Владеть востоком

Двенадцатого ноября полуостров Муравьева-Амурского и прилегающие острова архипелага Императрицы Евгении были, словно шрапнелью, обстреляны косыми очередями мокрого снега. Кампус Дальневосточного федерального университета в этот день закрыли для въезда автотранспорта в связи с прибытием президента России. Студенты и преподаватели медленно брели по скользкой жиже, уповая на водоотталкивающие свойства своих сапог и ботинок. Но ранним утром следующего дня асфальт предстал сухим и чистым,  словно и не было непогоды. Вода за ночь стекла с холмов в бухту Аякс, а остатки её сдул сильный океанский ветер. Твердыня Русского острова умылась снегом и теперь, свежая, невозмутимо стояла на страже российского Приморья. О неспокойных военных временах напоминает артиллерийская батарея и остатки фортификационных сооружений Владивостокской крепости.

Владивосток - означает "Владеть Востоком". Некогда небольшой форпост, а теперь крупнейший город российского Дальнего Востока передан нам в наследие нашими мужественными и дальновидными предками. Город живет и развивается.

Восемь часов полета

Ноябрь 2014 года. Шереметьево, терминал D. Cалон бизнес-класса в комфортабельном А-330. Улыбающаяся стюардесса принимает у меня куртку и пиджак, предлагает напитки, приносит влажную горячую салфетку. После вкусного обеда вытягиваюсь в кресле, посматриваю на индивидуальное табло с информацией о полете, потом закрываю глаза и вспоминаю, как мыкался четверть века назад, собравшись во Владик. Вот дневниковая запись от августа 1990 года:

“В Домодедове ремонт. Люди спят на газетах, разметанные по каменному полу. На первом этаже грязноватый платный туалет, 15 копеек за вход.
Транзитные пассажиры ждут сутками. Говорят, переполнение линии. Грузчики просят 100 рублей за содействие в регистрации. В кассе сцементировались желающие улететь в Благовещенск, Комсомольск, Владивосток, Хабаровск. Потные и напряженные люди зло кричат и  теснят друг друга. Лица искажены тревогой и усталостью. Гражданские и военные, женщины с малыми детьми и беременные – все рвутся к кассирше за стеклом: "Проверьте бронь Грачева" ... "Паклину, Паклину посмотрите"… "Охрименков, по телеграмме..."

В салоне самолета тесно и душновато. После перенесенной битвы люди тяжело молчат. Кормят просто, но вкусно: мясо, сервелат, яблоки, минералка, чай, кофе. После еды свет гаснет, пассажиры быстро засыпают...”

Это было время повального ажиотажа на авиабилеты. Не рубеже девяностых годов прошлого столетия Владивосток стал открытым городом. Летать стали гораздо чаще и дальше. В те годы в аэропорту Кневичи доработали взлётно-посадочную полосу, что позволило принимать реактивный Ил-62М. Этот лайнер с дальностью полета свыше семи с половиной тысяч километров  изменил представления о достижимости тихоокеанского побережья страны.

Владивостокцам было с чем сравнивать. В шестидесятые годы  из Москвы  добирались  самолетами Ил-14 с несколькими посадками. Путешествие могло занять два-три дня. В начале восьмидесятых на Ту-114 летели до Хабаровска, а дальше – перегрузка багажа и пересадка на самолет местной авиалинии.
 
Пассажиры 90-х (если не случалось затора в зале ожидания, подобного описанному выше) восхищались беспосадочными рейсами. Вот что пишет автор блога http://erikrostovspott.livejournal.com/7699.html :

«…Ил-62М давал человеку возможность «понять Россию». … Вылетев под закат из Домодедово, ты в 11 утра в лучах яркого солнца приземлялся во Владивостоке. А до этого за 9 часов беспосадочного полета ты мог увидеть угасание дня, короткую ночь с непонятными ощущениями, где-то над Сибирью переходил смену дат, и на высоте 11000 метров с замиранием сердца из иллюминатора наблюдал за рождением нового дня. И уже в этом новом дне с высоты эшелона наблюдал за другим миром – многочисленными озерами на бескрайних просторах Якутии, великой рекой Амур, в сравнении с которой меркнут реки центра страны и даже Сибири, удивительными изумрудными лабиринтами горной страны Сихотэ-Алинь и где-то вдали на востоке блеском Великого океана».

Много воды утекло с тех пор. Иным стало обслуживание на борту. Возникли современные терминалы в Домодедове и Шереметьеве. Аэропорт Владивостока стал международным. В 2011 году к саммиту АТЭС-2012 был построен новый терминал.
Мне рассказали, что некоторые рейсы из расписания аэропорта  исчезли. Член КНС Сколково профессор Владимир Зельман, принимающий активное участие в создании медицинского центра ДВФУ, добирается сюда из Лос-Анджелеса через Сеул. А раньше из эл-эя он мог летать напрямую.  Самолеты совершали рейсы Владивосток-Анкоридж, летали в другие города Тихоокеанского зарубежья.

Город. Первые впечатления

Богдан Ситкив, тридцатилетний предприниматель, встретил меня в аэропорту Кневичи по просьбе своего отца Михаила Богдановича, с которым я познакомился в Хабаровске. Водитель и собеседник Богдан отменный. Быстро думает, быстро говорит.

Едем по новой объездной дороге, часть которой представляет собой низководный мост, соединяющий полуостров Де-Фриз  и полуостров Муравьёва-Амурского в районе микрорайона Седанка. Де-Фриз – полуостров в южном Приморье в северной части Амурского залива. Назван именем Джеймса Корнелиуса де-Фриза, предпринимателя,  который в XIX веке, на заре  Владивостока, подвизался в городе более 15 лет.
 
- Раньше здесь была военная дорога,  –  рассказывает Богдан. –  Через город ехать короче километров на 10, зато минут на 40 дольше из-за пробок. Но объездная трасса таит в себе опасности. Она с поворотами и перепадами высот. В туман и гололед машины здесь регулярно бьются…

Видно, что для расширения и спрямления старой дороги проведены огромные скально-взрывные работы. Часть горы на поворотах срезана, добытым камнем засыпаны низины. Покрытие нормальное.

- Надо было сделать дорогу прямее, с тоннелями, - продолжает Богдан. – Слишком много серпантина…

Строительство низководного моста – это отдельная история. Он был заложен в 2009 году и введен в строй перед саммитом АТЭС в 2012 году. Говорят, что специализированное судно по забивке свай нашли аж в Красноярском крае. Судно совершило впечатляющий переход по Енисею, Северному морскому пути и Охотскому морю.  В Охотском море нередки сильные ветры и высокая волна, поэтому судно двигалось в сопровождении вдоль берега. А после того, как все сваи были вбиты в дно Амурского залива, оно своим ходом ушло к порту приписки.
 
