая была война…   – Изольда Иванова. Долина Смерти. Трагедия 2-й ударной армии
Калиненок Марат Александрович   – Я помню. Танкисты
Бычков Владимир Гаврилович   – В Липецке живет фронтовик – свидетель парада Красной Армии
Гаранин Петр Афанасьевич   – Я помню. Гражданские
Воспоминания участника Великой Отечественной войны Соколова Константина Александровича
Богданов Юрий  Яковлевич   – Я помню. Связисты
Старинов Илья Григорьевич   – Павел Аптекарь. Жизнь длиной в век
Горелов Сергей Дмитриевич   – Я помню. Летчики-истребители
Егоров Иван Викторович   – Я помню. Танкисты
Барышников Валерий Павлович   – Я помню. Медики
Наумов Виктор Иванович   – Первый штурм матроса Наумова
Дудник Николай Денисович   – Я помню. Летчики-истребители
Рогачев Александр Васильевич   – Я помню. Артиллеристы
Панкратова Ольга   – Зонова (Панкратова) Ольга Сергеевна. Я помню. Связисты
Воспоминания участника Великой Отечественной войны Кириллова С. К.
Сугробова Нина Григорьевна   – Воспоминания участника Великой Отечественной войны Сугробовой Н. Г.
Нарыжный Алексей Афанасьевич   – Мне не забыть пережитое
Андреев Константин Григорьевич   – Я помню. Летчики-истребители
Затуливетер Семен Семенович   – Бойцы Советской Армии



1942 год

Шмаков Максим    – М. И. Хлызов. Без вести пропавшие (Зауральская генеалогия)
Воспоминания Бориса Константиновича Павлова, учителя из города Куртамыша Курганской области
Фибих (Лучанинов) Даниил Владимирович   – Журнальный зал  ("Новый мир". 2010, №5)
Фронтовые дороги ветерана Великой Отечественной войны Пашинина Ивана Александровича
Кирсанов Яков Яковлевич   – Надежда Кирсанова. Мой дед – герой войны!
Явлонский Николай Сергеевич   – Реальные солдаты
Корнев Тит Федорович   – Я помню. Минометчики
Амосов Николай Михайлович   – ППГ-2266 (Записки полевого хирурга)
Малышева Наталья Владимировна  – Эдда Забавских. Фронтовые дороги монахини Адрианы
Еланцев Григорий Петрович   – Фронтовой дневник
Шапошников Александр Васильевич   – Валерий Киселев. Однополчане
Записи гвардии батальонного комиссара В.Н.С.
Вакаров Константин Александрович   – Я помню. Снайперы
Фронтовые дороги ветерана Великой Отечественной войны Пашинина Ивана Александровича
Каменев Владимир   – Фронтовые записки
Лутовинин С. М.   – Распределение в батальон связи
Савченко Лидия Филипповна   – Фронтовой блокнот: встреча 1942 года
Воспоминания Павла Максимовича Храмченко о годах оккупации города Клинцы (1941–1943)   – Эхо прошедшей войны
Никулин Николай Николаевич   – Воспоминания о войне
Барышников Валерий Павлович   – Я помню. Медики
Гусева Татьяна   – Мотина (Гусева) Татьяна Арсеньевна. Я помню. Медики
Сементовский Юрий Владимирович   – Незабываемые дни
Степанов Алексей  Егорович   – Я помню. Связисты
Фронтовые дороги ветерана Великой Отечественной войны Пашинина Ивана Александровича
Фронтовые записки танкиста-сибиряка Матвея Тарханова
Шкепов Алексей Прокофьевич   – Я помню. Пехотинцы
Ролдугин Константин Степанович   – Без смерти не умрешь
Андреев Василий Николаевич   – Я помню. Медики
Снетков И. А.   – В. М. Мельников. Их послал на смерть Жуков? Гибель армии генерала Ефремова
Записи гвардии батальонного комиссара В.Н.С.
Саенко Николай Григорьевич   – ВОЙНА как личная история. Дневники и письма 1941–1945. Библиографический указатель: Саенко, Н. Таганрогский дневник (2 октября 1941 г. – 1 сентября 1943 г.).  Москва, 2006
Маслов Иван Владимирович   – Я помню. Танкисты
Ятруполо Сотер Зарифович   – Воспоминания о войне
Корсаков Евгений Петрович   – Я помню. Артиллеристы
Ямпольский Иосиф Миронович   – Я помню. Танкисты
Замиховский Григорий   – Я помню. Краснофлотцы
Масенков Николай Федорович   – Я помню. Пехотинцы
Дзюба Василий Михайлович   – Я помню. Гражданские
Барташевич Андрей Андреевич   – ВОЙНА как личная история. Дневники и письма 1941–1945. Библиографический указатель: Барташевич, А. Блокадный дневник (1942 г.). Звезда, 2011, № 6
Соя Анатолий Станиславович   – История жизни бывшего узника концлагеря Маутхаузен
Осипов Владимир Петрович   – Я помню. Артиллеристы
Бояринов Спиридон Афанасьевич   – Константин Сомов. Война: ускоренная жизнь
Маслов Иван Владимирович   – Я помню. Танкисты
Шелестов Василий Александрович   – Я помню. Танкисты
Фронтовик вспоминает о коммунистах
Пахомов Игорь Николаевич   – Я помню. Краснофлотцы
Сукнев Михаил Иванович   – Записки командира штрафбата
Аюшиев Батомунко Аюшиевич   – Я помню. Другие войска
Цибиков Николай Иванович   – Я помню. Летчики-истребители
Черномордик Михаил Александрович   – Я помню. Артиллеристы
Гуренев Николай Тимофеевич   – Десять лет за слова: "Где наша авиация?"
Анатолий Мережко: я дрался за Сталинград
Фронтовой дневник защитника Велижа Павла Кузьмича Коваленко
ВОЙНА как личная история Дневники и письма 1941–1945 Библиографический указатель: А. Ливанов. Письма к жене, 1941–1942
Нарыжный Алексей Афанасьевич   – Мне не забыть пережитое…
Прокофьева Вера Александровна   – Я помню. Медики
Титов Борис Дмитриевич   – Я помню. Артиллеристы
Иванов Михаил Николаевич. Село Красноармейское Буденновского района Сталинской области
Войцехович Владимир Викторович   – Я помню. Артиллеристы
Еланцев Григорий Петрович   – Фронтовой дневник
Дунаевская Ирина Михайловна   – Дневник военной переводчицы: фрагменты
Корсаков Евгений Петрович   – Я помню. Артиллеристы
Занадворов Герман Леонидович   – Дневник расстрелянного



