Из темноты к свету. Часть 3. Глава 19

            - Коля, у меня к тебе будет просьба, - сказала Люба, воспользовавшись своим днём рождения. – Давай в сентябре вместо Анапы мы съездим на Украину к моим родителям. Познакомишься с ними, посмотришь, где я раньше жила.

            - Нет проблем, давай съездим, - ответил Николай без промедления и каких-либо возражений, чего Люба от него никак не ожидала.

            - Между прочим, мы и там сможем на море съездить, - радостно  произнесла она. – Можем отправиться в Геническ на Азовское море; хочешь – в Скадовск на Чёрное море; а захочешь – можно и в Крым смотаться. Там тоже есть и пансионаты, и базы отдыха, и от Новой Каховки не так уж далеко: до Геническа приблизительно километров сто двадцать, а до Скадовска и того меньше.

            - Хорошо, тогда надо будет заранее определиться с билетами и подготовить в дорогу необходимые вещи, чтобы не тащить с собой ничего лишнего, - ответил Коля, подойдя к предложению с полной ответственностью.

           - А ещё у нас ты сможешь на рыбалку сходить. Метров триста от нашего дома пролегает Северо-Крымский канал...


            С плеч Любы неожиданно свалилась часть груза, ведь за семь лет их отношений Николай так и не решился стать для неё законным мужем, и эта поездка наверняка могла бы помочь ей в продвижении к своей цели. Все эти годы она терпеливо ожидала его предложения руки и сердца, и одновременно опасалась этого.

            Причиной такой тревоги являлся родной сын, он угрожал приездом в Москву, желая разыскать её и прибить. Он испытывал к ней непонятную злобу и ненависть, и своих желаний не скрывал, высказываясь, что если захочет, то найдёт её там и без адреса.
            Переживала Люба не только за себя, она переживала и за Николая, не желая впутывать его в эту странную историю, в которой он мог бы пострадать ещё сильнее, чем она.

            Однако прошло уже семь месяцев как сын погиб, и угроза жизни для Любы миновала. Теперь она могла спокойно покинуть Москву, где скрывалась столько лет, но покинуть любимого мужчину для неё было не так просто.

            Единственным выходом, чтобы остаться с Колей, было заключение семейного брака, и на это у неё были свои причины.

            Ради погибшего сына, Люба решила изменить свою жизнь: повернуться лицом к Богу, стать на путь покаяния и всю оставшуюся жизнь прожить по его заповедям. Она верила, что ради такой жертвы Господь услышит её молитвы и определит для её сына наилучшую посмертную участь.

            Свернуть с выбранного пути Люба никак не могла, тем более что уже были сделаны первые шаги: первый Великий пост, первая исповедь, первое причастие  и... первая епитимья – наказание за то, что она жила с мужчиной в незаконном браке.
             В церковном понимании любое незаконное сожительство считается грехом блуда, одним из семи смертных грехов, поэтому, прежде чем оставить Николая, Люба решила предпринять последнюю попытку, в надежде узаконить их отношения.
            
            Полтора месяца пролетели незаметно и день встречи с родителями, наконец, настал. Прибыв поездом «Москва – Николаев» в Херсон, Люба и Николай ещё полтора часа добирались автобусом в Новую Каховку, а уже из неё они направились в Таврийск, пересев на автовокзале в такси.

            Автомобиль через минут десять остановился по указанному адресу, где двор с улицы и изнутри утопал в цветах, радуя глаз и поднимая всем настроение. Сразу же залаяла собака, заметавшись вдоль забора на короткой цепи.

            - Папочка, здравствуй! – радостно воскликнула Люба и поспешила навстречу отцу, чтобы обнять его, при этом оставив у машины своего любимого мужчину, который спешил освободить багажник от сумок, чтобы не задерживать таксиста. 

            - Николай, - представился гость из Москвы, улыбаясь и протягивая подошедшему Николаю Ивановичу свою руку, непринуждённо вовлекая его в разговор, словно знакомого человека, с которым долгое время не виделся. 

