Истории про Эмми Бартон. Глава 18

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ. ДОЛГОЖДАННАЯ ВСТРЕЧА

Эмми вылезла из окна и побежала по мокрой траве.
Под яблоней был уже тонкий ковер из розовых и белых лепестков, но на сам;м дереве распускались все новые и новые бутоны. Цветки раскрывали свои венчики прямо на глазах, над ними порхали яркие бабочки и жужжали обезумевшие пчелы. Аромат кружил голову.

Эмми встала под яблоню, прижалась к ней щекой и обняла ствол.
- Значит, мама скоро вернется! - с восторгом думала она и слушала неясный шум из ствола дерева.
Эмми очнулась: кто-то дергал ее за ночную рубашку.

Она задумчиво посмотрела вниз и увидела своего домового. Его зеленая шапочка съехала на затылок, а золотые колокольчики возбужденно позвякивали.
- Эмми, идем завтракать, - заговорщицки подмигнул он молодой хозяйке.

Эмми глубоко вздохнула и разжала объятья.
Яблоневый цвет продолжал опадать душистым дождем. На месте каждого опавшего цветка появлялся новый бутон.

Уилкопп покачал головой при виде этих метаморфоз, затем поправил головной убор и крепко взял девочку за руку. Так они и пошли, взявшись за руки, - маленький домовой и вытянувшаяся за лето молодая фея (она выросла на целую голову).

Они влезли  в окно кухни, покормили Марти и Кэнти, полюбовались котятами и приготовили еду.

Трапеза была в полном разгаре, когда дверь столовой распахнулась и в нее буквально влетела Безумная Грета. За ней, шелестя сиреневым платьем, вплыла высокая фея. Живописный убор с вуалью закрывал часть ее лица, но кто это был, Эмми узнала по трепету сердца.

Кресло и столик с завтраком отлетели в разные стороны, домовой, предвидевший такой ход дела, успел вовремя юркнуть под стул, а Эмми была уже в объятьях своей мамы. Она обнимала ее почти так же крепко, как час назад обнимала яблоню в саду, и прислушивалась к мерному биению материнского сердца. Вокруг суетились домашние, мельтешили под ногами кошки, а она не слышала ничего, кроме этого гулкого стука, и не чувствовала ничего, кроме мягкой материнской руки, гладившей ее по голове.

Обычный завтрак плавно перешел в торжественный пир в честь вернувшейся феи Элейны Бартон, и спустя три часа в доме стало многолюдно и шумно. Волшебники и волшебницы, прослышавшие о последних новостях, спешили навестить и поздравить вернувшуюся хозяйку, и постепенно под крышей дома Бартонов собралось изысканное общество. Здесь были и фея Лоувиль, и мэтр Моржеус, и Вероника с феей Сирени, и еще с десяток магов и фей, и даже тетка Румпель.

Подготовкой праздника занялась Безумная Грета, поэтому не обошлось без сюрпризов и эксцессов. Салаты взрывались, пудинги принимались левитировать, а шампанское и пенистый сидр периодически давали залп фейерверков, превращаясь в разноцветные звездопады и искрящиеся облака на глазах у веселящихся чародеев, которые не преминули вкладывать свою посильную лепту в это безобразие.

Эммануэль и Вероника хохотали до слез, фея Ольстенбах старалась сдерживаться, но ей это удавалось с великим трудом, а что касается остальных пирующих, все они не переставали удивляться, как изменилась хозяйка дома. Фея Элейна Бартон стала тоньше и выше, золотые локоны превратились в светло-русую копну непоседливых волос, а голубые (ранее) как небеса над морем глаза постоянно меняли цвет от ярко-фиолетового до светлого оттенка морской волны.

Но, тем не менее, это была она, фея Элейна-Эфель-Леонарда-Стелла-Виолетта-Фиалка Бартон, добрейшая из фей и прекраснейшая из волшебниц. Долгое и непрерывное пребывание в Тайном убежище и опасные испытания изменили ее облик, но не душу. Вернувшись домой после многолетнего вояжа, фея ощущала легкую усталость и какую-то просветленную радость. Наблюдая за своей дочерью, она думала, что испытания, изменившие ее, - ничто по сравнению с превращениями, происшедшими с Эмми.

