Образование мужества и классическая философия 2020

Дидов Павел Валерьевич,
кандидат философских наук,
учитель истории и обществознания
Россия, г. Санкт-Петербург,
E-mail: v4r4ng@yandex.ru

Образование мужества: почему мужчинам необходимо изучать классическую философию
Manhood education: why men need to study classical philosophy

Ключевые слова: 
 Классическая рациональная философия, практическая философия, этика, мужчины, мужское образование, мужество, мужество гармонии, самовластие

«в качестве самых тщательных стражей следует ставить философов»
«разве мы не говорили, что будущие философы непременно должны в свои юные годы основательно знакомиться с военным делом?»
 «наш страж — он и воин, и философ»
Платон, Государство [11, c. 246, с.266, с. 283]
«мужество заключается в отваге, а не в наживании денег»
Аристотель, Политика [2, c. 39]

1. Постановка проблемы

История мужества всегда по умолчанию связывалась с мужчинами, а сегодня это стало настолько не очевидным, что зачастую мужчины, начиная искать ответ на вопрос о своем предназначении и не зная, к кому этот вопрос обратить, наивно обращают его к женщинам: к матерям и учительницам. Действительно, с некоторых пор, по крайней мере внутри ряда государственных структур, стало общим местом, что сегодня роль защитника Отчества не является исключительно мужской. Существует достаточное количество женщин, которые носят погоны на различных должностях, а некоторые даже удостаиваются генеральского чина. И которые принимают поздравления 23 февраля наравне с мужчинами. Так существует ли тогда разница между мужеством у мужчин и женщин? Возникает необходимость в актуализации и прояснении смысла привычных понятий мужества и женства, в обращении к опыту исторического прошлого и к логическому рассуждению. И на этом пути оказывается, что философия, как наука, занимающаяся смыслами, дает не только теоретический ответ на поставленную проблему, но и сама по себе исконно являет собою наглядную практическую историю мужества, сделанную мужчинами и прежде всего для мужчин.

Данная статья посвящена необходимости распространения философской образованности среди мужчин, что обусловлено упадком мужественности в наше время и необходимостью ее поддерживать. С другой стороны, существует также необходимость приведения в соответствие означающего и означаемого в отношении философской образованности, ценность которой сильно девальвирована и уничижена во взгляде массового обывателя, для которого фигура философа «мечтательная» и «болтливая», т.е. оторванная от жизни. А между тем, ведь быть философом, по мысли классиков философской мысли, создателей философии – это принципиально мужественное занятие. И, следовательно, один из важнейших отличительных признаков свободного и самовластного мужчины. Упадок мужественности и философской образованности прямо связаны, потому что от неправильно понимаемого смысла занятий философией, возникают ложные цели и катастрофические результаты.

Хотя с самого начала возникновения философии существовало пренебрежительное отношение некоторой части обывателей к занимающимся ею, но настоящие проблемы с получением философского образования появились тогда, когда от имени философии стали высказываться нефилософы и имя «философа» сделалось нарицательным для любого сколько-нибудь думающего человека. Так происходит последние несколько столетий в нововременной период истории, результатом чего становится массовое преобладание отраслевых видов знания над системоориентированным знанием целого. Обесценивание философского знания достигает максимума в тот момент, когда из разряда философских знаний вычеркивается этика, т.е. та часть философии, которая как раз и занимается преимущественно ценностями. Множество вещающих от имени философии в 20 веке не затрудняют себя вопросами этики в их связи со всем остальным универсумом, перестают ими заниматься и уходят в разряд исключительно мыслителей, а если высказывают что-то этическое, то безотносительно с основными своими мыслями. В итоге они перестают заниматься именно универсумом, занимаясь только какой-то одной его частью.

Несмотря на современную тенденцию исключать этику из исторически и метафизически родного для нее философского дискурса и сводить преподавание философии к передаче утилитарно-прагматических навыков мышления, богатые свидетельства из истории всемирного философского наследия – античной, китайской, индийской, средневековой христианской и арабо-мусульманской, а также значительной части новоевропейской традиции – говорят о нелепости такого обеднения. И в новейшее время сохраняется исконная классическая традиция философствования с точки зрения единого целого, еще со времен античности снятого и выраженного тремя ключевыми аспектами триады философского знания: физики, логики и этики [7, с. 281].

