Имперский осколок на Днестре. Воспоминания солдата

               
               ИМПЕРСКИЙ ОСКОЛОК НА ДНЕСТРЕ. ВОСПОМИНАНИЯ СОЛДАТА
                ИНФОРМАЦИОННОЙ ВОЙНЫ 1991-1992 ГГ.

                Главы 1-14 (продолжение следует)

               
                Большое видится на расстоянии.
               
               
                Время молчать. И время говорить.



I. НА ПРАВОМ БЕРЕГУ ИЗАРА И ДНЕСТРА

Будучи баварским корреспондентом русской программы Берлинского радио (SFB), я вечерами  приходил с маленьким радиоприемником   на  правый берег Изара, пересекающего  город Мюнхен. Останавливался на  каменном мосту  Рaйхенбаха (Reichenbachbrueke), чтобы полюбоваться вечерними огнями  на  воде и прослушать свой очередной репортаж  из немецкой столицы. Позже машинально   искал кнопками радиоволну Приднестровского радио, якобы  вещающего из Тирасполя новости  на немецком языке.

В 1991-92 годах я был одним из первых  штатных дикторов и репортеров этого радио, а также занимался его  техническим оснащением.  Наша  радиоредакция сначала вещала по проводным сетям из крохотной студии в "Доме Советов" на улице 25 Октября. А 7 мая 1992 года через  трансляционный  центр в Григориополе  с коллегой-диктором  Марией Третьяковой (настоящая фамилия  Валентина Ивановна Кочубей; 1934 года рожд. ?)  мы с волнением и радостью произнесли в открытом эфире: "Говорит Тирасполь!  Вы слушаете Радио Приднестровья". Это было время жесткого противостояния политиков правого и левого  берегов главной реки Молдавии. Жители самопровозглашенной Приднестровской республики  не признали националистическую политику кишиневских  властей. Приднестровский конфликт возник, как известно, в результате распада Советского Союза.
"Приднестровье — это проект России и оно существует отдельно от Республики Молдова  только благодаря продолжающемуся военному присутствию Москвы",- это мнение дипломатов США. Россия держит свои войска в Молдове вопреки воле правительства этой страны. Приднестровье, имея много нерешенных проблем и всецело зависящее от России,   демонстрирует при этом имперские симптомы и ведет себя пренебрежительно и даже высокомерно с Молдовой. "ПМР" гордо называет себя "независимой", потому что от нее... ничего не зависит в мире. В последние годы политическая роль Москвы заметно ослабла в Тирасполе, при этом Российская Федерация является незыблемым гарантом мира на левом берегу Днестра и в правобережном городе Бендеры.

Взгляды некоторых  экспертов: "cовременная  Молдова болтается на разновысоких волнах  в  фарватере  между Брюсселем и Москвой, не причаливая ни к одному из берегов". "Пророссийские настроения преобладают в основном у людей старшего поколения, особенно в среде вымирающих коммунистов". Молодые люди и новые политические силы Молдовы мечтают о том часе, когда наконец-то "отсохнет" пресловутая "рука Москвы" и "корабль страны по примеру Бухареста возьмет курс  в сторону Европы и будет уверенно продвигаться именно в этом направлении".

В те далекие 90-е годы наше востребованное  радио, помню, выполняло роль катализатора  объединения и сплоченности  русскоязычных людей в Тирасполе, Бендерах, Рыбнице, Дубоссарах и других местах.  Потребителями наших информаций были люди, проживавшие  на левом берегу Днестра.  В Кишиневе оппоненты  брезгливо  называли нас "сепаратистским радио за бугром", а меня -  "солдатом или пропагандистом информационной войны". Газета "Независимая Молдова" опубликовала большую статью бендерского адвоката - Петра Довгаля, обращенную своим заголовком именно  к  автору  этих строк: "Анатолий Гурьевич, за что убили моего сына?"

Работая в 1991 - 92 годах  на тираспольском радио, я барахтался в политической трясине и временно построил свою жизнь на самообмане. Однако очень быстро почувствовал репутационный крах политически ангажированного радио, хотя в те годы  у него был высокий рейтинг. Я пришел к выводу, что некоторые новости и радиопередачи достигали красной черты и  уровня "hate speech" ("риторика ненависти"), порождавшего межнациональную рознь и вражду. Радио  Приднестровья, часто использовавшее в те годы язык годы ненависти, представляло собою недостоверный источник новостей. Свобода слова и честная журналистика на радио отсутствовала.  Аудитория  радиослушателей не имела доступа к свободной информации. В одиночестве  я не мог изменить интонацию радио, мои попытки превратить его в независимый  источник информации сделали  мою персону  политической мишенью для окружения лидера Приднестровья Игоря Николаевича Смирнова. Люди с блеском ума  доброжелательно  советовали мне  оставить работу на радио сепаратистов, которое с моим участием демонизировало Республику Молдова.  Мои взгляды о личности и работе  тираспольских политиков  и  критические оценки событий в регионе быстро эволюционировали, и  я  своими текстами новостей заплывал за красные буйки, что заметили люди в окружении  И. Смирнова. После военных событий летом 1992 года мне пришлось  не по своей воле покинуть это злосчастное  радио. Причина? - я попал под нож "идеологической зачистки"  властей Приднестровья. В местном университете появился некий "секретный отдел", где в списках "политически неблагонадежных преподавателей" появилась и моя фамилия, о чем поведал мне надежный источник в отделе кадров.

...Все  мои  усилия  поймать в Мюнхене  волну  "Радио Приднестровья" оказывались тщетными. На длинной арке моста, перекрывающей  русло Изара, перед глазами вспыхивали и сменялись,  как в калейдоскопе, отрывочные воспоминания. Первая половина реки моей жизни связана  с правобережьем Днестра, где  родился и вырос, а другая ее часть проходит  ныне на правом берегу  Изара, где  находится сегодня мой дом.

C моста Рaйхенбаха открываются красивые силуэты двубашенной громады католической церкви Св. Максимилиана и  комплекса разновысоких зданий самого крупного музея естествознания и техники в мире -  Немецкого музея  (Deutsches Museum von Meisterwerken der Naturwissenschaft und Technik).

А с двух параллельных  мостов через   воды Днестра - железнодорожного и автомобильного - открывались на моей малой родине другие виды. Малая родина всегда прекрасна и дорога, и  ее обязательные штрихи  - исторические памятники. На заре зарождения Молдавского княжества в начале XV века тут была переправа через реку Днестр. На правом ее берегу - цитадель Бендерской крепости,  построенной турками в XVI веке. Эту  крепость и примыкающее к ней село Варница в начале XIX века осматривал  А. С. Пушкин, посещавший  город  во время южной ссылки. В начале мая  1916 года в старейшем городе Бендеры коротко  пребывал  Российский Император  Николай II.  В 20-е годы крепость и убогую набережную обозревал эмигрант Александр Вертинский, когда  гастролировал в оккупированном Румынией городе Бендеры, сравнивая  его с «типичным русским местечком». Здесь артист  ностальгически думал о покинутой родине и исполнял перед горожанами в зале  "Аудитории"  одну из своих  песен - «В степи молдаванской». В ней есть такие пронзительные строки: "Звону дальнему тихо я внемлю//У Днестра на зеленом лугу//И Российскую милую землю//Узнаю я на том берегу..."
 
В советское время на территории крепости дислоцировались ракетная бригада 14-й Российской армии и понтонно-мостовой полк. C лета 1992 годa согласно решениям Объединённой контрольной комиссии (ОКК) на берегах Днестра  была образована Зона безопасности, и Бендеры объявлены "районом с особым режимом безопасности" и здесь  в рамках реализации миротворческих процессов действует военная комендатура.

За мостами на  левом берегу виднелись цветастые крыши  и густая зелень болгарского поселения Парканы, а справа  на  горизонте  - высокая колокольня  и купола Свято-Вознесенского Ново-Нямецкого (Кицканского) мужского  монастыря, где у меня было много духовных друзей-молдаван среди братии, облаченной в монашеские  одеяния.

Глядя с мюнхенского моста на кудрявые волны горного Изара, я и не заметил, как  другие, плавные  волны - волны памяти незаметно перенесли меня в далекое детство, проходившее  в родительском доме на Школьной улице. В  начале 50-х годов в  углу моей комнаты стоял на этажерке  простой радиоприемник. Из его динамика ежедневно по утрам доносились  до  моих детских ушей задорные голоса и бравурные песни  любимых  мною тогда детских радиопередач «Пионерская  зорька» из Москвы и "Пионерский салют" из Кишинева.  В дневном радиоэфире Советского Союза звучали последние новости из столицы, собиравшие в комнате взрослых членов нашей семьи. Мать и сестры приучили меня  по понедельникам слушать передачу "Театр у микрофона". Старшая сестра Ангелина "обожала"  музыкальную передачу "Любимые мелодии". Тогда она подражала в  своей прическе и одежде артистке  Людмиле Гурченко и напевала ее мелодии из "Карнавальной ночи". Правда, со своей далеко не осиной талией  сестра  ничего не  могла поделать. Мама не очень поощряла это "обезьяниченье" и говорила ей, студентке филфака Тираспольского пединститута:

- И не стыдно будущей учительнице такое короткое платье носить?! И еще  голые колени другим показывать. Ты ж не стиляга, Лина! Ты  комсомолка!

- Это модно, мама! Сейчас все девушки носят такие платья. Консерваторам из людей твоего поколения не понять.

Мама читала газеты, а там пропагандировалось брезгливое и презрительное отношение к «стилягам». Этим словом  называли любых модниц,  желавших при помощи одежды  выделить себя среди окружающих.

Другая старшая сестра Евгения, слушая по радио  песни в исполнении выдающегося еврейского певца Михаила Александровича, вздыхала и  признавалась Ангелине:

- Ой, я бы только за один этот  бесподобный голос вышла замуж за Александровича!

Знала бы тогда Женя, каким  старым и  некрасивым  предстал передо мною в  90-е годы в Мюнхене этот маленького роста, полный и  безумно богатый   старик-певец  Михаил Александрович. Он жил с семьей в двухъярусной квартире в пятизвездочной  высотной гостинице "Muenchen Arabellapark Hotel".
 
Благодаря русскому радио  развивались мои  литературная и  разговорная  речь, я полюбил художественное чтение, научился  ставить правильные ударения в словах  и выучил тексты многих военных и советских песен.

Прошло уже более четверти  века с тех, как я  обосновался  в Мюнхене и добровольно простился  с двумя мостами через Днестр. За ними  на  левобережной стороне реки  находится  ориентировавшийся сначала на Украину, а позже на Россию город Тирасполь -  ныне столица непризнанного государства. После вооруженных столкновений 1992 года, освещаемых и в моих радиорепортажах, в  статьях на страницах "Днестровской правды", мосты эти не соединили, а скорее разъединили берега некогда единой  Молдовы. Власти левобережья  выбрали незаконный путь изменения территории государства, открыто призывая к отделению  от Кишинева своей узкой и извилистой полоски земли вдоль Днестра с его петелькой на правом берегу -городом  Бендеры.

Подчиненное Тирасполю "Радио Приднестровья" распространяло  в народе "угрозы"  молдавских сторонников независимости  о возможном  "присоединении  приднестровского региона к Румынии" [2]. Радио отражало официальную точку лидеров левобережья  Днестра  и  отстаивало право региона  на международное признание. "Создание в 1992 году приднестровского государства  явилось ответом на предательскую политику кремлевского руководства СССР и все возраставший национализм правителей  Молдовы",- вещало радио Тирасполя.

В момент написания этого материала, Приднестровье  как  регион, находящийся в пределах международно признанной территории Молдовы, имеет якобы около  450 тыс. чел. Осенью 2021 года экс-вице-министр иностранных дел непризнанной республики, директор Института социально-политических исследований и регионального развития Игорь Шорников заявил, что в   Приднестровье насчитывается "220 тысяч российских граждан и 80 тысяч украинских" (реальная численность населения региона не раскрывается. Это тайна.- Примеч. автора)[3]. Есть что скрывать Тирасполю: население региона постепенно убывает, молодежь стремится  в другие города и страны. Регион контролируется непризнанной "Приднестровской Молдавской Республикой" (ПМР).  Последняя является де-факто государством,   имеющим независимость,  спорный международно-правовой статус и ограниченное дипломатическое признание. В Мюнхене я не знал, что  «Радио Приднестровья» в 2014  году переименовали в «Радио 1»,  ориентированное на молодёжь, а  через  год  к нему добавили «Радио Приднестровья»... для  «слушателей старшего возраста».


Примечания

[1] Название произведения  подсказал один из читателей - бывший командир взвода  МС (миротворческих сил) Молдовы в 1993-94 гг.

[2] Cм.: Zofka J. Postsowjetischer Separatismus. Die pro-russl;ndischen Bewegungen im moldauischen Dnjestr-Tal und auf der Krim. 1989–1995.-  G;ttingen: Wallstein Verlag (O.J.)

[3] Официальная статистика тираспольских властей может быть завышена. Из-за постоянного оттока людей из Приднестровья реальная численность населения региона не раскрывается (секрет?!Есть что скрывать). 


II. "ВОЖДЬ" ТИРАСПОЛЬСКОГО РАДИО

                "...Это ["Радио ПМР"]

                пропагандистский рупор,
                не нейтральное СМИ.
                Рупор президента ПМР".
               
                Из интервью А.  Радченко
                17.08.2011               

Принципиальный, брутальный  и трудолюбивый Александр Григорьевич Радченко  (1943 - 2014) слыл в городе публичным человеком. Его называли  главным инициатором и организатором  нашего  непрофессионального радио, к которому я примкнул в конце августа  1991 года. Александра Радченко   называли в городе и в редакции  «профессиональным военным», одним из первых членов ОСТК (Объединенный Совет трудовых коллективов) Тирасполя и «лучшим сыном Приднестровья».

К этим характеристикам можно добавить  - "один из лидеров пророссийских сепаратистов первой волны"  и "вождь-пропагандист", чипированный вирусами "Ленин", "CCCР" и "ПМР". В целом Александр был  покладистым и непьющим мужиком,  с  кем  до поры и до времени  мне удавалось  жить в ладу и  находить общий язык, не используя привычную для него матерную брань.  "Вождь", всегда ходил с приоткрытым ртом и имел "верблюжью" оттопыренную  нижнюю губу. Много курил и  ругался этажным матом.

Определения "главный редактор", "журналист"  совсем не подходили к нему. Хотя Александр  заочно учился и окончил  в 1984 году исторический факультет Одесского Госуниверситета им. И. Мечникова, он не мог самостоятельно писать, редактировать  чужие тексты, грамотно  читать их в микрофон. Он был косноязычен,  умел составлять предложения только из трех-пяти слов. Последнее было матерным. В его разговорной речи слово "б***ь" выполняло функцию интонационной запятой.  Единственное, что  в 1991-92 годах кратко произносилось его голосом  по  местному радио, так  это команда "Сиреневый туман" для  сбора активистов  рабочего комитета  (ОСТК) женского забасткома. Если он и выступал перед людьми, то его речь напоминала некую многословную кашу.

Со  слов "вождя", с 1962 по 1989 годы он  "проходил службу в Вооруженных Силах СССР на различных командно-политических должностях". После увольнения в запас работал "заместителем начальника отдела на заводе "Тизар", затем преподавателем истории и обществоведения в Тираспольском СПТУ-54"."В 1989 году он стал активным участником рабочего движения  Тирасполя" и выполнял функции  "заместителя председателя исполкома "Политической партии народовластия".

Позже выяснилось, что  «профессиональным военным» наш "вождь" вовсе не являлся,  специального военного учебного заведения  не оканчивал. В Советской Армии  он не имел отношения к военным специальностям,  был  старшиной и "политработником низшего ранга", а в конце 80-х годов  "заведовал гарнизонным офицерским клубом". Оказывается, не было "вождя" и  в первых рядах ОСТК,  в чьих  "протоколах от 1989 -90 -х годов "фамилия Радченко не значится". Александр Радченко вступил в ОСТК, вероятно, в 1991 году.

Все эти извилины его биографии, правда,  не столь важны. Главное, что   сепаратистские настроения  Александра Радченко в итоге  выразились в создании
пропагандистского радиорупора президента ПМР Игоря Смирнова. О том, как это случилось,  "вождь" рассказывал так: "А начиналось всё с того, что я внёс предложение в Совет трудовых коллективов (СТК), где меня поддержали. Выделили комнату в здании Тираспольского Совета народных депутатов..."

Посади тогда,  в начале 90-х  годов,   будущего "вождя"  радио Приднестровья  во главе  письменного  стола, а по левую и правую руку   его верных  "хунвейбинов" из террариума единомышленников, то есть  отставных армейских политработников, назначенных  "редакторами" и  ответственными за выпуск передач,  и  проведи с ними  простенький диктант для  семиклассников, то результаты  грамотности военных мужей  были бы  удручающими.

В моем сознании имя Александра  Радченко  прочно ассоциировалось с его  косноязычием  и матерной бранью по всякому поводу.  В его "нефильтрованной" речи  присутствовали  смешные  «черномырдинки» и ляпы  белорусского президента Лукашенко. 

Нет, "вождь" не ругался многоэтажным матом, он просто разговаривал на нем  с сотрудниками редакции. Ему   удавалось с помощью  матерных и других бранных слов не только обругать кишиневских  политиков, сделать кому-то из нас замечание, но и выразить похвалу и восторг, например, лидеру Левобережья Игорю Смирнову. Cдерживал себя от использования матерных слов, кажется, только бывший военный летчик, полковник запаса Владимир Николаевич  Мирошниченко, возглавлявший в моем пединституте (позже  - университете) библиотеку, а поже присоединившийся  к "редакторам" нашего радио.

Благодаря настырному характеру,  уровню образования и  культуры, а также   "воспитанности"  "вождю" радио Приднестровья  удалось  развернуть  со своей командой информационную атаку на Кишинев,  не чураясь  при этом  в эфире грязных приемов,  не соблюдая журналистской  этики и элементарной  порядочности. Радио  Тирасполя,  хотя и оперативно, но необъективно и некачественно   предоставляло жителям  Левобережья информации  о внутренних событиях Молдовы и региона, в также сфабрикованные материалы приднестровской пропаганды.      

Александр Радченко руководил радио до 1995 года, а потом  местные власти объявили его "политическим трупом".  О себе он рассказывал в  местной прессе: "В 1995 году меня начали прессовать. Сначала сделали заместителем председателя комитета по информации Бориса Акулова. Через суд я восстановился на работе и был назначен главным редактором. Но уже в соответствии со служебными инструкциями я не имел никакого отношения к передачам..."

После увольнения Александр Радченко превратился в оппозиционного политика и возглавил в Тирасполе  Социал-демократическую партию. Он основал с  депутатом Николаем Бучацким газету «Человек и его права»,  критиковавшую власть Игоря Смирнова. В 2001 году баллотировался на пост президента Приднестровья, однако выборы  проиграл, заняв  последнее место. За него проголосовало  всего 4,65% голосов из общего числа избирателей.  Когда отмечали 20-летие создания "Радио ПМР", о Радченко власти даже  не вспомнили. У него не было возможности выступать на том  радио, которое он основал в мятежном Тирасполе. Радченко три месяца добивался, чтобы ему  дали микрофон на 10 минут. В своем  публичном выступлений бывший "вождь" радио Александр Радченко рассказал "о  миллионах долларов Игоря Смирнова", лежавших к  на одном из банковских счетов  на Западе. Позже оппозиционер Александр  Радченко судился с Игорем Смирновым, но проиграл этот суд.


III. ДИКТОРЫ

     Александр Радченко согласился взять меня на работу диктором  во второй половине августа 1991 года. Познакомились  мы случайно у парадной лестницы  в здании "Дома Советов". Как председатель Тираспольского отделения Педагогического общества я решил  в канун  нового учебного года навестить завгороно Владимира Сергеевича Веснина, чей  кабинет находился в административном здании города. Слева у главной лестницы  копошились двое  незнакомцев у стоявшего на столе   старого магнитофона. В руках у одного  человека с  редкой сединой был микрофон, а другой, молодой и полный,  начитывал в этот микрофон  текст из "Известий".

- Металла, металла в голос добавь! - перебил человек с сединой и остановил магнитную запись.

В повторном  чтении у молодого человека "металла"  в голосе так и  не получилось.

- Всем здрасьте! Можно  вам помочь? Попробую своим голосом,  не подражая  Левитану, прочитать текст ? - вмешался я.-  Это  что - военная сводка?//

Нет, это был политический, информационный материал о событиях в Москве после 19 августа. Старший   сразу одобрил  мое чтение:

- Нашему радио  будут нужны несколько дикторов. 

...Так мы познакомились с "Вождем", подробно расспросившим  о моей персоне и  работе.  Тогда мне было 45. Офицер запаса, лейтенант. Кандидат педагогических наук, доцент. Преподавал педагогические дисципины в местном пединституте им. Т. Г. Шевченко и  на курсах повышения квалификации учителей.  Имел  опыт работы самодеятельного артиста в народном театре и  опыт работы ведущего концертов в Кишиневском университете и  пединституте, где проводил праздничные вечера в честь 23 февраля,  8 марта, Дня Победы и др. На руках имел  свидетельство об  успешном окончании "общего курса художественного чтения" на театральном факультете Московского Института искусств им. Н.К.Крупской.  Свои знания и опыт  в области ораторского мастерства и сценической речи в меня вложили  руководитель кружка Таисия Федоровна Тимчук во Дворце культуры П. Ткаченко в Бендерах, а позже, в годы  учебы в Кишиневе, — заслуженный артист МССР Изяслав Иосифович Сологубенко(1926—1996). Я был ведущим многих концертов, проходивших на сцене студенческого Дома культуры Кишиневского госуниверситета. Поработали со мной  и московские артисты-преподаватели художественного чтения. Слушая мои записанные тексты, они давали важные рекомендации по постановке голоса и дикции. 

Александра Радченко устраивал и тот факт, что я несколько лет  преподавал "Основы коммунистической педагогики"  в Вечернем Университете марксизма-ленинизма, несколько лет  был членом партбюро и председателем  народного контроля на филологическом факультете Тираспольского пединститута. Партийные поручения, от них откажешься по доброй воле. Это были правила игры советских времен. В 1979 году , за несколько месяцев  до досрочной  защиты кандидатской диссертации в Академии педнаук ССР в Москве мой научный руководитель - доктор педнаук, профессор Гордин Лев Юльевич выполнял чье-то указание сверху:

- Ты один у нас из аспирантов , кто не член партии. Надо вступать и срочно. Я даю тебе одну из трех рекомендаций. Другие сам организуй...

- Я уже вступал в 1973 году...Меня не приняли.

