Помазанник божий

1. Вторая смена. Прозвенел звонок на третий урок. Все ученики 4В-класса зашли в классную комнату и расселись по партам. Со звонком в 4В вошла завуч и, объявив, что их учитель задерживается на десять-пятнадцать минут, приказала: «Сидеть на своих местах. Из класса не выходить!». Когда завуч ушла, все спокойно сидели за партами, и только один Толик Сиротин вышел из класса. Через несколько минут он вернулся и направился на своё место. Проходя мимо парты новичка Бори Когана, он неожиданно  остановился около него и со словами «помазанник божий» провёл своим указательным пальцем по его губам. Это было так неожиданно, что Коган даже не успел понять, что произошло. Но в следующую же секунду по запаху он понял, что Сиротин обмазал его губы говном! Его губы, которыми он каждый день перед сном целовал нежную мамину щёку, его губы, которыми он прижимался к колючей щетине папиного лица, когда тот после долгих командировок возвращался  домой, его губы, которыми он брал еду, его губы были замазаны испражнениями этого подонка!

«Только бы эта мерзость не попала в рот», - Боря выскочил из-за парты и бросился из класса в уборную. Раскрутив до отказа кран, он подставил лицо под мощную струю холодной водопроводной воды над раковиной, и, сжимая губы, начал тщательно смывать эту вонючую грязь. Боря с остервенением тёр губы под струёй. Ему казалось, что он навсегда утратил ощущение чистоты, к которой он был приучен с детства. Смыв с губ всю грязь, Боря выскочил из туалета в пустой коридор и бегом понёсся вниз по лестнице к выходу. «Домой, домой, быстрее домой! Никогда, никогда не вернусь сюда!».

2. Боря всю дорогу бежал. Он жил рядом с школой. Обычно дорога от школы до дома занимала минут пять, но в этот раз он добежал минуты за две. Пересёк двор своего дома, влетел в подъезд и, не дожидаясь лифта, одним махом, перескакивая через ступеньки, взбежал на четвёртый этаж. Три раза нетерпеливо нажал звонок в двери коммуналки, в которой он жил с родителями и домработницей Нюрой. Затем вновь и вновь почти без перерыва жал на кнопку звонка по три раза. Раз, два, три! . … Раз, два, три!…
 
За дверью послышались торопливые шаги. Нюра открыла дверь. Боря, проскользнув мимо неё, стремглав пробежал по коридору, заскочил в комнату, где жила их семья, и, бросившись лицом вниз на свой дряхлый диванчик, зарыдал, всхлипывая и давясь слезами. Его всего трясло от перенесённого унижения, от обиды, от негодования, от непонимания, от безвозвратной утраты  Чистоты.  Для него было непостижимо: как и ради чего можно было решиться набрать пальцем из грязного унитаза говно и мазануть им по губам человека? В висках пульсировали несколько вопросов, ответов на которые у Бори не было: «Почему? Ради чего? За что? Что означает «помазанник божий»?». «Что это значит?» Он не понимал свою связь с «помазанником божьим»! У них дома никто не верил в бога. Может быть, Нюра? Но, если она и верила, то никогда ни с кем дома об этом не говорила.

Между тем Нюра быстро зашла за Борей в комнату, закрыв за собой дверь. Присев рядом с  ним на диванчик, обняла его за плечи и начала расспрашивать: "Что случилось? Ты чего плачешь? Почему так рано из школы? Где твой портфель?"
Он пытался заговорить, но слёзы душили его и он не мог вымолвить ни слова. «Он, он, …», и слёзы полились ручьём. «Он, он, …». «Успокойся, успокойся же ты.Что произошло?». «Он подошёл, я сидел …», - и его снова всего затрясло и слова застряли в горле. «Я сидел за партой. Урок ещё не начался. Ждали учительницу. Он подошёл …», - и он опять начал всхлипывать, затрясся и, захлебнувшись слезами, не мог произнести ни слова, а только замотал головой. Она за плечи оторвала его от валика, развернула лицом к себе, прижала его голову к груди и, гладя  рукой по волосам, спокойно повторила: ««Он подошёл», а что дальше?». Боря, пытаясь справиться с рыданиями, начал говорить, никак не решаясь произнести то самое страшное, что произошло: «Он, он … Он подошёл и провёл мне пальцем по губам. Я сначала не понял, - Боря между всхлипываниями прерывистым дыханием набрал воздух, - а, а, а … потом я по запаху почувствовал, что он меня измазал какашкой … У, у …, у него на пальце была какашка …» , - и вновь хлынули слёзы, и он замотал головой и всё никак не мог перехватить дыхание. «Он вымазал тебе губы говном?!» И он в ответ утвердительно замотал головой, и слёзы непрерывно текли по щекам. «Я, я, я, …, - он начал заикаться, хотя с ним такого никогда не было, - Я страшно боялся, что она попадёт мне в рот!» , - и снова безутешно заплакал. «Она отвратительно воняла! Губа была в какашке! Я со всех сил сжал губы, чтобы она не попала в рот.И ещё он сказал "помазанник божий"».
Произнеся это, Боря ещё сильнее зарыдал, снова переживая этот ужас, закрыв голову руками.
- Кто?
- Толик Сиротин!
- Успокойся! - Нюра встала с дивана и, сняв кухонный фартук, вышла из комнаты. Затем хлопнула входная дверь. 