1943 год

Хабарова Зоя   – Доброхотова (Хабарова) Зоя Александровна. Дневник (Крым, 1939–1944 гг.)
Лядский Тимофей Сергеевич   – Записки из лётного планшета
Удальцов Михаил Александрович   – Я помню. Краснофлотцы
Ямпольский Иосиф Миронович   – Я помню. Танкисты
Воробьев Василий Егорович   – Я помню. Летчики-бомбардировщики
Дунаевская Ирина Михайловна   – Дневник военной переводчицы: фрагменты
Абдулин Мансур Гизатулович   – 160 страниц из солдатского дневника
Бухенко Владимир Федорович   – Я помню, разведчики
Кривенцов Федор Панфилович   – Воины железной хватки
Викторов  Александр Александрович   – Я помню. Пехотинцы
Максименко Алексей Афанасьевич   – Я помню. Летчики-бомбардировщики
Записки из солдатского блокнота рядового бойца Великой Отечественной войны Вячеслава Васильевича Панфилова
Страницы фронтового дневника ветерана Великой Отечественной войны Прудникова Ефима Ивановича
Сейбак Александр Иванович   – Я помню. Минометчики
Нарыжный Алексей Афанасьевич   – Мне не забыть пережитое…
Высокий Абрам Нахимович   – Я помню. Минометчики
Горелов Сергей Дмитриевич   – Я помню. Летчики-истребители
Шишкин Григорий Степанович   – Я помню. Танкисты
Маслов Иван Владимирович   – Я помню. Танкисты
Асмолов Иван Григорьевич   – Я помню Летчики-штурмовики
Иванов Мстислав Борисович   – Я помню. Разведчики
Клейменова Мария   – Галышкина (Клейменова) Мария Александровна. Я помню. Снайперы
Рогов Евгений Федорович   – Я помню, пехотинцы
Шарапов-Антонов Юрий Павлович   – Я помню. Пулеметчики
Воспоминания сына полка Александра Колесникова
Малышева Наталья Владимировна   – Эдда Забавских. Фронтовые дороги монахини Адрианы
Нахров Николай Емельянович   – Я помню. Артиллеристы
Абдулин Мансур Гизатулович   – 160 страниц из солдатского дневника
Исланов Шайхелиагзам   – Победа-75.
Воспоминания 94-летнего пехотинца
Цибизов Иван Дмитриевич   – Я помню. Танкисты
Комаров Петр Алексеевич   – Я помню. Пехотинцы
Степанов Виктор Иванович   – Я помню. Пехотинцы
Потанский Георгий (Семенович): я - защитник дома Павлова – Я помню
Ипполитова Елена   – Смирнова (Ипполитова) Елена Сергеевна. Я помню. Связисты
Отрощенков Сергей Андреевич   – Я помню. Танкисты
Зинченко Нина   – Куницина (Зинченко) Нина Ивановна. Я помню. Летно-технический состав
Жилкин Василий Григорьевич   – Я помню, пехотинцы
Кожин Юрий Алексеевич   – Я помню. Пехотинцы
Костюченко Иван Матвеевич   – Я помню. Пехотинцы
Шер Арон Лазаревич   – Я помню. Партизаны
Яропуд Григорий Мефодьевич   – Я помню. Краснофлотцы
Елисеев Василий Федорович   – Я помню. Краснофлотцы
Абдулин Мансур Гизатулович   – 160 страниц из солдатского дневника
Авдеев Юрий Константинович   – Николай Головкин. Русский Гомер
Воспоминания моего отца о войне. Давно хотел об этом написать
Бородулина Татьяна Яковлевна   – Я помню. Медики