Заехали в микрорайон Седанка. Он застроен частными коттеджами. В одном из них живет семья Ситкив. Глава семейства закончил «рыболовную» мореходку, в 90-е годы занимался разным бизнесом, а теперь призван директором Амурского судостроительного завода поднимать предприятие.

- Я работаю в Комсомольске-на-Амуре, а живу во Владивостоке, - приговаривает Михаил Богданович.

Жена Анжелика. Дочка Соня. Кофе. Вкусный мармелад и зефир, в Москве нет такого.
- У нас натуральный агар-агар.

Гостеприимство меня обволакивает как горячий пар в русской бане.
- Если дружить – так дружить, - смеется Михаил Богданович. - Владивостокцы – они другие.

У Богдана маленькая дочка.
- Не знаю, куда отдавать в школу. Систему образования быстро разрушают. Хотят из нас сделать быдло, которым легко управлять.

Трасса от микрорайона Седанка  ведет к знаменитому ныне мосту через пролив Босфор Восточный, соединяющему город и остров Русский.
 
В городе людно, много машин, пробки. Город на холмах. С одной стороны дом вгрызается в скалу, с другой – подсыпка и укрепление фундамента, это обычная картина.

- Мэра хорошего у нас нет. Среди людей бытует шутка. Вопрос: может ли Владивосток стать таким, как Сан-Франциско? Ответ: может, если мэр Владивостока станет мэром Сан-Франциско…

Штаб Тихоокеанского флота. Морвокзал. Фрегат «Надежда». Матросики охраняют вход в закрытую часть порта. Когда-то дядя мой капитан Жуков водил меня по этим местам. Дальше Эгершельд и торговый порт, напротив через бухту рыбные причалы. Подъём вверх, поворот, здание краевой администрации и центральная площадь. Исторические кинотеатр. Местный ГУМ, на нем вывеска «80 лет». Улица Светланская. Ниже – набережная Цесаревича. Старое здание политена. И над всем этим оживлением – красивая полоса бетонного моста, высоко вознесенная на стройных пилонах. Мост через бухту Золотой Рог давно был нужен. Проекты моста существовали уже в середине 70-х.

Мы миновали Золотой мост. Едем на Сиданку. В центр города – длинная пробка.
- В городе 1 млн жителей, - шутит Богдан, -  и 2 млн автомобилей. Конечно, это небольшое преувеличение, и все же…

Ситуацию разгрузил мост. Народное гуляние при открытии моста.  Когда пускали мост через бухту Золотой Рог, было массовое стечение народа. Приводили самых маленьких и самых старых. Многие плакали. Вековая мечта. Первые три-четыре дня после открытия моста движение по нему не пускали, отдали его пешеходам. Горожане гуляли семьями, делали снимки. Один знакомый живет на одной стороне бухты, а работает на другой, в центре города. Звонок от него: в 18 часов с женой уехали с работы, а в 18-13 вставляли ключ в домашний замок. А так по пробкам – два с половиной часа. Представляешь, каждый день выигрываем четыре часа жизни!

Городу 155 лет. Он основан в 1860 году военными моряками. Писатель Владимир Арсентьев назвал основание города завершающей точкой 270-летнего стремления России к Великому океану.

Что непосредственно предшествовало созданию Владивостока
(О.Б. Стратиевский. Остров Русский. Страницы истории)

«Россия уже опаздывала с выходом к теплым морям Великого океана. В 1857 году, следуя под флагом посланника Императорского двора в Китае вице-адмирала Е.В.Путятина из Николаевска в Тяньцзин, экипаж пароходокорвета «Америка» открыл залив Святого Владимира и описал залив Святой Ольги на восточном побережье Приморья. Но прорыв случился в 1858 году, когда 16 мая в китайском городе Айгунь генерал-губернатор Восточной Сибири Н.Н. Муравьев подписал с Китаем договор, по которому земли по левому берегу Амура вплоть до впадения в него реки Уссури отошли России, а от Уссури до моря – остались в общем владении без разграничения.
Спустя всего две недели российский посланник граф Е.В.Путятин подписывает Тяньцзинский особый договор, в 9-й статье которого указывалось, что «неопределенные участки границы между Россией и Китаем будут без отлагательства исследованы», а результаты исследования должны были составить дополнительную статью договора.

Благодаря этим двум документам Россия получила в свои владения приморские земли Манчжурии, где западная сухопутная граница пролегала по реке Уссури и «до морских портов». Окончательную точку должно было поставить определение границ на местности. Далее следует цепь событий, призванных завершить начатое еще Ермаком Тимофеевичем движени России на Восток».

Июнь 1858.
По распоряжению Путятина пароходокорвет «Америка» проводит рекогносцировку в южных прибрежных районах края.
Одновременно от устья Уссури отправляется отряд М.И.Венюкова для разведки сухопутных маршрутов к побережью Тихого океана.  Отчет: «Описание реки Уссури к востоку от нее до моря».
 
Октябрь 1858.
Из Императорской (Советской) гавани винтовой клипер «Стрелок» идет в залив Виктория (Петра Великого), исследует северный берег залива Наполеон (Уссурийский), о-в Терминейшн (Аскольд) и залив Герэн (Амурский). 24 октября осмотрели бухту Мэй (Золотой Рог).

Осень 1858.
Из Кронштадта приходит 1-й Амурский отряд кораблей капитана 1 ранга Д.И.Кузнецова. Начало защиты восточного побережья. Посты в заливах Ольги и Владимира. Мичман Е.В.Березин (корвет «Воевода») совершает двухмесячный переход через хребет Сихотэ-Алинь до р. Уссури и выполняет глазомерную съемку по маршруту.
 
Апрель–май 1859.
Со сходом льда, 8 апреля, от Хабаровки начинает работу Уссурийская экспедиция Сибирского отдела РГО под руководством подполковника К.Ф.Будогоского. Экспедиция отдельными отрядами двинулась в разных направлениях по Уссурийскому краю. Задача самого Будогоского – исследование и съемка демаркационной линии. На пути вдоль Уссури выставляются казачьи посты. 5 мая на оз. Ханка заложен пост Турий Рог.
 
Лето 1859.
Генерал-губернатор Н.Н.Муравьев-Амурский планирует встречу с участниками Уссурийской экспедиции в районе Амурского залива. Будогоский с материалами отдельных отрядов должен был встретиться близ устья р. Суйфун (Раздольная) с экипажем корвета «Новик» (командир лейтенант Н.В.Копытов). Там же был назначен сбор всей эскадры (корвет «Воевода», транспорты «Японец» и «Манчжур», корветы «Америка» с губернатором на борту и «Боярин»). Кто когда дал такие названия как бухта Золотой Рог, порт Владивосток и остров Русский, географы спорят до сих пор. Исследование этого вопроса оставим специалистам.
 