            Пока мужчины обменивались рукопожатием и первыми фразами, Люба прошмыгнула в калитку и направилась к матери, чтобы поскорее заключить её в свои объятья. Мать уже приподнялась со скамейки, стоявшей у крыльца дома, и тоже направилась к калитке встречать долгожданных гостей.

           Следом за Любой во двор вошли мужчины, волоча за собой тяжёлые сумки и, познакомившись с Колей, Валентина Ивановна незамедлительно сказала, приветливо улыбаясь:
            - Так, гости дорогие, скорее проходите в дом, будем сейчас за стол усаживаться.

            Через десять минут общения родителям казалось, что Николая они знали всегда, что он родной им человек, с которым уютно и радостно, с которым всегда приятно быть рядом и не хочется расставаться.

            - Мама, у меня к тебе огромная просьба, - обратилась к матери Люба, в тот момент, когда Коля на время вышел из комнаты, - Николай не может переносить, когда я его называю «Коленька» или «Колокольчик», или ещё как-нибудь ласково, его прямо корёжит всего. Я думаю, что так его никто не называл, поэтому ему слух режет. Когда он придёт, ты начни называть отца, как ты обычно его ласково называешь, тогда Коля услышит и не будет реагировать так болезненно.

            - Это мы ему сейчас устроим! – воскликнула мама одобрительно. – Я даже песенку спою: Коля, Коля, Колокольчик, ненаглядный мой...

            Сказано, сделано. Больше всех оказался удивлённым Николай Иванович, не понимая, что вдруг случилось с его женой и почему к нему столько внимания с её стороны. Но как бы там ни было, он светился от счастья, и женщины это хорошо видели.


            Утром следующего дня Николай и Люба отправились в Новую Каховку за билетами на Геническ, так как было решено ехать к Азовскому морю, а точнее – на Арабатскую Стрелку.

            Начинается она у Геническа и тянется около ста километров до Крымского полуострова, представляя собой узкую и длинную полоску песчаной земли, которая отделяет залив Сиваш от Азовского моря.

            Славится Арабатская стрелка своими горячими источниками, солёными озёрами и целебными грязями.

            Купив предварительные билеты, они направились на городской рынок, расположенный недалеко от автовокзала, чтобы сделать необходимые покупки.

            - Давай велосипед посмотрим, - вдруг предложил Николай. – У твоего отца велосипед украли и теперь на работу он пешком ходит. Ему сколько лет?

            - В этом году исполнилось семьдесят, просто он выглядит намного моложе, - ответила Люба, приятно удивлённая такому предложению.

            Велосипед был куплен, и Люба не упустила возможность запечатлеть этот факт истории на фотоплёнку.

            - Перед отъездом посмотрим, как будет обстоять дело с расходами, может быть получится родителям современный холодильник купить, а то этот совсем маленький, ничего не помещается в него, и гудит, как трактор, - сказал Коля, чем ещё больше удивил и порадовал Любу.

            - Этому холодильнику больше тридцати лет, но раньше он так не гудел...


            Вечером этого же дня Коля сидел на длинной широкой скамейке у крыльца и готовил удочки для утренней рыбалки – заядлым рыбаком он был  с детства. Начался мелкий дождик, и он перебрался на крыльцо под навес.

            Вдруг на дороге, рядом с соседями, неожиданно раздался грубый крик пьяного полураздетого мужика, стоявшего в одних брюках:
            - Тварюка-а! А ну-ка отдай деньги!

            - Какие деньги? – спрашивал женский голос с противоположной стороны дороги.

            - Ах ты, шельма! Хочешь дурака из меня сделать?.. Окрутила и смылась?..
            - Вообще не понимаю, о чём ты говоришь, проспись для начала! - ответил всё тот же женский голос.

            Мужик этот, сосед по имени Владимир, работал на огромном скрепере, но при любой возможности не упускал случай хорошо выпить. Алкоголь делал его чрезмерно возбуждённым и гневливым, как и на этот раз.