Нюра пришла к семью Коган в сентябре 1948 года, как раз, когда Боря пошёл в первый класс. Родители Бори, как и все взрослые в послевоенные годы, работали с утра до ночи. Так что Боря, практически, всё время был на попечении Нюры. У неё не было своих детей,  у неё вообще ничего своего не было. Нюра была из раскулаченных. За четыре года, что Нюра работала в этой семье, она очень привязалась к Боре. Он был покладистым, добрым, смышлёным ребёнком  и у них сложились тёплые, душевные и доверительные отношения.

3. Нюра, без стука, распахнув дверь, вошла в класс и громко произнесла:
- Кто здесь Толик Сиротин? Ну ка, встань, говномаз вонючий! - Нюра обвела тяжёлым взглядом класс.
Класс замер.
- У нас урок! Вы что это себе позволяете! Немедленно выйдите из класса! - сразу перейдя на крик, завопила учительница.
- Это Вы что себе позволяете? Это чему Вы тут учите мальчишек? Говном евреев вымазывать?
Учительница опешила. Для неё реакция этой внешне совершенно простой женщины  была полной неожиданностью.
- Сиротин, встань! - учительница помимо своей воли подчинилась и повторила требование Нюры.
Теперь уже Нюра вела свой урок в её классе!
Толик Сиротин нехотя медленно встал, не выходя из-за парты, глупо ухмыляясь. Он чувствовал себя героем.
Нюра спокойно подошла к нему и, неожиданно ухватив за ухо, потянула из-за парты в проход между рядами, громко и чётко выговаривая на весь класс:
- Ах ты, гитлеровский приспешник, мразь фашистская! Позор русской нации! «Помазанник божий», говоришь?! - и она, выволочив его за ухо в проход между партами, ударила его наотмашь ладонью по лицу! Толик взвыл, а Нюра развернув его за ухо спиной к себе, поддала ему мощнейший подзатыльник, от которого тот, пролетел по проходу и, не удержавшись на ногах, растянулся на полу лицом вниз и тут же жалко заскулил. Ему было не привыкать, мать часто била Толика за двойки, за жалобы учителей, за плохое поведение, вообще за всё «хорошее».

Нюра подошла к ближайшей парте, на которой было свободное место, запустила руку в полость под столешницей парты, где обычно хранили портфели, и вытащила оттуда портфель Бори. Затем так же спокойно пошла к выходу из класса. Проходя мимо подвывающего на полу Сиротина, она сплюнула на него, громко с презрением повторив:
- Говномаз вонючий!  - и вышла из класса.
Учительница, ошарашенная расправой, как завороженная, проводила глазами  уходящую Нюру.

Это произошло в Москве в пределах Садового кольца осенью 1952 года.

4. Боря, немного успокоившись, начал анализировать случившееся. До четвёртого класса он учился в 4Д. С середины первой четверти четвёртые классы их школы от 4Г до 4И перевели в новую  только что построенную школу. Боря остался в старой, потому что он жил в доме рядом со школой.  Так он оказался в 4В. Он хорошо учился, был общительным и доброжелательным мальчиком из интеллигентной семьи. Боря ещё не настолько освоился в новом классе, чтобы хорошо узнать всех ребят, но ему казалось, что явных врагов или недоброжелателей у него не было. Так что же случилось? Почему и зачем Толик Сиротин, испачкал его, да ещё таким изощрённым способом? Этот маленький старичок, как про себя его звал Боря, с неожиданно низким надтреснутым голосом с хрипотцой, производил впечатление деревенского дурачка и сам не смог бы додуматься сделать это. Кто-то его подучил и подговорил …

Что же отличало его от одноклассников?  Выдающийся вперёд нос с горбинкой, форма глаз и не русская фамилия - вот, пожалуй, и всё. Он родился и жил в Москве. Русский был его родным языком, никакого другого языка он не знал. Больше того, так как значительную часть времени дома он проводил с домработницей, бывшей рязанской крестьянкой, в его речи было много просторечий и народных пословиц и поговорок. Дома все говорили на русском. Он читал русские книги, дружил с русскими ребятами во дворе. Фамилия. Да, у всех русских ребят фамилии  в основном заканчивались на «ин» и «ов». У немногочисленных украинцев на «ко». Раньше он не обращал на это внимание. Его фамилия заканчивалась на «ан». Неужели различие в одну букву достаточно для того, чтобы вызвать ненависть к нему, которая заставила Сиротина пойти на такую мерзость?  Неужели причина опять в том же, что он еврей?