Заливы поменяли названия. Залив д’Анвиль получил название Посьет, Наполеон – Уссурийский и Герэн – Амурский. Все эти заливы в совокупности с вновь открытым заливом Америка были объединены под общим названием – залив Петра Великого. Пролив Hamelin straits получил название Босфор Восточный.

20 июня 1860.
Основание Владивостока. Транспорт «Манчжур». 
«Не случайно открытия российских моряков 1857-1859 гг. последовали вскоре после заключения унизительного для морской державы Парижского трактата 1856 г., навязанного России после поражения в Крымской войне, и лишившего ее военного флота и политического веса на Черном и Средиземном морях. Они стали итогом целенаправленного поиска новых выходов империи к Мировому океану. Отсюда понятно, почему тогда появились такие названия: Золотой Рог (аналогичное название носит бухта в Стамбуле), Босфор Восточный. ...

Многие названия географических объектов на карте имеют особую смысловую нагрузку. Так, полуостров, на котором расположен город Владивосток, получил наименование в честь Н.Н.Муравьева-Амурского, а заливы, омывающие его, в честь земель Амурского и Уссурийского краев. Словно сам генерал-губернатор встал у кромки могучего Тихого океана в окружении приобретенных им для российской короны обширных земель Амура и Уссури и основал пост, владеющий востоком. А залив Петра Великого символизировал закрепление России на побережье Тихого океана по аналогии с ее утверждением на берегах Балтики, совершенное в свое время Петром I».

Предприниматель

У канала нас поджидал лет 60-ти, высокий и сильный. Мы сели на его Land Cruiser, заехали на маленький паром (места хватает ровно на одну машину). Паром постучал через бухту Новик к противоположному берегу. Съехав, двинулись по асфальтированной трассе через лес. По дороге Владимир Михайлович рассказывал о своей жизни.
Он окончил ДВГТУ, как отлично успевающий студент, остался на кафедре, защитил кандидатскую. Тут перестройка, зарплаты преподавателя стало не хватать. Что скучать в вузе? Стал с товарищами разрабатывать и делать котлы на мазуте для отопления небольших поселков по Дальнему Востоку. Одно время вернулся в институт, даже заведовал кафедрой, но свое дело перетянуло. Теперь в дополнение к котлам на жидком топливе делают котлы на угле и даже на твердых отходах. Есть технические новшества – например, как автоматически шевелить уголь на решетке, чтобы активизировать процесс горения.

Второе направление, которому он отдает время урывками, но которое захватывает его все больше – освоение биоресурсов моря. Несколько лет назад Владимир Михайлович арендовал часть акватории в бухте Мелководной, составляющей часть бухты Воевода, что на юго-западной части острова. Там он разводит трепангов и гребешков. Закупает мальков, выращивает их в специальных небольших бассейнах, созданных в отремонтированном дебаркадере, а потом высаживает в естественую среду – в бухту, глубина которой составляет не более трех с небольшим метров. Трепангу до достижения взрослого возраста надо расти не менее трех лет, но и этот срок является экономически окупаемым.

Для мальков покупает специальный корм в Китае, привлекает китайцев на подряд. Это недешево, поэтому Щетинин заключил договор с одним из институтов ДВО РАН (Институт биологии моря?), и владивостокские ученые разрабатывают корм для мальков трепанга по его техническому заказу.

Щетинин в течение трех лет вел здесь войну с браконьерами, которые диким образом выгребали все ценное из бухты. судился с министерством обороны за землю. Но дело того стоит.

- В энергетическом бизнесе у меня человек 150, норма прибыли процентов 15. А здесь – минимальные затраты, а прибыль 400%.

Недаром Залив Петра Великого у китайцев носит название Залива трепанга. Условия для его разведения здесь идеальные, а потребитель – китайский и японский рынки – под боком. Там трепанг является очень популярным продуктом, азиаты превосходно знают его лечебные свойства. А у самих, по словам Владимира Михайловича, побережье мертвое, там все живое давно выловлено. Поэтому интерес к нашему, еще не истребленному побережью, очень высок.

Щетинин мужик рукастый. Купил моторную лодку, сам пристроил к ней еще два корпуса – получился тримаран. Материалы самые простые – недорогой пластик, эпоксидка. Проект сделала его дочь. Она же назвала яхту - Aquaqadabra. На этой яхте удобно развозить небольшие грузы. Есть маленькая кают-компания. Здесь Владимир Михайлович угощал меня свежевыловленными трепангами и гребешками. Для этого он специально послал в бухту водолаза. Разрезая «морской огурец» острым ножом, он поведал, что старик-японец, который его навестил, ел только кишку трепанга. Выдавил в воду из кишки содержимое, прополоскал в морской воде – получилась полупрозрачная трубочка – и дал мне отведать. На вкус сырой моллюск.

День ранней осени был солнечным и теплым, море отливало солнцем, волны не было, лишь мелкая рябь. На берегу было еще две большие лодки.  “Мы любой катер можем построить своими руками”. Мы отправились к его санаторию.
 
Оказывается, бухта Мелководная хороша не только как инкубатор для морской живности. Сюда втекает единственная на острове речка, в ее устье – немалый запас лечебной грязи. Здесь, близ этих дивных природных запасов, было небольшое военное хозяйство. Двухэтажный корпус со стенами метровой толщины, был построен в начале прошлого столетия, когда на остове создавалось южное полукольцо Владивостокской крепости. В годы Гражданской войны здесь какое-то время располагался телеграф американских оккупационных войск (Щетинин узнал об этом из архивных документов). В советское время здание использовалось под гауптвахту военно-морской части.

Щетинин отремонтировал его, разбил перед парадным фасадом сквер с цветочными клумбами. Теперь здесь частный санаторий с номерами для отдыхающих и грязелечебницей. На двери я увидел вывески: «Клиника НИИ медицинской климатологии и восстановительного лечения», относящейся к Владивостокскому филиалу  Дальневосточного научного центра физиологии и патологии дыхания, и «Научный центр рекреационных технологий, который, если судить по вывеске, создан в партнерстве НИИ медицинской климатологии и восстановительного лечения вышеозначенного научного центра и ООО «Дальстам», щетининской фирмой. Он непрост, этот инженер и предприниматель!

Нас встретила главврач в белом халате, показала кабинки, где принимают грязевые сеансы, комнату психологической разгрузки, бассейн. Все выглядит как уменьшенная копия санатория «Волжский утес», где мне доводилось отдыхать и лечиться стараниями моей жены. Тот же стандарт.

