26 глава. Кто виноват?

Начало: http://proza.ru/2020/05/01/1381

Наконец-то дело сдвинулось с мертвой точки! Правда, вещдоков еще недостаточно, но ничего. Это - вопрос времени и работы. Теперь хотя бы ясно, в каком направлении работать.  Все постепенно укладывалось в стройные рамки: есть мотив, есть возможность, есть доступ к информации. Мотив на поверку может оказаться и не один. А доказательства... доказательства будут.

Потапов поднял голову от бумаг, обратив внимание на заглянувшего в допросную охранника.

- Тимофееву привели?  Давайте сюда.

В сопровождении охранника в допросную робко вошла Вероника. Глаза ее покраснели, макияж размазался, обычно подвитые и аккуратно уложенные волосы висели сосульками. На лице - выражение испуга, растерянности и непонимания происходящего.

- Присаживайтесь, - Потапов указал на стул на другом конце стола. Вероника послушно села. Охранник встал рядом. Потапов мог бы его отпустить и остаться с задержанной наедине, но намеренно не сделал этого - пусть дамочка видит, что поблажек ей не будет. Какова актриса-то! Видит уже, что попалась, а до последнего разыгрывает невинную овечку.

Вероника послушно села, тоскливо оглядев пустую комнату и остановив взгляд на бумагах, лежащих перед следователем.

- Назовите свою фамилию, имя, отчество, год и место рождения, - сурово начал Потапов.

- Вы же уже знаете... пролепетала Вероника.

- Таков порядок. Вы должны повторить все под протокол. А потом прочитаете и поставите свою подпись. Ясно?

Вероника кивнула, жалобно посмотрев на охранника, будто ища у него защиты. Потом, спохватившись заговорила:

- Тимофеева Вероника Петровна. Родилась в тысяча девятьсот восемьдесят девятом году в Минске.

- Гражданство?

- Российское... С две тысячи одиннадцатого года... я по браку получала.

- Семейное положение?

- В разводе... - Вероника опустила глаза и понизила голос, как будто ей было стыдно за то, что разошлась с мужем. Потапов недобро ухмыльнулся. Вероника чем-то напоминала внешне его бывшую жену - такая же яркая, вульгарно накрашенная и с обесцвеченными волосами. Помимо воли  возникла цепь ассоциаций. Меркантильная, капризная, эгоистичная... а может, еще и на место хозяйки претендовала? Трудно поверить, что несколько лет живя в одной квартире с холостым мужчиной разведенная дамочка "с прицепом" ни разу не строила матримониальных планов. Эту тему тоже надо будет пробить... Но это все - позже.

- Гражданка Тимофеева, Вы задержаны по подозрению в хищении крупной суммы денег и в соучастии в похищении ребенка гражданки Савицкой и убийстве гражданина Черных.

Вероника всхлипнула. И глаза ее снова увлажнились. Обвинение она уже слышала. Но в первый раз как-то не особенно на него среагировала. А теперь страдальчески закрыла лицо руками и простонала из-под напряженных ладоней:

- Я вообще не знаю никакого Черных! Впервые о нем слышу! И о ребенке Юлии Савицкой знаю не больше, чем остальные... даже меньше! Я с ней никогда не общалась, всего пару раз видела на банкетах.


- Что Вы не знали Николая Черных - охотно верю. Так звали электрика, убитого в бизнес-центре "Евро-квартал". Вряд ли Вы или Ваш сообщник спрашивали фамилию свидетеля перед тем как ударить его по голове. А с Савицкой не общались, говорите? Тем не менее, гражданка Савицкая назвала Вас в списке своих знакомых.

- Я не знаю, почему она это сделала... но я правда ни в чем не виновата!

- Как Вы объясните наличие Ваших биологических следов на предмете, найденном на месте преступления?

- На каком месте, какого преступления?! Я ничего не знаю.

- Вот, ознакомьтесь, - Потапов протянул ей копию заключения экспертизы. - Ваши волосы обнаружены на внутренней поверхности оборудования для работы иллюзиониста, так называемого "черного ящика". Каким образом они туда попали?

- Ах, это! - Вероника с облегчением вздохнула. - Так это, наверное, тот, что у Михаила Остаповича в кладовке стоял. Одна из его дочек туда залезала. Они же только с виду большие вымахали, а так - совсем еще дети. Я им говорила, что папа не разрешает, но им бы только пошалить... так вот, Сара решила так надо мной подшутить - спряталась в ящике, чтобы я ее не нашла. Но я-то знаю, как эти ящики устроены, конечно, сразу туда заглянула... Может, волосами немного зацепилась.

- А может, Вы сами залезали в тот ящик?

