Город звучащий

ГОРОД ЗВУЧАЩИЙ

Экспромт

Тинсон был джазмэн. К нему спустился ангел, с башкой в форме кувшина. Тинсон налил ему туда мелодию. Ангел зазвучал и завибрировал. Они пошли к Казанскому и сели на ступени.
Звучащий ангел сказал Тинсону:
- Давай, тоже звучи, а то по морде получишь.
Куда деваться, ангел, все-таки. Тинсон достал из кармана рояль и стал на нем звучать.
Их вибрация вывела из состояния апатии Казанский собор. И он принялся звучать и вибрировать - вовсю. Казанскому откликнулся Дом Книги. Дому Книги - Гостиный Двор. Взбодрилась Екатерина Вторая с компанией. Пошла цепная реакция от зданию к зданию, и вскоре, уже звучал и вибрировал весь Невский проспект, от Адмиралтейства до Лавры. И было это - расчудесно!
Вот, что случается, когда льешь мелодии куда попало.

Вибрация и Звучание

Тинсон, как  сказано выше, был джазмэном. Но, помимо джаза, он трудился в одной фирме в качестве переводчика. Английский, немецкий, русский и казахский языки - любимые языки Тинсона.
Ему, в эту самую фирму, однажды позвонил Бездельник.
Тинсон сидел без денег, потому был добрый. Бездельник имел кое-какие купюры в кармане, но ему не терпелось от них избавиться, а то, как-то непривычно. Они встретились на Владимирском.
Зазвучал «простой шотландский виски», пошла вибрация, и они решили озвучить Загородный проспект, отмечаясь во всех кафе и барах подряд. Получалось неплохо. Мелодия «виски» звучала под аккомпанемент мощных аккордов из пива, «Лимонной», «Столичной» и прочая. Хватило их лишь до Гороховой, где в кафе с одноименным названием наступил апофеоз в виде попытки подраться с каким-то «бугаем». Попытка оказалась неудачной - хозяин данного кафе разнял и помирил. Естественно, пришлось опять звучать и вибрировать вчетвером, с хозяином и «бугаем», не считая надрывающегося Загородного.
Дальше был космос. Они куда-то ездили, что-то делали, удачно подрались со второй попытки... И, вдруг, музыка кончилась, так как Тинсон потерялся. Один Бездельник звучать не мог. Ему стало грустно. Он заплакал и очутился возле своего дома. Но тут, тихо-онько так, проявилась простейшая колыбельная пива «Балтика», которую наигрывал знакомый Бездельнику консьерж. Бездельник присоединился к этой умиротворяющей вибрации, позвучал-позвучал, успокоился и отправился почивать.
А Тинсон оказался на Луне. Звучание его иссякло. Рядом лежала какая-то гражданка Кряхтунова. Ему было жаль Землю, на которую он лениво взирал. Но, в общем-то, он был доволен. Утром его не выпускал лунный вахтер, пришлось заплатить последней копейкой. Но, право же, столь далекое и приятное путешествие того стоило. Тинсон вновь - вибрировал и звучал!