В классической универсалистской триаде подразумевается, что если физика, то логичная и этичная, логика – физичная и этичная, этика – физичная и логичная. Три области исчерпывают полноту космического универсума, отражают его уникальные и не сводимые к другим свойства, прорастают друг в друге, являясь одновременно основанием и итогом самим себе и только в своем единстве дающие универсальную истину, по-отдельности же утрачивающие полноту смысла. Можно спорить, что первее в этой триаде. Например, видный отечественный философ, специалист в области этики А.А. Гусейнов, вслед за подавляющим историческим и всемирным большинством настаивает на неизменности традиционного места этики в кругу философских знаний: «Этика — центр философии, имея в виду под центром точку, в которую она метит. Она — ее итог, завершение. Философия сама становится этикой, трансформируется в этику. Это происходит таким образом, что философское познание мира, реализуемое через физику и логику, оказывается душевным преобразованием человека, который таким образом обретает мудрость, максимально приближается к ней» [4, c. 245].

В любом случае очевидно, что поскольку цель всякой деятельности есть то или иное благо, согласно общеизвестному наблюдению Аристотеля, то и этическое измерение неотделимо от любой сколько-нибудь достоверной философской системы. И вместе с тем, так как цель существует в физической и организованной оболочке, стало быть этика неотделима от физического и логического измерений. Из осознания и допущения единства бытия – макрокосма окружающей реальности и микрокосма внутреннего мира, возникает историческая философия. С исчезновением осознания этого единства философствование прекращается или ниспадает на доисторический натурфилософский и софистический этапы предфилософии. Вместе с тем в явлениях универсальной силы, необходимости и общезначимости философского знания, сопровождаемых убедительными доводами и примерами из жизни древних, средневековых и поздних философов заключается залог привлекательности философского образования.

Цели философского образования повсюду, за исключением ряда отдельных философов новоевропейской традиции, прежде всего представителей позитивистского, марксистского и экзистенциалистского (речь о тех случаях, когда рационалистическая этика почти не просматривается за лесом иррациональной психологии у экзистенциалистов) направлений, сформулированы как цели этические, подчеркнутые религиозно или нейтральные, где силы разума мобилизованы на подчинение-преодоление чувственной стихии и ее упорядочивание и на приведение жизни в соответствие с высшим образцом. Вопреки распространенному стереотипу о невозможности единомыслия среди философов, если говорить о традиционных универсалистских философских учениях, то ясно видно единодушное общечеловеческое согласие, для чего изучать философию и какими средствами. Так понятое философское образование открывает нам философию как единую, общезначимую и необходимую науку правильной жизни, касающуюся всех и каждого.

О каких единых средствах может идти речь в виду множества региональных и религиозных философских учений, возможно ли примирить противоречие? Представляется, что такие средства могут быть выводимы из наиболее всеобщих целей философского образования, которые можно описать на нейтральном инструментально-техническом языке. Во-первых, познание подлинной реальности и жизни. И во-вторых, воспитание самообладания и выработки усилий на путях приобщения к подлинной жизни. Похоже, что такой технический целевой шаблон можно приложить к любой эпохе и стране и при том не ошибиться, ведь количество совпадений впечатляет [5, сс. 55-61]. В этих двух целях заключен необходимый минимум, ниже порога которого философия прекращается, а выше – возникает. Для достижения же их потребуются делать следующее: управлять и организовывать, преодолевать и приспосабливать, видеть и предвидеть.

Нельзя сказать, что это исчерпывающий перечень, но он показывает специфику. Оказывается, что философия прежде всего занимается структурированием реальности, а самые общие ее средства в этом, если посмотреть сквозь призму триады этики-логики-физики: волевое усилие, расчет и физическая сила-здоровье. Иными словами, для того, чтобы заниматься философией, надо по необходимости как минимум иметь и развивать эти три начала, а вот ожидать философских достижений от тех, у кого их нет или мало и только за счет какого-то одного или двух талантов – необоснованно. 

