Дело безупречной служанки. Агата Кристи

“Извините, мадам, могу ли я поговорить с вами?”
Можно было понять абсурдность этой фразы, так как Эдна, горничная мисс Марпл, и так говорила с ней в этот момент.
Но мисс Марпл восприняла идиому и быстро ответила: “Конечно, Эдна. Входите и закройте дверь. В чём дело?”
Послушно закрыв дверь, Эдна прошла в комнату, защепила край фартука между пальцев и сглотнула пару раз.
“Итак, Эдна?” - ободряюще спросила мисс Марпл.
“Речь идёт о моей кузине Глэдди, мэм. Видите ли, она лишилась места”.
“Подумать только! Мне так жаль это слышать. Она работала в “Оулд Холл” у мисс…  у сестёр Скиннер, не так ли?”
“Да, мэм, правильно, мэм. И Глэдди очень расстроилась… очень расстроилась”.
“Но ведь Глэдис часто меняла хозяек раньше, не так ли?”
“О, да, мэм. Ей нравится переходить с место на место. Кажется, что она никогда не сможет прочно обосноваться, если вы меня понимаете. Но раньше она всегда увольнялась сама!”
“А в этот раз произошло по-другому?” - сухо спросила мисс Марпл.
“Да, мэм, и это страшно расстроило Глэдди”.
Мисс Марпл выглядела слегка удивлённой. Она помнила Глэдис, которая иногда приходила пить чай на кухне в свои выходные дни, как полную, хихикающую девушку, которую никто не упрекнул бы в неуравновешенном темпераменте.
Эдна продолжила: “Видите ли, мэм, дело в том, каким образом это произошло… в том, как повела себя мисс Скиннер”.
“И как же она себя повела?” - терпеливо спросила мисс Марпл.
На этот раз Эдна начала быстро выкладывать:
“О, мэм, это был такой удар для Глэдди. Видите ли, пропала одна из брошей мисс Эмили, и поднялся такой шум, что это никому не могло понравиться; это всегда очень неприятно, мэм, если вы понимаете. Глэдди помогала искать брошь, а мисс Лавиния сказала, что пойдёт в полицию, но брошь нашлась в глубине ящика туалетного столика, и Глэдис была так рада. А на следующий день разбилась тарелка, и мисс Лавиния вспылила и приказала Глэдди брать расчёт. Но Глэдди чувствует, что дело не в тарелке, что это было лишь предлогом для мисс Лавинии, а на самом деле они думают, что брошь взяла она, а потом положила назад, когда упомянули полицию, но Глэдди никогда не сделала бы такого, никогда, но теперь это навсегда останется пятном на её репутации, а ведь репутация очень важна для служанки, как вы понимаете, мэм”.
Мисс Марпл кивнула. Хотя она не испытывала особой симпатии к хвастливой, самодовольной Глэдис, она была уверена в её врождённой честности и могла хорошо себе представить, как неприятно эта история подействовала на девушку.
Эдна сказала мечтательно: “Наверное, вы ничего не можете здесь поделать, мэм?”
“Скажите Глэдис, чтобы она не глупила, - твёрдо сказала мисс Марпл. - Если она не брала брошь (а я уверена, что она её не брала), ей не из-за чего расстраиваться”.
“Но поползут слухи”, - растерянно сказала Глэдис.
Мисс Марпл ответила: “Я… мне как раз нужно в ту сторону сегодня во второй половине дня. Я перемолвлюсь словечком с сёстрами Скиннер”.
“О, спасибо, мадам”, - сказала Эдна.

“Оулд Холл” был большой постройкой в викторианском стиле, окружённой рощами и парками. Так как сдать или продать его целиком оказалось невозможно, предприимчивый делец разделил его на 4 квартиры с общим снабжением горячей водой, а “земли” предоставили в собственность жильцов. Эксперимент удался. Одну квартиру заняла эксцентричная старая леди с горничной. Она увлекалась пернатыми, собирала вокруг себя стайки птиц и кормила их. Во второй квартире поселились судья из индийских колоний, на пенсии, и его жена. В третьей квартире жила молодая пара, а в четвёртую всего несколько месяцев назад въехали две сестры по фамилии Скиннер. Так как у квартиросъёмщиков не было ничего общего, они были в довольно прохладных отношениях между собой. Говорили, что хозяин дома был очень доволен. Он боялся как раз дружбы между жильцами, которая затем привела бы к ссорам и жалобам.
