Про русского богатыря и самоограничения

        Тридцать лет лежал на печи Илья Муромец. С тех самых пор как киевский князь объявил режим самоизоляции в связи с моровым поветрием. От этого поветрия ещё в первый год полегло больше половины домашних коз и почти все морские свинки. Последнее особенно опечалило князя, и по всей Киевской Руси был введён режим карантина.
        Много воды утекло с тех пор. Мор перенесли некоторые знакомые Ильи. Алёша Попович четыре недели отвалялся в монастырской больнице, куда попал вместе с отцом, соборным попом, а заодно и со всеми жителями Ростова, легкомысленно вышедшими на крестный ход по случаю 42-летия крещения Руси.
        Добрыня Никитич отсидел три года за то, то в нарушение режима самоизоляции съездил за три моря и победил Змея Горыныча, просто чтобы мышцы не атрофировались и меч не заржавел. Причем последние два с половиной года мог бы и не сидеть: тюремная стража охраняла его удалённо, работая из дома. Лишь когда служба доставки перестала привозить тюремную похлёбку, Добрыня плюнул на всё и пошёл домой к жене – дальше изолироваться. Дома же и переболел. Бессимптомно.
        Все татаро-монголы уехали домой ещё на первой волне, пока граница с Татаро-Монголией не была окончательно закрыта. Печенегов и половцев по одному отлавливали княжеские дружинники, патрулирующие улицы.
        Илье было скучно. Все сканворды были разгаданы ещё в первый год лежания на печи, сначала правильно, а потом неправильно, пока знакомые слова в лексиконе богатыря просто не закончились. Телевизор в сотый раз транслировал старые фильмы времён язычества. Оставались ещё соцсети, но Илья не любил их. Большие богатырские пальцы не всегда попадали в правильные клавиши, и после того, как Илья по ошибке проголосовал против изменения в Конституцию, упраздняющего посольский приказ за ненадобностью, он посещал Сеть крайне аккуратно, только в режиме инкогнито и только проверенные сайты.
        Вот на таком проверенном сайте «калики-перехожие.рф» Илья сегодня и увидел эту новость. Развёрнутый текст на старославянском чёрным по белому информировал, что с сегодняшнего дня можно выходить в мир. Ненадолго, в маске и по пропускам, протирая руки антисептиком, но всё же.
        Весь антисептик был выпит Ильёй ещё на восьмой год карантина – богатырь не знал, как им пользоваться, поэтому воспользовался как умел. Илья почесал затылок. Одним движением оторвав рукав кольчуги, он соорудил себе сносную маску для лица. Второй рукав пошёл на маску для бороды. С четвёртого раза скачав нужное приложение, Илья занялся оформлением пропуска.
        Из выпадающего списка целей выхода на улицу он сначала выбрал «постоять за Русь-матушку», но система предложила постоять за неё дома. Тогда Илья выбрал банальное «совершение подвига», в адресе назначения указав «за тридевять земель». Система разрешила, но дала на весь период с учётом совершения подвига два часа. Прихватив нехитрое оружие, Илья вышел на улицу.
        На дворе стояла весна! На деревьях маленькими зелёными брызгами высыпали первые листья. Птицы, не читавшие княжеских указов, наполняли округу звонкими трелями. Несмотря на меры по ослаблению ограничений, людей на улице было совсем немного. Может быть, горожане ещё не верили своему счастью, может перечень причин для оформления пропуска – «постоять за Русь-матушку», «совершить подвиг» и «в аптеку» не покрывал все необходимые нужды.
        С полчаса Илья разминал мышцы, порядком затекшие за годы лежания на печи – приседал на слабо гнущихся ногах, перекатывал палицу из правой руки в левую и наоборот. Оставшись довольным результатами разминки, богатырь двинулся в путь. Коня в пропуск вписать не удалось (не вспомнил номер) и поэтому пришлось идти пешком.
        Уже через квартал его окликнул встречный прохожий. Маленький тщедушный человечек с лицом, до самых глаз закрытым маской, сделанной из старой мешковины, с выцветшим заводским клеймом «картофель крупный, развесной» приветливо поднял обе руки.
        - Привет, Илья! Сколько лет, сколько зим! – Радостно воскликнул незнакомец. На последнем слове он кашлянул, после чего ссутулил плечи и опасливо осмотрелся по сторонам.
        - Соловей? – Брови, взлетевшие над самодельной маской, выдали удивление богатыря. – А ты что здесь делаешь? «Постоять за Русь-матушку» отпросился? – Усмехнулся Илья.
        - Не, я в аптеку. Надо мазь какую-нибудь купить. Пролежни достали! – Соловей-Разбойник болезненно потёр локти – А ты куда? Тебя в аптеке сразу раскусят! Как симулянта.
        - Я подвиг совершить какой-нибудь. Дома засиделся совсем.
        - Да какие подвиги сейчас? – Соловей огляделся. – Ни половцев, ни печенегов. Про монголо-татар вообще молчу. Хан Кончак, говорят, сошёл с ума – половецкие пляски на балконе танцует и на Ютуб выкладывает. Максимальный подвиг сейчас – продукты пенсионерам развозить. Но у тебя коня нету.
        - Да, - Илья почесал затылок, - а может, мы с тобой сразимся? По старинке?
        - Совсем умом двинулся на своём карантине? – Возмутился Соловей. – Как ты себе это представляешь? Ты будешь меня палицей бить, а я тебе свистеть? Через маску?! На Киевской Руси это называется избиением стариков и наказывается уголовно. Посадят тебя, дружок. Думаешь, в остроге изолироваться интереснее?
        Богатырь озадаченно посмотрел вокруг. Подвига не получалось, а время действия пропуска неминуемо подходило к концу.
        - И что же теперь делать?
        - А мы вот как поступим, - Соловей ещё раз потёр локти и улыбнулся, - мы сейчас по домам разойдёмся, а вечером по Сети сразимся. В «Танки», например. Или в шахматы.
        - Лучше в «Танки», - примирительно сказал Илья, - там и других богатырей подключить можно.
        - Только, чур, громкость на компьютере не убавлять! Я свистеть буду! – Избегая рукопожатия, Соловей с безопасного расстояния махнул богатырю рукой, и оппоненты разошлись каждый в свою сторону.
        Придя домой, Илья снял натёршие с непривычки сапоги и посмотрел на экран мобильного телефона – до конца действия пропуска оставалось четыре минуты.