Гл. 8. Квартирный вопрос

Глава 8. Квартирный вопрос.

Работа, повседневные заботы, окончательно не преодолённые последствия нервного срыва… Вот она, конкретная жизнь Штольца. Такая – как есть.
Но было ещё одно гнетущее душу обстоятельство, камнем давившее в районе сердца. Оно прочно зависло в сознании, упрёком, неосознанно брошенным его старшей дочерью, – проблемой, не поддающейся решению. И заставляло думать, думать…
Дочь его – Ольга, в прошлом году закончила учёбу в Сибирском государственном университете телекоммуникаций (СИБГУТИ), приняла российское гражданство и решила остаться в Новосибирске. Сняла квартиру, устроилась самостоятельно на работу.
Всё правильно. Возвращаться назад в Казахстан нет ей резона. И в первую очередь, потому что не является она лицом титульной национальности. Много проблем в связи с этим возникает, и в том числе, проблема карьерного роста даже в случае успешной и плодотворной работы.

Осталась дочь в Новосибирске – её выбор. Штольц надеялся в глубине души, что может быть, переберётся она поближе к родителям в тот же Омск. Всего-то – четыреста километров от Синегорска. Совсем рядом. И помогать – легче.
А тут… – за тысячу километров переваливает расстояние. Да и сам Новосибирск – довольно дорогой город.
Пока дочь училась, Штольц ни разу в Новосибирске не был. Вообще – ни разу. Воевал сам с собой – выкарабкивался из депрессии. Не мог преодолеть фантомных страхов, в том числе и перед поездками на далёкие расстояния. Всё казалось ему – вот оторвётся он от привычной среды, привычного окружения и вновь разбалансируется его организм, разрушится внутреннее хрупкое, неустойчивое, душевное равновесие. И тогда… думать даже страшно, что будет тогда. Просто – всё рухнет.
 
Реально сопровождала учёбу дочери Амалия Болиславовна. Рядом находилась с Ольгой и во время вступительных экзаменов, и после благополучной их сдачи в студенческое общежитие дочь устраивала, и затем, в ходе учёбы, несколько раз в Новосибирск ездила, чтобы лично помочь дочери преодолеть неизбежно возникающие трудности.
И вот, не сегодня-завтра Ольга работать начнёт самостоятельно. А пока – дома, в Синегорске после защиты дипломного проекта у родителей отдыхает. Комнату для проживания в Новосибирске нашла.
Время в доме у родителей быстро летит. Всё – кончилось время. Пора ехать…
Время лечит. Штольц постепенно восстановился, пришёл в себя. Вновь приобрёл уверенность в своих силах. И на этот раз он отвезёт сам, лично, на собственном автомобиле дочь в город, который она выбрала для проживания. Сам, лично, оценит – что же это за город такой – Новосибирск?..

Выехали из Синегорска рано утром. Потеряли, в общей сложности, пару часов. Сначала на казахстанской, затем на российской, – таможнях. А так – пролетели без остановок тысячу километров. Гнал Штольц свой автомобиль, рассчитывал засветло пересечь Новосибирск и остановиться на ночлег у сестры, которую не видел более пятнадцати лет, и которая проживала в деревне, в полутора сотни километров за ним, по направлению к Барнаулу.

Не получилось. Темнота навалилась как раз у въезда в город. Город – совершенно незнакомый. С движением автомобильным, гораздо интенсивнее, чем то в которое вклинивался на своём автомобиле последний раз провинциал-Штольц в Караганде целых двадцать лет назад. А сейчас, надо это сделать, да ещё и ночью. И никакого нет объездного пути вокруг Новосибирска на Барнаульское направление. Было от чего – струсить. Так и до аварии недалеко. И дочь рядом – её-то, зачем опасности подвергать?
Штольц рисковал. Сильно рисковал. Но отступать не хотел. Заметил неподалёку несколько скучившихся автомашин дальнобойщиков, устроивших себе перед продолжением пути, небольшой ужин и попытался расспросить у них – как не заблудиться в огромном городе и нащупать оптимальный маршрут к трассе на Барнаульское направление.