            - Ну ты и хитрюга! - возмутился Владимир и начал чуть ли не кричать, выговаривая: - Домой захожу, а она уже тут как тут, встречает меня на пороге... Распахнула свой халат и голая давай меня завлекать своей махнаткой! Прилипла ко мне, гадина, а сама деньги с кармана вытащила и сбежала!

            Он стоял посреди дороги перед домом Зинаиды, где на лавке сидели женщины, среди которых была и его жена. Лавка располагалась у ворот, со стороны улицы, под большим абрикосовым деревом.

            Дождь усилился, однако дерево не давало им намокнуть, но пьяный полураздетый Владимир уходить не собирался, он стоял перед ними и продолжал устраивать концерт.

            - Молодец твоя Женька! – рассмеялась подвыпившая Фрося, сидевшая с краю лавки. – А ты, Володька, как думал?.. Она тебе есть варит, стирает, убирает, а ты деньги в кармане носишь и не отдаёшь!

            Мать Любы стояла в своём дворе под кустом винограда, недалеко от крыльца, и наблюдала за происходящей комедией. И Николай, подготавливая снасти, тоже слушал этот концерт, который был не хуже, чем в московском театре.

            Вдруг ливень резко усилился и все разбежались, кто куда. Остался на крыльце только один Коля, чтобы завершить до конца начатую работу...


            На рассвете Николай отправился на канал, облюбовав место ещё с вечера. С рыбалки он вернулся ближе к обеду и, выложив на скамейку из пакета садок, наполненный карасями, позвал Любу.

            Увидев множество рыб, Люба сразу же побежала за фотоаппаратом, а Валентина Ивановна отправилась за большой пластиковой миской. Женщины обрадовались такому богатому улову и, взявшись за ножи, принялись чистить и потрошить каждую рыбку.

            - Сейчас как нажарим свеженьких карасиков... Они такие сладенькие, вкусненькие! – приговаривала Люба. – Я очень люблю наших местных карасей.

            Но на этом Коля рыбалку не оставил и, как только они обустроились в пансионате, приехав на Арабатскую стрелку, он немедленно отправился на ознакомление с местностью, в поисках места для ловли рыбы, смастерив в последствии удочку из обычной ветки и снастей, купленных там же на местном рынке.

            В пансионат «Кадош» они поселились по совету таксиста, который и привёз их из Геническа в предложенную им зону отдыха. С одной стороны пансионата, в ста метрах, располагалась водолечебница «Горячий источник», а с противоположной стороны, в десяти минутах ходьбы, находился благоустроенный песчаный пляж с навесами.

            Всё радовало Любу: и однокомнатный номер-люкс с кустами роз у входа;  и постройка с голубями; и общественная кухня для готовки, где она чистила и жарила рыбу, которую Николай ловил на удочку и которую они покупали на городском рынке.

            После двухнедельного отдыха они возвращались в Таврийск загоревшими и отдохнувшими, с фотоплёнками будущих фотографий и со свежей рыбой пеленгас, купленной в Геническе перед отъездом.

 
            - Ну как вы отдохнули? – спросила Валентина Ивановна у дочери. – Уехали в самую непогоду, уже осень на дворе.

            - Ничего страшного, - ответила Люба. – Днём было в основном тепло, а вечером мы в домике отдыхали. Если перед сном и выходили гулять, то я надевала красную кожаную курточку.

            - А в море купались?

            - Конечно... Сначала, когда входишь, вода кажется прохладной, но потом привыкаешь и она кажется уже тёплой...  Мам, ты лучше скажи мне, что отец тебе по поводу Николая сказал?

            - Сказал, что Коля хороший парень, умный и порядочный, что с ним интересно общаться, что, наконец, у него впервые появился зять, с которым он может поговорить по-человечески, - радостно сообщила Валентина Ивановна и, принизив голос, осторожно спросила: - Люба, а вы будете расписываться или так и останетесь непонятно кем друг другу?

            - Мамочка, сейчас все так живут, - пытаясь уйти от ответа, сказала дочь. - Ты не переживай по этому поводу, всё будет хорошо.