Маленькая десятилетняя волшебница, которую она оставила под присмотром сестры, превратилась в юную чародейку, и теперь ей можно было бы дать все семнадцать волшебных лет. Да и сама старшая сестра, строгая Румпель-Мария-Сигизмунда и так далее Штейфенхкокк, выглядела, по меньшей мере, странно: она шутила, громко смеялась и, что уж совсем на нее было непохоже, – дурачилась и заигрывала с волшебниками. Да и выглядела она лет на пятьдесят моложе положенного ей возраста.

- Что же здесь произошло? - думала фея Элейна и продолжала улыбаться гостям. - Как много я пропустила!


Уже давно спустился теплый бархатный вечер. В гостиной и столовой под самым потолком плавали свечи, а в бальном зале горела огромная сверкающая люстра и лилась нежная музыка. Многие из гостей танцевали, некоторые сидели на мягких диванах, плавно покачивающихся в воздухе, и вели приглушенный разговор, а хозяйка дома, Эмми и еще несколько волшебниц и магов прогуливались в ночном саду и любовались звездами.

Яблоня по-прежнему цвела,  опавшие лепестки уже образовали мягкий ковер в фут толщиной, который, казалось, светился голубоватым светом. Над ковром в задумчивости стоял Уилкопп и размышлял, как бы ему правильнее распорядиться этим богатством – обилием ароматных лепестков.

Воздух был наполнен флюидами жасмина, яблони и роз, а когда фея Атенаис вышла прогуляться в сад, то запахло еще и сиренью. И в этом ароматном дурмане мысли начинали путаться, а перед глазами возникали, то ясно, а то призрачно, разные видения.

Вот промелькнула стайка ласточек. Пронеслась сова. Птица Феникс взгромоздилась на рябину, появился и исчез павлин с раскрытым, как веер, хвостом.
Выросло и распустилось, а потом растаяло в облаках радужного тумана фантастическое дерево. Прошел, мягко ступая, медведь. Пробежала, суетясь и принюхиваясь, остромордая лисица.

Эмми и Элейна Бартон осторожно ступали по влажной от начавшей выпадать росы траве и прислушивались к ночным шорохам и звукам праздника, доносившимся из дома. Сияние молодой луны освещало их путь. Устроившись на одной из скамеек возле куста жимолости раскачивалась, звеня браслетами, фея Ольстенбах.

- Дорогие мои кузина и племянница! Присаживайтесь ко мне, места хватит. Покачаемся и поговорим, - есть о чем, - позвала их Безумная Грета. – Завтра после обеда я покину ваш уютный и милый дом.
- Так скоро, Грета? – спросила фея Элейна, утраиваясь на качелях. – Останьтесь погостить хоть немного.

- Не в этот раз, дорогая кузина. В связи с последними событиями у меня накопилось очень много неотложных дел. Вот только следующей весной или ранним летом, я смогу, пожалуй, заглянуть на недельку-другую. И то, если моя двоюродная племянница не будет возражать.

Эмми неожиданно рассмеялась.
- Почему я должна возражать? – она покосилась на фею Ольстенбах.
- А разве я тебе не надоела со своими странностями? – в свою очередь спросила Безумная Грета.

- Вы же знаете, что нисколько! – Эмми снова рассмеялась: фея Ольстенбах, которая умела читать мысли и угадывать чувства, явно преувеличивала, хорошо зная отношение юной волшебницы к себе.

- Тогда договорились! К пятому мая********8 я подлечу. А теперь, милая Элейна, я вам поведаю о здешних событиях.
(********Пятого мая у Эмми Бартон день рождения)

Элейна Бартон приготовилась слушать, а Эмми – забавляться маминым удивлением.
- Все началось с того, - начала свой рассказ-отчет фея Ольстенбах, - что ваша дочь, дорогая кузина, однажды вечером овладела-таки этим коварным заклинанием Порядка.

- Неужели? – удивилась фея Элейна, еще не зная об этом знаменательном событии, - ну что ж, Эмми, поздравляю. Наверное, тетушка Румпель была очень довольна тобой?
- Не совсем, мама. Видишь ли, произошел один казус…

И Эмми вместе с Безумной Гретой наперебой стали рассказывать о всех событиях, изложенных в этой книге. Мы повторять их не будем, только упомянем, что рассказ заставил поволноваться и не раз удивиться фею Элейну Бартон. А когда речь зашла об истории с эликсиром, предусмотрительная фея Ольстенбах позаботилась, чтобы никто их не услышал: такая информация не должна широко распространяться.