В Москве через шесть лет  ко мне коммунисты  отнеслись благосклонно и  вручили партийный билет, заставив подписаться на журнал "Молодой коммунист". В здании Фрунзенского отдела  компартии  в день вступления в организацию зашел в буфет, где хотел вкусить красивый бутерброд с дорогой рыбой и выпить  "праздничного" кофе, но меня не обслужили: "Читайте, что  написано..." Прочитал, понял, что мне, "постороннему" не положено... 

Жестом руки "Вождь" отмахнулся  от моего рассказа о  дефицитие в Москве. Потом  он  признался, что он и его товарищи после  известных событий августа  91 -го "отмежевались от партии потому, что у них возникло недопонимание текущего момента", а радио в сложившейся  ситуации  должно стать  – "четко по В.И.Ленину!" – "агитатором и организатором" борьбы народа Приднестровья "за  признание в мире".

Често признаюсь, что  тогда какие-либо идеологические установки и  "концепции" самодеятельного радио  меня,  "солдата информационной войны ПМР",   мало интересовали. Вирусом "Ленин", кажется, я не болел, "Назад в СССР!" не хотел,  но перспективы "румынизации"  откровенно пугали  и свою жизнь в составе Румынии  не представлял. Работу диктора рассматривал как одно из дополнительных средств получения советских рублей. Пришел на радио, чтобы подзаработать чтением информационных текстов и подкрепить свое финансовое положение. Свою  настоящую фамилию как диктора  никогда не скрывал. Не прятались под псевдонимами только я  и наш "Вождь" Александр Радченко. Его анонимные заместители из числа отставников армии, у которых кора головного мозга происходила от дуба, а  также  другие "гражданские" сотрудники радио  не скрывали свою храбрость, когда в  они в эфире  "бомбили" Молдову и обзывали ее президента и его окружение "фашистами" и "черноротыми румынами".   

Профильные дикторские курсы я не проходил, но много занимался собою, самостоятельно совершенствовал умения работать с текстом. Не всегда, правда, перед прочтением  получал  готовый текстовой материал. А если и был таковой перед глазами, то для передачи точного  смысла содержания сам расставлял в нем  акценты,  строил интонационные конструкции.

Мне говорили, что одним из первых дикторов на радио была и старший преподаватель кафедры истории КПСС Анна Волкова (1956 года рожд.), которая была активным членом ОСТК и позднее далеко и высоко продвинулась в политической деятельности. Анна Волкова как  преподаватель ничем себя не проявила в институте. Бывший музейный работник Тирасполя, она  читала  студентам лекции и вела семинарские занятия по истории КПСС, жонглируя известным  набором  терминов  из словаря партийного пропагандиста. Она была заражена вирусами "Ленин" и "КПСС",  лично распространяла в подъездах  домов написанные от руки  листовки против М. Горбачева и его перестроечной политики. В 1989 году ее уже называли "пламенным патриотом", так она вместе с Дмитрием Кондратовичем и  Владимиром Лисниченко 24 августа  выпустила в свет первые листки  «Бастующего Тирасполя», которые позднее превратились в газету "Трудовой Тирасполь". Это издание  поспешило опубликовать здравицу  в честь ГКЧП. Позже Волкова стала "политиком-тяжеловесом" и воспела  Смирнова в своей книге "Лидер".

Из своих напарников-дикторов помню только бендерского преподавателя музыки и пения Николая Шестакова, но  с ним  в 1991-92 годах никогда не встречался в редакции. 

Представьте мое перекосившееся лицо, когда "Вождь" подсаживал рядом со мной   в студии "дикторов - активисток" из рабочего движения,  не только чипированных  известными  советскими вирусами, но вдобавок и демонстрировавших в чтении  шепелявость и другие дефекты  речи. О "нормах" их орфоэпии и  правильных ударениях стоит умолчать.

Однажды в моей голове зажглась лампочка: предложить работу диктора на нашем радио одной из моих немолодых коллег по институту Валентине Ивановне Кочубей (ей было уже за 60 лет), с кем мы  не раз вели праздничные вечера в институте. Она работала старшим преподавателем на кафедре русской и зарубежной литературы и вела занятия по методике преподавания русской литературы со студентами-молдаванами на филфаке. Она сразу же согласилась, но с условием работать анонимно, используя псевдоним "Мария Третьякова". Ранней весной 1992 года  представил будущую коллегу "Вождю", который оценил  ее добротное чтение, и далее мы стали вместе работать   у микрофона. У эрудированной Валентины Ивановны были хорошо поставлены речь и дикция. Помню, перед праздничными  институтскими вечерами, мы вместе  с ней проводили разминки и тренировали дикции, прорабатывали интонационные конструкции в стихотворных текстах. Нас хвалили преподаватели и студенты за приятные голоса  и качество чтения стихотворений.

Работая в тандеме на радио Приднестровья, мы  постепенно  формировали  его имидж.  Во время вооруженного конфликта 1992 года, "Вождь" рассказывал нам  о мнении его начальников и просто хороших знакомых:  мы с Марией Третьяковой якобы   "были не просто рядовыми дикторами", но превратились в  «голос радио Тирасполя»  в высоком значении этих слов. Одновременно, ссылаясь на местную cлужбу безопасности, "Вождь" просил меня быть очень осторожным на работе, в городе и во дворе своего дома.   

Наши дикторские голоса быстро узнали руководство, преподаватели и студенты пединститута. Среди лиц молдавской национальности  у нас было немало недоброжелателей, что вполне  понятно. Особенно доставалось мне от ректората, поддерживающего Кишинев, но не Тирасполь. Однажды  я видел в перерыве  между лекциями, как за спиной  следовавшей в аудиторию  Валентины Ивановны  Кочубей  пару ее студенток молдавской национальности  скривили лица и  плюнули ей вслед, но она этого, к счастью, не видела. Вскоре Валентине Ивановне понравились  и  ее "узнаваемость" в вузе, и  зарплата на радио (замечу, нам платили хорошо). Кроме того, что со временем ее посетила заразная "звездная болезнь", Валентинa Ивановнa любила не радио, а себя на этом радио.

Позже Валентина Ивановна возгордилась не только собою, но и  карьерой супруга Владимира Зосимовича  Кочубея (1934 - ? ). Его, бывшего комсомольского работника  и художника, наверно, за неимением в Тирасполе других достойных  кандидатур, взяли  на работу "начальником  пресс – службы  президента  И.Н. Смирнова". В медийном поле Приднестровья никому не известный художник Кочубей выскочил как  черт из табакарки!

Забегая вперед, отмечу, что после вооруженного конфликта  1992 года  "начальник пресс – службы" Владимир Кочубей, скрываясь под псевдонимом,  в соавторстве  с  супругой  Валентиной Кочубей  стелил соломку Смирнову и сочинял заказные  фельетоны-полуфабрикаты и оскорбительные пасквили в адрес командующего 14-й Российской армией генерала Александра Ивановича Лебедя и его ближайших сподвижников.  Семейные фейковые тексты c  ядовитыми в них стрелами храбро и эмоционально  озвучивала по радио их соавтор "Мария Третьякова". "Вождь" в звании старшины потакал этому "семейному подряду" супружеской  четы Кочубеев, не допуская к радиомикрофону известного русского генерала А. Лебедя. Порции сочного и отборного радиовранья из уст Третьяковой-Кочубей превращали тираспольское СМИ в радио из подворотни.


IV. НОВОГОДНЕЕ ПОЗДРАВЛЕНИЕ ИГОРЯ СМИРНОВА

    В 1991 году редакция радио размещалась  в правом крыле "Дома Советов" на первом этаже. Временно  для работы  ей выделили длинный зал городского отдела архитектуры, где стояли большие столы с выставочными пыльными макетами. Здесь у единственного телефона и магнитофона "Комета" Александр Радченко посадил полную женщину  средних лет по имени Светлана. Она отвечала на звонки и записывала на магнитофонную ленту телефонные репортажи корреспондентов.  Далее магнитные записи передавались дежурному замредактора, однако он и его коллеги  не могли  ни резать, ни клеить, ни кроить магнитную ленту. Этим  стал занимался специальный помощник по имени Геннадий N., называвший себя звукорежиссером.

В левом крыле того же здания  последнее помещение  слева по коридору   на втором этаже  называли  "студией", где записывались  программы новостей. Впрочем, здесь и ранее находилось  отведенное для местного радио помещение, ключи  от него в моем присутствии неохотно передали Александру  Радченко. Техническое оснащение  "студии" было весьма примитивным.

В  последние дни  декабря   1991 года "Вождь"  пригласил в  эту "студию" самую яркую фигуру политического театра Приднестровья  Игоря Смирнова (1941 года рожд.), чтобы  записать первое в истории "Новогоднее поздравление президента ПМР  народу  Республики". К месту записи сбежались   все редакторы, чтобы продемонстрировать себя лидеру , услышать его  мнение  о  работе радио и просто поближе познакомиться с  Игорем Николаевичем.  Я таким желанием  совсем не горел и потому  сидел в редакции  на первом этаже, дожидаясь прихода "Вождя".

Уходящий 1991 год был насыщен значимыми событиями  в политической жизни  Игоря Николаевича. В феврале его избрали  главой республики,  а в середине следующего месяца он организовал  проведение   референдума о сохранении Союза ССР на территории Приднестровья.  19 августа он  лично одобрил  создание  в Москве Госкомитета по чрезвычайному положению (ГКЧП), однако  из-за быстрого поражения "гэкачепистов" ему  не удалось выразить  официальную поддержку со стороны возглавляемой им ПМР. Игорь Смирнов  чувствовал себя "царьком Левобережья" и  хотел независимой  от Кишинева власти.  У него были личностные мотивы удержаться у этой  власти,  руководить пусть и небольшой, но суверенной и независимой от Молдовы территорией.

29 августа  его задержала в Киеве полиция Молдовы. Кишиневская группа захвата  провела операцию по задержанию Смирнова прямо в отеле КГБ Украины и сначала поместила его под арест в подвале украинского МВД. Потом его через Днестр решили доставить  в кишиневскую тюрьму. Издание "Комсомольская правда. Молдова" сообщило некоторые подробности о том, как задержанного Смирнова перевозили из Киева в Кишинев (далее цитирую):

"...Игорь Смирнов был арестован бригадой особого назначения. Группа привезла Смирнова в Кишинев по маршруту Ямпол-Винница, переплыв Днестр вблизи Сороки, на плавучем мосту. Во время остановки на середине Днестра, Смирнов струсил.

Мы [полицейские]ему говорим:

- Ну что, пришло время расплатиться с тобой за все те злодеяния, которые ты совершил… Сейчас, прямо с понтона будем тебя топить. Смирнов разрыдался и от страха сходил по малой нужде в штаны. На допросе он выдал всех тех, с кем поддерживал постоянные контакты в Москве, Кишиневе и Тирасполе"[1].
 
Смирнов находился в Кишиневской тюрьме находился до 1 октября. Смирнова-сепаратиста, бывшего агента Комитета госбезопасности МССР с псевдонимом "Васильев"   обвиняли "в пособничестве ГКЧП",  "в подстрекательстве и призывах к неповиновению законным органам власти". "Женский забастовочный комитет" Тирасполя блокировал севернее  Бендер железнодорожную дорогу Кишинев-Одесса и назвал эту акцию «рельсовой войной». Депутаты Приднестровья  пригрозили Кишиневу ультиматумом, объявив,  что прекратят подачу электроэнергии Молдове. 

...Президент Игорь Смирнов  имел на руках заготовки новогоднего выступления. Однако, по рассказам "Вождя", правил он  свой текст прямо в студии.  Ему все помогали подыскивать   правильные русские  слова и выражения. Смирнов  волновался  перед микрофоном, читал  текст на своем родном  языке с оговорками, часто ошибался, его речь  без конца поправляли. 

Поздравление народу Левобережья, имевшего  в начале 90-х годов смешанный национальный состав (в значительной части русскоязычный),  Игорь Смирнов зачитал, конечно, только  на русском языке. Украинский язык он, возможно, и знал, но не говорил на нем,а вот молдавский язык для него был совершенно чужим языком.
 
Впрочем, таким  был этот язык  и для "Вождя" нашего  радио,  и для  активистов  ОСТК,  и  для всех  местных политиков - сторонников  сепаратистских  (автономистских?) настроений. Почти все они не были уроженцами  Молдавии или города Тирасполя, а переехали на левый берег  Днестра  из других регионов распавшегося Советского Союза.

Конечно, русскоязычное население Приднестровья,  поддерживающее    политические  и экономические связи с Россией и Украиной, имело  свои отличные,  так называеме "ментальные" особенности, культурные расхождения в области традиций и образа жизни  в сравнении с коренным молдавским населением территории Молдавии.

Непризнанные  власти Левобережья  объявили независимость и выразили желание вступить в состав России или Украины.  Помню, что  Игорь Смирнов несколько раз высказывал мысль  о том, что "Приднестровье исторически является неотъемлемой частью Украины", поэтому оно "имеет шанс вернуться в состав единого украинского государства".  Потом его политические взгляды устремились в сторону России.

...Коллеги говорили, что запись  короткого поздравления продолжалась более двух часов. Записали  несколько его  вариантов  и потом  спорили,  какой же  из них можно  передать по проводам.

Простившись с президентом, Александр Радченко вошел в редакционную комнату весь красный и  потный  от волнения. Он подмигнул мне, намекнув, что Смирнов, мол, обещал  выделить  деньги для новой радиоаппаратуры.  Я  давно согласился выполнить поручение "Вождя" -  при условии наличия необходимых  финансов приобрести через знакомых в Москве или Петербурге  несколько студийных магнитофонов.

Реализовать  эту идею удалось только в начале февраля 1992 года, когда в   моем пединституте  проходили студенческие каникулы. Со звукорежиссером  Геннадием N.  я выехал  поездом из Тирасполя в Петербург, где мой старый знакомый  Михаил Москович из Кишинева  твердо пообещал Тирасполю  помочь с приборами. Нам вручили книжку для перечисления денег и снабдили  картонной упаковкой  с несколькими бутылками производимого  в Тирасполе  бренди  - "Белого аиста", неправильно  называемого в народе  «коньяком». "Белый аист" был не только  символом молдавского виноградарства и виноделия, но и своеобразной приднестровской "валютой", вручаемой именитым гостям непризнанной республики. Древняя легенда о стае белых аистов, принесших в  своих клювах  виноградные грозди защитникам  осаждённой молдавской крепости  и спасших их  от голодной смерти,  умиляла всех тех, кому мы вручали в Петербурге  подарочные бутылки.

Груз из нескольких больших магнитофонов  был громоздким и тяжелым, поэтому  мы закупили  4  обратных билета в  одном купе пассажирского поезда. Товар разместили на верхних полках, что сначала заметили  проводница и  позже начальник поезда. Нас как " приднестровских предпринимателей", не отправивших товар  спецбагажом,  хотели  с  помощью милиции высадить прямо с аппаратурой  еще на территории Украины, но мы держались, как те легендарные защитники молдавской крепости.   Бутылки "Белого аиста" не имели  своей силы  в нашей трудной ситуации.  В глазах и  речах  начальника  поезда, как видно, по национальности молдаванина, не было ни уважения  к нам и ни  понимания нас, тираспольчан.  С трудом и переживаниями  мы все-таки доехали  до пункта назначения. На родном вокзале в Тирасполе  выгрузили аппаратуру. Нас  радостно встречали Александр Радченко и новые люди, которых он устроил на радио. Среди них были военные в запасе, которых представили мне как редакторов радио.
Почти все они страдали косноязычием – неспособностью выражать свои мысли, у них были  проблемы  с русской речью, они имели дефекты в произношении, как и сам "вождь" нашего радио.


Глава V. "ПРОТИВ РАЗДЕЛЕНИЯ БЫВШЕЙ СОВЕТСКОЙ АРМИИ"

      В середине второй декады  февраля 1992 года  Александр Радченко предложил мне  вылететь  из Одесского аэропорта на несколько дней в Москву и  выступить там в роли "репортера-комментатора"  для нашего радио. Речь шла о  предстоящем митинге 23 числа, посвященного  Дню Советской Армии:

- Согласен. А как же быть с  моей работой в пединституте? Лекции, семинарские занятия...

Нашли выход: военкомат призовет меня  как офицера  запаса  специальной повесткой на 7-дневные военные сборы.
 
Спустя  пару дней после этого разговора "Вождь" через свои каналы достал и  вручил мне повестку со штампом и подписями, командировочные документы,  авиабилеты c  деньгами,   редакционное удостоверение,  подтверждающее мою  принадлежность к  «Радио Приднестровья» и листок с телефонными  адресами  в Москве для связи с незнакомыми для меня  организациями «Союз офицеров» и «Трудовая Россия».

Тогда у нас не было ни мобильных телефонов и ни компьютеров. А в редакции  только я обладал приобретенным в Марбурге диктофоном "Олимпус".  Аудиоблокнот всегда  был со мной.

...В Москве накануне митинга я познакомился  с активистами "Трудовой Москвы", представившими себя только по имени. Все они очень хорошо относились к Приднестровью, а значит и ко мне. Из рассказа москвичей  понял, что  эти люди -  принципиальные и непримиримые сторонники СССР, противники ельцинских преобразований, примкнувшие  к     леворадикальному движению  "Трудовая Россия»".

Его лидер  -  Виктор Анпилов ( 1945 —  2018) был не только смелым политиком и публицистом , но и  приятным человеком с хорошо поставленными речью  и голосом,   Внешне он чем-то походил на  нашего Александра Радченко. Анпилов быстро  поприветствовал меня, адресовал пару вопросов, но ответы на них его, кажется, не очень интересовали.

В. Анпилов с середины 70-х  работал комментатором на страны Южной Америки  от Гостелерадио СССР и он пообещал  мне в Москве "познакомить с нужными людьми" после "мероприятия".

Митинг 23 февраля организовал не В. Анпилов, а Станислав  Терехов (1955 — 2017),
возглавлявший организацию "Союз офицеров". Это  он  предложил с бывшими военнослужащими и  ветеранами войны  провести  в центре Москвы  митинг и  шествие к  Могиле Неизвестного солдата у Кремлевской стены  и возложить там венки и цветы. Как такового митинга, к которому примкнули  и люди В. Анпилова,  не получилось у его организаторов, а вот разгон митингующих  коммунистов и сторонников  оппозиции   правительственными силами  воочию предстал перед мною.

Участники акции, которых собралось до 10 тысяч человек,  хотели выразить  свой протест против расчленения  бывшей Советской Армии между разными государствами.  Незнакомые люди и активисты "Трудовой России", жившие идеей  "Назад, в Советский Союз!",  предоставили мне  противоречивую информацию относительно места и времени сбора  участников митинга.
 
Рано утром я появился  на площади у Белорусского вокзала. Здесь  назначили  сбор  участников   «Трудовой России», которые с длинной гирляндой, флагами и транспарантами  начали шествовать к центру Москвы. В хаосе и неразберихе слухов услышал от группы людей, что надо  бы поспешить на площадь Маяковского.  Во время шествия я не был в гуще манифестантов, а передвигался параллельно колонне,  спонтанно начитывая  в   диктофон рассказ  об увиденном. Тверская улица  предстала перед манифестантами, перегороженной гружеными щебнем грузовиками  и "омоном", экипированным шлемами, щитами и дубинками. Заблокированы  и все  другие улицы в центре города.

Милиционеров с белыми  шлемами на голове  обзывали в толпе  "яйцеголовыми". Здесь же «коммунопатриоты»  смачно ругали демократов и "дерьмократов", захвативших власть в стране и запретивших   эту  "мирную демонстрацию".  Но она  все-таки имела  явную антиельцинскую и антиправительственную окраску.   
 
Повсюду была слышна  ругань в адрес мэра Москвы  Гавриила Попова,  запретившего митинги в центре города, а также  начальника ГУВД столицы  Аркадия Мурашева. Этих лиц называли "предателями" и "иудами" за "расправу  с коммунистами" и митингующими.  Когда последние опрокинули  грузовик и совершили попытку прорваться к Тверской улице,  началось столкновение. Кто-то  громко рассказывал, что  утром в этот день  70-летний генерал пограничных войск в отставке, он же и ветеран войны Николай Песков  на пути к месту сбора участников  демонстрации скончался  на улице  от остановки сердца.

Никакого "кровавого  побоища" я не видел, но в толпе говорили, что милиционеры "избивали  ветеранов". Позже  услышал, что  в  столкновениях с ними  пострадали  более 60 человек.  Где-то рядом  милиционеры  перевернули  автомобиль "Жигули" со звукоусилительной аппаратурой.
 
А вот запах газа «черемуха» я впервые почувствовал в толпе людей. Кто-то кричал, что личный носовой платок надо погрузить в сугробы снега и  потом приложить его к носу и рту.  Протиснулся  к тротуару, нашел под деревом  твердый и грязный снег, ждал, пока его острый кусок растает в руке и потом приложил его к ткани. Запах газа, правда, был не очень сильным.

Неожиданно  увидел  в гражданской  одежде генерала Альберта  Михайловича Макашова (род. в 1938 году), отдававшего  какие-то команды возле  строительных лесов  одного ремонтируемого дома.  Эти строительные леса  на некоторое время стихийно превратились в трибуну для митинга, с которой  выступали неизвестные мне люди. Это были, кажется, бывшие депутаты и отставные  офицеры  Вооруженных Сил СССР.  Кто-то из ораторов кричал: "Новая власть  объявила войну своему народу!"

Я продвинулся  поближе  к генералу Макашову и  пошел  в толпе за ним  к проспекту Калинина. Однако здесь тоже стояли  баррикады из  грузовиков. Митингующие постепенно рассеялись. Говорили,  что  цветы и  венки некоторые  митингующие возложили у  здания Генштаба, а вот попытки участников шествия добраться до Вечного огня оказались безуспешными.

Я поспешил к зданию Центрального телеграфа  на Тверской, где на первом этаже находились кабинки с телефонными аппаратами. Здесь тогда можно было без предварительного  заказа  самому набрать номер телефона тираспольского радио. Я сразу предупредил Светлану, что передаваемый мною материал будет большим по объему, а Геннадий с редактором могут выбрать  из него нужные фрагменты. Репортаж мой представлял спонтанный пересказ  главного события минувшего дня. После голосового рассказа подставил диктофон к мембране телефонной трубки. Звуковое оформление разогнанного митинга тоже мои коллеги получили в Тирасполе.

О том, что  Анпилов,  Терехов и Макашов запомнились мне непримиримыми  борцами с реальностью, желавшими и верившими, что время возможно повернуть вспять и восстановить СССР, я не рискнул передать "Вождю", отправившему меня в Москву.