- да Вы  что! Я так складываться не умею! Посмотрите, ну какая из меня гимнастка? Я же как сложусь, так меня докторам разгибать придется! - Вероника робко засмеялась. У нее появилась надежда, что все не так плохо.

- По внешности я бы судить не стал. Всякое бывает. Ну, ладно, допустим. А откуда на той же внутренней поверхности взялись ворсинки шерсти, идентичные той шерсти, из которой связаны найденные у Вас при обыске шарф и шапка?

- Боже мой! Да я их в этом году даже не надевала еще ни разу! Не знаю, откуда. Мало ли одинаковых шарфов и шапок?

- Эта шерсть - ручной выработки, окрашена натуральными красителями. Встречается довольно редко. Во всяком случае, в магазинах не продается.

- Да, наверное... - растерянно протянула Вероника. - Мне эти шарф и шапку Сона связала... ну, Михаил Остапович своей матери сиделку нанял, азербайджанку. Так она постоянно вязала что-то. Я сама-то вязать не умею, а как-то увидела в журнале симпатичный гарнитур, спросила Сону, может ли она сделать похожее. Ну... и заказала ей. Но нынче я даже их не надевала! Еще не так холодно.

Потапов что-то записал в протоколе.

- Значит, решили все отрицать? Хорошо. Тогда объясните мне, каким образом Вы собирались приобрести дом за восемнадцать миллионов в курортном районе, если общая стоимость договора купли-продажи Вашей комнаты и суммы, вырученной от продажи недвижимости Вашей матери, переведенная в российские рубли, составляет менее восьми миллионов? Где Вы собирались взять оставшиеся десять, и на какие деньги собирались покупать мебель?

- Да какой дом?! - совершенно искренне изумилась Вероника. - Мы с мамой квартиру покупаем! Я двушку за семь  шестьсот нашла. Так что у нас на мебель еще тысяч восемьдесят остается. И на косметический ремонт даже хватит... если не нанимать, а своими силами. Какой еще дом? Зачем он мне?

- Ну... - усмехнулся Потапов. - Зачем человеку то или иное имущество - вопрос риторический. Как и зачем ему деньги. Лишними ведь они не бывают?

- Да, это точно. - вздохнула Вероника.  - Но все равно ведь сколько есть - столько есть, больше-то не будет. На дом в курортном районе мне точно не хватит.

- И поэтому Вы решили ограбить свою хозяйку, чтобы хватило? И, зная ее склонность к состраданию, украли ребенка у ее подруги, чтобы заставить платить выкуп?

- Да не воровала я ребенка! Что я, сумасшедшая? И дом мне никакой не нужен, только лишние хлопоты... Ну, что мне еще сказать, чтобы вы мне поверили?

- Верят в церкви. А мы проверяем и доказываем. Подпишите протокол и пока Вы отправитесь обратно в камеру. Вы предупреждены, что имеете право на один звонок. Все еще не надумали? Может хотите позвонить адвокату или родственникам?

- Нет-нет! - испугалась Вероника. - Я не хочу, чтобы мама знала. У нее же разрыв сердца будет! Пусть пока не знает... а потом... ведь скоро, наверное, выяснится, что это - ошибка. Меня отпустят, и маме  можно будет вообще ничего не рассказывать. Она дом-то продала, но еще не приехала, живет пока у родственников.

Веронику увели. Потапов задумался. Чтобы доказать виновность Вероники даже в вымогательстве, не говоря уже о похищении ребенка, материала явно недостаточно. Объяснить следы на ящике, находившемся в доме, где она работает няней, действительно легко. Непонятно, правда, почему она в таком случае упорно отрицает, что ворсинки - с ее шарфа. Ведь можно было бы сказать, что заглянула в ящик, будучи уже одетой для выхода на улицу, зацепилась не только волосами,но и шарфом? Какой смысл отрицать?  Обязательно надо будет поработать с дочками Цыплевича. Потапов поморщился - иметь дело с чужими детьми, да еще подростками... это хуже всего. Педагог он никудышный. К тому же - болезненные воспоминания. Если он не в состоянии найти общий язык с собственным сыном, как найти подход к незнакомым девчонкам? "Кто их знает, не испугаются ли, поймут ли вообще, о чем их спрашивают? И вообще, способны ли дети запоминать разные бытовые мелочи, не перепутав время? Да это еще дети из артистической семьи. У них может оказаться буйная фантазия. Как бы не напридумывали, чего и не было", - думал следователь, возвращаясь в кабинет.