Мисс Марпл была знакома со всеми жильцами, хотя никого из них не знала хорошо. Старшая мисс Скиннер, мисс Лавиния, работала в какой-то фирме. Младшая, мисс Эмили, проводила почти всё время в постели, страдая от различных недомоганий, которые, по мнению Сент-Мери-Мид, были вымышленными. Только мисс Лавиния искренне верила в мученичество и терпение сестры, бросаясь выполнять малейшие поручения и рыская по всей деревне в поисках того, что “внезапно захотелось сестре”.
В Сент-Мери-Мид считали, что если бы хотя бы половина страданий мисс Эмили была правдивой, она уже давно послала бы за доктором Хейдоком. Но когда мисс Эмили слышала такие намёки, то величественно прикрывала глаза и шептала, что её случай не так прост и поставил в тупик лучших лондонских специалистов, но удивительый новый врач совершил переворот в её лечении, и она искренне надеется теперь, что её здоровье поправится. Ни один заурядный терапевт не сможет разобраться в её заболевании.
“По-моему, - заявила мисс Хартнелл без обиняков, - она поступает очень мудро, не посылая за ним. Наш дорогой доктор Хейдок сказал бы ей в своей обычной жизнерадостной манере, что нет у неё никакой болезни, а надо встать и перестать киснуть! Ей бы сразу стало лучше!”
Но мисс Эмили избегала такого самочинного лечения и продолжала лежать на диванах в окружении странных маленьких коробочек с пилюлями, отказываясь практически от любой еды и прося чего-нибудь другого – такого, что было очень трудно достать.

Мисс Марпл позвонила, и ей открыла “Глэдди”, выглядящая такой расстроенной, какой мисс Марпл никогда не ожидала её увидеть. В прихожей (одной четвёртой былой гостиной, которую поделили на столовую, гостиную, ванную и шкаф для прислуги) мисс Лавиния встала, чтобы поздороваться с мисс Марпл.
Лавиния Скиннер была высокой, сухопарой, костлявой женщиной лет 50-ти. У неё был грубый голос и резкие манеры.
“Рада видеть вас, - сказала она. - Эмили лежит, ей сегодня нехорошо, бедняжке. Надеюсь, она повидается с вами… это её приободрило бы… но иногда она не в состоянии никого видеть. Бедная, сколько же она терпит”.
Мисс Марпл вежливо ответила. Слуги были главной темой для разговоров в Сент-Мери-Мид, поэтому было нетрудно направить беседу в эту сторону. Мисс Марпл сказала, что слышала, будто эта милая девушка Глэдис Холмс получает расчёт.
Мисс Лавиния кивнула. “Через неделю, считая со среды. Разбивает вещи, знаете ли. Не можем оставить её”.
Мисс Марпл вздохнула и сказала, что в наши дни приходится смиряться со всем. Так трудно найти горничную в сельской местности. Мисс Скиннер действительно считает, что необходимо расстаться с Глэдис?
“Знаю, что трудно найти слуг, - признала мисс Лавиния. - У Деверо их нет… но я не удивлена… вечно ссорятся, джаз всю ночь… еда не по расписанию… эта девушка совсем не умеет вести хозяйство. Мне жаль её мужа! От Ларкинов служанка только что ушла. Конечно, учитывая нрав судьи и приказы подавать “чота хазри”*, как он это называет, в 6.00 каждое утро, и при том, что миссис Ларкин поднимает шум по пустякам, это меня тоже не удивляет. Дженет не собирается уходить от миссис Кармайкл, хотя я считаю её крайне неприятной женщиной, которая совсем запугала старую леди”.
“Тогда вам не кажется, что вы могли бы пересмотреть своё решение по поводу Глэдис? Она и впрямь милая девушка. Я знаю всю её семью, это честные люди”.
Мисс Лавиния покачала головой.
“У меня есть причины”, - веско сказала она.
Мисс Марпл прошептала: “У вас пропала брошь, я понимаю...”
“Кто вам сказал? Наверное, она сама. Скажу честно, я почти уверена, что это она её взяла. А потом испугалась и положила назад… но, конечно, нельзя ничего утверждать, если нет полной уверенности”. Она сменила тему: “Повидайтесь с мисс Эмили, мисс Марпл. Это пойдёт ей на пользу”.