            - Ой, как только вы уехали на море, у нас снова на улице концерт был бесплатный. Я чуть со смеху не умерла! – быстро перевела разговор на другую тему Валентина Ивановна, заметив, что смутила дочь своим вопросом.
   
            - И кто повеселил вас на этот раз? – улыбнувшись, спросила Люба.

            - Сосед, что напротив нас живёт, Лёнька-косой,- ответила мать и расхохоталась, ещё не начав своего рассказа.

            Косым называла его Валентина Ивановна по причине отсутствия у него одного глаза, который он потерял ещё в далёкой молодости, когда работал на заводе за токарным станком. Стружкой ему повредило глаз, после чего пришлось вставить стеклянный. Был сосед сильно похож на артиста Евгения Леонова, и лицом, и телосложением.

            - Мамульчик, и чем же он тебя так рассмешил?

            - Соседи справляли поминки у Зинки по её мужу. Она вынесла столик на улицу, поставила его возле лавки под абрикосом и давай они его поминать. Косой напился пьяный до чёртиков, и мужики потащили его домой, и прямо в коридоре на полу спать уложили. Молодой Толик ушёл, а старый Ванька остался. Тот проснулся и одним своим пьяным глазом разглядел, что в кухне на стуле Иван сидит и с его женой тары-бары разводит. Косой это дело на ус намотал, а потом, когда тот ушёл, устроил ей концерт и напал на неё.

            - Приревновал, что ли? – уточнила Люба. - Он же тётку Тамару терпеть не может.

            - Ну да, на старости лет совсем чокнулся... Тамарка, недолго думая, схватила с газовой плиты кастрюляку с лапшой куриной и надела ему прямо на полулысую голову. Пока он с этой кастрюлей разбирался, она выскочила из дома и убежала к тётке Женьке.

            - Ха-ха-ха!.. Мамочка, а откуда такие подробности, это тебе сама тёть Тома рассказала?

            - Ничего она мне не рассказывала, я сидела на скамейке и сама весь этот концерт наблюдала, они же живут напротив и всё видно, как на ладони. Он вышел на улицу, а у него лапша везде весит и лицо в крови... Что-то там орёт, бесится... Кто-то скорую вызвал, она быстро приехала. Говорят они ему: иди, обмойся и оботрись, на кого ты похож? А Косой пьяный, слушать не хочет. Короче, лапшу с него скинули и увезли в больницу.

            - Ой, мама, ну и умора!.. Он же смешной такой, ему в кино хорошо бы сниматься... Ха-ха-ха!

            - Так вот, привезли его назад, голова бинтом накручена, на бинте пятно от крови красное – голову она ему рассекла, хорошо гахнула! А к вечеру Тамарка на цыпочках домой вернулась и снова шум поднялся. Тётка Женька услышала и прибежала на помощь, давай на весь двор кричать: Лёня, как тебе не стыдно, я свидетель, между Иваном и Тамарой ничего не было, всё было так и так, ты всё не правильно понял. Ты же сам говорил, что Тома плохая, а сам её приревновал.
 
            - Не понятно, зачем он женился на тёть Томе и всю жизнь с ней прожил, если она такая плохая? – поинтересовалась Люба.

            - Мне как-то она рассказывала, что в молодости у Лёньки была невеста, и он собирался на ней жениться, но сам втайне бегал к Томке, а она старше его на десять лет, да ещё и забеременела от него. Тогда он решил её бросить, но не тут-то было... Она направилась прямо в партком завода и его вызвали и предупредили: немедленно жениться, иначе исключим из комсомола. Тогда это считалось суровым наказанием и перечёркивало все его дальнейшие планы. Он сделался бешеный, но на Тамарке всё-таки женился, а вскорости ему и глаз пробило. Он сколько с ней жил, столько её и ненавидел.

            - Терпеть не мог, а она ему ещё и вторую девку родила, - подметила Люба.
            - Он своих дочек тоже терпеть не может... Меньшая, Ленка, в Ленинград сбежала, а Наташка вышла замуж за алжирца и смылась вместе с ним в Алжир, паранджу на себя натянула...


