Слово, музыка, живопись К портрету Александра Башл

В одной из своих песен Александр Башлачев нарисовал очень интересную,
загадочную картину:

«Как течет река в облака, да на самом дне
Мечется огонь, и я там пляшу в огне…».

В дни больших праздников над Невой, на туманной пелене (чем не река пара, поднимающаяся к небу?) сейчас стали устраивать лазерные шоу.
Суть лазерного изображения заключается в лазерном луче, «мечущемся» в определенном пространстве, как бы холодным огнем рисуя статические изображения, или проецируя видеоизображения…. Похоже, не правда ли?

В трехипостасном проявлении творчества в этот мир, при всем моем преклонении перед словом и звуком, наиболее выразительным я все же почитаю искусство живописи.
Картина настоящего мастера – это всегда окно в особый мир, в мир души художника, или в мир его фантазии. В отличие от картин – «натюрмортов» (в прямом и переносном смысле этого слова), такие картины – «окна» всегда наполнены жизнью, холсты становятся диффузорами динамиков, воспроизводящими музыку жизни, и сама жизнь начинает говорить с нами, стоящими наедине с полотнами, неизреченными глаголами…

Творчество Александра Башлачева поразило меня как новый, невиданный и неслыханный феномен «словозвукописи». Словно я открыл для себя изобретенный поэтом новый жанр.
Большинство его песен – это звуковые полотна, рождаемые в сознании слушателей, либо это живые картины – пейзажи (например, «Зимняя сказка»),  батальные полотна («Грибоедовский вальс»), панорамы (такие, как «Слет – симпозиум» или «Подвиг разведчика»). Портреты («Хозяйка», «Королева бутербродов» и «Хороший мужик»).
Либо это фантастические кинофильмы с полным эффектом присутствия:
«Мельница», «Егоркина былина», «Ванюша».
Конечно же, все сравнения здесь условны, очевидно, потому, что потрясенный разсудок пытается найти хоть какую-то опору в этом неизведанном мире Башлачевья.

Но он ничего не изобретает, ничего не конструирует, не фантазирует.
Он просто транслирует то, что видит, слышит, чувствует сам. И сердце поэта, как лазерный проектор, рождает луч любви, который, скользя по туманностям наших душ, начинает рисовать эти дивные картины. Но ценность этих полотен
в том, что они есть проявление нашей, земной сути, событий нашей истории, современных поэту событий и, конечно же, грядущих судеб мира.
Вот, к примеру:

«Мы – выродки крыс. Мы – пасынки птиц. И каждый на треть – патрон».
«Патрон» - это то, чем заряжено любое оружие, то, что несет смерть тому,
на кого это оружие направлено:

«И каждая цель грядущей войны смеется и ждет любви…».

Но ведь «патрон» - это еще и «начальник», «глава чего – либо», «старшой».
«На треть» - это явное указание на трехсоставность человека (тело – душа – дух).
Значит, на треть мы – духи, подчиненные каждый одному из двух «начальников»,
либо Богу, либо дьяволу…
 И таких «тайнописей» в тестах Башлачева великое множество.
А вообще к нашей сегодняшней ситуации больше всего подходит строчка:

«Имя Имен…. А возьмет и продраит с песочком! –
Разом поймем, как болела живая душа».

Но мне сейчас не хочется заострять ваше внимание на частностях, наш разговор идет об умении Александра Башлачева вглядываться в сущность вещей и явлений и доносить до нашего сознания увиденное им.

У Станислава Ежи Леца есть очень глубокая мысль:
»Если убрать из истории всю ложь, то это не значит, что останется
только правда.В результате может вообще ничего не остаться…».

Потому- то и говорит нам Александр Башлачев, что Имя Имен «в сито времен бросит боль да былинку, чтоб Истиной к сроку взошла».

«Оставь воду цветам, возьми мои глаза!» - предлагает нам Башлачев.
Взглядом, полным любви и сострадания, вглядывается он в нашу советскую «былинку».
До «были», а тем более до «былины» мы пока еще не доросли. Несмотря на все наши научные и социальные завоевания, мы, к сожалению, выплеснули с мыльной водой и «младенца» - глубинную суть, духовную жизнь народа. Это и стало,
в конце концов, причиной гибели великой советской империи.

Но поэт полон оптимизма, и, как завещание, оставляет нам исполненные веры
и надежды строки:

«Я пел это в темном холодном бараке
И он превращался в обычный дворец.
Так вот что весною поделывают раки!
И тут оказалось, что я - рак-отец.
Сижу в своем теле, как будто в вулкане.
Налейте мне свету из дырки окна!
Три грации, словно три грани в стакане.
Три грани в стакане, три разных мамани,
три разных мамани, а дочка одна.

Но следствия нет без особых причин.
Тем более, вроде не дочка, а сын.
А может - не сын, а может быть - брат,
Сестра или мать или сам я - отец,
А может быть весь первомайский парад!
А может быть город весь наш - Ленинград!..

Светает. Гадаю и наоборот.
А может быть - весь наш советский народ.
А может быть, в люльке вся наша страна!
Давайте придумывать ей имена».