Мисс Марпл покорно последовала за мисс Лавинией, которая постучалась в дверь, получила разрешение войти и ввела гостью в лучшую комнату квартиры, где свет был притушен полуспущенными шторами. Мисс Эмили лежала в постели, явно наслаждаясь полумраком и своими бесконечными страданиями.
В тусклом свете было видно её худое тело, нерешительные черты лица и желтовато-седые волосы, небрежно закрученные на голове и выбивающиеся прядями, напоминая птичье гнездо, каким не могла бы гордиться ни одна птица. В комнате пахло одеколоном, засохшими печеньями и камфорой.
Полуприкрыв глаза, Эмили Скиннер объяснила тонким слабым голосом, что сегодня - “один из её плохих дней”.
“Худшее, что может быть в слабом здоровье, - меланхолично сказала она, - это то, что осознаёшь, каким бременем являешься для окружающих. Лавиния так добра ко мне. Дорогая Лавви, мне больно причинять тебе беспокойство, но моя грелка может быть наполнена только так, как я предпочитаю: наполненная слишком сильно, она давит на меня, а если воды слишком мало, она быстро остывает!”
“Прости, дорогая. Дай мне её. Я немного отолью”.
“Возможно, если ты это сделаешь, её можно было бы наполнить заново. Я предполагаю, в доме нет сухарей… нет-нет, это неважно. Я могу обойтись. Немного некрепкого чаю с лимоном… нет лимонов? Но я не могу пить чай без лимона. Мне кажется, молоко слегка свернулось утром. Вот почему я не пью чай с молоком. Неважно. Я могу обойтись без чая. Но у меня совсем нет сил. Говорят, устрицы очень питательны. Интересно, не могла ли бы я получить свежую устрицу? Нет-нет, их уже слишком хлопотно искать сейчас, во второй половине дня. Я могу потерпеть до завтра”.
Лавиния вышла из комнаты, бормоча что-то несвязное о том, что ей нужно съездить на велосипеде в деревню.
Мисс Эмили слабо улыбнулась гостье и заметила, что терпеть не может причинять людям неудобства.
Тем вечером мисс Марпл сказала Эдне, что её миссия не увенчалась успехом.
Она была неприятно удивлена, когда услышала сплетни о бесчестности Глэдис, которые уже ходили по деревне.
На почте мисс Ветерби сообщила ей: “Дорогая Джейн, они дали ей письменные рекомендации, подтверждающие её квалификацию, уважительность и отсутствие вредных привычек, но ни слова о честности. А это кажется мне самым важным! Я слышала что-то о пропавшей броши. Я думаю, нет дыма без огня, ведь в наши дни никто не рассчитывает служанку без веских причин. Им будет трудно найти замену. Девушки просто не захотят работать в “Оулд Холл”. Они так нервничают, когда посещают родной дом в свои выходные дни. Видите ли, Скиннеры больше никого не найдут, и тогда этой ужасной ипохондричке придётся встать и что-то сделать самой!”
Деревня очень огорчилась, узнав, что сёстры Скиннер наняли через агентство новую служанку с безупречными характеристиками,.
“У неё стаж – 3 года, без нареканий, она предпочитает сельскую местность и претендует на меньшее жалование, чем Глэдис. Нам так повезло”.
“Как мне кажется, - ответила мисс Марпл мисс Лавинии, когда та сообщила ей эти подробности в рыбной лавке, - это слишком хорошо, чтобы быть правдой”.
Затем деревня начала думать, что “безупречная служанка” спасует в последний момент и не приедет.
Но эти прогнозы не сбылись, и деревенские жители смогли увидеть в один из дней это сокровище по имени Мэри Хиггинс, которую такси везло в “Оулд Холл”. Все были вынуждены признать, что она хорошо выглядела: респектабельная опрятная женщина.
Когда мисс Марпл в следующий раз посетила “Оулд Холл” в поисках продавщиц для киосков на праздник, устраиваемый викарием, Мэри Хиггинс открыла ей дверь. Определённо, она выглядела наилучшим образом: женщина лет 40-ка с гладкими чёрными волосами и румяными щеками и довольно полная, в чёрно-белом переднике и наколке - “совершенно старомодный тип прислуги”, как позднее объяснила мисс Марпл. При этом у новой горничной был приятный, уважительный голос, столь отличный от громких аденоидальных модуляций Глэдис.