            У всех и у каждого были свои странности и свои проблемы, но  примером для Любы по-прежнему оставались её родители. Она относилась к ним с уважением и была счастлива, что, наконец, представила их своему Николаю. Она надеялась, что познакомившись с ними, он поймёт, что они люди порядочные, и  станет смелее в принятии решения на ней жениться.

            Прошло несколько дней и, незадолго до их отбытия в Москву, Коля  купил в подарок родителям огромный холодильник от белорусского производителя. Покупку он сделал перед самым приездом Ольги из Киева. Она ехала, чтобы встретиться с сестрой и Николаем, с которым она была уже знакома, когда пять лет назад приезжала к ним в Москву. 

            И снова по обыкновению две сестры отправились к цыганке, знаменитой тёте Гале, дорожку к которой они протоптали уже довольно широкую, ещё Люба и Колю за собой потянула, окончательно потеряв всякий разум.

            Ездили сёстры к ней из-за всякой ерунды, дьявол так и затягивал их к себе, всё сильнее и сильнее опутывая своими сетями, чтоб уже никогда от него не вырвались, помогая пополнять его ряды новыми клиентами. Нечистые духи тесно связаны между собой и, если это необходимо, они всегда действуют сообща.


            От цыганки сёстры возвратились после обеда, и Любе ничто не предвещало каких-либо неприятностей. Она искренне радовалась, что у неё  появился шанс узаконить отношения с Николаем, при которых в дальнейшем она сможет снова вернуться к полноценной церковной жизни.

            Однако невидимый враг просто так не отпускает душу человека, не для того он улавливает её в свои сети, чтобы выпустить без боя. Поэтому дьявол уготовил Любе настоящую западню, чтобы погубить её, чтобы не допустить её возвращения к Богу, с которым он ведёт непрестанную битву за людские души...

            Семейный обед готовился на скорую руку из того, что было в холодильнике, а было там много чего, новый холодильник был забит до отказа. Стол сёстры накрыли в большой комнате и вместе с Николаем пригласили родителей присоединиться к ним.

            Конечно же, застолье не могло обойтись без местного коньяка «Таврия», украинской горилки и пива, которое очень любил Николай. Тост за тостом, вкусная еда, оживлённая беседа, смех, улыбки, вдруг всё это прервалось раздавшейся мелодией из сотового телефона.

            Люба взяла телефон в руки и увидела, что номер, с которого ей звонили, ей не знаком. Возникло непонятное напряжение, и она зачем-то встала из-за стола и направилась в соседнюю комнату, в зал. Все мгновенно замолчали, ожидая её возвращения.

            - Мама, это мне свекровь звонит...  Фомичёва, - растерянно сказала Люба, выглянув из соседней комнаты, чтобы оправдаться перед всеми сидящими за свой уход, но больше всего перед Николаем. – Странно, откуда у неё мой номер?

            - Это невестка тебя спалила, больше некому, - услышала Люба голос сестры, раздавшийся вслед.

            - Брось, не говори с ней! – раздался крик Валентины Ивановны. – Эта ведьма через телефон дел наделает! Ты слышишь, что я тебе сказала? Не говори с ней!

            Но крики матери были бесполезны, Люба изначально не знала, кто звонит, поэтому разговор был начат, и теперь его нужно было завершить, тем более что выпитое спиртное ей придавало смелость и решительность.

            - Прошу вас, Тамара Григорьевна, меня больше не беспокоить, нас больше ничего не связывает, так что прощайте! – сказала она строго и сразу же отключила телефон.

            Люба возвратилась к своей семье, испытывая после разговора нервное раздражение. Присев за стол, она сказала:
            - Эта ведьма никак не хочет меня в покое оставить.

            - Я же просила тебя не говорить с ней, - пытаясь сдержать возникшую нервозность, возмутилась Валентина Ивановна на старшую дочь.

            К этому времени Николай завершил обед и решил воспользоваться моментом, чтобы удалиться. Он всегда ел оперативно и не любил долго засиживаться за столом.