В салоне самолета, направлявшегося из столицы  в Одессу,  я еще раз вспоминал все московские  события. Среди них   и  краткие знакомство  и беседу с Людмилой Дмитриевной Лукьяновой (род. 1931)— супругой находившегося в то время под стражей по делу ГКЧП   советского партийного и государственного деятеля Анатолия Михайловича Лукьянова (1930 —  2019). К ней  и ее дочери Елене Лукьяновой (род. 1958) подвел  Виктор  Анпилов, представивший  им меня как корреспондента Приднестровского радио.

Тогда для меня стало неожиданным открытием, что Анатолий Лукьянов  под псевдонимами  Анатолий Осенев и Днепров писал стихи. Небольшую подборку  напечатанных на машинке его стихотворений подарила мне дочь поэта. Я обещал некоторые произведения передать в редакцию "Днестровской правды", а другие прочитать по нашему радио.  Например, эти:

На жизнь свою, как на мелькнувший год,
Гляжу я и сурово и пристрастно.
Скажу вам так: она была прекрасна,
Хоть и поспешен дней круговорот.

И тьма, и свет, и слава, и тюрьма –
Судьба ничем меня не обделила,
И крепко женщина меня любила,
И был простор для чувства и ума.

И с головой, покрытой серебром,
Уйду я в землю, чтоб взойти добром.
Я рукопись оставлю на столе.

В ней голос мой нестройный и негромкий,
Но пусть услышат дальние потомки:
Год – разноцветье жизни на земле.



VI. "ОБ ЭТИХ СОБЫТИЯХ НЕ КУКАРЕКАТЬ"

     О том, как приднестровцы  выступали против  несправедливого, по их мнению,  разделения бывшей Советской армии, корреспондентам нашего радио было запрещено рассказывать в своих репортажах. События есть, но  о них надо молчать.  "Вождь" выполнял распоряжения сверху:

- Об этих событиях приказано не кукарекать. Молчать!

В декабре 1991 года изолированная от территории России 14-й гвардейская общевойсковая армия  оказалась на территории самопровозглашённой Приднестровской республики и в окружении независимых государств Молдовы и Украины. 15 января 1992 года  командующим 14-й армией в Тирасполе был назначен генерал-лейтенант Юрий Максимович Неткачев (1945 года рожд.), продержавшийся на этой должности  до 27 июня того же года. Ему было неимоверно трудно находиться и управлять армией  в этом регионе, где  тираспольчане  огульно обвиняли его "в предательстве славян на берегах Днестра".

До Неткачева  армией командовал генерал-лейтенант Геннадий Иванович Яковлев  (1942 года рожд.), которого  отстранили от  должности и  отправили в отставку, обвинив его  в незаконной передаче стрелкового оружия гвардии Приднестровья.
Говорили, что  после отставки Яковлев стал военным советником президента Игоря Смирнова, молдавские полицейские его поймали и доставили в Кишинев. В тюрьме находился недолго: его обменяли на 27 задержанных полицейских. После этого  Яковлев исчез из поля зрения СМИ.

У командарма Неткачева Ю.М. сложились нелегкие отношения с местными органами власти, с военнослужащими и членами их семей, с населением Приднестровья и Молдавии. На командарма, его подчиненных  и всех военных оказывалось морально-психологическое давление. Каждое утро военнослужащие 14-й армии  просыпались под звуки песни «Вставай, страна огромная, вставай на смертный бой», которую крутило приднестровское радио, пытаясь хотя бы таким путем перетянуть под свою юрисдикцию личный состав армии.

Однако  несмотря на эту акцию  местного радио,  а также бездействие тогдашнего руководства Российской Федерацией и командования Вооруженными силами СНГ Неткачеву Ю.М. удалось в целом  уберечь от растаскивания оружейные арсеналы 14-й армии и не допустить массового перехода личного состава под приднестровские знамена [1].

Осенний призыв 1991 и весенний призыв 1992 года  в 14-ю армию проводился в регионе  с большими трудностями. На срочную службу призывали  приднестровских юношей,  принимавших вместо российской присяги — присягу на верность  народу Приднестровья.  Многонациональный личный состав армии начал разбегаться по домам в Россию, на Украину и в другие бывшие республики, но зато состав армии  стали пополнять те, кто родом были из  Приднестровья  и написали рапорта служить  именно в 14-й армии.

По некоторым данным, в 14-й гвардейской общевойсковой армии имелось почти  300 танков,  чуть больше  этого числа  БМП и БТР, около 330 орудий, миномётов и РСЗО, а также  более 70 боевых и транспортных вертолетов  армейской авиации. Республика Молдова  в лице министра обороны генерала Т. Дабижу объявила все это  своей собственностью, включая  принадлежавшие  частям Советской Армии  дислоцирующиеся на территории республики  все военные городки и  базы.

Еще до появления  в Тирасполе командарма Неткачева Ю.М.  местным гвардейцам было передано  около 7 тысяч единиц стрелкового оружия. Гвардейцам  достались  противотанковая батарея, семь танков и  около десяти бронетранспортеров. Стволы вовсю ходили из рук в руки, по Тирасполю и Бендерам  шастали вооруженные люди и казаки.

Тираспольские женщины  во главе с Галиной Андреевой и Светланой  Мигулей препятствовали передаче армейского оружия и боеприпасов Молдове. Женщины  Приднестровья, они  же  матери  призывников и  молодых солдат, регулярно пикетировали  воинские части  России с требованием дать оружие их мужьям и детям для защиты своего права на самооборону.

Тираспольчанки помогали бронетехнике  Российской армии попасть в руки   именно приднестровских гвардейцев (в мае 1992 года приднестровские формирования получили несколько российских танков). Сторонник панславистских  идей Игорь Смирнов со своей командой намеревался разграбить военные склады 14-й армии и создать свою приднестровскую армию. По сценарию из кабинета  Игоря Смирнова женщины  беспрепятственно проникали на территории 59-й гвардейской мотострелковой Краматорской и 180-й мотострелковой Киевской дивизий. Молодые дамы специально садились полуголыми задами на танки и артиллерийские пушки и под негласным контролем местных гвардейцев и казаков пытались увозить и захватывать оружие для Приднестровья. Для выполнения этой задачи, конечно же, не женщинами  в Тирасполе  был разработан  план спецоперации "Сиреневый туман". Этот одноименный  клич  для участников движения "кукарекал" по радио на русскиом языке и с сильным южным акцентом  сам  "Вождь"  Александр Радченко.
 
Неоднократно устраивали женщины  и массовые походы-протесты к штабу 14-й армии и проведению  перед наглухо закрытыми воротами КПП манифестаций, требуя выйти к ним на переговоры прятавшихся в своих кабинетах генералов. По их мнению, те слепо выполняли московский приказ о передаче  Россией военных складов и вооружения Молдове, а не Приднестровью.

Подобные "бабьи бунты" завершались  иногда опереточными сценами, когда женщины шутки  ради перебрасывали через бетонный забор и штабные ворота  специально припасенное для таких акций нижнее женское белье. Под смех собравшихся  летели  во двор штаба юбки, панталоны, бюстгальтеры. Женщины кричали,  чтобы это  белье натянули на себя члены Военного совета, боявшиеся отступить от буквы военного  приказа. По мнению женщин,  русские мужики  выполняли то, что им велел министр обороны  Павел Грачев,  и тем самым,  они "предавали славян в Молдове".
 
Во время  этих значимых  событий тираспольское радио, понятное дело,   отмалчивалось. Однако  внутри его стен и  команды  происходил всякие события, о которых, по выражению Александра Радченко, тоже нельзя было "кукарекать".

Когда весной  1992 года тираспольские власти щедро одаривали новоиспеченных "военоначальников" генеральскими фуражками, погонами и лампасами,  размечтались "Вождь"  и другие работники  радио из числа бывших военных.  Так, отставные старшина Александр Радченко и  полковник  Владимир Мирошниченко ходатайствовали  о присвоении  им министром обороны ПМР "очередных воинских званий". Например, В. Мирошниченко в  своем заявлении  замахнулся  на генеральский чин, мотивируя тем, что звание генерала "позволило бы  ему  лучше вести работу в массах"(!?).
 
Позднее новый  командарм 14-й Российской армии  Александр Иванович Лебедь резко критиковал "генералов с приднестровскими лампасами" и шутил по местному кабельному телевидению "АСКЭТ": "Генералов в ПМР -  как  грибов  поганых! Разможа-а-аются-я-я..." Язвил он и по поводу того факта , что в Тирасполе расплодилось в общей сложности  до  цифры "23" число "всяких министров из числа электриков, слесарей и сантехников". "Министров" намного больше, чем в таких странах, как  ФРГ и США". При этом Лебедь  ехидно улыбался,  перебрасывая мундштук с левого на правый угол своего кривого рта.


Примечания:

[1]. Об этом  в 2019 году  генерал-лейтенант Юрий Неткачев, профессор, академик Российской академии безопасности рассказал в своей книге: "Неизвестная правда о приднестровском конфликте 1992 года. Исторический очерк глазами командующего 14 гв. ОА как непосредственного участника трагических событий 1992 года в Молдавии. (Причины их возникновения, последствия и уроки). - М., 2019.

[2]. Холодюк А. О генерале Александре Лебеде и о забытой войне. – Мюнхен, 2005,  c. 64-67.



VII. ПОСЛЕДНЕЕ В ЕВРОПЕ ПРИСТАНИЩЕ ЛЕНИНА

     В Тирасполе перед  главным  фасадом построенного в стиле «сталинского ампира»  здания Дома Советов с десятиколонным портиком, где первоначально размещалось наше радио,  на каменном постаменте стоял бронзовый бюст Ленина. Символично выглядела башня на декорированном советской символикой здании с  островерхим шпилем, увенчанным красной звездой. Это здание стало  ареной и  символом  борьбы  за самоопределение Приднестровья.  В нем  с 1990 года находился штаб ОСТК, чье издание неуклюже  высказало в 1991 году поддержку ГКЧП.  Здесь заседали органы самопровозглашенной республики,  работали редакции газет "Днестровская правда", "Трудовой Тирасполь" и  "Радио Приднестровья".
 
В первые годы моей работы на радио  город Тирасполь представлял собою последнее пристанище Ленина. ПМР была последней социалистической резервацией в Европе, где Ленин  официально  прикипел к биографии непризнанной республики. Здесь почитали "вождя мирового пролетариата" официально. Рок-звезда приднестровской политики Игорь Смирнов и его команда всегда мечтали о рецидиве коммунизма, а потому, несмотря на ревнивые  взгляды   президента Б. Ельцина из Кремля, заигрывали   с коммунистами и и заручались поддержкой  с бывшими депутатами Верховного Совета СССР  В. Алкснисом ( 1950 года рожд. ), С. Бабуриным (1959 года рожд.) и др., активно выступавшими  за сохранение Союза ССР и защиту прав русскоязычного населения в бывших союзных республиках.

В Тирасполе только на одной центральной улице "25 Октября" находилось три памятника Ленину. Были памятники известным коммунистам  в парках  и на других параллельных  улицах - настоящий музей примитивной ленинской и революционной скульптуры  времен СССР. Чудовищная совковая архаика! Верю, когда-нибудь и в этом городе после смены поколений  наступит, как и в Украине,  период "ленинопада".

На тираспольских улицах  к 1 мая и 7 ноября густо развешивали красно-зеленые флаги ПМР и выцветшие транспаранты, вещающие  о "силе могучего СССР", о "вечной и нерушимой дружбе народов СССР". В городе действовали две разномастные коммунистические партии и одна комсомольская организация, имевшие красно-коричневый оттенок с коммунистическим багрянцем. Их мероприятия, тексты воззваний и заявлений приходилось беспристрастно зачитывать на радио. В  рядах местных коммунистов и  членов ОСТК, чипированых вирусом "Ленин",   преобладали  еще не изжившие сентенции, достойные малышей-октябрят: "Я Ленина не видел, но я его  люблю". В школах Приднестровья  по-прежнему штудировали сентиментально-поучительные детские рассказы о Ленине.
 
По инициативе коммунистов советы и  союзы общественных организаций, движений и партий,  ветеранов войны,  труда и вооруженных сил провели  под звуки гимна СССР в главном городском кинотеатре "Тирасполь"   "Съезд народов Приднестровья" с флагами СССР и ПМР.  Ведущую идею съезда определил основной доклад "За воссоздание  единого государства народов СССР".

Перед началом съезда "цветочные группы"  из числа коммунистов и комсомольцев возложили гирлянды и венки  16-метровому памятнику Ленина у правительственного здания. В депрессивном регионе  на руках обнищавшего населения  ходили советские "ленинки"- банковские билеты образца 1961-92 годов, правда, на них приклеивали марки с зубцами и цветными портретами А.В. Суворова. В Тирасполе власти негативно относились к изображению орла на молдавских леях, но терпели его  на долларовых банкнотах. Последняя валюта была желаемой на всех уровнях в Приднестровье, которое ехидно называли "республикой серпа и доллара". Интересен тот факт,  что при введении новых  денежных знаков изображение на них  памятника Ленину заменили высокой елью перед зданием тираспольского правительства. Кстати, на одной стороне приднестровских рублей были допущены четыре ошибки на молдавском и украинском языках.

Грамотных филологов-специалистов в области правописания молдавского языка в "Приднестровской" да еще и  в "Молдавской" (!) республике  не нашлось, несмотря на существование в Тирасполе "Союза молдаван Приднестровья", где среди его членов не было этнических молдаван, родившихся в Бессарабской части Молдавской ССР. Члены "Союза", имевшие русские фамилии, говорили больше на русском, чем на молдавском языке.  Уровень  первых передач Радио Приднестровья на молдавском языке оценивать не могу, но был свидетелем тех мучений и раздражений, какие испытывала  в нашей редакционной комнате  некая Светлана, переводившая с русского на молдавский язык официальную информацию из кабинета Смирнова.

В местном пединституте преподаватели-молдаване игнорировали , как они называли,   "псевдосоюз псевдомолдаван" и говорили о радиопередачах, что их могли делать и слушать только  местные "манкурты" -  люди, утратившие за годы существования СССР  историческую память, духовные ценности и ориентиры, порвавшие связь с молдавским  народом. Манкурты Тирасполя гордо относили себя к мифическому "Русскому миру". Одним из них был молдаванин по паспорту, приднестровский врач Караман Александр  Акимович (род. в 1956 году), которого 1 декабря 1991 года Игорь Смирнов выдвинул и посадил в кресло "первого вице-президента ПМР" (до декабря 2001 года)[1].
 
Родившиеся на берегах  Днестра русские, украинцы, болгары и евреи  в своем большинстве не изучали молдавский язык. Это же можно сказать  и  о тех русскоязычных  людях, переселившихся в Левобережье. Принятие в Кишиневе законов о языке и возможность объединения Молдовы с Румынией тревожно восприняли жители Левобережья. На эту тему между Кишиневом и Тирасполем  происходили  словесные баталии.

Местные политики, например, Андрей Сафонов (род. 1964), говорил на нашем радио, "не было бы ПМР, Украина граничила бы по Днестру с Румынией". Помню его слова: "Кишинев приказал Тирасполю в одночасье  говорить на молдавском. И Тирасполь ответил Кишиневу... "по-русски". Андрей Сафонов, получивший историческое образование в   Кишиневском университете и переселившийся  в Левобережье, приходил к нам  на радио один-два раза в неделю.  Политическая  его  биография складывалась  в Тирасполе зигзагообразно.  А. Сафонова представляли на радио как "политкоментатора", делавшего критические  обзоры молдавской прессы. В его первых радиоматериалах серьезного анализа было маловато, зато он умел  оппонировать  "врагам ПМР" или, как говорили о его выступлениях - "огрызаться" и "хлестать" первых молдавских лиц.   "Вождь"  и его помощники ценили выступления Андрея  Сафонова. Я  симпатизировал ему  как  первому  в  1991—1992 годах перспективному  "начальнику управления науки, народного образования, культуры и религии ПМР", а  позже  "министру просвещения ПМР". Но в этих должностях Андрея Сафонова продержали недолго. Полтора года  с июля 1992-го и до конца 1993 года он руководил созданием, а затем работой  Приднестровского информационного агентства «Ольвия-пресс», но и отсюда он был уволен якобы  по причине его "агентурных  связей с военной разведкой 14-й РА". Впрочем, многих в Тирасполе подозревали в "тайной" работе не на одну, а на несколько "вражеских" разведок. Материалы  местного "политкоментатора" Андрея Сафонова запретили принимать на тираспольском радио. Многие в Тирасполе радовались, что политическая звезда Сафонова так быстро
взошла над "Домами Советов и Правительства" и жалели,  что эта "звезда" с шипением погасла в водах Днестра. Редко, но появляются в наши дни  в тираспольских газетах  заметки   Андрея Сафонова, похожие своим содержанием на панегирики в адрес Кремля, содержащие фантастическую мечту - воскресение "Империи".

Примечание

[1] Караман А.А. в 2014 году прибыл в Донецк, где очень короткое время называл себя "государственным деятелем" так называемой   "Донецкой Народной Республики". Туда слетелись за новыми должностями  и другие бывшие  приднестровские  "деятели", сбежавшие по разным причинам из Тирасполя. Караману удалось в Донецке  временно занимать  посты "зампредседателя Совета министров по социальным вопросам" (с 21 июля по 12 ноября 2014 года) и "министра иностранных дел" (с 15 августа по 28 августа 2014 года).



VIII. МАРТ 92-го, КОГДА НА ДНЕСТРЕ НАЧАЛИСЬ БОЕВЫЕ ДЕЙСТВИЯ

     В воскресенье 1 марта 1992 года Александр Радченко поручил мне на тираспольской Площади Конституции комментировать для радио открытие "Мэрцишора" — традиционного праздника первого дня  весны в левобережной Молдавии.  На этот праздник  люди обычно приходят с оригинальным украшением  на груди  —  бутоньеркой в виде цветочных бутончиков или шариков, сплетенных  из шелковых  нитей  белого и красного цветов. Болгары из соседнего села Парканы приехали на многолюдный праздник с "мартеницами" — теми же  бутоньерками, называемыми как и  народный праздник "мэрцишорами".  Люди в этот день с добрыми  пожеланиями  дарят эти маленькие сувениры друг другу и вспоминают древнюю молдавскую легенду. Ее содержание о победе "Весны" над  "Зимой" и о том, почему главные  цвета мэрцишора символизируют  "красную кровь на белом снегу", организаторы праздника  поручили  мне  озвучить  по микрофону. Собравшимся на площади людям я прочитал и несколько    стихотворений  классиков о приходе весны.
 
В те минуты никто из работников  радио  и участников праздника  и  не предполагали, что в тот же вечер  в Дубоссарах  прольется первая кровь,  и в сплетение красно-белых нитей добавится и траурная ленточка. Поздно вечером 1 марта  в  этом городе инспирировали  массовую драку. Начальник местной милиции майор Игорь Сипченко срочно прибыл на место события. Из толпы  кто-то открыл огонь, И. Сипченко, получив смертельное  ранение,  через некоторое время  скончался. Один из свидетелей со стороны приднестровцев утверждал, что  по милиционерам стреляли  переодетые полицейские  Молдовы.

Радио Тирасполя односторонне оповещало слушателей  о начале в Дубоссарах  якобы "широкомасштабной агрессии Молдовы против Приднестровья", когда  "вооруженные части Молдовы  захватили полк гражданской обороны 14-й армии в селе Кочиеры".  Радионовости,   освещая  произошедшие события исключительно  с точки зрения тираспольских властей, возбуждали  национальную рознь между славянами и теми молдаванами, кто поддерживали законную власть в Кишиневе.  Эти же события  по-иному трактовали  российские военные в 14-й армии, называя   зачинщиками  дубоссарской провокации "бандитов Смирнова" (генералы Ю. Неткачев и В. Ситников), в частности,  "спецслужбу Приднестровья" (комендант, полковник М.М. Бергман). Однако тогда эти выводы  российских военных не освещались  в прессе.   

В полночь жители Дубоссар, собравшиеся перед  горисполкомом,   направились к зданию полиции с требованием к первым лицам  Молдовы "убрать полицейских из города".  Убийство  И. Сипченко спровоцировало  захват гвардейцами свыше 25 молдавских полицейских. Родственники последних попытались  в ответ захватить в селе Кочиеры  кадрированный полк гражданской обороны. Люди  вооружились и пытались освободить плененных полицейских.  Появились  слухи, что  Кишинев направил  подкрепление в сторону Дубоссар. В ночь на  2 марта командующий приднестровской гвардией С. Кицак объявил боевую тревогу. Далее   казаки Черноморского казачьего войска и гвардейцы Приднестровья захватили полк гражданской обороны. Семьи российских  офицеров   вывезли из военного городка. Гвардейцы потеряли  в своих рядах трех человек.

Вспыхнувший конфликт пытались уладить  в Тирасполе  и в Кишиневе.  С одной стороны действовали командующий 14-й армией  Юрий Неткачев и   прибывшие в  Кочиеры  начальник штаба армии генерал-майор Вячеслав Ситников и его помощники. С другой стороны подключились президент Молдовы Мирча Снегур и министр Внутренних дел Молдовы Константин Анточ.

Приднестровцам  не рассказывали о  версии кишиневской стороны. Полиция Молдовы располагала следующими данными о событиях в Кочиерах (цитирую): "В ночь с 1 на 2 марта в Кочиерах казаки и гвардейцы убили учительницу, которая собирала население на защиту дубоссарской полиции, и сбросили труп в колодец. Возмущенные жители сел Кочиеры и Лунга двинулись к полку гражданской защиты, подчиненному Вооруженным силам СНГ и расквартированному в Дубоссарах.

Из Дубосссар направили силы для усмирения акции протеста, из Кишинева на помощь жителям - бригаду полиции специального назначения под командованием подполковника Антона Гамураря. Бригада переправилась по льду на левый берег, чтобы атаковать воинскую часть. На полицейских были бронежилеты, им дали палки на случай, если они провалятся в полынью; на пятерых был один автомат.

3 марта бригада полиции была отведена в Кишинев, но Тирасполь дал приказ в отместку атаковать Дубоссарскую полицию. Были жертвы. В ответ на контратаки Игорь Смирнов дал приказ взорвать мосты через Днестр у Дубоссар и села Бычок" [1].

Командарм  Ю. Неткачeв привлек к разрешению конфликта и президента Приднестровья Игоря Смирнова. Позже он обнародовал в российской прессе, что  в марте 1992 года  в Дубоссарах "Смирнов не остановил свою гвардию", мол,  тогда "она ему не подчинялась".