Мисс Лавиния выглядела уже не такой загнанной, как раньше, и хотя сожалела о том, что не сможет сидеть в киоске из-за необходимости быть рядом с сестрой, но выделила хорошенькое пожертвование и пообещала изготовить партию перочисток и детских носков.
Мисс Марпл заметила, что мисс Лавиния хорошо выглядит.
“Я чувствую, скольким обязана Мэри. Я так рада, что решила избавиться от предыдущей служанки. Мэри просто бесценна. Прекрасно готовит, прекрасно прислуживает за столом и поддерживает идеальный порядок в нашей квартирке – каждый день перетряхивает матрасы. А как она заботится об Эмили!”
Мисс Марпл поспешно осведомилась о здоровье Эмили.
“О, бедняжке совсем плохо в последние дни. Она не виновата, но иногда это создаёт трудности. Заказывает определённые блюда, а когда их ей приносят, отказывается есть… через полчаса просит их опять, но они уже испорчены, и надо готовить заново. Столько работы кухарке, но, к счастью, Мэри не возражает. Ей приходилось обслуживать инвалидов, говорит она, поэтому она понимает. Это такое облегчение”.
“Батюшки, - сказала мисс Марпл, - вам очень повезло”.
“Да, это так. Я чувствую, что Мэри – это ответ на наши молитвы”.
“По вашим словам, - сказала мисс Марпл, - я бы сделала вывод о том, что она СЛИШКОМ хороша. На вашем месте я бы… ну… держала ухо востро”.
Лавиния Скиннер не обратила внимания на эти слова. Она сказала: “Уверяю вас, я делаю всё, чтобы Мэри была довольна. Не знаю, как бы я смогла обходиться без неё, если бы она ушла”.
“Я думаю, она уйдёт только тогда, когда будет готова уйти”, - ответила мисс Марпл и пристально посмотрела на хозяйку.
Мисс Лавиния сказала: “Когда не надо беспокоиться о ведении хозяйства, это снимает такой груз с души, не правда ли? Как поживает ваша Эдна?”
“Она отлично управляется. И совсем не похожа на вашу Мэри. В конце концов, я знаю всё об Эдне, ведь она – из нашей деревни”.
Когда она вышла в переднюю, то услышала разражённый голос инвалида: “Этот компресс совсем высох! Доктор Аллертон особо подчеркнул, что он всегда должен быть влажным. Ладно, ладно, не беспокойтесь. Я хочу чашку чаю и варёное яйцо… варить 3 с половиной минуты, запомните. И пришлите ко мне мисс Лавинию”.
Расторопная Мэри вышла из спальни и сказала Лавинии: “Мисс Эмили просит вас к себе, мадам”. Затем она открыла дверь для мисс Марпл, помогла ей надеть пальто и подала зонт.
Мисс Марпл взяла зонтик, уронила, наклонилась за ним и уронила сумочку, всё содержимое которой вывалилось на пол. Мэри вежливо подобрала всевозможные мелочи: носовой платок, записную книжку, старомодный кожаный кошелёк, 2 шиллинга, 3 пенни и полосатую мятную тянучку.
Последнюю мисс Марпл приняла со смущённым вздохом: “О, должно быть, это оставил сынок миссис Клемент. Я помню, он сосал её, а потом взял мою сумку, чтобы поиграть. Должно быть, это он положил её сюда. Она ужасно липкая, не так ли?”
“Мне забрать её, мадам?”
“Да, пожалуйста. Благодарю”.
Мэри наклонилась за последним предметом – зеркальцем, на что мисс Марпл воскликнула с жаром: “Какая удача, что оно не разбилось!”
И она удалилась, оставив Мэри стоять в дверях с куском полосатой тянучки в руках и ничего не выражающим лицом.

Ещё 10 следующих дней Сент-Мэри-Мид слушала, какое сокровище обрели мисс Лавиния и мисс Эмили.
На 11-й день ударил гром среди ясного неба.
Безупречная Мэри исчезла! Её кровать была несмята, передняя дверь была брошена полуоткрытой. Она ускользнула ночью.
Но исчезла не одна только Мэри! Пропали 2 броши и 5 колец мисс Лавинии, а также 3 кольца, подвеска, браслет и 4 броши мисс Эмили!