Хорошие оказались ребята. Вникли в ситуацию. Простым, понятным языком, лаконично, без лишних слов, как истинные профессионалы разъяснили они Штольцу дальнейшие действия.
– Вот, сюда… прямо… до такого-то места. Затем – направо и по огибающей кривой, километров пять – до такого-то места. А затем – налево и прямо, прямо, прямо, пока не пересечёшь железнодорожный путь. И за ним, последний раз, сразу – направо. Это и будет Барнаульская трасса.
Штольц повторил услышанное и вроде, всё понял. Продолжил путь. Несколько раз останавливался, уточнял у припозднившихся горожан – не сбился ли он с маршрута. И уверившись в правильности пути, продолжал движение.

Узкая трасса. Медленно движется колонна. Сплошная темень вокруг и встречный непрерывный поток машин, с которым едва разминаешься. Некстати совсем дождь моросит. И слепящий свет бьющих в глаза фар, не позволяет видеть ничего между мельтешащими по стеклу дворниками, кроме обочины и фонарей идущей впереди автомашины. Минуты, десятки минут, час, второй час… грохот железного покрытия у плотины Обского водохранилища и наконец – долгожданный железнодорожный переезд.
Уф-ф – вот она, Барнаульская магистраль! Местами, узкая очень. И опять – несмотря на позднее время, на всём пути нескончаемый поток встречных автомашин. Как будто они только ночью и передвигаются. Никогда в жизни не испытывал Штольц такого напряжения во время езды на автомобиле. Только в первом часу ночи добрался он, наконец, до дома сестры. К всеобщей радости завершилось путешествие расстоянием в тысячу двести километров благополучно.

Через день, после того как погостили они в деревне, Штольц опять вёл автомобиль по переполненным транспортом улицам. Застревал в пробках. Но было уже легче, потому, что светло было вокруг. И уже дома, в комнатке, в которой предстояло дочери жить, неожиданно сказала она ему:
– Папа, а я не знала, что ты – такой! И блёстками искрило в глазах её восхищение.
Штольц растерялся:
– Какой – такой?.. – И вдруг, со всей отчётливостью дошло до него. А ведь дочь отца своего, собственно и не знает совсем…
И понятно – почему. Двенадцать лет исполнилось ей, когда случился у Штольца нервный срыв, и одолела его депрессия. Преодолевая себя, преодолевая болезнь, большую часть времени проводил он на работе. А дома – отгораживался от всего, оставался сам с собой, уединялся, требовал строжайшей тишины и практически с детьми не общался. Так,  – вроде он есть, а вроде – и нет его. Таким, вплоть до отъезда дочери на учёбу и оставался. Таким ей и запомнился.

Нервный срыв… По простому, образно объяснила лечащий врач его состояние.
– Виктор Васильевич, представьте себе гитарную струну, за которую сильно дёрнули. И вот, она колеблется, колеблется постепенно затухая. Время требуется для того, чтобы остановилась она, вернулась в исходное состояние, замерла, затихла. Так и с нервами. И вам – время требуется. Мозг в голове вибрирует? – так же, как струна, затихнет он, вернётся в состояние покоя. Дайте срок. Перестанет болезненно реагировать на каждую мелочь, возбуждаться по пустякам. Станет невосприимчивым к внешним воздействиям. Перетерпеть надо. А пока – представьте вы мысленно, что находитесь внутри шара, за оболочкой, которая защищает вас от всего – беспокоящего…
На работе не получалось. Вот Штольц и пытался дома спрятаться за такой оболочкой, в том числе и от шумных детских шалостей. На годы растянулось это его скукожившееся состояние.
 
И вот, сейчас, в непривычных, можно сказать – чрезвычайных условиях, проявил он себя в глазах дочери уверенным, расчётливым, целеустремлённым и выдержанным человеком. Пожалуй, впервые увидела его Ольга таким. Да, теперь он чувствует себя окончательно выздоровевшим. Да, он опять полон сил… 
Жильё дочери… Какая комната? – комнатушка! Узкая кровать, шкафчик, столик, табуретка. Вот и съедено этим всё её пространство. И двум людям разминуться негде на оставшейся площади.
Штольц присел на кровать, дочь – на стульчик. Сидели. Разговаривали. Там, в Синегорске, ждала работа. Надо было возвращаться. Штольц чувствовал себя виноватым. Ну как же так? Неужели нельзя обеспечить дочери более удобные условия для проживания?..