Номер, с которого была отправлена СМС-ка с назначением встречи, проверили. Как и тот телефон, с которого звонили с требованием выкупа, этот номер тоже принадлежал несовершеннолетнему. И тоже не числился среди украденных или отобранных. Но это - обычное дело. Тринадцати-четырнадцатилетние пацаны редко сообщают родителям, что у них хулиганы отобрали телефон. Стесняются выглядеть трусами. Чаще говорят, что потеряли или кто-то украл незаметно. В метро вытащили. И родители, конечно, никуда не заявляют - какой смысл? Просто покупают новый аппарат. Переговорить с самим подростком на данный момент было сложно - так как он сейчас находился вместе с матерью в Финляндии, где уже около года работал по контракту отец мальчика. Сам телефон был выключен.

Оставалась одна надежда - что Борис Загарьев опознает свою "Гюльчатай".

Дверь приоткрылась.

- Товарищ майор, к Вам тут гражданка Вертинская просится. Говорит, у нее новые сведения по делу.

- Давай ее сюда.

- Но она не одна, с ней две девчонки... одинаковые. И еще какая-то тетка. По-моему, тоже с ними.

- Ах ты, ешкин кот... Детей я собирался допрашивать отдельно, а психолог только к вечеру освободится. Ладно, они уже не маленькие, пусть в коридоре посидят. А Вертинскую зови.

Однако стоило сержанту скрыться в коридоре, как послышалась возня, затем его возмущенные возгласы, и в ответ - резкий голос Вертинской:

- Не смейте до меня дотрагиваться, я беременна! И к детям тоже не прикасайтесь! Я законы знаю!

После чего в кабинет ввалилась вся компания: первыми ворвались двойняшки, с разбегу налетев на конторский стол, от чего с него посыпались на пол папки и закружились, как осенние листья разлетевшиеся листки бумаги, а монитор угрожающе закачался, затем, нарочито прогнувшись и выставив вперед не такой уж  и большой живот, вплыла их мачеха, а следом, аккуратно, но настойчиво и вполне успешно оттесняя сержанта заняла позицию ни кто иная как Олимпия Борисовна Пустышкина.

- Здравствуйте... - удивленно проговорил Потапов. Он даже забыл правильно среагировать на несанкционированное вторжение в его кабинет. Хорошо еще, что нынче он был тут один, и коллеги не видели такого вопиющего неуважения к должности старшего следователя. - Гражданка Пустышкина, чем обязан? Я Вас пока не вызывал...

- Здравствуйте, Григорий Иванович! - Пустышкина улыбнулась так неподражаемо тепло и посмотрела на следователя с таким расположением, что он помимо воли испытал чувство неловкости за свою официальную холодность. Олимпия Борисовна умела разговаривать с людьми таким тоном, что любые проявления враждебности или недоверия начинали выглядеть как протестные реакции капризного подростка, и человек начинал чувствовать себя полным идиотом: к нему со всей душой, а он с чего-то буку из себя корчит. Потапов понимал, что это - профессиональный прием, но ничего не мог с собой поделать. - Простите, что нарушили протокол... но нам, женщинам, трудно сразу освоить все эти военные правила! - Олимпия Борисовна снова одарила Гришу улыбкой, на этот раз смущенно-виноватой. После чего неловкость у него прошла, а появилось желание сократить дистанцию, сесть за круглый стол и душевно, по-родственному поговорить с этой милой дамой, которая когда-то ему так не понравилась... но не понравилась на идейном уровне. И в тот раз... в тот раз Пустышкина заняла позицию превосходства, Потапову даже показалось, что она его "пробует на зуб". Сейчас все изменилось. Энерготерапевт была само радушие и простодушие. Но Потапов решил не поддаваться эмоциям. - Понимаете, Григорий Иванович, я предложила свою помощь как психолога... Сара и Карина хотят сообщить важные сведения, а допрос несовершеннолетних возможен только в присутствии психолога или педагога, ведь так?

- Так Вы же - энерготерапевт, или как Вас там... при чем тут психолог?

- У меня есть лицензия на частную практику и в качестве психолога, и в качестве психиатра. В том числе - с несовершеннолетними. Вам показать документ?

- Не нужно, - буркнул майор. Конечно, понятно, что ее голыми руками не возьмешь. В сущности... пусть присутствует. Какая разница? Если бы Пустышкина была в самом деле причастна к делу, и девчонки знали бы что-то такое, что помогло бы доказать ее вину - вряд ли она бы самолично явилась в полицию. Она скорее всего была бы уже далеко. Он взглянул на девочек. - Ну, что вы хотели рассказать?

"Наверное, слишком строго посмотрел", - подумал он, тут же пожалев, что не умеет так ласково улыбаться, как эта Пустышкина. Потому что одна из девочек, лицо которой и так было заревано, вздрогнула и съежилась под его взглядом, а черные глазки второй полыхнули таким гневом, что поежился уже сам Потапов, вспомнив популярное некогда кино по книге Стивена Кинга "Воспламеняющая взглядом".