Это стало началом череды катастроф.
Молодая миссис Деверо лишилась бриллиантов, которые хранила в незапертом ящике, а также ценных мехов, подаренных на свадьбу. У судьи с женой тоже пропали драгоценности и деньги. Но больше всех пострадала миссис Кармайкл. Она хранила у себя не только драгоценности, но и крупную сумму – всё это исчезло. В тот день у Дженет был выходной, а её хозяйка по обыкновению гуляла в сумерках по саду, подзывая птиц и угощая их крошками. Было очевидно, что у Мэри, идеальной служанки, имелись ключи от всех квартир!
Нужно признать, что жители Сент-Мери-Мид смогли позлорадствовать. Мисс Лавиния слишком превозносила свою чудесную Мэри.
“А она оказалась всего лишь обычной воровкой!”
Далее последовало интересное открытие. Не только Мэри исчезла в неизвестном направлении, но и агентство, предоставившее её и поручившееся за её честность, с тревогой обнаружило, что Мэри Хиггинс, чьё заявление и характеристики они приняли, никогда не существовала. Так звали честную служанку, которая честно работала в доме сестры священника – только в Корнуэлле.
“Умно проделано, - был вынужден признать инспектор Слэк. - Я считаю, она работает в банде. В Нортумберленде в прошлом году случилось подобное. Не нашли ни пропажу, ни воровку. Но здесь, в Мач Бенэм, мы постараемся!”
Инспектор Слэк был очень позитивным человеком.
Однако недели шли, а следы Мэри Хиггинс так и не были обнаружены. Напрасно инспектор Слэк удваивал усилия и энергию, которая опровергала его фамилию*.
Мисс Лавиния плакала. Мисс Эмили была так расстроена и так обеспокоена своим здоровьем, что послала за доктором Хейдоком.
Вся деревня сгорала от нетерпения узнать, что он думает по поводу жалоб мисс Эмили, но, естественно, никто не решался спросить. Ответ был получен через мистера Мика, помощника аптекаря, когда тот гулял с Кларой, горничной миссис Прайс-Ридли. Таким образом, узнали, что доктор Хейдок прописал смесь асафетиды и валерьянки, что, по словам мистера Мика, было основным средством лечения симулянтов в армии!
Вскоре стало известно, что мисс Лавиния, пренебрегая полученной консультацией, объявила, что испытывает необходимость быть рядом с лондоским специалистом, который разбирается в случае её сестры. Это, по её словам, было лишь справедливо по отношению к Эмили.
Квартира сдавалась.
Несколько дней спустя мисс Марпл, вся взволнованная и красная, зашла в полицейский участок в Мач Бенэм и спросила инспектора Слэка.
Инспектор Слэк не любил мисс Марпл. Но он хорошо знал, что его начальник, полковник Мелчетт, не разделяет это мнение. Он неохотно принял её.
“Добрый день, мисс Марпл. Чем могу служить?”
“О, простите, - сказала мисс Марпл. - Боюсь, вы очень заняты”.
“Много работы, - ответил инспектор Слэк, - но я могу уделить пару минут”.
“О, надеюсь, я смогу выразиться точно. Так трудно находить подходящие слова, не так ли? Хотя вы, должно быть, думаете по-другому. Но, видите ли, у меня нет современного образования… меня учила гувернантка: английские короли, общие знания из географии… и как делают иголки. Познавательно, но не учит придерживаться сути дела. А я хочу именно этого. Речь идёт о Глэдис, служанке мисс Скиннер”.
“Мэри Хиггинс”, - сказал инспектор Слэк.
“Да, это вторая служанка. Я же говорю о Глэдис Холмс… довольно дерзкая девушка и очень самодовольная, но абсолютно честная, и необходимо, чтобы её честность признали все”.
“Её ни в чём не обвиняют, насколько мне известно”, - сказал инспектор.
“Да, я знаю, но это – хуже всего. Потому что люди сплетничают. О, батюшки, я знала, что плохо объясню. На самом деле я хочу сказать, что нужно найти Мэри Хиггинс”.
“Определённо, - ответил инспектор Слэк. - У вас есть какие-то соображения?”
“Честно признаться, есть, - сказала мисс Марпл. - Могу я задать вам вопрос? Вам пригодились бы отпечатки пальцев?”
