VII

 Этим же вечером Коля приступил к осуществлению своего плана. На первый взгляд он как обычно начал рассказывать однокашникам очередную историю, разве что более театрально. Они сдвинули несколько кроватей вместе, соорудили над головой что-то вроде парусов из простынь и одеяла, и стали представлять, что плывут на корабле, попавшем в страшный шторм.
 Для большей правдоподобности ребята, сидевшие "на корабле" прижались друг к другу и принялись раскачиваться в стороны, а Мансуров при этом продолжал читать с нарастающими эмоциями:
 - Итак, почерневшее небо озарилось вспышками молний, а затем раскатистым громом! Ветер поднимал огромные волны, которые захлестывали ледяной водой палубу судна! Однако отважный капитан и его команда смотрели опасности прямо в лицо без страха, поскольку знали, что любая слабость может стоить им жизни. И вот новый порыв ветра сорвал один из парусов, и младший помощник капитана чудом не перелетел за борт, но доблестные товарищи успели его спасти! У-у-у! Это вновь завыл ветер, а проливной дождь застилал мореплавателям глаза. Когда команда окончательно выбилась из сил, и была уверена, что им уже не спастись, кто-то заметил совсем близко небольшой остров. Держа штурвал, капитан скомандовал всем приготовиться: осталось потерпеть совсем немного, ведь ветер несет их прямо к заветному клочку земли. И в небе вдруг начали появляться проблески света. Буря уходила. И когда отважные моряки добрались до суши, то были просто вне себя от счастья: они не только пережили шторм, но и открыли новую землю, которую назовут их именами!
 Жибер как всегда украдкой наблюдал за "мелкими забавами" Коли и его друзей, причем в этот раз даже более увлеченно, чем прежде. На его губах временами появлялась снисходительная улыбка, а прищуренные глаза явно смеялись в момент, когда Балашов начал сползать с края кровати, изображая, что вот-вот упадет за борт корабля. Однако когда сказке пришел конец, и все улеглись спать, Коля уже не сводил глаз с кровати Ивана. Он знал, что должен сегодня наконец увидеть, почему каждое утро Жибер выглядит так, словно почти не спал. Поначалу ничего необычного не происходило, и со стороны, да еще и в полумраке казалось, что Иван давно спит. Однако Мансуров чувствовал: это совсем не так.
 И действительно: спустя около сорока минут, когда все остальные гимназисты уже точно видели десятый сон, Жибер поднялся и еще несколько секунд просто сидел на кровати, слегка осматриваясь. Коля делал вид, что с головой накрылся одеялом, поэтому Иван его не заметил. Затем очень тихо, не надевая обувь, Жибер направился к двери. Коля понимал, что не может пойти за ним прямо сейчас, и был вынужден прождать еще минут десять. Набравшись наконец смелости, Мансуров тоже тихонько покинул общую спальню.

 В безлюдном коридоре гимназии Коля чувствовал себя неспокойно: ему везде мерещились тени и странные шорохи. Точно не зная, куда Иван мог пойти, Мансуров предположил, что наверное в тот самый музыкальный класс, как рассказывал Принц, поскольку там было достаточно места. На цыпочках подойдя к заветной двери, Коля почти затаил дыхание. Из класса не доносилось громких звуков, однако, прислушавшись, мальчик все же смог разобрать, как временами что-то резко рассекает воздух.
 Уже почти не сомневаясь в своих догадках, Коля слегка приоткрыл дверь, молясь, чтобы та не заскрипела. Увиденное заставило его просто застыть от потрясения.
 В пустом и темном классе Иван, будто забыв про свое не очень зоркое зрение, прыгал с очередным самодельным оружием точно бесноватый. Видимо, он сражался с воображаемым противником, но настолько верил в его реальность, что это захватывало дух. Коля не мог поверить, что его ровесник, одиннадцатилетний гимназист может биться словно гвардеец. Но сам Жибер явно был не слишком доволен исходом поединка и, неудачно развернувшись в какой-то момент, резко остановился и отбросил "шпагу" в сторону. Затем он почти без сил опустился на пол и запустил пальцы в волосы, сжавшись в комок. Коля расслышал его тихие слова: "Нет, нет, не то, все не то, этого мало, этого недостаточно... я не могу никак доделать..." А вслед за ними раздался всхлип.
