Отражение в зеркале. 4. Консерватория

          Как ни странно, в отличие от многих поступавших вместе с нею во второй и даже третий раз, ее в консерваторию приняли с первого захода. С трудом переносившая атмосферу экзаменов и от волнения выглядевшая на них много хуже чем могла бы, Анна перед выходом на сцену впала в панику. Почти теряя сознание от страха, она совсем уже была готова оставить эту затею и сбежать, но в этот момент Наташа, концертмейстер, сказала ей:

     –  Аня, пора, твоя очередь! Дыши глубже. Поверь мне - ты лучше всех споешь, - и  подтолкнула ее к сцене.

     - Как вас зовут? Что поете? – Голос раздался словно ниоткуда. Приемная комиссия располагалась в самом конце утонувшего в полумраке зала, лиц видно не было.

     Повисла пауза. Анна молчала не в силах совладать с собой. Наташа, поняв ее состояние, сама назвала фамилию и репертуар дрожащей от страха абитуриентки.

     В зале раздались смешки и тот же низкий мужской голос произнес:

     - А что, петь тоже концертмейстер будет? - Милая девушка, - продолжил он, - мы вот все абсолютно уверены, что вы это можете сделать лучше. Ну-ка, смелее!

     В зале наступила тишина. Анна знала, что перед выступлением волнуются все, даже признанные мастера-исполнители. И сама она сейчас испытывала ощущения сродни тем, которые описывал известный французский дирижер Шарль Мюнш:
“...По эстраде я шёл с таким чувством, словно пробирался сквозь плотную пелену тумана. Ноги не чувствовали веса тела... Я плыл по нереальному, как сон, миру, и дирижировал как автомат. Сочувствующая аудитория ошибочно приняла мою панику за вдохновение”.

     - Смелее, смелее! - вновь повторил тот же низкий голос. Встретившись взглядом с концертмейстером, Анна едва заметно кивнула Наташе - начинаем. Прозвучали первые аккорды вступления к арии и неожиданно страх исчез. Забыв обо всем, Анна полностью отдалась во власть музыки.

     Позже на лекциях по психологии, а тогда еще этот предмет не был удален из программы обучения певцов, студентам разложили “по полочкам” все возможные типы эмоциональных реакций на стресс публичных выступлений. Как выяснилось, Анне повезло – она оказалась обладательницей  “прогрессивного типа реагирования”.
Ей не по душе было "выкладываться" на уроках и репетициях - основная работа происходила внутри. Отчаянно “мандражируя” перед выступлением, на сцене она чувствовала себя превосходно. Сценическое волнение заставляло ее собраться, мобилизовать все эмоции, рождало творческий подъем.

Из-за этой особенности она неизменно вызывала у сокурсников вынужденных заниматься “в поте лица” зависть, а у некоторых даже откровенную неприязнь. Обладателей ее психологического типа в просторечии называли  “экстремалами” и это немало Анну веселило. Кем-кем, а “экстремалом” она себя совершенно не ощущала.
Но это еще что! Для других  психологических типов существовали гораздо более обидные определения, как то: ”трусливый”, ”тормозной”, ”напряженный”, и даже - ”агрессивный”.

     ”Трусливые” - робкие, неуверенные в себе, больше всех были подвержены стрессу. Выходя на сцену, они начинали суетиться, ошибаться, случалось в панике уходили со сцены посреди выступления не в силах преодолеть зажим и волнение. В итоге ожидал их печальный приговор - профнепригодность. Анне  довелось столкнуться с подобным случаем, когда она занялась педагогической работой.

     Один из ее учеников обладавший редким по красоте голосом в классе пел настолько хорошо, что послушать его под дверью собирались даже старшекурсники. Вся беда его была в том, что так вдохновенно петь он мог в присутствии одного лишь своего педагога. Когда же в классе появлялся хотя бы еще один человек, все шло насмарку. Выйдя на сцену, он терялся окончательно - голос слабел, тускнел, ярких эмоций как не бывало. Несколько раз во время академических концертов, молча постояв столбом у рояля, он уходил за кулисы. Из-за сильного волнения не срабатывало то, что должно было делаться автоматически, без участия сознания. Происходила осечка памяти. Так печально и завершилась, не успев начаться, карьера этого певца.