Рядом с жилым и лечебным корпусом – столовая, где мы отведали уже вареного трепанга. На склоне холма разбит небольшой сад, откуда открывается красивый вид на бухту.

Интересуюсь тем, кто вкладывается в развитие этого многопрофильного хозяйства. Оказывается, все затраты – свои. Щетинин ищет инвестора.
 
Много чего можно освоить. Дочь и два сына развивают семейный бизнес.
Показав свое хозяйство, этот удивительный человек повез меня в Дальневосточный федеральный университет по красивой объездной дороге, вдоль берегов бухты Новик, что глубоко, словно нож, входит в лепешку Русского острова, почти разрезая его на две половины. Остается сказать, что после гимна, спетого им трепангу, и по его рекомендации, я купил на городском рынке литровую пластиковую банку с трепангом на меду и всю зиму съедал по столовой ложке за завтраком эту черного цвета студенистую смесь с мелко нарезанным хрящевидным продуктом. Не могу сказать, что это вкусно, но, наверное, полезно, если судить по самочувствию. К слову, владивостокский рыбный рынок показался мне более бедным, чем хабаровский.
 
Универ

Городок Дальневосточного федерального университета вырастает перед взором проезжающего по мосту как девятое чудо света. Он разместился разместился большой подковой вдоль берега бухты Аякс, обдуваемый океанским ветром. Линии зданий, одна за одной, уходят по склону вверх. В центре кампуса расположены учебные корпуса, по левому крылу отели, по правому – что не знаю.
 
Проектировали и строили структуры Араса Агаларова. Говорят, изначально здесь планировалась игорную зону,  и это сказалось на архитектуре кампуса. Но как сказалось – я не почувствовал, хотя в Лас-Вегасе мне бывать доводилось.
Студенческий отель мне понравился. Широкий холл, современные лифты. Номера небольшие, но чистые, постели свежие, стеклопакеты надежно защищают от ветродуя. Утюги в гладильнях отвратительные, кнопки отпаривания западают. Кто-то недобросовестный закупил. Из водопровода идет настолько ржавая вода, что не только в чайник не зальешь, но и мыть голову не хочется.

Отчего вода столь плоха? Старожилы рассказали, что при строительстве кампуса не успели сделать новый водопровод – времени и денег не хватило. Раньше на острове было много воинских частей, у каждой - своя скважина. Вот и использовали старые скважины, вставив новую трубу в старую. Вибрация от насоса привела к тому, что стык давал течь, в трубу попадали верхние подземные воды. Вода здесь богата железом, и водоснабжение для Владивостока всегда составляло проблему городских властей. Надо делать водоочистку, но это дорогое удовольствие.
 
Вид из окна отеля на бухту Аякс. Открытое море, суда на рейде, вид на полуостров Басаргин. Стального цвета море, низкое серое небо. Голые деревья, пустые спортивные сооружения. Сухой асфальт. Не холодно. Владивосток – город мягкого климата, особенно это чувствуется в сравнении с Комсомольском-на-Амуре. Широта крымская, долгота колымская…

В кафе отеля хорошие тарелки, однако вилки и ложки алюминиевые, как в казарме. Подносы протирают нечисто, в стопке они влажно-жирноватые на ощупь. Но кормят недорого, разнообразно и довольно вкусно.

В учебном корпусе познакомился с девушкой по имени Ангелина. Она отвечает за снабжение сети небольших кафе. Поинтересовалась, все ли мне нравится. Подтвердила, что во многих торговых точках университета работают студенты.
 
Улыбчивая продавщица-второкурсница:
- Какой вам сироп?
- Кленовый, - спросил я в шутку.
Долго искала, серьезно ответила:
- Кленового нет.

На туалетную бумагу университет денег не жалеет. В корпусах чисто. Сотрудник поведал мне, что в только открытом кампусе уборщица мыла лестницу маленькой тряпочкой, наводила блеск. Сейчас этот пыл поутих, но все опрятно.
 
На одном из верхних этажей административно-учебного корпуса разместились сотрудники Минвостокразвития. У них открытое пространство (без перегородок) и просторно.

Водитель такси:
- Народ из города валом валит на пляж университета. Иной раз не хочешь везти клиента - есть и пьяные, и наркоманы. Считаю, пляж для студентов и тех, кто работает в университете, кто приезжает сюда в командировку. Кого попало пускать не надо. Что, мало пляжей?

Ему вторит другой таксист:
- Когда строили мост – был скептицизм. А теперь оценили. Ездим семьей на дикие пляжи острова – в городе пляжей нет. Но в последнее время везде появились шлагбаумы и веревочки. Пешком проходи так, а хочешь проехать – плати сто рублей. Якобы, за благоустройство. А вечером смотришь – ни контролеров, ни веревочки…
Хабаровский военный строитель Михаил Николаевич Сорокин строил одну из котельных – сразу за забором. Не заплатили за работы 200 млн рублей, и обращение в суд не помогло.

…12 ноября в кампусе проездом на международный форум останавливался президент. Он встречался со студентами, осматривал выставку. ФСО перекрыла въезды на территорию, и частный автотранспорт парковался на дальнем пустыре за забором, прямо в грязи. Брели с Коршенко по толстому слою жижи из снега и воды. Обувь и низ брюк тут же промокли. Шли, покряхтывая, вспоминая пословицу - жалует царь, да не жалует псарь. Но наутро асфальт в кампусе был сухой и чистый.
 
Знакомство с ректором Сергеем Иванцом было кратким и официальным. Я был признателем Сергею Владимировичу за то, что он откликнулся очень быстро, несмотря на то, что университет готовился к встрече президента России. Кстати, наш разговор протекал в кабинете проректора по международным вопросам – свой кабинет ректор уступил президенту…

С проректором по науке и инновациям Алексеем Цхе мы общались дольше. Из беседы я вынес впечатление, то Алексей Викторович заинтересован больше в сотрудничестве с крупными корпорациями, что позволяет сразу создать исследовательский центр и много рабочих мест, но не очень заинтересован в стартапах. Но почему же не совмещать, развивая обе возможности?

Елена Гаффорова - доктор экономических наук, декан Школы экономики. 14 кафедр, шесть с половиной тысяч студентов. Мы проговорили часа три. К разговору присоединился недавний выпускник, а теперь инновационный активист и предприниматель Саша Колбас.
 
Елена Борисовна собирает семинары с китайскими предпринимателями из провинции Хэйлунцзян. Университеты северо-востока Китая, по ее словам, находятся в непростом финансовом положении. Финансирование на мероприятия им понемногу урезают. Поэтому китайцы ищут возможности вложиться в бизнес в российском Приморье. Еше Школа экономики сотрудничает с университетом Аалто из Финляндии. Финны дают рекомендации по становлению инновационного дела.