Эти события в начале марта стали началом вооруженной фазы молдо-приднестровского конфликта. Кишинев считает, что "днем начала войны  является 2 марта 1992 года" [2],[3].

Начиная с 3 марта Вооруженные силы Молдовы активизировались  и захватили  в Левобережье  ряд населенных пунктов и  участок дороги между селами Роги и Дороцкое на линии Тирасполь — Рыбница.  Гвардейцам удалось этот участок  дороги отбить. Мосты через реку  возле Дубоссар и населенного пункта Бычок  взорвали.

Кстати,  в  Дубоссарах  с середины  марта 1992 года на средних волнах начал работу маломощный киловаттный передатчик радиопрограмм из Тирасполя. На левом берегу Днестра, в поселке городского типа Маяк,  расположенном  в Григориопольском районе, приднестровские гвардейцы вооружённым путем   заняли  принадлежавший  с 1991 года Молдове мощный ретрансляционный радиоцентр, построенный Москвой в 70-е  годов для иновещания СССР.   

В  марте Александр Радченко отправил меня в Москву для подготовки радиорепортажей, посвященных  годовщине всесоюзного референдума, состоявшегося в Советском Союзе 17 марта 1991 года и обсуждавшего вопрос о сохранении СССР как обновлённой федерации равноправных суверенных республик. Этот референдум власти   Молдавской ССР бойкотировали, а  Приднестровье поддержало его проведение на своей территории. По данным нашего радио, 98 %  приднестровцев  из числа избирателей проголосовали  за сохранение СССР.

...Утром 17 марта я появился в вестибюле гостиницы "Москва" (ныне  — отель "Four Seasons Hotel Moscow"), где собрались представители прессы и представители крупных городов России, Украины и др. Все  напряженно ожидали открытия в Москве "VI Чрезвычайного Съезда Народных Депутатов СССР",  но никаких объявлений о начале его работы долго не поступало. Вдруг пришло сообщение, что организаторы срочно просят  его участников сесть в автобусы и автомобили. Машины  направились  в сторону Подольска и остановились  в совхозе Вороново, где около двухсот человек   заполнили зал местного Дома культуры "Дружба". Пакеты с разными  заявлениями и   постановлениями раздали только 150 бывшим депутатам.  Электричества  и микрофона в  темном зале не было. Скоро на сцене появились свечи и мегафон, организаторы объявили повестку дня этого форума: "Положение в стране и меры по выходу из катастрофы". В  составе президиума съезда заметил знакомые  лица  депутатов  Алксниса В.,  Макашова А., Медведева Р.,  Оболенского А.,  Умалатовой и др.  Съезд при свечах объявил о   создании  "Постоянного Президиума Съезда народных депутатов СССР", осудил "беловежский сговор", подчеркнув, что он "не имеет юридической силы".

Однако необходимого кворума не было и потому  "съезд при свечах" в Вороново нельзя назвать состоявшимся. Администрации Московской области и совхоза просили организаторов съезда и  всех собравшихся  покинуть  зал. Запомнились заключительные слова председательствующей  на съезде Сажи Умалатовой: "... Наша страна и Советский Союз есть!". Этот тезис можно истолковать и так — "Хотим назад в СССР!"

В тот же день  в 17 часов инициативе «Трудовой России» и народных депутатов СССР на Манежной площади было организовано "Всенародное Вече советских народов". Здесь собрались тысячи манифестантов, представители областей, республик и  разных городов, в том числе и из Тирасполя. Я узнал лица двух членов ОСТК, стоявших перед трибуной. Я попросил у Виктора Анпилова какие-то материалы, чтобы использовать их для репортажа. Его помощники вручили мне листовку, где говорилось, что люди должны  "восстановить законную власть" и  "утвердить волю народа — результаты референдума". В тексте листовки сформулированы  цели Вече: "подтвердить выбор народа, сделанный на референдуме"; " положить конец антинародной политике и принять программу вывода страны из кризиса"; " утвердить главу государства и Правительство СССР",  которые предложены..."съездом при свечах" в совхозе  Вороново.

Я стоял слева и близко  у трибуны и делал записи в блокноте. Время от времени включал диктофон. Вдруг ко мне подошел Анпилов и попросил выступить от представителей Приднестровья.

— Нет! Я же не политик, я простой корреспондент.  Здесь в первом ряду где-то посланцы из Тирасполя!

— Я видел их, познакомился. Да ну их! — они пьяные! Быстрей! Ты же - приднестровец!

Меня легко взяли под руки и по ступенькам помогли подняться на трибуну. Я  не мог  читать с листа  заранее сочиненные  патриотические пассажи, поэтому в моем выступлении,  вероятно, ощущалась энергетика уличного  московского митинга.
   
Сейчас я  дословно не помню свою "речь". Это было выступление "настоящего  патриота из ПМР", намекавшего россиянам  об оказании  ею силовой помощи Тирасполю и народу приднестровского региона. Они  и так  были наводнены захваченным оружием, оказавшимся в руках мирного населения. Предчувствие приближение военных действий на моей малой родине  заставило меня завершить выступление такими словами:

— Помогите сейчас нам! А мы поможем вам...[4]

Эти слова  стали пулей, летящей в цель.  Кто-то из стоявших на трибуне улыбнулся и   подмигнул мне, кто-то  с одобрением показал мне  кулак, символизирующий - "молоток-мужик!", кто-то своею правою рукою пожимал левую, мол, "приветствую твой клич!"

Спустившись под аплодисменты  с трибуны, я пошел на свое прежнее место. Аплодисменты на площади продолжались. Тут ко мне стали  подходить совсем не знакомые люди, вручавшие мне  "для нужд ПМР" советские рубли. Последних было много, я спешно засовывал деньги в карманы и всем говорил "спасибо".  Мне пришлось попросить у кого-то полиэтиленовые пакеты, куда потом складывал финансовую помощь Приднестровью. Денег было очень  много.  Кто-то  подошел и вручил списки казаков, которые отправятся на днях в Тирасполь. Списки просили  передать "только в руки Смирнову!" или его  ближайшим помощникам. Из стоявших рядом с площадью машин "Скорой помощи"  подходили  врачи или санитары. Они вручали мне какие-то  редкие лекарства и хирургические шовные материалы... Помню их искренние и добрые слова: "От нас. Все это пригодится  вашим защитникам". 

Гуманитарная помощь все росла, а я удивленно смотрел  на нее: "Боже, как все это доставить в Тирасполь на пассажирском поезде?" Неизвестный  человек, стоявший на трибуне ( вероятно, военный),  подошел ко мне и посоветовал "быть очень осторожным" по возвращении в родные места. Он порекомендовал не  садиться в вагон поезда Москва — Кишинев:

— Обещаете?

— Хорошо. Прислушаюсь к вашему предложению.

— И частично измените свою внешность. Очки, например, достаньте. Спортивную шапочку натяните на лоб. Куртку желательно другую надеть. Наверняка из Молдовы здесь кто-то отслеживает приднестровцев...

Как мне советовал умный человек, так я и сделал.  Билет приобрел до Киева, где в ожидании вечернего поезда в Молдавию успел днем побывать в центре города, попробовал там порцию вареников с картошкой, заглянул в книжный магазин. Часть времени провел в Успенской Лавре, где помянул свечами своего отца Гурия, жившего на ее территории в приюте для мальчиков-сирот.

Примечания

[1] См.: Косташ И. Дни затмения: хроника необъявленной войны. - Кишинев:  "Универсул", 2010.

[2] Там же.

[1] "День памяти", ежегодно отмечаемый в Молдове 2 марта, переименован в 2021 году в  "День памяти и благодарности". По данным кишиневских СМИ, в этот день вспоминают "29 000 героев, сражавшихся за Республику Молдова". Ион Косташ называет в своих мемуарах другие цифры: "56 тысяч участников войны в Приднестровье"

[4] По данным молдавской полиции,  "16 марта в Приднестровье было введено военное положение. На правобережье НФМ [Народный Фронт Молдовы] на митингах призывал к войне. Растерянный Снегур [президент Молдовы] объявил, что попросит помощи у Румынии, что еще больше подогрело всеобщую истерию". - См.: Косташ И. Дни затмения: хроника необъявленной войны. - Кишинев: "Универсул", 2010.
 
         

IX.  МЫСЛИ РЕПОРТЕРА И ДИКТОРА ПЕРЕД НЕВКЛЮЧЕННЫМ МИКРОФОНОМ

    В Тирасполе уже знали о моем выступлении в Москве и вручили мне  фото из какой-то российской газеты, где я увидел себя перед микрофоном на  трибуне Манежной площади.   Александру Радченко я отчитался о своей очередной командировке,  передал  списки  прибывающих казаков и  деньги, а медикаменты лично  вручил начальнику по тылу  приднестровских гвардейцев.  Среди них и некоторых военнослужащих 14-й Российской армии у меня было немало знакомых.  Они иногда рассказывали мне о тех знаковых событиях, о которых никогда не передавало Приднестровское радио жителям региона.

Обычно во второй половине дня  или поздно вечером мы записывали на магнитофонную пленку часовую программу  для  будущей передачи. В студии перед микрофоном  дикторы предварительно знакомились с материалами, которые предстояло озвучивать. В них отсутствовали те новости, которые из уст в уста передавались в народе и на улицах города.

Так, в субботу 14 марта 1992 года в болгарском селе Парканы, расположенном между Тирасполем и Бендерами, приднестровские гвардейцы и вооруженные казаки  под прикрытием нескольких сотен разбушевавшихся тираспольских женщин захватили стрелковое оружие и боеприпасы (более 1300 автоматов,  250 пистолетов и много патронов). Они находились на складе инженерно-саперного батальона.
 
В Тирасполе распространили заведомо ложную "легенду" о том, именно эти женщины, якобы  легко "взявшие в плен российских офицеров", добыли в Парканах оружие. На самом же  деле этим "шоу" с чертами театральности и  позерства  руководил  бывший подполковник Юрий Костенко, командир батальона приднестровской гвардии, дислоцировавшегося в Бендерах. Во время операции по блокированию батальона  и  установленного  там   "живого щита"  из числа сотен женщин  присутствовал в Парканах и сам  главный "режиссер" захвата оружия Игорь Смирнов, с которым встретился прибывший на место событий российский генерал Юрий Неткачев.  Оружие растаскивали прямо на месте и гвардейцы,  и казаки, но  основную его часть доставили в Бендеры. Говорят, позже этим ворованным оружием  стали  подпольно торговать в Приднестровье и в Одессе.  Организатором незаконной продажи  оружия  был якобы сам  Юрий Костенко.

Начальник особого отдела 14-й Российской армии полковник Степыгин Юрий Гаврилович регулярно отправлял из Тирасполя  в Москву донесения обо всех случаях захвата армейского  вооружения.  Игорь Смирнов, зная об этом от своих агентов, распорядился отомстить полковнику Степыгину. К бандитской операции по его похищению он  привлек руководителя своей охраны  Валерия Александровича  Гратова (1952 года рожд.). До  появления в "правительственном доме" В. Гратов охранял ряд тираспольских магазинов и  ресторан "Тернополь".  В тот год он "крышевал" торговые и "правительственные" точки. За Гратовым и его сообщниками  "особисты" из отдела Ю.Г. Степыгина  заметили и другие противоправные  деяния. Так, Гратов  организовал поборы с тех родителей, чьи дети учились в тираспольских школах во вторую смену. Платите охране российские рубли,  и детишки по пути домой в темное время суток  будут в полной безопасности!

В Приднестровье уроженец Иркутской области Валерий  Гратов проживал  с 1956 года.  В 1971-1973 гг. он служил в разведроте Свирской дивизии ВДВ (Украина, Болград). Занимался боксом и каратэ, даже тренировал в Тирасполе по каратэ и спецподготовке местных сотрудников КГБ и МВД МССР. Он получил два высших образования -- педагогическое и юридическое. О воинском его звании  ничего не было известно. Говорили, что он был старшиной, как и "вождь" радио А. Радченко. В 1990 году Гратов организовал и возглавил службу безопасности лидера Приднестровья И. Смирнова. Тот якобы и произвел старшину В. Гратова в "полковники". В Тирасполе во время правления Смирнова творили все, что угодно: приднестровский рубль по стоимости приравнивали  к доллару(!) 

Однако вернемся к истории с полковником Степыгиным Ю. Г.  Особый отдел армии в письменном виде поставил в известность Игоря Смирнова об этих  тревожных сигналах, поступивших из офицерских семей. Скоро последовала и реакция  из кабинета Смирнова. Она была,  как говорят, "за гранью" и   приурочена к событиям в Парканах.  В воскресный день 15 марта  неизвестные лица выследили полковника  Степыгина Ю.Г. в районе городского рынка, накрыли его мешком из-под сахара и затолкали в машину.
 
Поиск пропавшего российского офицера  поручили военному коменданту Тираспольского гарнизона, полковнику Михаилу Михайловичу Бергману, одному из моих тогда самых ценных источников информации  в  городе и армии. Как невзлюбили Бергмана сторонники Смирнова, пытавшиеся после его разоблачений всех криминальных лиц  "заткнуть поганый рот" этому "еврею Моне с российскими военными  погонами"! Комендант не обращал внимания на эти выпады и  со своими помощниками быстро вычислил, что похищение начальника особого отдела является проделкой недавно созданной  охраны "президентской структуры", руководимой уроженцем Иркутской области  Валерием Александровичем Гратовым (род. в 1952 г.).  Далее М. Бергман  срочно задержал  городе В. Гратова и потребовал от него  выдачи упрятанного в неизвестном месте полковника Степыгина. Гратов под давлением допросов  во всем признался [1]. Командарм армии Ю. Неткачев пригрозил прикинувшемуся "невиновным" Игорю Смирнову  ввести  в центр города танки 59-й  мотострелковой дивизии с  целью освобождения  полковника Степыгина. Смирнов поразсмыслил, чем может ему обернуться это акция, и  после  отнекиваний пошел на попятную -- освободил начальника особого отдела армии, передав его военному коменданту Бергману. Оказывается, полковника Степыгина бандиты спрятали  в одном из заброшенных зданий на окраине города.

Обмен задержанными состоялся в кабинете начальника  Тираспольской милиции.  Здесь присутствовал в качестве "эксперта" прибывший в город  в конце 1991 года  беглый рижский милиционер в звании майора Владимир Антюфеев, сменивший свое настоящее  имя на псевдоним "Вадим Георгиевич Шевцов". О, это еще один антигерой запутанной политической игры Тирасполя!  В. Антюфеева, замешанного в Риге в криминальной деятельности, охотно  приняли на службу в УВД Приднестровья, где он  возглавил   оперативный отдел. Известно, что в связи с истечением срока давности уголовное дело против В. Антюфеева, находившегося в международном розыске,  было закрыто лишь  в 2001 году. В документах этого разыскиваемого в Латвии  беглого и криминального милиционера, а позже первого чекиста с ленинской бородкой и  с генеральскими погонами  Приднестровья автор этих строк фигурировал, по данным А.Сафонова, под кличкой "Диктор".

...А диктор  и радиорепортер в моем лице  сидел  перед невключеным   микрофоном в  студии Тираспольского радио и только молча ухмылялся, читая строки весьма далеких от реальных событий в Приднестровье "новостей", сопровождаемых эмоциональными комментариями и  резкими  заявлениями в адрес правителей Молдовы. Через пару минут их  следовало  озвучить  после команды дежурного редактора: "Внимание,  идет запись!"

Примечание

[1] В. А. Гратов  после участия  в  1992 году  боевых действиях в Приднестровье поехал в октябре 1993 году в Москву  защищать  Белый дом. В качестве боевика Гратов появлялся  в 1993 году  в Абхазии и  в  2008 году в  Южной Осетии.  В 1996 году Гратов получил российское гражданство. В. Гратов собрал большую коллекцию  именных медалей и  наградных значков. После расставания с Игорем Смирновым  главный его  охранник   переехал  из Тирасполя   в Москву. С 2014 года В. Гратов в роли  российского офицера-десантника в звании полковника ("Саныч") находился   в зонах боевых действий в Донбассе и  Луганске, где в 2014 - 2017 годах выполнял функции "инструктора боевиков".   Использовал  фальшивый украинский паспорт на имя "Валерия Войтенко". С этим документом в июле 2017 года Гратова В.  задержали в Украине сотрудники госбезопасности (СБУ). Осужден по обвинению в терроризме,  более трех  лет (?) находился под стражей. В феврале 2021 года задержан на Молдавской границе и отправлен в Россию. Задерживали В. Гратова и в аэропорту Кишинева в 2014 году.



 X. "МЫ СЧИТАЕМ СЕБЯ РОССИЯНАМИ И ОТСТАИВАЕМ РУБЕЖИ СЛАВЯНСКОГО ГОСУДАРСТВА"

    Падение "развитого социализма" в СССР и последующая за ним дезорганизация в стране явились травмирующим периодом в Приднестровье. Бывшие коммунисты, выдвигавшие параноидальные обвинения в адрес  Запада,  называли произошедший распад  страны  его  «спецоперацией» и тосковали по старым советским временам, ожидая скорого  реванша. В Тирасполе подняли головы малограмотные советские пропагандисты, игравшие роль "могильщиков Европы", заставлявшие людей  хором сходить с ума от "бессмертного учения" Ленина. Людей донимали фантомные боли, связанные с развалом СССР, якобы "инспирированным  Западом". Не исключено, что и в те дни, когда писались эти строки, тираспольские ветераны Второй мировой, военные пенсионеры   вкупе  с современными политиками Тирасполя мечтают о проведении  на северном побережье Черного моря и  устья Днестра гибридной операции в крымском стиле с участием  элитных десантников и других представителей сил спецназа.

C приходом в России к власти Путина в Приднестровье также начала меняться идеология в сторону  ресталинизации. Тираспольские подпевалы с опорой на воспоминания оставшихся в живых ветеранов войны стали  выделять в своих речах  роль  Сталина в  победе Второй мировой  войны. Сталина стали поднимать на пьедестал как организатора  индустриализации СССР, якобы превратившего послевоенную страну в европейскую "сверхдержаву".

Время 90-х, перемены в мире и обществе  разметали в разные стороны  советские республики по периметру рухнувшего Союза. "Вождь" радио Приднестровья Александр Радченко подпевал хору ветеранов войны и труда,  мечтавших  о возрождении на Днестре коммунизма, и ставил в пример своим подчиненным  известного  редактора газеты "День" ("Завтра") Проханова и др. Тираспольские  власти получали журналистскую поддержку  от российских корреспондентов, симпатизирующих  Приднестровью, поддержавшего ГКЧП.

Так, репортёр и телеведущий Александр  Невзоров (род. в  1958 г. ),  автор и ведущий программы «600 секунд» стал кавалером ряда наград от властей Приднестровья: ордена «За личное мужество», медали «Защитнику Приднестровья», казачьего креста «За оборону Приднестровья». Однако в 2016 году он прозрел,  заявив в интервью радиостанции «Эхо Москвы», что   «Приднестровье превратилось в отвратительную банановую республику" и решил вернуть свои  награды Тирасполю, а позже  казачий крест «За оборону Приднестровья» выставил на продажу.  Из рядовых российских корреспондентов выделялся проплаченный  Тирасполем  Александр Какоткин, сочинявший в московских изданиях  "розовые" статьи о благополучной  жизни  на берегах Днестра. Однажды я сказал Александру Какоткину:
 
--В принципе, ты прав! Если ничего не покупать, то цены в приднестровских магазинах "вполне нормальные", как  ты  и написал о ценниках на продукты в  статье!

Самыми популярными продуктами у  приднестровцев были батон из белой муки, сахар-песок, майонез, картофель и консервированный зеленый горошек. В Тирасполе ("столице") были некоторые исключения из правил. В Бендерах хлеб выдавали в длинной очереди и с предъявлением местной прописки в паспорте.

Невзоров и Какоткин брезговали  радио Александра Радченко и отказывали ему в  интервью.

Большую ставку делал Игорь Смирнов на советского  и российского писателя и журналиста Александра Проханова (род. в 1938 г.), у которого  тот же А.  Невзоров был членом редакционной коллегии газеты «День». Помню, в  марте 1992 года А. Проханов    пригласил в Москве к себе  в редакцию меня как представителя  "Радио Приднестровья" и еще одного тираспольского казака. А. Проханова  интересовала тема захвата приднестровцами оружия на складах 14-й Российской армии.

Александр Проханов вместе с отставным генералом Альбертом Макашовым приехал в апреле 1992 года в Тираполь, где власти  оказывали им  большие почести.  Личную охрану А. Проханова  обеспечивал бывший рижанин Антюфеев-Шевцов. По рекомендации А. Проханова беглецы из Прибалтики Антюфеев-Шевцов и  Матвеев-Гончаренко благополучно устроились в Тирасполе и превратились в  высокопоставленных тираспольских силовиков. Для Владимира Антюфеева, признававшегося российской прессе,  что  регион Приднестровья был "последним рубежом нашей огромной страны, за которую он сражался в Рижском ОМОНе, тот последний бастион, который нельзя сдать".

Не считаясь с мнением и не учитывая интересы коренных молдаван Левобережья относительно процесса отторжения Приднестровья, принадлежащего независимому государству -Республике Молдова, этот нежеланный  пришелец от имени "народа ПМР"   позволил заявить  в интервью  изданию "Советская Россия":  "Мы считаем себя россиянами и мы отстаиваем рубежи славянского государства". Позже Антюфеев-Шевцов, когда в компании  Смирнова "устаканился" в роли  первого чекиста, он научился ловко торговать страхом тех людей, кто думал иначе о днестровских берегах.

Подобной  точки зрения придерживался и другой экс-рижанин Николай Степанович Гончаренко (1939 -  2019), уроженец Одесской области.  После провала ГКЧП он был брошен на произвол судьбы. В 1991 году партизанскими тропами он добрался  в Тирасполь, где принял псевдоним Николай Матвеев и  возглавил батальон «Днестр».

До нового назначения он по приказу министра внутренних дел СССР Бориса Пуго    курировал  Рижский  и Вильнюсский ОМОНы. С 1992 года Гончаренко - Матвеев уже  занимал должность первого заместителя МВД. Лидер Приднестровья  Игорь Смирнов присвоил ему  звание генерал-майора, а позже  генерала-лейтенанта юстиции. Заодно в местном ОСТК приднестровскому  генералу подобрали из числа тираспольчанок  молодую жену, скрасившую надвигающуюся старость.

