Размышления 4

   РАЗМЫШЛЕНИЕ

     В русских народных пословицах вся жизнь наша. В них отразился каждый жизненный  поворот… даже нашей мысли. И утешаем и кормим себя – всё метким словцом пословицы. Тут и подсказки, и упрёк, и оправдание, и горькой боли глоток. Что народ скажет, как верёвочкой завяжет. Иная пословица старше деда-прадеда твоего, как тут ей не поверить. Дескать, пословица с нами жила да с наших же корней и проросла. Но мир большой и за горизонтом люди живут и что-то там жуют, не совсем привычное нашему вкусу. Опять же, что на их земле родится, то и в пищу годится. Они и тому рады… Жизнь и нравы у них иные, не нам о них судить. Своя земля и им мила
     И всё же – люди и есть люди, некоторые мысли и нам не чужды. Вот, к примеру,  пословица великого и мудрого народа японского. «Когда идёт снег, мы снова чувствуем себя детьми». Завораживающий танец снежинок позволяет нам забыть о возрасте. Конечно же, не каждый человек тут же ринется снежную бабу лепить, но улыбкой согреется душа даже у самого молчаливого человека. И какой уж там у него разрез глаз – какая разница?..

                ***
     Говорят, что «Неравной любви не бывает», если это и есть настоящая любовь, а не блудливое увлечение. А ещё говорят, что «Дружба от любви многим отличается», правда чётких граней ещё никому не удалось найти и обозначить. Просто по какой-то причине, чаще всего необъяснимой причине, сердца людей тянуться друг к другу. Но люди – это люди, они хотя бы пытаются объяснить свою привязанность: работой, увлечениями, единомыслием, внешней и внутренней красотой души… Но в Природе много бывает случайностей, когда по стечению обстоятельств двое, совсем не похожих существ просто жить друг без друга не могут… Мне, выросшей в сельской местности, такие примеры не в новинку. Кстати сказать, один из таких примеров смог бы рассказать почти что  каждый колхозный возница. Да что рассказывать, на нашей улице этому уже никто не удивлялся. 
     Дядька Петро не из местных сельчан. Жену похоронил, а сам, наверно, чтоб развеяться, приехал из города к нам, в село, к родственнику. А тот мужик на ферме работал. Чтобы дома одному не сидеть, Петро тоже на ферму запохаживал. То одно, то другое дояркам поможет, а потом к одной из доярок жить перешёл. Всякое люди говорили, а он взялся крышу дома ей латать, забор, хлев чинить. Потом уехал. Месяца два его не было. Люди посмеялись и забыли.
     Однажды, к воротам молодухи крытая машина подъехала. (Машина в селе в то время – это целое событие). Сбежались соседи, стали помогать вещи разгружать, да дядька Петра нахваливать. Дескать, настоящий мужик, сказал – сделал. А где-то через неделю люди стали замечать, что дядька Петро к воротам стал на двуколке подъезжать. (Меня бабушка посылала со старым ведром к их воротам конский навоз собирать. Бабушка потом его размешивала с глиной и с песком. Эта смесь годилась как строительный материал для наших глинобитных хат).
     Дядька Петро из города привёз двухмесячного щенка, славненького такого, хвост колечком. Но у тётки Оксаны на цепи была своя лохматая собака и, если бы не цепь, то она бы в клочья разорвала того щенка. Но видать у дядьки Петра были какие-то личные воспоминания, связанные со щенком, потому и  привёз его в село. Ладно, привёз и привёз. Растёт себе.
     Возницей на ферме дядька стал, конечно, по решению бригадира, но пару лошадей для своего хозяина, выбрал всё-таки щенок. «Увязался он за светлой масти кобылой и стал кидаться с громким лаем на возницу, который правил той парой лошадей. Мужики посмеивались, потом предложили дядьке Петру самому поработать возницей. А тот в ответ сказал: «Если уступите именно эту пару лошадей?» Так, смехом-смехом, он и стал ездовым. А мы, дети, с этой улицы, правда, только издали наблюдали, как (пока дядька обедал в хате), пёсик подбегал спереди к светлой кобыле. Она опускала голову, пёсик ставал на задние лапы и, обнимая лапами лошадиную голову, клал свою голову чуть ниже лошадиных глаз. Лошадь закрывала глаза и дремала в объятьях друга.
     Иной раз мы смеялись, когда возница выходил из калитки и, поправив лошадиную сбрую, садился в передок воза и подбирал вожжи. Воз трогался с места, собачонка бежала следом. Если она на что-то отвлекалась, кони сами останавливались и никакие понукания на них не действовали. Тогда дядька Петро приспособился. В передок воза клал старую кошёлку. Это и было собачьим гнездом. И всё было в порядке, за исключением, если возницу, за какую-то работу кто-то из сельчан не угостит парой стограммовых стаканчиков самогонки.  Тогда человека разбирала грусть-тоска и он в пол голоса пел свои «флотские песни». Пёсик ему подпевал, как мог, конечно, а мужики советовали Петру научить пса словам. Мы, детишки, хохотали и только тётка Оксана ворчала, наверно потому, что её муж в эту ночь будет спать с собакой. Говорила: «Теперь они будут петь свои песни, пока не уснут…»
     Правда, недолго дядька Петро смешил людей на нашей улице. В сельсовете видимо решили, что слесарю с большим опытом работы на заводе, самое место в тракторной мастерской. Мнение пса, конечно же - не спросили…