2. История философского мужества

Если прибегнуть к помощи общедоступных справочников-энциклопедий и посмотреть на историю философии с точки зрения сочетаемости в фигуре философствующих мыслителей административных и военных черт характера, рациональной и общественно значимой или частной волевой сил, то увидим, что в этом строю на Западе стоят вместе: Пифагор (первый ввел в употребление термин «философ»; основатель пифагорейского союза, управлявшего рядом городов; ученый), Парменид Элейский (пифагореизм; рационализм; законодатель), Зенон Элейский (рационализм; общественный деятель), Милон Кротонский (пифагореизм; 6-кратный олимпийский чемпион по борьбе; полководец), Эпаминонд Фиванский (пифагореизм; полководец, разрушивший гегемонию Спарты), Архит Тарентский (пифагореизм; правитель; полководец; ученый), Сократ (ветеран войны), Ксенофонт (сократик; ветеран войны; военный теоретик), Платон (идеализм; прозвище «Платона», т.е. «широкого», по одному из преданий было дано Аристоклу за его телесную мощь и борцовский талант и в этом смысле может быть переведено как «воин»; общественный деятель), Цицерон (эклектизм; государственный чиновник), Сенека (стоицизм; государственный чиновник), Марк Аврелий (стоицизм; правитель и полководец), Василий Великий (христианство; неоплатонизм; правитель епархии), Августин Блаженный (христианство; неоплатонизм; правитель епархии), Боэций (христианство; неоплатонизм; государственный чиновник; ученый), Максим Исповедник (христианство; неоплатонизм; общественный деятель), Иоанн Дамаскин (христианство; схоластика; государственный и общественный деятель), Декарт (христианство; деизм; рационализм; ветеран войны; ученый), Фр. Бэкон (христианство; эмпиризм; государственный чиновник; ученый), Локк (христианство; сенсуализм; государственный чиновник), Лейбниц (христианство; рационализм; государственный чиновник; ученый),  Маркс (марксизм; общественный деятель), Рассел (неопозитивизм; ученый; общественный деятель), Витгенштейн (неопозитивизм; ветеран войны; ученый).

В России: Чаадаев (христианство; ветеран войны; общественный деятель), Хомяков (христианство; ветеран войны; ученый; общественный деятель), Толстой (христианство; ветеран войны; общественный деятель) и др.

На Востоке: Конфуций (конфуцианство; государственный чиновник), Мо-цзы (основатель моизма и школы, считающейся полувоенным орденом; государственный чиновник; полководец), Мэн-цзы (конфуцианство; государственный чиновник), Сунь-цзы (военный теоретик и философ; полководец), У Ци (государственный чиновник; полководец), Ван Янмин (неоконфуцианство; государственный чиновник), Вардхамана (джайнизм, второе имя «Джина Махавира» означает «победитель великий воин», по происхождению кшатрий), Будда (буддизм; правитель и кшатрий), Бодхидхарма (дзен-буддизм; создатель кун-фу), Я. Цунэтомо (дзен-буддизм; самурай), Ибн Сина (ислам; восточный аристотелизм; государственный чиновник, визирь; ученый), Ибн Рушд (ислам; восточный аристотелизм; аверроизм; государственный чиновник), Ибн Халдун (ислам; натурфилософия; государственный чиновник; ученый) и др.

 Показательно, что мир философии в целом есть мир мужской. Женщины тут необычайно редки, и они никогда не участвовали в войнах и не бывали мастерами воинских искусств. Тем не менее, хотя им и не принадлежат открытия в области философии, но они бывали известными преподавателями и продолжателями философских традиций, помощницами своих отцов, мужей или наставницами детей (Феано и Дамо – пифагореизм, Арета Киренская – гедонизм, Гиппархия – кинизм, Гипатия – неоплатонизм). Имена женщин-философов исторического Востока придется разыскивать с еще большим усилием. В этом плане интересно недавнее исследование социологов Н.А. Шматко и Г.Л. Волковой, которые выяснили, что: «традиционно выделяется «мужская» философия и «женская» филология» [12].

Наряду с приведенными примерами можно назвать также имена мыслителей, не замеченных на государственных постах или на полях сражений и не прославившихся какими-то личными боевыми достижениями или характером, по крайней мере в публичной сфере. Таким образом, по отношению к социуму можно отметить две группы: участвующих в общественной жизни и отстраняющихся от нее затворников-отшельников. При том, что и тем и другим для философствования необходимо бывают нужны мужество, самодисциплина и прочный запас физического здоровья, чтобы или попытаться возглавить общественное мнение или пойти альтернативным путем.