Эмми Бартон, которая впервые была свидетелем наложения Заклинания Запрета на Распространение Информации, наблюдала с повышенным интересом. Горизонтальная восьмерка, нарисованная волшебной палочкой в воздухе, горела ярким белым светом, а от углов квадратных скобок, в которые она была заключена, исходили голубые и желтые искорки.

Взволнованная не на шутку таким оборотом дела фея Элейна ходила взад-вперед перед качелями. Уезжая в длительную поездку, она и предположить не могла, что все может обернуться таким образом.

- Ах, сестрица Румпель! Кто бы мог подумать, что вы на такое способны!!! Вот, значит, что вас заставило так измениться, - думала она.
Фея Ольстенбах, тем временем, раскурила одну из своих трубочек, и к яркому аромату цветов в саду добавился терпкий запах табака.

- Перестаньте переживать, милая кузина, - произнесла Безумная Грета между затяжками, - как видите, все обошлось. Да и не могло не обойтись: ваша дочь унаследовала от своих родителей и предков достаточно волшебной силы и таланта, чтобы противостоять таким напастям. Вы лучше послушайте дальше.

А дальше, как вы помните, было много чудесного: и встречи с Мелузиной, и птицы на качелях, и смерч, пронесшийся над Стархольмом, и посещение Запретной зоны, и борьба с графом Дракулой.

- Кстати, о Дракуле, милая Элейна, вы нам так и не рассказали. Чем там дело кончилось?  - спросила фея Ольстенбах.
- Граф Дракула, вернее, князь Дракула… оправдан Высшим Судом.
- Как! – в один голос вскричали Безумная Грета и Эмми.

- Он очень изменился… - промолвила добрая фея. – К тому же Высший Суд подробно рассмотрел все обстоятельства его жизни и… нашел нужным оправдать его.
Эмми и фея Ольстенбах переглянулись, так и не сумев поверить случившемуся.

- Суд нашел, что Владислав Тадеуш Дракула не так уж и виновен во всех тех, ужасах, которые ему приписывались. Да он совершил многие злодеяния, но он не преступник, он – душевнобольной маг.

- Ну, если рассуждать с такой точки зрения, - согласилась Безумная Грета, - тогда конечно… Тогда все вредные феи и злые маги – неизлечимо больны.

- Не все, кузина Грета, не все, - казалось, ее опечалило непонимание феей Ольстенбах сути дела, - но Тадеуш действительно болен редкой и неизлечимой душевной болезнью, которая в просторечье называется, кажется, пурпуромания, или просто – пурпурница.  Человека, пораженного этой болезнью, манит вид крови, и он не владеет полностью своим сознанием.

- Ну и что же теперь будут делать с нашим больным графом? – вздохнув, спросила Безумная Грета. Она уже смирилась с неизбежным: «Тадеуш»! – это ж надо такое подумать!

- Его будут исцелять до окончательного выздоровления души и гармонизации всех тел на Двадцать Седьмом Уровне, - спокойно ответила Элейна Бартон.
- На Двадцать Седьмом Уровне!?! – чуть снова не задохнулась от удивления фея Ольстенбах. – И Мерлин взял на себя такую обузу?!

- Как видите, взял, - фея Элейна недоумевала, чему тут следует удивляться. – Таково постановление Высшего Суда, которое, кстати, поддержало большинство заседателей, в том числе и всеми уважаемая Мелузина.

- О-о-ох! - только и вздохнула Безумная Грета.
А что касается Эмми Бартон, она почему-то не удивилась. Ей было очень хорошо, тепло и спокойно. В таком состоянии только прощать да миловать.

- Мама, ты его действительно любишь?
- Да, Эмми. Теперь я к тому же еще и его ангел-хранитель, - просто сказала фея Элейна и вновь посмотрела на звезды. – Тадеуш… Ему предстоит недолгий отдых, а затем тяжелый жизненный путь в Мире Людей.

- Его приговорили прожить человеческую жизнь? – не поверила своим ушам фея Ольстенбах.
- Да, Грета. Тадеуш воплотится, вернее, перейдет в другое тело, тело человека, которого он выберет, чтобы прожить целую человеческую жизнь, и при этом он не сможет пользоваться никакими магическими способностями. А по окончании своего воплощения, он вернется в прежнее тело и будет принят в Мире Волшебников.

- Вот это, на мой взгляд, очень мудро и справедливо, - заметила Безумная Грета и задумалась.


Где-то на востоке светлело небо. Звезды постепенно таяли в вышине… В доме Бартонов давно было тихо. Кто-то из гостей остался ночевать и мирно спал в комнатах для гостей, кто-то отправился к себе домой.