Виктория Анатольевна – декан Школы искусств и спорта, мастер спорта по академической гребле. Переехала сюда с ребенком из Подмосковья, смелая. Вместе с предпринимателем и председателем федерации гребного спорта Приморья Андреем Зубко создала университетский клуб в бухте Новик (Андрей был чемпионом Австралии по гребле). Проинтервьюировала меня на предмет ярких личностей, которые могли бы приезжать в университет и выступать с лекциями.
 
Братья Петр и Павел Кузнецовы – сотрудники дирекции по управлению Программой развития университета. Оба молоды, прошли несколько зарубежных стажировок и стремятся к развитию.

- Не так важны деньги, как реализация, - говорит один из них, а второй кивает. -  Ищем удовлетворения от своего труда.

Проректор по международным делам Владимир Иванович Курилов. Работал ректором Дальневосточного государственного университета. Он мне понравился: сдержанный, высокий, спокойный. В беседе приняли участие две его сотрудницы. Одна ведет протокол иероглифами:
- Проклятая привычка китаиста...

Проректор по стратегии Сергей Викторович Дубовицкий. В его приемной - оживление. Назначил мне 15 минут, проговорили 25, хотя люди ждали в приемной, и видно было, что он им назначил совещание на определенное время.
 
Встретились с Андреем Демидовым, сотрудником Минвостокразвития. Минвостоковцы сидят на 11-м этаже в open space. Платят по минимальной ставке, 100 рублей за 1 кв метр в месяц. Площади немалые.

Пошли с Андреем пить чай, разговорились со студентками за стойкой торговой точки.
- Вы учитесь и работаете или только учитесь?
- Учусь на четвертом курсе, а она – на втором.
- Не мешает работа учебе?
- Время есть. Учеба не напряженная…

Уровень обучения, по отзывам многих, не очень. Андрей Зубко:
- В кампусе есть все, кроме учебы.
Оценка жесткая, но Андрею есть с чем сравнить.
 
Беседую с сотрудником университета:
- Какая наука, когда на одного преподавателя приходится по 800 до 900 часов учебной нагрузки в год? Невозможно заниматься исследованиями.
 
А вот мнение ученого из ДВО РАН:
- Академия наук закрывает 150 тысяч учебных часов при средней продолжительности одного курса – 40 часов. Вот и считайте, сколько мы ведем курсов.
 
Работники академии не перегружены учебной нагрузкой и могли бы не только вести исследования, но и доучивать ребят в своих лабораториях. Университет и ДВО РАН объективно нужны друг другу. Но отношения между ними непростые.

Университету нечем отчитываться в научном плане. А задача стоит – писать статьи в Web of Science, Scope, там требования высокие. Статьи пишет академическая молодежь, но она немногочисленна. На выставках в кампусе выставляются разработки Центра морских технологий «Агат», внешних предпринимателей, но не университета.
А есть Программа повышения конкурентоспособности (ППКС), там показатели. Как с ними быть? Надеются интегрировать «конкурентоспособные» институты и лаборатории в структуру ДВФУ. Академия сопротивляется. Но если хотят интеграции, почему не включают в свой состав Центр ДЗЗ – сами ведь ученые просят?

Отдельная история – попытки профессора Зельмана прийти в Медицинскую школу с коллегами из Университета Южной Калифорнии. Ученые читали бы лекции  студентам и вели лечебную практику в клинике при Школе. Споткнулись о 18% налога на добавленную стоимость.

Знакомлюсь с капитаном первого ранга в отставке Михаилом Колтовичем. Он советник генерального директора ААК «Прогресс» и руководитель приморского отделения Союза машиностроителей. Как истинный патриот, Михаил Владимирович негативно оценивает деятельность предыдущего министра обороры, считая, что тот нанес огромный урон флоту. Рассказывает о судостроении в крае и об Арсентьевском авиазаводе. Завод оживает на оборонном заказе.
 
Игорь Коршенко. Один из самых подготовленных спецов университета по вопросам инноваций. Он также капитан первого ранга, из флотской науки. Был самым молодым на ТОФе офицером в этом звании. После отставки прошел школу бизнесв в тяжелые девяностые, временами с риском для жизни. В течение последних пятнадцати лет – в инновационной деятельности. Пришел сюда вместе с Техническим университетом (ДВФУ составлен из четырех вузов Приморья).

Принципиально платит за гостя в кофейне и ресторане.
- Вы во Владивостоке. Со мной никому еще не удавалось за себя заплатить...
В беседе мы коснулись трущоб по улице Мордовцева, 8, которые мне довелось посетить вместе с дядей, капитаном дальнего плавания. Было это в далеком 1990 году.
- Одна моя знакомая там выросла. А что делать? - спокойно ответил Игорь Феликсович.
Чтобы представить, в каких условиях росла его знакомая, приведу свои записки четвертьвековой давности.

Гетто (записки 1990 года)

За зеленой китайской вазой, окруженной четырьмя глиняными слонами, виднелась группа аккуратных с виду, крепких еще кирпичных и деревянных строений. На глухой стене одного из них был намалеван синий квадрат, по которому огромными желтыми буквами шла надпись: ГЕТТО. Стена и большое желтое слово смотрелись как реклама.
Мы вошли внутрь двора. На уровне колен находилось раскрытое окно с медленно колышущейся плотной портьерой. Дверь рядом была приоткрыта.

- Можно к вам на минуточку?;- А вы кто?;Перед нами стояла молодая женщина лет 25-27, в домашнем халате, и смотрела весьма приветливо. Мы представились.;
- Интересно посмотреть, как вы живете.
- Пожалуйста, - женщина пожала плечами. - Чего тут смотреть?

В квадратной сумрачной комнате, заваленной одеждой, детскими игрушками и книгами, было влажно и настолько душно, словно вас обложили мокрой ватой. Две вещи странно привлекали внимание: обитые железом деревянные сундуки и кресло, непомерно большое для узкого пространства.

- Вас не заливает? - вопрос был вполне закономерный для Владивостока с его ливневыми дождями.
- Нет... Но духота нестерпимая. Здесь проложены трубы отопления, жара - 35- 40 градусов. Зимой окно не откроешь, на работу идешь как из парилки, с тяжелой головой.

В окно видны были ноги проходящих людей.;
- Отсюда все, кто здесь жил, уезжали с туберкулезом...
Хорошенькая перспектива ожидала миловидную особу, чья семейная жизнь
только началась!;
- Я веду музыку в детском садике. Мне бы надо было поставить пианино. Но тогда мы будем не ходить, а протискиваться.
 