Примерами отшельнического философствования являются натурфилософ-диалектик Гераклит и даос Чжуан-цзы, христианские и буддийские монахи-отшельники, индуистские йоги. Важно отметить комфортную разновидность современного отшельничества, своеобразное «кабинетное» философствование последних веков, резко отличное от сурового и аскетичного традиционного отшельничества. Похоже, что именно в связи с этой новейшей тенденцией безопасного «кабинетного» философствования и связан возросший скептицизм по отношению к философии в целом, установившийся в наше время. Известный философ советского периода, М.К. Мамардашвили, например, оставил наблюдение: «философы ушли в какие-то культурные нишы специальных занятий – в эпистемологию, логику и логику науки, историю философии, семиотику и структуралистику, эстетику, этику. А вот философы по темпераменту… Но вне духовного содержания любое дело – это только полдела. Не представляю себе философию без рыцарей чести и человеческого достоинства. Все остальное – слова. Люди должны узнавать себя в мысли философов» [9, c. 121].
Сложилась ситуация, когда оторванность от общественно значимых для массы людей вопросов помноженная на отсутствие личного авторитета и примера жизни философа в обществе, вместе порождают эффект вырождения философии в болтовню с самой собой. В результате расщепления философского знания и угасания понимания единства его частей философия утратила свой исконный вековой мужественный авторитет, превратившись в доисторическое посмешище у людей деятельных, но недостаточно знакомых с историей вопроса. В то время как из истории философской мысли видно, что философ по необходимости должен проявлять универсальную силу, иначе его не видно и не слышно и напрасно все философствование. Слова «слабак» и «философ» – не совместимы.

Оказывается, что занятие политикой не всегда «грязное дело», но иногда и философское. И что каждый философ есть одновременно учитель и преподаватель, стремящийся явно или не явно поделиться своими идеями и жизненным опытом. Лишь методы разнятся. Причем причинно-следственная структура социокультурной ситуации такова, что связь между этими родами деятельности взаимна даже тогда, когда кажется, что они осуществляются порознь. Т.е. учитель, политик, воин и администратор по необходимости являются одновременно и философами отчасти тоже. И, увы, чем меньше они понимают это, считая, что философия удел кабинетных чудаков или что ею может заниматься любой, кому приспичит, тем хуже для них лично и их профессиональной деятельности. Непонимание вовлеченности в философский процесс приводит к катастрофическим результатам и упадку.
Все это подводит к проблемам мужества, энергии и осознанности в жизни и философии, к необходимости умения различать подлинную и ложную философию, филодоксию, для нас сегодня.

3. Этика мужества

Мужество названо ключевой философской добродетелью еще у Платона, который указывает на параллели между философом, воином и сторожевым псом: «Ты ведь знаешь насчет породистых собак, что их свойство – быть как нельзя более кроткими с теми, к кому они привыкли и кого знают, но с незнакомыми – как раз наоборот… будущий страж нуждается еще вот в чем: мало того, что он яростен – он должен по своей природе еще и стремиться к мудрости… – Увидав незнакомого, собака злится, хотя он ее ничем еще не обидел, а увидав знакомого – ласкается, хотя он никогда не сделал ей ничего хорошего. Тебя это не поражало? – Я до сих пор не слишком обращал на это внимание, но ясно, что собака ведет себя именно так. – Это свойство ее природы представляется замечательным и даже подлинно философским...  безупречный страж государства будет у нас по своей природе обладать и стремлением к мудрости, и стремлением познавать, а также будет проворным и сильным» [11, cс. 96-99]; «Мужество я считаю некой сохранностью… человек сохраняет его и в страданиях, и в удовольствиях, и в страстях, и во время страха и никогда от него не отказывается» [11, c. 160]; «И мужественным, думаю я, мы назовем каждого отдельного человека именно в той мере, в какой его яростный дух и в горе, и в удовольствиях соблюдает указания рассудка насчет того, что опасно, а что неопасно» [11, c. 176]; «хоровод свойств человека, обладающего философским складом? Впрочем, к чему сызнова его строить — ты ведь помнишь, что в него должны входить мужество, великодушие, понятливость, память» [11, c. 232].
 