Три волшебницы медленно брели по сонному саду в сторону дома.
Эмми стряхивала росу с кустов, фея Элейна витала в мечтах, а Безумная Грета позвякивала многочисленными браслетами и думала:

- Как же непредсказуема бывает судьба волшебника и как непонятны и опасны повороты судьбы… Что и говорить: этот Мир полон чудес и не только их…


Мамина яблоня цвела, и лепестки опадали еще целую неделю. Предприимчивый Уилкопп бережно собирал ароматные розово-белые лепестки и пускал их в дело. Половину лепестков он высушил на чердаке, а потом набил ими подушки для себя и для Эмми. Хватило сварить лепестковое варенье и приготовить эссенцию яблоневого цвета, из которой фея Аннабелла Дримвелл наколдовала замечательные духи. Эмми и Уилкопп решили подарить их хозяйке дома на день рождения.

Волшебные духи, помещенные в хрустальный небьющийся флакон, отливали на солнце розовым перламутром и издавали тончайший запах яблони. Эмми, припрятавшая флакончик в укромном месте, иногда потихоньку доставала его и нюхала. То счастье, которое захлестнуло ее в день возвращения феи Элейны домой, множилось от этого аромата и кружило голову. Девочка радовалась предстоящему вручению подарков.

Варенье из яблоневого цвета обладало изумительным вкусом. Пару больших банок отнесли фее Атенаис, еще парочку – тетке Румпель, и после этого осталось еще двадцать четыре огромных светло-зеленого стекла сосудов, наполненных розовато-белым вареньем.

Безумная Грета, которая покинула дом Бартонов на следующий день после возвращения феи Элейны, прислала видеописьмо, где с последними новостями было и одно известие для Эмми.

В новом учебном году всех воспитанниц Колледжа Мелузины ожидал сюрприз. Во втором семестре Оборотничество будет преподавать основательница Колледжа Магии и Волшебства.

Это известие заставило Эмми поволноваться. Юная фея уже давно поняла, что появление великой волшебницы всегда предвещает большие изменения в ее жизни. Что же следовало ей ожидать от новой встречи с Мелузиной!?

Фея Элейна, видя волнение своей дочери, постаралась, как могла, успокоить ее. В конце концов, что там ни произойдет, в любом случае, для Эмми все будет благоприятно. Да и что плохого можно ожидать после того, как пойман и осужден граф Дракула.


По утрам выпадала обильная роса, иногда трава покрывалась голубым инеем, который таинственно блестел в лучах восходящего солнца. Воздух обрел удивительную прозрачность, прозрачность и чистоту, и, казалось, был соткан из тончайших нитей хрусталя. А ночью с неба падали звезды. И почти каждый вечер Эмми и Вероника ждали очередной летящей звезды, подолгу выстаивая в саду с задранными головами. Звезды падали, и юные феи загадывали желания, которые тут же сбывались.

Девушки радовались и визжали от восторга. А затем, тайком оседлав метлы, летали над лесом неподалеку: ведь августовский звездопад бывает только раз в году и всего пару ночей, а так хочется  поймать хотя бы одну падающую звезду.

А потом, вдоволь налетавшись, они до полуночи пили горячий ароматный жасминовый чай с вареньем из яблоневого цвета и обсуждали предстоящие хлопоты. Четвертый год обучения в Колледже Магии и Волшебства начинался без малого через неделю, а еще нужно было запастись новыми учебниками, специальными пособиями, и что самое главное – закупить несколько школьных и бальных платьев, потому что именно на четвертом курсе юных фей ожидали многочисленные балы.

За окнами ухали совы в ближнем лесочке, клубился сизый туман, иногда поднимающийся до самых небес и заволакивающий падающие звезды и убывающую луну. Домовые Уилкопп и Шмель разводили молодых полусонных хозяек по домам и укладывали их спать.

Теперь каждый раз, отправляясь на боковую, Эмми с нетерпением ждала момента, когда фея Элейна входила в спальню и целовала девочку в щечки. Повзрослевшая раньше времени или еще совсем маленькая, она замирала в предвкушении материнской нежности, о которой не думала и не помнила никогда прежде.

Волшебницы желали друг другу доброй ночи, и Эмми проваливалась в сладкий сон, где теперь почти в каждом сновидении были яркое солнце, поля, полные цветов и бабочек, танцующих свой замысловатый танец, и встречи с заколдованным Принцем.