Востров Владимир Борисович   – Я помню. Самоходчики



1944 год

Вяткин Борис Дмитриевич   – Я помню. Пехотинцы
Записи моего деда (Записи Поникарова Ивана Алексеевича за 1943–1944 гг.)
Левченко Алексей Яковлевич: Прямо с парада 7 ноября 1941 года в Москве  нас вывели на оборону Москвы
Паруль Георгий Пантелеевич   – Я помню. Пехотинцы
Михнюк Алексей Ефтихиевич    – Я помню. Краснофлотцы
Волошина Ольга   – Бовина (Волошина) Ольга Алексеевна. Я помню. Медики
Логачев Владимир Герасимович   – Я помню. Минометчики
Пахомова Любовь Кузьминична   – Я помню. Медики
Жданова Татьяна. Личный дневник школьницы 1944 года…
Золотых Владимир Иванович   – Я помню. Разведчики
Александр Попов: я дрался на Т-34   – Я помню. Танкисты
Олимпиев Всеволод Иванович   – Я помню. Артиллеристы
Ворона Клавдия   – Андреева (Ворона) Клавдия Семеновна. Я помню. Гражданские
Робак Иван Иванович   – Я помню. Минометчики
Бараш Анатолий   – Я помню. Танкисты
Шкепов Алексей Прокофьевич   – Бессмертный полк
Кожин Юрий Алексеевич   – Я помню. Пехотинцы
Лебедев Алексей Андреевич   – Я помню. Кавалеристы
Хроменок Ольга   – Яско (Хроменок) Ольга Степановна. Я помню. Партизаны
Рогозин Павел Михайлович   – Я помню. Пехотинцы
Александров Николай Захарович   – Я помню. Танкисты
Полубанов Геннадий Борисович   – Я помню. Артиллеристы
Ларин Павел Иванович   – Я помню. Артиллеристы
Мосин Алексей Васильевич  – Я помню. Пулеметчики
Феликс Кузнецов   – Фронтовой дневник отца
Василий Рассказов оказался на фронте в 17 лет (Тверская ГТРК)
Из дневников Ивана Яковлевича Ложкина (Окончание)   – Герценка: Вятские записки
Бордун Анатолий Зиновьевич   – Я помню. Летчики-истребители
Голицын Сергей Михайлович. Записки беспогонника
Волков Василий Михайлович   – Я помню. Пехотинцы
Гольбрайх Ефим Абелевич.   – Я помню. Пехотинцы.
Евдокимов Владимир Тимофеевич   – Я помню. Пехотинцы
Цуркан  Михаил Антонович   – Я помню. Другие войска
Шелестов Василий Александрович    – Я помню. Танкисты
Бейбородин Михаил (по паспорту — Миниамин) Прокопьевич   - «Утро началось с того, что поймали немца»: дневники фронтовика, которые 30 лет пролежали в кладовке (отрывки из записей)
Устинов Леонтий Игнатьевич   – Окопная правда фронтового сержанта
Бебик Николай Степанович   – Я помню. Партизаны
Колосов Павел Гордеевич   – Я помню. Разведчики
Малый Николай Филиппович   – Я помню. Пехотинцы
Бригарь Виктор Васильевич   – Я помню. Пехотинцы
Фронтовик-разведчик из Выхина-Жулебина Владимир Каменский поделился воспоминаниями о войне
Прозор Иван Семенович   – Я помню. Летчики-истребители
Гладких Семен Кузьмич   – Николай Березовский. Фронтовые тетради
Чернов Николай Андреевич   – Я помню. Разведчики
Мухмедиаров Владимир Михайлович   – Я помню. Летчики-истребители
Шанина Роза Егоровна   – Дневник
Дымов Василий Андреевич   – Я помню. Краснофлотцы