 Не веря, что Иван может плакать из-за какой-то мелкой неудачи, Коля, даже не думая, что делает, произнес, чтобы тот услышал:
 - Это было потрясающе!
 Жибер мгновенно повернул голову к двери. В этот момент его лицо немного осветил падающий в окно свет луны, и можно было заметить на щеках следы от слез. Однако в его глазах почти сразу появилось выражение досады и злости.
 - Что ты здесь делаешь? Как ты меня нашел? - спросил Иван, поднимаясь на ноги.
 - Я просто не мог заснуть и заметил, что тебя нет в спальне, пошел искать, вот и увидел... Но честное слово, это было прекрасно, Иван, то, что ты делаешь... как тебе удается...
 - Неважно, - отрезал Жибер, - это все равно малая часть того, к чему я стремлюсь. Но ты не имел права за мной следить, точно шпион. Это не твое дело, чем я здесь занимаюсь, и это не касается никого, кроме меня самого.
 - Да пойми, я ведь не собирался как-то тебя унижать или смеяться, - пояснил Коля, подходя ближе, - Я лишь хотел узнать... Вот почему ты утром всегда такой уставший... Но Иван, так же нельзя, зачем ты себя мучаешь, занимался бы днем, когда есть время.
 Жибер посмотрел Коле почти в глаза, и вновь почти ударился в слезы, отворачиваясь.
 - Ты думаешь, мне самому нравится спать по три часа? Если бы я только мог... Но мои родители... они были категорически против моего увлечения! А все потому, что у меня от рождения слабое здоровье, и я должен себя беречь и заниматься лишь книгами! - передразнил Иван поучительные интонации взрослых, - Только мой дядя пошел мне навстречу, когда и уговорил директора принять меня сюда. Он один и знает, что я делаю помимо изучения учебников из библиотеки, и не возражает, как другие.
 Теперь Коля понял, что это именно Аркадий Эрнестович убедил Зиму (так гимназисты называли между собой господина Зимовского) разрешить Ивану носить длинные волосы и хранить в гимназии свои поделки. Однако Мансуров никак не понимал, почему Жибер так собой недоволен. Приблизившись к Ивану, Коля слегка коснулся его плеча.
 - Вань, да выслушай меня уже, пожалуйста! Я ни коим образом не хотел тебя обидеть...
 - Но при этом ты следил за мной, что тоже не слишком честно, - холодно произнес Иван, - И теперь ты все знаешь... И... La malediction! Ты же видел, ты видел меня в момент слабости... Oh mon dieu, ну почему именно он!
 Отстраняясь от Коли, Жибер вновь закрыл лицо руками. А спустя время вдруг посмотрел на Колю уже сухими глазами, с заметной угрозой.
 - Ты все еще здесь...
 - Да, потому что я хочу объяснить...
 Голос Жибера, хоть и негромкий, прозвучал просто металлически:
 - Не стоит больше себя утруждать объяснениями. Мне безразлично, кем ты теперь будешь меня считать и что обо мне думать. Но запомни одно, - с этими словами он с силой сжал Мансурова за локоть, - если ты хоть кому-нибудь расскажешь... Хотя бы намекнешь о том, что видел здесь, то клянусь Богом, я с тобой рассорюсь раз и навсегда, ты станешь моим главным и пожизненным врагом, Сказитель! А со мной враждовать не стоит, думаю, тебе об этом уже говорили. Я прощаю тех, кто того достоин, но никогда не забываю обид. Так что знай это и впредь больше не суй нос не в свое дело!
 Буквально рубя последние слова, Иван поднял свое оружие и чуть ли не выбежал из класса, вновь оставив Колю в сильном смятении.