Превращение

Бездельник неожиданно стал дельником. Мало того, стал учителем. Звуковым. Нечаянно написал сценарий. Литературный. Дама-режиссёрша сняла по нему тупой, бездарный и бессмысленный мини-сериал. Он прошёл, как ни странно, по одному провинциальному телеканалу. Дельник, узнав об этом, тут же решил отметить. Никаких денег за сериал Дельник не получил, но всё равно приятно, можно похвастаться.
Было лето. Было хорошо. Было тепло. Было кафе «Адмирал», где Тинсон пел, аккомпанируя себе на раздолбанном ф-но, или на нераздолбанной гитаре, в дуэте с саксофонистом. Было на что, и хотелось, и звучалось, так сказать.
Дельник пришёл в кафе к девяти вечера. Весь день, с утра, он занимался вибрированием в постели с девицей-красавицей. За день она ему,  конечно, надоела. Но  некоторое, согласитесь, удовлетворение он получил. Зайдя в помещение, поздоровавшись с Тинсоном и Бубко, его со-дуэтником, данный  субъект  увидел, что  за  одним  из  столиков сидят две Не-девушки из фан-клуба господина Тинсона. Субъект к ним подсел, заказал чего-то, познакомился...
Таня и Аня. Работают, то ли бухгалтерами, то ли, что-то в этом роде, в конторе-фирме какой-то. Лет 20-30. Таня - 1м 80см, поскромнее. Аня - посимпатичнее и пониже...
Тинсон вулканически извергал свои звуки на слушателей. Пел - лучше «Баксова», играл на фортепиано - как обычно...
Надо отметить, что сей неподражаемый звукоизвлекатор имел странную привычку. Он курил «Приму» без фильтра или трубку с хорошим, дорогим табаком - попеременно. Выделывался, одним словом.
Дельник не замедлил растрепать об этом Ане-Тане. Случился перерыв. Курящий «Приму» Тинсон подошёл и сел к ним за стол. Не-девушки тут же попросили у него трубку и табак, интересно им стало попробовать. Тинсон достал всё это из своей сумки, отдал им и продолжил свою нелёгкую работу.
Дельник и Не-девочки совместными усилиями набили трубку табаком, и Таня с Аней по очереди стали её, сначала раскуривать от зажигалки, а затем и курить, чуть ли не вырывая друг у друга. Зрелище - не для слабонервных. Если бы вы видели, с каким старанием они обе, обхватив губами чёрный мундштук деревянной трубки, втягивали в себя, поначалу воздух, далее дым, кашляли, затем снова продолжали, как бы, курить, вы бы поняли какая вибрация и какое звучание двигало этими губами и, прикреплёнными к ним Не-девушками.
Тинсон ещё раз  устроил  перерыв, теперь уже  более  длительный. Он присоединился к сложившемуся трио и получился квартет. Квартет радостный и весёлый, так как все четверо были друг другу, как минимум не противны. Под разговоры, анекдоты, стишки и дружеские шутки время летело быстро. И, как-то так, само собой сложилось, что Тинсон и Таня, Дельник и Аня разделились внутри квартета на два дуэта.
Поэтому, вполне естественно, что к окончанию работы Тинсона и благословенного кафе «Адмирал», выпив достаточное количество кто чего, сложилась ситуация, которую Дельник про себя сформулировал: «Продолжить!»...
Кафе закрывается, Тинсон собрался домой к нежной грозной жене, а девушки-то звучат, ещё как звучат... но молча... но с ожиданием.
Квартет вышел на улицу. Дельник решился, наконец, сказать вслух то, о чём думают все:
- Хорошо посидели, не хочется расставаться.
 Возникает пауза.
- Могу пригласить к себе, - продолжает он, - но условия, как в Сталинграде в 42 году, ремонт...
Вновь пауза. Тинсон мнётся. Девушки переглядываются - думают. Затем Татьяна говорит:
- Раз Сталинград, то не надо, у меня квартира свободная,  далеко правда, в Озерках.
Сошлось. Все посмотрели на Тинсона. Тинсон размышлял о  последствиях. Ничего не  измыслив,  он махнул рукой и сказал:
- А-а-а! Поехали!
Дельник и девушки рассмеялись. Напряжение момента спало. Всем стало легко и весело. Тинсон скомандовал: «Вперёд!» И они двинулись на Сенную площадь. Сенная распевала разухабистые блатные мелодии, как и двести лет назад.
Они ещё посидели, выпили водочки в банальном пластико-пластмассово-металлическом кафе... В вагоне метро они пили пиво, под косые взгляды редких соездников... Приехав в Озерки, в магазине закупили ещё пива - корзину...
Идут к дому. Впереди - Татьяна и Тинсон, взявшись за руки, чуть ли не бегом, голубки. За ними - Дельник и Анна - чинно, под ручку, беседуют.
Проходя через какой-то задеревьенный, закустный детский садик, Анна мгновенно превращается  в Нюську.
- Писать хочу, - говорит она.
