68. Логос и бытие. Продолжение

Богословская Антропология

Бытие как духовное явление.

Логос и бытие.

«Ветхому сознанию», подчинившемуся «чувственному и плотскому уму», в котором властвует «сердце», а не «разум», трудно удерживать себя в Евангельском Логосе Слова. Ведь «логосность сознания» характеризуется «властью ума над сердцем» и его «приобщение» к Евангелию выражается той мерой, в какой «совесть влавствует над сердцем и умом». Именно такой алгоритм, такая схема власти в «сознании»: совесть - воля - ум - сердце, характеризует понятие о «разуме» и степень «разумности сознания». Этот критерий «разумности», Предание называет ещё и Логосом Блаженства, и Логосом Царства, и Божественным Логосом. И эта «евангельская логосность» продолжает присутствовать в каждом «сознании», несмотря на всю его «ветхость», по причине того, что Божественный Логос, ожидая «приобщения каждого сознания» к Логосу Христу, подаёт «всякому желающему сознанию» Логоса Слова, как метод «единения» с собой на путях Логоса Духа, «приводящего устроение сознания» к тому «блаженному состоянию», которое и «выражается властью совести над желаниями, мыслями и чувствами», из которых и складывается «самосознание сознания», образуя его психику - «душу» и, в конечном итоге, его тело - «плоть».
Каждое «сознание» конструирует себе свою собственную теологию, конституируя себя как идейный конструкт и конституитируя структуру своего «бытия», выстраивая меру и степень логосности этого «бытия», в своём отношении к Благой Христовой Вести. И, по мере «плотскости сознания», его теология размещает своё понимание «божественности» в той части «сознания», в которой, как считает «самосознание», ему необходимо «божественное присутствие». Понимание «божества» как любви, гармонии и равновесия, конструирует как «разум» всё «сознание» целиком. Отсутствие же «стремления сознания к евангельской любви», превращает «божество» в идола и кумира, подвергая его превратности и остракизму недопонимания и недоразумения. Неверное евангельскому духу любви «сознание», всегда обожествляет, преимущественно, что-то одно: «ум» или «сердце», или даже «желания». То оно впадает в мистику, то в чувственность; а то «обожествляет» материальное, совсем отказывая всему идеальному в «праве первородства во всём божественном».
И вся эта чехарда «мыслей», «чувств» и «желаний», проистекает у «сознания» из забвения им «совести», которая только и связывает воедино восприятие «нетварных божественных энергий», в качестве причины существования всех «тварных энергий», как «нематериальных», так и «материальных». Такое «забвение совести сознанием» рождает «философию без креста», отрицая «духовную» связь между мыслью, словом и делом; хотя всё в этом «сознании» вопиет: - «не делай этого». Такое «сознание», отвергающее Логоса Христа, помещенного в центр его «самосознания» божественным промыслом, теряет не только «совесть», но и «ум», становясь «сердечным»: безлогосным и бессловесным, чувственным и безумным. А это открывает дорогу к «обожествлению» самых грубых и необузданных «желаний», даже «демонических».
Происходит потеря Логоса Духа как Пути, ибо «сердце», в своей «детско-чувственной и искренней непосредственности» (искреннее «Я» сознания), всегда нуждается в «духовном водительстве» (истинным «Я» сознания): в «умном и словесном научении» и в «крещении огнём самопожертвования», изгоняющего из «сердца» то, что вселилось в него в результате «грехопадения». - Оно нуждается в изгнании «эгоизма».
Для возвращения к «разуму», каждое «сознание» должно пройти «духовный» путь, начинающийся с «покаяния» - перемены своего состояния, которая заключается в возвращении «совести» на положенное ей место в «сознании».
Как же происходит этот Путь или Таинство - «тайна духовной жизни», совершающееся «таинственное рождение и возрастание веры»?
Первым препятствием для «духовной жизни сознания» становится его «плотскость», проистекающая из «рационализма и материализма его бытового восприятия», при котором «сознание» презирает вообще всякое «слово», считая его чем-то малоценным, в сравнении с «делом», которое реально влияет на состояние «плоти» этого «сознания», то есть - «обожествляет телесные проявления жизни сознания». Поэтому, в таком «плотском» состоянии, «духовное созерцание» и «созерцание духа как божества», становится для «сознания» просто невозможным.
Таким образом, «путь обретения веры» становится таким «путём действия», который не зависит от «пути слова» и, тем более, от «пути мысли», вознося на «пьедестал спасения поведение сознания», позволяя «словам» и «мыслям» - «гулять где угодно». Естественно, что такой «разрыв единства духа веры» не приводит такое «сознание» к успеху, несмотря на то, что оно может даже постоянно и продолжительное время принимать видимое действенное участие в религиозном «таинстве веры», в котором призваны соединиться «все энергии реальности»: от божественных и нетварных до физических и материальных. Отсутствие у «сознания» серьёзного внимания и отношения к своим «словам» и «мыслям» делают «тщетными все надежды на спасение».
Искажённое представление «сознания» о «воздействии духа на материю», ограничение этого «представления» только «таинственным действием природного аспекта» этого «воздействия», приводит «сознание» к забвению простой истины о том, что: - «Бог спасает нас не без нас!» О том, что «разумное тварное сознание», в определённой степени, «изъято» из природного мира: - «Я изъял вас от мира!» - В силу этого, «движение духа» в «разумном тварном сознании» происходит не «тайно», а «явно» и «осознанно» в «осознаваемом им личном, а не природном аспекте», в котором «самосознание» стремится привести к «единству с божественным действием духа» не только своё «внешнее поведение», но и всё состояние своей «словесной жизни» и своей «мыслительной деятельности», то ест - всех своих «слов» и всего своего «мышления». - «Спасение тварного разума невозможно без борьбы за чистоту уст и языка и без войны с помыслами за чистоту мысли».
«Сознанию» невозможно спастись вне «реальной нравственной жизни», оставаясь «субъективным моралистом» и ограничивая себя «эмпирическим подходом» к житиям святых, к церковной истории, к истории религий, обществ и государств. Ибо история спасения - это всегда конкретная история, история этого и только этого «сознания» и никакого другого. - «Полнота взаимообщения духа и материи совершается и завершается в личном общении каждого сознания с божеством». Именно поэтому Бог библейско-христианского откровения - это вседа Личный Бог - Бог Лицо! И, более того, - этот Бог Троица Лиц: Отец - Источник Мысли, Сын - Слово, являющее Мысль Отца и Дух - осуществляющий мысль Отца, выраженную Сыном Словом.
Это-то и являет нам Логос Духа, как «путь» от Логоса Слова к Логосу Христу - «путь приобщения тварного личного сознания к нетварному троичному бытию Бога Троицы - единству мысли, слова и дела в логосе и бытии тварного разумного сознания».