     Другому своему студенту, ”тормозу”, как за глаза прозвали его ”доброжелательные” однокурсники, Анна помочь смогла, хотя и довольно жестоким и рискованным методом. Во время урока, она специально приглашала в класс нескольких “недоброжелательных” студентов. Они громко разговаривали, шумели, отпускали в адрес его исполнения обидные шуточки. Анна тоже подливала маслица в огонь - делала ему при всех резкие замечания.

     Подобная методика не обходилась без обид, а подчас и скандалов. Он совсем уже собирался перейти к другому педагогу, как вдруг с удивлением обнаружил, что уже не так остро реагирует на замечания и всяческие помехи. Напротив, все это стало помогать ему собраться, сосредоточиться, рождало азарт и желание доказать, что он не хуже, а лучше многих сокурсников свысока относящихся к нему.

Вскоре сцена перестала пугать его и ввергать в ступор. Он действительно преуспел и впоследствии был принят в один из ведущих оперных театров, хотя Анну за столь жесткий метод обучения так и не простил. Она не была в обиде, ведь цель достигнута.

    Был у Анны и еще один неординарный студент. О, это был настоящий “агрессор” - имея прекрасную сценическую внешность и мощный баритон завораживающего тембра, он  обладал взрывным темпераментом. Имелся у него забавный “пунктик” - он постоянно забывал на сцене текст. При этом сильно злился, терял самообладание и контроль над собой до такой степени, что мог запустить нотами в концертмейстера, а однажды даже разорвал их и швырнул в публику.

     Но так было только в начале обучения. Позже Анна при помощи различных педагогических уловок помогла ему обуздать эту злость и обернуть во благо.
Забыв текст, он сочинял на ходу какую-нибудь "отсебятину". Получалось это довольно забавно и вызывало в зале неподдельное веселье с последующими овациями. За красивейший голос, эмоциональность и детскую непосредственность, публика прощала ему все.

     Анна на собственном опыте прочувствовала, какое огромное физическое и нервное напряжение требуется для того чтобы во всей глубине открыть для слушателей красоту музыки, выразить невыразимое, неосязаемое. То, что невозможно постичь разумом, но что понятно душе. "Для музыки есть один закон: она должна тронуть мое сердце, прежде чем я пойму ее головой" часто повторял Джон Лорд, Британский органист-виртуоз.

Анна поняла - жертвуя частицей своей собственной жизни, нужно усилием воли сохранять хладнокровие даже тогда, когда приходит горькое осознание того, что результат не соразмерен затраченным усилиям и мог бы быть намного лучше.

     Выходя на сцену, она стремилась приблизиться к идеалу исполнения, но понимала - зависит это от множества причин и вряд ли достижимо. Промелькнувшая хотя бы на мгновение мысль о возможном “провале” мгновенно способна превратиться в опасное самовнушение. Вот тогда провал действительно неминуем. От этого не застрахован никто, даже самые маститые и опытные музыканты.

     Виолончелист Даниил Шафран вспоминал произошедший с ним курьез:  “Однажды вместе с неким дирижёром мне предстояло играть Вариации на тему рококо Чайковского, - вспоминал виолончелист Даниил Шафран. - В артистической, за несколько минут до выхода на сцену, этот дирижер не нашел ничего лучшего, как поведать мне о “забавном” случае из сценической практики Святослава Кнушевицкого*.
Играя то же сочинение, знаменитый виолончелист перескочил в первой вариации от начальных тактов сразу к последним. Любопытно, не правда ли? Но только если рассказывают об этом не за несколько минут до выступления...
Короче, выхожу я на сцену, начинаю играть. Дохожу до злополучной вариации – и в точности повторяю ляпсус Кнушевицкого. Перескакиваю от вступительных тактов, минуя середину, сразу к концу. Фокус подсознания — мой собеседник заронил зерно, и оно, увы, тут же дало свои предательские всходы. И вот тогда, обернувшись к обомлевшему дирижеру, я, помню, тихо сказал ему: “Благодарю вас…” (он меня, конечно, отлично понял). Мы повторили вариацию, и дальше все уже было в порядке. Вот что значит не настроиться на творческую волну”.
_________________________________
Продолжение http://proza.ru/2020/05/04/1520
Предыдущая глава: http://proza.ru/2020/05/02/1009
* Даниил Шафран - виолончелист. Народный артист СССР, 1923- 1997гг.
* Святослав Кнушевицкий - виолончелист, профессор Московской консерватории, 1908-1953гг.