Она с надеждой посмотрела на меня:
- Будете что-то писать? Напишите, вдруг да что-нибудь сдвинется...
Мы вышли во внутренний дворик, маленький, увешанный бельем на натянутых веревках. Никакой растительности, кроме двух-трех чахлых кустиков. Двери коридоров были открыты. На второй этаж вела крутая деревянная лестница снаружи дома. Она заскрипела под нашими ногами. В тесном коридорчике были развешаны тазы, кастрюли, стояла детская коляска. Все было ободрано. Сквозь квадратное отверстие в потолке вел узкий деревянный трап. Протиснувшись, мы очутились на крошечной, в два квадратных метра, площадке, и увидели дверь, занавешенную истертым одеялом.

- Разрешите?
- Заходите, - с легким замешательством отвечал женский голос. - Ой, гости у нас, неудобно. Приберись...
Послышалась возня. Мы вошли и повторили свой вопрос.;
- Пожалуйста, смотрите.;

Женщин было двое. Младшая держала на руках малыша. Нищета, убогость бросались в глаза. В углу, в небольшом закутке, кипела на плите солянка, разнося по комнате жирный запах еды. Рядом над раковиной висел умывальник. Поймав мой взгляд, молодая хозяйка сказала:

- Нет ни воды, ни слива. За водой ходим на колонку, помои выносим на помойку...
За столом сидели двое мужчин. Потолок над ними совершенно вздулся, с него, набухнув, отслаивалась краска, чернели потеки по стене. Детская кроватка, диван - все казалось сырым от непомерной влажности.
- Вообще-то это чердак, - объяснила женщина постарше, с истомленным, землистого цвета лицом, оглядывая нас испытующим взором. - Как дождь пройдет, заливает сверху.

Рыженькая молодая хозяйка была худощава, с выражением усталого упорства на веснушчатом лице, и говорила спокойно, медленно, словно преодолевая противостоящую ей невидимую силу.
- Кто вас прислал? Я боролась за то, чтоб меня прописали, целый год. И депутаты здесь были, и телевидение. И только после письма в газету "Красное знамя" дело сдвинулось... Я тут дворничиха.
- Как вас зовут?;
- Алла.;
- Чемакина Алла Владиславовна, - быстро подсказала женщина постарше. – Я мама ее, Эмма Ивановна. Помогите, ради бога, чем-нибудь, она одна, без мужа живет, тяжело...
- Одного этого трапа, когда ты с ребенком, уже хватит для полного удовольствия, - заметил мой дядя, моряк, когда мы спускались по крипучим деревянным сходням. Я вспомнил крутые металлические ступеньки на его судне...
- Девчонкам с камбуза приходится бегать с одного уровня на другой, - продолжал он, - но здесь - круче...

Мы стояли в задумчивости посреди двора.
- Чего ищете, ребята? - к нам подходила согбенная старушка с морщинистым лицом, с мягким седым пушком на голове. Одета она была в вязаную кофту и потертую серую юбку.

Узнав, что я из газеты, она быстро заговорила:
- Напишите, до какой жизни нас довели... Я живу здесь с двадцать восьмого года. Но раньше такого не было. Посмотрите на помойку, крысы каждую ночь бегают, вон, в архиве развелись, а я так каждую ночь по девять-десять мышей вот таких убиваю (развела пальцы). - Квартиру оплачиваем, а за что? Воды нет. Номеров на дверях нет, "Скорая помощь" не может найти. Ни ремонта, ничего. Мы решили, - не будем платить... (А сделать ремонт сообща - они не решили? - С.Ж.)

Завгородняя Матрена Павловна, так звали нашу собеседницу, родилась в 1910-м году, после японской войны. В 18 лет попасть в эту клетку и прожить безвыездно в одной мышиной, блошиной комнате - такой доле не позавидуешь!

- Пойдемте, я покажу вам туалет и помойку, - Матрена Павловна заторопилась.
Я вошел в туалет. Острая характерная вонь ударила в лицо. Помост с круглыми дырками был сколочен из гнилого дерева, над одной из них согнулся на корточках мужчина, тусклая лампочка мутно освещала склизкий неровный пол... После долгой задержки дыхания я все же глотнул смрад и тут же поспешил наружу, стараясь отдышаться.

- Посмотрите наверх, - посоветовала провожатая. На втором этаже было растворено окно, задернутое занавесками. - Женщину, что живет над туалетом, этот запах изводит до смерти. - Не открыть окно нельзя - от духоты задохнешься. Уж как она жаловалась, но никуда не переселяют.

Вокруг нас собралась кучка народу. Молодой человек сердитого вида пытался встрять в разговор: Кто вы? Откуда?

Я повернул деревянную вертушку и растворил дверь в помойку. Мухи густо жужжали над омерзительной гниющей массой из очистков, консервных банок, отходов еды, тряпок, бумаги. Жижа через дверь сочилась во двор. В ней копошились черви... Мне почудилось средневековье, с его нечистотами на улицах городов, с чумой, регулярно уносившей тысячи жизней, с полчищами крыс, разносчицами заразы, провозвестницами смерти... "Ордена Ленина Приморский край" - увидел я мысленно плакат при въезде в город. "Товарищ! Наша задача - четко организовать перестройку управления экономикой," - гласил лозунг в километре отсюда. Чья задача? Старушки, этих жильцов, окруживших меня? Или того чиновника, по приказу которого была вывешена эта нелепая надпись?

- Зайдите ко мне, - подошел пожилой мужчина в рубашке с расстегнутым воротом, с загорелым лицом и шеей, изрезанной морщинами. - Я Румянцев Павел Михайлович, участник войны, живу 35 лет в одной комнате.

В старой кособокой конуре стоял полумрак. Свет едва просачивался сквозь мерклое, как бычий пузырь, стекло. Постель была смята. На столе навалены были немытая посуда, кастрюли, таз, тряпки, отвертка, пыльное зеркало. Справа находилась старая мазанная плита. Пол был уставлен: ведра, банки, стул с одеждой, сушка - все вперемешку. Я спотыкался о какие-то тюки. На потолке чернела заплата из куска пластика.
- Потолок обвалился, - сумрачно объяснил хозяин.

Покинув гетто, я долго не мог прийти в себя. До Революции, как рассказали обитатели, здесь были бани, а потом конюшни. Не знаю, как тут кони жили, они бы сдохли среди блох, мышей и тараканов. Мы шли мимо фундаментальных кирпичных зданий костела и политехнического института: хорошо умели строить до Революции! Почему сейчас люди прозябают в условиях, сравнимых разве что с фронтовыми? Почти сто лет!