Более робкая из сестер подозрительно скривилась и зашмыгала носом. А потом вдруг ее прорвало:

- Это я, я виновата! Это я хотела тюленя-а-а!

- Нет, это все я! - решительно перебила ее сестра. - Карина вообще ни чего не знала, я сама...

- Нет, я знала, я знала, но никому не сказала! Я думала, они родят себе ребеночка, а мы тогда куда?

- Отпустите Веронику, она ни при чем! Это мы дом нашли! И про наследство придумали тоже мы... я одна все придумала, - с упрямым нажимом в голосе повторила Сара. - Меня и сажайте в тюрьму.

- Это все из-за меня, это я тюленя... - отталкивала сестру Карина.

Потапов сжал голову руками и умоляюще воскликнул:

- Пожалуйста, перестаньте говорить одновременно, я ничего не понимаю... какой тюлень? Какое наследство? - он воззрился на Пустышкину, ожидая разъяснений, но психолог сама была удивлена, кажется, не меньше.

- Знаете, я, честно говоря, сама не в курсе этой истории. Мне позвонила Бэлла Аркадьевна, сказала, что тут какие-то проблемы с девочками и их няней, я предложила помочь. Но что именно случилось, я пока не знаю. Если Вы не против, я могла бы с девочками поговорить пока наедине... тут найдется подходящее место, где нам бы не помешали? - Пустышкина подошла к сестрам сзади и обняла их за плечи, слегка прижимая друг к дружке и легонько поглаживая. - Мы бы все выяснили, а потом бы Вам рассказали, хорошо?

В другое время Потапов бы не согласился. Но после всего, что свалилось на него за последние дни одновременный вопль двойняшек, из сбивчивой и темпераментной речи которых он не понимал ни слова - это был уже перебор. И майор, открыв дверь, указал на пару банкеток в конце коридора у окна:

- Вон, там можете присесть и поговорить. Там и вы никому мешать не будете, и вам никто не помешает.

Когда дверь за ними закрылась, Вертинская, не дожидаясь приглашения, уселась на стул.

- Простите, - смутился Потапов, - В Вашем положении...

- Ничего, я в моем положении пока еще на сцене играю! - Ирина отмахнулась, как бы отбрасывая лишние церемонии. - Девочки очень переживают по поводу Вероники. Я тоже не знаю, что они там напридумывали, Олимпия Борисовна обещала разобраться. Они очень любят свою няню. Они так шокированы ее арестом...

- Стоп, стоп... а откуда им известно про арест Вероники? Гражданку Тимофееву задержали всего пару часов назад, даже ее родственники еще не знают.

- А... - Ирина развела руками. - Вероника должна была сегодня забирать их из гимназии. Мы с мужем созвонились, пришлось ему за ними ехать. Но потом он сразу умчался по делам, а я пошла отпрашиваться с репетиции, и мне шеф сказал, что Вероника под подозрением...

- И Вы не нашли ничего лучше, как сообщить об этом детям?

- Да нет же... я поехала домой, и Сара с Кариной просто повисли на мне: стали требовать, чтобы мы ехали искать Веронику. Я и сама не думала, что ее действительно арестовали...

- Не арестовали, а задержали, - поморщился Потапов.

- Какая разница? Веронику ведь увезла полицейская машина, так? Мы звонили Веронике, ее телефон не отвечал. Тогда я решила к ней съездить. Но девочки уперлись: мол, поедем с тобой, и все. Я не стала спорить. Вероника им - почти как мать, я же все понимаю... В общем, мы приехали к ней домой. Звоним, как ей положено, два звонка - никто не открывает. Тогда мы решили у соседей спросить, когда ее в последний раз видели. Ну... мало ли - вдруг она неожиданно заболела, аппендицит, вдруг ее "Скорая" увезла? А соседи говорят: Веронику полиция арестовала. Ворвались в квартиру, устроили обыск, все перевернули... и Веронику скрутили, в наручники заковали и увезли. Это правда?

- Не совсем... - Потапов понял, что источником информации явились скорее всего понятые, соседи по квартире. Только взглянув на этих бабулек, он сразу понял, что они болтливы, как сороки. Но выбирать не приходилось - время еще рабочее, мало кто из жильцов дома. К тому же, старушенции сразу согласились помочь родной полиции, попутно рассказав "под большим секретом", что девка из "большой комнаты" - точно проститутка. Потому что уходит на работу всегда в разное время, а не когда порядочные люди на завод или в контору ходят работать. И красится, как клоун!

- Что не совсем? Хотите сказать, Вероника не у вас? - не поняла Вертинская.

- Нет, она у нас. Но никто ее не скручивал и наручники не надевал. Гражданка Тимофеева не оказывала сопротивления, попыток к бегству не предпринимала, так что в этих мерах не было необходимости. К тому же, она пока еще только подозреваемая.