Вспоминаю, как во время одной  случайной встречи  в Бендерском отделе молдавской  полиции  я адресовал Гончаренко-Матвееву пару  вопросов относительно заявленной территории ПМР  и территории бывшей Молдавской Автономной ССР? Почему Тирасполь не стал отторгать от Киева  и не присоединил к себе его  украинские города и села, бывшие когда-то в составе МАССР? Слово за слово и я намекнул ему о  настоящей его  фамилии и месте рождения в Украине. О, как это возмутило Николая Матвеева, который -- Гончаренко! Он начал грубо  отнекиваться и  нашел повод отойти от меня в сторону. Позже запретил мне пользоваться актуальными сводками тираспольской милиции для заметок  на первой странице "Днестровской правды" о криминальной ситуации в городе и округе. Короче, обиженно  оттолкнул в  моем лице городскую газету, помогавшую бороться МВД с многоголовой гидрой  преступности в Тирасполе.
 
В группе проигравших после ГКЧП оказался  и   Альберт Михайлович Макашов ( род. в 1938 г.), пытавшийся  весной 1992 года   остаться в  Приднестровье. В сентябре 1991 года  его сместили  с поста командующего округом  и уволили из Вооруженных Сил.  Отставной генерал  прибыл в Тирасполь в апреле вместе с А. Прохановым и в его чемодане лежала военная генеральская форма.  Макашов  без долгих проволочек получил должность главного  военного  советника при президенте Игоре Смирнове.  Он выступал "от имени честных людей" в Доме культуры завода им. Кирова, где присутствовали и  офицеры управления  14-й армии, оставшиеся равнодушнами к его демагогическим призывам. В том же месяце начальником Управления обороны Приднестровья утвердили  Стефана  Флоровича Кицака( 1933  — 2011), имевшего в паспорте  румынскую фамилию. О контактах с ним Макашова  мне мало что известно. 

В своей книге «Трагедия СССР. Кто ответит за развал?» А. Макашов вспоминал: "В Приднестровье я приехал сам, по зову сердца. Должности у меня не было, была душевная обязанность защищать свое государство от всякой нечисти. Там ведь земля российская, Черноморского казачьего войска, за нее еще Суворов воевал». Макашов, которого бывшие коммунисты называли "народным генералом",  надел   генеральскую форму, встречался с гвардейцами и казаками, а также  кадровыми офицерами 14-й армии, агитируя их перейти на сторону непризнанной республики.

"Я работал в Приднестровье по своему военному ремеслу. Работал под руководством Смирнова. <...> Получив у Смирнова разрешение действовать, - вспоминал Макашов, - я вместе с полковником Матвеевым, бывшим рижским омоновцем, облазил все позиции приднестровцев. Взаимодействовал с Антюфеевым..." Однако военная карьера Макашова не сложилась в Тирасполе, в июне  его сместили с должности  и отправили  обратно в Россию.  За свою трехмесячную работу в Приднестровье отставной генерал  получил республиканский орден «За мужество и храбрость».

Тираспольские награды высоких  достоинств  получил  и командующий Республиканской гвардией Приднестровья  генерал-полковник С. Ф. Кицак, служивший до 1990 года в должности замначальника штаба 14-й Гвардейскую общевойсковой  армии. Он называл себя "румыном из из Черновицкой области". О нем говорили, что в 80-х годах он служил  начальником штаба 40-ой армии в Афганистане под командованием генерала-полковника  Бориса Всеволодовича Громова.

16 мая 1992 года в Тирасполе  появился указ «Об Управлении республиканской безопасности». За приднестровскими генеральскими погонами в том же году прибыл из Подмосковья уроженец Алма-Аты Гудымо Олег Андреевич (род. в 1944 г.), обучавшийся в Высшей школе КГБ  (ныне  Академия ФСБ РФ) им. Ф.Э. Дзержинского и  Краснознаменном институте КГБ СССР им. Ю.В. Андропова.  О своем прошлом никому не рассказывал в Тирасполе. Гудымо О.А.  активно поддерживал  в Москве "ГКЧПистов" и его  уволили  c должности замначальника "cпецфакультета" Военной академии им. М. В. Фрунзе.

В конце августа  1992 года его приняли  в  органы ГБ, а  через год советский чекист, чипированый вирусом сталинизма,  уже занимал в Тирасполе пост первого зам министра МГБ Приднестровья и получил звание  генерала-майора.  Пожалуй, в структуре МГБ  Гудымо О. А. был одним из тех, кто  имел  человеческое лицо, был воспитан и  профессионально образован. В Тирасполе Гудымо О. А.  стоял у истоков создания политического   объединения "Сталинский блок - за СССР".  Будучи по своим взглядам сталинистом,  Гудымо  заявлял в приднестровской прессе, что он ценил заслуги Сталина  за  "умение объединять вокруг СССР друзей и союзников, его упорство и решимость отстаивать интересы государства на международной арене".
У Гудымо на Днестре было немало  просоветских и сталинистски настроенных ветеранов-коммунистов, ветеранов войны и труда, которые восхищались Сталиным и ностальгически воспевали СССР.

Продержался генерал Гудымо в Приднестровье до 2012 года. В том же году он появился в России в роли подмосковного адвоката, устроившись в  адвокатскую  контору «Манаков и Партнеры» в Москве.  О тираспольской  "конторе МГБ", генеральской должности и  "смирновских" наградах предпочел умалчивать...

На радио  Александра Радченко устраивались на работу "редакторами" люди с улицы,  не имевшие высшего образования. Одним  из таких, не выдержавших испытания Александра Радченко, был  Николай Тимофеев. Однажды  он  сделал мне в студии замечание, чтобы я убрал из текста новости слово "абориген" и заменил  его на другое, "более понятное слушателям":

-- Люди могут  понять, что "абориген"  происходит от слова "аборт"...

Трудно быть вежливым, когда ты прав! Я не сдержался и проговорил "редактору":

-- Cлушай! Не учи ученого, съешь...Помнишь детскую поговорку?!

Николай Тимофеев  оставил радио и перешел на работу в редакцию приднестровского телевидения, а позже  в редакцию  "республиканской"  газеты «Приднестровье», где и застрял за неимением в то время пишущих а русском языке сотрудников.
Заходили к нам устраиваться на работу  и другие проходимцы вроде экзальтированной учительницы языка и литературы Эльвиры Смирновой из Григориополя, гордо представившейся  нам "коммунисткой" и "вторым секретарем компартии Приднестровья правого крыла". Радченко разрешил ей прочитать в эфире какое-то патриотическое стихотворение (О, это был просто ужас!) и потом спросил меня:

-- И что думаешь, как она читает?

-- Радио будут глушить или выключать. Ни я и не ты не психиатры, мы не сможем этой пациентке...

А что думали о радио Радченко и его молдавской редакции упоминаемые выше  "аборигены" — представители коренного населения Приднестровья?

— Мои базовые права как человека  были попраны, — говорил мне коллега по институту,  родившийся  в 1951 году на левом берегу Днестра в  селе Устиа Дубоссарского района Штефан Урыту. — Никакого "мирного волеизъявления" молдавского населения  региона  не было! Об уровне передач так называемой молдавской редакции даже не желаю и говорить. Полуграмотная переводчица и чтица смирновских текстов имеет произношение села Слободзея. Много в речи "советизмов" и  украинизмов.

Штефан Урыту закончил  Тираспольский  педагогический институт и работал преподавателем на физико-математическом факультете. В 1992 году он находился в рядах  "Народного фронта" Молдовы и числился  членом Республиканского совета Тираспольского отделения. Он основал в Тирасполе так называемый "Комитет по правам человека в Приднестровье" и занимался мониторингом всех  "преступлений против человечности", совершенных представителями властей Смирнова, а также агентами бывшего КГБ и некой структурой  «Альфа» (?), замаскированной под казачество. 

Для таких людей, как Ш. Урыту,  не признававшего ПМР, при Тираспольском ОСТК существовал  официально незарегистрированный "мордобойный" отряд, расправлявшийся  с неугодными людьми помощью силы и кулаков. На пороге своего дома был избит и Ш. Урыту. Со 2 июня 1992 и по 21 августа того же года  Ш. Урыту вместе с группой «Илашку» стал одним из  первых политических заключенных.

Политических оппонентов Смирнова, Гончаренко-Матвеева, Антюфеева-Шевцова,  посягавших на их авторитет и злодеяния, не только преследовали и избивали. Над  ними издевались, их  отправляли  за решетку, пытали и  убивали. Людей, не скрывающих  своих откровенных  взглядов на развитие событий в регионе, называли "шпионами двух-трех разведок", "черноротыми румынами" и "врагами народа". Все, кто недовольны властью  в Приднестровье, иностранные агенты!  Против недовольных в Тирасполе  сочиняли и  распространяли ложные, порочащие честь, достоинство и деловую репутацию информации, как это делала со своим супругом диктор Валентина Кочубей, она же — Мария Третьякова. Неугодные режиму   попадали под репрессивную машину местных гэбистов во главе с Антюфеевым-Шевцовым. Притихшие в страхе люди, чтобы как-то  полноценно и безопасно  жить, а также удержаться на  рабочем месте, вынуждены были под давлением властей  принимать "приднестровское гражданство" и получать "приднестровские паспорта". От последних автор этих строк принципиально отказался. Нет такой национальности — "приднестровец"!

Жители левобережья Днестра были достойны  правительства Игоря Смирнова, которое они же сами и  выбрали. Здесь уместно привести  строки А. С. Пушкина из стихотворения 1823 года "Свободы сеятель пустынный":

Паситесь, мирные народы!
Вас не разбудит чести клич.
К чему стадам дары свободы?
Их должно резать или стричь.
Наследство их из рода в роды
Ярмо с гремушками да бич...

...Люди левобережья Днестра, вовлеченные сначала в далекие 20-е годы   в кампании по установлению советской власти в регионе  и  самоидентификацию молдаван как отдельного народа, а после распада СССР массово участвующие в борьбе за признание ПМР,  изуродовали внешне города Тирасполь, Дубоссары, Рыбницу и др.  Люди поверили в магию  советской агитации  и  в пропагандистскую силу революционных названий улиц и установленных  каменных  памятников в честь политических деятелей. Неужели  в  ближайшей перспективе  улицы и площади приднестровских городов   будут носить имена и будут усеяны  вандалостойкими  бюстами и статуями c головами  и  туловищами Смирнова, Маракуцы и Кицака, а также расплывшимися фигурами   Волковой и Андреевой?! В этой же "аллее" - стеллы из бетонна "в честь"  Гончаренко, Антюфеева, Радченко и др.?! В Тирасполе на улице Карла Либкнехта 78, на доме, где жил  Александр Радченко, его родственники уже установили  мемориальную доску, напоминающую прохожим об основателе "Радио Приднестровья".



XI. РЕПОРТЕР С УЗДОЙ НА ГОЛОВЕ И УДИЛАМИ ВО РТУ

    Начиная с весны 1992 года, конфликт в Бендерах между местной полицией и приднестровскими гвардейцами постепенно перерастал в войну. "Радиопропаганда  Радченко и компании КО"  своими передачами так "промывала мозги" и наэлектризовала русскоязычных слушателей, что те безоговорочно верили ей. Это была настоящая информационная атака, поддерживаемая тогда  и ослепленным автором этих строк, выступавшим по радио с патриотических  позиций человека, родившегося в Приднестровье.

Вся эта так называемая "тираспольская  политика" совсем не была  голосом всего  народа, дружно жившего  до распада СССР по обеим берегам Днестра.  Она представляла собою этакие  темные уголки сознания переехавших сюда из России и Украины бывших коммунистов и советских функционеров, отставных военных и  чекистов из  КГБ, готовившихся к выходу  на пенсию. Того  мира, в котором они жили и работали до 90-х годов, уже не существовало, а воспоминания и представления о нем в их головах еще оставались. Такие "головы"  принадлежали большей частью  людям с  нетрадиционной умственной ориентацией. Один из них возглавлял тираспольское радио, а другой его  курировал - Борис Акулов.

Пророссийский курс политики Тирасполя  отвечал чаяниям  и  большинства жителей Бендер, потому что они не видели  своего будущего вне единства с Россией. У людей сложился определенный стереотип мышления  относительно  "засевших в городcком полицейском участке вооруженных румынов". На самом деле среди этих полицейских были русские и украинцы, бывшие  советские милиционеры,  не пожелавшие превращаться в "карманно-смирновских" блюстителей общественного порядка. Они  решили  не подчиняться  призывам Тирасполя перейти под юрисдикцию "ПМР", а твердо следовать закону, действующему на территории всей Республики Молдова. Для бендерских полицейских  непризнанная "ПМР" была ничем иным, как  "незаконно провозглашенным  псевдогосударственным образованием" или "банановой республикой".

Информантами  для  некоторых текстов моих  новостей об этом городе  иногда были мои знакомые и  обыкновенные люди, знавшие меня лично или слышавшие мой голос по радио. Помню, ранним утром 1 апреля мне позвонил бывший школьный коллега,  учитель физики Борис Гаврилович Косс, посоветовавший срочно выехать в сторону бендерского микрорайона "Ленинский":

 — Там сильная стрельба! Есть убитые. Говорят, Кишинев с оружием наступает на нас!

Да, действительно, в тот день  на южной окраине  города Бендеры,  контролируемого в то время приднестровскими властями и местной милицией, вошло  подразделение молдавской полиции в сопровождении двух бронетранспортеров, попытавшихся разоружить группу приднестровских гвардейцев. В городе  одновременно функционировали полицейское и милицейское отделения. В завязавшемся бою на  приняли участие и сотрудники бендерской милиции. Случайно под перекрёстный огонь попал движущийся  автобус, где находились работницы местной  хлопкопрядильной фабрики. Одна из женщин погибла, кроме того ранения получили несколько гражданских лиц. Потери понесли полицейские и гвардейцы. Конфликт враждующих сторон  был вскоре улажен, огонь прекратили, вооруженные формирования развели по разные стороны. После этого события в Бендерах до 19 июня  было относительно тихо, несмотря на то, что в городе присутствовало около трехсот гвардейцев под командованием Ю. Костенко.

О событиях 1 апреля в Бендерах я срочно позвонил на "горячую линию" агентства ИТАР-ТАСС. Информацию там  приняли и передали  ее по радиостанции
"Маяк". Тираспольское  же  радио  запаздывало с передачами  актуальных  новостей.
В тот же день  в соответствии с Указом Президента России Бориса Ельцина оставшиеся в Молдове соединения и части армии еще раз были поделены и обрели свой новый постсоветский статус. 14-я гвардейская общевойсковая армия, то есть все воинские части, оставшиеся и расквартированные в Приднестровье, переведены Москвою  под юрисдикцию Российской Федерации. Лишь одна часть, расположенная в Парканах -- инженерно-саперный батальон под командованим подполковника Игоря Дудкевича,  перешла  под юрисдикцию  ПМР. Территория, здания, склады, боевая техника и вооружение и около полутысячи военнослужащих -- все это оказалось под красно-зелено-красным флагом непризнанной республики. Одни называли перешедших к Смирнову парканских военнослужащих  героями, другие - дезертирами. В порядке раздела  военного имущества бывшей Советской Армии той же Москвой оружие официально передавалось Молдове. Власти Тирасполя, считая Приднестровье анклавом России, тоже нуждались в оружии, так необходимом  приднестровским военизированным формированиям, которые с середины 1991 года оснащались огнестрельным оружием.

10 апреля в  Тирасполе  издали указ «О создании вооруженных сил ПМР» на базе республиканской гвардии и воинских частей, дислоцированных на территории ПМР и перешедших под ее юрисдикцию. Небольшая часть 14-й армии, принявшая воинскую присягу ПМР, добровольцы Черноморского казачьего войска Приднестровья, территориальные спасательные отряды (ТСО), местные ополченцы и многочисленные добровольцы из России, Украины  и других  бывших советских республик тоже нуждались в оружии. Его приобретали путём блокирования российских воинских частей приднестровскими женщинами, выступавшими в качестве живого щита. А добытчиками оружия на самом деле были мужчины.

В первой декаде апреля в Бендерах и Тирасполе побывало несколько высокопоставленных лиц из Москвы: министр иностранных дел А. В. Козырев,   вице-президент России, генерал-майор А. Руцкой, cоветник президента С.Б. Станкевич и заместитель министра обороны генерал-полковник Б. В. Громов.  А.Козырев кратко выступил перед жителями Бендер, а  А. Руцкой на митинге в центре Тирасполя обратился с  речью к собравшимся.

В середине апреля я  находился несколько дней в Севастополе, а когда приехал в Тирасполь,  узнал о страшной трагедии, произошедшей на складе боеприпасов в Парканах. Радченко не разрешил мне рассказывать по радио о том, что произошло во время неосторожной загрузки миноукладчика 19 апреля  на территории того  самого инженерно-саперного батальона, что перешел под юрисдикцию ПМР.   Полковник М. Бергман затруднился назвать причину  произошедшего взрыва, во время которого  cами себя подорвали  28 молодых военослужаших:

-- Никто не знает. Солдаты  случайно могли, например,  ящик с минами уронить...

Радио обвинило в  этой трагедии "врагов  из Молдовы", мол, из  молдавского села Варница, что на правом берегу Днестра, враги могли запустить боевой  снаряд в сторону Паркан...

Чувствительная информация и сведения о самоподрыве в Парканах составляли "государственную тайну" ПМР. Да разве только  один этот трагический случай скрывало и ложно интерпретировало в медийном пространстве Приднестровского региона!?

В начале апреля 1992 года началось мое тесное сотрудничество в качестве внештатного корреспондента ИТАР-ТАСС по Приднестровью. В Москве меня проинструктировали в военно-правовой редакции агентства, подсказали  правильное оформление  новостей и способы их передачи, выдали  красное удостоверение, где вместо "Приднестровья" ошибочно указали "Приднепровье".  Техническую  ошибку сразу же исправили.  В том же месяце  прибывший в Тирасполь один французский корреспондент  из Парижа, дед которого имел русские корни, предложил мне сотрудничать с  Агентством Франс Пресс, на что я тоже дал свое согласие.  Летом мои репортажи из Тирасполя звучали по радио "Свобода".

На приднестровском радио мне платили по тем временам неплохо. Моя зарплата превышала  320 рублей, получаемых мною, например, за преподавательскую работу в должности доцента  в местном пединституте им. Т.Г. Шевченко. Свою работу на радио я рассматривал как средство получения дополнительных денег, необходимых для жизни, научных командировок и завершения докторской диссертации. Александр Радченко платил советскими  рублями и  "по-черному", оформив  на полставки корреспондентом и  супругу под фамилией "Елена Кустова". Вместо нее, конечно, работал автор этих строк, а  "Кустова" только начитывала дома  своим голосом новости на специальный диктофон. Однако этот обман, признаюсь, продолжался недолго. Не исключено, что  не только мне таким образом  доплачивали   деньги.

"Вождь" радио часто предупреждал меня быть максимально осторожным во время  передвижения в тех местах, где добывалась мною  информация. В середине апреля он вручил мне и снаряженный слезоточивым  веществом газовый баллончик,  необходимый для самообороны. Я работал увлеченно и задерживался в "Доме советов" до полуночи и позже. Спать приходилось на толстых подшивках советских  газет, лежавших на больших столах. Иногда ночевал в квартире дежурного редактора Владимира Мирошниченко, с кем допоздна записывали передачу. Старшая сестра Евгения передала мне разговор ее мужа, участника Второй мировой войны,  советовавшего ей  не подвергать себя риску и не общаться со мной -  сторонником сепаратизма. Вторая старшая сестра Ангелина тоже  побаивалась  приглашения  к себе домой брата, но подкармливала иногда теплыми блинчиками с творогом, которые привозила  к одной лавочке у тираспольского кинотеатра. В глазах ее замечал тревогу.

В апрельские дни Смирнов вывел на публичную сцену  Тирасполя еще одного деятеля, о котором в народе принято говорить «пустое место». Речь идет о бывшем руководителе отдела Рыбницкого цементно-шиферного комбината —  Борисе Николаевиче Акулове (род. в 1954 г.), не имевшем  отношения к прессе.  Его гордо  представили  работникам радио  как одного из немногих деятелей из числа   "молдаван". Справился бы он с диктантом на русском языке для пятиклассников,  неизвестно. Владел ли этот "манкурт" литературным или разговорным  молдавским языком, тоже неизвестно. Вот этого простого рабочего 14 апреля 1992 года  Смирнов назначил ... "председателем комитета по телевидению, радиовещанию и печати". Акулов начал курировать работу местного   радио и заставлял подчиненного ему Александра Радченко как можно чаще во время планерок  напоминать своим подопечным:

— Прошу помнить, кто финансирует наше радио и кто платит нам зарплату...

При этих словах "вождь" всегда   поворачивал почему-то голову именно  в мою сторону. От "вождя" я узнал, кто же этот наш благодетель-плательщик?  — оказалось, "Верховный Совет ПМР".

Месяцем раньше в Тирасполе появилось местное  телевидение, чье вещание  велось  по кабельным сетям. Возглавила это телевидение будущая жена Б. Акулова — Людмила Васильевна  Шульга, заставившая своего избранника  срочно решать вопрос об эфирном вещании. Непродолжительное время Л. Шульга работала или только числилась сотрудником  нашего радио. Семейный подряд Акулова и Шульги  далее контролировал не только радио, но и  все средства массовой информации  в регионе.

Весной я всегда был полон сил и мне  недостовало  адреналина, ибо как овен испытывал  потребность в острых ощущениях, создавая себе проблемы и преграды, которые позже приходилось преодолевать. Чувствуя   себя смелым и независимым корреспондентом, я  чудом  раздвинул препоны приднестровской цензуры и рассказал по радио, как в Тирасполе жулики воровали и присваивали деньги для  приобретения телевизионной аппаратуры. Об этих фактах я узнал от своих  надежных информантов,  готовившихся к открытию  9 августа ежедневных выпусков новостей приднестровского телеканала. Шума было много после моего разоблачения, за что меня  быстро записали в список недругов семейной четы Б. Акулова и   Л. Шульги. Мой  рассказ назвали "вредоносным", о чем  я  не переживал.  Позже  Людмила  Васильевна  пошла на повышение и стала называться    "советником президента по информационной безопасности", а  Борис Николаевич — "полномочным представителем в Украине".  К 2011 году  Акулову вручили семь смирновских наград, после чего он махнул крылом Тирасполю и перебрался жить и работать  в соседнюю Украину.