– Оля, ты подбери себе всё-таки более просторную квартиру. Эта же – ну просто – каморка. Денег наскребём, постараемся. Да и ты зарабатывать начнёшь самостоятельно. И вообще, если закрепишься на работе, решишь окончательно остаться в городе, может быть, и квартиру тебе купим…
И тут же огорошила его дочь словами:
– Папа! Да ты знаешь, сколько стоит в Новосибирске однокомнатная квартира? Целых два миллиона! Никогда не будет у вас таких денег! И никогда не сможете вы эту квартиру мне купить!
Ничего… – снимать жильё буду. Все так живут…
И Штольц от этих слов дочери, от её убеждённой уверенности почувствовал себя неполноценным каким-то.
И действительно, за какие шиши будет он покупать эту квартиру? Чёрт что ли дёрнул за язык перед дочерью. И ведь ляпнул же…

Он и жена – два специалиста высочайшего класса работают в Казахтелекоме. Должности, далеко не рядовые занимают. И надо же – перебиваются в жизни от зарплаты до зарплаты. И не шикуют совсем. А что тогда говорить о рядовых инженерах, о простых работниках…
Накопления? Были, конечно, у них накопления. Да вот – сплыли. Как будто языком корова слизала.
Первый раз – по причине развала Союза.
 Второй раз – из-за излишней веры в могущество и непотопляемость Казахтелекома. Когда образовал он собственный Почтобанк, надежнейший, казалось, банк, ведь в принципе, Казахтелеком из-за востребованности своих услуг не может быть убыточным. Сам, лично, Штольц своих работников агитировал стать акционерами Почтобанка. Депозит в нём открыл.

Одним из первых в Казахстане лопнул Почтобанк – стал банкротом. Плакали денежки доверчивых связистов и не только их денежки. Довольно умных и предусмотрительных людей – тоже. Таких, к примеру, как прокурор области Нуржанов. Вместе с ним пытался Штольц выбить свои кровные у ликвидационной комиссии. Куда там…
 И вроде копить как-то, хотя бы на то, чтобы дать подрастающим дочерям образование и обеспечить в начале их самостоятельной жизни нормальные стартовые условия – надо было. Ну, не в кубышке же, не в банке, зарытой в землю деньги держать…

Время шло, экономическая ситуация в Казахстане более-менее стабилизировалась. И опять открыл депозитный счёт Штольц. Теперь уже в Валют-транзит банке. Как же – на первом канале каждый день в главной новостной программе «Хабар» рекламируется этот банк. И принадлежит канал этот не кому-нибудь, а самой Дариге Назарбаевой – дочери Президента. А она, уж точно, дорожит своей репутацией. Кто рискнёт на принадлежащем ей канале её имя порочить? Вряд ли пустит она проходимцев да ещё в основную новостную, считай – государственную программу страны, облапошивать доверчивых граждан. И означает это, что Валют-транзит банк – один из самых надёжных.

И опять – как будто бомба разорвалась. Лопнул «надёжный банк». Правда, позже, согласно программе гарантирования сохранения депозитов, вернул он часть денег. Но только часть… И самое интересное, спикер Палаты Мажлиса-Парламента Дымченко А.С. - бывший Первый секретарь Синегорского горкома с которым в перестроечные годы плотно работал Штольц – также потерял в этом банке свои деньги.
Было от чего растеряться. Как же жить в таких условиях? Кому верить… Не уберёг Штольц заработанных денег на квартиру дочери и всё тут. И думать об этом нечего.
А как же дочернее неверие в его возможности…

***
Между тем, полгода прошло и всё у Ольги нормально складывается. В Сибирьтелекоме работает, работа нравится и есть перспективы роста.
И с новой силой захлестнула Штольца отцовская ответственность за дочь: Нет, неправда, что не сможет он её обеспечить собственным жильём.
– Квартиру ей НАДО купить! И тогда, спокойно на душе станет. Всё что необходимо для нормальной самостоятельной жизни, родители ей обеспечили. Ну а дальше – сама, жизнь свою строить будет. Прекрасное образование, умная, трудолюбивая, квартира будет…
Кредит в банке… Штольц решил его взять. И дали бы ему этот кредит с удовольствием.