                ***
     У ночи нет памяти, но у каждого из нас в памяти, есть своя ночь.

     Такая ночь была и у меня.
     Давно это было. В этом году меня с сыном муж привёз в Сибирь и потихоньку знакомил с теми людьми, с кем сам был знаком. Однажды к нам заглянул человек, бригадир той бригады, в которой работал мой муж. О чём они говорили, это меня мало интересовало, но если обращались ко мне с каким-то вопросом, я отвечала на чистом украинском языке, как с детства привыкла говорить в родительском доме.
     Через несколько дней муж объявил мне, что завтра утром, мы едем в гости к родителям его бригадира. Ладно. Приехали. Деревенька среди тайги маленькая, кособокий магазинчик и больше ничего примечательного. Природа мне незнакомая, благо, что это была осенняя пора и исчезли комары. Оказалось, что мама того бригадира была родом с Украины, а я ей - вроде подарка. Мы разговаривали, а пожилая женщина украдкой слёзы вытирала. Трёхлетний сын мой тоже говорил по-украински, так что бабушка и вовсе его от себя не отпускала.  А я во все глаза смотрела на природу незнакомого мне места.
     Постепенно день угас. Нас положили спать на чистой половине. Уставшие за день мы тут же уснули. Малыш беззаботно уснул, муж тоже (после выпитого) похрапывал, а меня разбудила очень странная тишина.
     Деревянный бревенчатый дом стоял на краю деревни, на самой излучине реки с каким-то непонятным названием, которое мне никак не запоминалось. Река была тихая, спокойная, однако мои непривычные уши слышали непрерывный бег воды. Все остальные звуки были как бы отдельно, на фоне речной мелодии. И вдруг, пока я спала, река затаилась. Это насторожило меня. В моей голове пробежала мысль, что река копит силы, чтобы разом ударить волной и смыть наш старый дом на излучине. Меня даже в пот бросило. Открыла глаза, прислушалась. Тихо. Как в заколдованном мире. Я села, кровать широкая, деревянная. Мы втроём спали на ней. Ребёнок у стены, потом уже я и муж. Отодвинув занавеску, выглянула в окно. И дальше… я, как будто растворилась во времени. Что было дальше со мной – этого я не помню. В памяти сохранилась только картина ночной реки. Сама вода словно уснула. Её поверхность будто была покрыта клеёнкой серо-стального цвета, ни всплеска, ни морщинки на безупречно ровной глади воды. Вдоль обоих берегов реки – островерхие старые ели стоят. А над ними полная луна и почему-то полосатенькие светлые облака по небу плывут. Эта полосатость размывала лунную округлость. А я всё смотрела и смотрела на луну…
     - Пойдём дочка, пойдём…
     От прикосновения какой-то одёжки, которую накинул мне на плечи старый хозяин, я очнулась. …Как я оказалась на берегу реки в нижнем белье, а это уже было время первых заморозков, и вода в реке загустела, превращаясь в густеющее топлёное сало. Босиком стояла, но холода не чувствовала…
     Меня старые хозяева под руки вели домой, ноги не гнулись. Я еле дошла до крыльца. Там уже стояли мой муж и бригадир – сын хозяев. Потом меня заставили выпить водки, сколько смогу выпить, и я уснула. Когда проснулась, то услышала, как хозяин, непререкаемым голосом втолковывал молодым мужикам то, что меня нужно срочно увозить из этого места.
     - Я тоже сторожил свою жену, чтоб её хозяин леса не увёл… пока к бабке в… (он назвал какую-то деревушку, о которой знал только его сын), чтоб задобрить хозяина леса и он посчитал её за свою. Но и после этого она ещё какое-то время выскакивала из избы по ночам. А твою увози, а то не убережёшь… а у вас дитё малое.
     У меня страшно болела голова. Сын тоже капризничал. Одним словом – наша поездка не удалась. Позже, когда  я уже стала писать и, этот мужик зашёл к нам и увидел мои тетрадки, почему-то нисколько этому не удивился. И тогда я вспомнила, что его отец несколько раз повторил тогда, намекая на то, что я тонкокожая. Оказывается, у этого слова есть и другое значение…

                ***