- Я Вас прошу, Григорий Иванович... - Ирина явно пыталась скопировать манеру Пустышкиной, увидев, какое она произвела впечатление на следователя. - Прошу Вас, разберитесь как следует! Это точно какая-то ошибка. Вероника не может  быть преступницей! Я знаю ее не так давно, как Миша, но тоже уже несколько месяцев. Она - порядочная женщина! Может быть, немного простоватая, у нее слишком материалистические взгляды на жизнь, но она не воровка и не убийца. Если Вам непременно нужно поскорее закрыть дело, это же не значит, что...

- Ирина Марковна, - перебил Потапов, обиженный ее предположением. - я ценю Вашу заботу о справедливости, но могу Вас заверить: я работаю следователем почти двадцать лет, и никого еще не "назначил" обвиняемым без достаточных на то оснований. И с гражданкой Тимофеевой мы тоже разберемся. Если выяснится, что к преступлению непричастна - немедленно отпустим и извинимся. А если причастна... сами понимаете. Это все, что Вы хотели мне сказать?

- Нет, - спохватилась Вертинская. - Я насчет того дня... ну, когда похитили ребенка. Я вспомнила.

- Что-то новое? - оживился Потапов, и тут же потянулся за диктофоном.

- Да подождите, - остановила его Вертинская. - Может, это и неважно, но у меня такое ощущение... В общем, я вспомнила, что когда Вы меня еще там допрашивали, я расстроилась... то есть, я вообще расстроилась, что все это произошло, но... мне же нельзя расстраиваться, понимаете? Мне врач сказал, что нужны только положительные эмоции. Так я придумала себе такой метод: если что-то случается плохое или грустное, я тут же начинаю смотреть по сторонам, искать в окружающей жизни что-то смешное, забавное. Ну, чтобы уравновесить негатив позитивом, понимаете?

Следователь терпеливо слушал, хотя ему уже начинало это надоедать. Ощущения беременной женщины... только этого ему не хватало! У них там вечно всякие предчувствия да наития. Но перебивать не стал. Ему было жаль эту молодую женщину, державшуюся так просто, совершенно не кичащуюся своей красотой и богатством, в отличие от большинства встреченных им красавиц. И он решил внимательно выслушать ее и поблагодарить, какой бы бред она ни несла. Все-таки, досталось девке... а ей ведь и правда волноваться нельзя.

- В общем, вышла я на галерею, - рассказывала Вертинская. - И стала озираться - вдруг какая-нибудь картинка веселая на глаза попадется или смешная игрушка в витрине. И тут вижу - магазин какой-то. Я мимо него проходила когда мы туда шли. и там стоял манекен какой-то... я не очень обратила внимание, тем более, что его и не очень хорошо видно было, его рекламный щит наполовину закрывал - так, отметила. Он был, кажется, в костюме рабочего. Да, рабочего, точно. Комбинезон, каска - такая, как у шахтеров, что ли? А магазин - каких-то или инструментов или еще чего-то... строительного.

- Да, я помню! - подтвердил Потапов. - Там рядом с выходом на галерею - интернет-магазин строительных товаров и электрооборудования.

- Вот-вот! Я теперь вспомнила - в витрине был макет строящегося дома. И подъемный кран - как настоящий! Я залюбовалась даже - прямо театральная декорация... И манекен, наверное, строительного рабочего изображал - у него в одной руке был мастерок, а в другой - ведро. Так вот, представляете, я выхожу - а этот манекен одет в римскую тогу!

- Как? - не понял Потапов.

- А вот так! Завернут в какую-то хламиду! Стоит такой римский патриций, в одной руке - мастерок, в другой - ведро! Я чуть не расхохоталась - это кому же в голову пришло так его нарядить?

- М-да...

- И на голове каска, представляете? Только другая какая-то, вроде... Но все равно смешно: древний римлянин в каске и с ведром!

- Спасибо, Ирина Марковна. Вы очень помогли следствию.

- Что, правда?

- Надеюсь... Возможно, эти сведения как-то пригодятся, - грустно ответил следователь.

Тюлень, ведро, римлянин... да уж, поистине бесценная информация! В дверь снова сунулся сержант:

- Товарищ майор, там статисты для опознания готовы. Можно начинать?