            - Вы сидите, общайтесь, а я пойду и прилягу, что-то меня на сон потянуло, - сказал Коля и, встав из-за стола, направился в спальню, бывшую детскую комнату, которая в дальнейшем стала служить для приёма гостей.

            - Я тоже пойду, во времянке прилягу, - сказал Николай Иванович, последовав примеру Николая.

            Оставшись одни, женщины продолжили разговор, но почему-то он время от времени не складывался, вызывая раздражение между матерью и Любой. Слова матери становились всё более колкими. Люба пыталась сдерживать себя, но её сознание было подвержено воздействию алкоголя, поэтому контролировать себя ей становилось всё сложнее.

            Люба сдерживала себя, сколько могла, накапливая внутри обиду. Она  вдруг снова ощутила ту нелюбовь со стороны матери, которую пережила когда-то в детстве. И как только мать поставила Любе в пример её сестру, возникшее из памяти чувство, вдруг обрушилось на неё огромной волной, которая накрыла, поглотила и затянула её в пучину прошлых обид и детских страданий.

            - Ты никогда меня не любила! Вы всегда любили только Ольгу, а меня вы избивали и унижали!– взорвалась криком Люба, извергая из себя лавину слёз. – Ну и оставайтесь здесь сами... без меня!

            Рыдая навзрыд, Люба выскочила из-за стола и пулей выбежала из дома, громко хлопнув дверью. Грохнув калиткой, она повернула влево и рванула в сторону канала, резко набирая скорость.

            Дверь во времянку была открыта, и Николай Иванович, лёжа в коридоре на кровати, не только услышал грохот, но и увидел, как его старшая дочь покинула дом, находясь в крайне возбуждённом состоянии.

            Спустя некоторое время он не выдержал и стал настойчиво пытать   жену и меньшую дочь:
            - Куда Люба делась?.. Почему она расстроенная выбежала?.. Рассказывайте, что у вас случилось?

            - Ничего не случилось, - ответила Валентина Ивановна, - она к учительнице побежала, Лидии Ивановне.

            Женщины отбивались, как могли, но этим только ещё больше злили хозяина дома. Время шло, но Люба не появлялась, что стало вызывать серьёзное беспокойство.

              - Ольга, иди, поищи её... Посмотри, куда она делась... На ней вдобавок куча золота: и серьги, и кольца, - переживала Валентина Ивановна, обращаясь к младшей дочери. – Сейчас Николай проснётся и спросит, где она...  Позора не оберешься.

            - Да уж, это точно, только, где я её искать буду? – сильно нервничая, спросила Оля.

            - Иди к каналу, может она где-то там сидит... Только быстрее, - торопила Валентина Ивановна, - иначе отец взбесится и может такой концерт начаться, что мало не покажется.

             Оля оббежала весь берег канала, тянувшийся вдоль их посёлка, и сверху прошерстила всю посадку, но сестру так и не встретила. Она снова вернулась к головному сооружению, откуда брал начало канал, в надежде на то, что они каким-то образом разминулись.

            - Девушка, вы кого-то ищите? – спросил молодой мужчина, который рыбачил, прохаживаясь с удочкой у самого берега по покатым бетонным плитам, следуя за убегающим поплавком, уносимым сильным течением. Одновременно он наблюдал за Ольгой, понимая по её поведению, что она чем-то озабочена.

            - Нет, никого я не ищу, - резко ответила она, подумав, что таким образом он пытается с ней познакомиться, так как от мужчин ей постоянно приходится отбиваться по причине их назойливых приставаний.

             Оглянувшись ещё раз вокруг, Оля вернулась домой ни с чем. Приближался вечер, и женщин охватила тревога, им в голову стали лезть тревожные и пугающие мысли...


             Лёгкое дуновение прохладного ветерка колыхнуло волосы и они стали ласково двигаться по щеке в разные стороны, пробуждая Любу ото сна. Она проснулась, но открывать глаза не спешила, ощущая внутреннее блаженство и покой. Осознание происходящего пришло к ней через несколько секунд, когда её слух уловил звук шума бурлящей воды.