“А, - сказал инспектор Слэк, - вот здесь она нас провела. Выполняла работу по дому в резиновых перчатках или в специальных перчатках для горничных. И она тщательно всё протёрла в своей спальне и на раковине. Ни одного отпечатка!”
“А если бы вы получили их, это помогло бы?”
“Возможно, мадам. Они могут храниться в базе Скотланд-Ярда. Вряд ли это её первая кража”.
Мисс Марпл кивнула. Она открыла сумочку и вынула картонную коробочку. В ней, завёрнутое в слой ваты, лежало зеркальце.
“Отпечатки пальцев служанки находятся на нём, - сказала мисс Марпл. - Я думаю, они хорошо отпечатались, потому что, прежде чем взять зеркальце, она коснулась очень липкой вещи”.
Инспектор Слэк уставился на неё. “Вы намеренно взяли у неё отпечатки?”
“Конечно”.
“То есть, вы подозревали её?”
“Понимаете, мне показалось, что она уж слишком безупречна. Я практически сказала об этом мисс Лавинии. Но она не захотела понять намёк! Боюсь, инспектор, я не верю в идеальных людей. У большинства из нас есть свои недостатки, а работа служанки очень быстро проявляет их!”
“Что ж, - сказал инспектор Слэк с вернувшимся самообладанием, - я вам очень обязан. Мы отправим их в Скотланд-Ярд и подождём, что там скажут”.
Он остановился. Мисс Марпл слегка склонила голову набок и смотрела него очень значительно.
“Вам не приходит в голову мысль поискать в самом доме, не так ли?”
“Что вы имеете в виду, мисс Марпл?”
“Мне трудно объяснить, но когда натыкаешься на что-то, не можешь этого не заметить. Хотя часто можно наткнуться на пустяки. Видите ли, я говорю об этой истории с Глэдис и пропавшей брошкой. Она – честная девушка и не брала брошь. Тогда почему мисс Скиннер подумала на неё? Мисс Скиннер вовсе не глупа! Почему она так поспешила рассчитать служанку, когда хорошую служанку так трудно найти? В этом было что-то странное. Поэтому я начала задумываться. Я много думала. И я заметила ещё одну странную вещь! Мисс Эмили – ипоходрик, но она – первая из ипохондриков, которая не вызывает врача. Ипохондрики обожают врачей. А мисс Эмили – нет!”
“К чему вы ведёте, мисс Марпл?”
“Я намекаю на то, что мисс Лавиния и мисс Эмили – необычные люди. Мисс Эмили проводит почти всё время в тёмной комнате. И если её причёска – не парик, я съем собственный шиньон! Я хочу сказать вот что: худой, бледной, седой хнычущей женщине очень легко превратиться в румяную темноволосую толстушку. И никто не видел мисс Эмили и Мэри Хиггинс вместе. У них было достаточно времени, чтобы сделать дубликаты всех ключей и разузнать о соседях, а затем – избавиться от местной служанки. Однажды ночью мисс Эмили быстро пересекает деревню пешком и на следующий день прибывает на станцию как Мэри Хиггинс. А затем в подходящий момент Мэри Хиггинс исчезает, и поднимается шум. Я скажу вам, где её найти, инспектор. На диване мисс Эмили! Снимите её отпечатки пальцев, если не верите мне, но вы увидите, что я права! Сёстры Скиннер – это пара умных воровок. Несомненно, у них есть подельники для сбыта краденого. Но на этот раз им не удастся уйти! И я не допущу, чтобы наших деревенских девушек подозревали в бесчестности! Глэдис Холмс чиста, как белый снег, и об этом узнают все! До свидания!”
Мисс Марпл вышла, прежде чем инспектор Слэк успел опомниться.
“Ну и ну! - пробормотал он. - Интересно, права ли она”.
Вскоре он узнал, что мисс Марпл была совершенно права.
Полковник Мелчетт поздравил инспектора Слэка с раскрытием преступления, а мисс Марпл пригласила Глэдис на чай вместе с Эдной и серьёзно поговорила с ней о том, что нужно перестать менять хозяек, когда она в следующий раз получит хорошее предложение.

*”Чота хазри” (англ.-инд.) - ранний завтрак.
“Slack” (англ.) - вялый.

(Переведено 2-4 мая 2020)