Также и у Аристотеля место мужества соответствует началу в перечне этических добродетелей: «Прежде всего мы скажем о мужестве» [3, с. 94]; «мужественным в собственном смысле слова оказывается, видимо, тот, кто безбоязненно встречает прекрасную смерть и все, что грозит скорой смертью, а это бывает прежде всего в битве» [3, c. 95]; «кто выносит, что следует, и ради того, ради чего следует, так, как следует, и тогда, когда следует, и соответственно испытывает страх и проявляет отвагу, тот мужествен, ибо мужественный и терпит и действует достойно и как велит верное суждение» [3, c. 96]; «мужественным следует быть не по принуждению, а потому, что это прекрасно… мужественные совершают поступки ради прекрасного, а ярость содействует им в этом… мужество от ярости, похоже, самое естественное, и, если добавить сознательный выбор и прекрасную цель, это и будет истинное мужество» [3, cс. 98-99]; «кто невозмутим в опасностях и ведет себя как должно, более мужествен, чем тот, кто мужествен при обстоятельствах, придающих отваги… мужественными почитаются за стойкое перенесение страданий. Вот почему мужество сопряжено со страданиями и ему по праву воздают хвалу; в самом деле, переносить страдания тяжелей, чем воздерживаться от удовольствий» [3, c. 100].
Как видно, Платон и Аристотель, отцы классической философии, подробно и пристально изучали что такое философское мужество и включали в него следующие черты характера: кротость и дружелюбие к друзьям, ярость и неприязнь к врагам, сила и проворство, но и великодушие, правдолюбие, любознательность, представление о долге и о прекрасно-возвышенном, которое соответствует идеям высшего блага и справедливости, добровольность и сознательность выбора, честь и достоинство, постоянство и верность, терпеливость, безбоязненность и готовность к смерти и страданию. Иными словами, необходимость мужества для философа предопределена тем обстоятельством, что истина и смысл жизни доступны только смелым и решительным людям. У трусливых людей смысла или нет, или он затемнен настолько, что они как в воздухе нуждаются в мужественном поводыре. Платон указывал также на необходимость воспитания философа в воинском искусстве с детства, а мужество у философа чаще называл не после мудрости, а впереди или наравне [11, c. 246, с.266, с. 283]. Помимо классиков философии о мужестве также много рассказывают история обществ и цивилизаций, войн и воинских этосов в различных региональных вариантах. Для прояснения деталей феномена мужества полезны все исследования в этих областях.

И смена технологических укладов здесь ни играет важной роли – разве что-то принципиальное изменилось в понимании мужественности со времен Платона и Аристотеля? У Платона в учении о душе яростное начало мужества есть праведный помощник разума в вождении колесницы души. Попробуй тут что-то изменить, но колесница сознания, как и встарь, без участия воли не поедет в нужном направлении. Это неотъемлемая волевая часть в сфере человеческой физической природы, которую можно также сравнить с движущим нервом философии, пренебрегать которым значит: 1) перестать философствовать; 2) не учить которому значит не учить философии; 3) а обращаться с философским посланием к тем, у кого этот нерв слабый, без предварительной его разработки, значит попусту тратить время. Не стоит искать гений философии там, где он в принципе не родится или родится мало. Поэтому-то философское послание обращено прежде всего к мужчинам по природе и является мужественным делом по существу. Ведь даже редких женщин, которые им занимаются, называют мужественными.

Пожалуй, настало время рассмотреть вопрос женства, что это: противоположный инаковый полюс мужества или его недостаток? Прояснив суть женства, не прояснится ли еще более вместе с тем и суть мужества? Как истина не существует в полностью безвоздушном пространстве, так и мужество – это не чисто символическая фигура речи, а фигура определенная и конкретная во времени и пространстве, у которой есть множество разных физических и психологических аспектов в зависимости от места и ситуации. О проявлении мужества и его природе много написано в древнем и в недавнем прошлом, существует масса философских и военных, культурных и спортивных свидетельств. Но сейчас представляется важнейшим и современным остановиться вот на чем: мужчины рождаются от женщин, а женщины – от мужчин. Так есть ли в этой паре начало и если есть, то кто именно его олицетворяет?