            «Как приятно... А что это за странный шум? Где я?» – вдруг подумала Люба и открыла глаза.

            Ужас мгновенно охватил и сердце, и душу, а страх сковал всё тело. Она лежала в неглубокой яме, заросшей травой и бурьяном, в метрах пяти от спуска в канал, обложенного бетонными плитами, недалеко от шлюзов, где берёт своё начало знаменитый Северо-Крымский канал. Приближались сумерки, и Люба поняла, что лежит она здесь уже давно.

            «Как я здесь оказалась?.. Что со мною случилось? – пытаясь  выбраться из ямы, думала Люба.

            Всё её тело пробивала дрожь, возникшая от внезапного шока, она не могла ничего вспомнить, в её памяти был полный провал. Последнее, что ей вспомнилось, это то, что она не смогла преодолеть сильной обиды на мать и вскочила из-за стола... Дальше – пустота. Единственное, что осталось в её памятных ощущениях – возникшее в тот момент дикое желание умереть...


            «Я бежала прямо вниз!.. Я же могла упасть в воду!.. О, Господи!.. Если бы не эта яма на моём пути, в которую я чудом свалилась, я бы уже утонула и моё желание сбылось!» – ужасалась Люба, оглядываясь вокруг и, увидев чуть поодаль себя рыбака с удочкой, смотревшего в её сторону, поспешила подняться наверх по склону, пробираясь через заросли полусухого бурьяна.

            «Какой ужас, я боюсь воды, я боюсь умереть именно от утопления, а получается, что мои ноги меня сами чуть не привели к такой гибели! - переживая за произошедшее, Люба спешила скорее вернуться домой, изнемогая от содеянного, - Что я скажу Коле? Что он теперь подумает обо мне?.. Теперь он никогда на мне не женится!.. Никогда!»

            Она почти бежала к своему дому, обуреваемая страхом предстоящей встречи с Николаем и матерью. Её мысли были совершенно чистыми, и тем трагичней в её глазах выглядело всё происходящее. Сердце Любы наполнилось невыносимой болью и раскаянием, однако чувство стыда не давало ей решимости посмотреть в глаза хотя бы кому-нибудь из близких и родных ей людей.

             Приблизившись к дому в лёгких сумерках, во дворе она никого не увидела. Открыв калитку, она пробежала по дорожке мимо окон дома, выходивших из кухни внутрь двора, и поспешила скрыться во времянке, дверь которой была уже прикрыта.

             Люба упала на кровать, стоявшую в коридоре и, свернувшись  калачиком, лежала и не знала, что ей делать дальше, прислушиваясь с замиранием сердца к каждому шороху.

            «Это работа моей свекрови! – вдруг пришло к Любе неожиданное озарение. – Ведьма!.. Это она хотела моей смерти!.. Я просто чудом осталась жива!.. Какой ужас!.. Она никогда не оставит меня в покое!.. Нужно срочно поменять номер телефона!.. Невестка тоже не должна его знать, пока эта ведьма не сдохнет!»


            Увидев через окно кухни мимо прошедшую дочь, Валентина Ивановна мгновенно обмякла, ей показалось, что она родилась заново. Некоторое время она оставалась сидеть за столом, чтобы перевести дух, потому что её ноги словно онемели, не давая ей возможности встать.

            Кое-как приподнявшись, она направилась в большую гостевую комнату, где перед телевизором лежал на диване муж, он сильно нервничал и, увидев жену, снова задал ей всё тот же вопрос:
            - Перестаньте брехать, где она? Куда вы её дели?

            - Успокойся, уже пришла... Может в туалет пошла, а может во времянке  спряталась.

            Николай Иванович вскочил с дивана и помчался на улицу, а Валентина Ивановна поспешила в дальнюю комнату, где в переживаниях одиноко лежала Оля, пытаясь хоть как-то успокоиться.

            - Ольга, наша пропажа явилась и во времянку смылась, я её через окно видела, глаза у неё бешенные, волосы растрёпанные и все в репяхах... Отец уже помчался туда, сейчас он ей всыпет. Хорошо, что Николай до сих пор спит и ничего не знает.