Cвободы выражения мнений не было и в помине на радио. Новости проходили несколько  смирновских и внутренних редакционных фильтров. ПМР представляла собою  "черную дыру" в виде трещины  в русле Днестра, поглощающей  энергию тех, кто мыслил иначе о судьбе молдавской земли после распада СССР. Мне все более и более  претила работа  приднестровского радиорепортера с уздой на голове  и с удилами во рту, предназначенными  для управления  поводырями  типа Акулова и Радченко. Уголовно-бандитские жернова и коррумпированная власть Смирнова в Тирасполе, в окружение которого сумели проникнуть  скрытые "новые" коммунисты и советские функционеры, бывшие директора-хозяйственники, отставные военные, слесари-сантехники, электрики, пенсионеры и домохозяйки и др., пожирали и мололи первые ростки оппозиционеров, морально несогласных с установившейся властью  и с  идеей разделения Республики Молдова. Несогласие с действующей властью  в Тирасполе могло  стать поводом для надуманного уголовного дела или даже убийства. По этой причине осторожные люди предпочитали не высовываться и, как говорят, забивались под плинтус.

Простые люди еще не понимали,  что существование режима Смирнова  становилось все более пагубным  для бесправных и стремительно нищавших жителей  региона. Люди мечтали строить во главе со Смирновым  "народное, демократическое государство по названию ПМР" и не замечали, что сам  фундамент этого "мини-государства" заложен лидером и преданной ему свитой очень криво — с наклоном в сторону диктатуры,  клановости  и  криминала. Местная спецслужба выстраивала  систему, построенную на  запугивании и страхе  противников смирновской власти.

Почти все лица, занимавшие высокие посты в смирновском руководстве, так или иначе принадлежали при советской власти  к тайной агентуре бывшего КГБ СССР, о чем, вероятно, знал и официальный Кишинев. В сентябре 1991 года  КГБ Молдовы  был преобразован в Министерство национальной безопасности.

Сам лидер Приднестровья Игорь Смирнов, приехавший жить в Тирасполь в 1987 году и работавший до президентского поста директором местного завода «Электромаш», был активным осведомителем органов КГБ, имея агентурную кличку "Васильев". В Тирасполе  кроме радио Александра Радченко с советских времен существовало  и так называемое  "сарафанное радио",  работавшее путем обзвона родственников, друзей и знакомых. Среди тираспольских евреев и неевреев  было широко распространено мнение о еврейской   национальности его жены — Жанны Яковлевны Смирновой (в девичестве — Лотник). Кстати,  бендерские евреи считали будущего   главу администрации  города Тома Марковича Зеновича тоже "своим", но "скрытым евреем". Еврейская  национальность "была ему не к лицу": он состоял членом рабочего комитета Бендер.

Вместе со  Смирновым в одной связке работал его помощник — бывший агент КГБ на Кубе и в Молдавии  Валерий Анатольевич Лицкай ( род. в 1949 г.), занимавший с 1992 года  пост госсекретаря и начальника управления по внешним связям Приднестровья. До этого он   был лишь советником по политическим вопросам и  пресс-секретарем  Смирнова.

Серия подобных разоблачений бывших агентов КГБ  и раскрытие семейных тайн известных в регионе правителей веселила и одновременно настораживала тираспольчан. Чем может  закончиться в недалеком  будущем  вся эта приднестровская трагикомедия?


ХII. ПЕСОЧНЫЕ ЧАСЫ ВОЙНЫ ЗАПУЩЕНЫ. ИХ ПЕСОК СЫПАЛСЯ ВНИЗ

    Первомайским днем радио сообщило, что 30 апреля неизвестными лицами  расстрелян автомобиль Николая Остапенко — председателя исполкома Слободзейского райсовета, приднестровского депутата и  члена   Приднестровского  правительства.   Через несколько дней Остапенко скончался от тяжелых  ранений. Предполагаемых убийц объявят месяцем позже.  Тем временем пропагандистское радио Тирасполя с моим участием озвучивало точку зрения местных властей, что созданная ими "ПМР" фактически имела свою государственность еще раньше, только с несколько другими границами, ибо образована она была в 1924 году и называлась Молдавской  Автономной  ССР (МАССР), входившей  до 1940 года в состав Украины. Жители Левобережья Днестра, за исключением  Бендер  на правом берегу, никогда не находились в составе Румынии. Вспоминаю  свои ощущения  начала 90-х годов. Принятие в Кишиневе законов о языке и возможное объединение Молдовы с Румынией тревожно воспринимали приднестровские жители, в том числе и автор этих строк. Тексты тираспольских новостей называли президента и отдельных правителей Молдовы "фашистами", у которых "руки по локоть в крови", они настойчиво спекулировали на языковой теме и  тиражировали всякие небылицы. Картина мира  на берегах Днестра  искажалась весной  1992 года и  на тираспольском радио, и  в молдавских СМИ. Мои друзья и знакомые  в Кишиневе говорили примерно так,  если бы Тирасполь не явился инициатором создания "ПМР", то границы Украины проходили с Румынией по Днестру.

В Молдове тоже царил  неизбежный бардак, возникший  на  развалинах бывшей советской  республики. Кишинев  формировал  новое самостоятельное  государство. Мой однокурсник по филфаку, оставшийся в Кишиневе без работы, говорил мне летом 1992 года по телефону, используя на всякий случай "эзопов язык" вперемешку с жаргонными словами и ругательствами:

-- Слышал тебя, "сепара" (т.е. сепаратиста.- Примеч.автора), по Радио Свобода! Такая же хрень, но под другими флагами происходила  и на правом берегу. Бывшие колхозники, электрики, доярки под руководством национальной партэлиты, вчерашних ленинцев-интернационалистов,  воспарили  и влетели в вакантные кресла управления страной. "Нацики" (т.е. "националиты. - Примеч.автора) очень плотно педалировали тему ненависти. На этом делались карьера и состояния..."

Александр Радченко рассказывал коллегам в редакции, что в Дубоссарах  с 17 марта 1992 года начал работу маломощный киловатный радиопередатчик. О том, что  весной того же года приднестровцы  вооружённым путем  захватили  в Григориопольском районе один  из крупнейших в мире ретрансляционных радиоцентров, нам приказали "не кукарекать". Это случилось в посёлке Маяк, названном так  в 1971 году  в  честь бывшей  одноимённой советской радиостанции "Маяк.  Здесь, начиная  с  1968-го по 1975 год строили Молдавский радиоцентр, занимавший  850 гектаров.  Он осуществлял трансляцию программ не только на территорию  бывшего СССР и на ближайшие соцстраны, но и вёл трансляции практически на весь земной шар. Когда   радиоцентр вышел из-под контроля Кишинёва, он начал  транслировать  радиопрограммы Тирасполя и российские программы. К радиоцентру  добавили спутниковые телевизионные передатчики и его  стали называть "Приднестровским телерадиоцентром".

Забегая вперед, замечу, в  1997 и 2000 годах  на радиоцентре в Маяке  рухнули две антенны высотою 350 и  250 метров, а  через семь лет Тирасполь продал телерадиоцентр России.

Знаменательное событие произошло в регионе 7 мая, когда через  трансляционный  центр в поселке Маяк  "Радио Приднестровья" заговорило на русском, украинском и молдавском языках в открытом эфире. Как выстраивался информационный радиопоток из Кишинева и Тирасполя, какими идеями он  был наполнен  и как он  поглощал радиослушателя в Молдове, Гагузии и  Приднестровье? Чем больше проходит времени, тем более неотчетливыми и смутными становятся  ответы на эти вопросы.  Вне всяких сомнений правдивая информация об исторической интриге  того времени  не  становилась  достоянием общественности  в   бывшей советской республике. Возьмем к примеру вопрос о разделе оружия советского оружия. Военные министры Москвы и Кишинева в решении этой проблемы  соблюдали только  видимость паритета.  Сделка  осуществлялась в пользу молдавской стороны.  Кишинев   завладел оружием, отвечающим современным военным требованиям. Согласно данным из открытых источников, в артиллерийской группировке  Молдовы оказались несколько частей армейского комплекта 14-й армии, переданного ей Минобороны России. Кроме того, из  Румынии в  Молдову планировалось  поставить значительное количество боевой техники и вооружений. План реализован был в только в июне. Мятежный Тирасполь об этом еще не знал, но он протестовал и  делал заявления о том, что все военное имущество, дислоцирующееся  в Приднестровье, должно принадлежать  его народу. Однако к Тирасполю официальные лица в Кремле тогда еще мало  не прислушивались и в Минобороны закрывали глаза на захват приднестровцами  оружия 14-й армии. Кишинев и Тирасполь подготовку к обороне и проведению  возможных боевых действий  осуществляли скрытно.

8 и 9 мая радио Приднестровья рассказывало о другом  трагическом событии: неизвестные  застрелили и сожгли в собственном автомобиле зампредседателя ОСТК и  главу штаба ополчения Слободзейского района Александра Гусара. Этот случай произошел на фоне продолжающейся эскалации военных действий, диверсий, 
бандитских налетов  на обеих берегах Днестра. Политики Кишинева и Тирасполя соревновались в наращивании  градуса противостояния.  С обеих сторон гибли военные и мирные люди. У меня было  такое  ощущение, что Россия и Украина стали  отворачиваться от проблем  неспокойного  Приднестровья. А Молдова, осваивая доставшееся им оружие, постепенно  продвигалась в сторону  левобережья Днестра. Во второй половине мая в боевых столкновениях все чаще   выстрелы из  стрелкового  оружия   уступали  место артиллерийской стрельбе. Усилия молдавских военных  были направлены на овладение городом Дубоссары и расчленение Приднестровья на его северную и южную части. Однако, по сводкам 14-й армии,   "обстановка на Кошницком и Кочиерском плацдармах стала складываться не в пользу  военных Молдовы, после того, как туда в мае подошли броневые группы российской армии".

16 мая 1992 года В Тирасполе издали указ «Об Управлении республиканской безопасности».  Это управление, как уже сообщалось выше,   возглавил рижский  милиционер Владимир Антюфеев, взявший  себе в Тирасполе псевдоним Вадим Шевцов. В  советской  Латвии он, видимо, был и негласным сотрудником КГБ. Антюфеев жил в одном из служебных помещений  здания бывшего горотдела КГБ.  Все сотрудники этого ведомства остались без работы. Часть архива  заблаговременно успели вывезти в Министерство национальной безопасности Молдовы, а часть агентурных дел и  ряд секретных документов  остались в тираспольских кабинетах. Документы  прибрали к рукам Антюфеев и его команда. Утечка служебной информации из кабинетов бывшего горотдела  КГБ и  вновь созданного управления безопасности наносили серьезный урон и травмировали психику приднестровцев.

Кто знает, что там в архивах  бывшего КГБ  хранилось на имя бывшего агента Игоря Смирнова  с кличкой "Васильев" и тех , кого он  привел к власти в Тирасполе. Досье одного влиятельного приднестровского функционера Александра Большакова, работавшего когда-то в милиции и одновременно писавшего доносы  в спецслужбу,  стало достоянием местной прессы. 

В Тирасполе, рассказывал военный комендант 14-й армии М. Бергман, "торговали секретными документами".  Политикам в окружении Смирнова, а также местным бизнесменам,  ранее сотрудничавшим с КГБ, якобы предлагалось выкупить свои агентурные дела.  В таких деяниях винили прежде всего В. Антюфеева, строившего ведомство  по заветам 30-х годов. Управление безопасности превращалось в карательное учреждение, каким оно было в старые  и страшные годы существования НКВД. По инициативе того же В. Антюфеева на базе управления безопасности готовились диверсионно-террористические отряды для действий в тылу молдавских войск. Они подрывали мосты и другие важные объекты и списывали  все грехи на Молдову. В. Антюфеев, имевший нестабильный характер,  искал поводы геройски утвердиться  в Тирасполе и  проявить себя в роли  опытного организатора борьбы с "врагами ПМР". Он максимально старался использовать любую ситуацию для наращивания своего электорального потенциала.

После распада СССР в Тирасполь прибыло несколько беглых чекистов из прибалтийских республик. Они подвизались на разных ролях в ведомстве Антюфеева, получая обесценивающиеся советские рубли, а позже и местные "суворики". Некоторые офицеры-профессионалы избрали для себя рискованную роль двойников, подрабатывая у военных разведчиков и контрразведчиков 14-й армии и получая за свои информации гонорары в российских рублях, имевших в Тирасполе особый вес.

Пришлые чекисты по заданию Антюфеева занимались поиском противников "приднестровской мечты" -- создания "государства" со столицей в Тирасполе. Они помогали  властям  глушить любые  критические голоса  представителей гражданского общества. "Враги ПМР" из числа преподавателей молдавской национальности  свили свое гнездо в местном пединституте -- таково было расхожее мнение не только первого чекиста Приднестровья, но и абсолютного большинства политизированных  горожан. Частично все они были правы. Администрация пединститута, состоявшая исключительно из лиц молдавской национальности, спокойно взирала на то, что  в ее аудиториях проводили  заседания сторонники движения Народного фронта Молдовы. В июле 1990 года после  увольнения из вуза преподавателя Анны Волковой, участвовавшей в работе ОСТК и выступавшей против Народного Фронта Молдовы, горожане с лозунгами "Национализм в Тирасполе не пройдет!"  пикетировали здание пединститута.

Кстати, президент Молдовы  Мирча Снегур в 1991 году не поддерживал Народный Фронт Молдовы в стремлении к немедленному объединению с Румынией.  Он приезжал на следующий год  в Тираспольский пединститут и выступал перед его сотрудниками. Вспоминаю, как после его речи  и последующего за нею совместного обеда  в санатории-профилактории на территории вуза ко мне от имени руководства института  подошла председатель профкома  Татьяна Федоровна Затик и просила в моей вечерней информации по радио "не трогать Мирчу Ивановича".  Молдавский состав  преподавателей  института почти единогласно поддерживал Мирчу Снегура в  ликвидации самопровозглашённой ПМР.

Я, как и все русскоязычные люди, не мог  согласиться и  принять тогда идеи молдавского национального возрождения. Меня как доцента кафедры педагогики и по совместительству диктора  тираспольского радио вызывали на заседание ректората и осуждали за  цикл радиопередач об истории пединститута, носившего с 30-х годов имя Т.Г.Шевченко. Критику и угрозы ректора,  его ближайших помощников - симпатизантов  Народного Фронта Молдовы - я воспринимал  тогда спокойно и  с высоко поднятым средним пальцем. Представители руководства вуза уже  предприняли неудачную попытку судебного разбирательства с Александром  Радченко  и со мною  по поводу одного прозвучавшего материала. Однако суд не принял от них заявления. От меня никто из моих сторонников  и недругов   не ожидал, что мои радиопередачи об истории вуза  отправят в нокдаун  прокишиневское руководство  тираспольского педвуза. Старейший в регионе институт во главе с Кошкоданом М. Ф. (1940 - 2017), проректором  Толоченко П.В. (1941 года рожд.), деканом филфака Флоря Е.П. и др. доживал в мае-июне  свои последние дни.


ХIII.  "НЕ ПРЕЗИДЕНТЫ МЫ, НЕ СПИКЕРЫ..."

     В начале  1992 года  Игорь Смирнов  объявил, что он "принял на себя обязанности главнокомандующего вооруженными силами ПМР" и во всех боевых столкновениях того года будет "командовать" подчиненными ему  вооружёнными формированиями. Однако на практике  все  военные структуры  Смирнова  действовали  на уровне стихийно созданных   отрядов  лесных партизан.  Ни Смирнов , ни Кицак в роли "начальника республиканского управления по обороне и безопасности"  не владели оперативной обстановкой  и  не контролировали  действия своих вооруженных формирований. Взаимодействия или связи между ними и 14-й армией отсутствовали. Отношения между Смирновым и командующим Неткачевым были напряженными. Последний  с издевкой отправлял "главнокомандующего" Смирнова  в окопы и на огневые  позиции в районе Дубоссар. Генерал  не желал, чтобы российские воины погибали за продление власти "местного  царька" Смирнова -- бывшего рядового, служившего с 1963 года в войсках ПВО в подмосковной Балашихе.

Смирнову необходима была лишь стоявшая на длительном хранении боевая техника  14-й армии.  О том, чтобы  снять ее с консервации и  подготовить к боевому применению, а также подучить приднестровцев на военных сборах   умелому пользованию боевой техникой, ему и в голову не приходило. К началу июня вооруженные силы Смирнова , по данным 14-й армии,  "располагали 33 орудиями и минометами для стрельбы с закрытых огневых позиций", но  боеприпасов к ним  почти не было.

Никто из смирновских  военных отрядов  никому не подчинялся.  И гвардейцы,  и казаки,  и отряды ТСО действовали  каждые сами по себе. Информация об этом в тот год, понятно, не могла стать достоянием общественности.  Зато радио Александра Радченко ложно и с большой помпой рассказывало о Смирнове как о мудром и опытном "главнокомандующем вооруженными силами ПМР". Позже оно  развлекало радиослушателей, иллюзорно представляя  Смирнова и его окружение "победителями" в вооруженном конфликте с Молдовой.

Помню, с какой  помпой радио Радченко вливало в уши своих слушателей "официальные информации" о якобы "правительственных визитах за рубеж" приднестровского президента Игоря Смирнова и спикера регионального парламента Григория Степановича Маракуцы (род. в  1942 г.). Агенты-двойники из ведомства первого чекиста Приднестровья Владимира Антюфеева передавали разведке 14-й армии оригиналы и копии секретных документов, а среди них и десятки чистых или оформленных бланков и визовых приглашений в Турцию, Польшу и  другие страны. Ими пользовались  при выезде заграницу Смирнов и Маракуца. Правда, в подобных визовых  документах вышеназванные тираспольские политики  значились не как "руководители государства", а ..."менеджеры" или "специалисты  по налаживанию электронного оборудования", выезжавшие на Запад «учиться маркетингу и развитию совместного производства».  Об этой афере я рассказал в статье "Не президенты мы, не скиперы...", опубликованной на страницах газеты "Днестровской правды". Смирнов настаивал, чтобы из-за этой и нескольких других моих резонансных публикаций редактор городской  газеты Алексей Печул уволил  неугодного властям автора.  Смирнов пригрозил "не давать газете бумагу".  Печул вынужден был уступить, меня он уволил, а через некоторое время  власти убрали и Печула.
                Любопытным документом, датированным  25 мая 1992 года,  располагал  комендант 14-й армии  полковник Михаил Бергман.  Оказывается, (далее цитирую)  "из Тираспольского горисполкома от имени Игоря Смирнова  в Министерство иностранных дел России была отправлена депеша за № 8/03-12: «Исполком Тираспольского городского совета народных депутатов, рассмотрев обращение фирмы Импорт-Экспорт Германия от 18.05.1992 г., разрешает оформление выездных документов лицам, приглашенным в Германию, на 22 человека для обучения маркетингу, развитию совместного производства, а также других связей, семинаров (список прилагается)». Комментируя этот документ , полковник Бергман заявил, что Игорь Смирнов  искал для себя и своей команды «запасной аэродром»: "Не получится, не победим - значит, смотаемся отсюда на Запад «учиться маркетингу»,

...До 2011 года жителей  Приднестровья местные СМИ обманным образом  завлекали  на массовые флешмобы за Игоря Смирнова, где скандировали речовки типа этой: "Президент Смирнов у нас один. С ним Молдову победим!" Кстати,  это и рефрен книги-панегирика под названием  "Лидер", посвященной Смирнову и подготовленной к изданию его соратницей и советником  Анны Волковой.  Непризнанная республика выживала  за счет российской материальной поддержки. И это тоже ставили в заслугу Смирнову. И вдруг люди узнали из российской прессы, что  Следственный Комитет  в ходе  проверки распределения с 2006 года финансовой помощи региону, стал подозревать, что средства переводились на счет того банка, которым управляла супружеская чета  сына президента Олега Смирнова... А  в 2012 году новый, второй по счету, лидер Приднестровья  Евгений Васильевич Шевчук открыто  "обвинил Смирнова в вывозе в неизвестном направлении золотого запаса непризнанной республики". Смирнову, его детям и членам его бывшей команды  как персонам нон грата запрещен  въезд в страны Евросоюза. Недруги и оппоненты Смирнова надеются, что  международные правовые и судебные организации  привлекут его лично  к ответственности за незаконные с точки зрения международного права действия. Однако этого не происходит.



ХIV. ПРОДОЛЖЕНИЕ ЭСКАЛАЦИИ КОНФЛИКТА В ИЮНЬСКИЕ ДНИ

     В первой половине июня 1992 года  в регионе произошло  много событий, односторонне и  очень предвзято освещаемых в новостях  политически ангажированного радио Приднестровья. В первый день месяца с целью урегулирования конфликта группа кишиневских депутатов  Молдавского парламента прибыли в Тирасполь, а приднестровские  депутаты поехали в Кишинев для проведения переговоров, но  результаты этих контактов оказались нулевыми.

Начиная со 2 июня силами безопасности Приднестровья начались  задержания нескольких молдаван из тираспольской   ячейки  Народного Фронта, возглавляемой Илие Илашку. Первое время после ареста все задержанные  находились  в военной комендатуре 14-й армии, где служил полковник Михаил Бергман.  Передачи радио  возбуждали  ненависть к задержанным и задолго  до начала  судебного следствия   называли их  "террористами" и  "румынскими фашистами".  Смирновская власть  инкриминировала им  "дестабилизацию общественно-политической обстановки в Приднестровье и Гагаузии, дезорганизацию работы их органов власти, воинских подразделений и правоохранительных институтов". Радио сообщало, что в планы  "террористов" входило "устранение политических деятелей Приднестровья, организации диверсий – взрывов мостов, электростанций, водоочистных сооружений, объектов газового хозяйства и государственных  учреждений, в которых располагались органы власти ПМР". Александр Радченко говорил своим сотрудникам, что "враги народа"  хотели взорвать и тираспольский "Дом Советов", где  располагалась редакция радио. Свой рассказ он дополнил  упоминанием о существовании некоего "черного списка террористов", где могли находиться и фамилии работников  возглавляемого им радио. Далее Радченко предоставлял микрофон тем своим доверенным  лицам, кто оправдывал репрессии в отношении тех, кто отказывался  признавать Приднестровскую власть.

К задержанным  "террористам", объединенным в "группу Илашку" мы еще вернемся...

Июньские радионовости были очень тревожными. В ночь на 5-е июня  в  районе Дубоссар велся интенсивный артиллерийский огонь по всей линии обороны приднестровских гвардейцев. 7 июня со стороны Молдовы обстреляна плотина Дубоссарской ГЭС. В Днестр вытекло якобы несколько тонн трансформаторного масла. Через три дня в  Тирасполе неизвестные обстреляли наряд гвардейцев, в результате чего насчитали  несколько  убитых и раненых.

15 июня в Дубоссарском районе, у  села Роги, расположенном на высоком берегу Днестра,  проходили  боевые действия;  тоже были   убитые и раненые среди ополченцев, гвардейцев и казаков. В середине марта  здесь, на "Роговской развилке" произошло кровопролитное сражение. Погибли 9 защитников Приднестровья  и 20  получили ранения.