1945 год

Шуктомов Николай Васильевич   – Тайный дневник полкового агитатора  (Газета "Республика", 7 мая 2010 года)
Заболотный Иван Дмитриевич   – Я помню. Пехотинцы
Кашурин Борис Иванович. Я воевал с отцом Путина
Москвина Вера   – Соколова (Москвина) Вера Васильевна. Я помню. Медики
Соловьев Александр Иванович   – Я помню, разведчики
Басов Дмитрий. Расскажи, сынок   – Для нас не кончилась война (Воспоминания фронтовиков о войне, записанные Ю. Орябьевским)
Таунина Александра Ивановна   – Префектура Юго-Восточного административного округа города Москвы. Архив воспоминаний участников Великой Отечественной войны
Шишкин Николай Константинович   – Я помню. Самоходчики
Винокур Николай Абрамович   – Я помню. Медики
Бордун Анатолий Зиновьевич   – Я помню. Летчики-истребители
Точилкина Лидия   – Бельская (Точилкина) Лидия Алексеевна. Я помню. Медики
Белик Владимир Филиппович   – Я помню. Другие войска
Иванов Мстислав Борисович   – Я помню. Разведчики
Логачев Владимир Герасимович   – Я помню. Минометчики
Лебедев Алексей Андреевич    – Я помню. Кавалеристы
Оленев Виктор   – Дневник победителя (События и люди)
Соловьев Сергей Андреевич   – Я помню. Артиллеристы
Мухин Юрий Игнатьевич   – По повестке и по призыву
Хайла Александр Федорович   – Я помню. Летчики-истребители
Бухенко Владимир Федорович   – Я помню, разведчики
Шабалин Степан Михайлович   – Першанин С. М. Смертное поле
Дринов Александр Александрович   – Сафронов Владимир Александрович. Памяти героям Великой Отечественной войны посвящается
Шайкин Андрей Васильевич   – Шайкин-2
Овечкин  Александр Григорьевич   – Интервью с героем ВОВ… – отказавшимся от ордена "Красной звезды" после взятия Берлина
Деркач Василий Андреевич   – Забыл фамилию разведчика, который вынес меня с поля боя
Поляков Юрий Николаевич   – Я помню. Самоходчики
Зимаков Владимир Матвеевич   – Я помню. Пехотинцы
Прядко Сергей Терентьевич   – Я помню. Танкисты
Осуховская Надежда   – Тимофте (Осуховская) Надежда Павловна. Я помню. Медики
Иноземцев Николай Николаевич   – Фронтовой дневник