4. Метафизика мужества

С одной стороны, и Платон, и Аристотель одинаково связывают мужество напрямую через воинско-гражданское служение прежде всего с мужчинами. С другой, Платон ставит проблему равенства мужчин и женщин, указывая на метафизически всеобщую природу мужества самого по себе, приводя в пример мужественных женщин. В «Государстве» мужчины и женщины поэтому могут служить наравне и воинами, и правителями [11, c. 289], но все-таки «во всем этом, из-за слабости их пола, женщинам надо давать поручения более легкие, чем мужчинам» [11, c. 193]. Здесь важно еще отметить контекст, в котором осуществляется такое, заметим, не абсолютное, но условное уравнивание, а именно – при условии обобществления жен-матерей, мужей-отцов и детей. Т.е. ценою упразднения традиционной семьи. С критикой такого представления, как известно, выступил Аристотель, защищавший естественную необходимость и полезность именно патриархальной семьи и иерархичности во главе с мужчиной [2, c. 44]. Мы видим тут вместе пример и древнего и, учитывая кризис института семьи 20-21 вв., очень современного идейного конфликта.

Порой возникает ощущение, что Западная цивилизация и Россия на практике стремятся осуществить идеальное государство Платона, но только все у них получается вовсе не по Платону. По ряду признаков в плане равноправия сегодня, казалось бы, наблюдается почти осуществленное государство Платона. И следствия, или причины, смотря как посмотреть, у этой ситуации с необходимостью те же – упразднение, или постепенное, но неотвратимое угасание семейного института и государственное обобществление мужей-жен-детей. За одним значимым исключением. Платон, говоря о метафизической природе мужества, не упразднял биологического пола, и призывал учитывать разницу между мужчинами и женщинами, давая женщинам некоторые, а не абсолютные привилегии. В идеологии же современного гендерного равноправия принципиально отсутствует концепт мужества и биологического пола. Если равноправие, то за счет игнорирования физической природы, женские привилегии – за счет мужских прав. А это, как показано выше, указывает на принципиальный антифилософский, т.е. не целостный, а значит несправедливый и безрассудный характер такого мнимого равноправия, где у женщин права, а у мужчин – обязанности. Неправильно организованная социальная система обречена на поломки: мятежи, революции и на социальную смерть.

К тому же у Платона таким необычным образом живут только избранные стражами и правителями, отделенность которых от социума можно сравнить с монашеской. Не исключено, что и сказано-то об этом в метафорически приблизительном смысле вовсе не как о жизни людей в отдаленном и желаемом земном будущем, а как о подобии жизни в небесном царстве идей и бессмертных душ. Тем более, что остальная часть общества помимо философов-стражей и философов-правителей, судя по тому, что о них не рассказывается специально, т.е. ремесленники и земледельцы – вырастают в обычных патриархальных семьях. Государство Платона – это скорее глобальный, только еще приготовляющий к восприятию истины один из философских мифов, обучающая модель и метафора, а не буквальное и единственно возможное руководство к действию.
 
С философской точки зрения идея об общей добродетели мужества для мужчин и женщин оказывается действительной постольку, поскольку в основе мужества находятся сопровождающие его фундаментальные закономерности, не связанные только с биологическим полом, а связанные с жизнью во всем ее многообразии [8]. Закономерности в этико-психологическом плане – это воля, сконцентрированность, мотивированность и иные проявления внутренней организующей силы. В онто-физическом – проявления мускульной и иной телесной внешней силы. В гносеологическом – это проявление системосообразности, холистичности, целостности бытия, т.е. агент мужества тут проявляется выражением незыблемо постоянной причинно-следственной связности и логичности мира в целом. В философском остатке, речь идет не о биологическом мужестве, а о чем-то более глобальном. Что Платон, например, мог бы назвать одним из аспектов высшего блага, гармонии, а верующие различных религий – действием Бога. И от влияния чего, как от воздушной атмосферы, равно зависят и мужчины, и женщины.
 
Так понятому мужеству как первоначалу, т.е. мужеству гармонии, совершенно не соответствуют мужеподобные женщины. С этой точки зрения действительно мужественная женщина, т.е. в гармоническом смысле и с учетом совокупности всей полноты бытия, есть женщина сознающая свою социопсихофизическую уникальность и осуществляющая именно ее, а не слепокопирующая иную уникальность от мужчин. Поэтому недостаток мужества и его поиск для современной, казалось бы, эмансипированной женщины тоже как и для современного феминизированного мужчины оказывается актуальной проблемой самопознания и самореализации. Понятие гармонии мужества, или мужества гармонии, разумно проясняет и разрешает суть противоречия между полами. Оказывается, мужество – это в том числе значит быть самим или самой собой согласно природе своего тела. А с другой стороны – согласно значению и месту этого тела в общей картине мироздания.