К июню месяцу,  по данным 14-й армии, в  Вооруженных силах Молдовы  "были сформированы три мотопехотных, артиллерийская, авиационная и инженерно-саперная бригады. В состав каждой мотопехотной бригады входили по артиллерийскому дивизиону, противотанковому дивизиону и по минометной батарее в каждом мотопехотном батальоне [1].

Артиллерийские части и подразделения Молдовы   комплектовались рядовым и сержантским составом из числа резервистов, призванных из запаса. Среди них были молдаване, русские и украинцы. Уклонение от воинской службы грозило наказанием до 5 лет заключения в тюрьме. Кадровых офицеров в Молдове катастрофически не хватало, поэтому  на должности командиров взводов и батарей  срочно назначали прапорщиков с  присвоением им  офицерских званий. По данным  14-армии,  проведение боевых артиллерийских стрельб проходило "на учебных центрах, расположенных на территории Румынии".

Из этой страны  попадали в Кишинев и  снайперские винтовки. Так, в оружейной комнате одного из взводов миротворческих  сил Молдовы стояла румынская "снайперка", у которой механизм был таким, как у автомата Калашникова.  На винтовке был  выцарапан  на русском языке текст со всеми запятыми: "Ищи, сука, казака". Об этом мне рассказывал в 1994 году один из миротворцев. Он же поведал, как  в шутку расшифровывали в Молдове аббревиатуру "МС" : "Мародеры Снегура" и "Мародеры Смирнова".

Военные инструкторы из Румынии участвовали и в подготовке личного состава на специальных учебных центрах, расположенных   в Бельцах, Унгенах  и в селе Бульбоака.  Последний населенный  пункт находится в Новоаненском районе Молдовы. Это  совсем  недалеко от  города Бендеры и смежного с ним  села Варница, тоже относящегося к Новоаненскому району. Тираспольская администрация до середины мая 2019 года включала это село на границе с Молдовой в состав своих территорий.
 
Варница  как и Бендеры  расположена на правом берегу Днестра и в 1992 году административно подчинялась центральным органам власти Молдовы. В то же время администрация Приднестровья считала это  село частью микрорайона "Северный" города Бендеры, чей завод железобетонных конструкций  находится  на Варницкой территории.

С наступлением лета в планы  Молдовы входил и захват  города  Бендеры и  расположенного рядом с ним села Варница, находящихся на правом берегу  Днестра. Это село, где висел молдавский флаг на здании  отдел молдавской  полиции, разрезало территорию Бендер на две части. За Варницей начинался городской микрорайон "Северный". Здесь в многоэтажных домах  в одном лифте катались дети из молдавских и русских классов. В селе проходила так называемая  "государственная граница" между Молдовой и ПМР. Балконы, лестничные клетки,  этажи, кривые изгороди и тропинки  к Днестру и к автобусной остановке в сторону Бендер  "поделены"  между двумя "государствами". Впрочем, эту "границу" в Варнице обозначили тираспольские власти, называвшие Молдову "соседним" или "сопредельным" государством".

Если бы вооруженным формированиям Молдовы удалось в 1992 году захватить Бендеры и Варницу, то не исключено, что под давлением   Народного Фронта Молдовы кишиневские власти  ввели бы свою страну в состав Румынии и вернулись  к границам 1940 года. Такая перспектива объединения с Румынией,  однажды уже оккупировавшей  Бендеры после Первой мировой войны  не устраивала интернациональное  население Бендер.

Представители молдавского населения Варницы и ее полиция отслеживали тираспольские информации о  задержанной  в начале июня группе  сопротивления во главе с Илие  Илашку (1952 года рожд.). В молодые годы  он окончил военное училище и  служил  офицером в Советской Армии. Тираспольские  СМИ  представили Илашку  "руководителем террористической  группой «Бужор» ("Пион" — в переводе на русский язык). Этой группе  предъявили обвинение в убийствах двух  местных политиков и общественных деятелей.  Радио Приднестровья  рассказывало, что Илие Илашку еще в 1990 году  призывал считать «врагами молдавского народа» всех членов тираспольского правительства  и  обещал оказывать  поддержку  Молдове в   "ликвидации  активистов создания ПМР".
 
На первых  допросах в военной  комендатуре Илашку виновным себя не признавал и  пояснял, что  "действовал в условиях войны". Все его показания добывались российскими военными  с помощью устрашений (имитациями расстрела), побоями и психологическим давлением. Результаты расследования не объявляли и  держали их  в секрете.  Военный комендант 14-й армии полковник  М. Бергман  был хорошо  осведомлен обо всех деталях расследования дела "группы Илашку" в подвале комендатуры. Здесь арестованные находились в течение двух месяцев. 

Приднестровская спецслужба,  руководимая Владимиром Антюфеевым, внедрила провокатора Владимира (Валерия) Гарбуза в ряды тираспольских сторонников Народного Фронта. Гарбуза неожиданно помиловали  по тайному постановлению "Президиума Верховного Совета Приднестровья". О том, как Гарбуз согласился в деле Илашку "играть определенную роль" по заданию руководителя "госбезопасности" В. Антюфеева,  автор этих строк рассказал в главе "Защищая права человека" в одной из своих книг [2]. М. Бергман давно пришел к  выводу, что так называемую "группу Илашку" фактически создали в своих рабочих кабинетах чекист  Антюфеев и его сотоварищи, "руководившие" далее группой   по разработанному ими  сценарию.

Сам Илие Илашку и его сторонники-фронтисты: Андрей Иванцок, Тудор Петров-Попа, Александру Лешко, (Владимир)Валерий Гарбуз, Петру Годияк  и др. называли   себя коренными жителями  и считали себя патриотами левобережья Днестра,  любившими   свою землю и малую родину, а потому  выступали и боролись за свое право жить на ней по обычаям и законам   предков-молдаван. Илие Илашку и его друзья принадлежали к  противоборствующей  стороне, не воспринимавшей  сепаратистские идеи  Игоря Смирнова и его окружения.

Дело  о группе Илие Илашку является одной из самых темных страниц в истории Приднестровья. Политизированные тираспольчане хором требовали от суда и на суде головы (!) Илашку:"Расстрелять как собаку!" Судебный процесс над фронтистами в декабре 1993 года, по мнению юристов, проходил "с нарушениями" и "носил декларативный, а не доказательный характер". Справедливого разбирательства не было и не могло быть. Суд незаконной Приднестровской республики  приговорил Илашку к смертной казни, но позже этот приговор заменили  на пожизненное заключение. Илашку и его друзья несколько лет  находились в физической и коммуникационной изоляции. Они испытывали тяжелое психологическое давление. Из-за внешнего негатива Илашку  находился в весьма подавленном состоянии.С молдавской группой сопротивления "Бужор" ситуация в Приднестровье зашла в трагический тупик.

Илие Илашку и другие заключенные, находившиеся  в тираспольской тюрьме по обвинению в терроризме, подали иск в Европейский суд по правам человека за незаконное заключение и пытки. Илашку, отсидевшему в  тюрьме около девяти лет,  а также его друзьям-сокамерникам 8 июля 2004 года высокий суд в Страсбурге обязал Россию и Молдову выплатить  финансовую компенсацию в размере 800 тысяч евро. Из-под стражи освобождены все  те, кто  продолжал отбывать наказание в Тирасполе [3].

...В  июле 2012 года КГБ Приднестровья возбудил уголовное дело по обвинению  бежавшего из Тирасполя в Россию  Владимира  Антюфеева "в злоупотреблении должностными полномочиями, выразившемся в хищении или уничтожении ряда архивных уголовных дел, в том числе и дела "Илашку"". Сценарий дела фронтистов исчез вместе с его автором и режиссером в одном лице - имя ему Антюфеев.  В том же году 31 августа бывший комендант 14-й армии М. Бергман в интервью газете «Московский Комсомолец» еще раз подчеркнул, что «дело «Бужор»  полностью сфабриковано приднестровцами и является легендой  "госбезопасности ПМР". Этим смелым заявлением Бергман нанес сильный  удар по официальной истории становления Приднестровья. Власти и подвластные им  СМИ переживали посттравматический шок.


Примечания

[1] Автор   частично  использовал в этой главе  архивные сведения из книги М. Бергмана "Вождь в чужой стае", а также открытые материалы СМИ.

[2] См.: " Глава 19. Защищая прaва человека" // О генерале Александре Лебеде и о забытой войне.- Мюнхен, 2005, с. 117 - 122.

[3] В начале мая 2001 года тираспольское руководство  выдало находившегося в пыточном заточении Илие  Илашку властям Молдовы. Годом ранее он принял румынское гражданство. Вышедшего на свободу Илашку   избрали в Румынии сенатором и наградили орденом Звезды Румынии. В 2005—2006 годах  Илашку выполнял функции  секретаря Постоянного комитета Сената Румынии. В 2010 году власти Молдовы "в знак признательности за большой вклад в национально-освободительное движение, за героизм и жертвы в борьбе за независимость Республики Молдова и её территориальной целостности" наградили И.Илашку Орденом Республики.


ХV. ВЕЧЕРОМ 19 ИЮНЯ В БЕНДЕРАХ ВСПЫХНУЛ БОЙ В РАЙОНЕ ТИПОГРАФИИ И ПОЛИЦИИ
 
   Приднестровская пропаганда через радио Приднестровья навязывала  своим  слушателям нарратив о том, что истоки начала  трагических событий 19 июня  1992 года в Бендерах следует  искать в местном  полицейском участке Молдовы. Якобы полицейские первыми развязали на улицах и окраинах города боевые действия.
По составу населения город был  интернационален. В нем мирно уживались молдаване, русские, украинцы, евреи. Таким же интернациональным  был и состав городского отдела милиции, отказавшегося  подчиняться  тираспольским властям. Бывших милиционеров   стали называть "отрядом  полицейских" и "румынами".

6 апреля 1991 года  Бендерский горотдел  милиции МВД  Молдовы  реформировало в  местное отделение  полиции, назначив ее комиссаром уроженца города,  полковника Гуслякова Виктора Васильевич, русского по национальности,  служившего с 1976 года в советской милиции. В  марте 2014 года генерал-майор полиции Гусляков В.В. своих содержательных воспоминаниях  написал: "С городом Бендеры связана вся моя жизнь. Здесь я родился, жил и живу, учился, работал и служил. Здесь мои корни. Мои предки по линии отца поселились в этот край с незапамятных времен и проживали вместе с молдаванами без никакой вражды"[1].

Заседавший в горисполкоме президиум совета города  отклонил  вопрос образования муниципальной полиции. В ноябре 1991 года местная  газета "Новое Время" опубликовала несколько заказных  материалов главы горисполкома Вячеслава Васильевича Когута (1950 года рожд.), направленных на дискредитацию  и устрашение полиции.  В.В.Когут  неоднократно и безуспешно  принуждал  В.В. Гуслякова перейти на сторону Приднестровья. В одночасье приднестровские СМИ вместе с тираспольским  радио ложно  превратили всех полицейских в  "румынских националистов" и "фашистов от Иона Косташа".

Во главе молдавского  Министерства национальной безопасности находился Анатол Плугару, во главе МВД - Константин Анточ, а  во главе созданного 5 февраля 1992 года Минобороны стоял Ион Косташ. Этот бригадный генерал И.Косташ, командовавший  операцией по «восстановлению конституционного порядка» в Приднестровье,  в советское время имел  безупречную военную карьеру. В 1967 году начал служить военным летчиком в  рядах Советской Армии, а в 1983 году  он якобы  даже занимал в 14-й армии "должность замкомандира". В Кишиневе возглавил сначала  Министерство внутренних дел Молдовы, а позже стал министром обороны , руководившим  боевыми действиями  на берегах Днестра.  В 2010 году военный  пенсионер и успешный бизнесмен  И. Косташ  издал на русском языке большую  книгу воспоминаний [2]. В ней много  фактов, касающихся военных событий в Бендерах. Кроме того, в ней излагается версия автора о ходе братоубийственной войны и "методике" усмирения "непокорных граждан нетитульной нации".

В пятницу 19 июня, в послеобеденное время я  оказался в здании Бендерского горисполкома (ул. Ленина 17), откуда далее не выходил до 23 числа. Питался чем придется. Кто-то делился со мной пищей. Из кабинетных телефонов здания я  вел голосовые репортажи для радио Приднестровья, информировал агентство ИТАР-ТАСС и московское отделение агентства  Франс-Пресс,  звонил в Санкт-Петербург Александру Невзорову. Спасибо неизвестным служащим расположенной неподалеку от здания  телефонной станции. Они безотказно связывали меня с городами. Тогда не было мобиьных телефонов и компьютеров.  Плотные телефонные контакты поддерживал с Александром Радченко, хвалившим  автора этих строк   и обещавшим тогда сохранить в архиве радио магнитофонные пленки со всеми моими репортажами  из Бендер военного времени. Впервые он вдруг  стал на словах и в делах проявлять заботу о своих подчиненных. Он много ругался по телефону, адресуя матерную брань неизвестно в чей адрес. Запомнилось его новое казарменное  и безнадежное  выражение: "Е****ся в кружку!"

- Почему же в кружку? Ты же не «скорострел»! - донимал я шефа радио.

В подвальном помещении здания находились склад с оружием и штаб гражданской обороны. На разных этажах здания  собирались и расходились члены исполкома и совета обороны города, возглавляемого  В. В. Когутом. Рядом с ним видел   Олега Запольского, Владимира Харченко, К. Каранова, Г. Егорова и др. Всего в горисполкоме в разные часы пребывало от 90 до 110 человек. Подробной информации о событиях в городе и на его окраинах мне  не у кого было получить. Никто не в полном объеме не владел  ситуацией происходящего в городе.

На первом этаже здания все комнаты, принадлежащие редакции местной газеты "Новое время" (редактор Виктор Васильевич Худяков; 1950–1999), были закрыты. Редактор тесно дружил с В. Когутом, и от них можно  было бы  получить какую-то актуальную информацию для радио о развитии событий. Но по каким-то причинам  В. Худяков, живший напротив горисполкома,  не появлялся на работе ни  19-го, ни 20 и  22-го числа. Может, заболел и на больничном сидел. Или из окна квартиры  следил за событиями  в центре города [3]. В его газете до и после вооруженного конфликта публиковались и мои статьи, одна из них - и о бендерском комбате Ю.Костенко. Однако позже мы разошлись во мнениях.

С чего начался конфликт  в Бендерах 19 июня  и как  далее разворачивались  военные события в городе, никто толком не ведал, а если чиновники  и знали, то скрывали от прессы или вводили ее в заблуждение.  Например, заместитель Когута  В. Харченко в данном мне интервью в здании горисполкома испугал радиослушателей, рассказав, что якобы администрация молдавского пенитенциарного учреждения ( Советская 65 ), занимающего в Бендерах целый  квартал, "выпустила на волю всех заключенных". Это был фейк.  За ложь следовало бы В. Харченко и мне  извиниться. В. Когут предлагал данное  пенитенциарное учреждение "снести, а территорию зачистить".

Централизованного управления из Тирасполя приднестровскими боевиками, (это видно по их действиям) не было. Непонятна роль 19 - 22  июня военного советника  - "народного" генерала А. Макашова, помогавшего в Тирасполе И. Смирнову. Фактически единоличным "командующим" в Бендерах был  именно подполковник Ю. Костенко, игнорировавший или не согласовывающий свои действия с В.Когутом. "Он (т.е. В. Когут.- Примеч. автора) не нюхал солдатского сапога", - так говорили за спиной председателя горисполкома. Ю. Костенко пользовался большим доверием у  И. Смирнова, который и назначил его комбатом в Бендерах.

К сожалению, отмечали позже эксперты, в  вооруженных формированиях  Приднестровья в тот день не было единого командования и какого-либо взаимодействия.  Боевыми действиями в городе и его предместьях   управлять было очень сложно, потому что они распадались на стихийные локальные столкновения. На разных улицах города происходили разрозненные  массовые бои. Однако начало им положено было  на улицах Пушкина, 52 в районе старого и строящегося зданий типографии   и  Дзержинского, 44, где находились здания полицейских Молдовы.

Противоборствующие стороны  и по сей день  сваливают вину на  друг друга в провоцировании перестрелок у типографии и у отдела полиции,  приведших к крупномасштабным боям в городе и в других местах.

Сами того не желая, несколько приднестровских гвардейцев случайно спровоцировали начало боевых действий. Эту версию позже поведал  в 14-й армии бывший командир спецгруппы разведки (по другим данным - контрразведки), майор Игорь   Ермаков [4]. Молдавская сторона утверждает, что приднестровцы проводили запланированную операцию по ликвидации полицейского участка и уничтожению его личного состава.

В тот роковой день около 16 часов возле типографии водитель Рябоконь остановил автомобиль марки "Москвич-2141", принадлежавший  штабу гвардии.  Номер  машины  (01-04 РГД)заранее был известен полиции. Два гвардейца зашли в склад типографии забрать тираж газеты "За Приднестровье!" (по другим  данным - листовки). Ранее тираж забирала жительница Бендер Наталья Воробьева, устроившаяся на службу в гвардию  редактором  многотиражки. Задолго до этого назначения она несколько дней  появлялась на радио Приднестровья, но на работу ее не взяли. Н. Воробьева была непосредственной участницей события у типографии,  утверждавшая позже, что майора И. Ермакова за готовой продукцией "послал командующий гвардией ПМР полковник Николай Лосев".

Полицейские, засевшие в железобетонном каркасе строящегося здания типографии, заподозрили что-то неладное:  за готовой продукцией впервые  приехала в типографию группа мужчин. По признаниям Игоря Ермакова, он  и его подчиненные "должны были разведать обстановку". Двор типографии упирался забором, выходившим   прямиком к паспортному столу и забаррикадированному зданию полиции на параллельной улице Дзержинского.

Далее события развивались стремительно. Группа полицейских появилась рядом с автомобилем и окружила его. От  Ермакова и Рябоконя  потребовали выйти из машины и предъявить документы. Их разоружили, и вдруг по полицейским неизвестные открыли автоматный огонь. Полицейские ответили огнем и тут завязалась перестрелка. По данным  комиссара полиции В. Гуслякова, неизвестные открыли автоматную очередь по собравшимся у типографии  со стороны расположенного напротив здания "Агробанка" [5].Приднестровцы утверждали, что это были "предупредительные выстрелы в воздух".

Полицейские срочно  решили гвардейцев Ермакова, Рябоконя  и их автомобиль доставить с улицы Пушкина  во двор  здания комиссариата полиции на улицу Дзержинского. Под выстрелами они затащили в свой двор задержанных и  не успели закрыть въездные ворота, как по зданию полиции со стороны приднестровской гвардии началась усиливающаяся стрельба. Это  заставило и полицейских открыть ответный огонь. И полицейские, и гвардейцы одновременно  запросили  подмогу у своих вышестоящих начальников. В 19 часов  20 минут комиссар полиции В. Гусляков обратился  к  министру МВД  К. Анточу  за помощью. Министр попросил  передать личному составу, что руководство Республики Молдовы "предпринимает все возможные меры и ведет переговоры о прекращении огня"[6]. Однако костер войны все  разгорался, а обещанные  "переговоры"  свелись к нулевой отметке.

В. Гусляков, получивший запоздалую  помощь из Кишинева только через пять часов,   созванивался  до этого и с  начальником поселкового отделения полиции  Варницы,  майором полиции Мунтяну Н.С.  К бендерским полицейским поспешили на помощь их  коллеги  и волонтеры из села Варница, а приднестровские милиционеры и находившийся недалеко от  места событий первый взвод из отряда  ТСО  во главе  с  младшим лейтенантом А. Ющенкова  бросился на помощь гвардейцам, вступив в  бой  с полицейскими.

Спешивших на подмогу в Бендеры варницких полицейских  обстреляли гвардейцы из 2-го батальона приднестровцев под командованием подполковника Юрия Костенко. По неофициальным данным, в тот трагический день в этом  в батальоне по штату числилось около 256 человек. Очень многие из бойцов Костенко погибли в самом городе  и при отступлении из него, о чем будет рассказано ниже.   Это был такой самострел, что расхлебывать его последствия пришлось очень долго. Однако деятельность батальона и поведение Костенко двояко оценивались экспертами приднестровского вооруженного конфликта.

Ю.Костенко  уже после своего задержания российскими военными утверждал, что начальник управления приднестровской обороны Ш. Кицак отдал ему приказ открыть огонь по бендерской полиции и "стереть ее с лица земли".  Однако выбить сотрудников полиции из города гвардейцам  не удалось.

Потери Бендерского комиссариата полиции за 19-20 июня были невелики: убитые-3 чел.; раненые- 7 чел. Выведено из строя: зенитная установка-1, БТР-1 (у здания отдела полиции).Повреждены: БТР-2, МБЛТ-1. Уничтожено: сгорело здание паспортного отделения со всеми документами , в том числе и бухгалтерии отдела; автомашина с боеприпасами для пушек и зенитных установок [7].

Ермакова  и водителя Рябоконя полицейские доставили в Кишинев  и провели следствие в МВД Молдовы.  Арестованный Ермаков  якобы заявил на допросах, что  его разведгруппе в Бендерах  "отводилась роль приманки" в заранее спланированной штабом гвардии "провокации против полиции". Тираспольские эксперты подвергли сомнениям признания бывшего командира спецгруппы котрразведки майора И. Ермакова. Российские военные советовали  освобожденному Ермакову срочно  покинуть Приднестровье.

После провалившейся  операции приднестровских гвардейцев, неудачно атаковавших  19 июня здание Бендерской полиции,  мне  удалось  летом договориться о встрече,  приехать к полицейским и взять интервью у начальника уголовной полиции, майора Леонида Ники, а позже опубликовать его на страницах "Днестровской  правды". Название интервью "Понять можно. Простить нельзя" придумал  не автор, а редактор Алексей Печул. Приведу выдержки из нашей беседы, проходившей в здании полиции, где я увидел икону Божией Матери,  а в кабинете замполита - собрание сочинений Ленина и подшивку  советского журнала "Политическое самообразование".