- Да, я сейчас приду, - Потапов встал, показывая, что аудиенция закончена. Ирина тоже поднялась и вышла вместе с ним. В конце коридора Олимпия Борисовна о чем-то негромко разговаривала с двойняшками. Девочки выглядели очень взволнованными. Сара беспрерывно грызла ногти и хмурилась. Карина вытирала слезы. Потапов отстраненно посочувствовал: бедные дети, любимая няня оказалась причастна к преступлению. Конечно, для них это травма. Но пусть ими занимается специалист. А он, Гриша - не по этой части. Всех чужих детей жалеть - жалелка сломается. При его-то работе... Он решительно направился к комнату для опознаний, куда уже привели Загарьева. Следователь отдернул шторку на окошке. На трех стульях сидели три блондинки, держа перед собой карточки с номерами. У каждой из них на голове был повязан платок на манер хиджаба. Только несколько локонов выбивались надо лбом - как и описывал Загарьев. Справа - Вероника. Слева и в центре - сотрудницы полиции. Одна из них, инкассатор, была натуральной блондинкой. Другая - брюнетка. Она работала в отделе недавно, ее перевели из паспортного стола. На брюнетку надели золотистого цвета парик. Кажется, капроновый... Но это - не столь важно. Главное - формальное сходство соблюдается. Ошибки быть не должно, Загарьев ведь - не случайный свидетель, он месяц встречался с Гюльчатай несколько раз в неделю.

- Не, ее здесь нет, - уверенно заявил Борис.

- Посмотри  внимательнее. Может, одна из них хотя бы похожа? - Потапову не понравилось, что байкер ответил слишком быстро. Кто знает, насколько женщину может изменить косметика? Если Вероника была ярко накрашена, то сейчас, бледная, осунувшаяся, она могла выглядеть совсем иначе. Но не настолько же, чтобы Борис ее совсем не узнал!

- Нет. Эти все - чувырлы какие-то старые. Им лет по тридцать, а то и больше! А Гюльчатай выглядела на семнадцать-восемнадцать.

- Не спеши. Присмотрись. Ты говорил, она всегда была ярко накрашена... может, их накрасить?

- Не поможет! Тут  крась - не крась... из всех только вон та чуть-чуть похожа, номер один. - Загарьев ткнул пальцем в паспортистку.

- Почему именно эта? - разочарованно спросил Потапов.

- Волосы похожи! Такие же ровные, блестящие.



Опознание можно было заканчивать. не похоже было, чтобы Загарьев сознательно лгал. Неужели, снова мимо? Но кто? Кто из посторонних вообще мог вынести ящик из квартиры Вертинской и Цыплевича? Дело осложнялось еще и тем, что консьерж, как выяснилось, вообще не запоминает, кто и когда из жильцов дома приходит и уходит. Да и на гостей обращает внимание лишь на тех, кого видит в доме впервые. Что же касается выноса ящика, на это он вообще пожал плечами: "Да мало ли? Да, иногда что-то носят, конечно. Некоторые крупный мусор выбрасывают в коробках. У многих машины, так они вещи прямо в коробках иногда носят, чтобы в багажник удобнее ставить. В мои обязанности не входит следить за жильцами. Вот если бы кто посторонний - тогда да, а так зачем?" 

В коридоре ждал адвокат Загарьева. По его довольной роже Потапов сразу понял, что тот какую-то гадость ему приготовил. так и есть! Этот мерзавец, узнав, что в деле появилась новая подозреваемая, добился-таки изменения меры пресечения для своего подзащитного. Загарьева придется выпускать под подписку о невыезде. Только этого сейчас не хватало! Уехать-то он не уедет, но с работы теперь точно уволится - не такой человек Борис, чтобы после всего, что случилось, возвращаться на прежнее место. Опять начнет болтаться без дела. И где его теперь искать в случае необходимости? По всем байкерским тусовкам? Это в лучшем случае, если он не найдет себе новую компанию.

Ладно, оформление освобождения - дело не пяти минут. Пока можно успеть переговорить с Пустышкиной - может, ей удалось что-нибудь выяснить у детей?

Олимпия Борисовна выглядела крайне озабоченной. Оставив Сару и Карину в коридоре, она попросила зайти в кабинет и Вертинскую тоже. и перешла сразу к делу.

- Пока не совсем поняла, что именно произошло, но у девочек серьезные психологические проблемы. Не буду вдаваться в подробности... Ирина Марковна, я бы настоятельно рекомендовала вам прийти ко мне на консультацию всей семьей. Уверена, нам есть над чем поработать.

- Все так плохо? - упавшим голосом спросила Ирина.

- Почему же плохо? - возразила Олимпия Борисовна. - Проблемы могут быть у всех. Да еще в такой сложной ситуации, как ваша... плохо будет, если все пустить на самотек. А так... думаю, мы разберемся. Особенно если вам удастся уговорить мужа тоже подключиться к нашей беседе. Вы можете записаться на прием ко мне в кабинет, а можем первый раз встретиться и где-нибудь в другом месте, в более неофициальной обстановке, если вам так будет проще.