В это утро я был по делу в крайисполкоме, расположенном в 5 минутах ходьбы от гетто, видел тихие уютные кабинеты с кондиционерами, отделанные мрамором лестницы, сосредоточенно-нахмуренных мужчин и женщин с пухлыми от сидячей работы ягодицами. Интересно, сколько денег потрачено на "Зуб мудрости" (так народ зовет белую административную башню, бодро вымахавшую в гнилой пасти центра)? Наверное, власть ослепляет - иначе как не увидеть трущобы под носом!

Гетто - позор любого города. Когда американское судно "Викинг" впервые посетило Находку, в порту снесли бараки. Своих воплей никто не слышал. Сейчас в городе японцы - почему б вам, дорогие жители, не пригласить их к себе - может, отремонтируют ваши халупы? А не выйдет - поселитесь в крайисполкоме. Так уже делали в Ленинграде - квартиры нашлись тут же. Или китайцам дайте развернуться, тем кто соорудили близ гетто огромную глиняную вазу, усаженную зеленью.

А трущобы не сносите. Оставьте их памятником прошлого, не тратьтесь краску замазывать, все равно протестующая рука опять выведет горящими буквами: ГЕТТО.
1990

Возвращаемся в 2014 год!

У судостроителей

Рейс Хабаровск-Владивосток длится 50 минут: взлет – ужин – посадка. В соседнем кресле сидел человек средних лет, которого я видел вчера в Комсомольске-на-Амуре на совещании у губернатора Шпорта. Мы разговорились. Оказалось, что Владимир Николаевич Цыбин, так звали моего собеседника, работает временно исполняющим обязанности генерального директора ДЦСС. ДЦСС – это открытое акционерное общество «Дальневосточный центр судостроения и судоремонта», дочерняя структура ОСК.
 
Владимир Цыбин, мой одногодок, приехал во Владивосток три года назад. Он морской офицер, служил в Крыму в районе Качи, видел драму раздела флота в 1991-92 годах.
- Если бы не адмирал Касатонов, вообще бы Черноморского флота у России не осталось в то время.

Семья у него в Москве: дети взрослые, живут своей жизнью, он уже дед. Жена с ним не поехала. 

На следующий день я был у него в гостях. Дирекция ДЦСС расположена на Светланской улице, вход со двора. Вертушка на входе, современный ремонт без излишеств. Секретарь принесла кофе. Разговариваем втроем – хозяин кабинета, его заместитель Андрей Спиченков и я.
 
Владимир Николаевич проявляет интерес к Сколково, настроен на сотрудничество. Спрашивает про дроны и дирижабли для обслуживания нефтяных платформ на шельфе Северного Ледовитого океана. Дирижаблем можно доставить груз, когда вертолет не справляется. А дрон разведает ледовую обстановку. Морские роботы также интересны. Диагностика состояния корпуса, очистка корпуса судна в воде, наплавка и ремонт винта в воде. Надо рассказать коллегам-стартаперам про эту потребность.

Андрей Викторович – тоже военный моряк. Пригласил в свой кабинет.
Я поинтересовался, откуда столько кубков и медалей.
- Яхта… - как бы равнодушно говорит он. Но моя искренняя заинтересованность его быстро заводит.
- Яхта - это образ жизни…

Оказалось, что Андрей Викторович – многократный чемпион Дальнего Востока. Гонки на кубок Залива Петра Великого, заводские соревнования, которые проводит «Звезда». С ним на судне часто жена и …пятилетний спаниель.
- Яхта требует круглогодичных занятий.

Судно стоит на стоянке недалеко в яхт-клубе. Еще он пристрастился к горным лыжам. Летают с женой, сыном и невесткой на Сахалин, там одна гора, несколько длинных спусков, и в рабочие дни почти никого на трассах.
- Что нам ваша Австрия…
Катались и в Японии.
- Там все другое. У японцев особый дух...

Катается и Чайка – в Комсомольске, Хабаровске и на Камчатке.
 
На стене в кабинете Спиченкова висит карта Дальнего Востока, на коей отмечены судостроительные и судоремонтные заводы, названия даны чертежным шрифтом на выносных линиях. Много предприятий. Отчего такое тяжелое положение с дальневосточным судостроением? Ответ был примерно такой: наши предшественники руководствовались своими соображениями, когда размещали заводы на севере, у устья Амура. Бомбардировочная авиация японцев сюда не долетала. При этом суровый климат и огромные энергетические затраты не брались в расчет. Теперь российское судостроение вообще в загоне, но дальневосточное особенно, потому что питерцы и североморцы выигрывают конкурентную борьбу за гос заказ.
 
Спиченков неплохо знает ДВО РАН. Он вытащил сюда Кульчина (академик отозвался и приехал), созвонился с Андриановым (я по времени не успел). Знает и других директоров. О президиуме говорит скептически. По его словам, президент ДФО РАН академик Сергиенко боится, как бы их разработки не утащил кто-то ловкий.
 
Академический институт

Академик Кульчин – директор Института автоматики и проблем управления ДВО РАН. Институт находится за городом, на берегу Амурского залива.
 
Юрий Николаевич Кульчин окончил МИФИ, работал проректором ДВГТУ. Рассказал о своем проекте лазерного центра:
- Обращаюсь за поддержкой в Университет, не получаю отклика.
Мне интересно, почему у него с университетом не получается? У одного из сотрудников ДВФУ свой взгляд на вопрос:
- Я этим проектом с перерывами занимаюсь уже месяцев 10. Ощущение, что университет должен дать площади, да еще и продать заказчикам то, что сделает лазерный центр. Дали список из примерно двадцати потенциальных клиентов, ни у кого нет денег.

Кульчин работает по совместительству заместителем директора Школы естественных наук, заведует базовой кафедрой. На университет у него уходит много времени. Стремится к тому, чтобы студенты старших курсов, обучающиеся на базовой кафедре, больше времени проводили в его институте, занимались научной работой.

Преподаватель из числа ученых ИАПУ ведет курс в объёме 40 часов в семестр, остальное время занимается своими исследованиями и работает со  студентами, но уже в своей лаборатории.

Меня ведут по лабораториям. Грамотные люди. Задаю вопросы, получаю ответы. То тут, то там вспыхивают короткие разговоры.  Сергей Серафимович:
- В отличие от Новосибирска, мы не успели оснаститься.

Марина Георгиевна Алексанина. Иронична. Деньги просят, денег на науку нет. Центр ДЗЗ. Многое видят своими тарелками, оказывают почти бесплатные услуги морякам, рыбакам, спасателям. Ребята защищают кандидатские диссертации. Лезем по узкой лесенке на крышу, в люк. Здесь установлена трехметровая антенна, покрытая слоем пыли. Тесное помещение образовано колпаком, который построен над антенной для защиты от атмосферных воздействий.