Остается не до конца понятным: существует ли женство само по себе как метафизическое вечное начало и в чем его суть? Похоже на то, что не существует. И вот почему: если мужество или то, что им зовется, есть выдающийся признак все организующего универсального первоначала, а такое первоначало всех начал может быть только одно, то и мужское, и женское в биологическом плане – это только частное отражение этого метафизического универсального мужества, а значит в той или иной мере его недостаток. Но на каком основании этот признак по традиции зовется мужеством, а не женством или как-то нейтрально и по-общечеловечески? Очевидно на том, что рассматриваемый универсальный принцип, по происхождению равно принадлежа и мужчинам, и женщинам, или, говоря иначе, порождая мужчин и женщин из одного источника и связывая их физику нерасторжимой дуалистичной зависимостью, вместе с тем по степени соответствия друг другу идеи-формы и материи-телесности принадлежит в большей и высшей мере мужчинам, ставя их во главе половой дуалистичной иерархии. Мужская природа больше подходит здесь для адекватного описания того, что в принципе превосходит и мужское, и женское. Такое иерархическое положение дел продиктовано не только биолого-исторической, но и логической необходимостью природы единого, которое порождает множество из одного себя как отдельные нисходящие созависимые и взаимообуславливающие ступени.

Представить себе женство как самостоятельную субстанцию наряду с мужеством можно в результате какой-нибудь спекулятивной диалектики двух или более начал, это можно сделать также на время и по ситуации. Но если что-то значит представление об универсуме и едином, то идея женства может занимать в нем только место психологического феномена, в отличие от мужества, в котором психологическое помножено на онтическое.

Философская задача и роль для женщин потому – привести свои души в соответствие с мужеством первоначала-теоса и обрести мужемудрие не просто слепо копируя мужское поведение и эмансипируясь от упорядоченного к хаотическому, а подражая универсальному теологическому мужеству, которое видно по преимуществу в соблюдении космического порядка, правды, справедливости, смысла, замысла, гармонии. Для конкретной женщины в плане земной жизни, мужественное поведение заключается поэтому также и в признании мужского первородства-главенства над собой, в приучении себя к классической мысли о свободе, что есть осознанная необходимость, и о любви, что увлекает к естественному покорству высшему. Мужчина же должен приучить себя к мысли, т.е. восстановить и всячески защищать вековое природное сознание о своем философском привилегированном первородстве и ответственности, так чтобы сознание своего первородства сделалось чем-то вроде непоколебимого бетонного фундамента в его отношении к женскому полу, а сознание ответственности – любовью высшей пробы.

5.

Подытоживая статью, зададимся вопросом: для чего и для кого учат на философов? Есть более-менее востребованные специалисты психологи, социологи, экономисты, политологи, например, получившие знания с философским уклоном. А философов как таковых, в чистом виде, кажется, что нигде не ждут. На бирже труда нет таких вакансий. Можно так ответить на этот вопрос: дело оказывается в том, что работать философом в общепринятом смысле невозможно, ведь философия не для обычной работы и зарплаты. Так как философия есть цель образования в высшем смысле познания космоса-универсума, то потому и не приносит пользу в обычном смысле. Но при том нас никто не может освободить от ответственности перед самими собой, без того, чтобы не лишить важнейшего признака человечности – мужества. Философ по сути своей не тот, кто нанимается, а тот, кто нанимает. Или, иначе: для познания высшего нанимает низшее, а нанимается – одному только высшему.