- Так что же они вам сказали? - нетерпеливо вмешался Потапов.

- Ничего такого, что позволило бы думать об их причастности к убийству и похищению. И вообще... каких-то фатальных травм я не увидела, клинически все в порядке. Но девочки очень запущены. Они много врут, с трудом идут на контакт... понимаете, это особенность близнецов вообще - они как бы зациклены друг на друге, у них есть свой особый мир, в который они никого не допускают. А тут не просто близнецы, а пережившие переформирование родительской семьи в подростковом возрасте. Им трудно кому-то доверять... Они чувствуют себя в семье чужими, ненужными. Единственный человек из взрослых, который более-менее пользуется их доверием - как раз Вероника. И то они скорее эмоционально тянутся к ней, но в свои планы все равно не посвящают.

- Но как же так? - не выдержала Ирина. - Я делаю для них все, что могу! Девочкам ни в чем нет отказа, и делами их я всегда активно интересуюсь. Если какие-то проблемы в гимназии - я всегда туда сразу иду, лично разговариваю с преподавателями, мы вместе стараемся найти подход... Да, я понимаю, что я им - не мать, и, вероятно, никогда ею не стану. Они ведь уже большие. Но я старалась стать им старшей подругой, я их люблю, правда! Это - дети моего мужа, значит - и мои дети. Значит, они мне - родные люди. Почему же они мне не доверяют?

- Вот что им ни в чем нет отказа - это как раз напрасно, - сказала Пустышкина. Вас они воспринимают как "добрую фею", которая делает подарки и заботится не потому что любит, а потому что это "ее природное свойство". Девочки уверены, что Вы для них все это делаете - просто потому что Вы такая хорошая по природе. и что для других детей, которых бы Вы любили, Вы бы делали еще больше. А не доверяют они  не столько Вам, сколько собственному отцу. Вам достается лишь отражение этого недоверия. Как "члену команды" отца. Я так поняла, что он всегда мало уделял им внимания...

- А когда ему было? Он когда был один - работал с утра до ночи, чтобы материально их обеспечить и иметь возможность платить няне. Ведь их мать умела при их рождении. Да и сейчас... Миша очень занят, он начинает свой бизнес, но и прежнюю работу не бросает, в общем...

- Но Вам он уделяет внимание, верно?

- Да, но за счет сна! В том числе моего. Кроме того, мы вместе работаем, достаточно общаемся в театре, поэтому дома иногда нам достаточно перекинуться парой слов, чтобы понять, о чем разговор. Мы иногда сидим на кухне и разговариваем до двенадцати или даже до часу ночи. Но не можем же мы позволить девочкам участвовать в этих посиделках в ущерб их режиму! Врач сказал, им обязательно надо спать по восемь, а то и по девять часов, чтобы...

- Ирина Марковна, Вы мне сейчас описываете оправдания причин проблемы. А я Вам говорю о последствиях. У девочек на подсознательном уровне возникает ощущение, что они здесь - третьи лишние. Вы общаетесь друг с другом, а их отправляете спать. Вы занимаетесь их делами, здоровьем, образованием, но не проявляете должного внимания к их душевным потребностям. Давно ли вы все вместе отмечали праздники? Я имею в виду процесс общения, обмена эмоциями, а не только физическое нахождение в одном пространстве?

- Не совсем понимаю, о чем Вы говорите... - смутилась Вертинская.

- Ничего страшного, у нас еще все впереди, - успокаивающим тоном сказала Пустышкина. - А что касается допроса прямо сейчас... думаю, имеет смысл не мучить девочек, они и так в состоянии сильного стресса и могут либо вообще отказаться от разговора, либо начнут снова выкручиваться и показывать характер. Но кое-что мне удалось выяснить. Если хотите, запишите их показания с моих слов, а затем можно будет позвать девочек, прочитать им текст протокола и попросить подтвердить или опровергнуть эту информацию. Им так будет проще. Вы согласны?

- Вообще-то так не положено...

В этот момент из коридора раздался изумленный возглас:

- Гюльчатай?!

Потапов и Ирина одновременно вскочили, едва не столкнувшись в дверном проеме. Неподалеку от кабинета стоял Борис Загарьев с разинутым ртом. В руке у него был гриппер с ключами, телефоном, несколькими купюрами и еще какой-то ерундой, изъятой при задержании. Байкер уставился в конец коридора, вытаращив глаза так, будто увидел привидение.

- Она... они... их что, двое?!

Вскочившие с диванчика двойняшки затравленно жались к стенке и озирались в поисках путей отступления, но бежать было некуда.

- Как вы это делаете? Зачем?! - Борька беспомощно оглянулся на Потапова. Вид у него был жалкий и даже смешной. Но Потапову было не до смеха. Уж не тронулся ли паренек умом на нервной почве?