Боря уже знал, что он еврей. Он узнал это в шесть лет, когда один без домработницы вышел погулять во двор. На скамеечке перед подъездом сидели няньки, выгуливавшие маленьких детей. Одна новенькая, которую он видел первый раз, совсем молодая полная круглолицая деревенская девка, кровь с молоком, с насмешкой и презрением продекламировала ему вслед считалочку: «Сколько время? Два еврея, третий жид, по верёвочке бежит!». И добавила с незнакомым ему акцентом: «Абхраша, кухрачрку хо’чешь?!», - картавя и коверкая букву «р». Считалочки была совершенно бессмысленной, но он понял что в ней было что-то оскорбительное в его адрес, от чего он весь сжался, сгорбился и, не оборачиваясь, пошёл вглубь двора подальше от этой скамеечки. И ещё он понял, что эта незнакомая девка  назвала, нет, обозвала его евреем и жидом. Но что это значит и как она об этом узнала ему было неведомо, ведь она впервые видела его, а он никогда не слышал таких слов. А при чём здесь  картавые «Абхраша» и «кухрачрка»? Ни он и никто из его домашних и знакомых не картавил и с таким акцентом не говорил!

5. Сегодняшнее происшествие было первым глубоким потрясением в его жизни. Боря впервые в жизни столкнулся с проявлением необоснованной и необъяснимой ненависти к нему, противоречащим его детскому опыту ребёнка из счастливой семьи, в которой его все любили за его весёлый нрав, жизнерадостный характер, позитивный настрой, за его доброту и непосредственность.

Он ещё не знал, о том что всего несколько лет назад в ходе недавно закончившейся Второй Мировой войны, произошла катастрофа еврейского народа, к которому, как выяснилось,  он принадлежал. Что практически, вся «цивилизованная» Европа, оказавшаяся под гитлеровской Германией, подхватила идеологию немецкого национал-социализма и с большим или меньшим рвением присоединилась к процессу планомерного уничтожения еврейского населения на оккупированных территориях Европы! Он ещё не знал, что шесть миллионов беззащитного гражданского населения еврейской национальности были осознанно уничтожены в период 1938 по 1945 годы в соответствии с государственной доктриной гитлеровского третьего рейха только за то, что они были евреями!

Он не знал, что в 1947 году в СССР началась спланированная Сталиным антисемитская кампания, получившая в 1949 году лозунг «Борьба с космополитизмом». Кампания, в начале которой в 1948 году по прямому указанию Сталина подло и зверски был убит всенародный любимец, народный артист СССР, руководитель Еврейского Антифашистского Комитета (ЕАК) Соломон Михоэлс. Что вслед за убийством Михоэлса был арестован, обвинён в шпионаже и национализме и затем уничтожен почти в полном составе ЕАК, в который входил цвет гуманитарной еврейской интеллигенции СССР, писатели и поэты, журналисты, актёры, режиссёры, политические деятели. 

Он всего лишь как шутку воспринимал слова папиной частушки: «Тили, тили, тили, тили! Нашу маму сократили!» - и весело подпевал папе, когда маму уволили с работы. А вскоре и самого папу перевели по службе из Москвы в Харьков.

Ещё впереди было «Дело врачей», по которому были арестованы ведущие кремлёвские доктора, в большинстве евреи по национальности, обвинённые в заговоре против власти,    в умышленном убийстве и подготовке к убийству высших государственных и партийных деятелей, в шпионаже и национализме. Часть арестованных в результате пыток и избиений умерли в застенках НКВД, не дожив несколько месяцев до их полной реабилитации после смерти вождя народов.

Он, конечно, ещё ничего не знал ни о «белых», ни о «красных» еврейских погромах во время прославленной  советской историографией легендарной гражданской войны в России.

Он ещё ничего не знал о трагической судьбе своего народа, подвергавшегося многочисленным гонениям и преследованием в течение вот уже 2000 лет!

Все это ему ещё предстояло узнать, осмыслить и понять. Понять, в частности, наивность своих любимых родителей,  с энтузиазмом поддержавших и воплотивших в жизнь в своей семье идею ассимиляции …