Вместе с техническим директором Мережко сходил он к Председателю Казкоммерцбанка, с которым Максим Андреевич был знаком и тот пообещал даже кое-какие льготные условия.
А два миллиона российских рублей, если их в казахские деньги перевести, суммой в десять миллионов тенге оборачиваются. Огромные, неподъёмные для штольцевской семьи деньги.
И даст этот банк нужную сумму под двадцать пять процентов годовых. На слух – вроде бы нормально звучит. Вот только, когда со специалистами банка рассчитал Штольц конкретную сумму, которую в конечном итоге за кредит в десять миллионов отдать надо будет за десять лет банку, то обернулась она аж двадцатью пятью миллионами тенге!

Вежливо разговаривали со Штольцем банковские работники, мягко слали. Но кто же они с такими своими услугами – грабители настоящие и есть! А Штольцу до пенсии восемь лет работать осталось. Разве заработает он за это время вместе с женой двадцать пять миллионов!? Вот и весь расклад…
Но должен же быть выход. Должен! Штольц зациклился. Штольц перебирал варианты.
Какие варианты? Не было их.
И всё-таки, был один – призрачный совсем и Штольц ухватился за него как утопающий – за соломинку. Как ни крути, а он и жена его работают в Казахтелекоме. И Казахтелеком оказывает льготы определённые своим работникам. Ссуды, к примеру, даёт на всякие нужды. Небольшие суммы, но и они – хлеб. Штольц в комиссии по распределению этих ссуд особо нуждающимся работникам участвовал. Не многим, ко-нечно, но кое-кому выпадает эта помощь.
Но очень уж большая сумма ему нужна.

Штольц никогда никого ни о чём для себя лично не просил. Всегда надеялся только на свои силы и сам решал свои проблемы. Но вот, наступил момент. Столько лет и он, и жена его отдали Казахтелекому. Душу свою и здоровье в связистские дела вкладывали. Неужели не учтёт Казахтелеком их труд, неужели – не поможет? И он решился. Попытка, не пытка.
Ну да, заслуги перед Казахтелекомом у него большие. Только кто помнит о них? Тех, которые могли достойно оценить его труд давно уж нет, и те – далече… Через каждые два года, считай, сменяется руководство Областной дирекции – кто Штольц для них? Так – ветеран связи и только. И прежде чем руководство о чём-то попросить – проявить себя как бы заново надо.
Так считает Штольц.
Да-а, проявишь тут… Только-только вроде бы срабатываться начал, и снова – бац! – новый Генерал…

Вот и нынешний Генеральный директор. Без толку ходить к нему. Штольц предварительно прозондировал почву. Пошёл к заместителю Генерального директора по экономике Сеилову, тоже – пришлому специалисту, обрисовал ситуацию.
– Что вы, что вы – Виктор Васильевич, – воскликнул Сеилов, руками замахал испуганно – Такая сумма??! И вообще, в фонде, из которого ссуды выделяются, совсем денег нет. Пополнится он не скоро. Нет-нет… такая сумма… Это нереально!
И как после этого идти с просьбой к Генералу, который и имени-отчества его толком, наверное, ещё не запомнил? Только для того, чтобы получить отлуп, теперь из его уст, словами того же Сеилова?..

Дома с горечью рассказал он Амалии Болиславовне о своём визите к главному экономисту, огласил результат разговора убившего последнюю его надежду, и она посмеялась над его наивностью и даже – отругала:
– Ну что ты трепыхаешься! Никто нам не поможет. Снимает дочь квартиру, вот пусть и снимает. Не надо бога гневить. Живёт как все. Может быть, замуж выйдет, ипотеку возьмёт…
Что-то очень уж никчёмным рисовался он сейчас в глазах супруги… Наивным таким дурачком. Замахнувшимся на немыслимое.
Нет, не так это, и цену он себе знает! Обидой скребануло по сердцу. Ну почему, сразу же у неё пораженческие настроения? Нельзя так мыслить! Под лежачий камень вода не течёт. И не всё ещё потеряно…