Центр лет 20 назад основал академик Левин, выдающийся специалист в физике взрыва, разбирающийся в ДЗЗ. Такое вот сочетание. В Магадане стоит тарелка, поставленная Сканексом. Если добавить маркеловский центр в структуре хабаровского ТОГУ, мы завершим описание наземной инфраструктуры ДЗЗ на Дальнем Востоке. Не густо. Гершензон и Левин знают друг друга.

Владимиру Алексеевичу нынешней осенью исполнилось 75.
- Я устал. Тяжелее стало летать.
Последние 20 лет он примерно половину своего времени проводит во Владивостоке, половину в Москве. Затащил его сюда академик Мясников.
- Садовничий (мы вместе учились) сказал мне: связь с МГУ не теряй. Я и сам не хочу терять связь с университетом.
- Расскажите про центр ДЗЗ.
- Я неоднократно говорил с Иванцом, чтобы сделать его центром ДЗЗ ДВФУ. Ответа по существу не получил.

С некоторой обидой говорит Сколково.
- Сдал все нужные документы, но в ответ молчание. Так и не знаю, эксперт я в Сколково или нет.

Вернувшись, я навел справки. Оказалось, надо было просто забрать и подписать договор. Владимир Алексеевич теперь эксперт Сколково официально.
 
Позже, по его приглашению, я побывал у него в Институте механики МГУ. В коридорах тихо. В конце второго этажа – столовая. Цены невысокие, дизайн из прошедшей эпохи. Молодежь, впрочем, есть. 

Связал его по телефону с Павлом Булатом. Оказалось, что Павел Викторович знает Левина как живого классика в области детонационных двигателей. Сам Владимир Алексеевич болеет за свой проект двигателя, разработанный здесь, в Институте механики. По его словам, это многообещающая машина.
 
В начале апреля я  получил письма от Левина и Алексаниной. Левин писал: «Хочу поблагодарить Вас за совет и моральную поддержку Центру спутникового мониторинга ДВО РАН участвовать во Всероссийском стартап-туре во Владивостоке». Проект «Импортозамещение данных зарубежных спутников отечественными аналогами», с которым выступил Александр Еременко, занял второе место в ИТ треке стартап-тура. А Марина Георгиевна прислала ссылку на статью владивостокского интернет-ресурса www.newsvl.ru В материале я прочел, что Альберт Ефимов посоветовал Еременко заменить слово «импортозамещение» на что-то, отражающее инновационную суть проекта.

Кстати, из статьи следует, что наиболее сильные проекты были из Комсомольска-на-Амуре и Якутске. Значит, не зря я боролся за проведение там питч-сессий, которые стали дополнительными тренировками для ребят. Но, конечно, главная причина успеха – в постановке инновационной работы в этих городах.
 
Рассказы таксистов

Мама водителя И. была редактором на владивостокском телевидении, поэтому мальчик рос в монтажной. По линии мамы он из староверов. Дядя по отцу был инженером-путейцем, строил Транссиб в Бурятии. Тетя пишет историю рода. Вместе обирают старые фотографии, пишут редактируют тексты.
 
И. рассказал,  что в приморской тайге есть гора, на которой живут леопарды. Участок автотрассы, что проходит через эту гору, грунтовый, потому что через асфальт леопард «не гуляет».

Водитель Р. в прежние годы летал колымить на Камчатку, прокладывал линии связи. Эту специальность он приобрел на срочной службе в армии, где был связистом. Служил он в родном Приморье, где-то в тайге. Тигров не раз солдаты прогоняли прямо с плаца. Тигр на людей не нападал, но однажды утащил корову. Прочесывали тайгу, палили вверх из автоматов.
 
Р. предлагает свои услуги: могу достать что угодно – рыбу, икру, девушку. Вежливо отказываюсь.

В довершение всего узнаю, что он еще и предприниматель, держит с партнерами небольшую клинику, где за ним – функции по снабжению.

Клан Зубко

Моё появление в городе не остается незамеченным.
- Так это о вас мне говорил Горчаков: ядерщик из космонавтики… - улыбается Александр Иванович Зубко.
 
Мы сидим в ресторане «Новик Кантри Клаба», едим мусс на тыкве. Слушаю его рассказ:
- Я вырос в Артеме, у нас был свой дом. Отец – шахтер на пенсии. В детстве работал и подпаском. Отсюда любовь к сельскому хозяйству, хотя я военный моряк. В 90-е занялся бизнесом, несколько лет до этого провел в командировке в Финляндии.

Строить этот отель начал еще до того как развернулось строительство кампуса. Когда строил, люди говорили, зачем тебе это нужно? Уже, небось, миллион долларов вложил. А я к тому времени вложил в строительство уже больше двух миллионов.

Предпринимателей я на острове встречал немного. Все больше наемный персонал. Тем интереснее. Андрей – строгий молодой человек. Его младший брат Антон был водителем Вексельберга во время саммита. Виктор Феликсович жил здесь, в седьмом номере. В гостинице кантри клаба 17 номеров.

Андрей Зубко считает, что Владивосток проиграл соревнование Сиднею. В начале 1900-х, судя по фотографиям, города были очень похожи. Те же мужики в шапках, те же лошади, набережные, те же материалы. А потом Сидней взмыл вверх, а Владивосток… Почему глаза не горят в университете? Почему нет простейших вещей? – например, дистанционных лекций, к которым мы привыкли в Австралии, архива этих видео – мало ли, студент заснул не лекции и ему захотелось просмотреть фрагмент заново. Никому ничего не нужно.

В 1990-е здесь был провал в образовании, а мы в Австралии учились. Отец:
 
- Горжусь им. В 11-м классе был избран старостой школы, где учились 1200 человек. И это мальчик, который в 13 лет приехал без языка, не резидент… позже, когда Антон начал учиться – только сказали, что он брат Андрея, тут же от Антона отстали.
Тыкву выращивают, экспортируют в Японию. Угостили тыквенными оладушками. Выращивают виноград. Свежие морепродукты упаковывают и отправляют в Кремль, поставщики его императорского величества.

- Каждый день в шесть утра появляется человек, - рассказывает Андрей. - Передаем всё упакованное, это летит в Москву. Меня увлекает тема логистики. Мы, русские, вырастить продукт можем, а упаковать и довести в сохранности – не можем. Например, трепанги в Москву доставляются живыми на льду. Но так они живут сутки. А если нужно трое суток или больше? Надо учиться у японцев, они умеют.
 
Я бы таких ребят продвигал активнее, выдвигал их на руководящие должности, а не варягов слал одного за одним.

2014