Пусть не все родились в царской семье и готовились с детства к управлению государством, как некоторые всемирно известные философы, но с философской точки зрения руководитель – это не представитель элиты в кожаном кресле, а руководитель – это каждый, кто живет свою жизнь осознанно и согласно с мировым логосом. Руководство собой есть высшее руководство потенциально доступное каждому, если приложить усилия к работе известного рода. Мы выступаем руководителями всякий раз, оставаясь наедине с собой или в кругу близких. Мужчина может не быть директором предприятия, но он может быть отцом и защитником для всего семейства или советником для брата и друга, а женщина – матерью и советником для детей и мужа. И в тот момент плохо ли, хорошо ли, но они занимаются пусть не чистой философией, но философствованием, управляя своей жизнью и жизнью других. За это не платят зарплату «чеканной монетой», но такой службой невозможно пренебречь, и она неминуема, коли уж человек живет в обществе. И обладание другими, и подчинение другим, если такое приключается, у философа оказывается нравственным итогом самовластия и проецирования чувства обязанности перед самим собой на других.

Кроме того, в некоторых условиях, когда государственная власть утрачивает связь с народом и первоначалом универсума и занимается изданием беззаконных «законов», философская образованность, изначально бывшая частной и негосударственной образованностью, похоже, как и в старь оказывается единственной автономной самовластной альтернативой, помогающей увидеть катастрофический обман.
Поэтому-то каждый и должен стремиться к получению философского образования – для собственного и общего блага, а поскольку это образование напрямую касается жизненно важного, то в этом смысле оно есть единственное образование. Все прочее в сравнении с этим образованием представляется хоть неотъемлемым, но второстепенным обучающе-развивающим факультативом, наподобие дрессировки в отдельном виде внешней деятельности или доведения необходимых элементарных рефлексов до автоматизма.

В условиях, когда по различным причинам прервана традиция и разорвана преемственность между дедами, отцами и детьми, а рядом нет достойного живого примера, остается, может быть, последнее: воссоздать отеческий образ мужества на основании изучения классического философского наследия, которое по указанным выше причинам является живой историей, детально раскрывающей подробности мужества. Особо хочется напоследок отметить такую деталь, как – последовательность. Один из незыблимых и фундаментальных принципов которой, неподвластный законам эволюции, сформулирован философом Демокритом около 2500 лет назад: «Ни одна вещь не возникает беспричинно, но всё возникает на каком-нибудь основании и в силу необходимости» [5].

Список литературы и источников
1. Алымова Е.В. Тема мужества в этике Аристотеля [Электронный ресурс]. URL: (дата обращения: 14.10.2019)
2. Аристотель Политика. – М.: АСТ: АСТ МОСКВА: ХРАНИТЕЛЬ, 2006. – 393 с.
3. Аристотель Этика. – М.: Астрель, 2012. – 492 с.
4. Гусейнов А.А. Без этики нет философии (Ответы на вопросы журнала «Логоса») // ФИЛОСОФСКО-ЛИТЕРАТУРНЫЙ ЖУРНАЛ ЛОГОС.
Фонд "Институт экономической политики им. Е.Т. Гайдара" (Москва). Номер: 1 (64). Год: 2008. Сс. 239-262
5. Демокрит [Электронный ресурс]. URL: http://ritz-btr.narod.ru/dem.html (дата обращения: 14.10.2019).
6. Дидов П.В. О назначении этики в рамках философского образования // Этическое и эстетическое в образовании. История проблемы, векторы. Сборник научных статей: К 70-летию профессора Андрея Евгеньевича Зимбули. 2019. Издательство: Российский государственный педагогический университет им. А.И. Герцена. Cc. 55-61
7. Диоген Лаэртский О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. – М.: “Мысль”, 1979. – 620 с.
8. Мазаев С.А. Тема мужества в философии: онтологический аспект: Автореф… к. филос. н. – М.: 2008 [Электронный ресурс]. URL: http://cheloveknauka.com/tema-muzhestva-v-filosofii (дата обращения: 14.10.2019).
9. Мамардашвили М. Сознание и цивилизация : Выступления и доклады. – СПб.: Издательская группа “Лениздат”, “Команда А”, 2014. – 384 с.
10. Муравьев А.Н. Борьба за логос, настоящую философию и образование [Электронный ресурс]. URL: (дата обращения: 14.10.2019).
11. Платон Избранное / Платон; пер. с древнегреч.; Вступ. ст. и коммент. В.В. Шкоды. – М.: АСТ; Харьков: Фолио, 2007. – 491 с.
12. Шматко Н.А., Волкова Г.Л. Наука и гендер [Электронный ресурс]. URL: (дата обращения: 14.10.2019).