- Что с тобой, Боря? О чем ты говоришь?

- Это она, - Борька уверенно ткнул пальцем в Карину. Девочка взвизгнула и спряталась за сестру. Борька перевел взгляд на Сару. - Или она... я не знаю! - он сжал руками виски, зажмурился и застонал. Пакетик с телефоном и деньгами полетел на пол.

Ирина на всякий случай подошла поближе к девочкам и загородила их собой, прикрывая руками от возможной агрессии со стороны Загарьева. Хотя тот и не думал нападать. Он раскачивался из стороны в сторону, держась за голову, будто она грозила взорваться.

Из кабинета медленно вышла Олимпия Борисовна. Она осторожно, согнув ноги в коленях, наклонилась, подняла пакетик с вещами и протянула Загарьеву:

- Возьмите, молодой человек. Вы уронили. Если я правильно поняла, Вам знакома одна из этих девочек? Или обе?

- Я не знаю... Гюльчатай... это ты? Или ты? Или вы обе - ее клоны? - он переводил обезумевший взгляд с одной сестры на другую и ничего не мог понять. - Только она была с золотыми волосами, а эти - черные. - Последняя реплика адресовалась уже Потапову.

Ирина растерянно переводила взгляд с девочек на Потапова и обратно.

Майор взял Загарьева за локоть.

- Так, ну-ка, давайте все ко мне в кабинет.

Байкер сделал попытку вырваться:

- Меня отпустили! Официально! Не имеете права...

- Боря, - следователь строго посмотрел ему в глаза. - Давай без капризов, а? А то сейчас еще совращение несовершеннолетних тебе припаяю! Девочкам четырнадцати нет, ясно тебе, Абдулла?

- Да ладно! На вид все восемнадцать...

- Но ты ведь все равно думал, что семнадцать, так? И тем не менее...

Ирина злобно зыркнула на Загарьева и сделала движение в его сторону.

- Да не дала она мне, не дала! Чес-слово! Даже притронуться не позволяла! - испуганно зачастил Борька и сплюнул. - Вот ведь зараза...

Олимпия Борисовна пропустила вперед Ирину, затем легонько подтолкнула онемевших сестер. Она усадила их рядом с собой, у окна. так, чтобы лица девочек были хорошо видны, но чтобы свет не слепил им глаза. Подождала, пока устроится в углу недовольный Загарьев, а майор приготовится записывать. Потом  ободряюще улыбнулась девочкам и начала:

- Ну, что ж, думаю, нам пора все рассказать, верно? Чтобы уже покончить с этим недоразумением раз и навсегда. Давайте я буду рассказывать, а вы меня поправите, если я что-то забуду или перепутаю. идет? Главное, ничего не бойтесь. Григорий Иванович знает, что вам нет четырнадцати лет, а значит, что бы вы ни сделали, уголовное наказание вам за это не грозит. И вообще... мне кажется, все это - внутрисемейное дело,  в котором мы будем разбираться позже, вместе с вашим папой. И, надеюсь, все друг друга поймем и простим. А сейчас мы расскажем то, что важно знать следователю, хорошо? А то ведь смотрите, сколько людей пострадало, а настоящий преступник до сих пор на свободе.

Олимпия Борисовна начала свою речь. Сара и Карина слушали молча, глядя в пол, и заливаясь краской. Хотя психолог старалась подбирать наиболее мягкие выражения для определения их поступков, от них не скрылись ни осуждающее кряхтение Потапова, ни расстроенные вздохи Ирины. А Загарьев, у которого во время рассказа Пустышкиной все больше отвисала челюсть, один раз и вовсе чуть не кинулся на девчонок:

- Суки! Так вы, значит, вдвоем меня, как лоха последнего развели?! А я-то думаю, что-то не то... вчера ласковая была, уже почти согласилась, а сегодня как будто ничего не помнит! Клоны, блин! Малолетки долбанные!

Он привстал, однако одного предупреждающего взгляда майора хватило, чтобы парень сбавил обороты. Обратно в камеру он явно не хотел.

Под конец рассказа Потапов поймал себя на том, что кроме возмущения и злобы на себя за то, что сразу не подумал о таком варианте событий, испытывает даже что-то вроде восхищения изобретательностью девочек.  Их действия были просты, наивны, совершенно ненадежны и... это сработало! Сработало из-за полной непредсказуемости. Потапов привык иметь дело с умными и глупыми, больными и здоровыми, наглыми и осторожными, но взрослыми противниками! Что ж, будет ему урок на будущее - не всякая ситуация укладывается в предыдущий опыт. Иногда надо мыслить нестандартно.


Продолжение: http://proza.ru/2020/05/03/547