28. Нитки. Бег

Несмотря на неудачные занятия физкультурой в школе, в моей душе всегда зрели планы по собственному физическому развитию. Так, я многократно пыталась начать бегать. Это желание было во мне настолько сильно, что я, без особых усилий, сумела внушить мысль о беге и Алине (всегда немного полноватой и нелюбящей двигаться).

Сначала мы бегали по стадиону близлежащей школы. Это монотонное занятие, когда каждый круг похож на предыдущий, каждые пять минут – на такие же следующие, выводило меня из равновесия.

Такие мероприятия всегда давались мне с трудом. Чтобы хоть как-то избежать монотонности, мы решили бегать в огромном парке, который был недалеко от дома. Делать это было сложно – несмотря на уже достаточно большой возраст, я всё ещё была обязана «показываться» родителям на глаза каждый час-полтора своей прогулки. Сначала мы бегали по привычной и с детства знакомой дорожке до пруда. Потом и этот маршрут мне надоел.

Показавшись в один из дней, и имея полтора часа в запасе, мы побежали по незнакомой дорожке в самую глубь парка. Я бежала и смотрела на то, что меня окружает. Видела, как колышутся листья на высоких деревьях, видела редкие синие цветы по обочине, проходивших людей, таких разных и неповторимых. Я увлеклась. Отдалившись от главной дороги примерно на час бега, я очнулась и остановилась. Алина стояла позади, растерянная и уставшая. Мы стали решать, как нам поступить.

В какой-то момент мы поняли, что даже при начальной скорости, мы не успеем домой вовремя. Я решила, что парк не бесконечный, и побежав вперёд, мы рано или поздно выйдем где-то в своём районе, а там, сев на автобус, вернёмся домой, опоздав совсем ненадолго. Мы снова побежали. Через ещё примерно тридцать минут мы достигли конца лесополосы. Нашему взору открылся заброшенный район без пешеходной дороги. Единственным зданием, которое было в этой округе, оказалась какая-то серая и пустынная больница. Мы были в отчаянии.

Время  бежало,  с каждой минутой наращивая ужас всего происходящего. Алина расплакалась и корила меня за всю эту затею. Я же превратилась в сплошной вычислительно-часовой механизм, внутри меня словно тикали невидимые часы, а мозг  в невероятно усиленном режиме просчитывал варианты нашего возвращения. Потыкавшись в дорогу с интенсивным движением, я решила, что назад надо идти так же, как мы сюда попали. Начался бесконечно долгий и мучительный путь назад. Уставшие, почти обессиленные, гонимые предчувствием страшного скандала и наказания, которые нам грозили, мы побрели в обратном направлении. Алина плакала и всхлипывала весь путь. А я, гонимая ускользающим временем, уговаривала её собраться и пробежать ещё немножко, ещё чуть-чуть, совсем капельку.

Потом она выдохлась. Мы сели на какую-то скамейку у дороги и судорожно отдыхали, поглощённые недобрыми мыслями и усталостью. Из леса вышел мужчина с ножом в руке. Он сказал, что собирает грибы и стал расспрашивать, кто мы такие и откуда. Его внимательный, сосредоточенный взгляд, при всей небрежности и спокойствии речи, которые он изображал, насторожили меня. Аккуратно встав со скамейки, толкнув Алину в бок, стараясь  делать всё как можно более расслабленно, я зашагала ближе к дороге.

Мужчина пошёл следом. Он рассказывал, что в лесу расположились его друзья, что они жарят шашлыки и им всем там совсем немного скучно. Он приглашал нас на несколько минут заглянуть к ним, поесть шашлыка. Мы вышли на широкую дорогу. Вдалеке я увидела пару на велосипедах, зашагала быстрее. Когда один из велосипедистов почти поравнялся с нами, я шатнулась в его сторону. Он нажал на тормоз, остановился, стал извиняться за неосторожную езду. Я повернула голову к Алине – грибник исчез.

Когда велосипедисты уезжали, я сказала Алине, что нам сейчас надо очень быстро бежать, потому что я вспомнила что-то очень важное. Она пыталась догнать меня, чтобы узнать в чём дело, она кричала, набирая ход, что не понимает, что случилось. Кричала, что устала. Но мне было всё равно, я хватала её за локоть и заставляла бежать быстрее и быстрее, я говорила ей: «Пожалуйста, ещё десять минут и мы дома».

Потом, спустя пятнадцать, я рассказывала про очередные десять минут. Потом я увидела поворот на дорогу, которая вела к выходу. Алина давно примолкла, мы уже почти шли, сил не было вообще. Выйдя на последний отрезок в двести метров, я услышала, что кто-то очень сильно и жалобно плачет, всхлипывая и прерываясь, чтобы вздохнуть. Я повернула голову назад, чтобы посмотреть на Алину, и увидела, как она округлила свои глаза, глядя на меня. Потом я поняла, что источник рыданий не она. 

К дому мы подошли спустя почти четыре с половиной часа с момента выхода. Навстречу нам шли моя и Алинина мамы. Моя мать, с испуганным, обеспокоенным и разозлённым лицом, которое я видела всю жизнь при подобных обстоятельствах, едва завидев нас, стала причитать и ругаться. Они искали нас уже несколько часов – сначала на близлежащем школьном стадионе, затем в округе. Мы, соврав, что бегали на стадионе другой школы, и приняв молчаливо все упрёки и сетования, разошлись по домам.

В следующий раз бегом я занялась только в институте, сдавая обязательные нормативы для зачёта. До сегодняшнего момента я испытываю стойкое отвращение к этому виду физической нагрузки. Думаю, что это не только и не столько из-за этого случая, но и потому что бег – просто не мой вид спорта.