Майор Л. Ника заявил (цитирую основные тезисы): 
 
- "Мы действительно стали заложниками нерешительности и бездеятельности наших политиков. Они довели дело    до войны...";
- "У нас служат полицейские, представляющие все национальности. Из них молдаван - 45 процентов. Мы категорически против присоединения к Румынии, мы за единую, независимую и неделимую Молдову";
-"Оружие завезено в феврале-марте, а до этого были только        табельное оружие и пистолеты. Полиция первой ни на кого не нападала";
-"Есть убитые и ранее со стороны полициии  и тех, кто пришел к нам на помощь. Убитых более 60, раненых - более 300" (в период с 19 по 22 июня. - Примеч. автора); 
-"Убийства совершали не только полицейские. Их тоже убивали. Если вы обратили внимание, то мы имеем списки убиты, а рядом с ними и находится икона Божией Матери";
-"Повторяю, полиция Бендер ничего не сделала плохого для граждан, ни на кого не нападала, а только  защищалась";
-"Когда ваши коллеги людей  так  наэлектризовали, а  вы говорили по радио, что здесь в полиции, одни "румыны", то у людей сложися определенный стереотип, его надо разрушить. Нужно, чтобы на этой земле и в Бендерах воцарился мир" [8].
      
И.о. комиссара Бендерской полиции Бабейко обиженно и справедливо указал мне на "односторонность" информации приднестровской прессы, "славившей" милицию и "ненавидевшей" полицию. Наверно, полицейские  были правы. Александр Радченко запретил по радио прочитать текст интервью, опубликованный в приднестровской газете.
                               
...Обо всех подробностях  развития конфликта  вечером 19 июня после известного эпизода возле Бендерской типографии , я узнал уже в конце июля,  после моего призыва   на военные сборы в 14-ю армию.

Итак, полиция Бендер срочно  попросила  свое руководство в Кишиневе  ввести в город войска для наведения порядка. И.Косташ в своих мемуарах [9] написал, что
"Приказ о вводе в Бендеры бригады полиции специального назначения (68 человек) отдал министр внутренних дел Константин Анточ по указанию Мирчи Снегура 19 июня 1992 года в ответ на штурм бендерской полиции".

Свое мнение "о приказе начать войну"  высказал  позже в своих мемуарах генерал Павел Семенович Крянгэ (1933 - 2004): "Провокация, связанная с нападением на Бендерский отдел полиции, была осуществлена специально. Я, как начальник штаба при Главнокомандующем, не понимал причин, побудивших президента (Снегура. - Прим. автора) принять столь очевидное ошибочное решение. Оно было принято без анализа возможных последствий, оценки обстановки, без совета со штабом. Для меня решение о вводе войск в Бендеры 19 июня явилось полной неожиданностью. Те, кто участвовал в принятии этого решения, фактически «подставили» нас (штаб. - Прим. автора)" [10].

По данным российских военных, 19 июня около 17 часов 30 минут на город Бендеры со стороны Кишинева и Каушан, то есть с севера и с юга, двинулись " пять молдавских батальонов (из них два батальона ОПОН), один артиллерийский дивизион, три отдельные артиллерийские, две противотанковые и три минометные батареи. Всего 2300 - 2500 человек личного состава и 56 единиц артиллерийских систем" [11].

Глава совета обороны  Бендер В. Когут  срочно позвонил  из своего кабинета  министру Внутренних дел Молдовы Константину Анточу и "просил его не вводить ОПОН в город".  Когут обещал  министру, что огонь по  полицейскому участку "будет прекращен и виновные в этом инциденте будут наказаны". Но этот запоздалый  звонок в Кишинев  был  диалогом двух глухих.

На южной окраине Бендер, за поселком шелкового комбината,  находится на возвышенности так называемая "Суворовской гора".  Отсюда  в сторону города продвигались молдавская бронетехника и машины с  личным составом. "Солдаты имели на касках и на рукавах белые повязки".  Приднестровские гвардейцы и милиционеры  оказывали им сопротивление, однако, по мнению экспертов, оно было "разрозненным". С  той же Суворовской горы по городу начали стрелять артиллерийские орудия,  их первые снаряды упали в разных районах Бендер.  Около полуночи один снаряд среднего калибра угодил прямо в здание горисполкома. Похоже, целились в древко приднестровского флага, а попали в каменную стену под самой кровлей. Автоматный и пулеметный огонь несколько раз достигал главного фасада  пятиэтажного здания, срезая на своем пути ветки елей и разбивая оконные стекла.   


Примечания:

[1] См.:Гусляков  В.В. Бендерская трагедия  -  как это было. // Электронная версия.

[2] Косташ И. Дни затмения: хроника необъявленной войны. - Кишинев:  "Универсул", 2010 - 672 c.

[3]Худяков В.- автор  изданной в  1999 году  книги «В цветущих акациях город… Бендеры: люди, события, факты», где рассказал также  и о ( далее цитата)  "героической обороне Бендер летом 1992 года от Кишиневских агрессоров". 
В.Худяков награждён медалями "За трудовую доблесть" и  «Защитник Приднестровья».

[4] Холодюк А. О генерале Александре Лебеде и о забытой войне. – Мюнхен, 2005, с. 42-43.

[5]См.:Гусляков  В.В. Бендерская трагедия  -  как это было.

[6] Там же.

[7] Там же.

[8] Холодюк А. О генерале Александре Лебеде и о забытой войне. – Мюнхен, 2005, с. 37-41. Глава из рукописи этой книги, где рассказывалось о событиях 19 июня 1992 года у типографии и полицейского участка,  впервые была опубликована на страницах газеты "Независимая Молдова" в начале 2000 годов. Далее ссылку на газету  и   текст разместили  в Википедии (Битва за Бендеры"). Однако спустя некоторое время при открытии статьи читатель видел только заголовок, а текст  цензура забелила. Страница была пуста.

[9] Косташ И. Дни затмения: хроника необъявленной войны. - Кишинев:  "Универсул", 2010.

[10] См.: Комсомольская правда в Молдове от 2 марта 2006 года.//  Электронный ресурс "kp.md";  "Генерал Павел Крянгэ, экс-министр обороны Молдовы: «За всю войну в Приднестровье я не получил ни одного письменного приказа!»" // Комсомольская правда в Молдове.2 марта 2019// Электронный ресурс "kp.md"

[11] Автор частично   использовал   архивные сведения, содержащиеся  в книге М. Бергмана "Вождь в чужой стае"; материалы книги Волового Г.П. Кровавое лето в Бендерах. Хроника приднестровской трагедии.-Бендеры (типография  "Полиграфист"), 1993, сверяя их с подборками статей и документов, собранных  составителем Крапивой И. И. "Приднестровский конфликт его причины, факты и свидетели"; материалы газ. "Днестровская правда"; интернет-портал "Криминал – моя правда. «Противоположная сторона любой войны». Части 1 и 2." (ПРО МРОО РФ и ТОО «Миротворец») // Электронный ресурс "mroo-mirotworez".




ГЛАВА XVI. ПОЛКОВНИК ЛЕОНИД КАРАСЕВ: "НАЕМНИК  ИЗ РОССИИ" ИЛИ "ПАТРИОТ МОЛДОВЫ"?

     Когда ночью и ранним утром 20 июня я находился в здании Бендерского горисполкома и готовил текст очередного репортажа для приднестровского радио, там никто не говорил  о боевых действиях, происходивших у моста через Днестр. Молдавские войска  ночью вышли к мосту и блокировали его, отрезав город Бендеры от Приднестровья. Я даже не мог представить, что здесь  во время приготовления к бою и в час сражения  звучали для молдавских и приднестровских бойцов команды на чистом русском языке от командиров двух противоборствующих сторон: "Огонь!", "Русские не сдаются!","Ура!" и др. Эти команды понимали и  молодые молдавские солдаты, среди которых были и лица славянского происхождения.

Несколько тираспольских танков попытались прорваться по мосту в центр Бендер, однако были уничтожены войсками Республики Молдовы под командованием на данном участке "наёмника из России на стороне Молдавии бывшего советского полковника Леонида Карасёва" (1948 года рожд.) из северного молдавского города Бельцы.
Приднестровские СМИ назвали Л. Карасева "хорошо знающим свое дело": "Вечером 19 июня группа полковника Л. Карасева выдвинулась к Бендерам из военной базы в Бульбоках. К полуночи он подошел к мосту с батальоном мотопехоты, двумя противотанковыми пушками «Рапира» и 21 единицей бронетехники. Автомобильная развилка при въезде с моста в город была превращена в опорный узел обороны. Участок дороги от развилки до поста ГАИ хорошо пристреливался с трех сторон. Со стоящей рядом девятиэтажки, можно было корректировать артиллерийский огонь. Сам мост завалили бетонными заграждениями. Бывший офицер российской армии Л. Карасев хорошо знал свое дело"[1].
 
В книге И. Косташа содержится описание этого военного эпизода: "Под командованием полковника Леонида Карасева к мосту двинулся батальон мотострелковой пехоты с полигона в Бульбоаке. Дороги не знали, карт не было. 20 июня на рассвете со стороны Тирасполя по мосту двинулись танки 14-й армии. Карасев лично подбил два танка, и колонна развернулась назад. Но после первой танковой атаки боеприпасы кончились"[2].

Уроженец Донецкой области Л. Карасев  с 1987 года  находился на  должности "начальника штаба 86-й мотострелковой дивизии",  дислоцировавшейся  в Бельцах.  Как командир дивизии Л. Карасев  постоянно ездил  в Тирасполь на совещания с командующим армией.

У советского полковника Л. Карасева блестяще сложилась военная карьера.  Срочную службу в Советской Армии проходил в Бресте, поступил и с отличием окончил  в 1973 году  Дальневосточное высшее общевойсковое командное училище в Благовещенске. Далее несколько лет служил на Камчатке и оттуда  в должности  начальника штаба полка  поступил в Военную академию им. Фрунзе (Москва), закончив в ней обучение с красным дипломом  в 1980 году. Далее Л. Карасева  направили  в Южную группу войск, дислоцировавшейся  в Венгрии, где  возглавил войсковую часть.  Оттуда его перевели  на службу   в Одесский военный округ (Белгород-Днестровский) , где  Л. Карасев  командовал полком. В декабре 1987 года он прибыл в Молдавию и служил в Бельцах. Через два года Л. Карасева  отправили в Москву на трехмесячные  курсы усовершенствования  высшего офицерского состава - учиться на командира дивизии.

Некоторые дополнения к биографии Л. Карасева находим у И. Косташа: "Карасев был доверенным лицом маршала Ахромеева [3], баллотировавшегося в ВС СССР, после кампании выборов был приглашен Горбачевым в Кремль и получил направление на учебу в Академию генерального штаба, но отказался и одним из первых присягнул Республике Молдова".

Когда представители молдавских СМИ  спрашивали полковника Л. Карасева, "как русский, окончивший военные  вузы в России, перешёл на молдавскую сторону?", тот отвечал (далее цитата):

— Есть войны справедливые и несправедливые. Есть войны захватнические и освободительные. Так вот, я стал на сторону справедливой войны. Если б вы знали, сколько грязи на меня вылили![4].

Он считал, что "братоубийственную войну подготовили  руководители  Молдовы" и  "противоположная сторона" в Левобережье.

Приведем  далее основные тезисы рассказа Л. Карасева:

— "2 марта  началась война на Днестре — братоубийственная война, которую подготовили нам наши руководители и противоположная сторона.

— К  <...> вооружённому конфликту начали готовиться ещё с 1989 года. По ту сторону Днестра раскручивали тему румынизации. Они из румын сделали пугало, что Молдова присоединится к Румынии и т. д. Эта идеологическая машина раскручивалась до такой степени, что те, кто был на левом берегу, зверели".

<...>

—"У них были замыслы отколоть Гагаузию, разместить сепаратистский режим на севере страны и оставить Молдове лишь Кишинёв и южную часть у границы с Румынией".

<...>

— Параллельно с этими подготовками 14-я армия и Россия вытаскивали из Молдовы всё вооружение. Они лишили Молдову брони, огня и манёвров. Объясняю: вывезли около 100 танков из Бельц и около 120 танков из Флорешт.  <...> Из артиллерии вывезли 150 орудий. Лишили манёвра, вывезя из бельцкого склада ГСМ 90 вагонов солярки. <...> Вывезли более 200 тысяч автоматов, 300 тонн боеприпасов, 100 тонн гранат".

По воспоминаниям Л. Карасева, командующий 14-й армией  Ю. Неткачёв подзывал к себе его заместителей и говорил им "не подчиняться мне под страхом трибунала. Я остался один..." И тогда Л. Карасев принял для себя волевое  решение  — перейти под военные знамена Республики Молдовы.

Официально Национальная армия Республики Молдова, вспоминал  Карасев,   была создана 3 сентября 1991 года. "Прошло почти полгода, но не было укомплектовано ни одного батальона, не было сделано ничего, чтобы предотвратить вывоз оружия и боеприпасов. Все ходили возле Министерства обороны и ждали тёплых мест для себя".

После  событий 2 марта  в Кочиерах   президент  Молдовы Мирча  Снегур по  инициативе Л. Карасева собрал Высший совет безопасности,  поручивший  именно  Л. Карасеву   создание   7 мотопехотных батальонов,  принимавших участие в боевых действиях  в Моловате, Кочиерах, Кошнице и  Бендерах.

Вот как описывает Л. Карасев бои у  бендерского моста в ночь с 19-го на 20 июня:

"С 19 на 20 июня мы получили приказ выдвинуться в Бендеры. Выдвинулись  (из  полигона в Бульбока. - Примеч. автора) тремя ротами, захватили мост, одна рота пошла разблокировать комиссариат полиции".

Полковник Л. Карасев командовал на берегу Днестра первым мотопехотным батальоном Первой мотопехотной бригады Вооруженных сил Молдовы. Он был укомплектован  из молодых людей  разных национальностей , не успевших дослужить свои сроки в рядах Советской Армии. Вот как описывает Л. Карасев настроение и мотивацию молдавских солдат: "У всех был наступательный порыв: смести этот сепаратистский режим, взять Тирасполь и выйти к границе с Украиной".

"...Когда я только туда (к  мосту через Днестр. — Примеч. автора) прибыл и вылез из бронетранспортёра, — вспоминал Л. Карасев, -  через забор бросили гранату, прямо мне под ноги. Меня контузило, я упал. Очнулся где-то к двум часам ночи. Расставил технику, артиллерию на этом плацдарме.

Около 8 утра посадил наблюдателя прямо напротив моста, чтоб следил, если вдруг пойдут танки. А сам сижу ниже, метров в пяти от него. Солдаты окапываются, слева крепость, оттуда стреляют, справа — пятиэтажный дом с засевшими в нём снайперами. (Одна пуля снайпера не попала в голову  Л. Карасева, а  только оставила след на  его лбу.— Примеч. автора). В это время противоположная сторона начала мощную артиллерийскую подготовку, и в атаку пошли танки. Раздался взрыв, и солдаты начали сбегаться к нашему наблюдателю. В него попал то ли артиллерийский, то ли танковый снаряд. Его полностью разорвало, остались только ноги. Я приказал накрыть его плащ-палаткой, чтобы люди не потеряли самообладания" [5].

Л. Карасев умолчал в своем рассказе  некоторые  детали боевых действий у речного моста.  О них поведал  в своих воспоминаниях  бывший советский офицер-"афганец", а  в 1992-м году - министр обороны Молдовы генерал Павел Крянгэ, командовавший  армией во время боевых действий :

"...Большая часть 18-19-летних необстрелянных молдавских солдат не выдержала психологически танковой атаки приднестровцев, особенно после прямого попадания танкового снаряда в наблюдателя прямо у них на глазах. Они стали уходить с позиций, прятаться… Тогда танковую атаку стали отражать молдавские офицеры: полковник Карасев, начальник штаба Чиходарь, командир батальона Продан, рядовой Малинин. Подбили они два танка и атаку отразили. Но положение оставалось тяжелым. Полковник Карасев доложил генералу Дабиже о необходимости боеприпасов, еды и воды. В поддержку группе Карасева отправили 2-ю роту 3-го мотопехотного батальона. У Бендерской крепости ее разгромили. Часть солдат попала в плен, часть спряталась, кого-то убили, ранили.
 
Прорвались к своим только 20 человек с младшим лейтенантом Чеботарем. А генерал Дабижа отправлял военных на выручку к группе Карасева в оскорбительных выражениях, и дело могло закончиться самосудом. Вообще к 20 июня, когда наша группа отступила, чтобы не попасть в окружение, Дабижа высказал пожелание, чтобы его убрали из Варницы. Так как, если он погибнет не от снарядов, то «прикончат свои же» [6].

На этажах в здании  Бендерского горисполкома, где я находился в ночь на 20 июня , не было радиоточек, и я не мог в половине второго слышать объявления тираспольского радио о сборе местных ополченцев. О том, что происходило в ту ночь   в штабе  14-й армии, возглавляемой  растерявшемся в те часы Ю.Неткачёвым, а также о том, как добывались приднестровцами российские танки для прорыва моста в сторону правого берега, где находился город Бендеры, написал в своей книге Михаил Бергман [7]. Бендерчанин Григорий Воловой написал о приднестровском командире
танкового подразделения Сергее В., ожидавшего по радио  в Тирасполе в случае тревоги позывного сигнала "Белая акация". Тогда якобы сам Сергей В. позвонил Александру Радченко и попросил его передать по радио долгожданный сигнал. И далее: "Когда собрались танкисты, мы пошли к казармам 14-й армии в Тирасполе просить танки. Оттуда выехали три танка, но на пути у них встали женщины. Тогда из них выбрались офицеры, смеясь, подняли вверх руки. Женщины окружили танки, одна из них залезла на броню. Наши танкисты разбились по экипажам, сели в танки и погнали их в село Парканы. <...> В селе Парканы перед выездом к мосту собирались приднестровские силы для броска к Бендерам. Утром у арки виадука сосредоточились 3 танка Т-64, добытые у российской армии и несколько бронемашин. К полудню сюда подъехали еще 5 танков..." [8].

Позже к  мосту через Днестр были стянуты все силы из Тирасполя: гвардейцы, милиционеры, спецподразделение «Дельта», казаки и ополченцы.  Успешной операцией по деблокированию моста  руководил   командир ТСО, подполковник В. Широков [9].

После поражения и отступления из Бендер раненный полковник Л. Карасев  стал обвинять главнокомандующего М. Снегура. За  время вооружённого конфликта  М. Снегур "не подписал ни одного распоряжения, не отдал лично ни одного приказа. Всё было только на словах", сетовал Л. Карасев. Кроме того он  открыто заявлял в прессе, что у Снегура "руки по локоть в крови".

По оценкам И. Косташa, кровавый эпизод приднестровского конфликта "был грязной войною", ибо отсутствовал "войсковой план подготовки к военной операции". Косташ рассказал, что "в окопах военнослужащие и волонтеры вели разговоры о предательстве в верхах: в ходе боевых операций они убеждались, что противнику было заранее известно о планах молдавской стороны. Разведка Минобороны вычислила депутата молдавского парламента, который по телефону передавал информацию в Тирасполь. <...> Высокопоставленный офицер  Дабижа-Казаров [Фёдор (Тудор)Николаевич (1942- 1999)], которому  генерал П.С. Крянгэ "приказал прибыть в Бендеры для организации обороны, прятался то в Кишиневе, то в Анений Ной, то в Варнице"[10].

По данным Минобороны Молдовы, только 20-23 июня, "погибли 22 офицера и солдата, 11 бойцов бригады спецназначения, 17 пропали без вести, 243 были ранены" "[11].

Тяжелые ранения получил  полковник Л. Карасев, ставший инвалидом после Бендерских событий и национальным героем и патриотом Молдовые. Около трех месяцев он пролежал в госпиталях Кишинева и Бельц. Ему присвоили звание генерала и представили к высокой  награде.  Л. Карасев первым из оставшихся в живых участников Бендерской операции был награжден орденом Штефана чел Маре. Однако  Карасев оказался единственным, кого президент М. Снегур не пригласил в Кишинев на торжественное вручение главной награды. По другим данным, Л. Карасев  лично отказался приезжать в столицу и получать орден  из "кровавых" рук президента. В указе М. Снегура о награждении орденом Штефана чел Маре, в списке первыми шли  фамилии и имена  19-ти убитых на поле боя, а Л.Карасев значился  20-м, но первым в том списке из  оставшихся живых.

Позже кишиневские власти отыгрались и на сыне генерала Л. Карасева, выбравшего для себя военную карьеру. И. Косташ написал  о нем в своей книге:  "Сын Карасева, подполковник национальной армии, возглавлял молдавскую бригаду, участвовавшую в операции НАТО в Ираке, и оказался единственным, кто не был после этого награжден. Карасев-младший эмигрировал в США"[12].
 
"Перебежчиком" был не только полковник Л. Карасев. В МВД Приднестровья устроился и  уволившийся  из органов МВД Молдовы  полицейский Паламарчук О.,  заместитель по кадрам комиссара полиции Бендер В. Гуслякова [13].
 
У каждого из перебежчиков, считавших себя "патриотами",  присутствовали свои  политические убеждения. Например, Л. Карасев говорил: "Меня считали (на той стороне) предателем, но я никого не предавал, я просто был против сепаратизма..."


Примечания:

[1]Битва за за Бендеры. Часть III: «Сражение за мост»// Электронный ресурс

[2]Косташ И. Дни затмения: хроника необъявленной войны. - Кишинев:  "Универсул", 2010.

[3] Ахромеев Сергей Фёдорович (1923 —  1991) — советский военачальник, маршал , Герой Советского Союза. Начальник Генштаба Вооружённых сил СССР — первый замминистра обороны. Участник Великой Отечественной войны. Сторонник ГКЧП (1991),  предположительно совершил самоубийство.

[4]Генерал Карасёв: «Конфликта в Приднестровье было не избежать» // CП. Бельцкий независимый портал. 06.03.2019 //Электронный ресурс

[5] Там же.

[6] Cм.: Генерал Павел Крянгэ, экс-министр обороны Молдовы: «За всю войну в Приднестровье я не получил ни одного письменного приказа!» // Комсольская правда в Молдове .2 марта 2019// Электронный ресурс "kp.md".

[7]Бергман М."Вождь в чужой стае"//Электронный ресурс

[8] Воловой Г.П.Кровавое лето в Бендерах.Хроника приднестровской трагедии.-Бендеры (типография  "Полиграфист"), 1993.

[9]Битва за за Бендеры. Часть III: «Сражение за мост»// Электронный ресурс

[10] Косташ И. Дни затмения: хроника необъявленной войны. - Кишинев:  "Универсул", 2010.

[11]Там же.

[12] Там же.

[13] См.:Гусляков  В.В. Бендерская трагедия  -  как это было. // Электронная версия.

Автор частично   использовал также   архивные сведения, содержащиеся  в книге М. Бергмана "Вождь в чужой стае" (Электронный ресурс) , сверяя их с материалами интернет-портала   "Криминал – моя правда. «Противоположная сторона любой войны». Части 1 и 2". (ПРО МРОО РФ и ТОО «Миротворец») // Электронный ресурс "mroo-mirotworez".




                (продолжение следует)