            Женщины бегом поспешили во времянку, чтобы на всякий случай предотвратить возможное столкновение между отцом и дочерью. Дверь во времянку была настежь раскрыта, но, увиденное ими, их сильно удивило. Отец стоял посреди коридора, а всему виновница повисла у него на шее, обхватив руками.

            - Папулечка, всё хорошо, прости меня, - повторила Люба несколько раз, окончательно размягчив сердце строгого отца.

            Поняв, что угроза миновала, Валентина Ивановна сказала Ольге:
            - Фух, слава Богу, концерт окончен, пошли отсюда...


           Но на самом деле концерт ещё имел своё продолжение. Получив очередное поражение, дьявол не стал отступать, он решил отыграться и на других членах семьи, устроив им никем не ожидаемый переполох.

            В то время, когда отец ходил по двору с сигаретой, Оля принялась мыть посуду, сваленную в раковину, до которой у них никак не доходили руки из-за создавшейся обстановки.

            Вернувшись в дом, отец прошёл к ней на кухню и стал задавать  неудобные вопросы, обвиняя в неприличном поведении, намекая на то, что в Киев она уехала для того, чтобы вести распутный образ жизни, зарабатывая деньги сомнительным путём, как это делали другие девицы.

            Такого поворота Оля никак не ожидала, она не могла поверить, что родной отец, который её всегда любил, мог быть о ней такого плохого мнения.

            - Папа, ты что, сдурел? Как у тебя язык поворачивается такое говорить? Я вам сына оставила для того, чтобы на заработки уехать. Я не досыпала, не доедала, умирала на морозе, каждую копеечку домой везла, чтобы из нищеты вылезти и из долгов, оставшихся от мужа, чтобы сына вырастить... И вела я себя, как порядочная женщина.

            Оля говорила, говорила, но отец, словно, не слышал её, он стоял на своём, упрекая в том, чего не было и нет.

           - Папа, немедленно замолчи! Если ты не перестанешь меня унижать, я за себя не отвечаю! – выкрикнула Ольга, держа в руке эмалированную кружку, которую собиралась ополоснуть.

           Её нервы были на пределе, она уже была не в состоянии перенести второй стресс, поэтому, как только отец снова открыл рот и продолжил свои оскорбления, Оля не выдержала и огрела его по голове этой кружкой.

            Отец сидел на маленькой скамейке вдоль стены рядом с раковиной, настолько близко, что Ольге не нужно было двигаться с места, её рука сработала машинально, она даже и сама не поняла, как всё произошло.

           - Завтра утром немедленно уезжаю! Никогда моей ноги здесь больше не будет! – снова выкрикнула Ольга и, бросив кружку в раковину, выбежала из кухни...

 
            Ночь Люба провела во времянке, она вышла из неё только утром, но прежде приведя себя в порядок. О случившемся между Ольгой и отцом она ничего не знала, поэтому сильно удивилась, что сестра так внезапно уехала в Киев, хотя планировала побыть с ними несколько дней.

           «Она уехала из-за меня, - подумала Люба, сидя на кухне с матерью, которая не стала говорить о причине внезапного отъезда её сестры. – Мне страшно, что мне сейчас Коля скажет? Мне нужно идти к нему, чтобы поздороваться и как-то объясниться».

            
            На удивление Любы, никто ничего ей не выговаривал и не упрекал, все были приветливы, улыбались, и ей даже на некоторое мгновение показалось, что всё случившееся вчера ей просто приснилось.

            «Николай ведёт себя так, словно ничего не случилось, значит, мама не обманула, что он спал до самого вечера и ничего не знает, - с облегчением подумала Люба. – Как хорошо, что всё осталось позади».

            Однако сомнения её всё-таки терзали, ведь Николай был очень умным и сдержанным человеком, он мог всё слышать и за всем осторожно наблюдать, никому не высказывая своих суждений, что было очень свойственно его характеру. И что ей теперь ожидать от этой поездки? Неужели она сыграла над ней злую шутку?..