Дельнику становится как-то не по себе. Уж больно резкий переход от светской, хоть и якобы, беседы к физиологии.
Ну, что делать, она идёт за кусты, Дельник её ждёт, Т. и Т. уносятся в темноту. Дельник волнуется - ни дома, ни номера квартиры он не знает. Но появляется Нюська, успокаивает его, что она помнит, где это находится. Немного по-плутав, они выходят к нужному подъезду, где их ожидают, уже почти невменяемые от желания воссоединиться - ТТ...
Они в квартире. Расположились на кухне.  Таня  принесла гитару. Пока Дельник и Нюська вынимали из сумок пиво, ТТ исчезли в одну из комнат...
Дельник с Нюськой, откупорив по бутылочке, беседуют.
Дельнику и так было хорошо, но чувства зависти и долга, спортивный интерес возобладали, да и аппетит, как известно, приходит...
Он говорит: «Давай тоже уединимся». Нюська отвечает: «Песен и песен», и внезапно уходит в ванную. Туда же направляется, уже в новом Тинсоновом звучании, Таня, помочь видимо.
- Блюёт что-ли? - сказал Дельник, пока счастливый Тинсон настраивал гитару...
Не-девушки вернулись. Стали, сначала все вместе, петь какие-то песни, затем Дельник, с некоторым вдохновением, выдал вокальную импровизацию на тему «Здравствуй, Долли», чем несказанно удивил «признанного мастера» Тинсона. У него аж глаза вытаращились. Спели ещё несколько песен, и тут Дельник отвлёкся секунд на пять - бац! - ТТ опять исчезли, испарились.
Назюзюкались все уже прилично. Дельник расстегнул что-то  на груди у Нюси и, увидев там левую грудь, надо сказать весьма аппетитную на вид, поцеловал коричневый сосочек - действительно было вкусно. Нюська отбивалась: «Всё будет, будет, но потом!» - «Песен и песен»,  понимаешь ли, ей подавай, твою мать.
Ну, сели. Ну  спел  Дельник  под  гитару  свою   «коронную» чужую песню. Отлично спел, подлец. Голосом бог не обделил, душа, сами понимаете, тоже пела.
Разбил в кровь указательный палец - давно не играл, и гитара - дрова дровами.
Нюська обалдела от счастья и принялась облизывать и, извините, обсасывать Дельнику... палец, разбитый не очень сильно. Делала он это даже с несколько  излишней преданностью и с искренней благодарностью во взгляде.
Здесь опять выползли, чтоб им пусто было, из комнаты Т. и Т., ни раньше, ни позже - заразы. Тинсон, видишь ли, из-за стены слышал исполнение Дельника, и снова был удивлён. О чём и вылез сказать, паразит этакий.
Нюська и Таня снова упёрлись в ванную. Дельник и Тинсон покурили-поговорили.
Было уже три часа ночи. Квартира - трёхкомнатная. Хозяйка Татьяна возвернулась из ванной одна и распределила всех на ночлег так: они с Тинсоном - в одной спальне, Дельник - в другой, Нюська в гостиной. Дельник сначала не понял, но их с Нюськой комнаты были смежные, поэтому он подумал: «Куда она денется».
ТТ ушли к себе. Дельник вошёл гостиную залу, увидел диван, а на нём, в обворожительном чёрном коротком халате, или кимоно, дрыхла, лёжа на спине великолепная Нюська. Он подошёл, сел у неё в ногах, засунул осторожно руку под халатик в нужном месте, погладил... никакой реакции. Взял Нюськину руку, приподнял, помахал даже ею, отпустил  -  рука  безвольно шлёпнулась на недевушкин животик... «Труп-трупом», - подумал он.  Заниматься некрофилией Дельник, как-то, не привык, ему нужна была, хоть какая-то, реакция на его действия. Да и настроение уже изменилось в сторону философии. Ну, что - пошёл спать.
Проснулся он первый, в семь утра. Всех поднял. Взбодриться нечем. Недевушкам на работу к 8-9 часам.
Тинсон и Дельник стали быстренько прощаться: Тинсон, как всегда, галантно, Дельник - индифферентно.
Прощание происходило в прихожей. Видок у всех был, конечно, «чудный». Нюська стояла перед зеркалом, умытая, одетая и красила веко правого глаза кисточкой для наведения теней. Её голова медленно, с большим усилием, двигалась из стороны в сторону, тогда как рука с кисточкой была неподвижной. Чем-то это напоминало бодание.
Несколько тупо глядя на себя в зеркало, Нюська самокритично сказала:
- Первый раз вижу человека, у которого в данной ситуации двигается не рука, а голова...
Тинсон и Дельник вышли из подъезда, не особо понимая где они находятся, но вскоре - разобрались.  Купили пива, причём Тинсону досталась бутылка, полностью заполненная льдом (хоть какая-то ему пакость, не всё сладость), но было тепло, она скоро оттаяла. Они сели на какие-то ступеньки напротив метро Озерки... Светило солнце. Tutti!